Страница:
За столом сидели многочисленные родственники Сигни; всю прошлую неделю они прибывали со своих отдалённых ферм. Друзья Вулфгара потеснились, чтобы дать им место: гостей ярла всегда полагалось усаживать на самые почётные места.
Джесса спросила Брокла:
— Кари ещё спит? Наверное, его надо разбудить.
Он нахмурился, потом бросил взгляд на дверь:
— Как хочешь. Если так пойдёт и дальше, ему ни крошки не достанется. Но ты же его знаешь, Джесса; он может и не пойти.
Она кивнула, вставая:
— Пойду посмотрю.
Проходя по залу и стараясь не столкнуться со слугами, разносящими еду, Джесса думала, что вряд ли Кари спит. В зале стоял шум, все его двери были нараспашку, чтобы пропускать свет летней ночи, солнце ещё только начало клониться к закату, светлое небо было расчерчено полосками облаков. В это время года почти не темнело. Джесса легко поднялась по каменной лестнице и постучала в дверь в конце коридора:
— Кари?
Через мгновение он ответил:
— Входи, Джесса.
Кари сидел возле догорающего очага, прислонившись спиной к скамье и согнув ноги в коленях. Пламя ярко освещало его лицо, красными были его руки и волосы, и Джессе снова показалось, что она видит кровь, и от этого ей стало холодно.
Кари бросил на неё быстрый взгляд:
— Что? Что случилось?
— Ничего, — ответила Джесса, входя в комнату. — Просто свет на тебя странно падает. И в комнате темно.
Он посмотрел на огонь:
— Тебе стало страшно. Я это почувствовал.
Два чёрных ворона, которые следовали за Кари повсюду, сидели на подоконнике и смотрели во двор. Один из них как-то странно поглядел на Джессу. Она примостилась на скамье:
— Мне никогда не бывает страшно. Послушай, ты не спустишься к нам? Брокл, конечно, ест и пьёт за десятерых, но еды ещё полно.
— Меня зовёт Вулфгар?
— Нет. Вулфгар знает, что ты любишь, а что — нет.
Джесса понимала, что если бы дело касалось другого человека, то его отсутствие за праздничным столом Вулфгар воспринял бы как личное оскорбление, но Кари… Кари — другой.
Его матерью была колдунья по имени Гудрун, Снежная странница. Когда он родился, она приказала запереть его в одной из комнат своей темницы, где он провёл шесть лет в полном одиночестве; но Кари вырос и стал таким же могущественным волшебником, как и его мать, и был до того на неё похож, что люди замирали от страха, глядя на него. Кари не любил находиться среди людей, и Джесса понимала почему.
Вот и теперь он сидел на полу в своей роскошной голубой рубашке, перепачканной сажей, и не спешил подняться.
— Всё в порядке? — тревожно спросила Джесса. Он откинул упавшие на глаза серебристые волосы:
— Да. — Но его голос звучал неуверенно.
— Скажи, что с тобой, — сказала Джесса. Он повернулся к ней:
— Я не знаю, Джесса. Просто сегодня ночью, когда наступили сумерки, я что-то почувствовал. Пальцы начало покалывать. И дрожь. Мне стало холодно. Не понимаю, что со мной.
— Ты думаешь, это из-за свадьбы?
— Нет. Просто со мной что-то происходит. — Он внезапно встал. — Я голоден. Пошли вниз. Хочу увидеть новый меч Хакона.
Джесса остановилась как вкопанная:
— Он же его только что получил. Откуда ты знаешь?
Но, поймав его умоляющий взгляд, она замолчала.
Когда они вошли в пиршественный зал, все разговоры на какое-то мгновение стихли, но затем шум возобновился. Люди только начали привыкать к Кари. «Уж очень долго», — сердито думала Джесса. Их пугала его бледная кожа и прозрачные, как лёд, серые глаза; при взгляде на него они вспоминали Гудрун.
Вулфгар обрадовался.
— Ну наконец-то! — неторопливо произнёс он. — А я всё гадал, окажешь ты нам честь или нет.
Кари улыбнулся, посмотрев на Сигни:
— Простите. Брокл говорит, что у меня плохие манеры; он прав.
Белокурая девушка бросила на него любопытный взгляд. Потом налила кубок вина и протянула его Кари.
— Я рада, что ты пришёл, Кари, — сказала она со своим мягким акцентом жительницы южных земель. — Нам с тобой нужно дружить. Я хочу знать всех друзей Вулфгара. Я хочу им понравиться.
Кари взял кубок и внимательно посмотрел на Сигни:
— Вы им понравитесь, госпожа.
Та покраснела и бросила быстрый взгляд на Вулфгара:
— Это твоё предсказание?
Вулфгар засмеялся, а Кари сказал:
— Предсказание, которое уже сбылось.
Он поднёс кубок к губам и вдруг замер; замер столь неожиданно, что Джесса уставилась на него. Кари смотрел на вино так, будто оно отравлено. Его лицо стало белым от ужаса.
— Она здесь, — прошептал он. Вулфгар встревожился:
— Кто?
Но Кари молниеносно обернулся.
— Закройте двери! — отчаянно крикнул он, перекрывая шум в зале. — Закройте! СКОРЕЕ!
Скапти вскочил, Вулфгар тоже.
— Выполняйте! — громовым голосом крикнул Вулфгар, и люди стали выскакивать из-за стола, хватаясь за оружие. Джесса схватила Кари за руки, и красное вино из кубка выплеснулось на её платье.
— Что это? — задыхаясь от волнения, спросила она. — Что происходит?
— Она здесь. — Кари смотрел через её плечо. — Боги, Джесса. Смотри!
Сквозь высокие окна в зал начал струиться туман; странное мерцающее облако, в котором мелькали какие-то тени и призраки; чьи-то руки начали цепляться за подоконники, в дверях показались чьи-то расплывчатые очертания. Через несколько секунд они заполнили весь зал, где кружил и плавал холодный серебристый туман.
Визжали женщины, в зале раздавались крики, лай собак, звон оружия. Огонь в очаге внезапно потух, и стало темно и холодно, свечи на столе погасли. Туман клубился, обволакивая лица людей, и те не знали, куда бежать. Джесса увидела, как Вулфгар взялся за меч, а после пропал за призрачным туманом, который, казалось, схватил её за руки и потащил куда-то. Она вырвалась из его цепкой хватки и услышала, как где-то рядом кричит Кари; в следующую минуту они так сильно столкнулись друг с другом, что с грохотом опрокинули стол. Джесса уцепилась за Кари и позвала его, но он не ответил, и тогда она провела рукой по его лицу и ощутила влагу. Поднеся руку к глазам, она увидела на ней кровь.
— Кари!
Её голос потонул в общем рёве. Бледные, призрачные тени людей и собак мелькали в белом тумане; в воздухе совсем рядом свистнул меч, люди пытались бороться с тенями, призраками. Джесса хотела встать и тут же полетела на пол, получив удар чем-то холодным и твёрдым. Встав на четвереньки, она почувствовала, как немеет половина лица, потом появилась пульсирующая боль.
