Гарднер Мартин. Гавань ветров

сближению. Прежде она воображала, что они с Эваном могут стать
любовниками, как только она поправится. Но теперь, после его рассказов,
она передумала. Слишком часто он любил и его покидали! Нет, она
расстанется с Тайосом и с Эваном, едва сможет летать. Да и лучше, сонно
решила Марис, чтобы они остались просто друзьями. Не надо думать о том,
как ей нравятся яркий блеск его глаз, его искусные руки, худощавое тело.
Она улыбнулась, зевнула и погрузилась в дремоту. Ей приснилось, что она
учит Эвана летать.


На следующий день прилетела С'Релла.
Марис дремала, и в первую минуту ей показалось, что она грезит.
Спертый воздух комнаты вдруг вытеснили чистые острые запахи морских
ветров. Она открыла глаза и увидела в дверях С'Реллу со сложенными за
плечом крыльями. С первого взгляда она напоминала тоненькую застенчивую
девочку, какой была лет двадцать назад, когда Марис помогала ей стать
летателем. Но тут она улыбнулась, и эта улыбка уверенной в себе женщины
осветила смуглое худое лицо, подчеркнула морщины, проведенные временем.
Она вошла в комнату, стряхивая соленые брызги с крыльев и одежды, и
призрак С'Реллы - Деревянные Крылья исчез, она вновь стала С'Реллой с
Велета, опытным летателем, матерью двух взрослых дочерей. Они обнялись -
неловко из-за широких лубков на левой руке Марис, но с глубоким чувством.
- Я прилетела, едва узнала, Марис, - сказала С'Релла. - Мне жаль, что
ты так долго пробыла тут совсем одна, но связь между летателями теперь не
та, что прежде. И я здесь сейчас только потому, что доставляла послание на
Большой Шотан, а потом решила посетить Эйри. Странный порыв, как я теперь
понимаю, - ведь с прошлого раза прошло четыре года... или даже пять!
Корина прилетела туда прямо с Эмберли и рассказала мне, что восточный
летатель оставил сообщение о несчастном случае с тобой. Я сильно
встревожилась и сразу полетела... - Она нагнулась и опять обняла подругу,
чуть не уронив крылья.
- Разреши, я их повешу, - негромко сказал Эван, входя в комнату.
С'Релла, даже не взглянув на него, отдала крылья и опять обратилась к
Марис.
- Как... как ты? - спросила она.
Марис улыбнулась, правой рукой откинула одеяло, открыв ноги в лубках.
- Сломаны, как видишь, но срастаются. Так, по крайней мере, уверяет
Эван. А ребра уже почти не болят. И не сомневаюсь, ноги скоро освободятся
от лубков. Знала бы ты, как чешется под ними кожа! - Она нахмурилась и
вытащила длинную соломинку из вазы на тумбочке, а потом старательно
просунула ее между лубками и кожей. - Иногда помогает, но чаще только
щекочет, и становится еще хуже!
- А рука?
Марис посмотрела на Эвана.
- Я ведь не скажу ничего нового, Марис, - ответил он на ее безмолвный
вопрос. - Ты знаешь все, что известно мне: заражения удалось избежать,
рука срастается нормально. Ну а ноги... через день-два ты сможешь
почесывать их, сколько захочешь.
Марис подскочила от радости, но тут же охнула, побледнела и судорожно
сглотнула.
- Что с тобой? - нахмурясь, спросил Эван, подходя к кровати. - Где
больно?
- Нигде, - поспешно ответила Марис. - Все в порядке. Просто у меня...
немного закружилась голова. Наверно, я напрягла больную руку.
Эван кивнул, но видно было, что он не поверил.
- Займусь чаем, - сказал он и оставил подруг вдвоем.
- Теперь рассказывай свои новости! - потребовала Марис. - Мои ты уже
знаешь. Эван творит чудеса, но заживление тянется так долго! И тут я
отрезана от всего!
- Да, глухое местечко, - согласилась С'Релла. - И холодное.
Южане считали холодным весь мир, кроме собственного архипелага. Марис
засмеялась и сжала руку С'Реллы - это была их давняя шутка.
