- Может быть, м-р Хорнблоуэр сам выскажется по этому поводу? продолжал настаивать Мастерс.
   - Он не обязан высказываться в подобных обстоятельствах, это дело секундантов, - сказал Денверс, бросив короткий взгляд на Хорнблоуэра. Тот кивнул.
   Тягостное чувство овладело Хорнблоуэром. Он знал, что все эти препирательства входят в программу и так же неизбежны, как последние слова перед казнью. Пути назад больше не было. Хорнблоуэр был уверен, что Симпсон ни за что не согласится принести формальные извинения, а это означало, что не позднее чем через пять минут, один из них превратится в холодный труп.
   - Итак, господа, вы отказываетесь покончить дело миром, - подвел итог Мастерс. - Я вынужден буду отметить этот факт в своем рапорте капитану.
   - Мы отказываемся, - подтвердил Денверс.
   - Что ж, в таком случае я вынужден разрешить довести это прискорбное дело до конца. Пистолеты находятся у доктора Эпплуайта.
   Он повернулся и повел их к другой группе, включавшей в себя Симпсона, Эзера, Кливленда и доктора Эпплуайта, держащего в каждой руке по пистолету. Это был крупный и грузный мужчина с красным носом и лицом хронического алкоголика. Даже в этот предутренний час он не твердо держался на ногах, и на губах его застыла идиотская пьяная ухмылка.
   - Ну что, эти юные глупцы не собираются отказываться от своей дурости? - задал он риторический вопрос, который был оставлен окружающими без ответа и без внимания.
   - Приступим, - объявил Мастерс. - Вот ваши пистолеты. Курки взведены у обоих, но заряжен только один, согласно условиям дуэли. В руках у меня гинея. Сейчас я подброшу ее, чтобы определить, кому из вас, джентльмены, будет принадлежать выбор оружия. Или вы предпочитаете сразу разыграть пистолеты? Ваше решение? Я обязан предусмотреть все варианты во избежание будущих нареканий.
   Секунданты обменялись смущенными взглядами: видно было, что им такая мысль не приходила в голову.
   - Пусть победитель выбирает оружие, - сказал наконец Престон.
   - Превосходно, джентльмены. Ваш выбор, м-р Хорнблоуэр?
   - Орел! - выкрикнул Хорнблоуэр, когда монета взлетела в воздух.
   Мастерс поймал монету и накрыл ее ладонью.
   - Орел, - объявил он мгновение спустя. - Делайте ваш выбор, м-р Симпсон.
   Монета снова завертелась в воздухе.
   - Орел! - рявкнул Симпсон.
   Мастерс раскрыл ладони и всем стала видна ошибка Джона Симпсона.
   - Выбирайте оружие, Хорнблоуэр!
   Эпплуайт протянул ему оба пистолета, держа их за стволы. В одном таилась смерть, в другом была жизнь. Ужасный момент настал. Хорнблоуэру пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы протянуть руку.
   - Я выбираю этот, - сказал он, беря пистолет за рукоять, показавшуюся ему ледяной.
   - Я выполнил все, что от меня требовалось, - объявил Мастерс. - Теперь очередь за вами, джентльмены.
   - Берите пистолет, Симпсон, - сказал доктор, - а вы, м-р Хорнблоуэр, должны знать, что с оружием так не обращаются, вы представляете собой угрозу для общественной безопасности!
   Он все еще продолжал глупо смеяться над собственной шуткой, когда Симпсон взял из его руки пистолет и посмотрел на Хорнблоуэра. В его взгляде не было ни страха, ни злобы - в нем вообще ничего не было, никакого выражения, как у полного идиота.
   - Поскольку дистанция не имеет значения, - предложил Денверс, - нет смысла уходить с этого места. Здесь, на мой взгляд, достаточно ровно.
   - Превосходно, - согласился Эзер, - вставайте сюда, м-р Симпсон.
   Престон жестом подозвал Хорнблоуэра. Тот подошел. Он с огромным трудом старался держаться спокойно и безразлично. Престон взял его за руку и поставил напротив Симпсона. Их разделяло столь мизерное расстояние, что до Хорнблоуэра долетал сильный запах спиртного изо рта его противника.
