Геммел Дэвид. Кровь-камень

   Гарет подвел лошадей к колодцу и наполнил второе ведро.
   — Вы глядите в неизмеримую даль, мистер Шэнноу. О чем вы думаете?
   Шэнноу не ответил. Оглянувшись, он увидел, что Амазига и Сэм идут к ним рука об руку. — Мы готовы ехать дальше, — сказала она.
   — Лошади нуждаются в отдыхе, — сказал Шэнноу. — Они совсем измучены. Переночуем в одном из этих домов и отправимся дальше с рассветом. Первым нести дозор буду я.
   К его удивлению, Амазига не возразила. Сняв обруч с наушниками и коробочки, содержащие Люкаса, она отдала их ему, объяснила, как включать машину, и предупредила о необходимости экономить энергию.
   Сэм и Амазига вошли в ближайший дом. Гарет задержался рядом с Шэнноу.
   — Я, пожалуй, устроюсь в соседнем доме, — сказал он с улыбкой. — Сменю вас через четыре часа.
   Шэнноу снял шляпу, надел наушники, а потом нажал кнопку первой коробочки. Несколько секунд спустя он услышал мягкий голос Люкаса:
   — Все целы и невредимы?
   — Да, — ответил Шэнноу.
   — Я вас не слышу, мистер Шэнноу. Выдвиньте микрофон. Он соединен с наушниками и после выдвижения включится автоматически.
   Шэнноу выдвинул микрофон.
   — Да, мы все целы. Амазига нашла Сэма.
   — У вас печаль в голосе. Как понимаю, произошла какая-то трагедия?
   — Много людей погибло, Люкас.
   — А, да… Сейчас я ее вижу. Молодая, красивая. Вы не хотели оставлять ее. Ах, мистер Шэнноу, мир бывает таким свирепо-беспощадным. — Люкас помолчал. — Какое пустынное место, — сказал он наконец. — Ни птиц, ни зверюшек. Ничего. Вы не повернете голову, мистер Шэнноу? В обруч вделана камера. Я хочу сканировать местность. — Шэнноу повертел головой. — Ничего, — объявил Люкас. — Даже ни единого насекомого. Поистине мертвое место… Погодите… Я что-то улавливаю.
   — Что? Верховые?
   — Ш-ш-ш! Пожалуйста, погодите. — Шэнноу уставился на дальние горы, но в уже меркнущем свете не уловил никакого движения. Наконец голос Люкаса зазвучал снова:
   — Скажите Амазиге, что назад мы отправимся через каменное кольцо в Вавилоне. До него ближе.
   — Ты хочешь, чтобы мы поехали к городу исчадий? — удивленно спросил Шэнноу.
   — Это сэкономит полсуток.
   — Не учитывая встреч в краю врагов, — заметил Шэнноу.
   — Доверьтесь мне, — сказал Люкас. — Утром поезжайте на северо-восток. А теперь, мистер Шэнноу, пожалуйста, выключите энергию. Я видел все, что мне требовалось.
   Шэнноу нажал на кнопку и снял наушники.
 
   Эльза Брум не могла уснуть. Ее грузное тело ворочалось на узкой кровати, пружины постанывали под ее весом. Она задыхалась от злобы. Ее муженек спятил и застрелил Пророка, в один миг покончив со всеми ее мечтами о солидном положении, о всеобщем уважении. Он всегда был слабой и бесхребетной никчемностью, думала она. «И не надо было мне за него выходить!» Да и не вышла бы, если бы Эдрик Скейс не отвергнул ее. Мужчины! Скейс был бы редкостной добычей. Богатый, красивый, всеми уважаемый. А кроме того, он умер молодым, и, значит, Эльза осталась бы горюющей вдовой, наследницей всего его имущества, которого хватило бы, чтобы жить-поживать среди роскоши, возможно, даже в Единстве. Вдова Скейса! Какая пленительная мысль! Однако, несмотря на все ее уловки, Скейс оставался равнодушен к ее заигрываниям, и она вынуждена была довольствоваться не первым, а вторым… Вторым? Она чуть не расхохоталась. Да Джозия Брум был последним фитюлькой! Однако благодаря удаче и помощи умницы-жены он занял в Долине Паломника видное место.
