Страница:
Доктор.Огромная. Если бы я играл в шахматы с собаками, мне пришлось бы играть на нескольких досках одновременно. Я бы не смог. И это при том, опять же, заметьте, что я ему постоянно проигрываю. А у собаки я бы выигрывал. Так что вы неправы дважды. Он не собака.
Рубен.Бывают умные собаки и глупые врачи.
Доктор.Уже лучше.
Рубен.Что лучше?
Доктор.Прогресс. Вы признаете, что я глупый доктор?
Рубен.Признать, что вы умный доктор, я не могу.
Доктор.Но глупый доктор все же доктор, не так ли?
Рубен.Не уверен. Глупый доктор – не доктор. Как глупый шахматист – не шахматист.
Доктор.Почему же? Вы нелогичны. Глупый шахматист – не всегда доктор, глупый доктор – не всегда шахматист. Но утверждать, что глупый доктор – не доктор, это утверждать, что все врачи умные, а это не так, к сожалению.
Рубен.Что–то я совсем запутался. Мы с чего начали?
Доктор.Мы начали с того, что вы сошли с ума, вам вызвали врача, а вы стали утверждать, что доктор – не доктор. Потом вы согласились с предположением, что доктор – это доктор, но с условием, что доктор – глупый. Налицо явный прогресс в лечении.
Рубен.Но я не сходил с ума.
Доктор.А кто кричал, что ему не нравится Балерина?
Рубен.Я не кричал, я говорил нормальным тоном.
Доктор.Значит, вы признаете, что утверждали, что вам не нравится этот мир?
Рубен.Ну, признаю.
Доктор.А без «ну»? Точнее, пожалуйста. Не можете?
Рубен.Могу и точнее. В гробу я видел этот театр, Балерину и вас лично. Такая формулировка подойдет?
Доктор.Подойдет. Видите, как все прекрасно. Вы признали, что вам не нравится весь мир, признаете, что я доктор. Лечиться будем?
Рубен.Не будем. Вы не доктор.
Доктор.Подождите, я только что вам логически доказал, что я самый настоящий доктор, вы с этим согласились.
Рубен.Ни с чем я не соглашался.
Доктор.Согласились. Вы признали, что я глупый доктор и глупый шахматист. Но глупый доктор все же доктор. Или вы продолжаете настаивать на том, что все врачи – умные люди?
Рубен.Не продолжаю. Я никогда этого не говорил. Врачи разные бывают.
Доктор.Так я глупый доктор или умный?
Рубен.Вы вообще не доктор.
Доктор.Вы не логичны. Сначала признаете, что я могу быть доктором, потом отрицаете. Мы же договорились, что я глупый доктор.
Рубен.Мы не договорились. Вы представили ряд псевдологических заключений. Если вы – глупый, это еще не значит, что вы – доктор. И шапочка ничего не значит.
Доктор.Еще лучше. Я рад за вас. Вы на пути к полному выздоровлению. Можно вопрос?
Рубен.Нельзя.
Доктор.Один маленький, малюсенький вопросик?
Рубен.Нельзя. Устал я от вас, доктор.
Доктор.Ничего не поделаешь, от врачей иногда устают. Давайте так. Я буду перечислять то, с чем вы согласны, а вы будете говорить «да» или «нет».
Рубен.Не хочу.
Доктор.Ну почему же?
Рубен.Да нипочему. Просто устал.
Доктор.Только «да» и «нет», и я уйду.
Рубен.Уйдете?
Доктор.Уйду.
Рубен.Обманете, наверное.
Доктор.Не обману. Да и зачем мне обманывать, какой смысл?
Рубен.Хорошо, давайте свои вопросы.
Доктор.Я не настоящий доктор, потому что у меня ненастоящая шапочка?
Рубен.Да.
Доктор.Я не настоящий доктор, потому что у меня ненастоящий диплом?
Рубен.Да.
Доктор.Я ненастоящий доктор, потому что я не совсем умный, а проще говоря – дурак?
Рубен.Все верно.
Доктор.И какой же критерий вы считаете главным?
Рубен.Я понял.
Доктор.Что вы поняли?
Рубен.Вы логически можете доказать все что угодно. И диплом у вас настоящий. Вы смешали понятия.
Доктор.Где и когда?
Рубен.Не знаю. Доктор, а на мои вопросы вы станете отвечать?
Доктор.А как же, дорогой мой? Меня для этого сюда и позвали.
Рубен.Скажите честно, вы – доктор?
Доктор.Я – доктор.
Рубен.Докажите, но без логики. И без документов.
Доктор.Всего–то? Так просто? (Встает, выходит на середину сцены. Громко, с пафосом.)Ее муж привез. Женщина средних лет, двое детей. Сломала ногу. У мужа был выбор: везти жену в город или ко мне. Я ведь врач.
Рубен.Я бы повез в город.
Доктор.До города очень далеко. Открытый перелом, большая кровопотеря. Я сделал все возможное, женщина выжила.
Рубен.Ходит?
Доктор.Бегает. Медицинская помощь на высшем уровне. Ее муж до сих пор каждую осень привозит мне огромный бидон грушевой наливки.
Голос молодого ангела.У нас не растут груши.
Голос пожилого ангела.Много ты понимаешь. У кого растут, у кого не растут. Для еды они, конечно, мелковаты, а для наливки – в самый раз.
Рубен.Один раз в жизни вы были врачом. Один раз не считается.
Доктор (подходит к стулу, садится). Два раза. Два раза в жизни я был очень хорошим врачом.
Рубен.Так не бывает.
Доктор.Почему не бывает? В жизни много чего бывает.
Рубен.Так не бывает, чтобы два раза в жизни. Человек либо врач, либо нет. Третьего не дано.
Доктор.Тогда все просто. Я – врач. Я аппендикс удалил.
Рубен.Подумаешь – аппендикс.
Доктор.Под местным наркозом. Нормальненько так удалил.
Рубен.Если вы доктор, должны были вызвать скорую помощь.
Доктор.Я и вызвал. (Встает. Выходит на середину сцены, торжественно читает. Читает с пафосом.)Скорая помощь приехала на следующий день. Составили акт, подписали. Все по закону. Непредвиденные обстоятельства. Он буйный, с четвертого этажа. Не давался. Но мы с санитаром скрутили его, обкололи успокоительными и провели операцию по всем правилам.
Рубен.Выжил?
Доктор.Кто? Санитар? Выжил, конечно, что ему сделается? Здоровый как лошадь. Он и не такое переживет.
Рубен.Пациент выжил?
Доктор (возвращается к стулу, садится. Тихо). Пациент выжил. Буйствует на четвертом этаже, бьется головой в стены. Все нормально, аппетит в норме. Он еще нас переживет.
Рубен.Жалко. Что ж нормального – человек головой в стены бьется?
Доктор.Все нормально. Стены мягкие. А вам не приходилось головой в стены? Никогда, ни разу в жизни?
Рубен.Приходилось.
Доктор.Еще вопросы есть?