Её кто-то схватил; она изо всех сил оттолкнула его и тут же услышала знакомый голос:
— Это я!
— Хакон! Что происходит?
— Не знаю.
— Кари ранен. Его нужно увести в безопасное место!
Они нашли Кари в тумане и подхватили под руки; Хакон оттащил его в угол, расшвыряв ногой скамьи. Они склонились над Кари.
— Это Гудрун! — выпалила Джесса.
— Что?
— Гудрун! Это она колдует!
Туман превратился в сплошную пелену. Вокруг двигались тени, огромные, как тролли, чудовища из ночных кошмаров. Сверкая глазами, скалил зубы призрачный волк; вокруг плавали лапы каких-то страшных бесформенных существ. Пол быстро покрывался инеем; он скрипел под ногами, забивался под ногти; люди вдыхали ледяной воздух, и он обжигал горло, перехватывал дыхание, не давая говорить.
— Холодно, — прошептал Хакон.
— Мне тоже. — Джесса хотела сказать: «Только не засыпай», но губы не слушались, язык не шевелился. — Хакон… — с трудом пробормотала она, но он не ответил. Джесса нащупала его руку; она была совсем холодной.
В зале наступила тишина.
Белый иней наползал на лицо Джессы, понемногу захватывая всё тело. Сделав огромное усилие, она попыталась пошевелиться, ледяная корка затрещала и мгновенно сковала её вновь, закрыв лицо, словно стеклянная маска. Джесса начала задыхаться.
Лёд закрыл ей глаза, сомкнул ресницы.
Джесса провалилась в темноту.
Глава вторая
Окутанные снежным волшебством, они блуждали каждый в своём сне.
Броклу снилась какая-то комната. Он был уверен, что это комната, но не мог вспомнить, как он туда попал. Он отворял тяжёлую дверь; на ней висела цепь, проржавевшая от времени. В руке он держал фонарь, чтобы посмотреть, что находится за этой дверью.
В темноте послышался какой-то звук. Брокл посветил туда.
Он сидел на полу, скорчившись и забившись в угол; Брокл увидел его глаза и испуганное движение.
Это был мальчик лет шести. Покрытый грязью, со слипшимися волосами, в лохмотьях. Грязь коркой запеклась на его худом лице; его большие глаза, неподвижно уставившиеся на Брокла, ничего не выражали.
Брокл склонился над ним, заслонив собой угол вонючей каморки. Мальчик не шевельнулся.
«Ты можешь говорить?» — услышал он свой хриплый голос; ярость разгоралась в нём, словно огонь. Когда мальчик не ответил, Брокл протянул к нему дрожащие руки. Дотронувшись до него, Брокл понял, что перед ним Кари, а подняв голову, вдруг увидел перед собой Гудрун. Она протянула руку и подняла мальчика; тот изменился, стал старше, чище, выше, и теперь мать и сын стояли среди теней и смотрели друг на друга.
Фонарь задрожал в руке Брокла.
Он не мог отличить их друг от друга.
Хакону снилась белая пустота. Он потянулся за мечом, и тот внезапно выскользнул у него из рук. Пол вздыбился и превратился в стеклянную стену, на которой было невозможно удержаться. Отчаянно цепляясь за неё руками, Хакон неуклонно соскальзывал вниз, прямо в паутину заклинаний Гудрун, а под ним зияла ревущая пропасть, такая же бездонная, как его кошмар.
Ему пришла в голову спасительная мысль, и он, воткнув в стену свой меч, попытался на нём повиснуть, но вдруг откуда-то появилась белая змея и обвилась вокруг его руки; пальцы Хакона ощутили прикосновение её холодной кожи. Он сразу потерял силу, перестал что-либо чувствовать. Пальцы разжались, и змея так крепко сдавила ему кисть, что меч выпал, скользнул по стене и вместе с Хаконом полетел в пропасть.
У Скапти был свой кошмар. Он стоял в зелёном лесу и издали смотрел на белый туман. Он знал, что это колдовство. В тумане двигались тени. Он думал, что это его друзья и все они погибли.
Скапти ощущал под рукой шершавую кору дерева; на ветру громко шуршали листья — по крайней мере, ему казалось, что это листья, но когда он взглянул на них ещё раз, то увидел, что это слова. Все слова всех его песен разлетелись на все четыре стороны и теперь падали, как капли дождя. Скапти поймал одно из них и сжал в руке — чёрное, хрустящее слово:
«Погибли».
Он сердито бросил его, чувствуя, как холодеет сердце.
И тут Скапти увидел её; высокая белокожая женщина стояла и смеялась.
«Поэтам известно многое, Скапти, — сказала она, — они умеют создавать прекрасные стихи. Но их тоже можно погубить».
И он смотрел, как его слова тихо падают на землю, превращаясь в снег.
Сигни не поняла, что видит сон. Над ней нагнулась высокая женщина и помогла ей встать.
«Спасибо, — сказала Сигни, отряхивая платье. — Что случилось? Где Вулфгар?»
Женщина холодно улыбнулась, и не успела Сигни шевельнуться, как та быстро защёлкнула на её запястьях цепочку, сплетённую из тонких изящных звеньев. Сигни посмотрела на неё и отдёрнула руки.
«Что вы делаете? — Она в ужасе оглядела замёрзший зал. — Вулфгар!»
«Он тебя не услышит».
Женщина спокойно повернулась и повела её за собой; Сигни пришлось идти. Она попыталась вырваться, но не смогла.
«Куда мы идём?» — со слезами в голосе спросила она.
Гудрун засмеялась.
Они вышли из зала, и он сразу растворился в тумане.
Вулфгар знал, что потерял её. Во сне он бегал по дому, искал и звал её. Где все? Что случилось? Придя в ярость, он остановился и стал звать своих стражников.
Ночь ответила молчанием; над каменным домом с драконами на фронтонах занималась заря. Он побежал на берег фьорда, потом к самой большой пристани, громко стуча сапогами по деревянному настилу.
«Сигни!» — закричал он.
Светлая вода была залита полуночным солнцем. И вдруг он увидел её. Сигни лежала на дне, погрузившись в глубокий сон. Угри извивались в её прекрасных волосах, их длинные пряди поднимались и опускались вместе с колыханием воды. Когда Вулфгар лёг на землю и попытался до неё дотянуться, его руку сковал лёд.
Вода схватила его, точно капкан.
Только Кари не снились сны. Вместо этого он выскользнул из своего тела и стоял над ним, разглядывая кровь на волосах. Потом пошёл мимо опрокинутых столов и объятых сном тел своих друзей к широко распахнутой двери. За ней лежал часовой, его меч был покрыт инеем, возле его тела неподвижно застыл чёрный волкодав.