   Но теперь об этой малости следовало забыть. Сегодня на главной улице у всех на глазах женщины одна за другой переходили на другую сторону, лишь бы не встречаться с Эльзой Брум. Когда она проходила мимо, все отводили глаза. Все — только не Эзра Ферд, главный конкурент Джозии. Он улыбался до ушей, а его тощая ведьма-жена выскочила из дома и стояла рядом с ним, упиваясь унижением Эльзы.
   А ведь будет еще хуже! Иерусалимские Конники привезут ее мужа — то-то он нюни распустит! — и запрут в тюрьме при штабе Крестоносцев до суда, который кончится тем, что его повесят. Какой срам!
   Крепко зажмурившись, она помолилась вслух:
   — Господи, тебе ведомы все муки, каких я натерпелась от этого человека. Говорят, его подстрелили, когда он убегал. Так пусть он умрет в горах, а его тело пусть сожрут звери, не оставив никаких следов!
   Может быть, через год-другой ее полоумный муж мало-помалу исчезнет из памяти горожан. Или она найдет нового мужа…
   Внезапный шум внизу заставил ее открыть глаза. Кто-то ходил по дому.
   «Господи Боже! Только бы не Джозия! Кто угодно, только не он!»— прошептала она.
   В ящике тумбочки лежал маленький пистолет. Эльза села на постели. Если она тихонько спустится и убьет его, то станет героиней! Будет снова окружена общим уважением! Выдвинув ящик, она достала пистолет. В ее массивном кулаке он казался совсем крохотным. Она убедилась, что пистолет полностью заряжен, потом приподняла свое грузное тело, опустила ноги, встала и вышла на лестницу. Пояс ее огромной ночной рубашки из белой фланели зацепился за дверную ручку. Высвободив его, она шагнула на первую ступеньку, которая громко заскрипела.
   — Это ты, Джозия? — крикнула она, продолжая спускаться во мрак. И тут заметила какое-то движение слева. Взведя курок, она сошла с последней ступеньки. Из-за облаков выглянула луна, в окно и открытую входную дверь хлынул серебряный свет. Прямо перед ней вздыбилось огромное тело.
   У Эльзы Брум достало времени только на один пронзительный вопль.
   Его услышал Леон Эванс, капитан Крестоносцев, отправившийся в ночной дозор. От этого крика кровь похолодела у него в жилах. Из тени вышел кто-то, и Леон стремительно обернулся, уже держа в руке пистолет.
   — Это только я, сэр, — сказал Сэмюэль Мак-Адам, подходя к нему. — Вы слышали?
   — Еще бы, черт дери! Где-то на Западной улице.
   — Мне пойти с вами?
   Леон улыбнулся и хлопнул юношу по плечу.
   — Ты пока еще не Крестоносец, Сэм. Погоди, пока тебе не начнут платить за это! — Держа пистолет в вытянутой руке, он зашагал по улице. Из тени метнулась серебристая фигура, но Эванс уже миновал проулок и не увидел ее. Сэмюэль заморгал. Он не верил своим глазам. Волчецы не бывают такими огромными.
   — Капитан! — закричал он, хватаясь за свой пистолет. Он выстрелил и промахнулся. Однако Леон Эванс обернулся и на одном движении выстрелил. Сэмюэль увидел, как зверь пошатнулся, его голова откинулась, и из борозды в скальпе хлынула кровь. Он выстрелил еще раз. Из шкуры зверя над бедром взметнулось облачко пыли и захлестала кровь. Леон Эванс шагнул ближе и всадил две пули в грудь Пожирателя, который с жутким воем осел на задние лапы. В конце улицы заметались тени, из нескольких домов справа от Сэмюэля донеслись крики. Окно верхнего этажа разлетелось вдребезги, и на крышу навеса над тротуаром, проломив его, рухнуло тело мужчины. Он ударился о землю головой. Леон подбежал к нему, Сэмюэль последовал за ним. Эзра Ферд лежал с развороченной грудью.