Рубен.Есть. Доктор, чем вы больше гордитесь, ногой или аппендиксом?
Доктор.Аппендиксом, конечно.
Рубен.Но в первом случае вы вернули обществу полноценного члена, рабочую единицу, а во втором – вылечили сумасшедшего. Вы романтик, Доктор.
Доктор.Я – циник, вы меня еще плохо знаете. Я циник и алкоголик. Иногда, впрочем, даже романтик, но только когда переберу. Жизнь проще, чем вам кажется.
Рубен.Не понимаю. Тогда почему – аппендикс?
Доктор.Аппендикс сложнее. (Встает, становится лицом к Рубену, нагибается.)Итак. Вы признали, что я доктор. Лечиться будем?
Рубен.Не будем. Не хочу я у вас лечиться.
Доктор (садится на свой стул). У вас нет выбора. Я – единственный врач на сцене. Или я, или никто.
Рубен.Вы не вызываете у меня доверия.
Доктор.Это неважно.
Рубен.Я здоров.
Доктор.Все так говорят поначалу. Вам не нравится пьеса.
Рубен.Это не повод.
Доктор.Вам не нравится пьеса. Это повод. Может быть, вам и Режиссер не нравится?
Рубен.Может быть.
Доктор.И Балерина не нравится?
Рубен.И Балерина.
Доктор.И я не нравлюсь?
Рубен.Вы – особенно не нравитесь.
Доктор.Вы – сумасшедший. Но не отчаивайтесь, это излечимо. Медицина может все.
Рубен.Медицина может почти все.
Доктор.Согласен, почти все. Очень точное замечание. Сейчас сделаем укольчик, и все пройдет. Все будет хорошо.
Рубен.Не хочу укольчик, не надо укольчик.
Доктор.Как так «не надо»? Надо. Все в порядке, я – доктор, вы – пациент. Мы в клинике.
Выходит Санитар. В руках у Санитара – бутафорский шприц. Санитар подходит к Доктору, но держится поодаль.
Доктор глазами показывает Санитару, где стоять.
Рубен.Это не клиника, это дурдом. Вы даже диагноз не поставили.
Доктор.Поставил, сразу же и поставил, как вас увидел. У вас депрессия. Депрессия излечима. Причем, очень легко лечится, легче, чем перелом ноги. Одна инъекция – и человек полностью здоров. Вот, посмотрите, ампула.
Доктор протягивает на ладони ампулу. Рубен смотрит на ладонь Доктора.
Рубен.Доктор, у вас ничего не получится. Я дам вам в морду.
Доктор.Уже лучше. Агрессия пошла, хорошо.
Голос пожилого ангела.Понятное дело – хорошо. Буйных лечить легче. Это с тихими трудно, они тихие, тихие, а потом бегают с топором. Буйных легче лечить, я вам как специалист говорю.
Голос молодого ангела.Чего это он вдруг из тихих в буйные превратился? Вроде ничего был, даже танцевал, слова умные говорил.
Голос пожилого ангела.Это все Доктор наш. Светило! В самый корень смотрит. Он если возьмется кого лечить, то не отстанет. Специалист. Даже Летчика вылечил. А ты учись, пока молодая. На слова внимания не обращай. Слова ничего не значат.
Голос молодого ангела.Я думала, хоть этот нормальный.
Голос пожилого ангела.Это только поначалу так. Все нормальными кажутся, а приглядишься хорошенько, нет нормальных, все чокнутые.
Доктор.У вас ничего не получится. Дадите мне в морду – дальше что? Подбежит Санитар. И ему в морду? Публика набежит. Поможет.
Рубен.Еще неизвестно, кому станет помогать Публика.
Доктор.Известно, кому. Конечно, доктору. Обществу нужны здоровые люди, а не депрессивные уроды, да еще и со склонностью к агрессии.
Рубен.И шприц у него бутафорский, понарошку.
Доктор.Шприц у меня с собой. Самый что ни на есть настоящий шприц. На Санитара, пожалуйста, внимания не обращайте. Он здесь так, на всякий случай. Инъекцию я и сам могу сделать, без Санитара.
Рубен.Не нравится мне все это.
Доктор.Все не может не нравиться. Что конкретно вам не нравится на этот раз?
Рубен.На этот раз мне не нравится ампула.
Доктор.Замечательно! Мне кажется, вам лучше?
Рубен.С чего бы это вам такое стало казаться? Почему мне должно стать лучше?
Доктор.Вы все–таки упрямый пациент. Все же просто. Либо вам уже лучше, либо – укольчик. После укольчика вам наверняка станет лучше. Вам лучше?
Рубен (встает, громко кричит в потолок). Гораздо!
Доктор.Громче, не слышу!
Рубен (еще громче, с оттенком издевательства в голосе). Мне гораздо лучше!
Доктор.Как депрессия?
Рубен.Нет никакой депрессии.
Доктор.Что с Доктором?
Рубен.Доктор просто замечательный!
Доктор.А театр?
Рубен.Прекрасный театр.
Доктор.Пьеса?
Рубен.Шедевр!
Доктор.Публика?
Рубен.Лучшая в мире, лучше не бывает.
Доктор.Балерина?
Рубен.Балерина – просто чудо, а не Балерина.
Доктор.И последний вопрос.
Рубен.Валяйте.
Доктор.Как вам Доктор?
Рубен.Вы уже спрашивали про Доктора.
Доктор.Спрашивал и спрашиваю еще раз. Это очень важный вопрос.
Рубен.Хороший Доктор.
Доктор.Всего лишь хороший?
Рубен.Доктор, скажите, только честно, сколько человек умерло от вашей руки?
Доктор.Честно. Ни одного.
Рубен.Тогда вы – почти самый лучший доктор в мире.
Доктор.Почему «почти»?
Рубен.Потому что самые лучшие врачи в мире – патологоанатомы.
Доктор.У вас и чувство юмора прорезалось.
Рубен.Я не шучу. Я абсолютно серьезен. Патологоанатомы – лучшие в мире врачи. Что делали бы остальные врачи без патологоанатомов? Патологоанатомам и хирургам можно верить.
Доктор.А мне нельзя?
Рубен.Вам – нельзя. Вы – психиатр. Не люблю психиатров.
Доктор.Странно. Обычно люди не любят стоматологов. Вот скажите: чем стоматолог лучше психиатра?
Рубен.Стоматологи работают с анестезией.
Доктор.Убедили. Итак. Вам все нравится, вы здоровы. Я пошел?
Рубен.Идите. Лучше бы вообще не приходили.
Доктор.Лучше бы вы вели себя прилично, тогда и доктор бы не понадобился. Витаминов хотите?
Рубен.При чем тут витамины?
Доктор.Вы же знаете, у меня либо ампула, либо витамины.
Рубен.Широкий выбор лекарственных средств.
Доктор.Не хуже, чем у других врачей.
Рубен.Но и не лучше.
Доктор.И не лучше. Хотите витаминов?
Рубен.Не нужны мне ваши искусственные витамины.
Доктор.А естественные? Хотите апельсин?