Перешагнув через них, Кари быстро вышел во двор и посмотрел на север. Среди отсветов зари мелькали какие-то тени; он услышал, как из невидимых миров его зовут голоса. Он ответил, и к нему спустились призраки ярлов, воинов и женщин.
— Что случилось? — резко спросил он.
— Она пришла. Она забрала с собой одного из них.
— Кто пришёл?
Они уставились на него, их лица были так же бледны, как и его.
— Мы не знаем имён. Имена — для живых.
— Вы должны мне сказать!
— Она. Снежная странница.
Его мать. Он и сам удивился, зачем так спешил, ведь он знал, что это она. Кари кивнул и медленно пошёл назад, а призраки расступились перед ним, словно туман.
Вернувшись в зал, Кари посмотрел на огромный ствол дерева, который поднимался почти до крыши. Среди его ветвей виднелись две чёрные тени.
— Поищите её, — сказал он. — Может быть, найдёте какие-нибудь следы. Ищите на севере.
— Маловероятно, — прокаркала одна из них.
— Хотя бы попытайтесь. Я разбужу людей.
Когда они, забив крыльями, вылетели в окно, Кари неохотно вернулся в своё тело, сразу почувствовав боль от раны и холод в пальцах и животе.
Он тяжело поднялся на колени, пытаясь справиться с приступом тошноты. Потом схватил Джессу за руку и встряхнул её:
— Джесса! Проснись. Проснись!
Ей снился сон, она это знала. Она стояла на вершине холма, возле пасущейся лошади, и смотрела вниз на покрытую снегом равнину. Далеко на юге горели костры. В небо, словно бледная радуга, поднимался огромный мост, упиравшийся в облака.
На чёрной воде фьорда она увидела корабль, погребальный корабль, медленно плывущий на волнах отлива. Ей были видны блестящие щиты на его бортах; щиты горели, металл плавился и с шипением капал в чёрную воду. Пламя охватило мачту, загорелись края паруса.
На том корабле были все её друзья; все, кого она когда-то знала, и все они были живы. Одни звали её, другие молчали, глядя назад; Скапти и Сигни, Вулфгар и Брокл, Марикка и Торкил, её отец, Кари, Хакон со своим новым мечом, который смотрел с такой тоской, что у неё сжалось сердце.
Возле неё стояла Гудрун. Колдунья была высокого роста; её длинные серебристые волосы прямыми прядями спадали на спину.
«Мой корабль, — тихо сказала она. — И если ты желаешь их спасти, Джесса, то приди и забери их».
«Куда прийти?» — гневно спросила Джесса.
«На Край мира».
«Там ничего нет!»
«Ах, да есть же. — Гудрун улыбнулась своей загадочной улыбкой. — Там лежит земля душ. Место, о котором не говорят даже в песнях. Страна мудрых».
Потом она крепко, до боли, сжала руку Джессы:
«Но сейчас ты должна проснуться».
И это была не Гудрун, это был Кари, его лицо было бледным, на волосах запеклась кровь. Держась за его руку, Джесса встала. С её одежды и волос посыпался снег; ей было так холодно, что казалось, замёрзло само сердце.
— Что случилось? Ну и вид у тебя!
— Я ранен в голову, — тихо ответил он. — И плохо вижу.
Джесса заставила его сесть и оглянулась по сторонам. В зале было темно, его освещало только слабое ночное солнце и какое-то странное сияние. Всё было покрыто тонким слоем инея; он лежал на столах, на полу, на распростёртых телах спящих людей, на тарелках с едой и перевёрнутых скамьях. Пролитое вино замёрзло, огонь в очагах погас, гобелены на стенах подёрнулись льдом и висели затвердевшими складками.
Через открытую дверь было видно, где клубы тумана обернулись льдом; словно застывшие ручейки, они накрыли столы и спящих собак. На окнах повисли сосульки.
Неудивительно, что никто ничего не успел сделать. Мечи примёрзли к ножнам, щиты — к скобам на стене. Рядом на полу лежала женщина, прижимая к себе ребёнка; оба были совершенно белыми от холода и едва дышали.
Джесса задрожала:
— Их нужно разбудить! Иначе все они замёрзнут насмерть.
Кари кивнул и, пошатываясь, подошёл к очагу. Когда Джесса принялась трясти Хакона, она услышала, как в очаге весело затрещал огонь, вызванный рунами.
Будить остальных пришлось долго. Одни настолько погрузились в свои сны, что казалось, уже умерли, а их души отправились блуждать в страну заклятий. Лишь Брокл проснулся мгновенно и схватил её за плечо; Скапти просыпался медленнее, он поднял голову и уставился в потолок, словно тот собирался рухнуть.
Зал постепенно наполнялся голосами; бессвязное бормотание сменилось человеческой речью; послышались вопросы, тревожные возгласы; заплакали дети, с оттаявшей одежды начала капать вода.
— Закройте двери! — приказал Брокл. Обняв Кари за плечи, он осмотрел его рану на голове. — Глубокая. Хакон, найди что-нибудь, нужно остановить кровь.
— Где Вулфгар? — спросила Джесса, подбежав к почётному месту. Стол был перевёрнут. В нём торчал вмёрзший в дерево нож. Джесса бросилась к возвышению, расшвыривая скамьи и стулья. Сначала она увидела его руку, обнимавшую Сигни, и, позвав на помощь Скапти, попыталась сдвинуть упавший на них стол; ей помогли стражники, и скоро все окружили лежащего на полу ярла. Ему помогли сесть.
— Что здесь произошло? — с трудом выговорил он.
Джесса склонилась к нему:
— Похоже, снова поработала Гудрун. Какое-то колдовство. Несколько человек ранены, но погибших нет. Вы-то как, целы?
Он кивнул, рукавом стёр с лица сажу и иней, потом повернулся к Сигни. Та неподвижно лежала на соломе, над ней склонился Скапти. Скальд был явно встревожен:
— Я не могу её разбудить.
Вулфгар схватил девушку за плечи и начал трясти:
— Сигни!
Она лежала как мёртвая, но все видели, что она дышит. Её лицо было спокойно, глаза открыты, но она не шевелилась.
— Сигни! — снова позвал Вулфгар. — Что с тобой?
Она не ответила, и тогда он поднял её на руки,
Джесса быстро подставила стул, и они попытались её усадить, но голова Сигни бессильно упала набок, а длинные волосы закрыли лицо.
В толпе заплакала какая-то женщина.
Вулфгар принялся растирать Сигни руки.
— Позовите её служанок. Позовите Эйнара…
— Это бесполезно.
Хриплый голос Кари прозвучал неожиданно, и все обернулись. Он стоял опираясь на руку Брокла.
— Почему бесполезно? — крикнул Вулфгар.
— Она ушла. Её забрала Гудрун.
— Как это забрала? — Вулфгар вскочил на ноги. — Она здесь и жива!
— Не совсем. Гудрун забрала её душу, увела с собой.
