Гарднер Мартин. Гавань ветров

забыть, что ты была летателем и остаешься им. Пока ты подменяешь жизнь
существованием, ты ее избегаешь! Твое место в "Деревянных Крыльях", Марис!
- Нет. Нет. Нет. С'Релла, я этого не вынесу. Возможно, ты права, но у
меня нет сил терпеть боль. Я жива, и, чтобы жить дальше, мне необходимо
забыть, чего я лишилась, иначе я сойду с ума. Ты не понимаешь... Видеть,
как они летают надо мной, покоряя пространство, и знать, что мне уже
никогда не полететь с ними... Нет, я не выдержу ежеминутного напоминания о
своей потере. Не смогу. "Деревянные Крылья" без меня не погибнут. А мне
дорога туда закрыта... - Она умолкла, дрожа от напряжения, страха,
воспоминаний о своем горе.
С'Релла встала, обняла ее и не отпускала, пока дрожь не утихла.
- Хорошо, - ласково сказала она. - Не буду настаивать. У меня нет права
вмешиваться в твою жизнь. Но... если ты передумаешь, если со временем
посмотришь на вещи по-другому, помни, что это место всегда тебя ждет.
Выбор за тобой.


На следующий день Марис с Эваном встали спозаранку и все утро
провозились с больным ворчливым стариком в лесной хижине, где он жил
бобылем. Бари, которая проснулась с первыми лучами солнца, пошла следом за
ними, потому что ее отец еще спал. И в отличие от них ей удалось вызвать
улыбку на сумрачном лице старика. Марис обрадовалась - она чувствовала
себя подавленно, и визгливые старческие жалобы только сильнее ее
раздражали. Она еле сдерживалась, чтобы не накричать на него.
- Можно подумать, он умирает! - сердито заметила Марис, когда они
пустились в обратный путь.
- Но ведь так и есть, - тоненьким голоском сказала Бари, глядя на нее с
испугом, а потом посмотрела на Эвана, словно ища поддержки.
Целитель кивнул.
- Девочка права. Признаки налицо, Марис. Или все мои объяснения ты
пропускала мимо ушей? Бари куда внимательнее, чем была ты в последнее
время. Вряд ли он протянет больше трех месяцев. Почему я приготовил для
него тесис, по-твоему?
- Признаки? - растерянно и смущенно повторила Марис. Она легко
запоминала объяснения, но применять новые знания на практике оказалось
куда сложнее. - Он жаловался, что у него кости ноют, - вспомнила она. - По
он же дряхлый старик, а у стариков часто...
Эван досадливо фыркнул и спросил:
- Бари, как ты узнала, что он умирает?
- Пощупала его локти и колени, как ты мне показывал, - ответила
девочка, гордясь доверием Эвана. - Они в твердых шишках. И под подбородком
тоже, сквозь бороду видно. И кожа у него холодная. Это ведь волдырка?
- Да, волдырка, - одобрительно ответил Эван. - Дети обычно
выздоравливают после нее, а взрослые - никогда.
- Я... я не заметила, - смущенно призналась Марис.
- Да, похоже, - сказал Эван.
Дальше они шли молча. Бари весело убежала вперед, а Марис вдруг ощутила
бесконечную усталость.


В воздухе уже ощущалось приближение весны.
Марис, шагая рядом с Эваном и вдыхая полной грудью, чувствовала себя
непривычно легко. В конце пути их ждала угрюмая крепость Правителя, но
солнце поднималось в безоблачном небе, свежий воздух бодрил, а ветерок
словно ласкал, пробираясь под плащ. В зеленовато-серых подушках мха и на
черной земле между ними драгоценными камнями пестрели алые, голубые и
желтые цветы. В ветвях порхали и пели птицы. Раннее утро в лесу - уже
радость.
Эван всю дорогу молчал, обдумывая послание, которое подняло их с
постели ни свет ни заря. Гонец Правителя объявил, что целителя ждут в
крепости. Он ничего не знал, кроме того, что кто-то покалечен и нуждается
в помощи.