Рубен.Не хочу.
Санитар уходит. Доктор достает из кармана апельсин, чистит его, ест.
Доктор.Вы сердитесь?
Рубен.Нет.
Доктор.Мне кажется, что вы сердитесь.
Рубен.Вам только кажется. Я всего лишь устал.
Доктор.Или обиделись.
Рубен.Не обиделся.
Доктор.На ампулу обиделись, и на то, что я Санитаром угрожал.
Рубен.Плевать мне на Санитара. И обижаться не на что.
Доктор.Обычно пациенты в таких случаях обижаются.
Рубен.Не беспокойтесь, Доктор, я привык.
Доктор доедает апельсин, кожуру бросает на пол, встает, уходит. Подходит Балерина с совком и веником, собирает шкурки от апельсина, уносит стул Доктора. Уходит. Миша некоторое время остается сидеть за доской, потом подходит к своему стулу, садится. Выходят Балерина с Санитаром, уносят шахматный столик.
Миша.Все в порядке?
Рубен.В порядке. А у тебя?
Миша.И у меня.
Рубен.Поиграли?
Миша.Поиграли.
Рубен.И как?
Миша.Нормально, как и следовало ожидать.
Рубен.Зачем тогда играли?
Миша.Затем же, зачем и всегда. Чтобы выигрывать.
Рубен.Но если результат известен заранее, зачем играть?
Миша.Чтобы играть. И потом, всегда есть надежда на другой исход.
Рубен.Нет никакой надежды, силы неравны.
Миша.Силы всегда неравны, и всегда есть надежда если не на выигрыш, то хотя бы на ничью.
Рубен.Не всегда.
Миша.Всегда.
Рубен.Но в этот раз надежды не было. Она не могла выиграть.
Миша.Ты про что?
Рубен.Балерина не могла выиграть.
Миша.С чего ты взял?
Рубен.Не могла и все. Ты сильнее.
Миша.Сам догадался или кто подсказал?
Рубен.Сам. Все же просто. Она – балерина, ты – Миша. У нее не было шансов даже на ничью.
Миша.Это у меня не было шансов на ничью.
Рубен.Что ты хочешь этим сказать?
Миша.Что слышал. Она выиграла все партии, и всегда выигрывала.
Рубен.Она играет лучше тебя?
Миша.Намного.
Рубен.Не понял.
Миша.Ты и не мог понять. Ты ж дурак.
Рубен.Я не про это. Ты сыграл вничью с Дьяволом, так?
Миша.Так.
Рубен.Получается, что вы с Дьяволом играете на равных.
Миша.Ничего подобного. Я уже объяснял. Дьявол играет сильнее. Только он всегда играет черными, а при грамотной игре белыми можно свести партию вничью. Ты не слушаешь. Еще раз повторить?
Рубен.Не надо. Это я помню. Но если она выигрывает у тебя, то, значит, может выиграть и у Дьявола?
Миша.Ничего это не значит. Плохо у тебя с логикой. Она могла бы сыграть с Дьяволом вничью.
Рубен.Но могла бы и выиграть.
М и ш а. Могла бы и проиграть. Все. Пора. Танцуем.
Миша встает. Рубен тянет его за рукав. Миша садится.
Что еще?
Рубен.Они играли?
Миша.Нет. Она отказалась играть.
Рубен.Но она не выиграла.
Миша.Она не проиграла, это главное.
Рубен.Почему же тогда она бегает по сцене, приносит, уносит, всем прислуживает?
Миша.Потому что женщина, потому что отказалась играть с Дьяволом. Партия с Дьяволом – это партия с Дьяволом. После этого меняешься. Она хотела остаться самой собой. Танцуем?
Рубен.Что–то не хочется.
Миша.Тогда я пойду.
Рубен.Я поговорить хотел.
Миша.Я пойду в любом случае. Если хочешь, договорим на бегу.
Миша и Рубен встают. Миша очень быстро набирает ритм, Рубен следует за ним. В динамиках слышен топот женских каблуков.
Миша.Не было никакого Миши.
Рубен.Как это «не было»? Я помню.
Миша.Не было. Тебе показалось.
Рубен.Но я тебя сразу узнал.
Миша.Я тоже.
Рубен.Значит, я был?
Миша.Ты был.
Рубен.И ты был?
Миша.И я был. Но Миши не было.
Рубен.Не понял.
Миша.Что тут непонятного? Ты думал, что я Миша.
Рубен.А ты был Наполеоном?
Миша.При чем тут Наполеон? Наполеон из другой книжки. Я – Шалтай–Болтай. Маленькие ручки и ножки, огромная голова, похожая на яйцо. Кстати, яйцо – символ.
Рубен.Символ чего?
Миша.Ты не знаешь?
Рубен.Не знаю.
Миша.Тогда не важно.
Рубен.Важно.
Миша.Не важно.
Голос молодого ангела.Я совсем запуталась – важно или не важно.
Голос пожилого ангела.Чего тут непонятного? Главное понять, нужно ли понимать, что важно, а что не важно. И как это нужно понимать. Остальное – не важно.
Голос молодого ангела.Ты уже сама, как они, заговорила. Поумнела, что ли?
Голос пожилого ангела.Может быть, поумнела, может быть, с ума сошла. Это не важно.
Голос молодого ангела.А что важно?
Голос пожилого ангела.Важно то, что я изменилась. Стала другой. И ты изменилась.
Голос молодого ангела.Я не изменилась.
Голос пожилого ангела.Тогда все в порядке. Это первый признак.
Голос молодого ангела.Первый признак чего?
Голос пожилого ангела.Надоела ты мне. Все же очень просто. Первый признак того, что ты изменилась – твоя уверенность в том, что ты осталась прежней.
Голос молодого ангела.Теперь я совсем ничего не понимаю.
Голос пожилого ангела.Тогда помолчи.
Рубен.Все равно важно. Это же очень важно, символом чего мы являемся.
Входит Балерина. Снимает шарф у Миши с пояса и повязывает ему на шею.
Шалтай–Болтай.Не «мы», а «я». Это я – символ, а ты никто.
Рубен.Как это «никто»? Я – Автор.
Шалтай–Болтай.А я о чем? Автор – он и есть никто. Автор героем книги быть не может.
Рубен.Может. Объясни.
Шалтай–Болтай.Если автор становится героем книги, он в книге уже не автор.
Рубен.Сложно все это.
Шалтай–Болтай.А ты как хотел?
Рубен.Хорошо. Я согласен. Не было Миши. Был Шалтай–Болтай. Но почему именно ты?
Шалтай–Болтай.Потому. Ты был один, а ребенок не может быть один. Мы решили кого–нибудь послать.
Рубен.Послали бы Карлсона.
Шалтай–Болта й.Прекрасная идея. Ты бы поделился с ним тортом на день рождения. У тебя же были дни рождения, торт со свечками, клюквенное варенье. Скажи, были?
Рубен.Не было.
Шалтай–Болтай.Тогда не говори ерунды. Карлсон пробовал. Его сбили.