Он провёл рукой по голове, и на мгновение Джессе показалось, что он сейчас упадёт, но Кари взглянул на Вулфгара и сказал:
— Смотрите. Она оставила свой знак. Огромный ствол дерева, стоявший в центре зала, был расщеплён сверху донизу.
И на нём виднелся глубоко вырезанный рисунок — извивающаяся белая змея, с зубов которой стекали капли яда.
Глава третья
Они отнесли Сигни в её комнату и уложили на парчовую постель, укрыв меховым одеялом, потом разожгли в очаге огонь. Но ничто не могло её разбудить: ни просьбы, ни мольбы. Она чуть заметно дышала, но так медленно, что все испугались, и тогда знахарка Герда и лекарь Эйнар, сын Гримса, стали лечить её всеми известными им способами, наполнив комнату ароматами экзотических масел и мазей и жжёного дерева. Они даже втыкали ей в руки острые иглы, но Сигни и тогда не очнулась. В конце концов Вулфгар потерял терпение и велел им уйти.
Когда Джесса, тихо постучав, открыла дверь, он так и сидел на краешке кровати возле Сигни, завернувшись в свою залитую вином накидку.
— Что? — спросил он, не оборачиваясь. Джесса и Скапти вошли в комнату.
— Кари говорит, что на нас напали какие-то колдовские силы. — Скальд прислонился к окну. — Я думаю, он прав: снаружи нет следов ни людей, ни лошадей.
— Но мы же их видели! И раненые есть.
— Я знаю, но мы видели призраков, Вулфгар, игру воображения, ничего реального. Кажется, каждый видел что-то своё. Наверное, некоторые принялись драться друг с другом или попытались убить видения — никто не понимал, что происходит. Мы все были под властью колдовства.
— Ты можешь вспомнить, — спросила Джесса, — что тебе снилось?
Скапти бросил на неё рассеянный взгляд:
— Нет. Не помню точно. Помню только боль.
Вулфгар вскочил и начал быстро ходить по комнате:
— Как она могла такое сделать! И почему Сигни? Ведь они даже ни разу не виделись! Если колдунья хотела отомстить, почему не убила всех в зале?
Джесса сказала:
— Она сделала то, что обещала.
Все посмотрели на неё, Джесса откинула с лица каштановые волосы и сказала:
— Вы помните ночь, когда она пришла к нам в том странном видении? Ночь, когда исчез её зверь? Она стояла посреди снежной равнины. Она хотела, чтобы Кари вернулся к ней, а он отказался. И тогда она обратилась к вам.
— Да, я помню, — сказал Вулфгар, глядя в темноту. — Она сказала: «Я заберу у тебя то, что ты любишь больше всего на свете». Но я никогда не думал, что это будет Сигни.
Он посмотрел на лежащую на постели девушку. Её глаза были закрыты, словно она спала.
— Сядь, — мягко сказал Скапти, — нам нужно подумать.
Вулфгар тяжело опустился на скамью рядом с Джессой. От его изящных медлительных движений не осталось и следа. Обхватив голову руками, он смотрел на огонь.
— Что же теперь делать?
Никто не знал, что ответить.
В тишине в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появились Брокл и Кари.
Кари был очень бледен, сквозь его светлые волосы была видна глубокая рана на голове; войдя, он посмотрел на Сигни.
— Тебе нужно лежать, — тихо сказал Вулфгар.
— Вот это я ему и твержу, — проворчал Брокл. Не ответив, Кари сел возле очага.
— Что нам делать? — снова спросил Вулфгар. Кари мрачно на него посмотрел, потом сказал:
— Только одно. Гудрун не оставила нам выбора. Нам придётся идти к ней.
— Зачем?
— Потому что Сигни находится у неё. — Он снова посмотрел на девушку. — Это не она, а только её тело, её оболочка. И она пуста. Самой Сигни нет.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я проникал в её разум, Вулфгар, и там ничего нет! — Он провёл пальцами по волосам. — Гудрун сделала так, чтобы заставить меня прийти к ней.
— Куда? — спросила Джесса, вспомнив свой сон.
— Не знаю. Далеко.
— Туда, где живёт Белый народ. Он пожал плечами:
— Наверное.
Скапти был явно заинтригован. Он сказал:
— Говорят, что это на Краю мира. Там живут тролли и духи-великаны. Говорят, что льды там поднимаются до небес. И там никто не может жить.
— Там живут Снежные странники. Мой народ, — угрюмо сказал Кари.
Вулфгар внезапно оживился:
— Ну что ж, если вы считаете, что нам нужно туда идти, мы пойдём. Я снаряжу столько дракаров, сколько смогу; большой вооружённый отряд…
— Отряд здесь не поможет, — неожиданно сказал Брокл. Его огромная тень перемещалась по стене, огонь освещал ярко-рыжую бороду. — Последний ярл посылал туда людей, никто из них не вернулся назад.
— Он прав, — заметил Кари. — Кроме того, идти должен я один.
Все заговорили разом, но быстро умолкли, когда Брокл воскликнул:
— Тебе нельзя идти! Она убьёт тебя!
— Она уже могла меня убить, — спокойно ответил ему Кари, потирая лоб. — Нет, я нужен ей живым.
— Никуда ты не пойдёшь! — Брокл явно рассердился.
— У нас нет выбора, Брокл, — твёрдо сказал Кари, глядя ему в глаза. — Подумай. Сигни будет лежать днями, неделями, годами, ничего не говоря, никого не узнавая. Мы станем взрослыми, состаримся и умрём, а она будет всё такая же. У Гудрун много времени. Она подождёт.
Вулфгар молча сжал кулаки.
Но великан Брокл упрямо замотал головой:
— Это глупо. Сигни может проснуться; мы же не знаем… — Он взял Кари за плечи. — Не для того я вытаскивал тебя из темницы. Я не хочу, чтобы ты туда шёл.
— Я должен. — Прозрачные глаза Кари смотрели холодно; сейчас он был очень похож на Гудрун — тот же загадочный, властный взгляд.
Брокл резко встал и направился к двери. Так же резко остановившись, он ударил по ней кулаком.
— Мы же никогда раньше не ссорились, — тихо сказал Кари.
— А мы и сейчас не будем. Если ты собрался на Край мира, значит, я пойду с тобой, и ты это прекрасно знаешь. Но учти, мы угодим прямо в её ловушку. И как это она увела с собой душу девушки?
Кари немного помолчал, потом сказал:
— Научилась. Её могущество длилось очень долго.
Сверкнув глазами, Брокл посмотрел на поэта:
— Что-то ты притих. Обычно у тебя обо всём имеется своё мнение.
Скальд пожал худыми плечами:
— Я думаю, Кари прав, у нас нет выбора. А для поэта такое путешествие очень заманчиво. Пройти дорогой снов. Говорят, где-то есть земля, где только лёд и огонь. Кто-то ведь должен сложить о ней песню, так почему бы не я?