Эван, еще окончательно не проснувшийся, не хотел вылезать из теплой
постели и куда-то идти. Он покачал головой, на которой, точно перья,
торчали седые вихры.
- У Правителя ведь есть придворный целитель, - возразил он. - Почему бы
не поручить это дело ему?
Гонец совсем растерялся и ответил тихим, срывающимся голосом:
- Целитель Рени арестован за измену... То есть по подозрению в измене.
Эван выругался.
- Безумие какое-то. Рени никогда бы... Ладно, малый, перестань кусать
губы. Мы придем - моя помощница и я, - поглядим, что там приключилось.
Очень скоро перед ними открылась узкая долина, и впереди замаячили
массивные стены крепости. Марис поплотнее закуталась в плащ - в долине
было заметно холоднее: весна еще не перевалила через горы. Ни цветы, ни
яркие плети плюща не оживляли тусклые краски скал и лишайников, а птичьи
трели сменились хриплыми криками чаек-мусорщиц.
Стражник - пожилая женщина со шрамами на лице, ножом у пояса и луком за
спиной, остановила их, едва они начали спускаться в долину. Затем
придирчиво допросила, отобрала у Эвана сумку с инструментами, обыскала их
обоих и только тогда проводила через две заставы в ворота крепости. Марис
заметила, что по парапетам расхаживает больше часовых, чем обычно, а
солдаты, упражнявшиеся во дворе, выглядели возбужденно и очень
воинственно.
Правитель встретил их в главном зале - совсем один, если не считать
телохранителей сзади. Увидев Марис, он нахмурился и сердито прикрикнул на
Эвана:
- Я посылал за тобой, целитель, а не за этой бескрылой летуньей!
- Марис теперь моя помощница, - спокойно ответил Эван. - Она уже не
летатель!
- Летатель всегда остается летателем, - пробурчал Правитель. - У нее
полно друзей среди летателей, и она нам здесь не нужна. Осторожность...
- Она помощница целителя, - перебил Эван. - Я ручаюсь за нее. Правила,
обязательные для меня, обязательны и для нее. Мы не проболтаемся о том,
что увидим здесь.
Правитель продолжал хмуриться. Марис едва сдерживала ярость: как он
смеет говорить о ней в таком тоне, будто она - пустое место!
Наконец Правитель процедил:
- Ну ладно, целитель, хоть не очень-то я верю этой истории про
помощницу, но твое ручательство за нее приму. Только помни, если она
проболтается, я повешу вас обоих.
- Мы очень торопились сюда, - холодно произнес Эван. - Но, видно,
причин для спешки не было.
Правитель молча отвернулся, послал за новыми стражниками и ушел, не
оглянувшись на Эвана и Марис.
Стражники, молодые и вооруженные до зубов, повели их вниз по каменным
ступеням в подземный ход, пробитый сквозь толщу скалы много ниже жилых
помещений. Прикрепленные через длинные промежутки к стенам свечи
отбрасывали неверный дрожащий свет. В низком тесном проходе пахло плесенью
и дымом. Марис вдруг почувствовала, что стены и потолок наваливаются на
нее, и в испуге схватила Эвана за руку.
Наконец перед ними открылся поперечный проход с тяжелыми деревянными
дверями по левой стене. Они остановились перед одной из них, и стражники
вынули из скоб широкие засовы. За дверью оказалась тесная каморка с тощим
тюфяком на полу и круглым окошком под потолком. К стене прислонилась
молодая женщина с длинными белокурыми волосами. Губы у нее распухли, под
глазом горел синяк, на одежде - засохшие следы крови. Марис не сразу
узнала ее.
- Тайя! - воскликнула она в растерянности.
Стражники вышли, заложив снаружи засовы на двери, но предупредили, что
останутся неподалеку и сразу же вернутся, если что-нибудь понадобится.
Марис продолжала стоять как вкопанная, а Эван подошел к Тайе.
- Что произошло? - спросил он.
- Молодчики Правителя распустили руки, когда арестовывали меня, -
ответила она своим спокойным ироничным голосом, словно речь шла не о ней.