   Из домов выбегали люди, сбиваясь в кучки на середине улицы. Из окна Эзры Ферда вылез огромный зверь и спрыгнул между ними. Сэмюэль увидел, как он опрокинул наземь кричащую женщину. К ней на помощь бросился мужчина, но в его грудь вцепились когти. Толпа в панике бросилась бежать. В конце улицы появились еще десятка два зверей, их завывания заглушали отчаянные крики толпы.
   — Бегите в штаб Крестоносцев! — завопил Леон Эванс, пытаясь перекричать крики ужаса, оглашавшие ночную тьму. Сквозь толпу с пистолетом в руке пробивался Сэмюэль, стараясь добраться до капитана. Крестоносец стоял, вытянув руку, и с холодным спокойствием стрелял в атакующих зверей. Раздался сухой щелчок разряженного пистолета. Леон Эванс открыл его, начал перезаряжать, но тут на него прыгнул зверь. Сэмюэль был в нескольких шагах позади. Он выстрелил и промахнулся. Когти впились в щеку Леона Эванса, сдирая его лицо. Крестоносец попятился, выронив пистолет. Когда зверь прыгнул снова, смертельно раненный человек вытащил охотничий нож и нанес удар. Но лезвие сломалось о шкуру. Когти впились в его тело, и он упал, весь залитый кровью. Сэмюэль начал пятиться, весь дрожа, потом повернулся и бросился бежать, спасая жизнь.
   В каменное здание штаба Крестоносцев устремился людской поток, а по главной улице все бежали и бежали те, кто еще остался в живых. Из переулка галопом вылетела лошадь. Сэм прыгнул к ней, хватаясь за гриву в надежде вскочить к ней на спину, но не сумел, и она протащила его шагов тридцать, пока он не свалился в уличную пыль. Кое-как вскочив на ноги, он осмотрелся. Прямо к нему устремился огромный волчец. Рука Сэмюэля рванулась к кобуре. Кобура была пуста.
   Справа над ним рявкнуло ружье. Получив полный заряд в грудь, зверь попятился со стоном. Сэмюэль посмотрел вверх и увидел в окне над собой юного Уоллеса Нэша с двустволкой.
   — Скорее сюда, Сэм! — крикнул Уоллес. Сэмюэль молниеносно взбежал по ступенькам крыльца и проскочил в дверь. Раненый зверь прыгнул на дверь, которая сломалась от удара и открылась. Сэмюэль кинулся вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, а зверь преследовал его по пятам. На верхней площадке появился Уоллес Нэш.
   — Ложись, Сэм! — крикнул юноша.
   Сэмюэль растянулся на ступеньке в тот момент, когда загрохотал выстрел, и он услышал, как туша зверя катится вниз позади него. Он выбрался на верхнюю площадку к рыжему юнцу. С Уоллесом он знаком не был, но помнил, что тот славился как бегун на короткие дистанции, и однажды от него отстал Степной Пожар, призовой жеребец Эдрика Скейса.
   — Спасибо, Уоллес, — сказал он, когда тот перезарядил оба ствола.
   — Надо выбираться отсюда, — сказал Уоллес. — Моей старушкой для охоты на птиц их не остановить. И думать нечего. Где твой пистолет? — спросил он, заметив пустую кобуру.
   — Уронил на улице, — смущенно признался Сэмюэль.. — Немножко спаниковал.
   Уоллес кивнул, потом сунул руку за пояс и вытащил однозарядный старого образца пистолет исчадий.
   С улицы донеслись новые крики. Они бросились в комнату к окну. В дверь штаба Крестоносцев отчаянно стучала молодая женщина с младенцем на руках, но внутри все были настолько перепуганы, что ее не впускали.
   А к ней уже бежал зверь.
   — Сюда! — завопил Сэм. Она повернулась, и он увидел, как она оценивает расстояние и быстроту волчеца. Нет, ей не успеть…
   Но она попыталась.
