Гарднер Мартин. Гавань ветров

Корма.
Марис перевела взгляд на доску. Черные и белые камушки расположились в
центре доски. Словно две армии, готовые к бою. Еще один ход, и закипит
сражение...
Она улыбнулась и смела камушки рукой.


Чтобы собрать Совет, потребовался целый месяц. В первый день Доррель
передал весть четырем летателям, на второй день еще пятерым. Те передали
другим, и расширяющимися кругами призыв потек через моря Гавани Ветров все
дальше и дальше. Отдельно послали летателя к Внешним Островам и на Артелию
- большой, скованный льдами остров на самом севере. Вскоре летатели один
за другим начали прибывать на Большой Эмберли. По праву следовало бы
собрать Совет на Малом Эмберли, где родились и Корм, и Марис, но там не
было достаточно большого здания, чтобы вместить всех. А на большом острове
как раз имелось то, что надо: огромный, редко используемый, правда,
немного сырой зал.
Сюда-то и собрались летатели Гавани Ветров. Не все, конечно, потому что
обычно случалось что-нибудь неотложное или кто-то еще не получил весть.
Кого-то могли послать в дальний, опасный полет... Но подавляющее
большинство прибыло, и этого было достаточно. Никто не помнил такого
огромного собрания. Даже ежегодные состязания между Западными и Восточными
на Эйри не могли сравниться с ним. Так по крайней мере казалось Марис,
пока целый месяц она ждала начала Совета и улицы Эмберли заполнялись
смеющимися летателями.
Вокруг царила праздничная атмосфера. Те, кто прибил раньше, целыми
вечерами гуляли к восторгу местных торговцев винами. Все обменивались
новыми песнями, рассказами о дальних землях, сплетнями и домыслами о
предстоящем Совете и его результатах. Днем летатели кувыркались и гонялись
друг за другом в воздухе, а по вечерам Баррион и другие певцы развлекали
их своим искусством. Последних прибывающих встречали целыми
демонстрациями. Марис, которой в виде исключения разрешили еще раз
воспользоваться крыльями, чтобы попасть на Совет, до боли хотелось
присоединиться к ним. Ведь все ее друзья, и друзья Корма, все крылья
Западных были здесь.
Прибыли и многочисленные Восточные, в основном в костюмах из меха с
металлическими украшениями, в таких же, как у Ворона в тот далекий день. С
Артелии прилетели трое светлолицых, увенчанных серебряными обручами, -
аристократы из далекой холодной земли, где летатели - и короли, и крылатые
вестники. Но здесь все равны, все братья: и летатели Большого Шотана в
красной форме, и два десятка высоких представителей Внешних Островов, и
обожженные солнцем крылатые жрецы с Южного Архипелага, где летатели служат
и Богу Неба, и Правителям. Видя такое разнообразие культур и обычаев
Гавани Ветров в столь непосредственной близости, Марис поражалась все
больше и больше. Ей посчастливилось летать, хотя и недолго, но как мало
она видела! Если бы только ей вернули крылья...
Наконец прибыли все, кого ждали. Совет назначили на вечер.
- У тебя есть шанс, Марис, - сказал ей Баррион на ступенях зала Совета
перед самым началом. Рядом с ней стояли Колль и Доррель. - Большинство
летателей пребывают в хорошем настроении после стольких развеселых недель.
Я походил среди них, поговорил и уверен: они будут тебя слушать. - Он
скривил губы в волчьей улыбке и добавил: - Для летателей это весьма
необычный случай.
Доррель кивнул.
- Мы с Гартом тоже со многими разговаривали. Большинство тебе
сочувствует, особенно молодые. Люди постарше соглашаются с Кормом, отдавая
дань традициям, по даже они окончательно еще не решили.
- Старых больше, чем молодых, Доррель. - Марис озабоченно покачала
головой.
Баррион по-отечески положил руку ей на плечо и улыбнулся.