Джесса спросила Брокла:
— Кари ещё спит? Наверное, его надо разбудить.
Он нахмурился, потом бросил взгляд на дверь:
— Как хочешь. Если так пойдёт и дальше, ему ни крошки не достанется. Но ты же его знаешь, Джесса; он может и не пойти.
Она кивнула, вставая:
— Пойду посмотрю.
Проходя по залу и стараясь не столкнуться со слугами, разносящими еду, Джесса думала, что вряд ли Кари спит. В зале стоял шум, все его двери были нараспашку, чтобы пропускать свет летней ночи, солнце ещё только начало клониться к закату, светлое небо было расчерчено полосками облаков. В это время года почти не темнело. Джесса легко поднялась по каменной лестнице и постучала в дверь в конце коридора:
— Кари?
Через мгновение он ответил:
— Входи, Джесса.
Кари сидел возле догорающего очага, прислонившись спиной к скамье и согнув ноги в коленях. Пламя ярко освещало его лицо, красными были его руки и волосы, и Джессе снова показалось, что она видит кровь, и от этого ей стало холодно.
Кари бросил на неё быстрый взгляд:
— Что? Что случилось?
— Ничего, — ответила Джесса, входя в комнату. — Просто свет на тебя странно падает. И в комнате темно.
Он посмотрел на огонь:
— Тебе стало страшно. Я это почувствовал.
Два чёрных ворона, которые следовали за Кари повсюду, сидели на подоконнике и смотрели во двор. Один из них как-то странно поглядел на Джессу. Она примостилась на скамье:
— Мне никогда не бывает страшно. Послушай, ты не спустишься к нам? Брокл, конечно, ест и пьёт за десятерых, но еды ещё полно.
— Меня зовёт Вулфгар?
— Нет. Вулфгар знает, что ты любишь, а что — нет.
Джесса понимала, что если бы дело касалось другого человека, то его отсутствие за праздничным столом Вулфгар воспринял бы как личное оскорбление, но Кари… Кари — другой.
Его матерью была колдунья по имени Гудрун, Снежная странница. Когда он родился, она приказала запереть его в одной из комнат своей темницы, где он провёл шесть лет в полном одиночестве; но Кари вырос и стал таким же могущественным волшебником, как и его мать, и был до того на неё похож, что люди замирали от страха, глядя на него. Кари не любил находиться среди людей, и Джесса понимала почему.
Вот и теперь он сидел на полу в своей роскошной голубой рубашке, перепачканной сажей, и не спешил подняться.
— Всё в порядке? — тревожно спросила Джесса. Он откинул упавшие на глаза серебристые волосы:
— Да. — Но его голос звучал неуверенно.
— Скажи, что с тобой, — сказала Джесса. Он повернулся к ней:
— Я не знаю, Джесса. Просто сегодня ночью, когда наступили сумерки, я что-то почувствовал. Пальцы начало покалывать. И дрожь. Мне стало холодно. Не понимаю, что со мной.
— Ты думаешь, это из-за свадьбы?
— Нет. Просто со мной что-то происходит. — Он внезапно встал. — Я голоден. Пошли вниз. Хочу увидеть новый меч Хакона.
Джесса остановилась как вкопанная:
— Он же его только что получил. Откуда ты знаешь?
Но, поймав его умоляющий взгляд, она замолчала.
Когда они вошли в пиршественный зал, все разговоры на какое-то мгновение стихли, но затем шум возобновился. Люди только начали привыкать к Кари. «Уж очень долго», — сердито думала Джесса. Их пугала его бледная кожа и прозрачные, как лёд, серые глаза; при взгляде на него они вспоминали Гудрун.
Вулфгар обрадовался.
— Ну наконец-то! — неторопливо произнёс он. — А я всё гадал, окажешь ты нам честь или нет.
Кари улыбнулся, посмотрев на Сигни:
— Простите. Брокл говорит, что у меня плохие манеры; он прав.
Белокурая девушка бросила на него любопытный взгляд. Потом налила кубок вина и протянула его Кари.
— Я рада, что ты пришёл, Кари, — сказала она со своим мягким акцентом жительницы южных земель. — Нам с тобой нужно дружить. Я хочу знать всех друзей Вулфгара. Я хочу им понравиться.
Кари взял кубок и внимательно посмотрел на Сигни:
— Вы им понравитесь, госпожа.
Та покраснела и бросила быстрый взгляд на Вулфгара:
— Это твоё предсказание?
Вулфгар засмеялся, а Кари сказал:
— Предсказание, которое уже сбылось.
Он поднёс кубок к губам и вдруг замер; замер столь неожиданно, что Джесса уставилась на него. Кари смотрел на вино так, будто оно отравлено. Его лицо стало белым от ужаса.
— Она здесь, — прошептал он. Вулфгар встревожился:
— Кто?
Но Кари молниеносно обернулся.
— Закройте двери! — отчаянно крикнул он, перекрывая шум в зале. — Закройте! СКОРЕЕ!
Скапти вскочил, Вулфгар тоже.
— Выполняйте! — громовым голосом крикнул Вулфгар, и люди стали выскакивать из-за стола, хватаясь за оружие. Джесса схватила Кари за руки, и красное вино из кубка выплеснулось на её платье.
— Что это? — задыхаясь от волнения, спросила она. — Что происходит?
— Она здесь. — Кари смотрел через её плечо. — Боги, Джесса. Смотри!
Сквозь высокие окна в зал начал струиться туман; странное мерцающее облако, в котором мелькали какие-то тени и призраки; чьи-то руки начали цепляться за подоконники, в дверях показались чьи-то расплывчатые очертания. Через несколько секунд они заполнили весь зал, где кружил и плавал холодный серебристый туман.
Визжали женщины, в зале раздавались крики, лай собак, звон оружия. Огонь в очаге внезапно потух, и стало темно и холодно, свечи на столе погасли. Туман клубился, обволакивая лица людей, и те не знали, куда бежать. Джесса увидела, как Вулфгар взялся за меч, а после пропал за призрачным туманом, который, казалось, схватил её за руки и потащил куда-то. Она вырвалась из его цепкой хватки и услышала, как где-то рядом кричит Кари; в следующую минуту они так сильно столкнулись друг с другом, что с грохотом опрокинули стол. Джесса уцепилась за Кари и позвала его, но он не ответил, и тогда она провела рукой по его лицу и ощутила влагу. Поднеся руку к глазам, она увидела на ней кровь.
— Кари!
Её голос потонул в общем рёве. Бледные, призрачные тени людей и собак мелькали в белом тумане; в воздухе совсем рядом свистнул меч, люди пытались бороться с тенями, призраками. Джесса хотела встать и тут же полетела на пол, получив удар чем-то холодным и твёрдым. Встав на четвереньки, она почувствовала, как немеет половина лица, потом появилась пульсирующая боль.
