Страница:
основывается на принципе товарообмена между городом и деревней. Этот обмен
промышленных товаров на хлеб и другие продукты проводился первоначально на
местном уровне -- отдельными фабриками, заводами или местными органами
советской власти. Однако при явно завышенных ценах на промышленные товары,
которых не хватало, и заниженных ценах на крестьянский хлеб подобный
товарообмен по существу сводился к узаконенному грабежу: "основную часть
стоимости заготовленных сельскохозяйственных продуктов крестьяне получили
обесцененными денежными знаками. Деньги являлись как бы свидетельством
размеров полученной государством ссуды"20.
Чередование скрытых и явных конфискаций не могло не возмутить
крестьянское население, и волна неповинове-
391
ния в деревне поднялась уже в декабре. Крестьяне повсеместно
отказывались продавать зерно. Из-за этого прекратился приток хлеба в
промышленные центры страны. Угроза невиданного голода нависла в первую
очередь над Петроградом. Катастрофическим было снабжение армии. 14 декабря
Ленин объявил вопрос о хлебе важнейшим из стоящих перед советским
правительством политических вопросов. 8 января Совнарком поручил одной из
своих комиссий разработать практические мероприятия по снабжению
промышленных центров и армии продовольствием.
Выход из кризисного положения советское правительство видело не в
повышении закупочных цен на хлеб, а в усилении репрессий. Комиссия
рекомендовала посылать в деревню вооруженные отряды для принятия "самых
революционных мер", для "беспощадной борьбы со спекулянтами". Точную
численность таких отрядов, посланных в те месяцы в деревню, установить
трудно. Видимо, одних только рабочих в первые полгода советской власти в
деревню было послано 50 тысяч. Постепенно заготовительные отряды проникали
во все более отдаленные от столиц хлебные районы, даже на юг России, где за
сбор продовольствия- с конца декабря 1917 года отвечал Г. К. Орджоникидзе.
Он добился определенных результатов: если до 1 марта 1918г. в центр
отправлялось ежедневно по 140 вагонов с продовольствием, то с 10 марта --
уже по 300 вагонов, а в апреле -- по 400. Причина такого резкого увеличения
отправок заключалась не столько в увеличивающихся конфискациях крестьянского
хлеба, сколько в налаживании транспортной системы, связывающей юг и центр.
Кроме Украины и юга хлеб давала Сибирь. В январе 1918 года погрузка
хлеба из Сибири достигла 587,5 тысяч пудов, в феврале -- 1867,5 тысяч, в
марте -- 3304,3 тысяч. Однако в апреле 1918 года, после подписания Лениным
Брестского мира, ситуация резко изменилась. Украина была оккупирована
немцами. С мая хлеб перестал давать юг. В Сибири началось спровоцированное
брестской политикой большевиков восстание чехословацкого корпуса.
392
Общая политика советского правительства по отношению к крестьянству и
продовольственному вопросу способствовала лишь усилению кризиса. "Хлеба было
много в стране, - писал экономист-кадет С. Прокопович, - но хлеб этот не
доходил до горожан и фабричных рабочих, так как частная торговля в стране
преследовалась [... ]. Голод 1918 г. был закономерным результатом
продовольственной и земельной политики советской власти". Эта политика, по
словам советского историка, заключалась в следующем:
" Советская власть не могла решать продовольственный вопрос буржуазными
методами, путем развития свободной торговли хлебом, ибо свобода торговли
означала спекуляцию и вздутие цен, свободу наживаться для богатых, свободу
умирать для бедных. Советская власть должна была организовать заготовку
хлеба на началах товарообмена, наладить продовольственное снабжение городов
по трудовому принципу: "кто не работает, тот да не ест". Для этого были
необходимы, во-первых, государственная хлебная монополия, т.е. безусловное
запрещение частной торговли хлебом, обязательная сдача всех излишков хлеба
государству по твердой цене и обеспечение деревни промышленными товарами
также по твердым ценам; во-вторых, строжайший учет всех излишков хлеба [...
] в-третьих, правильное распределение хлеба между гражданами" .
Если город в результате такой политики не вымер от голода, то только
благодаря "мешочникам", взявшим на себя неблагодарный труд посредников между
городом и деревней. Так, до марта 1918 года из Кубани не было вывезено
государством ни одного пуда хлеба, а "мешочники" вывезли не менее двух
миллионов пудов. Монополия формально оставалась в силе, но она вылилась в
замену легальной системы снабжения города- запрещенной. И это, вполне по
законам рыночной экономики, которой в целом было отказано в существовании,
привело к вздутию цен на продукты, отчего в первую очередь страдали рабочие.
Весной 1918 года советское правительство начало организацию
"правильного товарообмена в государственном масштабе" через
продовольственные органы советской вла-
393
сти. С апреля организация товарообмена была возложена на наркомат
продовольствия. По декрету от 2 апреля отдельные организации и предприятия,
не уполномоченные на это наркомпродом, не имели права заниматься
самостоятельным обменом товаров на хлеб. Местные продовольственные органы
должны быть полностью подчинены нар-компроду. 8 апреля, несмотря на
признание наркомпродом критической ситуации, советское правительство
заявило, что не откажется от хлебной монополии и было в этом вопросе
поддержано во ВЦИК левыми эсерами22. Товарообмен между тем
производился по классовому признаку. Обменивать продукты на промышленные
товары могли лишь деревенские бедняки. Остальные крестьяне, имевшие излишки,
обязаны были продавать их государству по твердым ценам, получая взамен
обесцененные бумажные деньги. Выдаваемые государством для обмена на хлеб
товарные фонды, с целью предотвращения попадания их в руки крепких крестьян,
передавались в распоряжение волостных или районных сельских организаций и
лишь через эти организации обменивались на хлеб бедняков. Основными
промышленными товарами для обмена были ткани, нитки, кожа, обувь, галоши,
шорные изделия, чай, сахар, соль, посуда, мыло, керосин, проволока, листовое
железо, гвозди, подковы, веревка, сельскохозяйственные машины, орудия и
инвентарь.
Подобный товарообмен, из которого исключались все зажиточные слои
деревни, конечно же, не мог разрешить продовольственного кризиса.