Рубен.Но Карлсон – бессмертный.
Шалтай–Болтай.Я тоже бессмертный. Пока есть книги – мы существуем. Но это все равно больно, когда сбивают. Да и торта у тебя не было. Питер Пэн летал. Он летал каждую весну. Он летел, а его сбивали, летел, а его сбивали. Зря старался.
Рубен.Не зря. Мне весной было особенно грустно. Я чувствовал, что кто–то ко мне летит.
Шалтай–Болтай.Значит, не зря. Но все равно бесполезно. Тогда ты и придумал меня. Очень умного мальчика, который знает все, делится подсолнечным маслом и может играть на шести досках в шахматы. Ты в жизни много людей видел, которые играли на шести досках вслепую?
Рубен.Мало. Но это ничего не значит. Как ты попал к нам?
Шалтай–Болтай.Очень просто. Родился – и все.
Рубен.Это не доказательство.
Шалтай–Болтай.У меня есть родители?
Рубен.Ну и что? У многих нет родителей.
Шалтай–Болтай.У меня есть могила? Ты искал, я знаю.
Рубен.У тебя нет могилы, но это ничего не значит. У многих нет могил.
Шалтай–Болтай.А волосы?
Рубен.При чем тут волосы?
Шалтай–Болтай.При том. Я – англичанин. Какой англичанин позволит, чтобы его остригли наголо?
Рубен.Волосы тоже ничего не значат. Я знал одного испанца, его стригли наголо.
Шалтай–Болтай.Ты дурак, Рубен. Если он позволял, чтобы его стригли наголо, значит, он не был испанцем.
Рубен.Был.
Шалтай–Болтай.Не был. Он сам говорил мне, что он русский.
Рубен.Ладно, убедил. Ты – Шалтай–Болтай. Миши не было. Я понял. Конечно, Миши не было. И потом, ни один живой человек не смог бы сыграть с Дьяволом в шахматы.
Шалтай–Болтай.Наконец–то. Дошло? Я пошел.
Рубен.Подожди. Последний вопрос.
Шалтай–Болтай.Давай. Но только последний.
Рубен.Они могли догадаться.
Шалтай–Болтай.Ну и что?
Рубен.Они могли догадаться. Элементарный тест, парочка вопросов. Они могли догадаться, что ты – это не ты. Они могли дать тебе банку сгущенки, выносить за тобой горшки, а ты за это придумал бы им ракету.
Шалтай–Болтай.Суперракету, всем ракетам ракету. Я придумал бы им ракету, или лекарство от рака, непробиваемую броню для танков. А еще – компьютеры. Я мог бы. Ты совсем дурак, Рубен.
Рубен.Я – дурак, но они не дураки. Они могли догадаться. Мировое равновесие могло быть нарушено. В одной стране – гений, а другим что?
Шалтай–Болтай.Ну и что? Даже если бы и догадались. Равновесие осталось бы равновесием. Когда умер Галилей?
Рубен.Не помню.
Шалтай–Болтай.Они тоже не помнят. Мировое равновесие не могло быть нарушено. Почитай «Краткую историю времени». Все. Мне пора.
Рубен.Но они могли догадаться.
Шалтай–Болтай.Не могли. У них в инструкциях написано, что математик должен быть с ногами. С ногами, понятно? Я пошел.
Рубен.Куда?
Шалтай–Болтай.Спать.
Шалтай–Болтай уходит. На сцену медленно выходит Балерина, уносит стул Миши. Рубен садится на стул.
Голос пожилого ангела.Ну что, все? Продолжаем? Видишь, Миши не было.
Рубен.А я–то тут при чем? Не было, и не было.
Голос пожилого ангела.Ты его придумал.
Рубен.Хорошо, я его придумал. Вы правы. Миши не было. Все? Я могу идти?
Голос пожилого ангела.Не можешь. Тебе уже лучше, но Доктор должен подписать кое–какие бумажки. Из дурдома просто так не уходят. Мы должны посмотреть на твое поведение.
Голос молодого ангела.Да, на поведение. А то выпустишь его, а он – за топор. С этими сумасшедшими не разберешь. С виду все такие добрые.
Рубен.У меня примерное поведение.
Голос пожилого ангела.И чем ты это можешь доказать?
Рубен.Я всегда слушался старших.
Голос пожилого ангела.Всегда?
Рубен.Всегда.
Голос молодого ангела.Врешь. Всегда врал и сейчас врешь. Не мог ты всегда слушаться старших. Никто не мог, и ты не мог.
Рубен.Может, никто и не мог, но я мог. Я всегда слушался старших.
Голос пожилого ангела.И когда сдохнуть тебе желали, тоже слушался?
Рубен.Нет, когда сдохнуть желали – не слушался. Но это они не по–настоящему желали, наверное.
Голос пожилого ангела.С чего ты взял, что не по–настоящему? Кашу ел? Горшок просил? Желали сдохнуть – должен был сдохнуть.
Рубен.Злые вы какие–то, ангелы. Не может человек сдохнуть по чужому желанию. Каждая тварь на Земле жить хочет. Вот я и жил.
Голос пожилого ангела.Жил, значит, не слушался.
Голос молодого ангела.Я ж говорю, что врет.
Рубен.Не вру. У меня характеристика хорошая.
Голос пожилого ангела.И когда в последний раз на тебя писали характеристику?
Рубен.Не знаю. Я ж не знаю, кто тут на кого пишет характеристики. В школе писали.
Голос пожилого ангела.Так школа когда была. Школа давно была. Те характеристики уже недействительны.
Голос молодого ангела.Да, недействительны. Эти характеристики устарели давно.
Рубен.Так что ж мне делать?
Голос пожилого ангела.Признать вину, раскаяться.
Рубен.Ерунда это все, цирк. В чем мне раскаиваться?
Голос молодого ангела.Во всем.
Рубен.Так я ж ни в чем не виноват.
Голос пожилого ангела.Нет таких людей, чтобы ни в чем были не виноваты. Выжил – виноват.
Рубен.Выживание – основной инстинкт биологического организма. Цветок не виноват, что выжил. И бабочка не виновата.
Голос пожилого ангела.Умный какой нашелся. Еще и разговаривает. Смотря какой цветок. Может, это сорняк на поле вырос. На хлебном поле. Тебя в школе учили, что сорняки – плохие растения? С бабочками еще проще. Она когда бабочка – то не виновата, а когда была гусеницей, может, много полезных растений съела. Ты кашу ел?
Рубен.Ел я вашу кашу. Сказать, что я о ней думаю?
Голос пожилого ангела.Говори, говори. Ты и так уже на отдельную палату наговорил и на десяток ампул в день. Ничего, посидишь на ошейнике, поумнеешь.
Выходит санитар с ошейником.
Рубен.У меня справка из полиции есть. Она может заменить характеристику.
Санитар подходит к Рубену, обыскивает его, вынимает из внутреннего кармана Рубена справку, рвет ее на мелкие клочки, бумагу бросает на пол. Выходит Балерина, подметает, уходит.
