Страница:
Как только они скрылись за холмом, мы стеганули коней и поскакали во весь опор.
Местность позволяла подойти незаметно чуть ли не на пятьдесят метров. И только топот копыт выдавал нас. Чтобы снизить шум, пришлось свернуть на обочину, где росла высокая трава. Ноги лошадей сразу намокли от сочной зеленой мякоти.
Заранее распределив роли и обсудив порядок действий, мы нагоняли повозку, готовые как к мирным переговорам, так и к злой быстротечной сшибке. Последнее было весьма нежелательно, как и весьма вероятно...
Мы выскочили из низинки и буквально налетели на повозку. Та стояла на обочине чуть боком. У задней оси сидел возница и что-то делал с колесом. Двое воинов в доспехах и при оружии вертелись на конях впереди, еще один мужчина средних лет стоял возле повозки. На ней сидела женщина. На суету с колесом она внимания не обращала, ее больше интересовало что-то в самой повозке.
При виде выскочивших внезапно всадников путники встрепенулись. Воины похватали копья, возница бросил колесо и схватил кол. А мужчина вытянул длинный кинжал, размерами совсем немного уступающий короткому мечу.
Я немедленно сбавил темп, переводя коня на шаг. Антон и Харким сделали то же самое. Антон при этом укрыл «форм» под накидкой. Инженер пока оружие не доставал, но держал его наготове. Тоже под накидкой. По расписанию он вступал в бой только в крайнем случае.
Мы сближались. Я видел напряженные лица путников, побелевшие пальцы на оружие, прыгающие желваки на скулах. Женщина, кстати, тоже вытащила оружие – нож – и готова была вступить в бой.
– Парни, отстаньте немного. Я к ним. Попробуем миром.
– Давай... – прошептал Антон, – Только осторожнее.
Они придержали коней, а я поехал дальше. По внешнему виду я больше всех из нас напоминал аборигена. Куртку и разгрузку снял, убрал в рюкзак. «Форм» спрятал в мешковину и пристроил на седле. При себе оставил только пистолет. Зато нацепил местное оружие – меч и кинжал, повесил на седло лук. Проехав еще метров десять, я слез с коня, поднял руку и громко сказал:
– Мир вам, люди!
Они молчали. Острия клинков смотрели мне в лицо и не думали опускаться. Мои слова не произвели на них впечатления. Здесь привыкли не ждать ничего хорошего от незнакомцев.
– Мы мирные странники. Едем по своим делам в Можашув (столица герцогства). Хотим поступить на службу к герцогу или его дворянам. Но немного сбились с пути. Добрые люди указали правильный путь. Но мы здесь впервые и только хотели спросить верную дорогу.
Один из воинов, кстати, в полном доспехе – кольчуге, усиленной вторым плетением, наручах и поножах, в островерхом шлеме с опущенной стрелкой, – бросил на меня оценивающий взгляд.
Я выглядел внушительно. И хотя был без доспехов, но оружие хорошее. Знатное. Здесь меч, прямой или кривой, – редкость. Только дворяне, причем богатые, могли позволить себе подобное оружие. Остальные обходились более простыми, правда, от этого не менее смертоносными образцами. Чеканы, топоры, кистени. В особой чести, как я успел заметить, были короткие копья, пригодные как для рукопашной, так и для броска. Словом, вид вполне соответствовал легенде.
– Откуда вы? – первым нарушил молчание мужчина с кинжалом.
Выглядел он как купец или приказчик. Кожаные сапоги, штаны свободного покроя, рубашка навыпуск со шнуровкой. Плащ из кожи. На мизинце правой руки небольшое колечко – оберег или знак.
– Издалека. С Потянициной низины (район из нескольких сел и деревень неподалеку от границы с герцогством, окружен цепью озер). Хозяин с чего-то увеличил оброк, вот мы и решили уйти. Воли его над нами нет, в холопы не записывались. Продали дома и наделы, выкупили коней и... А дорогу нам указали торговые люди из Сторежиня (соседний с низиной город, владения тамошнего барона).
– А мечи откуда? – подозрительно спросил воин.
– Так это... Кхм...
Я оглянулся на своих вроде как в смущении.
– Это... На дороге... Пристали... Рыцарь со слугами. Хотели ограбить, а нас в холопов превратить. Не смотрели, что мы вольные... ну мы их и... кхм! Я с луком-то умею немного...
– Понятно.
Мужчина покачал головой, убрал кинжал и сделал знак воинам. Не скажу, что поверил. Может, решил, что мы не представляем для него опасности.
– Что вам надо?
– Нам бы верную дорогу узнать. И... если можно... расспросить. О городе, о герцоге. Как он, людей принимает? Не гонит прочь? Сколько платит, что делать велит...
– А его родословную рассказать не надо? – съязвил мужик. – Много хочешь знать! За такие вопросы у нас герцогский распорядитель велит в подвал сажать и пытать, не подослал ли кто.
– Ого!
– Подъезжай, чего застыл! И дружки твои...
Парни пустили коней шагом. Резких движений не делали, руки к оружию не тянули. Впрочем, вооруженным с местной точки зрения был только Антон. Я подошел вплотную к повозке. Возница вернулся к колесу, прилаживая его на ось. Воины перевели внимание на лес, не забывая, впрочем, посматривать на нас.
Женщина спрятала нож и стала поправлять охапку шкур, что были навалены в повозке. Из-за них вдруг раздался сухой прерывистый кашель.
Я от неожиданности едва не вздрогнул и посмотрел на мужика. Тот хмыкнул, озабоченно почесал лоб.
– Кто там?
– Не твое дело. Самир! Скоро ты закончишь?
– Почти готово! Еще немного.
Я обошел повозку и встал у изголовья. И не сразу разглядел в куче шкур бледное личико. Женское. Точнее, девичье.
– Кто это?
Мужик засопел, покосился на воинов, что следили за мной.
– Больная?
– Что, испугался? Можешь езжать дальше. На следующей развилке разметочный камень. От него налево до Партика. Там стоят две сотни из полка герцогской дружины. Хотел на службу – вот тебе и шанс.
– Благодарю.
Кашель опять повторился. Надрывный, выворачивающий нутро. А потом тихий стон.
– Что с ней?
– Что-что?! – раздраженно повторил мужик. – Не видишь – лихоманка! А-а, ладно! Это дочь купца Мартина. Слышал, наверное, о таком? Он часто в королевстве бывает. Жемчуг, меха, шкуры возит. Я его приказчик. Ледооком кличут. Его дочь гостила у меня в деревне. Вот недоглядел – ночью с подружками пошла купаться. Тем ничего, а она слегла. Бабка-знахарка лечила ее, но не помогло. Везем отцу. У него есть знакомый лекарь. Знаменитый врачеватель. Правда, стоит его лечение дорого. Но Мартин ничего не пожалеет ради дочери. Она на выданье...