- Значит, тебе придется убедить их и перетянуть на свою сторону. После
всего, что я видел, думаю, ты сумеешь.
Все прибывшие уже собрались в зале, и но приказу Правителя Большого
Эмберли загремели церемониальные барабаны - сигнал к началу Совета.
- Нам пора, - сказала Марис.
Баррион кивнул. Как бескрылого, его не допустили на Совет. Он еще раз
крепко сжал ее плечо, подхватил свою гитару и медленно пошел вниз но
ступеням. Марис, Колль и Доррель торопливо прошли в зал.
Внизу посреди зала - огромной каменной ямы, окаймленной факелами, -
стоял длинный стол. Летатели разместились полукругом на грубых каменных
скамьях, поднимающихся ряд за рядом к самому потолку. За столом в центре
сидел Джемис-старший - худой, морщинистый старик. Хотя он уже много лет
назад передал свои крылья, его опыт и мнение ценили до сих пор, и, чтобы
председательствовать на Совете, ему пришлось проделать долгий путь морем.
По обе стороны от него сидели единственные нелетатели, допущенные на
Совет: смуглолицый Правитель Большого Эмберли и дородный Правитель Малого.
Корм занимал четвертое кресло справа от председателя. Пятое кресло слева
пустовало.
Марис подошла к пустому креслу, а Колль и Доррель поднялись по ступеням
к своим местам. Снова зазвучал барабан - на этот раз призыв к тишине. Пока
Совет успокаивался, Марис обвела взглядом зал. Колль нашел место на самом
верху среди еще не доросшей до крыльев молодежи. Многие из них прибыли
сюда с ближайших островов на лодках, чтобы своими глазами увидеть, как
делается история. Естественно, они, как и Колль, не допускались к
обсуждению. И конечно же они не обращали на Колля никакого внимания:
рвущиеся в небо не могут понять человека, который добровольно отказался от
крыльев. Марис догадывалась, как одиноко и неуютно он чувствует себя там.
Наконец барабан смолк. Джемис-старший поднялся, и под сводами зала
раздался его глубокий голос:
- Это первый Совет летателей на памяти каждого из нас. Большинство уже
знают причину собрания. Правила его, просты. Первым выступит Корм,
поскольку он созвал нас. Затем Марис, которую он обвиняет, ответит ему. А
потом любой, кто захочет, может сказать свое слово. Я только прошу вас
говорить громко и называть свое имя перед выступлением, поскольку многие
из нас не знакомы друг с другом.
В зале воцарилась тишина. Со своего места поднялся Корм.
- Я по нраву летателя созвал этот Совет, - начал он громко и уверенно,
- потому что было совершено преступление, которое касается всех нас,
каждого летателя. Решение собрания определит наше будущее, как и решения
всех предыдущих Советов. Вы только представьте, что было бы с этим миром,
если бы наши отцы и матери допустили войны в воздухе. Не возникло бы
братства летателей, потому что мы погрязли бы в мелких междоусобных
спорах, вместо того чтобы, пренебрегая всеми разногласиями, хранить Мир.
Он продолжал в том же духе, рисуя перед собравшимися картину
опустошения в случае необдуманных решений Совета.
"Корм - хороший оратор, он умеет создавать зримые образы не хуже
Барриона", - подумала Марис, но тут же усилием воли стряхнула с себя
оцепенение, навеянное его речью, и задумалась, как лучше ответить.
- Сегодняшняя проблема столь же серьезна, - продолжал Корм. - Ваше
решение повлияет не только на судьбу одного человека, которому вы,
возможно, сочувствуете, но и на судьбы наших детей на многие поколения
вперед. Помните об этом, слушая сегодняшние споры.
Корм оглянулся вокруг, и, хотя его горящий взгляд не коснулся Марис,
она все же почувствовала себя неуютно.