- С чего начать? - спросила С'Релла. - С хороших новостей или со
скверных? Со слухов или с политики? Поскольку к кровати прикована ты, то
тебе и решать, что ты хочешь узнать.
- Все! - воскликнула Марис. - Но начни со своих дочерей.
С'Релла улыбнулась.
- С'Рена решила выйти замуж за Арно - паренька, добившегося привилегии
на торговлю мясными пирогами в порту Тарра. А у нее, как тебе известно,
исключительное право на продажу пирогов с фруктовой начинкой, вот они и
решили объединиться, чтобы взять в свои руки обслуживание порта любыми
пирогами.
- Практичное решение! - Марис засмеялась.
- Вот именно. - С'Релла вздохнула. - Брак по расчету на чисто деловой
основе. Ну ни капли романтизма! Порой мне не верится, что С'Рена - моя
дочь.
- Ну, зато Мариссе романтизма хватает с лихвой! Как она?
- Странствует. Влюбилась в певца. Уже месяц я о ней ничего не знаю.
Эван принес две кружки душистого чая, настоянного по его собственному
рецепту на белых цветах, и тактично удалился.
- А на Эйри что нового? - спросила Марис.
- Очень мало новостей и ничего хорошего. Джемис исчез, направляясь с
Джира на Малый Шотан. Летатели опасаются, что он погиб в море.
- Как грустно! - отозвалась Марис. - Я его почти не знала, но он слыл
хорошим летателем. Его отец председательствовал на Совете, когда мы
учредили школу летателей.
С'Релла кивнула.
- Лори Варон родила, - продолжала она, - но ребенок оказался слабенький
и не прожил даже недели. Они с Гарретом в полном отчаянии. А брат Т'Катин
погиб в бурю. Ты знаешь, он был капитаном торгового судна. Говорят, эта
буря уничтожила целую флотилию. Настали тяжелые времена, Марис. Я слышала,
что на Ломарроне опять война.
- Скоро и на Тайосе может начаться война, - мрачно сказала Марис. - А
новостей повеселее у тебя нет?
- На Эйри царило уныние. И кроме того, мне показалось, что я появилась
там некстати. Однокрылые туда не заглядывают, а я вдруг бесцеремонно
вторглась в святилище летателей от рождения! Они все испытывали
неловкость, хотя Корина и еще двое-трое старались быть вежливыми.
Марис кивнула. Старая история! Неприязнь между летателями, наследующими
крылья по праву рождения, и однокрылыми, завоевывающими свои в
состязаниях, длилась уже много лет. Каждый год все больше бескрылых
овладевали воздушными пространствами и родовитые семьи летателей ощущали
растущую угрозу их привилегированному положению.
- А как Вэл? - спросила она.
- Вэл - это Вэл. - С'Релла пожала плечами. - Разбогател еще больше, но
в остальном все такой же. В последний раз, когда я была на Сиатуте, он
щеголял в поясе из металлических звеньев. Трудно представить, сколько
может стоить такой пояс! Он много работает с "деревянными крыльями", в
свободное время кутит в Штормтауне с Атеном, Дейменом, Ро и прочими
однокрылыми приятелями. Говорят, он связался с бескрылой женщиной на
Повите, и, думаю, Саре об этом не потрудился рассказать. Я попробовала
пристыдить его, но ты же знаешь, какой праведный вид умеет напускать на
себя наш Вэл...
- Конечно! - Марис улыбалась и, прихлебывая чай, слушала С'Реллу. Потом
они начали обсуждать события на всей Гавани Ветров. Перемывали косточки
другим летателям, говорили о друзьях и родных, о краях, где им довелось
побывать, и эти разговоры могли длиться бесконечно. Марис чувствовала себя
счастливой и безмятежной. Скоро она вырвется из этого плена. Через
несколько дней начнет ходить, и тогда можно будет приступить к
тренировкам, чтобы вернуть себе прежнюю физическую форму. А сейчас рядом с
ней была С'Релла, самая близкая подруга, напоминая о жизни, которая ждет
ее за этими толстыми стенами.