Я склонился над девчонкой, посмотрел налицо. Лихоманка... Дыхание частое, с хрипоцой, губы обветрены, на подбородке слюна розоватого цвета. Женщина на моих глазах вытерла ее полотенцем. Бледность заливает щеки и уходит ниже, до шеи. Тронул лоб – огненный.
– Ты чего?
– Подожди.
Снял шкуры с груди и поднес ухо, прислушался. Отчетливые хрипы вперемешку со стонами.
– Отойди от нее! – Один из воинов взял копье наперевес и подъехал к повозке. – И руки убери!
Я оглянулся на Ледоока.
– Я не сделаю ничего плохого. Пусть не мешает.
Уверенный тон и спокойствие подействовали на приказчика. Не понимая, что я делаю, удивленный странными маневрами, он тем не менее решил не лезть. Махнул рукой, останавливая не в меру бдительного воина, и спросил:
– Ты лекарь?
– Что? А-а... нет. Но я был учеником лекаря... недолго. Пока тот не уехал. О такой болезни слышал.
Девчонка то ли от голосов, то ли от моего прикосновения очнулась. На меня глянули воспаленные глаза, полные боли.
– Как тебя зовут?
–Лада.
Голос дрожит, слаб, как писк котенка.
– Красивое имя. Милая, покажи язык. Пожалуйста.
Ледоок всхрапнул, побагровел. Протянул ко мне руку.
– Ты что делаешь?
– Я сказал – не лезь! – Против воли голос был жестким и властным. Не таким должен быть он у крестьянина и даже ученика лекаря. – Худого не сделаю. Лада, покажи язык.
Девчонка слабо, едва заметно улыбнулась и с трудом открыла рот. Язык обложен, горло тоже. Жаром так и пышет.
– Что болит?
– Все.
– А сильнее?
– В груди и боку.
Она опять закашлялась. Сухой до отвращения кашель причинял ей неимоверные страдания. Зрачки глаз стали размером с монету. На губах опять выступила мокрота. Ржавого цвета. Кровь... Лихоманка, значит?.. Пневмония. Иначе – воспаление легких. Причем двухстороннее.
– Давно заболела? – повернулся я к Ледооку.
– Седмицу назад. Может, чуть больше.
– Чем ее лечили?
Тот пожал плечами.
– Я ж не лекарь... Бабка что-то давала. Не помогло.
– Не помогло! – передразнил я. – Долго вам еще ехать?
– День.
Я поправил шкуры на девчонке (та ощутимо дрожала и опять впала в забытье).
– Бредила?
– Да.
Ледоок посмотрел на женщину.
– Это служанка. Она с ней все время.
До этого женщина не произнесла ни слова, но сейчас подняла голову и посмотрела на меня.
– Бредит, – глухим голосом сказал она. – Кашляет, стонет. Кровь идет. Жар...
– Ясно. – Я повернулся к приказчику. – Вы ее можете не довезти. У девчонки кризис. Легкие... в смысле нутро воспалено. Уплотнение легочной ткани, с... а-а, ладно. Все равно не поймешь! Скоро температура резко упадет, наступит коллапс. Не слышал?
Тот помотал головой. Лицо стало бледным, как у девчонки. На нем ответственность за нее, а отвечать перед отцом.
– Ч-что делать? – слегка заикаясь, спросил Ледоок.
Я вздохнул и оглянулся на парней. Только забот с больными не хватало. Но ладно. Они нам помогли, подсказали короткий путь. Надо отплатить добром за добро. Да и малышку жалко. На выданье? Возраст сейчас трудно определить, но не меньше шестнадцати. Самый сок...
Я вернулся к своей лошади, достал из рюкзака аптечку.
– Артур, не свети наши вещи перед ними, – шепнул Антон.
– Знаю. Но девку надо спасти. А вопросов они задавать не будут. Не до этого.
Воспалением легких я болел. Еще в детстве. Лечил меня хороший врач. Он же посоветовал матери не таскать меня на процедуры в поликлинику, чтобы не студить на морозе (зимой дело было), а делать компрессы из парафина дома.
Мать так и делала. Плавила парафин, заливала его в крепни целлофановый пакет, закутывала в шарф, сажала меня на колени, а парафин клала между собой и мной. И грела легкие. А чтобы я не скучал, давала читать книги. Я совершенно случайно раскопал некий медицинский справочник, невесть как казавшийся у нас. И вычитал все, что было написано о пневмонии. Ну и запомнил. Да и потом взрослый уже сам кое-что читал по медицине. И Новистра проводил экспресс-курс, тоже познакомил с элементарньши понятиями.
В нашей супераптечке было много препаратов, в том числе общего назначения. Против подобных воспалений хорошо подходят несколько видов лекарств. Почти мгновенного действия. Можно попробовать.
Я выбрал несколько тюбиков, подхватил фляжку с водой к пузырек. Вернулся к повозке. Приказчик, возница, закончивший починку, и воины смотрели на меня настороженно. Не понимая, что я делаю. И зачем. И только женщина глядела с некоторой надеждой. Интуитивно чувствуя, что могу помочь.
Откинув шкуру, вытащил руку девчонки, нашел пульс. Колотит со скоростью пулемета. Отыскал вену. Пережал предплечье.
– Что ты хочешь сделать? – вырос за спиной Ледоок.
– Спасти ее.
– А сможешь? —
Да.
– А если...
– Тогда ты убьешь меня. Устраивает?
Приказчик опешил и отступил. Но смотрел на меня во все глаза.
Вена синела сквозь тонкую кожу, промазать нереально. Я снял колпачок, приставил срез к руке. Нажал на кнопку. Из тюбика выскочила игла, прошила кожу, вошла в вену и выпрыснула содержимое. Еще один тюбик. В другую руку. Лучше бы внутримышечно в ягодицу, но Ледоок не позволит обнажить девчонку.
Ладно, и так сойдет. Два препарата с названием, которые на трезвую голову и не выговорить, сейчас снимут воспалительный процесс, собьют температуру, восстановят нормальную работу легких. Не сразу, а так часа за два-три.
Но легче девчонке станет сразу. Очень сильные препараты. Но они имеют побочный эффект – вызывают сильный кашель. Это хорошо, надо выхаркать всю гадость из легких. Но девчонка ослаблена и просто не осилит такого испытания. Поэтому я дам еще одно лекарство. Оно полностью нейтрализует кашель, а мокроту... Не помню, что говорил об этом Новистра, но мокроты тоже не будет.
Девчонка опять открыла глаза. Бессмысленным взором посмотрела по сторонам. Я налил в стаканчик воды, потом вылил туда лекарство – густую смесь желто-красного цвета. Взболтал.
– Выпей, малышка.
– Что это? – потребовал разъяснений приказчик.