   Уоллес прицелился и выстрелил из обоих стволов. Пули попали зверю в плечо и повернули его. Но он удержался на ногах и снова ринулся к женщине. Сэмюэль открыл окно и взобрался на подоконник. К большому разочарованию его матери. Бет Мак-Адам, он не был наделен ни особой храбростью, ни стойкостью. Сэмюэль считал, что он обманул все ее ожидания. Глубоко вздохнув, он прыгнул и приземлился неудачно, вывихнув лодыжку. Женщина почти добежала до крыльца, но зверь настигал ее, и тут Сэмюэль, отпрыгнув влево, выстрелил. Его первая пуля попала в разинутую пасть. Вторая пробила зверю шею, из выходной раны хлынула кровь, но он не остановился.
   И в этот миг Сэмюэль Мак-Адам понял, что сейчас умрет, и ощутил ледяное спокойствие.
   Женщина с вопящим младенцем пробежала мимо, даже не взглянув на него. Подбегали другие звери. Первый замаячил над Сэмюэлем, и он выстрелил еще два раза прямо в сердце. Волчец упал… и ударил когтистой лапой.
   — Вернись, Сэм! — услышал он голос Уоллеса. Зверь лежал мертвый. Что-то горячее и липкое заливало рубашку Сэма. Кровь из рваной раны на его горле.
   Самюэль упал на колени, силы стремительно покидали его. Он повалился набок, и его лицо ударилось об утоптанную землю улицы. Но боли не было. «Я умираю, — подумал он бесстрастно. — Все». На него навалилась огромная слабость, ему вспомнилась его детская молитва. Он попытался произнести ее, но времени у него не осталось.
 
   Наступил день, которого доктор Мередит страшился уже так давно. Исида лежала в фургоне без сознания, ее пульс еле прощупывался и был прерывистым, веки посинели, щеки запали. Задним числом он отдавал себе отчет, что день этот неумолимо приближался уже несколько недель. Она совсем обессилела и даже говорила с трудом.
   Мередит сидел рядом с ней, а Иеремия управлял лошадьми. «Долго ли еще остается до конца?»— думал молодой доктор. Наклонившись, он поцеловал ее холодный лоб. Слезы затуманили ему глаза, и одна упала на бледную щеку Исиды. Когда фургон, заскрипев, остановился, Мередит встал, открыл заднюю дверь и спрыгнул на землю. Иеремия, накинув вожжи на ручку тормоза, подошел к нему.
   — Ей не получшало? — спросил старик. Мередит покачал головой.
   — Думаю… этой ночью…
   — Господи! — прошептал Иеремия. — Такая чудесная девушка! Справедливости нет, верно, доктор?
   — Во всяком случае, когда мы имеем дело с такими болезнями, как у нее.
   Иеремия разжег костер и принес из фургона два стула.
   — Я так и не понял, что ее убивает, — сказал он. — Рак там или плохое сердце… Но это?
   — Болезнь очень редкая, — объяснил Мередит. — В старом мире она называлась болезнью Аддисона. У нас у всех организмы обладают внутренней защитой, которая изолирует микроорганизмы и убивает их. А у Исиды эта система вышла из строя и обратилась против себя, в частности, губя надпочечники.
   — То есть она убивает себя сама? — переспросил Иеремия.
   — Да. Старая раса нашла кортикотропные заменители, которые сохраняли жизнь таким больным. А мы не знаем, как их вырабатывать.
   Иеремия вздрогнул и обвел взглядом бескрайнюю безлюдную степь. Когда Исиде стало совсем худо, они оставили остальные фургоны на стоянке под Доманго и теперь направлялись в Долину Паломника, надеясь на чудо. Апостол Савл был последним из учеников Диакона и, по слухам, прежде творил чудеса исцеления в Единстве. Они узнали, что он в Долине Паломника, и Иеремия покинул остальных странников и направил свой фургон в степь. До Долины оставалось теперь только два дня пути, но эти два дня с таким же успехом могли быть двумя веками: Исида умирала у них на глазах.