   - Последний раз, джентльмены, - громко провозгласил Мастерс, - я предлагаю вам помириться.
   Ответа не последовало. В наступившей тишине Хорнблоуэр слышал только, как бьется его сердце. Ему казалось, что стук его разносится на всю округу. Тишину нарушило внезапное восклицание Эзера.
   - Постойте, мы же не договорились, кто должен подать команду!
   - Давайте попросим об этом м-ра Мастерса, - предложил Денверс.
   Хорнблоуэр неотрывно смотрел на серое зимнее небо за правым ухом Симпсона, Он не находил в себе силы взглянуть ему в лицо и не знал поэтому, куда смотрит сам Симпсон. Приближался конец света, а точнее сказать, пуля в сердце.
   - Действуйте согласно договоренности, джентльмены, - услышал он голос Мастерса.
   Серое небо над головой внезапно потемнело, и Хорнблоуэр вдруг ощутил себя ослепшим. Мастерс повысил голос.
   - Я буду считать: раз... два... три... По счету "три" вы можете стрелять. Готовы?
   - Да, - раздался голос Симпсона, как показалось Хорнблоуэру, у самого его уха.
   - Да, - эхом отозвался его собственный голос. Он звучал напряженно и непривычно.
   - Раз... - произнес Мастерс, и Хорнблоуэр почувствовал, как дуло пистолета Симпсона уткнулось ему в ребра. Тогда он тоже поднял свой пистолет.
   В последнюю секунду Хорнблоуэр твердо решил про себя не убивать Симпсона, если это окажется в его власти. Поэтому он не остановил движения руки, но продолжил его, пока дуло пистолета не оказалось нацеленным в плечо Симпсона. Простого ранения, решил он, будет вполне достаточно.
   - Два... - произнес Мастерс, - три... Огонь!
   Хорнблоуэр нажал на курок. Раздался щелчок, и пистолетный замок окутался облачком черного дыма. Затравка вспыхнула, но выстрела не произошло. Хорнблоуэру достался незаряженный пистолет! Только теперь он по-настоящему понял, что значит заглянуть смерти в лицо. Прошло, наверное, не больше десятой доли секунды, когда совсем рядом прозвучал такой же щелчок, и такое же облачко дыма окутало пистолет Симпсона. И опять ничего не произошло. Оба противника стояли в напряженных позах еще несколько секунд, пока не поняли, что произошло на самом деле.
   - Осечка, клянусь Богом! - первым подал голос Денверс.
   Секунданты столпились вокруг.
   - А ну-ка, подайте мне эти пистолеты, - приказал Мастерс и, не дождавшись исполнения, сам забрал оружие из ослабевших рук незадачливых дуэлянтов. - Заряженный пистолет еще может выстрелить, а нам это совсем ни к чему.
   - Который из них был заряжен? - с любопытством спросил Эзер.
   - Я полагаю, что этого лучше теперь не касаться, - сухо ответил Мастерс и несколько раз переложил пистолеты из одной руки в другую, чтобы окончательно запутать не в меру любопытных секундантов.
   - А как насчет второй попытки? - осведомился Денверс, но встретил суровый взгляд Мастерса и замолк на полуслове.
   - Никаких попыток больше не будет, - отрезал лейтенант. - Обе стороны могут считать себя полностью удовлетворенными. Оба джентльмена проявили себя в непростой ситуации с самой лучшей стороны. Никто не посмеет теперь обвинить м-ра Симпсона в трусости, если он пожелает добровольно принести свои извинения м-ру Хорнблоуэру за прискорбный инцидент за карточным столом. Точно так же никто не посмеет плохо подумать о м-ре Хорнблоуэре, если он примет эти извинения не в столь исчерпывающем виде, на каком он настаивал ранее.
   Эпплуайт неожиданно разразился заливистым хохотом.