Голос пожилого ангела.Справки тут недействительны. Нужно чистосердечное раскаяние.
Голос молодого ангела.Да, чистосердечное раскаяние смягчает наказание.
Рубен.Бывают умные собаки и глупые врачи.
Доктор.Уже лучше.
Рубен.Что лучше?
Доктор.Прогресс. Вы признаете, что я глупый доктор?
Рубен.Признать, что вы умный доктор, я не могу.
Доктор.Но глупый доктор все же доктор, не так ли?
Рубен.Не уверен. Глупый доктор – не доктор. Как глупый шахматист – не шахматист.
Доктор.Почему же? Вы нелогичны. Глупый шахматист – не всегда доктор, глупый доктор – не всегда шахматист. Но утверждать, что глупый доктор – не доктор, это утверждать, что все врачи умные, а это не так, к сожалению.
Рубен.Что–то я совсем запутался. Мы с чего начали?
Доктор.Мы начали с того, что вы сошли с ума, вам вызвали врача, а вы стали утверждать, что доктор – не доктор. Потом вы согласились с предположением, что доктор – это доктор, но с условием, что доктор – глупый. Налицо явный прогресс в лечении.
Рубен.Но я не сходил с ума.
Доктор.А кто кричал, что ему не нравится Балерина?
Рубен.Я не кричал, я говорил нормальным тоном.
Доктор.Значит, вы признаете, что утверждали, что вам не нравится этот мир?
Рубен.Ну, признаю.
Доктор.А без «ну»? Точнее, пожалуйста. Не можете?
Рубен.Могу и точнее. В гробу я видел этот театр, Балерину и вас лично. Такая формулировка подойдет?
Доктор.Подойдет. Видите, как все прекрасно. Вы признали, что вам не нравится весь мир, признаете, что я доктор. Лечиться будем?
Рубен.Не будем. Вы не доктор.
Доктор.Подождите, я только что вам логически доказал, что я самый настоящий доктор, вы с этим согласились.
Рубен.Ни с чем я не соглашался.
Доктор.Согласились. Вы признали, что я глупый доктор и глупый шахматист. Но глупый доктор все же доктор. Или вы продолжаете настаивать на том, что все врачи – умные люди?
Рубен.Не продолжаю. Я никогда этого не говорил. Врачи разные бывают.
Доктор.Так я глупый доктор или умный?
Рубен.Вы вообще не доктор.
Доктор.Вы не логичны. Сначала признаете, что я могу быть доктором, потом отрицаете. Мы же договорились, что я глупый доктор.
Рубен.Мы не договорились. Вы представили ряд псевдологических заключений. Если вы – глупый, это еще не значит, что вы – доктор. И шапочка ничего не значит.
Доктор.Еще лучше. Я рад за вас. Вы на пути к полному выздоровлению. Можно вопрос?
Рубен.Нельзя.
Доктор.Один маленький, малюсенький вопросик?
Рубен.Нельзя. Устал я от вас, доктор.
Доктор.Ничего не поделаешь, от врачей иногда устают. Давайте так. Я буду перечислять то, с чем вы согласны, а вы будете говорить «да» или «нет».
Рубен.Не хочу.
Доктор.Ну почему же?
Рубен.Да нипочему. Просто устал.
Доктор.Только «да» и «нет», и я уйду.
Рубен.Уйдете?
Доктор.Уйду.
Рубен.Обманете, наверное.
Доктор.Не обману. Да и зачем мне обманывать, какой смысл?
Рубен.Хорошо, давайте свои вопросы.
Доктор.Я не настоящий доктор, потому что у меня ненастоящая шапочка?
Рубен.Да.
Доктор.Я не настоящий доктор, потому что у меня ненастоящий диплом?
Рубен.Да.
Доктор.Я ненастоящий доктор, потому что я не совсем умный, а проще говоря – дурак?
Рубен.Все верно.
Доктор.И какой же критерий вы считаете главным?
Рубен.Я понял.
Доктор.Что вы поняли?
Рубен.Вы логически можете доказать все что угодно. И диплом у вас настоящий. Вы смешали понятия.
Доктор.Где и когда?
Рубен.Не знаю. Доктор, а на мои вопросы вы станете отвечать?
Доктор.А как же, дорогой мой? Меня для этого сюда и позвали.
Рубен.Скажите честно, вы – доктор?
Доктор.Я – доктор.
Рубен.Докажите, но без логики. И без документов.
Доктор.Всего–то? Так просто? (Встает, выходит на середину сцены. Громко, с пафосом.)Ее муж привез. Женщина средних лет, двое детей. Сломала ногу. У мужа был выбор: везти жену в город или ко мне. Я ведь врач.
Рубен.Я бы повез в город.
Доктор.До города очень далеко. Открытый перелом, большая кровопотеря. Я сделал все возможное, женщина выжила.
Рубен.Ходит?
Доктор.Бегает. Медицинская помощь на высшем уровне. Ее муж до сих пор каждую осень привозит мне огромный бидон грушевой наливки.
Голос молодого ангела.У нас не растут груши.
Голос пожилого ангела.Много ты понимаешь. У кого растут, у кого не растут. Для еды они, конечно, мелковаты, а для наливки – в самый раз.
Рубен.Один раз в жизни вы были врачом. Один раз не считается.
Доктор (подходит к стулу, садится). Два раза. Два раза в жизни я был очень хорошим врачом.
Рубен.Так не бывает.
Доктор.Почему не бывает? В жизни много чего бывает.
Рубен.Так не бывает, чтобы два раза в жизни. Человек либо врач, либо нет. Третьего не дано.
Доктор.Тогда все просто. Я – врач. Я аппендикс удалил.
Рубен.Подумаешь – аппендикс.
Доктор.Под местным наркозом. Нормальненько так удалил.
Рубен.Если вы доктор, должны были вызвать скорую помощь.
Доктор.Я и вызвал. (Встает. Выходит на середину сцены, торжественно читает. Читает с пафосом.)Скорая помощь приехала на следующий день. Составили акт, подписали. Все по закону. Непредвиденные обстоятельства. Он буйный, с четвертого этажа. Не давался. Но мы с санитаром скрутили его, обкололи успокоительными и провели операцию по всем правилам.
Рубен.Выжил?
Доктор.Кто? Санитар? Выжил, конечно, что ему сделается? Здоровый как лошадь. Он и не такое переживет.
Рубен.Пациент выжил?
Доктор (возвращается к стулу, садится. Тихо). Пациент выжил. Буйствует на четвертом этаже, бьется головой в стены. Все нормально, аппетит в норме. Он еще нас переживет.
Рубен.Жалко. Что ж нормального – человек головой в стены бьется?
Доктор.Все нормально. Стены мягкие. А вам не приходилось головой в стены? Никогда, ни разу в жизни?
Рубен.Приходилось.
Доктор.Еще вопросы есть?
Рубен.Есть. Доктор, чем вы больше гордитесь, ногой или аппендиксом?
Доктор.Аппендиксом, конечно.