- Наверно, мне не стоило сопротивляться.
- Где болит? - спросил Эван.
Тайя поморщилась.
- Вроде бы мне сломали ключицу и выбили зуб. Но в основном просто
синяки. Кровь натекла из разбитой губы.
- Марис, мою сумку! - распорядился Эван.
Марис отдала ему сумку и поглядела на Тайю.
- Но как он мог арестовать летателя? По какому праву?
- По обвинению в измене, - ответила Тайя и охнула: Эван начал ощупывать
ее ключицу.
- Сядь, - сказал Эван, помогая ей опуститься на тюфяк. - Так тебе будет
легче.
- Он, наверно, рехнулся, - пробормотала Марис, и ей вспомнился рассказ
про Сумасшедшего Правителя Кеннехата. Узнав о гибели сына в далеком краю,
он обезумел от горя и приказал убить летателя, принесшего дурную весть.
После этого летатели перестали посещать остров, и гордый, богатый Кеннехат
разорился и опустел, а его название стало символизировать безумие и
отчаяние. С тех пор ни один Правитель не смел и думать о том, чтобы
прикасаться к летателю. До этого дня.
Марис покачала головой. Она не могла поверить в то, что произошло.
- Неужели он настолько обезумел, что вообразил, будто ответы его
врагов, которые ты приносила, принадлежат тебе? Назвать это изменой уже
само по себе преступление. Нет, он, конечно, сошел с ума. Ты ему
неподвластна: он же знает, что летатели не подчиняются местным законам.
Как равная ему, ты не можешь совершить измены. Что, ты по его словам,
сделала?
- Нет, он знает, что я сделала, - ответила Тайя. - И я не говорю, что
меня арестовали без причины. Просто я не думала, что он узнает, и до сих
пор не понимаю, как он смог пронюхать - я ведь была так осторожна! - Ее
лицо болезненно исказилось. - И все напрасно. Война будет - такая же
жестокая и кровавая, какой была бы без моего вмешательства!
- Не понимаю.
Тайя насмешливо улыбнулась. Ее темные глаза яростно блестели, несмотря
на боль.
- Не понимаешь? Я слышала, что в былые времена летатели доставляли
послания, не понимая смысла слов, которые произносили. Но я-то понимала
все - каждую угрозу, каждое заманчивое обещание, каждую попытку заключить
военный союз. Я сама изменяла послания: сначала чуть-чуть смягчала, потом
приносила ответы, которые должны были заставить Правителя отложить войну,
которую он задумал, или вовсе от нее отказаться. И все шло хорошо... пока
он не узнал, что я его обманываю.
- Довольно, Тайя, - перебил Эван. - Пока помолчи. Я вправлю кость, и
тебе будет очень больно. Сможешь ты лежать спокойно, или Марис тебя
подержит?
- Я буду умницей, целитель, - сказала Тайя с глубоким вздохом.
Марис растерянно смотрела на нее, не в силах поверить услышанному. Тайя
посягнула на главное - она исказила послание, которое ей доверили! Она
вмешалась в политические дрязги, вместо того чтобы оставаться выше их, как
положено летателям! Безумный поступок - арест летателя - уже не казался
Марис таким безумным. Что еще оставалось Правителю? Понятно, почему его
так встревожило ее появление. Когда другие летатели узнают...
- Как собирается поступить с тобой Правитель? - спросила Марис.
Впервые голос Тайи стал мрачным.
- Обычная кара за измену - смерть.
- Он не посмеет!
- Не знаю... Я боялась, что он задумал запереть меня здесь, тайно убить
и заткнуть рты стражникам, которые меня схватили. Тогда бы все решили, что
я упала в море. Но при тебе, Марис, он не решится. Ты его изобличишь.
- И нас с ней вздернут, как хулителей и изменников, - сказал Эван
шутливо. И добавил серьезно: - Думаю, ты права, Тайя. Правитель не послал
бы за мной, решив убить тебя тайком. Куда проще оставить тебя умирать тут.
Чем больше людей узнает, что ты в темнице, тем опаснее для него.