   Иеремия задумался и молча подбрасывал хворост в костер. Мередит вернулся в фургон. Исида лежала так неподвижно, что он было счел ее мертвой, однако, когда он поднес к ее ноздрям зеркало, оно чуть затуманилось. Он взял ее руку в свои и заговорил, дав волю словам, которые так давно жаждал произнести вслух:
   — Я люблю тебя, Исида. Чуть ли не с первого дня, как увидел тебя. Ты шла с корзиной цветов по главной улице, продавая их. Солнце сияло, и твои волосы были как золотая чаша. Я купил три букетика. По-моему, желтых нарциссов. — Он замолчал и нежно сжал ее пальцы, они остались неподвижными. Мередит вздохнул. — А теперь ты меня покидаешь, уходишь туда, куда я не могу последовать за тобой. — Голос у него надломился, из глаз хлынули слезы. — Не могу смириться с этим. Не могу!
   Когда Мередит снова вышел из фургона, Иеремия помешивал деревянной ложкой в котелке с мясной похлебкой.
   — По-моему, я видел волчеца вон в тех деревьях, — сказал старик.
   Мередит посмотрел туда, но ничего не увидел. Только ветер гнул высокие травы, превращая степь в волнующийся океан.
   Издали донесся жуткий вой.
   — У вас есть пистолет? — спросил Мередит.
   — Нету. Одолжил Малькольму. Сказал, пусть вернет, когда мы встретимся в следующий раз.
   Мередит сел и протянул ладони над костром. Но в открытой степи ветер почти не давал почувствовать жар огня. Вообще-то они обычно устраивались на ночлег под защитой большого камня или хотя бы толстого комля упавшего дерева, но волы совсем измучились, а трава тут была сочная.
   — Не думаю, чтобы нам понадобилось оружие, — сказал Мередит. — Не знаю ни единого случая, чтобы волчецы нападали на людей.
   — А что вы будете делать, доктор, когда… — Иеремия умолк, не в силах договорить.
   — Когда она умрет? — Мередит провел рукой по лицу. Веки у него набрякли, на сердце лежала свинцовая тяжесть. — Расстанусь со странниками, Иеремия. Найду городок, где нет врача, и поселюсь там. Я ведь присоединился к вам только из-за Исиды. Ну а вы?
   — Буду странствовать и дальше. Люблю посещать неизвестные края, видеть новые пейзажи. Люблю купаться в забытых речках и смотреть, как восходит солнце над горами, у которых нет названия.
   Из травы поднялось серебристо-серое существо и остановилось незамеченное шагах в пятнадцати от фургона. Первым волчеца увидел Мередит и тронул Иеремию за плечо. Старик оглянулся:
   — Иди-ка сюда, посиди с нами, дружочек. Волчец поколебался, потом подбежал и скорчился у костра.
   — Я Пакья, — сказал он, наклонив голову и высунув длинный язык.
   — Добро пожаловать, Пакья, — ответил Иеремия. — Хочешь есть? Похлебка почти готова.
   — Голода нет. Очень большой страх. Иеремия засмеялся:
   — Нас не надо бояться. Я Иеремия, а это мой друг, доктор Мередит. Мы не охотимся на ваше племя.
   — Я вас боюсь нет, — сказала волченка. — Куда вы едете?
   — В Долину Паломника, — ответил старик.
   Волченка замотала головой:
   — Не надо туда. Много зла. Много смерти. Все мертвые..!
   — Мор? — спросил Мередит. Пакья наклонила голову, недоуменно глядя на него. — Большая болезнь?
   — Не болезнь. Кровавые Звери пришли убивать всех. Я чую их, — добавила она, поводя длинным носом в воздухе. — Очень далеко, но подходят ближе. У вас есть ружья?
   — Нет, — ответил Мередит.
   — Тогда вы умрете, — сказала Пакья. — И моя Бет умрет.
   — Бет? Кто это? — спросил Иеремия.
   — Хороший друг. На ферме к югу. Вам надо к ней. У нее есть ружья. Может, тогда вы будете жить. Она будет жить.
   Пакья встала и убежала, не сказав больше ни слова.
   — Интересное существо, — сказал Мередит. — Самец или самка?
   — Самка, — ответил Иеремия. — И очень напугана. Я навещал эти края в течение многих лет, но никаких Кровавых Зверей не знаю. Возможно, она подразумевала львов или медведей. Не следовало мне одалживать ружье Малькольму.
   — Как по-вашему, что нам делать? Иеремия пожал плечами.
