Форестер Сесил Скотт. Мичман Хорнблоуэр

   Два дня спустя Хорнблоуэр оказался на берегу в составе вербовщиков под командой Симпсона. Двое мичманов возглавляли отряд матросов с "Юстиниана", который должен был во взаимодействии с такими же командами с других военных кораблей заняться привлечением "добровольцев" с прибывающего из Вест-Индии торгового каравана. Значительную часть экипажей этого каравана уже перехватили крейсирующие в Проливе суда Ла-Маншской эскадры, оставив лишь необходимый минимум, чтобы было кому бросить якорь. Но и из этого жалкого остатка определенная часть неизбежно должна была правдами и неправдами ускользнуть со своих кораблей и всласть повеселиться в портовых кабаках. Задачей вербовщиков было выловить таких беглецов, устроив живую сеть вдоль всего побережья, чтобы ни одному из них не удалось отвертеться от службы Его Величеству. Караван еще не появился на рейде, но все приготовления к этому событию были завершены.
   - Жизнь прекрасна! - удовлетворенно изрек Симпсон.
   Это заявление не совсем отвечало характеру мичмана, но следовало при этом принять во внимание обстоятельства, при которых оно было сделано. Симпсон сидел в задней комнате трактира "Барашек", удобно развалившись в глубоком кресле и положив ноги на спинку другого. Рядом приветливо пылал огонь в очаге, на столе стоял кувшин с пивом и бутылка джина.
   - За Вест-Индийский караван, - провозгласил он, поднимая кружку с пивом, - и пусть он еще немного задержится.
   Симпсон находился в прекрасном расположении духа. Тепло и выпивка подняли ему настроение, но еще не успели привести в состояние озлобления на весь мир. Хорнблоуэр сидел в кресле по другую сторону очага и мелкими глотками потягивал пиво (без джина). Больше всего его удивлял тот факт, что впервые с момента прибытия на "Юстиниан", он не испытывал того отчаяния и безнадежности, которые преследовали его на палубе и в кубрике. Эти чувства не исчезли совсем, но как-то притупились и отошли на второй план, словно утихшая зубная боль.
   - Скажи-ка нам тост, малыш! - крикнул вдруг Симпсон.
   - За победу над Робеспьером! - не сразу нашелся Хорнблоуэр.
   Открылась дверь, пропуская в комнату еще двоих офицеров: мичмана и лейтенанта с единственным эполетом, служащим для отличия его чина. Это был лейтенант Чок с "Голиафа", старший офицер по координации действий всех вербовочных отрядов. Из уважения к его званию даже Симпсон счел за благо подвинуться и освободить ему местечко поближе к огню.
   - Караван еще не подавал сигнала, - сообщил лейтенант, переводя взгляд с Симпсона на Хорнблоуэра. - Кстати говоря, мы, по-моему, не знакомы?
   - Мичман Хорнблоуэр, лейтенант Чок, - поспешил представить его Симпсон. - М-р Хорнблоуэр - тот самый мичман, лейтенант, "который умудрился заболеть морской болезнью в бухте Спитхед".
   Хорнблоуэр постарался не показать вида, как больно задело его это напоминание о минутной слабости, и был благодарен лейтенанту, когда тот из вежливости или из сострадания перевел разговор на другую тему.
   - Хозяин, пива! - крикнул м-р Чок и вежливо обратился к присутствующим: - Надеюсь, джентльмены, вы не будете возражать, если мы присоединимся к вашей компании. Нам еще долго ждать каравана. Ваши люди расставлены, мистер Симпсон?
   - Так точно, сэр!
   М-ра Чока явно распирал избыток энергии. Он вскочил с кресла и заходил по комнате, выглянул зачем-то в окно, потом, спохватившись, представил своего спутника - мичмана Колдуэлла. Когда принесли пиво, он по-прежнему не мог усидеть на месте. Создавалось впечатление, что вынужденное бездействие противно его натуре.