Часа через два вошел Эван, неся поднос, уставленный тарелками с сыром и
фруктами, еще теплым хлебом, омлетом, приправленным диким луком и перцем.
Втроем они набросились на еду. Долгий разговор и укрепившаяся надежда
пробудили у Марис зверский аппетит.
- Неужто тут действительно начнется война? - спросила С'Релла. - Но
из-за чего?
- Из-за скалы в море, - проворчал Эван. - Длиной в две мили, а шириной
в полмили. У нее даже названия нет. Торчит в проливе Тарин между Тайосом и
Трейном и всегда считалась никому не нужной. И вдруг на этом островочке
обнаружили железную руду. Трейнцы ее нашли и начали добывать. Отказываться
от рудника они не собираются, но островок лежит чуть ближе к Тайосу, чем к
Трейну, и наш Правитель хочет прибрать его к рукам. Он послал десяток
стражников захватить его, но их нападение отбили, и теперь Трейн укрепляет
островишко.
- Претензии Тайоса, по-моему, необоснованны, - заметила С'Релла. - И
ваш Правитель готов воевать из-за рудника?
- Я бы рад не верить! - Эван вздохнул. - По наш Правитель человек
необузданный и жадный. Он уже одержал верх над Трейном в споре о правах
рыбаков и надеется повторить свой успех. Ему нет дела до того, что
погибнут люди, - главное настоять на своем.
- Послание, которое я должна была доставить на Трейн, переполняли
угрозы, - добавила Марис. - Удивительно, как это война еще не началась!
- Оба острова стараются заручиться союзниками, оружием и обещаниями, -
сказал Эван. - Говорят, летатели каждый день опускаются у башни или
улетают оттуда. Думается, Правитель навяжет тебе пару-другую угроз,
С'Релла, когда ты соберешься улетать. Наши собственные летатели, Тайя и
Джем, последний месяц и суток не отдыхали. Джем больше доставлял сообщения
туда-сюда через пролив, а Тайя отправлялась с предложениями и посулами к
десятку возможных союзников. К счастью, никто из них вроде бы вмешиваться
не желает. Каждый раз она возвращалась с отказами. По-моему, только это и
отсрочивает начало войны. - Он горестно вздохнул. - И сколько будет
убитых, прежде чем наступит конец! Меня будут звать, чтобы я кое-как
поставил на ноги тех, кого еще можно подштопать! Какая насмешка: во время
войны целитель лечит симптомы, но не может и заикнуться о том, чтобы
покончить с истинной причиной - с самой войной, если не хочет попасть в
тюрьму за предательство.
- Наверно, надо радоваться, что меня это не коснется, - сказала Марис,
но не очень убежденно. К войне она относилась иначе, нежели Эван: летатели
оставались в стороне от таких конфликтов точно так же, как старались
держаться над предательской поверхностью моря. Они были вне схватки, никто
не смел причинить им вред. Конечно, война - ужасна, но ни Марис, ни те,
кого она любила, никогда с ней не соприкасались, и она представлялась им
чем-то отвлеченным.
- В молодости я запоминала послания автоматически, не вникая в их суть.
Но эта способность, похоже, меня покинула. И некоторые слова, которые мне
поручено передать, лишали полет всякой радости.
- Знаю, - кивнула С'Релла. - Мне приходилось видеть, чем оборачивались
некоторые вести, которые я приносила, и порой я чувствую себя очень
виноватой.
- Не надо! - перебила Марис. - Ты летатель и ни к чему не причастна.
- Вэл так не считает, - сказала С'Релла. - Я с ним спорила. Но он
утверждает, что нас все это тоже касается.
- Его можно понять, - заметила Марис.
- О чем ты? - С'Релла недоуменно нахмурилась.
- Странно, что он тебе не рассказывал. Его отца повесили. Летатель
доставил приказ о казни из Ломаррона на Южный Аррен. Это был Арак. Ты
помнишь Арака?