- Марис с Малого Эмберли украла крылья. Я полагаю, все знакомы с
фактами... - Тут Корм пустился в подробный пересказ событий от рождения
Марис до инцидента на берегу. - ...И тогда был найден новый владелец
крыльев. Но еще до того, как Девин с Гаворы - он сегодня находится среди
нас - прибыл за крыльями, Марис выкрала их и сбежала. И это еще не все.
Воровство постыдно само по себе, но не является основанием для созыва
Совета. Марис знала, что ей не на что надеяться. Она украла крылья не для
того, чтобы с ними бежать, а в знак протеста против наших самых важных
традиций. Она выступает против самих основ нашего общества. Она оспаривает
право на крылья, а это грозит нам полным беспорядком. И если мы не выразим
нашего неодобрения предельно ясно и не осудим ее на этом историческом
Совете, со временем факты могут приобрести совсем другую окраску. Марис
будут помнить как смелую бунтовщицу, а не как воровку, каковой она
является.
Марис вздрогнула. Воровка... Неужели это о ней?
- У нее есть друзья среди певцов, которые не прочь высмеять нас в
песнях, написанных в ее честь, - гремел Корм.
Марис вспомнила слова Барриона: "Я скорее изображу нас героями". Она
отыскала глазами Колля. Он сидел, гордо выпрямившись, с легкой улыбкой на
губах. Певцы и в самом деле обладают реальной силой, если только они
хороши.
- ...И поэтому наш долг - самым суровым образом осудить ее действия, -
заключил Корм, потом повернулся к ней и торжественно произнес: - Марис, я
обвиняю тебя в краже крыльев и призываю всех летателей Гавани Ветров
объявить тебя вне закона и поклясться, что никто не приземлится на остров,
который тебя примет.
Он сел. Наступило гнетущее молчание. Марис только сейчас поняла, как
сильно она задела Корма. Ей и в голову не приходило, что дойдет до
такого... Не просто отобрать у нее крылья, а лишить ее самой жизни, изгнав
на какую-нибудь безлюдную скалу далеко в море...
- Марис, - мягко проговорил Джемис. - Твоя очередь. Ты ответишь Корму?
Она медленно поднялась на ноги, с сожалением подумав о том, как ей
недостает той мощи, которой обладают певцы, той уверенности в голосе, с
которой только что выступил Корм.
- Я не отказываюсь от кражи крыльев, - начала она, глядя на море чужих
лиц. Вопреки ожиданиям голос ее прозвучал достаточно твердо. - Я взяла
крылья от отчаяния, это был мой единственный шанс. Плыть лодкой - слишком
долго, и никто на Эмберли не желал мне помочь. Я хотела добраться до
летателя, который созвал бы Совет. Как только я достигла цели, я сдала
крылья, и могу это доказать. - Она взглянула на Джемиса. Тот кивнул.
Доррель поднялся со своего места в середине зала.
- Доррель с Лауса, - произнес он громко. - Я подтверждаю слова Марис.
Как только она нашла меня, она сдала крылья и с тех пор к ним не
прикасалась. Я не считаю это кражей.
Послышались одобрительные возгласы. Семью Дорреля знали и уважали, его
слово ценили. Марис одержала маленькую победу и теперь продолжала более
уверенным голосом.
- Я хотела созвать Сонет по причине, которая, я считаю, очень важна для
всех нас и для нашего будущего. Но Корм меня опередил...
По губам Марис невольно скользнула усмешка сожаления, и несколько
незнакомых ей летателей улыбнулись. Что это: недоверие? презрение? Или
поддержка, одобрение? Усилием воли Марис расцепила пальцы и опустила руки
вниз. Никто не должен видеть ее волнения.
- Корм говорил, что я выступаю против традиций, - продолжала Марис, - и
это правда. Он утверждает, что это ужасно, но не говорит, почему и зачем
нужно хранить традиции. Только потому, что так было всегда, вовсе не
означает, что перемены невозможны или нежелательны. Разве люди летали на
родных планетах Звездоплавателей? Но значит ли это, что не летать лучше?