Рубен.Но в первом случае вы вернули обществу полноценного члена, рабочую единицу, а во втором – вылечили сумасшедшего. Вы романтик, Доктор.
Доктор.Я – циник, вы меня еще плохо знаете. Я циник и алкоголик. Иногда, впрочем, даже романтик, но только когда переберу. Жизнь проще, чем вам кажется.
Рубен.Не понимаю. Тогда почему – аппендикс?
Доктор.Аппендикс сложнее. (Встает, становится лицом к Рубену, нагибается.)Итак. Вы признали, что я доктор. Лечиться будем?
Рубен.Не будем. Не хочу я у вас лечиться.
Доктор (садится на свой стул). У вас нет выбора. Я – единственный врач на сцене. Или я, или никто.
Рубен.Вы не вызываете у меня доверия.
Доктор.Это неважно.
Рубен.Я здоров.
Доктор.Все так говорят поначалу. Вам не нравится пьеса.
Рубен.Это не повод.
Доктор.Вам не нравится пьеса. Это повод. Может быть, вам и Режиссер не нравится?
Рубен.Может быть.
Доктор.И Балерина не нравится?
Рубен.И Балерина.
Доктор.И я не нравлюсь?
Рубен.Вы – особенно не нравитесь.
Доктор.Вы – сумасшедший. Но не отчаивайтесь, это излечимо. Медицина может все.
Рубен.Медицина может почти все.
Доктор.Согласен, почти все. Очень точное замечание. Сейчас сделаем укольчик, и все пройдет. Все будет хорошо.
Рубен.Не хочу укольчик, не надо укольчик.
Доктор.Как так «не надо»? Надо. Все в порядке, я – доктор, вы – пациент. Мы в клинике.
Выходит Санитар. В руках у Санитара – бутафорский шприц. Санитар подходит к Доктору, но держится поодаль.
Доктор глазами показывает Санитару, где стоять.
Рубен.Это не клиника, это дурдом. Вы даже диагноз не поставили.
Доктор.Поставил, сразу же и поставил, как вас увидел. У вас депрессия. Депрессия излечима. Причем, очень легко лечится, легче, чем перелом ноги. Одна инъекция – и человек полностью здоров. Вот, посмотрите, ампула.
Доктор протягивает на ладони ампулу. Рубен смотрит на ладонь Доктора.
Рубен.Доктор, у вас ничего не получится. Я дам вам в морду.
Доктор.Уже лучше. Агрессия пошла, хорошо.
Голос пожилого ангела.Понятное дело – хорошо. Буйных лечить легче. Это с тихими трудно, они тихие, тихие, а потом бегают с топором. Буйных легче лечить, я вам как специалист говорю.
Голос молодого ангела.Чего это он вдруг из тихих в буйные превратился? Вроде ничего был, даже танцевал, слова умные говорил.
Голос пожилого ангела.Это все Доктор наш. Светило! В самый корень смотрит. Он если возьмется кого лечить, то не отстанет. Специалист. Даже Летчика вылечил. А ты учись, пока молодая. На слова внимания не обращай. Слова ничего не значат.
Голос молодого ангела.Я думала, хоть этот нормальный.
Голос пожилого ангела.Это только поначалу так. Все нормальными кажутся, а приглядишься хорошенько, нет нормальных, все чокнутые.
Доктор.У вас ничего не получится. Дадите мне в морду – дальше что? Подбежит Санитар. И ему в морду? Публика набежит. Поможет.
Рубен.Еще неизвестно, кому станет помогать Публика.
Доктор.Известно, кому. Конечно, доктору. Обществу нужны здоровые люди, а не депрессивные уроды, да еще и со склонностью к агрессии.
Рубен.И шприц у него бутафорский, понарошку.
Доктор.Шприц у меня с собой. Самый что ни на есть настоящий шприц. На Санитара, пожалуйста, внимания не обращайте. Он здесь так, на всякий случай. Инъекцию я и сам могу сделать, без Санитара.
Рубен.Не нравится мне все это.
Доктор.Все не может не нравиться. Что конкретно вам не нравится на этот раз?
Рубен.На этот раз мне не нравится ампула.
Доктор.Замечательно! Мне кажется, вам лучше?
Рубен.С чего бы это вам такое стало казаться? Почему мне должно стать лучше?
Доктор.Вы все–таки упрямый пациент. Все же просто. Либо вам уже лучше, либо – укольчик. После укольчика вам наверняка станет лучше. Вам лучше?
Рубен (встает, громко кричит в потолок). Гораздо!
Доктор.Громче, не слышу!
Рубен (еще громче, с оттенком издевательства в голосе). Мне гораздо лучше!
Доктор.Как депрессия?
Рубен.Нет никакой депрессии.
Доктор.Что с Доктором?
Рубен.Доктор просто замечательный!
Доктор.А театр?
Рубен.Прекрасный театр.
Доктор.Пьеса?
Рубен.Шедевр!
Доктор.Публика?
Рубен.Лучшая в мире, лучше не бывает.
Доктор.Балерина?
Рубен.Балерина – просто чудо, а не Балерина.
Доктор.И последний вопрос.
Рубен.Валяйте.
Доктор.Как вам Доктор?
Рубен.Вы уже спрашивали про Доктора.
Доктор.Спрашивал и спрашиваю еще раз. Это очень важный вопрос.
Рубен.Хороший Доктор.
Доктор.Всего лишь хороший?
Рубен.Доктор, скажите, только честно, сколько человек умерло от вашей руки?
Доктор.Честно. Ни одного.
Рубен.Тогда вы – почти самый лучший доктор в мире.
Доктор.Почему «почти»?
Рубен.Потому что самые лучшие врачи в мире – патологоанатомы.
Доктор.У вас и чувство юмора прорезалось.
Рубен.Я не шучу. Я абсолютно серьезен. Патологоанатомы – лучшие в мире врачи. Что делали бы остальные врачи без патологоанатомов? Патологоанатомам и хирургам можно верить.
Доктор.А мне нельзя?
Рубен.Вам – нельзя. Вы – психиатр. Не люблю психиатров.
Доктор.Странно. Обычно люди не любят стоматологов. Вот скажите: чем стоматолог лучше психиатра?
Рубен.Стоматологи работают с анестезией.
Доктор.Убедили. Итак. Вам все нравится, вы здоровы. Я пошел?
Рубен.Идите. Лучше бы вообще не приходили.
Доктор.Лучше бы вы вели себя прилично, тогда и доктор бы не понадобился. Витаминов хотите?
Рубен.При чем тут витамины?
Доктор.Вы же знаете, у меня либо ампула, либо витамины.
Рубен.Широкий выбор лекарственных средств.
Доктор.Не хуже, чем у других врачей.
Рубен.Но и не лучше.
Доктор.И не лучше. Хотите витаминов?
Рубен.Не нужны мне ваши искусственные витамины.
Доктор.А естественные? Хотите апельсин?
Рубен.Не хочу.
Санитар уходит. Доктор достает из кармана апельсин, чистит его, ест.
Доктор.Вы сердитесь?
Рубен.Нет.