- Еще бы! - сказала С'Релла. - Вэл всегда подозревал, что избили его по
наущению Арака. Я не забыла, в какой ярости он пребывал, когда не сумел
разыскать нападавших и ничего доказать. - Она криво усмехнулась. - И я не
забыла вечеринку, которую он устроил на Сиатуте, когда Арак умер, -
поминальный пирог и все остальное.
Эван посмотрел на них с недоумением.
- Зачем же ты доставляешь послания, если чувствуешь себя виноватой
из-за них? - спросил он у С'Реллы.
- Но я же летатель! - ответила она. - Это моя работа. Долг, неразрывно
связанный с обладанием крыльями.
- Вот как... - Эван встал и начал собирать пустые тарелки. - Откровенно
говоря, я бы не сумел принять такого взгляда на вещи. Но ведь я бескрылый,
и мне не суждено унаследовать крылья.
- Как и мы... - начала Марис, но Эван уже вышел из комнаты. Она
почувствовала раздражение, однако С'Релла возобновила разговор, и вскоре
Марис забыла о причине своего недовольства.


Наконец настал срок снять лубки. Сначала с ног, но Эван обещал, что и с
рукой ждать осталось недолго.
Увидев свои ноги, Марис заплакала - худые, бескровные... Эван принялся
слегка их массировать, умело разминая давно не работавшие мышцы, затем
омыл теплым настоем, благоухающим травами. Марис вздохнула от удовольствия
и расслабилась.
Наконец, Эван встал и взял тазик с настоем и полотенце. Марис изнывала
от нетерпения.
- А ходить можно? - спросила она.
Эван с улыбкой взглянул на нее.
- А ты сумеешь?
Она с радостью приняла этот вызов, села и спустила ноги с кровати.
С'Релла хотела ее поддержать, но Марис мотнула головой, прося подругу
отойти. И встала на ноги. Сама!
Только что-то было не так. Она почувствовала сильное головокружение,
тошноту. Марис молчала, но лицо выдало ее.
Эван и С'Релла бросились к ней.
- Что с тобой? - спросил Эван.
- Я... наверно, слишком резко встала...
Ее прошиб пот. Она боялась шевельнуться, боялась потерять равновесие и
упасть.
- Не напрягайся, - сказал Эван. - Торопиться некуда.
Его ласковый голос приносил утешение. Он взял ее за здоровую руку, а
С'Релла поддержала слева. Марис не решилась отказаться от их помощи.
- Один шаг - и передохни, - сказал Эван.
Опираясь на своих друзей, Марис сделал несколько шагов. Ее все еще
подташнивало, голова кружилась, но она торжествовала. Ноги снова
двигались!
- А теперь я могу пройтись одна?
- Конечно.
Марис сделала шаг, потом второй. Ее переполняла радость. Так легко!
Ноги ее совсем такие же, как прежде! Стараясь не обращать внимания на ком
в горле, она сделала третий шаг, и комната легла набок.
Марис замахала руками, зашаталась, стараясь сохранить равновесие на
вздыбившемся полу, и тут ее снова подхватил Эван.
- Нет! - закричала она. - Я могу сама...
Он продолжал ее поддерживать.
- Отпусти меня, пожалуйста! - Марис провела дрожащими пальцами по лицу
и осмотрелась: комната неподвижна, пол сохранял привычную
горизонтальность, ее ноги твердо стояли на нем. Она глубоко вздохнула и
снова шагнула.
Внезапно пол выскользнул из-под ног, и она упала бы, но Эван снова
оказался рядом.
- С'Релла, дай тазик!
- Ничего... Я могу ходить... Пусти... - Но голос ее прервался, потому
что ее стошнило. К счастью, С'Релла успела вовремя.
Все еще пошатываясь, но чувствуя себя немного лучше, Марис с помощью
Эвана добрела до кровати.
- В чем дело? - спросила она.
Он встревоженно покачал головой.
- Наверно, еще слишком рано. - Потом торопливо добавил: - Мне надо
навестить больного ребенка. Я вернусь через час. Не вздумай вставать до
моего возвращения.


Когда Эван снял лубки с ее руки, Марис была вне себя от радости: рука
срослась правильно, хорошо двигалась. Конечно, понадобятся долгие
тренировки, чтобы укрепить мышцы, прежде чем она сможет летать, но мысль о
предстоящих часах нелегких упражнений после безделья, длившегося целую
вечность, только веселила ее.