- По закону летателей Правитель не может судить летателя, - объявила
Марис. - Он должен передать тебя на суд летателей. И тебя лишат крыльев...
Ах, Тайя! Мне не приходилось слышать, чтобы летатель допустил подобное!
- Ты возмущена, Марис? - Тайя улыбнулась. - Тебя ужасает лишь нарушение
традиции, а к остальному ты равнодушна. Даже ты! Но ведь я всегда
говорила, что ты не однокрылая.
- По-твоему, это что-то меняет? - спросила Марис негромко. - Ты
полагаешь, что однокрылые соберутся вокруг тебя и будут рукоплескать
преступлению? Что тебе оставят крылья? Но какой Правитель захочет давать
тебе поручения?
- Правителям это не понравится, - согласилась Тайя. - Но не пора ли им
понять, что они не могут командовать нами. У меня есть друзья среди
однокрылых, и они согласны со мной. Правители забрали себе слишком много
власти, особенно здесь, на Востоке. А по какому праву? По праву рождения?
Прежде случайность решала, кому носить крылья, но ваш Совет изменил это.
Так почему случайность должна решать, кому править? Ты и не представляешь,
Марис, на что способны некоторые Правители. На Западе все по-другому, и
тебе трудно это понять, как и остальным летателям, получившим крылья по
праву рождения. Но для однокрылых все складывается иначе. Мы ведь растем,
как и прочие бескрылые, ничем от них не отличаясь, и, когда выигрываем
крылья, Правители продолжают видеть в нас своих подданных. Наши крылья
требуют, чтобы они уважали нас, как равных себе, но уважение это
преходяще. На любых состязаниях мы можем лишиться крыльев и вновь стать
бесправными и бессильными.
Тайя немного помолчала, потом продолжила:
- На Востоке, на Углях, почти всюду на Юге и даже на кое-каких островах
Запада - везде, где Правители наследуют власть по праву рождения, они
уважают летателей, унаследовавших крылья. А к тем из нас, кто заслужил
свои крылья в упорной борьбе, они испытывают презрение, хотя и прячут его.
Они обращаются с нами как с равными только для вида, а на самом деле все
время пытаются подчинить нас, купить или продать, властвовать над нами,
гонять с посланиями, будто мы - стая дрессированных птиц. Ну так мой
поступок встряхнет их, заставит задуматься. Мы им не слуги и больше не
будем смиряться и доставлять дурные послания - смертные приговоры и
требования, разжигающие войны, которые грозят гибелью нашим семьям,
друзьям и всем мирным людям!
- Но ты не имеешь права выбирать, - перебила Марис. - Летатель не
отвечает за содержание послания.
- Они внушали это себе веками - возразила Тайя, гневно сверкнув
глазами. - А однокрылый отвечает - не может не отвечать! У меня же есть
разум, сердце, совесть, и я не притворяюсь, будто лишена их!
"Но ко мне это теперь никакого отношения не имеет!" - внезапно подумала
Марис, словно ее окатили холодной водой. Убежденность угасла, осталась
только горечь. Ей незачем спорить о правах и обязанностях летателей! Она
больше не летатель. Марис посмотрел на Эвана.
- Если ты все сделал, нам лучше уйти, - сказала она угрюмо.
Он положил ладонь ей на плечо, кивнул, и взглянул на Тайю.
- Перелом простой и должен быстро срастись. Только дай руке покой,
следи, чтобы повязка не сместилась.
Тайя криво усмехнулась, показав темные зубы.
- Например, не пытаться сбежать? А я об этом и не думаю. Но ты и
Правителю на всякий случай это объясни, чтобы его стражники не взялись
растирать меня дубинками.
Эван постучал в дверь, и сразу же раздался скрип тяжелых засовов.
- Прощай, Марис! - сказала Тайя.
Марис шагнула за порог, но замешкалась и обернулась.
- Не думаю, что Правитель решится судить тебя сам, - сказала она
убежденно. - Он обязан передать тебя на суд летателей. Но не рассчитывай
на их милосердие, Тайя. Твоя вина слишком велика и касается слишком многих
людей... Точнее, всех!