   - Нет, вы только взгляните на эти физиономии! - ухитрился произнести он, хлопая себя по ляжкам и продолжая смеяться. - Унылые и серьезные, как у пастора во время проповеди.
   - М-р Эпплуайт, должен вам заметить, что ваше поведение недостойно офицера, - сделал ему замечание Мастерс. - Господа, ваши экипажи ждут вас у дороги, а катер у пристани. Но я предлагаю всем сначала позавтракать. К вам это тоже относится, м-р Эпплуайт.
   По идее, на этом все должно было закончиться. Необычная дуэль несколько дней была темой для разговоров на всех судах эскадры, но постепенно стала забываться и отошла в прошлое. Правда, теперь все знали Хорнблоуэра уже не как "мичмана, который ухитрился заболеть морской болезнью в Спитхеде", но как человека, способного хладнокровно поставить на кон свою жизнь, имея пятьдесят шансов из ста. На "Юстиниане", однако, шли и другие разговоры, главным образом, шепотом. Рано или поздно они должны были дойти до Хорнблоуэра.
   - М-р Хорнблоуэр просит вас принять его, сэр, - доложил однажды утром капитану старший помощник м-р Клей.
   - Ну что ж, пригласите его ко мне, - сказал со вздохом капитан Кин.
   Десять минут спустя раздался стук в дверь капитанской каюты, и на пороге возник весьма рассерженный молодой человек.
   - Сэр... - начал Хорнблоуэр, но капитан жестом остановил его.
   - Я догадываюсь, что вы собираетесь сказать, мичман.
   - Эти пистолеты, которыми мы пользовались на дуэли... Ни один из них не был заряжен, сэр, - запальчиво проговорил Хорнблоуэр.
   - Я полагаю, Эпплуайт проговорился? - с любопытством спросил капитан.
   - При чем тут Эпплуайт? Если я правильно понял, это было сделано по вашему приказу, сэр!
   - Вы совершенно правы. Это я отдал такой приказ лейтенанту Мастерсу.
   - Это... это неслыханно, сэр! - Хорнблоуэр собирался еще много чего высказать капитану, но от возмущения потерял дар речи и не сказал больше ни слова.
   - Очень может быть, - спокойно согласился Кин, перекладывая бумаги на своем столе из одной стопки в другую.
   Это хладнокровное признание настолько обескуражило и поразило Хорнблоуэра, что он открыл рот и широко раскрытыми глазами уставился на капитана.
   - Я спас ваши жизни для королевской службы, - продолжал как ни в чем не бывало Кин, - молодые жизни. Разве от этого кто-нибудь пострадал? Напротив, вы оба смогли на деле проверить свою храбрость и с честью вышли из испытания. Теперь не только вы сами, но и все окружающие могут судить, на что вы способны.
   - И тем не менее, сэр, я считаю, что в этом деле затронута моя честь и вынужден поэтому требовать от Вас удовлетворения, - выпалил Хорнблоуэр заранее приготовленную фразу.
   - Вы забываетесь, м-р Хорнблоуэр, - суровым тоном произнес капитан. Он откинулся на спинку кресла, и лицо его перекосила мимолетная гримаса боли. - Я должен напомнить вам, что согласно морскому уставу младший офицер не имеет права вызывать на дуэль вышестоящих. Вы прекрасно знаете причину существования такого пункта - в противном случае на флоте было бы слишком просто продвинуться по службе. Даже попытка вызова является достаточным основанием для отдачи виновного под трибунал.
   - Ох! - ослабевшим голосом прошептал Хорнблоуэр.
   - А теперь позвольте дать вам пару полезных советов, - спокойно продолжал капитан, словно не замечая состояния, в которое его слова повергли молодого мичмана. - Вы дрались на дуэли и не уронили своей чести. Это очень хорошо. Мой первый совет - никогда больше не деритесь, это будет еще лучше. Вы знаете, некоторые люди, случается, входят во вкус, подобно тому, как отведавший человечины тигр становится людоедом. Такие записные дуэлянты никогда не становятся хорошими офицерами, да и любви особой у товарищей не заслуживают.