За моими действиями он наблюдал молча, выкатив от изумления глаза. Как я делал инъекции, толком не видел, но стаканчик и пузырек (на самом деле ми никонтейнер) разглядел.
– Это вода, это лекарство.
– Настой?
– Насядь! – передразнил я его. – Хочешь глотнуть?
Тот поморщился.
– Тогда не лезь.
Я помог девчонке чуть приподняться и поднес стаканчик ко рту. Лада послушно выпила, чуть пролив на грудь. Женщина немедленно вытерла полотенцем капли.
Осторожно опустив девчонку обратно, укрыл ее шкурой и обернулся.
– Можете ехать.
– А с ней что?
– Уже ничего. Болезнь пройдет часа через три. Ты знаешь, что такое час?
– Да.
– А что такое малина?
Ледоок обиженно засопел. Думал, что издеваюсь.
– Знаю.
– Можешь найти малиновое варенье?
– Смогу.
– На ночь... – Недоверчиво посмотрев на удивленное лицо приказчика, махнул рукой и повернулся к женщине: – На ночь дать варенье, завернуть в шкуры и дать пропотеть. До утра следить, чтобы не спала раздетой. Ясно?
– Ясно, – уверенно ответила та.
– Все.
Делай людям добро и оно тебе вернется. Старая пословица, сколько веков существует, но так и не утратила своей актуальности. Действует еще...
Никто не мешал нам после разъяснений приказчика направить коней по указанному пути, тем самым сэкономив время. И можно было не обращать внимания на больную девчонку. Но мы задержались. Вылечили потенциальную невесту, сняли груз с плеч Ледоока.
И как оказалось, к большой выгоде. Приказчик, пораженный скоростью выздоровления девчонки, на радостях предложил нам ехать вместе. До разметочного камня. И пока мы ехали, выложил столько ценной информации, сколько бы не получили и за два дня сплошных допросов. Ледоок выложил все, что знал о ситуации в герцогстве, о возможной войне с королем, о его претензиях на земли и море. Поведал о большей части отрядов герцога и его вассалов. Посоветовал, к кому обратиться при поступлении на службу. А когда я намекнул о желании съездить к морю, тут же сказал, что у него есть хороший знакомый – староста в деревне на Зеленом Побережье. Мол, если там будете, передайте поклон и староста поможет. Купец Мартин в тех краях часто бывает, скупает жемчуг. Его все знают. Как знают и приказчика.
Приказчик подтвердил слухи о гарпиях и рассказал, что происходит на самом деле. В его устах история с неведомыми амазонками прозвучала более реально, без наносной шелухи и домыслов.
До разметочного камня мы добрались как раз за три часа. К тому моменту все признаки «лихоманки» у Лады прошли. Температура спала, кашель исчез, боли отступили. Вернулся румянец на щеки. И только слабость – результат усиленной работы организма – еще удерживала девчонку в повозке. В выздоровевшем организме проснулся голод, и девчонка осилила приличный кусок мяса, хлеб и несколько яблок. Она оживала буквально на глазах.
Приказчик да и все остальные с круглыми отудивления глазами смотрели то на девчонку, то на меня. Их отношение к нам изменилось. Стало более вежливым, почтительным.
У камня – немалой глыбы высотой в рост человека с нанесенными по бокам метками – мы простились, Приказчик долго благодарил, девчонка постреливала глазками и пунцовела. Напоследок Ледоок сунул мне небольшую монетку с замысловатым рисунком. Сказал, что это отличительный знак. Надо показать старосте и тот примет как своего.
О большем и мечтать было невозможно. Считай, все дорожные проблемы были решены в один момент. И все вопросы появления на побережье сняты.
Делай добро людям...
7
Местность позволяла подойти незаметно чуть ли не на пятьдесят метров. И только топот копыт выдавал нас. Чтобы снизить шум, пришлось свернуть на обочину, где росла высокая трава. Ноги лошадей сразу намокли от сочной зеленой мякоти.
Заранее распределив роли и обсудив порядок действий, мы нагоняли повозку, готовые как к мирным переговорам, так и к злой быстротечной сшибке. Последнее было весьма нежелательно, как и весьма вероятно...
Мы выскочили из низинки и буквально налетели на повозку. Та стояла на обочине чуть боком. У задней оси сидел возница и что-то делал с колесом. Двое воинов в доспехах и при оружии вертелись на конях впереди, еще один мужчина средних лет стоял возле повозки. На ней сидела женщина. На суету с колесом она внимания не обращала, ее больше интересовало что-то в самой повозке.
При виде выскочивших внезапно всадников путники встрепенулись. Воины похватали копья, возница бросил колесо и схватил кол. А мужчина вытянул длинный кинжал, размерами совсем немного уступающий короткому мечу.
Я немедленно сбавил темп, переводя коня на шаг. Антон и Харким сделали то же самое. Антон при этом укрыл «форм» под накидкой. Инженер пока оружие не доставал, но держал его наготове. Тоже под накидкой. По расписанию он вступал в бой только в крайнем случае.
Мы сближались. Я видел напряженные лица путников, побелевшие пальцы на оружие, прыгающие желваки на скулах. Женщина, кстати, тоже вытащила оружие – нож – и готова была вступить в бой.
– Парни, отстаньте немного. Я к ним. Попробуем миром.
– Давай... – прошептал Антон, – Только осторожнее.
Они придержали коней, а я поехал дальше. По внешнему виду я больше всех из нас напоминал аборигена. Куртку и разгрузку снял, убрал в рюкзак. «Форм» спрятал в мешковину и пристроил на седле. При себе оставил только пистолет. Зато нацепил местное оружие – меч и кинжал, повесил на седло лук. Проехав еще метров десять, я слез с коня, поднял руку и громко сказал:
– Мир вам, люди!
Они молчали. Острия клинков смотрели мне в лицо и не думали опускаться. Мои слова не произвели на них впечатления. Здесь привыкли не ждать ничего хорошего от незнакомцев.
– Мы мирные странники. Едем по своим делам в Можашув (столица герцогства). Хотим поступить на службу к герцогу или его дворянам. Но немного сбились с пути. Добрые люди указали правильный путь. Но мы здесь впервые и только хотели спросить верную дорогу.
Один из воинов, кстати, в полном доспехе – кольчуге, усиленной вторым плетением, наручах и поножах, в островерхом шлеме с опущенной стрелкой, – бросил на меня оценивающий взгляд.
Я выглядел внушительно. И хотя был без доспехов, но оружие хорошее. Знатное. Здесь меч, прямой или кривой, – редкость. Только дворяне, причем богатые, могли позволить себе подобное оружие. Остальные обходились более простыми, правда, от этого не менее смертоносными образцами. Чеканы, топоры, кистени. В особой чести, как я успел заметить, были короткие копья, пригодные как для рукопашной, так и для броска. Словом, вид вполне соответствовал легенде.