   - А может перекинемся в картишки, чтобы скоротать время? - неожиданно предложил лейтенант. - Все согласны? Превосходно. Хозяин, колоду карт и ломберный столик! И еще свечей! Живо!
   Столик поставили перед очагом, расселись вокруг и открыли колоду.
   - Во что будем играть? - вопросительно взглянул на партнеров м-р Чок.
   Он был единственным лейтенантом в компании трех мичманов, поэтому его слово имело больший вес, чем всех остальных. Мичмана скромно промолчали, предоставляя выбор старшему по званию.
   - Винт? - спросил лейтенант и, не дождавшись ответа, сам себе возразил: - Нет, это игра для дураков. Мушка? Нет. Это для богатых дураков. А как насчет виста, господа? Неплохая игра для упражнения мозгов. Вы, Колдуэлл, играете в вист, я знаю. Как вы, м-р Симпсон?
   Игрок со столь "глубокими математическими познаниями" явно не подходил для этого, но м-р Симпсон был настолько туп, что такой вывод никогда не мог бы прийти ему в голову.
   - Сойдет, - махнул рукой Симпсон, которому было все равно, во что играть, лишь бы игра была азартной.
   - Вы, м-р Хорнблоуэр?
   - С удовольствием, сэр.
   Ответ Хорнблоуэра был, пожалуй, близок к истине. Он обожал вист и прошел отличную школу. После смерти матери отец сделал мальчика своим партнером в почти ежедневных баталиях между семейством Хорнблоуэров и приходским священником с его супругой. Уже тогда игра занимала значительную часть его помыслов. Он был заворожен бесконечным разнообразием комбинаций и поворотов в этой непростой интеллектуальной игре, требующей известного воображения и умения быстро и правильно считать. Его восторженное согласие вызвало у лейтенанта Чока, тоже неплохого игрока, улыбку понимающего человека, встретившего родственную душу.
   - Превосходно, - повторил лейтенант. - Давайте начнем. По каким ставкам будем играть, господа? Предлагаю: взятка - шиллинг, роббер - гинея. Никто не считает, что ставки чересчур высоки? Нет? Тогда приступим.
   Первое время игра протекала спокойно. Сначала Хорнблоуэру достался в партнеры Симпсон, потом его сменил Колдуэлл. Понадобилась всего пара робберов, чтобы окончательно убедить Хорнблоуэра в полной безнадежности м-ра Симпсона как игрока в вист. Он принадлежал к тому типу карточных игроков, которые сначала ходят, а потом думают, если вообще снисходят до таких мелочей. Первый роббер, однако, Симпсон и Хорнблоуэр умудрились выиграть, благодаря никудышным картам соперников. Второй роббер Симпсон играл в паре с Чоком и проиграл. Следующий роббер ему снова выпало играть с лейтенантом, и опять их постигла неудача. Все дело было в том, что Симпсон смотрел на вист, да и на любую другую карточную игру, как на занятие, не требующее особых раздумий. Ему бы следовало играть только в кости. Ему даже в голову не могло прийти рассматривать вист как упражнение для интеллекта. Он постоянно проигрывал, а чем больше проигрывал, тем чаще прикладывался к спиртному, заботливо подносимому кабатчиком при каждом его новом требовании. Лицо его разрумянилось, нос слегка покраснел. Оказалось, что Симпсон не умеет не только проигрывать с достоинством, но и пить тоже. Даже Чок с его безукоризненными манерами не сумел сдержать вздоха облегчения, когда следующая сдача свела его в паре с Хорнблоуэром вместо Симпсона. Они без труда выиграли роббер. Кошелек Хорнблоуэра, никогда не отличавшийся толщиной, пополнился еще одной гинеей и несколькими шиллингами. Пока лишь он один был в выигрыше, а проиграл больше всех Симпсон. Хорнблоуэру было так приятно снова держать в руках карты и играть в любимую игру, что он совершенно утратил осторожность и перестал обращать внимание на недовольное пьяное бормотание старшего мичмана и туманные намеки на какое-то будущее. Сейчас он целиком принадлежал настоящему, совсем забыв, что в будущем может дорого заплатить за пережитые мгновения счастья.