Птица-даубер, если ее ткнуть клювом в землю, так и будет двигаться, не
поднимая головы, пока не свалится с какого-нибудь обрыва. Зачем же нам,
людям, слепо идти все время одной и той же дорогой?
В зале раздались смешки, и Марис почувствовала свою силу. Выходит, она
может передавать образы словами не хуже Корма! Представить себе глупую
неуклюжую птицу - конечно же, это смешно! Она коснулась изменения
традиций, и все же они слушают.
- Мы люди, и если в нас есть инстинкт, то это инстинкт, вернее,
стремление к переменам. Все постоянно изменяется, и кто умен, меняется сам
еще до того, как обстоятельства вынудят его. Обычай передавать крылья от
родителей к детям служил нам достаточно долго. И уж конечно, это гораздо
лучше, чем анархия и поединки из-за крыльев, практиковавшиеся у Западных в
давние Дни Печали. Но это не единственный путь и не самый лучший.
- Хватит болтать! - крикнул кто-то. Марис повернулась на голос и
увидела, как в середине второго ряда поднялся рассерженный Хелмер.
- Хелмер, - твердо произнес Джемис, - сейчас говорит Марис.
- Какая разница? - отрезал Хелмер, сложив на груди руки. - Она нападает
на наши традиции, но не может предложить ничего взамен. И это естественно.
Обычаи служили нам столько лет именно потому, что лучше ничего никогда не
было. Порой бывает тяжело, и особенно тебе, Марис, потому что ты родилась
не в семье летателя. Но что ты можешь предложить?
Хелмер... Марис прекрасно понимала его чувства. Старая традиция скоро
обернется и против него самого - уже обернулась. Он еще относительно
молод, по скоро вынужден будет передать крылья дочери - меньше чем через
год она вступит в Возраст. Хелмер принимал неизбежное как часть издавна
чтимой традиции, а Марис пыталась разрушить то единственное, что придавало
смысл и благородство его жертве. "Как он будет относиться к дочери через
несколько лет, если все останется по-прежнему? Возненавидит? - подумала
Марис. - А Расс? Если бы он не стал калекой? Если бы не родился Колль?.."
- Я могу предложить выход, - громко произнесла она, вдруг поняв, что
зал затих в ожидании ее ответа. - Я бы никогда не решилась созвать Совет,
если бы не...
- Ты его и не созывала! - крикнул кто-то, и в зале засмеялись.
Марис почувствовала, что краснеет, и испугалась, что собравшиеся
заметят ее смятение.
Джемис ударил ладонью по столу.
- Говорить будет Марис с Малого Эмберли. И следующего, кто прервет ее,
я удалю с Совета.
Марис благодарно улыбнулась старику.
- Я предлагаю новый, лучший путь. Пусть крылья передаются не по праву
рождения или по возрасту, а по единственно важному признаку: но мастерству
летателя!
И как только она произнесла эти слова, у нее возникла новая мысль,
более важная и более правильная.
- Я предлагаю создать школу летателей, открытую для всех, для каждого
ребенка, мечтающего о крыльях. Конечно, требования должны быть очень
высоки, и многим придется вернуться ни с чем. Зато каждый получит право на
попытку - будь то сын рыбака, дочь певца или корзинщика, - каждый сможет
мечтать и надеяться. И для тех, кто прошел все испытания, будет еще одна
финальная проверка. На наших ежегодных состязаниях новичок получит
возможность вызвать любого летателя. И если он действительно хорош, если
он победит мастерством, тогда крылья его! Таким образом, лучшие летатели
всегда будут владеть крыльями. Ну а побежденный летатель может в следующий
раз попытаться отбить свои крылья или вызвать другого, более слабого.