– Откуда вы? – первым нарушил молчание мужчина с кинжалом.
Выглядел он как купец или приказчик. Кожаные сапоги, штаны свободного покроя, рубашка навыпуск со шнуровкой. Плащ из кожи. На мизинце правой руки небольшое колечко – оберег или знак.
– Издалека. С Потянициной низины (район из нескольких сел и деревень неподалеку от границы с герцогством, окружен цепью озер). Хозяин с чего-то увеличил оброк, вот мы и решили уйти. Воли его над нами нет, в холопы не записывались. Продали дома и наделы, выкупили коней и... А дорогу нам указали торговые люди из Сторежиня (соседний с низиной город, владения тамошнего барона).
– А мечи откуда? – подозрительно спросил воин.
– Так это... Кхм...
Я оглянулся на своих вроде как в смущении.
– Это... На дороге... Пристали... Рыцарь со слугами. Хотели ограбить, а нас в холопов превратить. Не смотрели, что мы вольные... ну мы их и... кхм! Я с луком-то умею немного...
– Понятно.
Мужчина покачал головой, убрал кинжал и сделал знак воинам. Не скажу, что поверил. Может, решил, что мы не представляем для него опасности.
– Что вам надо?
– Нам бы верную дорогу узнать. И... если можно... расспросить. О городе, о герцоге. Как он, людей принимает? Не гонит прочь? Сколько платит, что делать велит...
– А его родословную рассказать не надо? – съязвил мужик. – Много хочешь знать! За такие вопросы у нас герцогский распорядитель велит в подвал сажать и пытать, не подослал ли кто.
– Ого!
– Подъезжай, чего застыл! И дружки твои...
Парни пустили коней шагом. Резких движений не делали, руки к оружию не тянули. Впрочем, вооруженным с местной точки зрения был только Антон. Я подошел вплотную к повозке. Возница вернулся к колесу, прилаживая его на ось. Воины перевели внимание на лес, не забывая, впрочем, посматривать на нас.
Женщина спрятала нож и стала поправлять охапку шкур, что были навалены в повозке. Из-за них вдруг раздался сухой прерывистый кашель.
Я от неожиданности едва не вздрогнул и посмотрел на мужика. Тот хмыкнул, озабоченно почесал лоб.
– Кто там?
– Не твое дело. Самир! Скоро ты закончишь?
– Почти готово! Еще немного.
Я обошел повозку и встал у изголовья. И не сразу разглядел в куче шкур бледное личико. Женское. Точнее, девичье.
– Кто это?
Мужик засопел, покосился на воинов, что следили за мной.
– Больная?
– Что, испугался? Можешь езжать дальше. На следующей развилке разметочный камень. От него налево до Партика. Там стоят две сотни из полка герцогской дружины. Хотел на службу – вот тебе и шанс.
– Благодарю.
Кашель опять повторился. Надрывный, выворачивающий нутро. А потом тихий стон.
– Что с ней?
– Что-что?! – раздраженно повторил мужик. – Не видишь – лихоманка! А-а, ладно! Это дочь купца Мартина. Слышал, наверное, о таком? Он часто в королевстве бывает. Жемчуг, меха, шкуры возит. Я его приказчик. Ледооком кличут. Его дочь гостила у меня в деревне. Вот недоглядел – ночью с подружками пошла купаться. Тем ничего, а она слегла. Бабка-знахарка лечила ее, но не помогло. Везем отцу. У него есть знакомый лекарь. Знаменитый врачеватель. Правда, стоит его лечение дорого. Но Мартин ничего не пожалеет ради дочери. Она на выданье...
Я склонился над девчонкой, посмотрел налицо. Лихоманка... Дыхание частое, с хрипоцой, губы обветрены, на подбородке слюна розоватого цвета. Женщина на моих глазах вытерла ее полотенцем. Бледность заливает щеки и уходит ниже, до шеи. Тронул лоб – огненный.
– Ты чего?
– Подожди.
Снял шкуры с груди и поднес ухо, прислушался. Отчетливые хрипы вперемешку со стонами.
– Отойди от нее! – Один из воинов взял копье наперевес и подъехал к повозке. – И руки убери!
Я оглянулся на Ледоока.
– Я не сделаю ничего плохого. Пусть не мешает.
Уверенный тон и спокойствие подействовали на приказчика. Не понимая, что я делаю, удивленный странными маневрами, он тем не менее решил не лезть. Махнул рукой, останавливая не в меру бдительного воина, и спросил:
– Ты лекарь?
– Что? А-а... нет. Но я был учеником лекаря... недолго. Пока тот не уехал. О такой болезни слышал.
Девчонка то ли от голосов, то ли от моего прикосновения очнулась. На меня глянули воспаленные глаза, полные боли.
– Как тебя зовут?
–Лада.
Голос дрожит, слаб, как писк котенка.
– Красивое имя. Милая, покажи язык. Пожалуйста.
Ледоок всхрапнул, побагровел. Протянул ко мне руку.
– Ты что делаешь?
– Я сказал – не лезь! – Против воли голос был жестким и властным. Не таким должен быть он у крестьянина и даже ученика лекаря. – Худого не сделаю. Лада, покажи язык.
Девчонка слабо, едва заметно улыбнулась и с трудом открыла рот. Язык обложен, горло тоже. Жаром так и пышет.
– Что болит?
– Все.
– А сильнее?
– В груди и боку.
Она опять закашлялась. Сухой до отвращения кашель причинял ей неимоверные страдания. Зрачки глаз стали размером с монету. На губах опять выступила мокрота. Ржавого цвета. Кровь... Лихоманка, значит?.. Пневмония. Иначе – воспаление легких. Причем двухстороннее.
– Давно заболела? – повернулся я к Ледооку.
– Седмицу назад. Может, чуть больше.
– Чем ее лечили?
Тот пожал плечами.
– Я ж не лекарь... Бабка что-то давала. Не помогло.
– Не помогло! – передразнил я. – Долго вам еще ехать?
– День.
Я поправил шкуры на девчонке (та ощутимо дрожала и опять впала в забытье).
– Бредила?
– Да.
Ледоок посмотрел на женщину.
– Это служанка. Она с ней все время.
До этого женщина не произнесла ни слова, но сейчас подняла голову и посмотрела на меня.
– Бредит, – глухим голосом сказал она. – Кашляет, стонет. Кровь идет. Жар...
– Ясно. – Я повернулся к приказчику. – Вы ее можете не довезти. У девчонки кризис. Легкие... в смысле нутро воспалено. Уплотнение легочной ткани, с... а-а, ладно. Все равно не поймешь! Скоро температура резко упадет, наступит коллапс. Не слышал?