Промышленных товаров не хватало. Город несравнимо больше хотел взять, чем
мог дать. При такой системе нельзя было рассчитывать на добровольный
принцип.
В мае советское правительство предоставило наркомп-роду чрезвычайные
полномочия по заготовке и распределению продовольствия. На находящейся под
властью Совнаркома территории была установлена "продовольственная
диктатура", целью которой было, по словам Ленина, "вести и провести
беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной
буржуазии, удер-
394
живающей у себя излишки хлеба". Декрет, изданный ВЦИК 9 мая,
подтверждал незыблемость хлебной монополии и твердых цен на хлеб и
предписывал жителям сельских районов в недельный срок сдать советской власти
все имеющиеся "излишки хлеба". Крестьяне, утаивающие от государства хлеб и
отказывающиеся свозить его на ссыпные пункты, объявлялись врагами народа.
Результатом этого явилось снижение товарности и общее понижение
производительности сельского хозяйства23.
Кроме хлеба, ввозимого мешочниками, в распоряжении промышленных центров
находился урожай "рабочих огородов", внедряемых по указу советского
правительства в промышленных центрах. Межведомственная Центральная огородная
комиссия при наркомпроде была образована из представителей заинтересованных
ведомств, профсоюзов и специалистов в начале 1918 г. В крупных городах, в
том числе в Москве и Петрограде, были созданы еще и городские огородные
комиссии. Весной они развернули широкую, в возможных для них пределах,
деятельность.
Состояние продовольственного снабжения промышленных центров, тем не
менее, продолжало оставаться серьезным. В первой половине 1918 года туда
предполагалось завезти 230 тысяч вагонов продовольствия, а доставлено было
лишь 15,6 тысяч. План снабжения Москвы и Петрограда в январе 1918 года был
выполнен на 7,1 %, в феврале -- на 16%, в апреле, когда проявились
результаты ленинской брестской политики, -- на 6,1 %, в мае и того хуже --
на 5,7%. Как следствие этого, весной и летом в столицах начался подлинный
голод: в Москве и Петрограде даже рабочие иногда не получали хлебных пайков
неделями.
Тогда правительство приступило к разработке общегосударственного
продовольственного плана на 1918/19 год, в надежде, что так можно будет
увеличить государственные хлебозаготовки. В связи с этим Совнарком
затребовал от губернских и уездных Советов данные об излишках. Одновременно
ЦСУ требовало определить, "сколько излишков хлеба должно быть в каждой
волости", "сколько каждая должна дать". Наряды устанавливались ЦСУ по
волостям.
395
Однако закупочные цены на зерно были установлены крайне низкие. Так, по
сведениям ЦСУ, в различных районах России себестоимость ржи составляла от 6
руб. 30 коп. до 12 руб. 27 коп. за пуд. Государство же скупало или
обменивало у крестьян хлеб по единой для всей страны цене: 4 руб. 20 коп. за
пуд, т. е. в полтора-три раза ниже себестоимости. Заготовительные цены на
другие продукты в целом устанавливались по такому же принципу. Было
очевидно, что при столь низких закупочных ценах хлеб нельзя было получить
иначе как силой. Проводником такой политики не могли быть крестьянские
Советы, в которых большевики к тому же не пользовались популярностью.
Между тем продовольственное положение Петрограда было столь плохо, что
9 мая Ленин забил тревогу- На места им была послана телеграмма: "хлеба нет",
"выдаются населению остатки картофельной муки, сухарей", "столица на краю
гибели от голода". "Именем Советской Социалистической Республики требую
немедленной помощи Петрограду", -- взывал Ленин. В тот же день
продовольственное положение в стране обсуждалось на заседании ВЦИК. С
докладом выступил нарком продовольствия большевик А. Д. Цюрупа. Он сказал,
что Советами на местах и прежде всего крестьянскими съездами закон о хлебной
монополии и твердых ценах по существу отменен, собранные или конфискованные
для столиц грузы реквизируются по пути то местными властями, то самими
железнодорожниками, то просто толпами голодных людей. "Реквизиция идет по
всем линиям железных дорог в таких угрожающих размерах, что совершенно
изменяет наши планы, и хлеб, уже заготовленный на местах, погруженный на
вагоны [... ] очень часто не доходит". Мешочничество Цюрупа назвал "бичом",
указав, что в Курской губернии имеется 20 тысяч мешочников, в Тамбовской --
около 50 тысяч. "Хлебная монополия как целое не осуществлена; это всем
известно, в этой области мы натолкнулись на нежелание, упорное нежелание
населения [... ] сдавать хлеб", -- подчеркнул Цюрупа и призвал город
организовать продовольственные отряды для "отбирания от держателей запасов
хлеба". Цюрупа говорил
396
именно об "отбирании хлеба", предполагая оставлять крестьянам "паек,
рассчитанный более, чем на месяц, а иногда на месяц". Этим должны будут
заниматься, с одной стороны, деревенская беднота, стимулируемая тем, что
получает процент с конфискованного, с другой -- продотряды, посылаемые "не
только в целях взятия и реквизиции хлеба, но и в тех целях, что появление их
должно показать населению, что хлеб будет взят силой". Появление отрядов, по
мнению Цюрупы, должно было "стимулировать и побуждать к сдаче хлеба не
только в тех местностях, где эти отряды появились, но и в ближайших
местностях". Отряды планировалось организовать "в значительном
числе"24.
Цюрупа предложил на утверждение ВЦИК текст соответствующего декрета "О
продовольствии". Декрет предусматривал сдачу крестьянами государству по
твердым ценам всех "излишков хлеба" в недельный срок с момента публикации
постановления. За несдачу или "разбазаривание" хлеба декрет предписывал
передавать крестьян "революционному суду, заключать в тюрьму на срок не
менее 10-ти лет, подвергать все имущество конфискации и изгонять из общины".
Декрет открыто поощрял систему доносительства: "В случае обнаружения у
кого-то избытка хлеба [... ] хлеб отбирается у него бесплатно, а
причитающаяся по твердым ценам стоимость незаявленных излишков выплачивается
в половинном размере тому лицу, которое укажет на сокрытые излишки [... ] и
в половинном размере сельскому обществу".