   В очередном роббере Хорнблоуэр снова играл в паре с лейтенантом. Сначала шла карта и им удалось выиграть две первые сдачи, но затем фортуна переменилась, и выигрывать начали Колдуэлл с Симпсоном, к большему удовольствию последнего. Ловкой, а местами просто нахальной игрой Хорнблоуэру удалось свести это преимущество до минимума. Судьба роббера должна была решиться в последней сдаче. После осторожного розыгрыша пиковой масти Симпсон совершил свою обычную ошибку, зайдя с туза бубей. Затем последовала молниеносная расплата. Чок и Хорнблоуэр виртуозно разыграли свои карты, а Симпсону и Колдуэллу осталось только беспомощно наблюдать, как их обыгрывают. Под конец Хорнблоуэр торжествующе выложил последние пять карт на стол.
   - Остальные взятки мои, - объявил он. - Роббер за нами.
   - Как же так? - удивленно воскликнул Симпсон, показывая неиграющего короля. - Разве я не должен взять еще одну взятку?
   Хорнблоуэр попытался терпеливо объяснить ему, почему его король не может сыграть. Для него самого ситуация представлялась столь же простой, как дважды два, но для перегруженного алкоголем мозга Симпсона даже эта простота оказалась недоступной. Старший мичман со злобой оттолкнул руку Хорнблоуэра, пытавшегося воспроизвести какую-то комбинацию, и зарычал:
   - Ты слишком много знаешь об этой игре; не потому ли, что рубашки карт известны тебе не хуже их обратной стороны?
   Хорнблоуэр судорожно сглотнул. Но в этот момент его вдруг озарило: он понял, что настал решительный момент, когда от его решения может зависеть вся его последующая жизнь. Всего секунду назад он просто играл в карты, наслаждаясь процессом, но теперь роковые слова Симпсона поставили его перед выбором. Поток мыслей захлестнул его мозг. Несмотря на относительный комфорт теперешнего положения, мысль о страданиях и издевательствах, ждущих его на "Юстиниане", подспудно все время присутствовала в голове Хорнблоуэра. Сейчас ему представлялась возможность раз и навсегда покончить с этим. Он вспомнил свои планы самоубийства, и тут у него в голове неожиданно возник зародыш схемы действий, которую, быстро проанализировав, он и решил претворить в жизнь.
   - Ваше замечание оскорбительно, м-р Симпсон! - заявил он холодным тоном и обвел глазами остальных; Чок и Колдуэлл сидели с помрачневшими лицами, в то время как Симпсон, тупо глядя перед собой, пытался понять смысл прозвучавших слов. - Я вынужден потребовать у вас удовлетворения.
   - Ну что вы, что вы! - поспешно воскликнул Чок. - М-р Симпсон просто неудачно выразился. Я уверен, что он извинится и все объяснит.
   - Он только что при свидетелях назвал меня шулером, - все тем же холодным бесстрастным тоном сказал Хорнблоуэр. - Интересно, как он собирается это объяснить?
   Он намеренно старался вести себя как благородный джентльмен, до глубины души возмущенный нанесенным ему оскорблением. В действительности, он не испытывал ничего подобного, прекрасно понимая, в каком сумеречном состоянии находится его обидчик. Но ему представилась прекрасная возможность разом решить все свои проблемы, и он был бы круглым идиотом, если бы ее упустил. Поэтому, приходилось действовать и вести себя как можно более убедительно, разыгрывая из себя смертельно оскорбленного.
   - Когда вино ударяет в голову, мозги оказываются в нокауте, - сказал лейтенант, все еще надеющийся сохранить мир. - М-р Симпсон просто пошутил. Давайте лучше закажем еще бутылочку и предадим забвению этот инцидент. Давайте выпьем за дружбу.