Её кто-то схватил; она изо всех сил оттолкнула его и тут же услышала знакомый голос:
— Это я!
— Хакон! Что происходит?
— Не знаю.
— Кари ранен. Его нужно увести в безопасное место!
Они нашли Кари в тумане и подхватили под руки; Хакон оттащил его в угол, расшвыряв ногой скамьи. Они склонились над Кари.
— Это Гудрун! — выпалила Джесса.
— Что?
— Гудрун! Это она колдует!
Туман превратился в сплошную пелену. Вокруг двигались тени, огромные, как тролли, чудовища из ночных кошмаров. Сверкая глазами, скалил зубы призрачный волк; вокруг плавали лапы каких-то страшных бесформенных существ. Пол быстро покрывался инеем; он скрипел под ногами, забивался под ногти; люди вдыхали ледяной воздух, и он обжигал горло, перехватывал дыхание, не давая говорить.
— Холодно, — прошептал Хакон.
— Мне тоже. — Джесса хотела сказать: «Только не засыпай», но губы не слушались, язык не шевелился. — Хакон… — с трудом пробормотала она, но он не ответил. Джесса нащупала его руку; она была совсем холодной.
В зале наступила тишина.
Белый иней наползал на лицо Джессы, понемногу захватывая всё тело. Сделав огромное усилие, она попыталась пошевелиться, ледяная корка затрещала и мгновенно сковала её вновь, закрыв лицо, словно стеклянная маска. Джесса начала задыхаться.
Лёд закрыл ей глаза, сомкнул ресницы.
Джесса провалилась в темноту.
Глава вторая
… вещей колдуньей творила волшбу жезлом колдовским…
Окутанные снежным волшебством, они блуждали каждый в своём сне.
Броклу снилась какая-то комната. Он был уверен, что это комната, но не мог вспомнить, как он туда попал. Он отворял тяжёлую дверь; на ней висела цепь, проржавевшая от времени. В руке он держал фонарь, чтобы посмотреть, что находится за этой дверью.
В темноте послышался какой-то звук. Брокл посветил туда.
Он сидел на полу, скорчившись и забившись в угол; Брокл увидел его глаза и испуганное движение.
Это был мальчик лет шести. Покрытый грязью, со слипшимися волосами, в лохмотьях. Грязь коркой запеклась на его худом лице; его большие глаза, неподвижно уставившиеся на Брокла, ничего не выражали.
Брокл склонился над ним, заслонив собой угол вонючей каморки. Мальчик не шевельнулся.
«Ты можешь говорить?» — услышал он свой хриплый голос; ярость разгоралась в нём, словно огонь. Когда мальчик не ответил, Брокл протянул к нему дрожащие руки. Дотронувшись до него, Брокл понял, что перед ним Кари, а подняв голову, вдруг увидел перед собой Гудрун. Она протянула руку и подняла мальчика; тот изменился, стал старше, чище, выше, и теперь мать и сын стояли среди теней и смотрели друг на друга.
Фонарь задрожал в руке Брокла.
Он не мог отличить их друг от друга.
Хакону снилась белая пустота. Он потянулся за мечом, и тот внезапно выскользнул у него из рук. Пол вздыбился и превратился в стеклянную стену, на которой было невозможно удержаться. Отчаянно цепляясь за неё руками, Хакон неуклонно соскальзывал вниз, прямо в паутину заклинаний Гудрун, а под ним зияла ревущая пропасть, такая же бездонная, как его кошмар.
Ему пришла в голову спасительная мысль, и он, воткнув в стену свой меч, попытался на нём повиснуть, но вдруг откуда-то появилась белая змея и обвилась вокруг его руки; пальцы Хакона ощутили прикосновение её холодной кожи. Он сразу потерял силу, перестал что-либо чувствовать. Пальцы разжались, и змея так крепко сдавила ему кисть, что меч выпал, скользнул по стене и вместе с Хаконом полетел в пропасть.
У Скапти был свой кошмар. Он стоял в зелёном лесу и издали смотрел на белый туман. Он знал, что это колдовство. В тумане двигались тени. Он думал, что это его друзья и все они погибли.
Скапти ощущал под рукой шершавую кору дерева; на ветру громко шуршали листья — по крайней мере, ему казалось, что это листья, но когда он взглянул на них ещё раз, то увидел, что это слова. Все слова всех его песен разлетелись на все четыре стороны и теперь падали, как капли дождя. Скапти поймал одно из них и сжал в руке — чёрное, хрустящее слово:
«Погибли».
Он сердито бросил его, чувствуя, как холодеет сердце.
И тут Скапти увидел её; высокая белокожая женщина стояла и смеялась.
«Поэтам известно многое, Скапти, — сказала она, — они умеют создавать прекрасные стихи. Но их тоже можно погубить».
И он смотрел, как его слова тихо падают на землю, превращаясь в снег.
Сигни не поняла, что видит сон. Над ней нагнулась высокая женщина и помогла ей встать.
«Спасибо, — сказала Сигни, отряхивая платье. — Что случилось? Где Вулфгар?»
Женщина холодно улыбнулась, и не успела Сигни шевельнуться, как та быстро защёлкнула на её запястьях цепочку, сплетённую из тонких изящных звеньев. Сигни посмотрела на неё и отдёрнула руки.
«Что вы делаете? — Она в ужасе оглядела замёрзший зал. — Вулфгар!»
«Он тебя не услышит».
Женщина спокойно повернулась и повела её за собой; Сигни пришлось идти. Она попыталась вырваться, но не смогла.
«Куда мы идём?» — со слезами в голосе спросила она.
Гудрун засмеялась.
Они вышли из зала, и он сразу растворился в тумане.
Вулфгар знал, что потерял её. Во сне он бегал по дому, искал и звал её. Где все? Что случилось? Придя в ярость, он остановился и стал звать своих стражников.
Ночь ответила молчанием; над каменным домом с драконами на фронтонах занималась заря. Он побежал на берег фьорда, потом к самой большой пристани, громко стуча сапогами по деревянному настилу.
«Сигни!» — закричал он.
Светлая вода была залита полуночным солнцем. И вдруг он увидел её. Сигни лежала на дне, погрузившись в глубокий сон. Угри извивались в её прекрасных волосах, их длинные пряди поднимались и опускались вместе с колыханием воды. Когда Вулфгар лёг на землю и попытался до неё дотянуться, его руку сковал лёд.
Вода схватила его, точно капкан.
Только Кари не снились сны. Вместо этого он выскользнул из своего тела и стоял над ним, разглядывая кровь на волосах. Потом пошёл мимо опрокинутых столов и объятых сном тел своих друзей к широко распахнутой двери. За ней лежал часовой, его меч был покрыт инеем, возле его тела неподвижно застыл чёрный волкодав.
Перешагнув через них, Кари быстро вышел во двор и посмотрел на север. Среди отсветов зари мелькали какие-то тени; он услышал, как из невидимых миров его зовут голоса. Он ответил, и к нему спустились призраки ярлов, воинов и женщин.