Лично для себя Цюрупа требовал массу полномочий: право "применять
вооруженную силу в случае оказания противодействия отобранию хлеба или иных
продовольственных продуктов", право "передавать настоящие полномочия [... ]
другим лицам и учреждениям на местах", "увольнять, смещать, предавать
революционному суду, подвергать аресту должностных лиц и служащих всех
ведомств и общественных организаций".
Левые эсеры не выступили во ВЦИК против проекта в целом, но отвергли
диктаторские притязания Цюрупы. Карелин по этому поводу сказал, что ПЛСР
"так же реши-
397
тельно" возражает "против продовольственной диктатуры" как и "против
диктатуры вообще", считая, что "диктатура ничего не даст, кроме поножовщины
в деревне". "С декретом в первой части, в основных положениях, мы согласны",
-- закончил Карелин, -- "а вторую часть, относительно создания
продовольственного диктатора, наша фракция самым решительным образом
отвергает".
В ответ Цюрупа заявил, что большевики предлагают начать "войну против
деревенской буржуазии", поскольку из деревни хлеб можно получить "только с
оружием в руках". И если Советы созывают съезды, отменяющие хлебную
монополию и твердые цены, с такими Советами нужно бороться "вплоть до
заключения в тюрьму, до посылки войска, до последних форм, крайних форм
гражданской войны".
13 мая декретом ВЦИК и СНК предложенный Цюрупой проект был утвержден в
качестве закона25 и подкреплен обращенной к сельским Советам
телеграммой наркома внутренних дел Г. И. Петровского. Петровский указал на
проникновение в волостные и уездные Советы "зажиточных и кулацких слоев
деревни", предложил Советам "строжайше проводить постановление
Всероссийского съезда Советов о полном устранении кулацких слоев от всякой
советской работы", а работающих в Советах кулаков "арестовывать и предавать
суду за нарушение основ советской конституции".
Речь, разумеется, шла об очистке сельских Советов от тех, кто
отказывался проводить антикрестьянскую политику Совнаркома и о подготовке
почвы для создания параллельных сельским Советам большевистских крестьянских
организаций. К лету 1918 года в 30 губерниях европейской части советской
России было всего 400 деревенских большевистских ячеек26, и
влияние их было ничтожно. Новые большевистские организации в деревне кроме
продовольственных должны были выполнять и политические функции: вытеснить из
сельских Советов левых эсеров. Об этом фактически открыто говорил на
заседании ВЦИК 20 мая Свердлов. Он дал понять, что "кулацко-буржуазный
элемент",
398
уничтожение которого предстоит, находится и в ПЛСР. "Нам необходимо
было создать в деревне такие организации, -- сказал Свердлов, -- которые в
состоянии были бы подавлять в деревне буржуазию". "В волостных Советах
руководящая роль принадлежит кулацко-буржуазному элементу", приклеивающему
"ярлык левых эсеров" и так осуществляющему "свои кулацкие интересы".
Свердлов призывал положить этому конец и ставил "вопрос о расслоении в
деревне", "о создании в деревне двух противоположных враждебных сил", о
расколе деревни "на два непримиримых враждебных лагеря" для разжигая там
гражданской войны, "которая шла не так давно в городах".
"Громадное большинство тех выводов", которые были сделаны Свердловым,
Карелин от имени фракции ПЛСР одобрил. Его поддержал Трутовский, указавший,
что "в настоящий момент", когда начинается "огромная крестьянская война",
"новая жакерия", "странно слышать о прекращении классовой борьбы в деревне";
и левые эсеры являются "крайними сторонниками применения не только классовой
борьбы в деревне, но и по возможности уничтожения всех тех элементов в
деревне, которые в данном случае будут элементы кулацкие".
Для разжигания в деревне гражданской войны Ленин 24 мая опубликовал в
"Правде" статью, уверяющую рабочих в том, что голод в стране является
результатом саботажа со стороны крестьянства. Ленин предлагал начать
"массовый крестовый поход передовых рабочих во все концы громадной страны
[...] ко всякому пункту производства хлеба и топлива, ко всякому важному
пункту производства и распределения их". Через два дня на Первом
Всероссийском съезде Советов народного хозяйства Трутовский заявил, что
перед советской властью стоит теперь "новый огромнейший враг, который до
настоящего времени не был тронут" и который скоро "ощетинится"; этот враг --
"сельское кулачество".
В тот же день, вечером 26 мая, на очередном заседании ЦК РКП (б) были
утверждены написанные Лениным "Тезисы по текущему моменту". Военный
комиссариат реор-
399
ганизовывался в военно-продовольственный комиссариат, его работа на три
летних месяца сосредотачивалась на "переделке армии для войны за хлеб и на
ведение такой войны". По всей стране объявлялось военное положение,
призывались девятнадцатилетние, вводился расстрел "за недисциплину", успех
отрядов измерялся "успехами работы по добыче хлеба", вводилась круговая
порука всего отряда и расстрел каждого десятого за разграбление отрядом
конфискованного хлеба.
Тезисы Ленина не подлежали публикации (и были впервые обнародованы лишь
в 1931 году), но на их основании 28 мая Совнарком принял постановление о
продовольственной политике и поручил наркомпроду написать соответствующее
воззвание. Ленин паниковал. В тот же день он подал записку Шляпникову: "ЦК
постановил переправить максимум партийных сил в продовольствие. Ибо мы явно
погибнем и погубим всю революцию, если не победим голода в ближайшие
месяцы". Была объявлена мобилизация рабочих для "крестового похода в
деревню". Еще большую власть получил нарком продовольствия Цюрупа. Параграф
шесть проекта декрета ВЦИК "О реорганизации комиссариата продовольствия"
предусматривал право "отстранять местных комиссаров продовольствия и
требовать выбора новых, отменять постановления местных Совдепов, а в
отдельных случаях входить во ВЦИК с предложением предания их суду".
Именно этот параграф возмутил левых эсеров, справедливо усмотревших в
нем угрозу своим партийных позициям. Штейнберг от имени ПЛСР заявил, что
этот пункт грозит всему строению советской власти, так как "исходит из
мысли, что Совет представляет собой безвластное учреждение" , которое может
быть распущено или арестовано любым комиссаром хозяйства или продовольствия.