Тайя пристально на нее посмотрела.
- Как и то, что сделала ты, Марис. И мир, по-моему, готов для новых
перемен. Я знаю, что поступила правильно, хотя и потерпела неудачу.
- Возможно, мир и готов для новых перемен, - ровным голосом сказала
Марис. - Но таким ли способом это нужно делать? Ты просто подменила угрозы
ложью. Неужели ты правда веришь, будто летатели благороднее и мудрее
Правителей? И могут с полной ответственностью решать, какие послания
доставлять, а какие нет?
Тайя бросила на нее упрямый взгляд.
- Я и теперь поступила бы так же, - сказала она.


На обратном пути туннель показался короче. Правитель снова ждал в том
же холодном зале и, едва они появилась, впился в них глазами, словно ища
признаков гнева или страха.
- Крайне неприятный случай, - начал он.
- У нее сломана ключица, - сообщил Эван, - но, если не считать синяков,
это все. Ей нужен покой и здоровая пища, тогда она поправится быстро.
- О ней здесь будут хорошо заботиться, - сказал Правитель, глядя на
Марис. - Я отправил Джема оповестить всех о ее аресте. Неблагодарная
задача - ведь у летателей нет ни главы, ни настоящей организации. Это для
них чересчур просто! Нет, весть должна быть доставлена каждому по
отдельности, кого удастся отыскать. А это требует времени. Но сделано
будет. Джем много лет летает для меня, а его мать летала для моего отца.
Хотя бы на него я могу положиться!
- Значит, ты намерен передать Тайю на суд летателей? - спросила Марис.
Губы Правителя судорожно задергались, он посмотрел на Эвана,
старательно не замечая Марис.
- Я предполагаю, что летатели захотят прислать своего представителя -
чтобы от их имени осудить Тайю, просить о милосердии, указать на
смягчающие обстоятельства. Но преступление нанесло урон мне... то есть
Тайосу, а в подобном случае право судить и назначать кару принадлежит
только Правителю. Ты согласен?
- Я ничего не знаю о законах и правах Правителей, - тихо ответил Эван.
- Мне известны лишь способы врачевания.
Его пальцы предостерегающе сжали локоть Марис, и она промолчала. Это
далось ей нелегко: много лет она откровенно говорила все, что думала.
Правитель злорадно улыбнулся Эвану.
- Так, может быть, ты не прочь пополнить свои познания? Приглашаю тебя
с помощницей отужинать у меня, а после поприсутствовать на весьма
поучительном зрелище: на закате будет повешен предатель - целитель Рени.
- За какое преступление?
- За измену, я же сказал. У этого Рени есть родня на Трейне, и его
часто видели в обществе летателя-предательницы. Доказано даже, что он
сожительствовал с ней и к тому же был ее сообщником. Так вы останетесь
посмотреть, какая судьба ждет тех, кто меня предает?
К горлу Марис подступила тошнота.
- Нет, пожалуй, - ответил Эван. - С твоего разрешения, нам пора
возвращаться.
Эван и Марис шли молча, пока сопровождавший их стражник не повернул
назад. Когда, наконец, опасность, что их подслушают, миновала, Эван сказал
со вздохом:
- Бедный Рени!
- Бедная Тайя! - воскликнула Марис. - Он ведь намерен повесить и ее.
Конечно, она виновата, но это слишком. Не знаю, что сделают летатели, но
подобного они не потерпят! Правителю неподвластны летатели!
- Может быть, этого не случится, - сказал Эван. - Беднягу Рени ждет
смерть, тут нет сомнений. Скорее всего Правитель удовлетворится его казнью
- он кровожаден, но не безумен. Он, конечно, понимает, что должен выдать
Тайю летателям и покарать ее могут только они.
- Что бы ни произошло с Тайей, меня это не касается, - вздохнула Марис.
- После сорока лет полетов трудно избавиться от привычки чувствовать себя
летателем. Но я теперь бескрылая, и судьба Тайн не должна меня волновать.
Эван обнял ее и привлек к себе.