Тот помотал головой. Лицо стало бледным, как у девчонки. На нем ответственность за нее, а отвечать перед отцом.
– Ч-что делать? – слегка заикаясь, спросил Ледоок.
Я вздохнул и оглянулся на парней. Только забот с больными не хватало. Но ладно. Они нам помогли, подсказали короткий путь. Надо отплатить добром за добро. Да и малышку жалко. На выданье? Возраст сейчас трудно определить, но не меньше шестнадцати. Самый сок...
Я вернулся к своей лошади, достал из рюкзака аптечку.
– Артур, не свети наши вещи перед ними, – шепнул Антон.
– Знаю. Но девку надо спасти. А вопросов они задавать не будут. Не до этого.
Воспалением легких я болел. Еще в детстве. Лечил меня хороший врач. Он же посоветовал матери не таскать меня на процедуры в поликлинику, чтобы не студить на морозе (зимой дело было), а делать компрессы из парафина дома.
Мать так и делала. Плавила парафин, заливала его в крепни целлофановый пакет, закутывала в шарф, сажала меня на колени, а парафин клала между собой и мной. И грела легкие. А чтобы я не скучал, давала читать книги. Я совершенно случайно раскопал некий медицинский справочник, невесть как казавшийся у нас. И вычитал все, что было написано о пневмонии. Ну и запомнил. Да и потом взрослый уже сам кое-что читал по медицине. И Новистра проводил экспресс-курс, тоже познакомил с элементарньши понятиями.
В нашей супераптечке было много препаратов, в том числе общего назначения. Против подобных воспалений хорошо подходят несколько видов лекарств. Почти мгновенного действия. Можно попробовать.
Я выбрал несколько тюбиков, подхватил фляжку с водой к пузырек. Вернулся к повозке. Приказчик, возница, закончивший починку, и воины смотрели на меня настороженно. Не понимая, что я делаю. И зачем. И только женщина глядела с некоторой надеждой. Интуитивно чувствуя, что могу помочь.
Откинув шкуру, вытащил руку девчонки, нашел пульс. Колотит со скоростью пулемета. Отыскал вену. Пережал предплечье.
– Что ты хочешь сделать? – вырос за спиной Ледоок.
– Спасти ее.
– А сможешь? —
Да.
– А если...
– Тогда ты убьешь меня. Устраивает?
Приказчик опешил и отступил. Но смотрел на меня во все глаза.
Вена синела сквозь тонкую кожу, промазать нереально. Я снял колпачок, приставил срез к руке. Нажал на кнопку. Из тюбика выскочила игла, прошила кожу, вошла в вену и выпрыснула содержимое. Еще один тюбик. В другую руку. Лучше бы внутримышечно в ягодицу, но Ледоок не позволит обнажить девчонку.
Ладно, и так сойдет. Два препарата с названием, которые на трезвую голову и не выговорить, сейчас снимут воспалительный процесс, собьют температуру, восстановят нормальную работу легких. Не сразу, а так часа за два-три.
Но легче девчонке станет сразу. Очень сильные препараты. Но они имеют побочный эффект – вызывают сильный кашель. Это хорошо, надо выхаркать всю гадость из легких. Но девчонка ослаблена и просто не осилит такого испытания. Поэтому я дам еще одно лекарство. Оно полностью нейтрализует кашель, а мокроту... Не помню, что говорил об этом Новистра, но мокроты тоже не будет.
Девчонка опять открыла глаза. Бессмысленным взором посмотрела по сторонам. Я налил в стаканчик воды, потом вылил туда лекарство – густую смесь желто-красного цвета. Взболтал.
– Выпей, малышка.
– Что это? – потребовал разъяснений приказчик.
За моими действиями он наблюдал молча, выкатив от изумления глаза. Как я делал инъекции, толком не видел, но стаканчик и пузырек (на самом деле ми никонтейнер) разглядел.
– Это вода, это лекарство.
– Настой?
– Насядь! – передразнил я его. – Хочешь глотнуть?
Тот поморщился.
– Тогда не лезь.
Я помог девчонке чуть приподняться и поднес стаканчик ко рту. Лада послушно выпила, чуть пролив на грудь. Женщина немедленно вытерла полотенцем капли.
Осторожно опустив девчонку обратно, укрыл ее шкурой и обернулся.
– Можете ехать.
– А с ней что?
– Уже ничего. Болезнь пройдет часа через три. Ты знаешь, что такое час?
– Да.
– А что такое малина?
Ледоок обиженно засопел. Думал, что издеваюсь.
– Знаю.
– Можешь найти малиновое варенье?
– Смогу.
– На ночь... – Недоверчиво посмотрев на удивленное лицо приказчика, махнул рукой и повернулся к женщине: – На ночь дать варенье, завернуть в шкуры и дать пропотеть. До утра следить, чтобы не спала раздетой. Ясно?
– Ясно, – уверенно ответила та.
– Все.
Делай людям добро и оно тебе вернется. Старая пословица, сколько веков существует, но так и не утратила своей актуальности. Действует еще...
Никто не мешал нам после разъяснений приказчика направить коней по указанному пути, тем самым сэкономив время. И можно было не обращать внимания на больную девчонку. Но мы задержались. Вылечили потенциальную невесту, сняли груз с плеч Ледоока.
И как оказалось, к большой выгоде. Приказчик, пораженный скоростью выздоровления девчонки, на радостях предложил нам ехать вместе. До разметочного камня. И пока мы ехали, выложил столько ценной информации, сколько бы не получили и за два дня сплошных допросов. Ледоок выложил все, что знал о ситуации в герцогстве, о возможной войне с королем, о его претензиях на земли и море. Поведал о большей части отрядов герцога и его вассалов. Посоветовал, к кому обратиться при поступлении на службу. А когда я намекнул о желании съездить к морю, тут же сказал, что у него есть хороший знакомый – староста в деревне на Зеленом Побережье. Мол, если там будете, передайте поклон и староста поможет. Купец Мартин в тех краях часто бывает, скупает жемчуг. Его все знают. Как знают и приказчика.
Приказчик подтвердил слухи о гарпиях и рассказал, что происходит на самом деле. В его устах история с неведомыми амазонками прозвучала более реально, без наносной шелухи и домыслов.
До разметочного камня мы добрались как раз за три часа. К тому моменту все признаки «лихоманки» у Лады прошли. Температура спала, кашель исчез, боли отступили. Вернулся румянец на щеки. И только слабость – результат усиленной работы организма – еще удерживала девчонку в повозке. В выздоровевшем организме проснулся голод, и девчонка осилила приличный кусок мяса, хлеб и несколько яблок. Она оживала буквально на глазах.
Приказчик да и все остальные с круглыми отудивления глазами смотрели то на девчонку, то на меня. Их отношение к нам изменилось. Стало более вежливым, почтительным.