   — Съедим похлебку и поедем на эту ферму. — Вновь раздался вой, и Иеремия вздрогнул. — Бог с ней, с похлебкой! — сказал он.
 
   Когда в дверь легонько постучал Тоуб Харрис, Бет Мак-Адам дремала. Она сразу проснулась и протерла глаза.
   — День выдался долгий, Тоуб, — сказала она. Работник сдернул шапку и ухмыльнулся.
   — Старые быки никак из чащобы не выходят! С ними возни и возни!
   Бет потянулась и встала. Тоуб Харрис приехал на ферму две недели назад на измученной лошаденке, которая все-таки выглядела лучше, чем он. Жилистый сутулый коротышка, он побывал рудокопом в Чистоте, объезжал лошадей на ранчо под Единством, а до этого четыре года плавал матросом. И вот ему вздумалось поехать в дикие земли и разбогатеть, как он выразился. На ферме он появился без крошки припасов, без единого обменника и перестав надеяться на свою удачу. Бет он сразу понравился: у него была веселая ухмылка, очень молодившая его выдубленное ветрами лицо, и ясные голубые глаза, искрившиеся юмором.
   Тоуб провел пятерней по редеющим черным волосам.
   — Сюда вроде направляется фургон, — сказал он. — Надо думать, странники. Наверное, устроят тут стоянку, попросят съестного.
   — Сколько их? — спросила Бет.
   — Один фургон, очень ярко покрашенный. Запряжен волами. Управляют им двое мужчин.
   — Ну, авось один из них медник. Мне надо бы починить пару кастрюль, да и ножи наточить давно не мешало бы. Скажешь им, что они могут остановиться на южном лугу. Там бьет родник.
   Тоуб кивнул и, пятясь, исчез за дверью. Бет глубоко вздохнула. Приближалась зима, и ей нужен был надежный работник. Ее небольшое стадо ушло далеко в горы, разбрелось по чащобам и редколесью… Для того чтобы выгнать их всех оттуда, требовалось не меньше четырех мужчин, однако Тоуб в одиночку справлялся с работой, для которой она прежде нанимала троих работников покрепче него. Раньше ей помогал Сэмюэль, но теперь он все время проводил в городке, готовясь в Крестоносцы. Бет вздохнула. Теперь каждая их встреча кончалась перепалкой.
   — Слишком уж я сурово его воспитывала, — произнесла она вслух.
   — Прошу прощения, фрей Мак-Адам, — сказал вновь возникший Тоуб. — Но приближается всадник. А точнее сказать, двое их на одном старом муле. Сдается, один болен… или пьян.
   Бет кивнула, а потом отошла к стене и сняла старое ружье. Зарядив его, она вышла на меркнущий дневной, свет. Всадники приближались со стороны гор, и даже с такого расстояния она увидела, как взмылены бока мула. В наступающих сумерках ей удалось различить только белоснежно-седую бороду одного из них, но во втором ей почудилось что-то знакомое, однако его голова и грудь склонялись к самой шее мула, а старик сзади поддерживал его за пояс. Мул остановился перед крыльцом, старик соскользнул с его спины и подхватил своего спутника. Тут Бет узнала во втором Джозию Брума и, положив ружье, кинулась помочь.
   — В него стреляли, — сказал белобородый.
   — Тоуб! — закричала Бет. Жилистый работник мгновенно явился на ее зов, и вместе они сняли раненого с мула. Брум был без сознания, лицо побелело, а на лбу поблескивала испарина, свидетельствуя о начинающейся лихорадке.
   — Отнесите его в мою спальню, — распорядилась Бет, и мужчины подняли Брума на руки.
   — Подберите ружье, фрей Мак-Адам, — сказал белобородый. — Убийцы близко.
   Они уложили Брума на широкую кровать Бет и; укрыли толстым одеялом.
   Белобородый вышел на крыльцо.
   — Какие убийцы? — спросила Бет. — Таких жутких зверей вы еще не видели, — ответил он. — Огромные волчецы. Примерно сейчас они должны ворваться в Долину Паломника. Надеюсь, на тамошних Крестоносцев можно положиться.