- Марис, никто не требует, чтобы ты забыла о том, как была летателем, и
перестала ощущать свою связь с ними.
- Знаю, - ответила Марис. - Никто, кроме меня самой. Но по-другому не
получится, Эван. Я должна все забыть, иначе не смогу жить дальше. В
молодости легенда о Деревянных Крыльях казалась мне такой романтичной! Я
верила, что нет ничего важнее мечты, что стоит только очень сильно желать
чего-то, и оно непременно сбудется. Мне и в голову не приходило
задуматься, что произошло бы с Деревянными Крыльями, если бы его спасли из
морской пучины и он остался жив. Если бы его подобрали, когда он качался
на волнах на своих дурацких деревянных крыльях, и отвезли к бескрылым
родным и друзьям, как бы он жил с разбитой мечтой? На какие уступки ему
пришлось бы пойти? - Она вздохнула и прислонила голову к плечу Эвана. - Я
долго была летателем - гораздо дольше многих. Мне следовало бы находить в
этом удовлетворение, но я не могу, как ни жаль. Кое в чем я осталась
ребенком, Эван. Я так и не научилась смиряться с разочарованиями - я
верила, что всегда отыщется способ добиться желаемого, не отказавшись, не
уступив. Так тяжко, Эван!
- Взрослеть всегда трудно, - ответил он. - Выздоровление требует
времени. Терпение, Марис.


Колль и Бари отправились дальше. Они решили еще раз обойти Тайос
прежде, чем поплыть на другие Восточные острова. Колль заверил сестру и
Эвана, что скоро они их снова навестят, но Марис не сомневалась, что в
круговороте дел одно будет цепляться за другое, и пройдут не месяцы, а
годы до их следующей встречи с Коллем или его дочерью.
Однако они вернулись через несколько дней. Колль был в ярости.
- Чтобы уехать с этого Богом забытого островишки, нужно разрешение
Правителя! - закричал он, едва Марис удивленно поздоровалась с ними. -
Время опасное, а певцы - потенциальные шпионы!
Бари робко выглянула из-за широкой отцовской спины и бросилась обнимать
Марис и Эвана.
- Я рада, что мы вернулись, - шепнула она.
- Значит, Трейну объявлена война? - спросил Эван. Он улыбнулся Бари, но
лицо его помрачнело.
Колль рухнул в кресло у очага.
- Не знаю, война это уже или не война, - сказал он. - Но на улицах
болтают, что Правитель отправил три военных корабля, битком набитых
стражниками, захватить рудник. - Он пощипывал струны гитары, терзая
слушателей какофонией звуков. - А в ожидании исхода этого милого
предприятия приехать на Тайос или покинуть его можно только по личному
специальному разрешению Правителя. Торговцы в бешенстве, но возражать
боятся. - Колль насупился. - Подожди, дай только мне убраться отсюда, и я
сложу балладу, которая поджарит уши Правителя Тайоса, когда он ее услышит!
А услышит он ее обязательно!
- Ты говорить прямо как Баррион! - Марис засмеялась. - Он всегда
утверждал, что на самом деле всем правят певцы!
Колль невольно улыбнулся, но Эван продолжал хмуриться.
- Никакая песня не залечит раны и не воскресит мертвых, - произнес он.
- Если война вот-вот вспыхнет, нам следует покинуть лес и отправиться в
Порт-Тайос. Туда привезут раненых - всех, кто выдержит плавание. Я буду
нужен им.
- Улицы Порт-Тайоса сейчас просто обезумели от всяческих слухов и
мрачных историй, - сказал Колль. - В городе неладно. Правитель повесил
своего целителя, и люди боятся нос сунуть в крепость. Скоро что-то
начнется, и не только на Трейне. - Он посмотрел на Марис. - Что-то зреет и
среди летателей. Я насчитал над проливом не меньше десятка крыльев: кто-то
прилетал, кто-то улетал. Сначала я решил, что они доставляют военные
сводки и приказы, но в "Голове сциллы" я выпил с кожевницей кружку-другую,
и она поведала мне иное. Ее сестра - стражник, и она проболталась, что
недавно арестовала летателя. Правитель вздумал судить летателя за измену!