Тем не менее проект был принят, и 4 июня Троцкий, выступая во ВЦИКе, бросил
лозунг: "Да здравствует гражданская война!" Троцкий указал, что "хлеб в
стране есть у кулаков, у хищников, у эксплуататоров" и нужно только отнять
его "с применением оружия". "Наша партия за гражданскую
войну, -- закончил Троцкий. -- Гражданская война уперлась в
хлеб"27.
С этого времени во всех промышленных центрах советской республики стали
интенсивно формироваться продовольственные отряды. Из них под руководством
военно-продовольственного бюро ВЦСПС при наркомпроде была сформирована
продовольственная армия. К середине июня она насчитывала около трех тысяч
человек, в середине июля -- более 10 тысяч28. Свердлов между тем
призвал большевиков сделать следующий шаг: организовать в деревне
собственные организации29. 11 июня ВЦИК принял решение о создании
в сельских местностях параллельных сельским Советам комитетов бедноты,
работающих под наблюдением "продовольственных органов" и имеющих право
грабить крестьян, передавая "продовольственным органам" советской власти
большую часть награбленного и оставляя комитетам бедноты меньшую его
долю30. Было ясно, что со временем комбеды должны будут
"уничтожить сельские и волостные Советы", дабы "в деревне, где живет
преимущественно трудовое крестьянство", вместо власти Совета существовала
"подотчетная большевикам власть поставленных сверху представителей бедноты".
Опираясь на батраков и пришлых, большевики пытались "установить диктатуру
своей партии над деревней"31. Именно эту задачу ставил перед
комбедами Ленин: "чтобы комбеды стали Советами"32.
Именно поэтому левые эсеры выступили против декрета. "Те полномочия,
которые даются комитетам бедноты", указал Карелин, делают из них противовес
сельским Советам, а сам закон о комбедах направлен "на упразднение Советов
крестьянских депутатов". Фракция ПЛСР отказалась участвовать в голосовании
проекта, чтобы "снять с себя полностью ответственность за принятие этого
декрета". Когда же декрет был принят большевиками, Карелин заявил, что левые
эсеры будут "вести решительную борьбу с теми вредными мерами, которые
сегодня приняты ВЦИК"33.
401
Заявление Карелина не было пустой фразой. Между Третьим и Четвертым
Всероссийскими съездами примерно в 19% всех губернских и уездных Советах
большинство принадлежало левым эсерам. В ряде губерний этот процент доходил
до 30-45. В июне левые эсеры в двадцать одном губернском исполкоме
насчитывали 208 человек из 786, на девяносто шести уездных съездах Советов
тридцать одной губернии, состоявшихся между Четвертым и Пятым съездами
Советов, ПЛСР имела 24% делегатов, причем на девятнадцати съездах их было
больше, чем большевиков, а на тридцати одном -- не менее одной трети. В
уездных Советах левым эсерам принадлежало 28% мест34. На
губернском уровне наиболее значительными фракции ПЛСР оставались в рязанском
(12 из 25), новгородском (10 из 25) и пермском (11 из 25) губисполкомах.
После введения декрета об организации комитетов бедноты позиции левых эсеров
усилились. В костромском губернском Совете доля левых эсеров выросла с 25%
до 49%, в тверском -- с 16 до 31, в саратовском -- с 20 до 28, в смоленском
-- с 9 до 20%35. В местных Советах с левыми эсерами все чаще и
чаще голосовали и сторонники разрыва Брестского мира, и противники
большевистской крестьянской политики. Короче, к ПЛСР, по словам левого эсера
Я. М. Фишмана, примыкали теперь "все недовольные большевистской политикой,
как к единственной оставшейся советской партии".
Для обсуждения положения, сложившегося перед Пятым съездом Советов,
ПЛСР провела в Москве, в Малом зале консерватории, свой Третий партийный
съезд. Он работал всего четыре дня, с 28 июня по 1 июля. В это время в рядах
ПЛСР числилось около 80 тыс. членов36. "Главным вопросом на
съезде явится выработка тактической линии поведения партии в целом в виду
чрезвычайного роста ее на местах, -- писала одна из независимых газет. -- В
особенности усилилась партия левых эсеров на Украине"37.
Одновременно падало членство в партии большевиков. Так, из 50 тысяч
петроградцев, числившихся в партии в октябре 1917 года, к июню 1918 осталось
только 1347238. И даже если предположить, что часть убывших
переехала в
402
Москву или отправилась на фронт, падение численности в РКП (б) было
очевидно. Публично, однако, большевики пытались представить левоэсеровские
удачи поражением. Ю.М. Стеклов писал в те дни в "Известиях ВЦИК", что ПЛСР
"за последнее время переживает процесс некоторого внутреннего перерождения"
и торжествует "по поводу "усиления" своей партии", что именно массовый
приток в ее ряды может погубить левых эсеров.
Результаты выборов на Пятый съезд Советов известны еще не были.
Большевики и левые эсеры пребывали в состоянии неопределенности. На 30 июня
независимым обозревателям казалось, что большевики и левые эсеры на съезде
будут "почти в равном количестве". Левые эсеры считали, что вступают "в
новую стадию политического продвижения вперед" и на ближайшем съезде станут
господствующей партией .
Решение о созыве Пятого съезда Советов ВЦИК принял 10 июня. На
обсуждение съезда выносились отчеты ВЦИК и Совнаркома, продовольственный
вопрос, вопрос об организации Красной армии, выборы нового ВЦИК и
утверждение первой советской конституции. Этот последний пункт был еще одной
причиной, толкавшей большевиков на скорое и радикальное решение
левоэсеровской проблемы.
Решение о написании конституции было принято на Третьем съезде Советов
в январе 1918 года. 1 апреля ВЦИК создал межпартийную комиссию по
составлению текста . Комиссия уже утвердила текст "основных начал"
конституции, когда 28 июня, за несколько дней до открытия съезда, комиссия
ЦК РКП (б) под председательством Ленина внесла в проект ряд изменений . 3
июля Свердлов, втайне от левых эсеров, поручил Стеклову и Я.С. Шейн-кману
составить проект конституции заново. Те провели в запертой комнате
"Метрополя", куда усадил их Свердлов, весь день. Ленин, со своей стороны,
дал Стеклову и Шейн-кману "принципиальные указания насчет формулировки
промышленных товаров на хлеб и другие продукты проводился первоначально на
местном уровне -- отдельными фабриками, заводами или местными органами
советской власти. Однако при явно завышенных ценах на промышленные товары,
которых не хватало, и заниженных ценах на крестьянский хлеб подобный
товарообмен по существу сводился к узаконенному грабежу: "основную часть
стоимости заготовленных сельскохозяйственных продуктов крестьяне получили
обесцененными денежными знаками. Деньги являлись как бы свидетельством
размеров полученной государством ссуды"20.