   Только теперь Хорнблоуэр в полной мере осознал, что в каюту капитана его привела не столько забота о своей поруганной чести, сколько желание еще раз пережить то возбуждение и риск, которые всегда связаны с вызовом. Капитан был прав: есть нечто притягательное в опасности и возможности хоть ненадолго сделаться центром всеобщего внимания. Кин терпеливо ждал его ответа, но Хорнблоуэр в этот момент не мог найти нужных слов.
   - Я все понял, сэр, - выдавил он наконец.
   Кин снова переменил позу и опять скривился от боли.
   - Я бы хотел обсудить с вами еще один вопрос, молодой человек. Капитан Пеллью с "Неутомимого" имеет на борту вакансию мичмана. Капитан большой любитель игры в вист, но, к сожалению, не может подобрать среди своих офицеров подходящего четвертого партнера. Мы с ним договорились о вашем переводе, если, конечно, вы не возражаете, м-р Хорнблоуэр. Я думаю, мне нет нужды напоминать вам, что любой молодой офицер на вашем месте ухватился бы за такую возможность обеими руками. Служба на фрегате дает массу возможностей для успешной карьеры.
   - На фрегате... - как зачарованный повторил Хорнблоуэр.
   Подвиги и удача Пеллью были общеизвестны. Под его командованием молодой честолюбивый офицер мог рассчитывать на боевое отличие, скорое производство, призовые деньги...* [Деньги, полученные за морской трофей приз (неприятельское судно или какое-либо имущество, захваченное в морской войне).] На каждую вакансию на борту "Неутомимого" претендовало сразу несколько человек. Такой шанс мог выпасть только раз в жизни. Хорнблоуэр готов был уже с благодарностью принять щедрое предложение, но неожиданная мысль заставила его воздержаться.
   - Я даже не знаю, как мне благодарить вас, сэр, - сказал он твердым голосом, - но я вынужден отказаться. Ведь это вы, сэр, предоставили мне место мичмана на своем корабле, поэтому я считаю своим долгом остаться с вами.
   Бледное пожелтевшее лицо капитана осветилось довольной улыбкой.
   - Немногие на вашем месте сказали бы то же самое. Но я настаиваю на своем предложении. К сожалению, мне уже недолго осталось жить, поэтому поберегите вашу преданность для другого командира. Этот корабль не для вас, юноша. Что вам делать на судне, капитан которого уже не может исполнять свои обязанности? Чему могут научить вас мичмана-перестарки и офицеры пенсионного возраста? Нет, ваше место там, где есть возможность отличиться и имеются шансы на быстрое производство. Мне хотелось бы верить, м-р Хорнблоуэр, что вашим переводом я оказываю услугу не только вам, но и всему Флоту Его Величества, и что у вас впереди большое будущее. Вы очень обяжете меня, если прекратите спорить и примете любезное предложение капитана Пеллью.
   - Так точно, сэр! - сказал Хорнблоуэр.
   Рис
   Волк проник в овечье стадо. Воды Бискайского залива были покрыты белыми пятнышками парусов, куда ни кинь взгляда. Несмотря на довольно свежий бриз и вздымающиеся серые волны, каждое судно несло максимум парусов. Все они, кроме одного, надеялись продержаться до темноты и спастись бегством. Только один корабль ни от кого не убегал. Это был фрегат Флота Его Величества "Неутомимый" под командованием капитана сэра Эдуарда Пеллью. За сотни миль от залива, в атлантических водах, в эту самую минуту сошлись в смертельной схватке линейные корабли французского и британского флотов, чтобы раз и навсегда выяснить, кому будет принадлежать господство на морях. Здесь же, в Бискайском заливе, одинокий фрегат охотился за судами торгового каравана, стремясь захватить как можно больше призов. Словно хищная птица несся фрегат с полными ветра парусами, отрезая дорогу неуклюжим "купцам" и заставляя их забирать круче к ветру. Все они были нагружены продовольствием, предназначенным для голодающей революционной Франции, чья экономика, в результате известных потрясений, оказалась неспособной обеспечить потребности населения. Этот груз с нетерпением ждали во французских портах, а команды были готовы на все, чтобы не угодить в английские тюрьмы. И все же, суда каравана одно за другим становились добычей фрегата. Пара выстрелов из пушек - и трехцветный республиканский флаг опускался с гафеля* [Гафель - наклонный рей, закрепленный нижним концом в верхней части мачты.], на сдавшееся судно направлялась призовая команда, а "Неутомимый" спешил в погоню за новой добычей.