— Что случилось? — резко спросил он.
— Она пришла. Она забрала с собой одного из них.
— Кто пришёл?
Они уставились на него, их лица были так же бледны, как и его.
— Мы не знаем имён. Имена — для живых.
— Вы должны мне сказать!
— Она. Снежная странница.
Его мать. Он и сам удивился, зачем так спешил, ведь он знал, что это она. Кари кивнул и медленно пошёл назад, а призраки расступились перед ним, словно туман.
Вернувшись в зал, Кари посмотрел на огромный ствол дерева, который поднимался почти до крыши. Среди его ветвей виднелись две чёрные тени.
— Поищите её, — сказал он. — Может быть, найдёте какие-нибудь следы. Ищите на севере.
— Маловероятно, — прокаркала одна из них.
— Хотя бы попытайтесь. Я разбужу людей.
Когда они, забив крыльями, вылетели в окно, Кари неохотно вернулся в своё тело, сразу почувствовав боль от раны и холод в пальцах и животе.
Он тяжело поднялся на колени, пытаясь справиться с приступом тошноты. Потом схватил Джессу за руку и встряхнул её:
— Джесса! Проснись. Проснись!
Ей снился сон, она это знала. Она стояла на вершине холма, возле пасущейся лошади, и смотрела вниз на покрытую снегом равнину. Далеко на юге горели костры. В небо, словно бледная радуга, поднимался огромный мост, упиравшийся в облака.
На чёрной воде фьорда она увидела корабль, погребальный корабль, медленно плывущий на волнах отлива. Ей были видны блестящие щиты на его бортах; щиты горели, металл плавился и с шипением капал в чёрную воду. Пламя охватило мачту, загорелись края паруса.
На том корабле были все её друзья; все, кого она когда-то знала, и все они были живы. Одни звали её, другие молчали, глядя назад; Скапти и Сигни, Вулфгар и Брокл, Марикка и Торкил, её отец, Кари, Хакон со своим новым мечом, который смотрел с такой тоской, что у неё сжалось сердце.
Возле неё стояла Гудрун. Колдунья была высокого роста; её длинные серебристые волосы прямыми прядями спадали на спину.
«Мой корабль, — тихо сказала она. — И если ты желаешь их спасти, Джесса, то приди и забери их».
«Куда прийти?» — гневно спросила Джесса.
«На Край мира».
«Там ничего нет!»
«Ах, да есть же. — Гудрун улыбнулась своей загадочной улыбкой. — Там лежит земля душ. Место, о котором не говорят даже в песнях. Страна мудрых».
Потом она крепко, до боли, сжала руку Джессы:
«Но сейчас ты должна проснуться».
И это была не Гудрун, это был Кари, его лицо было бледным, на волосах запеклась кровь. Держась за его руку, Джесса встала. С её одежды и волос посыпался снег; ей было так холодно, что казалось, замёрзло само сердце.
— Что случилось? Ну и вид у тебя!
— Я ранен в голову, — тихо ответил он. — И плохо вижу.
Джесса заставила его сесть и оглянулась по сторонам. В зале было темно, его освещало только слабое ночное солнце и какое-то странное сияние. Всё было покрыто тонким слоем инея; он лежал на столах, на полу, на распростёртых телах спящих людей, на тарелках с едой и перевёрнутых скамьях. Пролитое вино замёрзло, огонь в очагах погас, гобелены на стенах подёрнулись льдом и висели затвердевшими складками.
Через открытую дверь было видно, где клубы тумана обернулись льдом; словно застывшие ручейки, они накрыли столы и спящих собак. На окнах повисли сосульки.
Неудивительно, что никто ничего не успел сделать. Мечи примёрзли к ножнам, щиты — к скобам на стене. Рядом на полу лежала женщина, прижимая к себе ребёнка; оба были совершенно белыми от холода и едва дышали.
Джесса задрожала:
— Их нужно разбудить! Иначе все они замёрзнут насмерть.
Кари кивнул и, пошатываясь, подошёл к очагу. Когда Джесса принялась трясти Хакона, она услышала, как в очаге весело затрещал огонь, вызванный рунами.
Будить остальных пришлось долго. Одни настолько погрузились в свои сны, что казалось, уже умерли, а их души отправились блуждать в страну заклятий. Лишь Брокл проснулся мгновенно и схватил её за плечо; Скапти просыпался медленнее, он поднял голову и уставился в потолок, словно тот собирался рухнуть.
Зал постепенно наполнялся голосами; бессвязное бормотание сменилось человеческой речью; послышались вопросы, тревожные возгласы; заплакали дети, с оттаявшей одежды начала капать вода.
— Закройте двери! — приказал Брокл. Обняв Кари за плечи, он осмотрел его рану на голове. — Глубокая. Хакон, найди что-нибудь, нужно остановить кровь.
— Где Вулфгар? — спросила Джесса, подбежав к почётному месту. Стол был перевёрнут. В нём торчал вмёрзший в дерево нож. Джесса бросилась к возвышению, расшвыривая скамьи и стулья. Сначала она увидела его руку, обнимавшую Сигни, и, позвав на помощь Скапти, попыталась сдвинуть упавший на них стол; ей помогли стражники, и скоро все окружили лежащего на полу ярла. Ему помогли сесть.
— Что здесь произошло? — с трудом выговорил он.
Джесса склонилась к нему:
— Похоже, снова поработала Гудрун. Какое-то колдовство. Несколько человек ранены, но погибших нет. Вы-то как, целы?
Он кивнул, рукавом стёр с лица сажу и иней, потом повернулся к Сигни. Та неподвижно лежала на соломе, над ней склонился Скапти. Скальд был явно встревожен:
— Я не могу её разбудить.
Вулфгар схватил девушку за плечи и начал трясти:
— Сигни!
Она лежала как мёртвая, но все видели, что она дышит. Её лицо было спокойно, глаза открыты, но она не шевелилась.
— Сигни! — снова позвал Вулфгар. — Что с тобой?
Она не ответила, и тогда он поднял её на руки,
Джесса быстро подставила стул, и они попытались её усадить, но голова Сигни бессильно упала набок, а длинные волосы закрыли лицо.
В толпе заплакала какая-то женщина.
Вулфгар принялся растирать Сигни руки.
— Позовите её служанок. Позовите Эйнара…
— Это бесполезно.
Хриплый голос Кари прозвучал неожиданно, и все обернулись. Он стоял опираясь на руку Брокла.
— Почему бесполезно? — крикнул Вулфгар.
— Она ушла. Её забрала Гудрун.
— Как это забрала? — Вулфгар вскочил на ноги. — Она здесь и жива!
— Не совсем. Гудрун забрала её душу, увела с собой.