Каждый, кто действительно хочет летать, должен будет держаться в форме, а
тому, кто не любит небо, летать не придется. Более того, - тут Марис
взглянула на Хелмера, но его лицо оставалось непроницаемо, - дети
летателей должны будут соревноваться с родителями. И они получат крылья
лишь тогда, когда смогут доказать, что достойны неба и летают лучше, чем
отец или мать. Никому из летателей не придется передавать крылья лишь
потому, что их дети вступают в Возраст, когда но всем разумным и
справедливым соображениям летатель еще должен быть в небе. Только
мастерство будет иметь значение! Только человек, а не право рождения,
возраст или традиция!
Она остановилась, чуть было не начав рассказывать о себе. Про то,
каково быть дочерью рыбака и знать, что никогда не сможешь подняться в
небо. Про детскую боль и отчаяние... К чему? Все, кто здесь находится,
рождены летателями, и вряд ли она своим рассказом сможет вызвать у них
симпатию к бескрылым, на которых они всегда смотрели свысока. Нет, важно,
чтобы не повторилась история с Деревянными Крыльями, чтобы для каждого
родившегося на островах маленького мечтателя имелся шанс. Но сейчас это не
лучший аргумент. Она и так сказала достаточно. Пусть выбирают.
Марис бросила взгляд на Хелмера, уловила загадочную улыбку на его лице
и вдруг поняла: свой голос он отдаст ей. Только что она дала ему
возможность вернуть жизни смысл без того, чтобы обидеть свою дочь.
Довольная собой, улыбающаяся, Марис села.
Джемис-старший взглянул на Корма.
- Все это звучит очень красиво, - начал тот, даже не поднявшись с
места, и при виде его спокойной ухмылки Марис почувствовала, как тают ее
надежды. - Красивая мечта дочери рыбака, - продолжал Корм, - и это
понятно. Но, очевидно, Марис, ты не понимаешь, что для нас значат крылья.
Как могла ты надеяться, что семьи, которые летали с незапамятных... летали
всегда, вдруг позволят чужаку забрать их крылья? Чужаку, который, не зная
традиций и семейной гордости, быть может, даже не сумеет правильно
заботиться о крыльях, не будет их уважать? Ты серьезно думаешь, что кто-то
из нас вот так просто возьмет и отдаст вековое наследие первому
попавшемуся?
Марис не выдержала.
- А ты ожидал, что я отдам свои крылья Коллю, который летает гораздо
хуже меня?
- Они никогда не были твоими.
Марис сжала губы и промолчала.
- И если ты думаешь но-другому, то сама вбила себе в голову это, -
неумолимо продолжал Корм. - Если бы крылья принадлежали летателю всего
один-два года, испытывал ли бы он такую гордость? Крылья бы тогда...
одалживали, а не владели ими, а все знают, что летатель должен владеть
крыльями, или он не летатель вовсе! Только бескрылые могут пожелать нам
такого!
Марис чувствовала, как с каждым словом Корма зал настраивается против
нее. Корм уничтожал все, что она сказала, с такой быстротой, что она не
успевала даже ответить. А ответить надо. Но как? Действительно, крылья для
летателя все равно что часть тела. Здесь не поспоришь. Марис вспомнила
собственные чувства, когда обнаружила, что Корм небрежно хранит ее крылья.
А ведь это были даже не ее крылья, они принадлежали со отцу.
- Крылья рано или поздно приходится передавать, - крикнула Марис. -
Каждый летатель знает, что со временем передаст крылья своему ребенку.
- Это другое дело, - снисходительно ответил Корм. - Семья есть семья,
это не чужие люди, и ребенок летателя не какой-нибудь бескрылый.
- Вопрос слишком важен, чтобы примешивать сюда глупости о кровном
родстве! - Марис повысила голос. - Вслушайся в то, как ты говоришь. Корм!
Твой снобизм, презрение к бескрылым... Но разве они виноваты, что законы
наследования крыльев таковы, каковы они сейчас?