Чередование скрытых и явных конфискаций не могло не возмутить
крестьянское население, и волна неповинове-
391
ния в деревне поднялась уже в декабре. Крестьяне повсеместно
отказывались продавать зерно. Из-за этого прекратился приток хлеба в
промышленные центры страны. Угроза невиданного голода нависла в первую
очередь над Петроградом. Катастрофическим было снабжение армии. 14 декабря
Ленин объявил вопрос о хлебе важнейшим из стоящих перед советским
правительством политических вопросов. 8 января Совнарком поручил одной из
своих комиссий разработать практические мероприятия по снабжению
промышленных центров и армии продовольствием.
Выход из кризисного положения советское правительство видело не в
повышении закупочных цен на хлеб, а в усилении репрессий. Комиссия
рекомендовала посылать в деревню вооруженные отряды для принятия "самых
революционных мер", для "беспощадной борьбы со спекулянтами". Точную
численность таких отрядов, посланных в те месяцы в деревню, установить
трудно. Видимо, одних только рабочих в первые полгода советской власти в
деревню было послано 50 тысяч. Постепенно заготовительные отряды проникали
во все более отдаленные от столиц хлебные районы, даже на юг России, где за
сбор продовольствия- с конца декабря 1917 года отвечал Г. К. Орджоникидзе.
Он добился определенных результатов: если до 1 марта 1918г. в центр
отправлялось ежедневно по 140 вагонов с продовольствием, то с 10 марта --
уже по 300 вагонов, а в апреле -- по 400. Причина такого резкого увеличения
отправок заключалась не столько в увеличивающихся конфискациях крестьянского
хлеба, сколько в налаживании транспортной системы, связывающей юг и центр.
Кроме Украины и юга хлеб давала Сибирь. В январе 1918 года погрузка
хлеба из Сибири достигла 587,5 тысяч пудов, в феврале -- 1867,5 тысяч, в
марте -- 3304,3 тысяч. Однако в апреле 1918 года, после подписания Лениным
Брестского мира, ситуация резко изменилась. Украина была оккупирована
немцами. С мая хлеб перестал давать юг. В Сибири началось спровоцированное
брестской политикой большевиков восстание чехословацкого корпуса.
392
Общая политика советского правительства по отношению к крестьянству и
продовольственному вопросу способствовала лишь усилению кризиса. "Хлеба было
много в стране, - писал экономист-кадет С. Прокопович, - но хлеб этот не
доходил до горожан и фабричных рабочих, так как частная торговля в стране
преследовалась [... ]. Голод 1918 г. был закономерным результатом
продовольственной и земельной политики советской власти". Эта политика, по
словам советского историка, заключалась в следующем:
" Советская власть не могла решать продовольственный вопрос буржуазными
методами, путем развития свободной торговли хлебом, ибо свобода торговли
означала спекуляцию и вздутие цен, свободу наживаться для богатых, свободу
умирать для бедных. Советская власть должна была организовать заготовку
хлеба на началах товарообмена, наладить продовольственное снабжение городов
по трудовому принципу: "кто не работает, тот да не ест". Для этого были
необходимы, во-первых, государственная хлебная монополия, т.е. безусловное
запрещение частной торговли хлебом, обязательная сдача всех излишков хлеба
государству по твердой цене и обеспечение деревни промышленными товарами
также по твердым ценам; во-вторых, строжайший учет всех излишков хлеба [...
] в-третьих, правильное распределение хлеба между гражданами" .
Если город в результате такой политики не вымер от голода, то только
благодаря "мешочникам", взявшим на себя неблагодарный труд посредников между
городом и деревней. Так, до марта 1918 года из Кубани не было вывезено
государством ни одного пуда хлеба, а "мешочники" вывезли не менее двух
миллионов пудов. Монополия формально оставалась в силе, но она вылилась в
замену легальной системы снабжения города- запрещенной. И это, вполне по
законам рыночной экономики, которой в целом было отказано в существовании,
привело к вздутию цен на продукты, отчего в первую очередь страдали рабочие.
Весной 1918 года советское правительство начало организацию
"правильного товарообмена в государственном масштабе" через
продовольственные органы советской вла-
393
сти. С апреля организация товарообмена была возложена на наркомат
продовольствия. По декрету от 2 апреля отдельные организации и предприятия,
не уполномоченные на это наркомпродом, не имели права заниматься
самостоятельным обменом товаров на хлеб. Местные продовольственные органы
должны быть полностью подчинены нар-компроду. 8 апреля, несмотря на
признание наркомпродом критической ситуации, советское правительство
заявило, что не откажется от хлебной монополии и было в этом вопросе
поддержано во ВЦИК левыми эсерами22. Товарообмен между тем
производился по классовому признаку. Обменивать продукты на промышленные
товары могли лишь деревенские бедняки. Остальные крестьяне, имевшие излишки,
обязаны были продавать их государству по твердым ценам, получая взамен
обесцененные бумажные деньги. Выдаваемые государством для обмена на хлеб
товарные фонды, с целью предотвращения попадания их в руки крепких крестьян,
передавались в распоряжение волостных или районных сельских организаций и
лишь через эти организации обменивались на хлеб бедняков. Основными
промышленными товарами для обмена были ткани, нитки, кожа, обувь, галоши,
шорные изделия, чай, сахар, соль, посуда, мыло, керосин, проволока, листовое
железо, гвозди, подковы, веревка, сельскохозяйственные машины, орудия и
инвентарь.
Подобный товарообмен, из которого исключались все зажиточные слои
деревни, конечно же, не мог разрешить продовольственного кризиса.
Промышленных товаров не хватало. Город несравнимо больше хотел взять, чем
мог дать. При такой системе нельзя было рассчитывать на добровольный
принцип.