С'Релла сообщила, что должна улететь - Правитель Тайоса прислал гонца.
- Ему надо передать срочное послание на Северный Аррен, - объяснила она
Марис и Эвану, брезгливо морщась. - А его летатели отправлены с другими
поручениями. Но мне уже все равно пришло время возвращаться на Ведет.
Они сидели за круглым деревянным столом на кухне, пили чай и ели
бутерброды. Прощальный завтрак. Марис потянулась через стол и взяла
С'Реллу за руку.
- Мне будет тебя не хватать, - сказала она. - Я так рада, что ты
прилетела ко мне.
- Постараюсь вернуться при первой возможности, - ответила С'Релла. -
Но, боюсь, мне не дадут передохнуть. Я расскажу твоим друзьям, что ты
опять здорова, пусть они не тревожатся.
- Марис еще не совсем здорова, - тихо обронил Эван.
- Это просто дело времени, - бодро возразила Марис. - Я, наверно, уже
начну летать, когда сообщение С'Реллы достигнет всех летателей. - Она не
могла понять, почему Эван так мрачен. А ей-то казалось, что, освободив ее
руку от лубка, он разделит ее радость. - Возможно, мы встретимся в небе,
прежде чем ты успеешь вернуться сюда!
Эван посмотрел на С'Реллу и предложил:
- Я провожу тебя до дороги.
- Не утруждайся. - Она улыбнулась. - Я не заблужусь.
- Но мне хочется тебя проводить.
Марис насторожила его настойчивость.
- Скажи здесь, - попросила она тихо. - Что бы это ни было, я должна
знать.
- Я не лгал тебе, Марис. - Он тяжело вздохнул, его плечи поникли, и
Марис внезапно увидела, что он совсем старик.
Эван откинулся на спинку стула, продолжая смотреть прямо ей в глаза.
- Ты не думала о том, почему у тебя кружится голова, когда ты встаешь,
садишься или слишком резко поворачиваешься?
- Я еще слаба. Мне нужно соблюдать осторожность. Вот и все! - Марис
словно оправдывалась. - О переломах я уже забыла.
- Да-да! О твоих конечностях можно уже не беспокоиться, но есть еще
что-то, что невозможно вправить, и само оно не заживает! Что-то повреждено
в твоем мозгу, и это сказывается на координации движений, способности
оценивать расстояние, а то и на зрении. Что именно, я точно сказать не
могу - я ведь знаю так мало! Да и никто толком, наверно, не разбирается...
- Никакого мозгового повреждения у меня нет, - настойчиво перебила
Марис. - Сначала меня тошнило, я слишком ослабела, но теперь мне гораздо
лучше. Я могу ходить - ты ведь не будешь спорить? И снова смогу летать.
- Ты постепенно приспосабливаешься, вырабатываешь навыки, - согласился
Эван. - Но чувство равновесия у тебя нарушено. Для жизни на земле это,
скорее всего, сгодится. Но в воздухе... Возможно, ты утратила способность,
необходимую для полетов. А без нее, я уверен, ты летать не сможешь.
- Что ты знаешь о полетах? Как можешь ты судить о том, в чем я нуждаюсь
в воздухе? - Голос у нее был холодным и твердым как лед.
- Марис! - прошептала С'Релла и хотела взять подругу за руку, но та
вырвалась.
- Я тебе не верю, - отрезала Марис. - Если сейчас что-то и не так, то
со временем все пройдет. И я снова полечу. Ну, иногда меня подташнивает.
Невелика беда! Почему ты предполагаешь худшее? Почему я должна тебе
верить?
Эван молчал, задумавшись. Потом встал и прошел в угол у черного хода,
где лежали дрова, а также длинные плашки - остатки от тех, которые он
приготовил для лубков. Он выбрал одну, длиной около шести футов, шириной в
семь дюймов, а толщиной примерно в два, и положил ее поперек половиц.
Потом выпрямился и взглянул на Марис.