   Стоя на шканцах, капитан Пеллью приходил в ярость от каждой задержки, пусть даже необходимой. Караван все дальше разбредался во все стороны, а время шло. Было ясно, что какая-то часть судов сумеет ускользнуть. Поэтому Пеллью старался захватить как можно больше призов до наступления темноты. Он даже не дожидался возвращения шлюпок, перевозивших на борт захваченных кораблей призовые команды. Он просто отправлял туда офицера и нескольких матросов, а сам продолжал преследование, едва убедившись, что шлюпка отвалила. В настоящий момент он преследовал французский бриг, который почему-то не спешил спускать флаг. Носовые девятифунтовки "Неутомимого" уже произвели по упрямому "купцу" не один выстрел, но при таком волнении на море точность стрельбы была низкой, и французский капитан мог надеяться, что ему удастся каким-то чудом избежать плена.
   - Ну я ему сейчас покажу! - взорвался Пеллью. - Пусть пеняет на себя, но он сам на это напрашивается.
   По его приказу канониры носовых орудий изменили прицел и повели огонь не по такелажу* [Такелаж - общее название снастей (канатов, тросов, цепей и пр.) на корабле.], а по корпусу.
   - Только осторожнее, ребята, - крикнул Пеллью, когда одно из ядер ударило в борт в опасной близости от ватерлинии, - я вовсе не собираюсь его топить, достаточно слегка покалечить.
   Следующий выстрел по счастливой случайности оказался на редкость удачным. Ядром снесло верхнюю рею на грот-мачте* [Грот-мачта - вторая мачта от носа на двух - и трехмачтовых судах.], тяжелый парус соскользнул вниз, и бриг развернуло по ветру, подставив его под жерла бортовых орудий "Неутомимого". В такой ситуации капитан предпочел не рисковать и поспешил спустить флаг.
   - Что за судно и откуда? - прокричал Пеллью в рупор.
   - "Мари Галант" из Бордо, - последовал ответ, - идем из Нового Орлеана с грузом риса. В плавании находимся двадцать четвертый день.
   - Рис - это хорошо, - довольно произнес Пеллью. - За такой груз мы получим неплохие денежки. Не меньше двухсот тонн, на мой взгляд. Так, на бриге человек двенадцать, значит для призовой хватит четверых под командой мичмана.
   Он огляделся вокруг, словно в поисках вдохновения, прежде чем отдать приказ.
   - М-р Хорнблоуэр!
   - Сэр!
   - Возьмите катер и четырех матросов и отправляйтесь на эту посудину. М-р Сомс даст вам наши координаты. Отведете ее в ближайший английский порт и будете там дожидаться дальнейших распоряжений.
   - Так точно, сэр!
   Хорнблоуэр занимал свое место по боевому расписанию у карронад* [Карронада - крупнокалиберная пушка с коротким дулом.] правого борта, поэтому и попался на глаза Пеллью. Личное оружие было при нем: у бедра висел кортик, а за поясом торчал пистолет. Теперь ему следовало поворачиваться побыстрее, чтобы не навлечь на себя гнев нетерпеливого капитана. Его сундук с пожитками при боевой тревоге становился одним из операционных столов в лазарете, так что бесполезно было надеяться извлечь что-то оттуда перед отправкой на бриг. Что ж, придется отправляться, как есть. Катер уже спустили на воду. Хорнблоуэр перегнулся через борт и приказал матросам развернуться носом к борту, стараясь при этом говорить как можно солиднее и увереннее.