В мае советское правительство предоставило наркомп-роду чрезвычайные
полномочия по заготовке и распределению продовольствия. На находящейся под
властью Совнаркома территории была установлена "продовольственная
диктатура", целью которой было, по словам Ленина, "вести и провести
беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной
буржуазии, удер-
394
живающей у себя излишки хлеба". Декрет, изданный ВЦИК 9 мая,
подтверждал незыблемость хлебной монополии и твердых цен на хлеб и
предписывал жителям сельских районов в недельный срок сдать советской власти
все имеющиеся "излишки хлеба". Крестьяне, утаивающие от государства хлеб и
отказывающиеся свозить его на ссыпные пункты, объявлялись врагами народа.
Результатом этого явилось снижение товарности и общее понижение
производительности сельского хозяйства23.
Кроме хлеба, ввозимого мешочниками, в распоряжении промышленных центров
находился урожай "рабочих огородов", внедряемых по указу советского
правительства в промышленных центрах. Межведомственная Центральная огородная
комиссия при наркомпроде была образована из представителей заинтересованных
ведомств, профсоюзов и специалистов в начале 1918 г. В крупных городах, в
том числе в Москве и Петрограде, были созданы еще и городские огородные
комиссии. Весной они развернули широкую, в возможных для них пределах,
деятельность.
Состояние продовольственного снабжения промышленных центров, тем не
менее, продолжало оставаться серьезным. В первой половине 1918 года туда
предполагалось завезти 230 тысяч вагонов продовольствия, а доставлено было
лишь 15,6 тысяч. План снабжения Москвы и Петрограда в январе 1918 года был
выполнен на 7,1 %, в феврале -- на 16%, в апреле, когда проявились
результаты ленинской брестской политики, -- на 6,1 %, в мае и того хуже --
на 5,7%. Как следствие этого, весной и летом в столицах начался подлинный
голод: в Москве и Петрограде даже рабочие иногда не получали хлебных пайков
неделями.
Тогда правительство приступило к разработке общегосударственного
продовольственного плана на 1918/19 год, в надежде, что так можно будет
увеличить государственные хлебозаготовки. В связи с этим Совнарком
затребовал от губернских и уездных Советов данные об излишках. Одновременно
ЦСУ требовало определить, "сколько излишков хлеба должно быть в каждой
волости", "сколько каждая должна дать". Наряды устанавливались ЦСУ по
волостям.
395
Однако закупочные цены на зерно были установлены крайне низкие. Так, по
сведениям ЦСУ, в различных районах России себестоимость ржи составляла от 6
руб. 30 коп. до 12 руб. 27 коп. за пуд. Государство же скупало или
обменивало у крестьян хлеб по единой для всей страны цене: 4 руб. 20 коп. за
пуд, т. е. в полтора-три раза ниже себестоимости. Заготовительные цены на
другие продукты в целом устанавливались по такому же принципу. Было
очевидно, что при столь низких закупочных ценах хлеб нельзя было получить
иначе как силой. Проводником такой политики не могли быть крестьянские
Советы, в которых большевики к тому же не пользовались популярностью.
Между тем продовольственное положение Петрограда было столь плохо, что
9 мая Ленин забил тревогу- На места им была послана телеграмма: "хлеба нет",
"выдаются населению остатки картофельной муки, сухарей", "столица на краю
гибели от голода". "Именем Советской Социалистической Республики требую
немедленной помощи Петрограду", -- взывал Ленин. В тот же день
продовольственное положение в стране обсуждалось на заседании ВЦИК. С
докладом выступил нарком продовольствия большевик А. Д. Цюрупа. Он сказал,
что Советами на местах и прежде всего крестьянскими съездами закон о хлебной
монополии и твердых ценах по существу отменен, собранные или конфискованные
для столиц грузы реквизируются по пути то местными властями, то самими
железнодорожниками, то просто толпами голодных людей. "Реквизиция идет по
всем линиям железных дорог в таких угрожающих размерах, что совершенно
изменяет наши планы, и хлеб, уже заготовленный на местах, погруженный на
вагоны [... ] очень часто не доходит". Мешочничество Цюрупа назвал "бичом",
указав, что в Курской губернии имеется 20 тысяч мешочников, в Тамбовской --
около 50 тысяч. "Хлебная монополия как целое не осуществлена; это всем
известно, в этой области мы натолкнулись на нежелание, упорное нежелание
населения [... ] сдавать хлеб", -- подчеркнул Цюрупа и призвал город
организовать продовольственные отряды для "отбирания от держателей запасов
хлеба". Цюрупа говорил
396
именно об "отбирании хлеба", предполагая оставлять крестьянам "паек,
рассчитанный более, чем на месяц, а иногда на месяц". Этим должны будут
заниматься, с одной стороны, деревенская беднота, стимулируемая тем, что
получает процент с конфискованного, с другой -- продотряды, посылаемые "не
только в целях взятия и реквизиции хлеба, но и в тех целях, что появление их
должно показать населению, что хлеб будет взят силой". Появление отрядов, по
мнению Цюрупы, должно было "стимулировать и побуждать к сдаче хлеба не
только в тех местностях, где эти отряды появились, но и в ближайших
местностях". Отряды планировалось организовать "в значительном
числе"24.
Цюрупа предложил на утверждение ВЦИК текст соответствующего декрета "О
продовольствии". Декрет предусматривал сдачу крестьянами государству по
твердым ценам всех "излишков хлеба" в недельный срок с момента публикации
постановления. За несдачу или "разбазаривание" хлеба декрет предписывал
передавать крестьян "революционному суду, заключать в тюрьму на срок не
менее 10-ти лет, подвергать все имущество конфискации и изгонять из общины".
Декрет открыто поощрял систему доносительства: "В случае обнаружения у
кого-то избытка хлеба [... ] хлеб отбирается у него бесплатно, а
причитающаяся по твердым ценам стоимость незаявленных излишков выплачивается
в половинном размере тому лицу, которое укажет на сокрытые излишки [... ] и
в половинном размере сельскому обществу".