Представляешь?
- Да, - сказала Марис. - Это так.
- Что? - Колль растерянно заморгал. - Э... Я бы выпил чая.
- Сейчас заварю. - Эван направился к очагу.
- Продолжай же! - потребовала Марис. - Какие еще слухи?
- Но ты вроде бы знаешь больше меня про этот арест. Я просто поверить
не мог. А что тебе известно?
Марис замялась.
- Нас предупредили, чтобы мы об этом не рассказывали.
Струны гитары возмущенно зазвенели под пальцами Колля.
- Я твой брат, черт подери. Пусть я и певец, но молчать умею.
Выкладывай!
И Марис рассказала ему, как их вызывали в крепость.
- Теперь многое становится понятно! - заметил Колль, когда Марис
закончила. - В городе про это тоже говорят. Даже стражники пробалтываются,
и тайны Правителя хранятся совсем не так: строго, как он воображает! Я и
представить не мог, что это правда. Неудивительно, что над островом кружит
столько летателей! Пусть-ка Правитель попробует помешать им прилетать и
улетать! - Он ухмыльнулся во весь рот.
- Ну а другие слухи? - опять потребовала Марис.
- Да-да! Ты знала, что на Тайосе побывал Вэл-Однокрылый?
- Вэл? Здесь?
- Он уже улетел. Мне сказали, что прилетал он совсем недавно, абсолютно
вымотанный, как бывает после длинного перелета. С ним было не то пять, не
то шесть летателей.
- А какие-нибудь еще имена ты слышал?
- Только Вэла. Его же все знают! Но других мне описали: коренастая
женщина с Юга с седыми волосами, чернобородый великан с ожерельем из зубов
сциллы, остальные с Запада. Среди них двое, похожих как две капли воды.
- Деймен и Атен, - пробормотала Марис. - А остальных я с твоих слов не
узнала.
- Зато я узнал, - объявил Эван, входя с чашками горячего чая и толстыми
ломтями хлеба на подносе. - Во всяком случае одного. Мужчина с ожерельем -
это Катинн с Ломаррона. Он часто бывает на Тайосе.
- Ну конечно! - воскликнула Марис. - Катинн. Самый уважаемый среди
Восточных однокрылых.
- А еще что-нибудь? - спросил Эван.
Колль отложил гитару и подул на дымящийся чай.
- Мне сказали, что Вэл прибыл как представитель летателей, чтобы
убедить Правителя освободить эту женщину, Тайю, из темницы.
- Выдумка, - заметила Марис. - Вэл не представляет летателей. Все, кого
ты назвал, - однокрылые. Старинные семьи, ретрограды, все еще ненавидят
Вэла. И ни за что не позволили бы ему говорить от их имени.
- Я и это слышал, - сказал Колль. - Во всяком случае, Вэл вроде бы
предложил созвать суд летателей, чтобы рассмотреть дело Тайи. И он не
возражал, чтобы Правитель держал Тайю в темнице, пока...
- Да-да! - нетерпеливо перебила Марис. - Но что сказал Правитель?
Колль пожал плечами.
- Одни говорят, что он держался холодно и спокойно, другие утверждают,
будто они с Вэлом ссорились и кричали друг на друга. Но как бы то ни было,
Правитель настоял на рассмотрении дела в собственном суде и личном
вынесении приговора. Поговаривают, правда, что он его уже вынес.
- Значит, бедняги Рени ему мало, - пробормотал Эван. - Правителю нужна
еще одна смерть, чтобы удовлетворить свою гордость.
- А как отреагировал Вэл? - спросила Марис.
Колль отхлебнул чаю.
- Насколько я узнал, Вэл улетел сразу после разговора с Правителем.
Говорят даже, что однокрылые задумали напасть на крепость и освободить
Тайю. И еще говорят, что Вэл созовет Совет Летателей, чтобы наложить
запрет на Тайос.
- Понятно, почему люди так напуганы, - отозвался Эван.