   - Вот наши координаты на данный момент, м-р Хорнблоуэр, - это был штурман Сомс, который протянул мичману клочок бумаги с цифрами.
   - Благодарю вас, - ответил Хорнблоуэр, засовывая бумажку в карман.
   Он неловко пробрался по нижним снастям бизани и глянул сверху вниз на пляшущий на волнах катер. Расстояние до него казалось Хорнблоуэру безнадежно непреодолимым, хотя на самом деле рулевой матрос на катере вполне мог бы дотянуться до того места, где находился мичман, кончиком багра. Хорнблоуэр позволил себе еще секунду промедления, мучительно сознавая при этом, какой жалкой и нескладной фигурой он должен сейчас выглядеть в глазах окружающих, и жалея, что теоретические познания и книжная премудрость мало помогают прыжку с палубы в катер при сильном волнении. Но у него не было другого выхода - Пеллью уже начал гневно посапывать у него за спиной, да и глаза всего экипажа были устремлены в его сторону. Уж лучше прыгнуть и покалечиться, вызвать всеобщую насмешку, решил Хорнблоуэр, чем задерживать фрегат лишнюю секунду. Кто знает, что случилось в последующие мгновения? Хотелось верить, что это по приказу Пеллью "Неутомимый" слегка отвернул в сторону, так что катер стал на несколько ярдов ближе к борту фрегата, чем прежде. Да еще в этот момент катер оказался на гребне волны, а фрегат слегка провалился. Лучшей возможности трудно было ожидать. Хорнблоуэр подобрался и прыгнул. Он приземлился ногами на планширь* [Планширь - деревянный брус с гнездами для весел.] и закачался, пытаясь в течение мучительно долгой секунды сохранить равновесие. На помощь ему пришел бородатый рулевой. Он бесцеремонно сгреб Хорнблоуэра за грудки и вместе с ним скорее повалился, чем опустился на ближайшую банку* [Банка - сиденье для гребцов.]. При этом он выпустил лацканы мундира Хорнблоуэра из рук, и тот по инерции пролетел головой вперед и врезался в гребцов, сидящих на соседней банке. С трудом выбравшись наверх из образовавшейся кучи-малы, Хорнблоуэр перевел дыхание и поспешил занять более приличествующее его званию вертикальное положение.
   - Прошу прощения, - извинился он первым делом перед матросами, чьи мускулистые тела послужили невольным буфером, остановившим его полет.
   - Ничего страшного, сэр, - успокоил его здоровяк-матрос, настоящий морской волк, весь в татуировках и с длинной перевязанной косичкой, - в вас весу не больше, чем в перышке.
   Между тем у кормового ограждения появился вахтенный офицер и язвительно напомнил Хорнблоуэру, что ему давно пора прибыть на захваченный бриг.
   Хорнблоуэр перебрался на корму и с некоторым подозрением оглядел свою команду. Он с облегчением отметил, что на лицах матросов не было и тени насмешки. В конце концов, перебраться с фрегата на маленький катер при сильном волнении было нелегким делом даже для самого искушенного моряка. Не было ничего постыдного, что он попал на его борт головой вперед - вполне возможно, та же участь ждала бы любого другого на его месте. Да и не в традициях "Неутомимого" было смеяться над неловкостью новичка, выполняющего свой долг, несмотря на трудности и опасности.
   - Если вы собираетесь вести этот бриг, - крикнул Хорнблоуэру вахтенный лейтенант, - вам не помешала бы пара опытных марсовых* [Марсовый - матрос, выполняющий работы по управлению парусами; располагался на установленной на мачте специальной площадке - марсе.]. Посмотрите, какие у него высокие мачты, и что наделали наверху наши ядра.
   В самом деле, верхняя часть грот-мачты являла собой жалкое зрелище. Оборванные ядром снасти перепутались, паруса перекосило, и они угрожающе полоскались на ветру, громко хлопая с каждым порывом.
   - У вас есть кандидатуры на примете, - продолжал лейтенант, - или вы предоставите подбор призовой команды мне?
   - Буду очень признателен вам, сэр, если вы сами подберете экипаж, - с облегчением крикнул в ответ Хорнблоуэр.