   - С удовольствием, - согласился Хорнблоуэр, стараясь в то же время так подобрать свои дальнейшие слова, чтобы перекрыть Симпсону все пути к отступлению, - если только м-р Симпсон соблаговолит немедленно принести мне извинения перед свидетелями в вашем лице, господа. Он должен признать, что вел себя недостойно и оскорбил меня без малейшего повода с моей стороны.
   С этими словами Хорнблоуэр повернулся к Симпсону и бесстрашно уставился ему прямо в глаза. В известном смысле, это было равнозначно тому, как если бы он начал размахивать красной тряпкой перед мордой разъяренного быка. И бык не замедлил среагировать.
   - Извиняться перед тобой?! - взорвался Симпсон, чей затуманенный алкоголем мозг воспринял слова Хорнблоуэра как величайшее оскорбление. Мальчишка! Ничтожество! Да я скорее соглашусь гореть в аду!
   - Вы слышали, господа? - сокрушенно проговорил Хорнблоуэр. - Мало того, что он оскорбил меня и не желает извиняться, так он еще и дальше старается меня унизить. Я вынужден настаивать на удовлетворении!
   Следующие два дня ожидания прибытия каравана из Вест-Индии Хорнблоуэр и Симпсон под командой Чока вынуждены были жить бок о бок, напоминая друг другу каждую минуту самим своим присутствием о предстоящей дуэли. Ситуация была трагикомическая. Хорнблоуэр вел себя крайне осторожно и старался беспрекословно выполнять любой приказ своего будущего противника. Симпсон же был непривычно тих и каждый раз, отдавая приказ, выглядел несколько смущенным, чего прежде за ним никогда не замечалось. За эти два дня Хорнблоуэр окончательно разработал свой первоначальный план действий. У него было достаточно времени для обдумывания всех деталей, когда он, во главе небольшого отряда матросов, патрулировал доки. Объективно - а семнадцатилетний юноша, которому опостылела жизнь, вполне способен быть объективным - это была достаточно просто решаемая математически проблема, проблема, куда проще большинства комбинаций, возникающих при игре в вист. Даже сама смерть не могла быть хуже жизни на борту "Юстиниана". Сейчас перед юным мичманом открывался легкий путь к желанной смерти - дуэль. К тому же смерть могла унести и Симпсона, тогда отпадала необходимость умереть Хорнблоуэру. Именно тогда он сделал еще один шаг вперед в своих рассуждениях. Мысль показалась ему настолько простой и ослепительной, что он встал как вкопанный. Шедший следом матрос не успел остановиться и чуть не сбил с ног молодого мичмана.
   - Прошу прощения, сэр! - воскликнул перепуганный парень, но Хорнблоуэр жестом успокоил его и снова погрузился в свои мысли.
   Первый раз он высказал свою идею в беседе с Престоном и Денверсом помощниками штурмана, которых он избрал себе в секунданты по возвращении на борт "Юстиниана".
   - Мы согласны, конечно, - сказал Престон, поглядывая с некоторым сомнением на худосочного юнца, обратившегося к ним с необычной просьбой. Как ты собираешься драться? Ты ведь знаешь, что по правилам выбор оружия принадлежит оскорбленной стороне, то есть тебе.
   - Я сам думаю об этом с того момента, как он меня оскорбил, признался Хорнблоуэр, стараясь выиграть время и опасаясь сразу высказывать свои соображения.
   - Умеешь драться на шпагах? - спросил Денверс.
   - Плохо, - ответил Хорнблоуэр, хотя, по правде сказать, он ни разу даже не держал шпаги в руках.
   - Тогда остаются пистолеты, - заключил Престон.
   - Симпсон отлично стреляет, - заметил Денверс, - не хотел бы я оказаться на твоем месте, "друг Горацио".
   - Помолчи! - поспешно отозвался Престон. - Не пугай парня раньше времени.
   - Я вовсе не боюсь! - возразил Хорнблоуэр. - Просто я сам об этом много размышлял.