- Сможешь пройти по ней?
Марис насмешливо подняла брови, но внутри у нее почему-то все сжалось.
Конечно, она пройдет. Не выдержать такого испытания?
Она медленно поднялась со стула, уцепившись рукой за край стола, плавно
прошла к планке - и пол не вздыбился, не ускользнул из-под ног, как в
первый день. У нее нарушилось чувство равновесия? Какая чушь! Она не
упадет ни на ровном полу, ни с плашки высотой в два дюйма.
- Не проскакать ли мне по ней на одной ноге? - осведомилась она у
Эвана.
- Просто пройди, как ходишь всегда, - ответил он серьезно.
Марис встала на плашку одной ногой: доска оказалась слишком узка, чтобы
поставить обе ступни, а потому она вынуждена была сразу сделать второй
шаг. Ей вспомнились карнизы на обрывах, по которым она беззаботно бегала в
детстве. А ведь некоторые были уже!
Плашка подрагивала и смещалась у нее под подошвами. Марис
почувствовала, что падает набок, и невольно вскрикнула. Эван подхватил ее.
- Ты нарочно подвинул доску! - крикнула она в ярости, и тут же поняла,
что ведет себя глупо, по-детски. Эван молча посмотрел на нее, и Марис
попыталась успокоиться. - Извини, - виновато сказала она. - Дай мне
попробовать еще раз.
Он разжал руки, и Марис снова встала на плашку. Стиснув зубы, она
прошла три шага и зашаталась. Одна нога соскользнула на пол. Выругавшись,
она сделала еще шаг, и опять плашка словно сместилась. Хотя ее нога
коснулась половицы, Марис все-таки сделала очередной шаг и перегнулась,
теряя равновесие.
На этот раз Эван ее не подхватил. Она упала на четвереньки и сразу
вскочила. Голова у нее шла кругом.
- Довольно, Марис. - Ласковые руки Эвана решительно оттащили ее от
доски. Она услышала, что С'Релла тихо всхлипывает.
- Ну, хорошо, - сказала Марис, стараясь скрыть отчаяние, - со мной
что-то не так, согласна. Но ведь я продолжаю выздоравливать. Дай мне
время, и все пройдет. Я буду летать.


Утром Марис взялась за упражнения с удвоенным упорством. Эван принес ей
набор каменных гирь, и она начала поднимать их. Но тут же убедилась, что
не только поврежденная, но и здоровая рука очень ослабели за время
болезни.
Собираясь как можно скорее испытать себя в воздухе, она отослала свои
крылья в башню, чтобы личный кузнец Правителя занялась их починкой. И хоть
та была поглощена приготовлениями к надвигающейся войне, но просьба
летателя есть просьба летателя, и кузнец обещала выпрямить и восстановить
распорки к концу недели. Она сдержала слово.
Марис сразу же тщательно проверила крылья, поочередно раскрывая и
складывая каждый сегмент, осматривая шарнир за шарниром, убеждаясь, что
ткань натянута туго и надежно закреплена. Ее руки делали все
автоматически, словно не было никакого долгого перерыва. Уход за крыльями
- главное для летателей. Марис одолевало искушение надеть их поскорей и
отправиться к прыжковой скале, но она не поддалась порыву. Координация
движений не совсем еще восстановилась, считала она, хотя на ногах теперь
Марис держалась вполне уверенно. Каждую ночь она тайком устраивала себе
испытание на плашке, и, хоть до победы было далеко, улучшение
чувствовалось. Нет, к крыльям она еще не готова, но скоро... скоро...
Иногда она сопровождала Эвана, когда он собирал в лесу целебные травы
или навещал больных. Он учил ее названиям трав, объяснял свойства каждой,
говорил, в каких случаях и как ими пользуются. Показывал он ей и лесных
жителей. Четвероногие обитатели холодных восточных лесов мало походили на
привычных милых зверьков в ухоженных рощах Малого Эмберли, и Марис было
интересно наблюдать за ними. Эван и сам казался частью леса - настолько,
что животные и птицы его не боялись. Удивительные белые вороны с
рубиновыми глазами клевали крошки у него с ладони, и он легко находил
потайные входы в норы обезьян-копателей, чьи подземные лабиринты
пронизывали лесной грунт. А как-то раз он схватил ее за руку, указывая на
дерево, где переливался с ветки на ветку клобучник-пытатель в погоне за
невидимой добычей.