Лично для себя Цюрупа требовал массу полномочий: право "применять
вооруженную силу в случае оказания противодействия отобранию хлеба или иных
продовольственных продуктов", право "передавать настоящие полномочия [... ]
другим лицам и учреждениям на местах", "увольнять, смещать, предавать
революционному суду, подвергать аресту должностных лиц и служащих всех
ведомств и общественных организаций".
Левые эсеры не выступили во ВЦИК против проекта в целом, но отвергли
диктаторские притязания Цюрупы. Карелин по этому поводу сказал, что ПЛСР
"так же реши-
397
тельно" возражает "против продовольственной диктатуры" как и "против
диктатуры вообще", считая, что "диктатура ничего не даст, кроме поножовщины
в деревне". "С декретом в первой части, в основных положениях, мы согласны",
-- закончил Карелин, -- "а вторую часть, относительно создания
продовольственного диктатора, наша фракция самым решительным образом
отвергает".
В ответ Цюрупа заявил, что большевики предлагают начать "войну против
деревенской буржуазии", поскольку из деревни хлеб можно получить "только с
оружием в руках". И если Советы созывают съезды, отменяющие хлебную
монополию и твердые цены, с такими Советами нужно бороться "вплоть до
заключения в тюрьму, до посылки войска, до последних форм, крайних форм
гражданской войны".
13 мая декретом ВЦИК и СНК предложенный Цюрупой проект был утвержден в
качестве закона25 и подкреплен обращенной к сельским Советам
телеграммой наркома внутренних дел Г. И. Петровского. Петровский указал на
проникновение в волостные и уездные Советы "зажиточных и кулацких слоев
деревни", предложил Советам "строжайше проводить постановление
Всероссийского съезда Советов о полном устранении кулацких слоев от всякой
советской работы", а работающих в Советах кулаков "арестовывать и предавать
суду за нарушение основ советской конституции".
Речь, разумеется, шла об очистке сельских Советов от тех, кто
отказывался проводить антикрестьянскую политику Совнаркома и о подготовке
почвы для создания параллельных сельским Советам большевистских крестьянских
организаций. К лету 1918 года в 30 губерниях европейской части советской
России было всего 400 деревенских большевистских ячеек26, и
влияние их было ничтожно. Новые большевистские организации в деревне кроме
продовольственных должны были выполнять и политические функции: вытеснить из
сельских Советов левых эсеров. Об этом фактически открыто говорил на
заседании ВЦИК 20 мая Свердлов. Он дал понять, что "кулацко-буржуазный
элемент",
398
уничтожение которого предстоит, находится и в ПЛСР. "Нам необходимо
было создать в деревне такие организации, -- сказал Свердлов, -- которые в
состоянии были бы подавлять в деревне буржуазию". "В волостных Советах
руководящая роль принадлежит кулацко-буржуазному элементу", приклеивающему
"ярлык левых эсеров" и так осуществляющему "свои кулацкие интересы".
Свердлов призывал положить этому конец и ставил "вопрос о расслоении в
деревне", "о создании в деревне двух противоположных враждебных сил", о
расколе деревни "на два непримиримых враждебных лагеря" для разжигая там
гражданской войны, "которая шла не так давно в городах".
"Громадное большинство тех выводов", которые были сделаны Свердловым,
Карелин от имени фракции ПЛСР одобрил. Его поддержал Трутовский, указавший,
что "в настоящий момент", когда начинается "огромная крестьянская война",
"новая жакерия", "странно слышать о прекращении классовой борьбы в деревне";
и левые эсеры являются "крайними сторонниками применения не только классовой
борьбы в деревне, но и по возможности уничтожения всех тех элементов в
деревне, которые в данном случае будут элементы кулацкие".
Для разжигания в деревне гражданской войны Ленин 24 мая опубликовал в
"Правде" статью, уверяющую рабочих в том, что голод в стране является
результатом саботажа со стороны крестьянства. Ленин предлагал начать
"массовый крестовый поход передовых рабочих во все концы громадной страны
[...] ко всякому пункту производства хлеба и топлива, ко всякому важному
пункту производства и распределения их". Через два дня на Первом
Всероссийском съезде Советов народного хозяйства Трутовский заявил, что
перед советской властью стоит теперь "новый огромнейший враг, который до
настоящего времени не был тронут" и который скоро "ощетинится"; этот враг --
"сельское кулачество".
В тот же день, вечером 26 мая, на очередном заседании ЦК РКП (б) были
утверждены написанные Лениным "Тезисы по текущему моменту". Военный
комиссариат реор-
399
ганизовывался в военно-продовольственный комиссариат, его работа на три
летних месяца сосредотачивалась на "переделке армии для войны за хлеб и на
ведение такой войны". По всей стране объявлялось военное положение,
призывались девятнадцатилетние, вводился расстрел "за недисциплину", успех
отрядов измерялся "успехами работы по добыче хлеба", вводилась круговая
порука всего отряда и расстрел каждого десятого за разграбление отрядом
конфискованного хлеба.
Тезисы Ленина не подлежали публикации (и были впервые обнародованы лишь
в 1931 году), но на их основании 28 мая Совнарком принял постановление о
продовольственной политике и поручил наркомпроду написать соответствующее
воззвание. Ленин паниковал. В тот же день он подал записку Шляпникову: "ЦК
постановил переправить максимум партийных сил в продовольствие. Ибо мы явно
погибнем и погубим всю революцию, если не победим голода в ближайшие
месяцы". Была объявлена мобилизация рабочих для "крестового похода в
деревню". Еще большую власть получил нарком продовольствия Цюрупа. Параграф
шесть проекта декрета ВЦИК "О реорганизации комиссариата продовольствия"
предусматривал право "отстранять местных комиссаров продовольствия и
требовать выбора новых, отменять постановления местных Совдепов, а в
отдельных случаях входить во ВЦИК с предложением предания их суду".
Именно этот параграф возмутил левых эсеров, справедливо усмотревших в
нем угрозу своим партийных позициям. Штейнберг от имени ПЛСР заявил, что
этот пункт грозит всему строению советской власти, так как "исходит из
мысли, что Совет представляет собой безвластное учреждение" , которое может
быть распущено или арестовано любым комиссаром хозяйства или продовольствия.