   - В любом случае, ты отлично держишься, - похвалил его Денверс.
   Хорнблоуэр пожал плечами.
   - Может быть. Честно говоря, мне плевать. Единственное, что меня заботит, это как нам, по возможности, уравнять шансы.
   - Ну и как именно?
   - В сущности, мы имеем возможность сделать их абсолютно равными пятьдесят на пятьдесят. Я предлагаю взять два пистолета, но зарядить только один. Мы с Симпсоном выберем каждый по пистолету, не зная, какой из них заряжен, и будем стреляться на расстоянии двух шагов. По сигналу мы выстрелим, и на таком расстоянии один из нас наверняка будет убит.
   - О Боже! - воскликнул потрясенный Денверс.
   - Я не уверен, что это по правилам, - покачал головой Престон, - так как такой метод влечет почти верную смерть одного из дуэлянтов.
   - Но дуэль и проводится с целью убить противника, - возразил Хорнблоуэр. - Если при этом ни у одной из сторон нет преимущества, я не вижу причин, по которым мое предложение может разойтись с дуэльным кодексом.
   - Ты что, и вправду готов идти до конца? - недоверчиво спросил Денверс.
   - М-р Денверс... - начал было Хорнблоуэр, но тут вмешался Престон.
   - Помолчи, Денверс, не хватало нам еще одной дуэли. Он просто имел в виду, что не хотел бы оказаться на твоем месте. Хорошо. Мы обсудим это предложение с Кливлендом и Эзером и посмотрим, что они скажут.
   В течение часа условия будущей дуэли стали известны каждому члену экипажа "Юстиниана". Причем отсутствие друзей сыграло злую шутку с Симпсоном. Кливленд и Эзер, хотя и согласившиеся выступить в роли его секундантов, не особенно старались изменить предложенные условия и после короткого формального спора согласились с ними. Тирану предстояла расплата за деспотизм, и это не могло не радовать обездоленных мичманов. Даже старшие офицеры бросали при встрече на Симпсона и Хорнблоуэра любопытные взгляды с оттенком холодного цинизма. Подобную реакцию нередко вызывает у людей вид приговоренных к смерти. В полдень лейтенант Мастерс послал за Хорнблоуэром.
   - Капитан приказал мне провести небольшое расследование относительно дуэли, м-р Хорнблоуэр, - объяснил он причину вызова. - Мне поручено, по возможности, постараться закончить дело мирными средствами.
   - Так точно, сэр!
   - Неужели есть такая острая необходимость настаивать на удовлетворении? Судя по тому, что я слышал, причиной ссоры послужили несколько поспешных слов за вином и картами.
   - М-р Симпсон в лицо обвинил меня в шулерстве перед свидетелями, причем это были офицеры с чужого корабля.
   Здесь крылась основная загвоздка. Свидетели были с другого судна. Если бы Хорнблоуэр не обратил внимания на пьяные обвинения Симпсона, это прошло бы незамеченным, но теперь, когда он занял другую позицию, замолчать скандал стало невозможно, и Хорнблоуэр это прекрасно знал, как, впрочем, и Мастерс.
   - И все же, разве обязательно доводить дело до дуэли, м-р Хорнблоуэр?
   - Если м-р Симпсон согласится принести мне исчерпывающие извинения перед присутствовавшими при оскорблении джентльменами, я готов не доводить дела до кровопролития и сочту себя полностью удовлетворенным.
   Симпсон не был трусом и предпочел бы смерть такому извинению.
   - Понятно, - промолвил Мастерс, - но я еще слышал, что ваша дуэль должна проходить по несколько необычным правилам, не так ли?
   - Подобные прецеденты бывали и раньше, сэр. Как потерпевшая сторона, я имею право на любые условия, не ставящие в привилегированное положение ни одного из участников.
   - Вы больше напоминаете законника, чем моряка, м-р Хорнблоуэр.