   — Волчецы никогда ни на кого не нападают, — ответила Бет недоверчиво.
   — Совершенно верно. Но это не те волчецы. Ружье у вас заряжено полностью?
   — А как же иначе? — огрызнулась она. Старик был высоким, внушительным, но Бет Мак-Адам почувствовала в нем бессознательное высокомерие и вышла из себя. Если такие звери и правда существуют, она ни разу не видела ни единого, а живет поблизости от Долины Паломника уже двадцать лет.
   — Как Джозия был ранен? — спросила она, меняя тему.
   — У себя дома. Они убили и Даниила Кейда.
   — Пророка? Господи, почему?
   — По той же причине, по какой был убит Бык Кивач. Брум вызвался быть вашим поручителем в принесении Клятвы.
   — Глупость какая-то! — сказала она. — Что это изменило бы?
   — Земли здесь богатые, фрей Мак-Адам. Савл начал прибирать такие земли к рукам с помощью Иакова Муна и его приспешников. Мне следовало бы заметить, что происходит. Но я был занят более важными проблемами. С Савлом я разберусь, если мы уцелеем.
   — Вы, значит, разберетесь с Савлом! По какому праву? Белобородый повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.
   — Его создал я, Бет. Ответственность за его деяния лежит на мне. Я Диакон.
   — Бред какой-то! — вспылила Бет. — Мало вам волчецов-великанов и хладнокровных убийств! Вы помешанный, вот и все!
   — Прошу прощения, фрей Мак-Адам, — вмешался Тоуб. — Но он и вправду Диакон. Я в прошлом году видел его в Единстве в соборе. Это точно он.
   Диакон улыбнулся Тоубу.
   — Я тебя помню, — сказал он. — Ты объезжал лошадей и привез юношу со сломанной спиной. Он исцелился, если не ошибаюсь.
   — Да, сэр. Диакон. Только потом он в половодье утонул.
   Гнев Бет вырвался наружу.
   — Если вы Диакон, то в моем доме вы нежеланный гость! — сказала она ледяным тоном. — Из-за вас на глазах хорошего человека сожгли его церковь, жестоко убивали его прихожан. И теперь он где-то там, раненный, бесприютный. Черт дери! Да как вам не стыдно!
   — Мне очень стыдно, госпожа, — сказал он негромко. — Я отдал распоряжение, чтобы волчецов переселили подальше от человеческих селений. Почему — станет ясно очень скоро. Приближается враг, могущество которого не поддается никакому воображению, и он преобразил волчецов в свирепых зверей необыкновенной силы. Но да, мне стыдно. Не важно, что я поступал, как мне казалось, правильно. Какое бы зло ни творили от моего имени, ответственность моя, и мне придется жить с этой мыслью. Ну а что я — нежеланный гость, — он развел руками, — мне остается лишь просить вас стерпеть мое присутствие. Только я могу противостоять тому, что приближается.
   — А почему я должна этому верить? — отрезала Бет. — Все, что у вас есть, строилось на лжи. Взыскующий Иерусалима не предсказывал вашего появления. Сказать вам, откуда я это знаю?
   — Я сам вам скажу, — ответил он кротко. — Потому что Йон Шэнноу, послав Меч Божий сквозь Врата уничтожить Атлантиду, вернулся сюда, чтобы вести жизнь Йона Кейда, проповедника. Он прожил с вами много лет, но вас начало раздражать его благочестие, и вы выгнали его. А теперь постарайтесь понять: ничто не строилось на лжи. Шэнноу свел меня с неба, но более того: он причина моего существования! Я здесь из-за него — чтобы бороться с этим врагом. Вам вовсе не надо верить мне, Бет. Вам только надо пока забыть о своем недоверии.
   — Один мой друг его ищет, — ответила она с той же холодностью. — Он вернется. И тогда вы сможете объяснить все это ему.
   По долине прокатился эхом дальний вой. Ему ответил второй… третий…
   — Я видел к северу отсюда фургон, — сказал Диакон. — Быть может, вы пригласите сюда тех, кто в нем. Если вы этого не сделаете, они вряд ли доживут до утра.