Марис оказалась прекрасным рассказчиком. Она летала более сорока лет, и
запас ее чудесных историй был неистощим: о Малом Эмберли, о Штормтауне, с
его ветряными мельницами и портом; об огромных бело-голубых ледниках
Артелии и огнедышащих горах Эмберса. Она описывала уединенность Внешних
Островов на Востоке, за которыми простирается безграничный Океан; и
говорила о дружбе, царившей на Эйри до того, как летатели разделились.
Эван словно видел все это воочию и сопереживал вместе с ней.
Ни она, ни он никогда не касались того, что лежало между ними,
отгораживало друг от друга. Эван не спорил с Марис, когда она мечтала о
своих будущих полетах, и не напоминал о невидимом повреждении ее головы.
Они опасались касаться этих зыбких, словно трясина, тем. О своих
недомоганиях Марис умалчивала.
Однажды, когда они вышли из дома Эвана, Марис не дала ему углубиться в
лес.
- Среди этих деревьев я чувствую себя взаперти, - пожаловалась она. -
Мне нужно увидеть простор неба, вдохнуть чистый вольный воздух. Отсюда
очень далеко до моря?
- Мили две. - Эван указал на север. - Видишь, вон там деревья редеют.
- Ты говоришь как-то неохотно. - Марис усмехнулась. - Ты не любишь,
когда вокруг нет деревьев? Если тебе тяжело, то не ходи. Только я не
понимаю, как ты можешь дышать в своем лесу. Он такой густой и тесный. А
пахнет только мокрой землей, гнилью да опавшими листьями.
- Чудесные запахи! - Эван улыбнулся, и они повернули на север. - На мой
вкус, море слишком холодное, пустое и огромное. Лес для меня - дом родной.
- Эван, какие же мы разные! - Она прикоснулась к его плечу и
рассмеялась, почему-то обрадовавшись этому контрасту. - Да! Я уже чувствую
дыхание моря!
- Как и на пороге моей хижины. Как повсюду на Тайосе, - возразил Эван.
- Лес заглушает дыхание моря. - Деревья вокруг редели, и Марис ощутила
прилив бодрости: вся ее жизнь прошла возле моря или над ним. Каждое утро
она просыпалась в доме Эвана в тоске по грохоту воли, острому соленому
запаху... Но больше всего ей не хватало этой серой необъятности под столь
же необъятным и бурным небом.
Деревья остались позади, открывая скалистый обрыв. Марис, тяжело дыша,
подбежала к его краю, упиваясь панорамой моря и неба.
По темно-синему небу неслись серые клочья туч. Тут, внизу, ветер был
относительно слабым, но кружащие в высоте коршуны сказали Марис, что там
хватало воздушных струй. Нет, не тот день, чтобы мчаться с неотложным
сообщением, но самый подходящий для развлечений - парить, пикировать,
смеяться в прохладном воздухе.
Она услышала за спиной шаги Эвана.
- Ты не можешь отрицать эту красоту! - сказала она, не оборачиваясь,
сделала еще шаг к обрыву, посмотрела вниз... и почувствовала, что мир
рухнул под ногами.
Марис хрипела, отчаянно взмахивала руками, ища опору, и падала...
падала... падала... Даже крепко обвившие ее руки Эвана не были спасением.


На следующий день штормило, и Марис просидела в четырех стенах, в
мрачном уныний обдумывая случившееся на обрыве. Она не тренировалась,
почти не ела и с трудом заставила себя заняться крыльями. Эван молча
наблюдал за ней и хмурился.
На другой день дождь продолжался, по ветер поутих, и Эван сказал, что
ему надо сходить в Порт-Тайос.
- Хочу купить трав, которые здесь не растут. Я слышал, на прошлой
неделе туда приехал торговец. Может, мне удастся пополнить свои запасы.