Доктор.Мне кажется, что вы сердитесь.
Рубен.Вам только кажется. Я всего лишь устал.
Доктор.Или обиделись.
Рубен.Не обиделся.
Доктор.На ампулу обиделись, и на то, что я Санитаром угрожал.
Рубен.Плевать мне на Санитара. И обижаться не на что.
Доктор.Обычно пациенты в таких случаях обижаются.
Рубен.Не беспокойтесь, Доктор, я привык.
Доктор доедает апельсин, кожуру бросает на пол, встает, уходит. Подходит Балерина с совком и веником, собирает шкурки от апельсина, уносит стул Доктора. Уходит. Миша некоторое время остается сидеть за доской, потом подходит к своему стулу, садится. Выходят Балерина с Санитаром, уносят шахматный столик.
Миша.Все в порядке?
Рубен.В порядке. А у тебя?
Миша.И у меня.
Рубен.Поиграли?
Миша.Поиграли.
Рубен.И как?
Миша.Нормально, как и следовало ожидать.
Рубен.Зачем тогда играли?
Миша.Затем же, зачем и всегда. Чтобы выигрывать.
Рубен.Но если результат известен заранее, зачем играть?
Миша.Чтобы играть. И потом, всегда есть надежда на другой исход.
Рубен.Нет никакой надежды, силы неравны.
Миша.Силы всегда неравны, и всегда есть надежда если не на выигрыш, то хотя бы на ничью.
Рубен.Не всегда.
Миша.Всегда.
Рубен.Но в этот раз надежды не было. Она не могла выиграть.
Миша.Ты про что?
Рубен.Балерина не могла выиграть.
Миша.С чего ты взял?
Рубен.Не могла и все. Ты сильнее.
Миша.Сам догадался или кто подсказал?
Рубен.Сам. Все же просто. Она – балерина, ты – Миша. У нее не было шансов даже на ничью.
Миша.Это у меня не было шансов на ничью.
Рубен.Что ты хочешь этим сказать?
Миша.Что слышал. Она выиграла все партии, и всегда выигрывала.
Рубен.Она играет лучше тебя?
Миша.Намного.
Рубен.Не понял.
Миша.Ты и не мог понять. Ты ж дурак.
Рубен.Я не про это. Ты сыграл вничью с Дьяволом, так?
Миша.Так.
Рубен.Получается, что вы с Дьяволом играете на равных.
Миша.Ничего подобного. Я уже объяснял. Дьявол играет сильнее. Только он всегда играет черными, а при грамотной игре белыми можно свести партию вничью. Ты не слушаешь. Еще раз повторить?
Рубен.Не надо. Это я помню. Но если она выигрывает у тебя, то, значит, может выиграть и у Дьявола?
Миша.Ничего это не значит. Плохо у тебя с логикой. Она могла бы сыграть с Дьяволом вничью.
Рубен.Но могла бы и выиграть.
М и ш а. Могла бы и проиграть. Все. Пора. Танцуем.
Миша встает. Рубен тянет его за рукав. Миша садится.
Что еще?
Рубен.Они играли?
Миша.Нет. Она отказалась играть.
Рубен.Но она не выиграла.
Миша.Она не проиграла, это главное.
Рубен.Почему же тогда она бегает по сцене, приносит, уносит, всем прислуживает?
Миша.Потому что женщина, потому что отказалась играть с Дьяволом. Партия с Дьяволом – это партия с Дьяволом. После этого меняешься. Она хотела остаться самой собой. Танцуем?
Рубен.Что–то не хочется.
Миша.Тогда я пойду.
Рубен.Я поговорить хотел.
Миша.Я пойду в любом случае. Если хочешь, договорим на бегу.
Миша и Рубен встают. Миша очень быстро набирает ритм, Рубен следует за ним. В динамиках слышен топот женских каблуков.
Миша.Не было никакого Миши.
Рубен.Как это «не было»? Я помню.
Миша.Не было. Тебе показалось.
Рубен.Но я тебя сразу узнал.
Миша.Я тоже.
Рубен.Значит, я был?
Миша.Ты был.
Рубен.И ты был?
Миша.И я был. Но Миши не было.
Рубен.Не понял.
Миша.Что тут непонятного? Ты думал, что я Миша.
Рубен.А ты был Наполеоном?
Миша.При чем тут Наполеон? Наполеон из другой книжки. Я – Шалтай–Болтай. Маленькие ручки и ножки, огромная голова, похожая на яйцо. Кстати, яйцо – символ.
Рубен.Символ чего?
Миша.Ты не знаешь?
Рубен.Не знаю.
Миша.Тогда не важно.
Рубен.Важно.
Миша.Не важно.
Голос молодого ангела.Я совсем запуталась – важно или не важно.
Голос пожилого ангела.Чего тут непонятного? Главное понять, нужно ли понимать, что важно, а что не важно. И как это нужно понимать. Остальное – не важно.
Голос молодого ангела.Ты уже сама, как они, заговорила. Поумнела, что ли?
Голос пожилого ангела.Может быть, поумнела, может быть, с ума сошла. Это не важно.
Голос молодого ангела.А что важно?
Голос пожилого ангела.Важно то, что я изменилась. Стала другой. И ты изменилась.
Голос молодого ангела.Я не изменилась.
Голос пожилого ангела.Тогда все в порядке. Это первый признак.
Голос молодого ангела.Первый признак чего?
Голос пожилого ангела.Надоела ты мне. Все же очень просто. Первый признак того, что ты изменилась – твоя уверенность в том, что ты осталась прежней.
Голос молодого ангела.Теперь я совсем ничего не понимаю.
Голос пожилого ангела.Тогда помолчи.
Рубен.Все равно важно. Это же очень важно, символом чего мы являемся.
Входит Балерина. Снимает шарф у Миши с пояса и повязывает ему на шею.
Шалтай–Болтай.Не «мы», а «я». Это я – символ, а ты никто.
Рубен.Как это «никто»? Я – Автор.
Шалтай–Болтай.А я о чем? Автор – он и есть никто. Автор героем книги быть не может.
Рубен.Может. Объясни.
Шалтай–Болтай.Если автор становится героем книги, он в книге уже не автор.
Рубен.Сложно все это.
Шалтай–Болтай.А ты как хотел?
Рубен.Хорошо. Я согласен. Не было Миши. Был Шалтай–Болтай. Но почему именно ты?
Шалтай–Болтай.Потому. Ты был один, а ребенок не может быть один. Мы решили кого–нибудь послать.
Рубен.Послали бы Карлсона.
Шалтай–Болта й.Прекрасная идея. Ты бы поделился с ним тортом на день рождения. У тебя же были дни рождения, торт со свечками, клюквенное варенье. Скажи, были?
Рубен.Не было.
Шалтай–Болтай.Тогда не говори ерунды. Карлсон пробовал. Его сбили.
Рубен.Но Карлсон – бессмертный.