Резкие, злые слова... В зале явно чувствовалась враждебность. Марис
поняла, что ничего не добьется, если противопоставит бескрылых летателям,
и усилием воли заставила себя говорить спокойнее.
- Да, мы гордимся нашими крыльями, - продолжала она, возвращаясь к
своему самому убедительному доводу, - и, если чувство гордости в нас
по-настоящему сильно, оно должно помочь нам сохранить крылья. Настоящий
летатель останется в небе. И если кто-то бросит ему вызов, победить его
будет не так легко. Даже если ему не посчастливится, он сможет вернуть
себе крылья на будущий год. Такой человек будет чувствовать
удовлетворение, зная, что его крылья в надежных, опытных руках, зная, что
новый владелец не уронит их чести и окажется достойным преемником
независимо от того, его это сын или кто-то чужой!
- Крылья не должны... - начал было Корм, но Марис не дала ему
закончить.
- Крылья не должны пропадать в море! А ведь именно те, кто не
удосужился набраться опыта, потому что им это не было особенно важно,
именно плохие летатели теряют крылья! Навсегда. Некоторые из них едва ли
заслуживают этого гордого имени! А дети, которые вступают в Возраст, но на
самом деле еще не готовы для неба? Они пугаются, делают глупости и
погибают, унося с собой крылья. - Марис мельком взглянула на Колля. - Или
те, кто вообще рожден не для неба? Если человек родился в семье летателя,
это еще не означает, что он унаследовал мастерство и опыт родителей!
Мой... Колль, которого я люблю как брата и как сына, вовсе не летатель.
Крылья должны были перейти к нему, и все же я не могла отдать их, не
хотела...
- Но таких ситуаций твои предложения не отменят! - выкрикнул кто-то.
- Не отменят... Это было бы такое же горе - потерять крылья. Но я
смогла бы остаться в школе летателей, тренироваться, попробовать получить
крылья на следующий год. Конечно, никакая система не будет совершенна,
потому что у нас мало крыльев и становится все меньше. Но мы должны
попытаться предотвратить потерю крыльев в море. Нельзя посылать в небо
неопытных летателей! Опасности, конечно, останутся и несчастные случаи
тоже, но мы уже не будем терять крылья и летателей из-за недосмотра и
отсутствия профессионализма.
Марис устало замолчала, но ее последние слова всколыхнули Совет,
вернули его расположение. Десяток рук взметнулось вверх. Джемис указал
следующего выступающего, и в середине зала поднялся высокий, плотный
летатель.
- Дирк с Большого Шотана, - негромко произнес он и еще раз повторил
свое имя, когда с задних рядов раздалось: "Громче! Не слышно!" Говорил он
несвязно, часто запинался, подолгу молчал.
- Я только хотел сказать... Я вот сидел и слушал... Короче, никогда не
думал услышать такое... Думал, проголосуем и все... - Он потряс головой, с
трудом подыскивая слова. - А, черт! Короче, Марис права! Я как-то стыжусь
говорить, хотя и не должен, потому что все правда... Я не хочу, чтобы
крылья перешли к моему сыну. Славный мальчуган, я его очень люблю, но... у
него иногда случаются приступы... Трясучая болезнь... Ему нельзя летать,
но он уже подрос и ни о чем другом думать не хочет. На следующий год ему
исполнится тринадцать и крылья должны перейти к нему... Раз такой порядок,
он их получит. Полетит куда-нибудь и пропадет... И у меня не будет ни
сына, ни крыльев... и сам хоть помирай... Я не хочу...
Он замолчал и сел. Несколько человек выкрикнули что-то одобрительное.
Марис, почувствовав поддержку, взглянула на Корма. Его улыбка уже не была
такой уверенной. Кажется, в нем шевельнулись сомнения.
Из рядов поднялся летатель, которого Марис хорошо знала. Он с улыбкой
взглянул на нее.