У камня – немалой глыбы высотой в рост человека с нанесенными по бокам метками – мы простились, Приказчик долго благодарил, девчонка постреливала глазками и пунцовела. Напоследок Ледоок сунул мне небольшую монетку с замысловатым рисунком. Сказал, что это отличительный знак. Надо показать старосте и тот примет как своего.
О большем и мечтать было невозможно. Считай, все дорожные проблемы были решены в один момент. И все вопросы появления на побережье сняты.
Делай добро людям...
7
Земель Зеленого Побережья мы достигли к утру следующего дня. Это десятка два поселков и деревень, жители которых занимались рыбной ловлей, добычей морепродуктов, а также поиском жемчуга.
Зеленое Побережье протянулось вдоль моря на добрых пятьдесят километров. И почти на всем его протяжении берег был заставлен домами, хибарами, сараями, коптильнями, складами и ангарами.
Сохли на свежем ветру и жарком солнце сети и неводы, распространяли тягучий запах небольшие цеха, где коптилась рыба, ждали своего часа вытащенные на берег большие и малые лодки, женщины в кожаных передниках и перчатках, с косынками на головах разделывали недавний улов. Кряжистые, просоленные рыбаки осматривали лодки, конопатили заново, забивали просмоленную пеньку в щели.
Ловцы жемчуга, стройные, худощавые, с непропорционально большой грудной клеткой, колдовали над выложенными на настилах раковинами. Те гнили на солнце, распространяя неприятный запах.
Детвора, та, что постарше, помогала взрослым, в основном возилась с рыбой. Те, кто помладше, просто бегали вокруг взрослых, плавали, играли.
Побережье жило своей особой жизнью. На первый взгляд мирной и спокойной. Но это только на первый взгляд...
Чужаков здесь встречают настороженно. И не с пустыми руками. Жизнь приучила не доверять никому, чье лицо было незнакомо.
Вот и мы сперва разглядели укрытые в садах крыши домов, а потом острия рогатин, ножей, лезвия топоров, нацеленные на нас наконечники стрел луков и арбалетов. И недоверчивые, негостеприимные взгляды. Мужчин. Женщин и подростков. Малейшее подозрение, любой неосторожный жест, и все это железо пойдет в ход.
– Добрые люди, верно говорил Ледоок, – шепнул Антон. – Аж душа нараспашку.
– Это они со своими добрые. А не с проходимцами всякими.
– А кто проходимцы-то?
– Пока мы.
Вот и пригодился совет приказчика. И его помощь. Я попросил вызвать старосту поселка, некоего Гаврилу. Из толпы вышел самый рослый и широкоплечий мужик. Короткая бородка, космы полуседых волос, нос картошкой, маленькие глаза.
– Чё надо? – неприязненно буркнул он.
– Привет тебе, староста, от купца Мартина и его приказчика Ледоока.
– А вы откуда его знаете?
– По делам. Просил Ледоок передать тебе, чтобы помог нам.
Я подошел к старосте и протянул ему монетку. Тот повертел ее в руках, подкинул, поймал и снова повертел. Взглянул на меня. Уже без настороженности сказал:
– Друзья, что ли, его?
– Друзья.
– И каков он собой, приказчик-то?
Я довольно обрисовал Ледоока, потом дочь купца и его служанку, напоследок сказал, что та недавно болела, но теперь здорова и едет к отцу.
Староста хмыкнул, покрутил головой, обернулся и махнул рукой. Оружие исчезло. Как и неприязнь из глаз рыбаков.
– Ну... кхм... приглашаю в поселок. Будьте нашими гостями.
Опознание состоялось...
– Шуруют они здесь, верно. Налетают внезапно на своих дьявольских баркасах, молнии в разные стороны швыряют, из железок своих наплюют. Мужиков-то с ног и валит. А они их похватают, в какую-то паутину руки замотают и утаскивают. Человек пять, не больше. Больше почему-то не берут.
Староста почесал затылок, смачно сплюнул на пол и растер подошвой сапога.
– А то еще дым пускают...
– Что за дым?
– Белесый такой... Отвратительный. От него люди замертво падают. Но, правда, не умирают, через часок оживают. Но голова потом долго болит. А баб и детишек блевать тянет. Не к столу будь сказано...
Староста сердито крякнул и протянул руку к кружке с пивом. Мигнул жене, и та быстро наполнила наши кружки пенистым хмельным напитком...
Стол в доме старосты был накрыт богато. Даже по нашим, далеко не скромным меркам. Рыба жареная, вареная, копченая, вяленая, сушеная. Заливное из рыбы, уха, рыбные котлеты. Икра красная трех сортов. Икра черная. Крабы, рапаны, мидии, устрицы. Гребешки, креветки, омары. Деликатесы, способные украсить столы любого ресторана.
Все приготовлено изобретательно, с выдумкой, вкусно. Ну и питательно, конечно. Неудивительно, что местные жители здоровы, бодры и полны энергии. На таком рационе многие бы хотели пожить. А кроме перечисленного, на столе еще овощи и фрукты. Даже мясо есть. Домашних животных.
Богатый, богатый край. Нет причин жаловаться. За одним-единственным исключением.
– ... Они появились лет сто с небольшим назад. Мне так прадед рассказывал. Поселились вроде за заливом на острове Гуту. Его еще называют Гутукан. Вообще-то это не совсем остров. Он связан с землей узким перешейком. А перешеек – это уже земли короля. Туда нам ходу нет. Поэтому мы и называем Гуту островом. Раньше там тоже рыбаки жили. Но потом... Их или убили, или выгнали. С тех пор никто на остров и носа не кажет. Говорят, страшные вещи там творятся. Но вроде как по первому времени оттуда не вылазили. А потом... Что ни год – набег. Что ни год – набег. Налетят, быстро мужиков похватают и прочь. Ничего больше не берут. Ни жемчуга, ни добычи нашей, ничего из домов.
– И часто у вас бывают?
Староста покрутил головой, осушил очередную кружку и сыто рыгнул.
– Не-а... Не часто. Но постоянно.
... Гарпии, по словам старосты, действовали хитро и с умом.
Они никогда не нападали на одно и то же селение два раза подряд. И никогда не забирали много людей. Делали так для того, чтобы не опустошить поселки и чтобы жители с испугу не ушли с этих земель.
Свои набеги совершали раз в полгода, иногда чаще. То в одном месте налетят, то в другом. И никогда не повторяют последовательность налетов. Чтобы жители не привыкли и не смогли заранее организовать отпор или уйти.
Ясно, что рыбаки бросать богатые места не собирались. Как не собирались покорно ждать следующего набега. Они прилагали титанические усилия, чтобы отразить нападение. Но силы были слишком неравны.