Шалтай–Болтай.Я тоже бессмертный. Пока есть книги – мы существуем. Но это все равно больно, когда сбивают. Да и торта у тебя не было. Питер Пэн летал. Он летал каждую весну. Он летел, а его сбивали, летел, а его сбивали. Зря старался.
Рубен.Не зря. Мне весной было особенно грустно. Я чувствовал, что кто–то ко мне летит.
Шалтай–Болтай.Значит, не зря. Но все равно бесполезно. Тогда ты и придумал меня. Очень умного мальчика, который знает все, делится подсолнечным маслом и может играть на шести досках в шахматы. Ты в жизни много людей видел, которые играли на шести досках вслепую?
Рубен.Мало. Но это ничего не значит. Как ты попал к нам?
Шалтай–Болтай.Очень просто. Родился – и все.
Рубен.Это не доказательство.
Шалтай–Болтай.У меня есть родители?
Рубен.Ну и что? У многих нет родителей.
Шалтай–Болтай.У меня есть могила? Ты искал, я знаю.
Рубен.У тебя нет могилы, но это ничего не значит. У многих нет могил.
Шалтай–Болтай.А волосы?
Рубен.При чем тут волосы?
Шалтай–Болтай.При том. Я – англичанин. Какой англичанин позволит, чтобы его остригли наголо?
Рубен.Волосы тоже ничего не значат. Я знал одного испанца, его стригли наголо.
Шалтай–Болтай.Ты дурак, Рубен. Если он позволял, чтобы его стригли наголо, значит, он не был испанцем.
Рубен.Был.
Шалтай–Болтай.Не был. Он сам говорил мне, что он русский.
Рубен.Ладно, убедил. Ты – Шалтай–Болтай. Миши не было. Я понял. Конечно, Миши не было. И потом, ни один живой человек не смог бы сыграть с Дьяволом в шахматы.
Шалтай–Болтай.Наконец–то. Дошло? Я пошел.
Рубен.Подожди. Последний вопрос.
Шалтай–Болтай.Давай. Но только последний.
Рубен.Они могли догадаться.
Шалтай–Болтай.Ну и что?
Рубен.Они могли догадаться. Элементарный тест, парочка вопросов. Они могли догадаться, что ты – это не ты. Они могли дать тебе банку сгущенки, выносить за тобой горшки, а ты за это придумал бы им ракету.
Шалтай–Болтай.Суперракету, всем ракетам ракету. Я придумал бы им ракету, или лекарство от рака, непробиваемую броню для танков. А еще – компьютеры. Я мог бы. Ты совсем дурак, Рубен.
Рубен.Я – дурак, но они не дураки. Они могли догадаться. Мировое равновесие могло быть нарушено. В одной стране – гений, а другим что?
Шалтай–Болтай.Ну и что? Даже если бы и догадались. Равновесие осталось бы равновесием. Когда умер Галилей?
Рубен.Не помню.
Шалтай–Болтай.Они тоже не помнят. Мировое равновесие не могло быть нарушено. Почитай «Краткую историю времени». Все. Мне пора.
Рубен.Но они могли догадаться.
Шалтай–Болтай.Не могли. У них в инструкциях написано, что математик должен быть с ногами. С ногами, понятно? Я пошел.
Рубен.Куда?
Шалтай–Болтай.Спать.
Шалтай–Болтай уходит. На сцену медленно выходит Балерина, уносит стул Миши. Рубен садится на стул.
Голос пожилого ангела.Ну что, все? Продолжаем? Видишь, Миши не было.
Рубен.А я–то тут при чем? Не было, и не было.
Голос пожилого ангела.Ты его придумал.
Рубен.Хорошо, я его придумал. Вы правы. Миши не было. Все? Я могу идти?
Голос пожилого ангела.Не можешь. Тебе уже лучше, но Доктор должен подписать кое–какие бумажки. Из дурдома просто так не уходят. Мы должны посмотреть на твое поведение.
Голос молодого ангела.Да, на поведение. А то выпустишь его, а он – за топор. С этими сумасшедшими не разберешь. С виду все такие добрые.
Рубен.У меня примерное поведение.
Голос пожилого ангела.И чем ты это можешь доказать?
Рубен.Я всегда слушался старших.
Голос пожилого ангела.Всегда?
Рубен.Всегда.
Голос молодого ангела.Врешь. Всегда врал и сейчас врешь. Не мог ты всегда слушаться старших. Никто не мог, и ты не мог.
Рубен.Может, никто и не мог, но я мог. Я всегда слушался старших.
Голос пожилого ангела.И когда сдохнуть тебе желали, тоже слушался?
Рубен.Нет, когда сдохнуть желали – не слушался. Но это они не по–настоящему желали, наверное.
Голос пожилого ангела.С чего ты взял, что не по–настоящему? Кашу ел? Горшок просил? Желали сдохнуть – должен был сдохнуть.
Рубен.Злые вы какие–то, ангелы. Не может человек сдохнуть по чужому желанию. Каждая тварь на Земле жить хочет. Вот я и жил.
Голос пожилого ангела.Жил, значит, не слушался.
Голос молодого ангела.Я ж говорю, что врет.
Рубен.Не вру. У меня характеристика хорошая.
Голос пожилого ангела.И когда в последний раз на тебя писали характеристику?
Рубен.Не знаю. Я ж не знаю, кто тут на кого пишет характеристики. В школе писали.
Голос пожилого ангела.Так школа когда была. Школа давно была. Те характеристики уже недействительны.
Голос молодого ангела.Да, недействительны. Эти характеристики устарели давно.
Рубен.Так что ж мне делать?
Голос пожилого ангела.Признать вину, раскаяться.
Рубен.Ерунда это все, цирк. В чем мне раскаиваться?
Голос молодого ангела.Во всем.
Рубен.Так я ж ни в чем не виноват.
Голос пожилого ангела.Нет таких людей, чтобы ни в чем были не виноваты. Выжил – виноват.
Рубен.Выживание – основной инстинкт биологического организма. Цветок не виноват, что выжил. И бабочка не виновата.
Голос пожилого ангела.Умный какой нашелся. Еще и разговаривает. Смотря какой цветок. Может, это сорняк на поле вырос. На хлебном поле. Тебя в школе учили, что сорняки – плохие растения? С бабочками еще проще. Она когда бабочка – то не виновата, а когда была гусеницей, может, много полезных растений съела. Ты кашу ел?
Рубен.Ел я вашу кашу. Сказать, что я о ней думаю?
Голос пожилого ангела.Говори, говори. Ты и так уже на отдельную палату наговорил и на десяток ампул в день. Ничего, посидишь на ошейнике, поумнеешь.
Выходит санитар с ошейником.
Рубен.У меня справка из полиции есть. Она может заменить характеристику.
Санитар подходит к Рубену, обыскивает его, вынимает из внутреннего кармана Рубена справку, рвет ее на мелкие клочки, бумагу бросает на пол. Выходит Балерина, подметает, уходит.
Голос пожилого ангела.Справки тут недействительны. Нужно чистосердечное раскаяние.
Голос молодого ангела.Да, чистосердечное раскаяние смягчает наказание.