Тем не менее проект был принят, и 4 июня Троцкий, выступая во ВЦИКе, бросил
лозунг: "Да здравствует гражданская война!" Троцкий указал, что "хлеб в
стране есть у кулаков, у хищников, у эксплуататоров" и нужно только отнять
его "с применением оружия". "Наша партия за гражданскую
войну, -- закончил Троцкий. -- Гражданская война уперлась в
хлеб"27.
С этого времени во всех промышленных центрах советской республики стали
интенсивно формироваться продовольственные отряды. Из них под руководством
военно-продовольственного бюро ВЦСПС при наркомпроде была сформирована
продовольственная армия. К середине июня она насчитывала около трех тысяч
человек, в середине июля -- более 10 тысяч28. Свердлов между тем
призвал большевиков сделать следующий шаг: организовать в деревне
собственные организации29. 11 июня ВЦИК принял решение о создании
в сельских местностях параллельных сельским Советам комитетов бедноты,
работающих под наблюдением "продовольственных органов" и имеющих право
грабить крестьян, передавая "продовольственным органам" советской власти
большую часть награбленного и оставляя комитетам бедноты меньшую его
долю30. Было ясно, что со временем комбеды должны будут
"уничтожить сельские и волостные Советы", дабы "в деревне, где живет
преимущественно трудовое крестьянство", вместо власти Совета существовала
"подотчетная большевикам власть поставленных сверху представителей бедноты".
Опираясь на батраков и пришлых, большевики пытались "установить диктатуру
своей партии над деревней"31. Именно эту задачу ставил перед
комбедами Ленин: "чтобы комбеды стали Советами"32.
Именно поэтому левые эсеры выступили против декрета. "Те полномочия,
которые даются комитетам бедноты", указал Карелин, делают из них противовес
сельским Советам, а сам закон о комбедах направлен "на упразднение Советов
крестьянских депутатов". Фракция ПЛСР отказалась участвовать в голосовании
проекта, чтобы "снять с себя полностью ответственность за принятие этого
декрета". Когда же декрет был принят большевиками, Карелин заявил, что левые
эсеры будут "вести решительную борьбу с теми вредными мерами, которые
сегодня приняты ВЦИК"33.
401
Заявление Карелина не было пустой фразой. Между Третьим и Четвертым
Всероссийскими съездами примерно в 19% всех губернских и уездных Советах
большинство принадлежало левым эсерам. В ряде губерний этот процент доходил
до 30-45. В июне левые эсеры в двадцать одном губернском исполкоме
насчитывали 208 человек из 786, на девяносто шести уездных съездах Советов
тридцать одной губернии, состоявшихся между Четвертым и Пятым съездами
Советов, ПЛСР имела 24% делегатов, причем на девятнадцати съездах их было
больше, чем большевиков, а на тридцати одном -- не менее одной трети. В
уездных Советах левым эсерам принадлежало 28% мест34. На
губернском уровне наиболее значительными фракции ПЛСР оставались в рязанском
(12 из 25), новгородском (10 из 25) и пермском (11 из 25) губисполкомах.
После введения декрета об организации комитетов бедноты позиции левых эсеров
усилились. В костромском губернском Совете доля левых эсеров выросла с 25%
до 49%, в тверском -- с 16 до 31, в саратовском -- с 20 до 28, в смоленском
-- с 9 до 20%35. В местных Советах с левыми эсерами все чаще и
чаще голосовали и сторонники разрыва Брестского мира, и противники
большевистской крестьянской политики. Короче, к ПЛСР, по словам левого эсера
Я. М. Фишмана, примыкали теперь "все недовольные большевистской политикой,
как к единственной оставшейся советской партии".
Для обсуждения положения, сложившегося перед Пятым съездом Советов,
ПЛСР провела в Москве, в Малом зале консерватории, свой Третий партийный
съезд. Он работал всего четыре дня, с 28 июня по 1 июля. В это время в рядах
ПЛСР числилось около 80 тыс. членов36. "Главным вопросом на
съезде явится выработка тактической линии поведения партии в целом в виду
чрезвычайного роста ее на местах, -- писала одна из независимых газет. -- В
особенности усилилась партия левых эсеров на Украине"37.
Одновременно падало членство в партии большевиков. Так, из 50 тысяч
петроградцев, числившихся в партии в октябре 1917 года, к июню 1918 осталось
только 1347238. И даже если предположить, что часть убывших
переехала в
402
Москву или отправилась на фронт, падение численности в РКП (б) было
очевидно. Публично, однако, большевики пытались представить левоэсеровские
удачи поражением. Ю.М. Стеклов писал в те дни в "Известиях ВЦИК", что ПЛСР
"за последнее время переживает процесс некоторого внутреннего перерождения"
и торжествует "по поводу "усиления" своей партии", что именно массовый
приток в ее ряды может погубить левых эсеров.
Результаты выборов на Пятый съезд Советов известны еще не были.
Большевики и левые эсеры пребывали в состоянии неопределенности. На 30 июня
независимым обозревателям казалось, что большевики и левые эсеры на съезде
будут "почти в равном количестве". Левые эсеры считали, что вступают "в
новую стадию политического продвижения вперед" и на ближайшем съезде станут
господствующей партией .
Решение о созыве Пятого съезда Советов ВЦИК принял 10 июня. На
обсуждение съезда выносились отчеты ВЦИК и Совнаркома, продовольственный
вопрос, вопрос об организации Красной армии, выборы нового ВЦИК и
утверждение первой советской конституции. Этот последний пункт был еще одной
причиной, толкавшей большевиков на скорое и радикальное решение
левоэсеровской проблемы.
Решение о написании конституции было принято на Третьем съезде Советов
в январе 1918 года. 1 апреля ВЦИК создал межпартийную комиссию по
составлению текста . Комиссия уже утвердила текст "основных начал"
конституции, когда 28 июня, за несколько дней до открытия съезда, комиссия
ЦК РКП (б) под председательством Ленина внесла в проект ряд изменений . 3
июля Свердлов, втайне от левых эсеров, поручил Стеклову и Я.С. Шейн-кману
составить проект конституции заново. Те провели в запертой комнате
"Метрополя", куда усадил их Свердлов, весь день. Ленин, со своей стороны,
дал Стеклову и Шейн-кману "принципиальные указания насчет формулировки