– Эту черную чешую ничего не берет! Ни топоры, ни ножи. Даже стрелы луков и арбалетов. Хотя если попасть в ногу, между щитков, то ранить можно. И сбить с ног сильным ударом можно. Только близко к себе они никого не подпускают. Либо молнией сожгут, либо этой дрянью ударят.
– Какой?
– Такой. Вроде как скатанный кусок кожи. Только... не кожа это. И тает буквально на глазах. А как в тело попадет – какой бы ни был здоровый, с ног брякнешься!
– Вы хоть одну гарпию убили?
– Убили. Правда, я не припомню, но отец рассказывал, когда молодым был, мужики завалили одну. Пращей. Камень попал в затылок, гарпия упала. Мужики скопом налетели, топорами отходили ее. Шлем и чешую не пробили, но ногу почти отрубили. И по шее настучали.
– А дальше?
– А дальше прибежали другие гарпии. Мужиков пожгли, а подругу унесли.
– Кровь гарпии видели?
– Кровь? Не помню. Отец что-то говорил, но это было давно. И не спросить его.
– Почему?
– Утоп. В море шторм застал.
– А герцог что ж вам не поможет?
– А что герцог? Его воины тоже ничего гарпиям не сделают. Он присылал сюда отряд, велел защитить нас. Гарпии половину этого отряда побили, кого-то с собой утащили. Э-эх! Ладно! Пусть дьявол морской этих гарпий заберет! Давайте-ка вина заморского выпьем. Вы такого, наверное, не пробовали никогда? Медовуха называется. За упокой душ рыбаков сгинувших!..
В доме старосты мы просидели почти до вечера. Гаврила оказался неплохим рассказчиком, с цепкой памятью и острым языком. Он выложил все, что знал о гарпиях, ответил на все вопросы, в меру своих знаний, конечно, и понимания.
Нас о цели визита даже не спросил. Мы сам рассказали, что присматриваем место для домика, куда можно приезжать на отдых. Гаврила проглотил легенду, даже посоветовал, где такой дом можно поставить. Попутно предложил пожить у него, но мы отказались. Сказали, что сделаем шалаш в небольшой рощице за поселком. Как раз у мелкой речушки, что кружила среди холмов и впадала в море в нескольких километрах западнее поселка.
Вместо этого попросили на время пристроить наших коней в деревне. Гаврила легко согласился. В поселке есть небольшое заведение вроде таверны. Хозяин – родственник жены – держит в конюшне двух своих лошадей. И наших разместит.
Староста выделил нам подводу, чтобы не идти пешком, и проводил до ворот высокого забора, окружавшего его жилище. Такие заборы были у всех домов во всех прибрежных поселках.
Первое. Гарпии – люди, причем поголовно женщины.
Второе. Это, несомненно, пришельцы, так как обладают оружием, несовместимым со здешним уровнем развития металлургии и техники. Их транспорт – быстроходные катера с двигателями явно не внутреннего сгорания. Оружие – огнестрельное и травматическое. Множество людей остались живыми после попадания в них странных снарядов или пуль. Кроме того – доспехи. Непробиваемые холодным оружием, в том числе метательным.
Третье. Их база расположена на острове Гуту. Это большой кусок земли, который отделяет от суши пролив шириной в несколько километров. Гуту стоит несколько в стороне от Зеленого Побережья, так что по прямой до него около двенадцати – пятнадцати километров. Рядом с ним есть еще несколько небольших островов, на которых, видимо, расположена система предупреждения и защиты от нежелательного появления. Это только догадка, но близкая к истине. Не так глупы пришельцы, чтобы не обезопасить себя от разъяренных аборигенов.
Зеленое Побережье протянулось вдоль моря на добрых пятьдесят километров. И почти на всем его протяжении берег был заставлен домами, хибарами, сараями, коптильнями, складами и ангарами.
Сохли на свежем ветру и жарком солнце сети и неводы, распространяли тягучий запах небольшие цеха, где коптилась рыба, ждали своего часа вытащенные на берег большие и малые лодки, женщины в кожаных передниках и перчатках, с косынками на головах разделывали недавний улов. Кряжистые, просоленные рыбаки осматривали лодки, конопатили заново, забивали просмоленную пеньку в щели.
Ловцы жемчуга, стройные, худощавые, с непропорционально большой грудной клеткой, колдовали над выложенными на настилах раковинами. Те гнили на солнце, распространяя неприятный запах.
Детвора, та, что постарше, помогала взрослым, в основном возилась с рыбой. Те, кто помладше, просто бегали вокруг взрослых, плавали, играли.
Побережье жило своей особой жизнью. На первый взгляд мирной и спокойной. Но это только на первый взгляд...
Чужаков здесь встречают настороженно. И не с пустыми руками. Жизнь приучила не доверять никому, чье лицо было незнакомо.
Вот и мы сперва разглядели укрытые в садах крыши домов, а потом острия рогатин, ножей, лезвия топоров, нацеленные на нас наконечники стрел луков и арбалетов. И недоверчивые, негостеприимные взгляды. Мужчин. Женщин и подростков. Малейшее подозрение, любой неосторожный жест, и все это железо пойдет в ход.
– Добрые люди, верно говорил Ледоок, – шепнул Антон. – Аж душа нараспашку.
– Это они со своими добрые. А не с проходимцами всякими.
– А кто проходимцы-то?
– Пока мы.
Вот и пригодился совет приказчика. И его помощь. Я попросил вызвать старосту поселка, некоего Гаврилу. Из толпы вышел самый рослый и широкоплечий мужик. Короткая бородка, космы полуседых волос, нос картошкой, маленькие глаза.
– Чё надо? – неприязненно буркнул он.
– Привет тебе, староста, от купца Мартина и его приказчика Ледоока.
– А вы откуда его знаете?
– По делам. Просил Ледоок передать тебе, чтобы помог нам.
Я подошел к старосте и протянул ему монетку. Тот повертел ее в руках, подкинул, поймал и снова повертел. Взглянул на меня. Уже без настороженности сказал:
– Друзья, что ли, его?
– Друзья.
– И каков он собой, приказчик-то?
Я довольно обрисовал Ледоока, потом дочь купца и его служанку, напоследок сказал, что та недавно болела, но теперь здорова и едет к отцу.
Староста хмыкнул, покрутил головой, обернулся и махнул рукой. Оружие исчезло. Как и неприязнь из глаз рыбаков.
– Ну... кхм... приглашаю в поселок. Будьте нашими гостями.
Опознание состоялось...
– Шуруют они здесь, верно. Налетают внезапно на своих дьявольских баркасах, молнии в разные стороны швыряют, из железок своих наплюют. Мужиков-то с ног и валит. А они их похватают, в какую-то паутину руки замотают и утаскивают. Человек пять, не больше. Больше почему-то не берут.
Староста почесал затылок, смачно сплюнул на пол и растер подошвой сапога.