Он провёл рукой по голове, и на мгновение Джессе показалось, что он сейчас упадёт, но Кари взглянул на Вулфгара и сказал:
— Смотрите. Она оставила свой знак. Огромный ствол дерева, стоявший в центре зала, был расщеплён сверху донизу.
И на нём виднелся глубоко вырезанный рисунок — извивающаяся белая змея, с зубов которой стекали капли яда.
Глава третья
Тогда сели боги на троны могущества
И совещаться стали священные: кто небосвод сгубить покусился…
Они отнесли Сигни в её комнату и уложили на парчовую постель, укрыв меховым одеялом, потом разожгли в очаге огонь. Но ничто не могло её разбудить: ни просьбы, ни мольбы. Она чуть заметно дышала, но так медленно, что все испугались, и тогда знахарка Герда и лекарь Эйнар, сын Гримса, стали лечить её всеми известными им способами, наполнив комнату ароматами экзотических масел и мазей и жжёного дерева. Они даже втыкали ей в руки острые иглы, но Сигни и тогда не очнулась. В конце концов Вулфгар потерял терпение и велел им уйти.
Когда Джесса, тихо постучав, открыла дверь, он так и сидел на краешке кровати возле Сигни, завернувшись в свою залитую вином накидку.
— Что? — спросил он, не оборачиваясь. Джесса и Скапти вошли в комнату.
— Кари говорит, что на нас напали какие-то колдовские силы. — Скальд прислонился к окну. — Я думаю, он прав: снаружи нет следов ни людей, ни лошадей.
— Но мы же их видели! И раненые есть.
— Я знаю, но мы видели призраков, Вулфгар, игру воображения, ничего реального. Кажется, каждый видел что-то своё. Наверное, некоторые принялись драться друг с другом или попытались убить видения — никто не понимал, что происходит. Мы все были под властью колдовства.
— Ты можешь вспомнить, — спросила Джесса, — что тебе снилось?
Скапти бросил на неё рассеянный взгляд:
— Нет. Не помню точно. Помню только боль.
Вулфгар вскочил и начал быстро ходить по комнате:
— Как она могла такое сделать! И почему Сигни? Ведь они даже ни разу не виделись! Если колдунья хотела отомстить, почему не убила всех в зале?
Джесса сказала:
— Она сделала то, что обещала.
Все посмотрели на неё, Джесса откинула с лица каштановые волосы и сказала:
— Вы помните ночь, когда она пришла к нам в том странном видении? Ночь, когда исчез её зверь? Она стояла посреди снежной равнины. Она хотела, чтобы Кари вернулся к ней, а он отказался. И тогда она обратилась к вам.
— Да, я помню, — сказал Вулфгар, глядя в темноту. — Она сказала: «Я заберу у тебя то, что ты любишь больше всего на свете». Но я никогда не думал, что это будет Сигни.
Он посмотрел на лежащую на постели девушку. Её глаза были закрыты, словно она спала.
— Сядь, — мягко сказал Скапти, — нам нужно подумать.
Вулфгар тяжело опустился на скамью рядом с Джессой. От его изящных медлительных движений не осталось и следа. Обхватив голову руками, он смотрел на огонь.
— Что же теперь делать?
Никто не знал, что ответить.
В тишине в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появились Брокл и Кари.
Кари был очень бледен, сквозь его светлые волосы была видна глубокая рана на голове; войдя, он посмотрел на Сигни.
— Тебе нужно лежать, — тихо сказал Вулфгар.
— Вот это я ему и твержу, — проворчал Брокл. Не ответив, Кари сел возле очага.
— Что нам делать? — снова спросил Вулфгар. Кари мрачно на него посмотрел, потом сказал:
— Только одно. Гудрун не оставила нам выбора. Нам придётся идти к ней.
— Зачем?
— Потому что Сигни находится у неё. — Он снова посмотрел на девушку. — Это не она, а только её тело, её оболочка. И она пуста. Самой Сигни нет.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я проникал в её разум, Вулфгар, и там ничего нет! — Он провёл пальцами по волосам. — Гудрун сделала так, чтобы заставить меня прийти к ней.
— Куда? — спросила Джесса, вспомнив свой сон.
— Не знаю. Далеко.
— Туда, где живёт Белый народ. Он пожал плечами:
— Наверное.
Скапти был явно заинтригован. Он сказал:
— Говорят, что это на Краю мира. Там живут тролли и духи-великаны. Говорят, что льды там поднимаются до небес. И там никто не может жить.
— Там живут Снежные странники. Мой народ, — угрюмо сказал Кари.
Вулфгар внезапно оживился:
— Ну что ж, если вы считаете, что нам нужно туда идти, мы пойдём. Я снаряжу столько дракаров, сколько смогу; большой вооружённый отряд…
— Отряд здесь не поможет, — неожиданно сказал Брокл. Его огромная тень перемещалась по стене, огонь освещал ярко-рыжую бороду. — Последний ярл посылал туда людей, никто из них не вернулся назад.
— Он прав, — заметил Кари. — Кроме того, идти должен я один.
Все заговорили разом, но быстро умолкли, когда Брокл воскликнул:
— Тебе нельзя идти! Она убьёт тебя!
— Она уже могла меня убить, — спокойно ответил ему Кари, потирая лоб. — Нет, я нужен ей живым.
— Никуда ты не пойдёшь! — Брокл явно рассердился.
— У нас нет выбора, Брокл, — твёрдо сказал Кари, глядя ему в глаза. — Подумай. Сигни будет лежать днями, неделями, годами, ничего не говоря, никого не узнавая. Мы станем взрослыми, состаримся и умрём, а она будет всё такая же. У Гудрун много времени. Она подождёт.
Вулфгар молча сжал кулаки.
Но великан Брокл упрямо замотал головой:
— Это глупо. Сигни может проснуться; мы же не знаем… — Он взял Кари за плечи. — Не для того я вытаскивал тебя из темницы. Я не хочу, чтобы ты туда шёл.
— Я должен. — Прозрачные глаза Кари смотрели холодно; сейчас он был очень похож на Гудрун — тот же загадочный, властный взгляд.
Брокл резко встал и направился к двери. Так же резко остановившись, он ударил по ней кулаком.
— Мы же никогда раньше не ссорились, — тихо сказал Кари.
— А мы и сейчас не будем. Если ты собрался на Край мира, значит, я пойду с тобой, и ты это прекрасно знаешь. Но учти, мы угодим прямо в её ловушку. И как это она увела с собой душу девушки?
Кари немного помолчал, потом сказал:
— Научилась. Её могущество длилось очень долго.
Сверкнув глазами, Брокл посмотрел на поэта:
— Что-то ты притих. Обычно у тебя обо всём имеется своё мнение.
Скальд пожал худыми плечами:
— Я думаю, Кари прав, у нас нет выбора. А для поэта такое путешествие очень заманчиво. Пройти дорогой снов. Говорят, где-то есть земля, где только лёд и огонь. Кто-то ведь должен сложить о ней песню, так почему бы не я?