   Намек был достаточно прозрачен, чтобы дать понять Хорнблоуэру, что он чересчур увлекся. В будущем ему следовало повнимательнее следить за своим языком. Он замолчал и застыл на месте, ожидая дальнейших слов Мастерса.
   - Итак, м-р Хорнблоуэр, вы решительно отказываетесь прекратить это смертоубийство?
   - Я не могу поступить иначе, сэр.
   - В таком случае я обязан присутствовать на дуэли по приказу капитана. Как и меня, его сильно смущают необычные условия вашей дуэли. Он поручил мне лично проследить за секундантами и за соблюдением всех правил.
   - Так точно, сэр!
   - Вы свободны, м-р Хорнблоуэр.
   Отпустив Хорнблоуэра, Мастерс проводил его куда более внимательным взглядом, чем при первом появлении юноши на палубе "Юстиниана". Пытливо вглядываясь в удаляющегося молодого человека, седой лейтенант пытался обнаружить в нем признаки страха или колебаний, да хотя бы просто проявление каких-либо иных человеческих чувств, но как ни старался, не мог ничего заметить. Хорнблоуэр принял решение. Он взвесил на аналитических весах своего ума все "за" и "против", и теперь он не мог позволить эмоциям повлиять на избранный им курс. Было бы непростительной глупостью отказаться от условий дуэли, выверенных так, что он имел, по сути, преимущество над куда лучше владевшим оружием Симпсоном. К тому же, он все равно собирался умереть. Так не лучше ли разделить эту ношу пополам со своим главным мучителем? Нет, ему не о чем жалеть. Он совершенно правильно вел себя последние два дня!
   Математика математикой, но Хорнблоуэр, к собственному удивлению, не раз замечал за собой на протяжении дня, что ему часто становится не по себе при одной мысли о завтрашней дуэли. Стоило ему только подумать о том, как на рассвете его жизнь будет поставлена в зависимость от подброшенной монетки, к горлу его невольно подступал комок. Как бы то ни было, а половина шансов оставалась все же не в его пользу. Он представлял себя мертвым, бездыханным, холодным... Он понимал, что мир от этого не перевернется и будет продолжать жить своей жизнью, но смириться с этим почему-то было неимоверно трудно. В такие минуты по всему телу Хорнблоуэра пробегала крупная дрожь, как от порыва пронизывающего зимнего ветра. Эта психологическая пытка усугублялась еще тем, что у Хорнблоуэра было слишком много времени для подобных размышлений. По правилам, он не имел права общаться со своим будущим противником до дуэли и, волей-неволей, должен был находиться в самоизоляции от остальных мичманов, в той степени, естественно, в какой это было возможно на многолюдных палубах "Юстиниана".
   Той ночью он улегся в свою подвесную койку в состоянии глубокой депрессии. Он чувствовал себя смертельно уставшим и продрогшим до мозга костей, несмотря на жару и духоту мичманского кубрика. Он завернулся в одеяло, стараясь хоть немного согреться и расслабиться, но желанного облегчения так и не наступило. Каждый раз, едва начав засыпать, он тут же пробуждался, весь в холодном поту, с натянутыми нервами. Голова его была полна мыслей о завтрашней дуэли. Он ворочался под своим одеялом, не в силах уснуть и постоянно прислушиваясь к звукам отбиваемых склянок. С каждой минутой он все сильнее презирал сам себя за собственную трусость и благодарил Бога, что завтра все будет зависеть только от случая, так как после бессонной ночи ему трудно было бы рассчитывать на твердость руки и верность глаза. Как ни странно, эта мысль помогла ему, в конце концов, уснуть за пару часов до рассвета, так что Хорнблоуэр был немало удивлен, когда, открыв глаза, обнаружил рядом со своей койкой трясущего его за плечо Денверса.
   - Пять склянок, - сказал Денверс, - рассвет через час. Проснись.
   Хорнблоуэр вылез из гамака и встал на ноги. Он был в одной рубашке и дрожал от холода. В кубрике было темно, и он с трудом мог разглядеть смутно белеющее в полумраке лицо Денверса.