– А то еще дым пускают...
– Что за дым?
– Белесый такой... Отвратительный. От него люди замертво падают. Но, правда, не умирают, через часок оживают. Но голова потом долго болит. А баб и детишек блевать тянет. Не к столу будь сказано...
Староста сердито крякнул и протянул руку к кружке с пивом. Мигнул жене, и та быстро наполнила наши кружки пенистым хмельным напитком...
Стол в доме старосты был накрыт богато. Даже по нашим, далеко не скромным меркам. Рыба жареная, вареная, копченая, вяленая, сушеная. Заливное из рыбы, уха, рыбные котлеты. Икра красная трех сортов. Икра черная. Крабы, рапаны, мидии, устрицы. Гребешки, креветки, омары. Деликатесы, способные украсить столы любого ресторана.
Все приготовлено изобретательно, с выдумкой, вкусно. Ну и питательно, конечно. Неудивительно, что местные жители здоровы, бодры и полны энергии. На таком рационе многие бы хотели пожить. А кроме перечисленного, на столе еще овощи и фрукты. Даже мясо есть. Домашних животных.
Богатый, богатый край. Нет причин жаловаться. За одним-единственным исключением.
– ... Они появились лет сто с небольшим назад. Мне так прадед рассказывал. Поселились вроде за заливом на острове Гуту. Его еще называют Гутукан. Вообще-то это не совсем остров. Он связан с землей узким перешейком. А перешеек – это уже земли короля. Туда нам ходу нет. Поэтому мы и называем Гуту островом. Раньше там тоже рыбаки жили. Но потом... Их или убили, или выгнали. С тех пор никто на остров и носа не кажет. Говорят, страшные вещи там творятся. Но вроде как по первому времени оттуда не вылазили. А потом... Что ни год – набег. Что ни год – набег. Налетят, быстро мужиков похватают и прочь. Ничего больше не берут. Ни жемчуга, ни добычи нашей, ничего из домов.
– И часто у вас бывают?
Староста покрутил головой, осушил очередную кружку и сыто рыгнул.
– Не-а... Не часто. Но постоянно.
... Гарпии, по словам старосты, действовали хитро и с умом.
Они никогда не нападали на одно и то же селение два раза подряд. И никогда не забирали много людей. Делали так для того, чтобы не опустошить поселки и чтобы жители с испугу не ушли с этих земель.
Свои набеги совершали раз в полгода, иногда чаще. То в одном месте налетят, то в другом. И никогда не повторяют последовательность налетов. Чтобы жители не привыкли и не смогли заранее организовать отпор или уйти.
Ясно, что рыбаки бросать богатые места не собирались. Как не собирались покорно ждать следующего набега. Они прилагали титанические усилия, чтобы отразить нападение. Но силы были слишком неравны.
– Эту черную чешую ничего не берет! Ни топоры, ни ножи. Даже стрелы луков и арбалетов. Хотя если попасть в ногу, между щитков, то ранить можно. И сбить с ног сильным ударом можно. Только близко к себе они никого не подпускают. Либо молнией сожгут, либо этой дрянью ударят.
– Какой?
– Такой. Вроде как скатанный кусок кожи. Только... не кожа это. И тает буквально на глазах. А как в тело попадет – какой бы ни был здоровый, с ног брякнешься!
– Вы хоть одну гарпию убили?
– Убили. Правда, я не припомню, но отец рассказывал, когда молодым был, мужики завалили одну. Пращей. Камень попал в затылок, гарпия упала. Мужики скопом налетели, топорами отходили ее. Шлем и чешую не пробили, но ногу почти отрубили. И по шее настучали.
– А дальше?
– А дальше прибежали другие гарпии. Мужиков пожгли, а подругу унесли.
– Кровь гарпии видели?
– Кровь? Не помню. Отец что-то говорил, но это было давно. И не спросить его.
– Почему?
– Утоп. В море шторм застал.
– А герцог что ж вам не поможет?
– А что герцог? Его воины тоже ничего гарпиям не сделают. Он присылал сюда отряд, велел защитить нас. Гарпии половину этого отряда побили, кого-то с собой утащили. Э-эх! Ладно! Пусть дьявол морской этих гарпий заберет! Давайте-ка вина заморского выпьем. Вы такого, наверное, не пробовали никогда? Медовуха называется. За упокой душ рыбаков сгинувших!..
В доме старосты мы просидели почти до вечера. Гаврила оказался неплохим рассказчиком, с цепкой памятью и острым языком. Он выложил все, что знал о гарпиях, ответил на все вопросы, в меру своих знаний, конечно, и понимания.
Нас о цели визита даже не спросил. Мы сам рассказали, что присматриваем место для домика, куда можно приезжать на отдых. Гаврила проглотил легенду, даже посоветовал, где такой дом можно поставить. Попутно предложил пожить у него, но мы отказались. Сказали, что сделаем шалаш в небольшой рощице за поселком. Как раз у мелкой речушки, что кружила среди холмов и впадала в море в нескольких километрах западнее поселка.
Вместо этого попросили на время пристроить наших коней в деревне. Гаврила легко согласился. В поселке есть небольшое заведение вроде таверны. Хозяин – родственник жены – держит в конюшне двух своих лошадей. И наших разместит.
Староста выделил нам подводу, чтобы не идти пешком, и проводил до ворот высокого забора, окружавшего его жилище. Такие заборы были у всех домов во всех прибрежных поселках.
* * *
До рощи доехали быстро. Пока не стемнело, занялись обустройством временной базы. По всем правилам науки. Строили шалаш, оборудовали место для костра. Потом проверяли и чистили оружие, пересчитывали боеприпасы. Одновременно упорядочивали сведения, полученные в ходе недавнего разговора. Кое-что, конечно, староста нафантазировал, но в целом точно рассказал о гарпиях и их налетах на побережье. В конце концов мы подвели итог.Первое. Гарпии – люди, причем поголовно женщины.
Второе. Это, несомненно, пришельцы, так как обладают оружием, несовместимым со здешним уровнем развития металлургии и техники. Их транспорт – быстроходные катера с двигателями явно не внутреннего сгорания. Оружие – огнестрельное и травматическое. Множество людей остались живыми после попадания в них странных снарядов или пуль. Кроме того – доспехи. Непробиваемые холодным оружием, в том числе метательным.
Третье. Их база расположена на острове Гуту. Это большой кусок земли, который отделяет от суши пролив шириной в несколько километров. Гуту стоит несколько в стороне от Зеленого Побережья, так что по прямой до него около двенадцати – пятнадцати километров. Рядом с ним есть еще несколько небольших островов, на которых, видимо, расположена система предупреждения и защиты от нежелательного появления. Это только догадка, но близкая к истине. Не так глупы пришельцы, чтобы не обезопасить себя от разъяренных аборигенов.