- Гарт со Скални. Я поддерживаю Марис!
Еще один летатель высказался "за", потом еще один и еще... Марис обвела
взглядом зал. Доррель рассадил друзей в разных концах, и теперь со своих
мест они пытались подвести Совет к нужному решению. И кажется, получалось!
Не только те летатели, кого она знала долгие годы, но и совершенно
незнакомые люди выступали за нее. Неужели победа? Корм казался
обескураженным.
- ...Ты правильно понимаешь, в чем наши беды, но, по-моему, школа
летателей - это не решение. - Слова высокой светловолосой женщины, лучшего
летателя Внешних Островов, вернули Марис к действительности. - Существуют
веские доводы в пользу наших традиций, и мы должны их соблюдать, иначе со
временем наши дети опустятся до бессмысленных смертельных поединков за
крылья. Просто мы должны лучше обучать их, прививать им гордость и
необходимое мастерство с самого раннего детства. Так меня учила моя мать,
и так я учу своего сына. Может быть, и в самом деле необходимы какие-то
испытания. Кстати, вызов на ежегодных состязаниях - неплохая идея. - Она
остановилась и поморщилась. - Признаться, меня не очень радует, что скоро,
слишком скоро наступит день, когда мне придется передать крылья моему
Варду. И он, и я слишком молоды для этого дня. Если же ему нужно будет
соревноваться со мной, чтобы доказать, что он такой же хороший - нет,
лучший, чем я, летатель, - это будет разумно и справедливо!
Остальные летатели одобрительно закивали. Да, да, действительно, как же
они раньше не понимали, что необходимы какие-нибудь испытания? Все знали,
что вступление в Возраст - весьма условная процедура. Некоторые в
тринадцать лет, когда получают крылья, еще дети, другие совсем взрослые...
В самом деле, пусть доказывают в борьбе, что они достойны крыльев.
- А школа, - продолжала женщина с Внешних Островов, - нам ни к чему. В
семьях летателей рождается достаточно детей. Я знаю о твоем прошлом,
Марис, и понимаю твои чувства, но не могу их разделить. Нет, школа - это
неразумно.
Она села, и Марис почувствовала, что сердце ее упало. Все. Теперь они
проголосуют за испытания, но дорога в небо для тех, кто родился в
обыкновенных семьях, останется закрытой. Они отвергнут самое главное. Быть
так близко к цели...
Тут поднялся мужчина, разодетый в шелка и серебро.
- Аррис, летатель и принц Артелии, - произнес он, глядя на Марис
голубыми как лед глазами. - Я согласен с моей сестрой с Внешних Островов.
Мои дети благородного происхождения и рождены для крыльев. Заставить их
соревноваться с простолюдинами - плохой тон. Но испытания, чтобы узнать,
когда они готовы принять крылья, - вот предложение, достойное летателей!
После него поднялась темнолицая женщина в кожаном костюме.
- Зива-кул с острова в Южном Архипелаге. Каждый год я летаю с
поручениями моего Правителя, но я еще и служительница Бога Неба, как и все
на Архипелаге, принадлежащие к высшей касте. Передать крылья кому-то из
непосвященных, детям земли, возможно, даже неверующим? Я говорю "нет"!
Выступления пошли одно за одним.
- Джой с Крайнего Штормхаммера. Я - "за". Пусть мы будем соревноваться
за крылья, но только с детьми летателей.
- Томас с Малого Шотана. Дети бескрылых никогда не научатся любить небо
так, как мы. Школа, которую предлагала Марис, будет пустой тратой времени
и сил. Но я за испытания.
- Крейн с Повита. Я согласен с остальными. Почему мы должны состязаться
с детьми рыбаков? Они же не предлагают нам соревноваться с ними из-за
лодок, так? - Зал разразился смехом. - Шутка, да? Так вот мы станем такой
же шуткой, эта школа станет шуткой, если мы будем принимать всех, кому не