   - Капитан разрешил нам взять второй катер, - сообщил Денверс, - а Симпсон и его секунданты отправятся на берег в баркасе. А вот и Престон.
   В кубрике возникла еще одна темная фигура.
   - Чертовски холодно, - пожаловался Престон, - в такую погоду грех вылезать из под одеяла. Эй, Нельсон, где наш обещанный чай?
   Хорнблоуэр как раз натягивал штаны, когда на пороге появился стюард с дымящимся чаем на подносе. Хорнблоуэр так сильно дрожал от холода, что не смог предотвратить предательское дребезжание чашки о блюдце. Чай, однако, оказался горячим и помог ему согреться и несколько снять нервное напряжение.
   - Можно мне еще чашку? - спросил он и внутренне поздравил себя за проявленное хладнокровие: пусть знают, что ему все нипочем, раз в такой момент он способен думать о чае.
   Когда они разместились на катере, все еще было темно.
   - Отдать концы! - лаконично приказал рулевой, и катер медленно оторвался от борта корабля. Пронизывающий ветер надул лениво полощущийся парус, и катер устремился к берегу, где два далеких фонаря обозначали пристань.
   - Я заказал наемный экипаж, - сказал Денверс, - он должен ждать нас у заведения Джорджа. Будем надеяться, он уже там.
   Экипаж был там, и возница, к счастью, достаточно трезвый, чтобы управляться со своей норовистой лошадью. Как только они уселись, Денверс выудил из кармана плоскую фляжку.
   - Не желаешь глотнуть, Хорнблоуэр? - обратился он к мичману, протягивая фляжку. - В конце концов, сегодня от тебя не потребуется твердости руки.
   - Нет, спасибо, - отказался Хорнблоуэр; при одной мысли о спиртном его желудок чуть не вывернуло наизнанку.
   - Они прибудут на место раньше нас, - заметил Престон, - я видел пустой баркас, возвращающийся на корабль, когда мы приставали.
   Дуэльный кодекс требовал, чтобы стороны прибыли на место дуэли раздельно, зато для возвращения достаточно было одного катера.
   - Наш коновал с ними, - сказал Денверс, - хотя я не представляю, какой прок от него может быть сегодня.
   Он хихикнул, но тут же закашлялся, стараясь сгладить неприятное впечатление.
   - Как самочувствие, Хорнблоуэр? - участливо спросил Престон.
   - Нормально, - коротко ответил Хорнблоуэр, с трудом удерживаясь от желания попросить их всех помолчать. Эти реплики раздражали его и вовсе не способствовали подъему духа.
   Экипаж перевалил через гребень холма и остановился у изгороди общественного выпаса, где уже стоял точно такой же экипаж. Единственный фонарь тускло мерцал в полумраке. Начинался рассвет.
   - Вон они, - указал Престон на группу людей, стоящую в некотором отдалении среди чахлого, покрытого инеем кустарника.
   Приблизившись, Хорнблоуэр мельком заметил лицо Симпсона. Оно было бледно, и еще он заметил, что Симпсон то и дело сглатывает слюну, как, впрочем, и он сам. Подбежал Мастерс и, как всегда, бросил на Хорнблоуэра внимательный, изучающий взгляд.
   - Пока еще есть время уладить эту ссору миром, - сказал он. - Наша страна находится в состоянии войны. Я надеюсь, м-р Хорнблоуэр, что вы понимаете, как важна жизнь каждого офицера, находящегося на службе Его Величества, и не станете настаивать на заключительной стадии.
   Хорнблоуэр искоса посмотрел на Симпсона и промолчал. За него ответил Денверс.
   - Согласен ли м-р Симпсон принести необходимые извинения?
   - М-р Симпсон готов заявить, что сожалеет о происшедшем инциденте.
   - Этого недостаточно, - заявил Денверс, - сожаление не есть извинение, а вы должны признать, что в данном случае извинение необходимо.