   Лейтенант выкрикнул четыре фамилии. Все четверо отозвались.
   - Только держите их подальше от выпивки, - дал лейтенант прощальный совет, - а вообще-то на них можно положиться. И следите за французами - при первой же возможности они постараются снова захватить свой корабль. Тогда вам до конца войны придется сидеть во французской тюрьме, так что держите ухо востро.
   - Так точно, сэр! - отозвался Хорнблоуэр.
   Катер покачивался на волнах рядом с бригом. Татуированный матрос поспешно завершал бартерную сделку со своим соседом - как и Хорнблоуэр, четверо гребцов катера вынуждены были расстаться со своими пожитками. Придя к согласию, татуированный спрятал в карман большую плитку жевательного табака, а затем с обезьяньей ловкостью вскарабкался на палубу брига. За ним последовал второй матрос, и оба заняли позицию у борта, чтобы помочь Хорнблоуэру. Тот с трудом пробрался на нос раскачивающегося катера и встал на носовой планширь, стараясь сохранять равновесие. Якорная цепь "Мари Галант" находилась совсем близко, но теперь ему предстояло не прыгать вниз, а карабкаться наверх. Один из матросов успокаивающе положил ему руку на плечо.
   - Не торопитесь, сэр, - сказал он, - выждите момент. Приготовьтесь... Пошел!
   Хорнблоуэр изо всех сил оттолкнулся от планширя, подобно лягушонку пролетел отделяющее его от цепи расстояние и мертвой хваткой вцепился в ванты* [Ванты - стоячий такелаж, раскрепляющий к бортам мачты и стеньги.]. При этом колено его соскользнуло, бриг в этот момент накренился набок, и Хорнблоуэр оказался по пояс в воде. Его тут же подхватили сильные руки матросов и поставили на палубу. Еще двое матросов с катера перебрались на бриг без всяких происшествий. Теперь Хорнблоуэр мог, наконец, вступить в командование своим первым кораблем.
   На палубе взору его предстала довольно неприглядная картина: прислонясь спиной к мачте, французский матрос пил вино прямо из бутылки. Вокруг носового люка расселась остальная команда, занятая тем же. Судя по количеству валявшихся вокруг пустых бутылок, они пьянствовали с того самого момента, когда их капитан вынужден был спустить флаг и лечь в дрейф. Пара пустых бутылок со звоном прокатилась у ног Хорнблоуэра и исчезла в отверстиях фальшборта, когда бриг в очередной раз наклонило волной. Один из французов, белокурый малый с пышной, развевающейся на ветру шевелюрой поднялся на ноги, словно желая приветствовать Хорнблоуэра. Несколько мгновений он стоял, покачиваясь и собираясь с мыслями, как будто намереваясь сказать что-то невероятно важное. Но все, что он сумел выдавить из себя, было: "Проклятые англичане!" После этих слов, посчитав, видимо, свой долг исполненным, он снова опустился на палубу, уткнул лицо в колени, обхватил голову руками и захрапел.
   - Клянусь всеми святыми, эти парни зря времени не теряли! - восхищенно заявил матрос за спиной Хорнблоуэра.
   - Хотел бы я оказаться хоть на минутку на их месте, - отозвался другой.
   Рядом с закрытым люком стоял деревянный ящик, на четверть заполненный еще неоткупоренными бутылками. Один из английских матросов шагнул к нему, достал бутылку и принялся с интересом ее разглядывать. Хорнблоуэр вспомнил напутствие лейтенанта, хотя в этом не было особой нужды, - он и без того знал по собственному опыту, какую опасность представляет собой "хроническая жажда" британских моряков. Если он сейчас не проявит твердость, его призовой экипаж через полчаса будет в таком же невменяемом состоянии, как и французы. Перед его мысленным взором встала страшная перспектива: пустынный Бискайский залив и одинокое судно с перепившейся командой, беспомощно дрейфующее по волнам. Он внутренне содрогнулся и дал себе клятву не допустить ничего подобного.