Геммел Дэвид. Кровь-камень

   Шорак как будто остался равнодушен к ее отказу. Он спокойно помолчал, а потом снова заговорил:
   — Ты меня не поняла, женщина. Скажу попроще. Собери припасы в дорогу, и мы проводим тебя к владыке. Откажись — и мы убьем вас всех. И смерть ваша будет нелегкой. В доме есть другие люди, так что поговори с ними. Не все они захотят умереть. У вас есть время на размышления до полудня. Мы вернемся в полдень.
   Повернув коня, Шорак вернулся со своими всадниками на склон.
   — До чего же вежлив, а? — заметил Клем. Бет не отозвалась на его шутку и решительным шагом вернулась в дом.
   Первой заговорила Руфь, молодая мать.
   — Я поеду с ними, фрей Мак-Адам, — заявила она. — Не хочу больше бояться, не хочу снова слышать свист пуль.
   — Это как будто единственный выход, — согласился доктор Мередит. — Мы не сможем им сопротивляться.
   Сверху сбежали Уоллес и Нестор. Бет налила себе воды в кружку и молча ее прихлебывала.
   — Сколько у нас патронов? — спросил Уоллес. Бет улыбнулась.
   — Сто обойм для ружей. Двадцать для моего пистолета.
   — У меня тридцать, — сказал Клем.
   — Мы не должны противиться им! — крикнула Руфь. — Не должны! Мне надо думать о моем маленьком. Ну, изъявим покорность, что тут такого? Это же просто слова!
   — Да, кстати, — вмешалась Зера Уилер, — это же только слова, их слова, будто им от нас не надо ничего, кроме изъявления покорности. Как только мы выйдем из дома без оружия, мы окажемся в полной их власти.
   — Но с какой стати им причинять нам вред? — спросил доктор Мередит. — Это же не имело бы никакого смысла.
   — Они исчадия, — возразила Исида. — И волков на нас наслал их господин.
   — Мне все равно! — закричала Руфь. — Я не хочу умирать, и все тут.
   — Умирать не хочет никто! — оборвала ее Бет. — Уоллес, иди наверх, следи за ними. Нельзя допустить, чтобы они напали на нас врасплох.
   — Хорошо, фрей, — ответил он и вернулся на свой пост.
   Молчание нарушил Нестор:
   — Когда мы их видели, они направлялись к городу, ведя толпу людей. И никого не убивали. Может, он сказал правду: они требуют только изъявления покорности их господину?
   Бет обернулась к Клему.
   — Что ты молчишь? — сказала она.
   — А что тут говорить? — Он пожал плечами. — Не знаю, откуда взялись эти исчадия, но если они хоть в чем-то схожи с воинами Первой войны, то они — кровожадные варвары: они будут насиловать и пытать женщин, уродовать мужчин. И я не отдам мое оружие таким, как они.
   — Ты сумасшедший! — взвизгнула Руфь. — Обрекаешь нас всех на смерть!
   — Закрой рот! — прикрикнула Бет. — Я этого не потерплю! Сейчас не время для истерик! А что думаете вы, Зера?
   Зера обняла Эстер за худенькие плечи. Ос подошел поближе, и она взъерошила ему волосы.
   — Мне терять меньше, чем вам всем. Ведь я стара и совсем измучена. Но я стараюсь, чтобы эти дети остались жить, и не знаю, на что решиться. Фрей Мак-Адам, по-моему, вам пришлось многое повидать. Так что думаете вы?
   — Я не люблю угроз, — сказала Бет, — и мне не нравятся те, кто прибегает к угрозам. Мы им требуемся живыми. Не знаю почему. Ну да мне все равно.
   — Я могу объяснить вам почему, — негромко сказала Исида. — Когда я вышла к волкам, я ощутила силу Кровь-Камня. Он голоден, а питается он душами. Отправиться к нему значит обречь себя смерти.
   — То есть как это питается душами? — съязвила Руфь. — Глупость какая-то! Ты все придумываешь! Исида покачала головой.
   — Он был связан с волками. Всякий раз, когда они убивали, часть жизни поглощалась камнями в их лбах. Он воплощение крови и смерти. Для него мы все — лишь средство насыщения. Диакон знал это.
   — А куда он девался? — прошипела Руфь. — Бросил нас и сбежал! Ну, я здесь умирать не намерена, что бы вы тут ни сочиняли.
   — Думаю, нам следует проголосовать, — сказал Клем. — До полудня времени остается совсем немного.
   Бет позвала Уоллеса, и он вышел на верхнюю площадку с ружьем в руке.
   — Ты потребовал голосования, Клем. Так что предлагаешь ты? — спросила она.
   — Сражаться, — ответил Клем.
   — Уоллес?
   — Я с ними не пойду, — ответил рыжеголовый.
   — Нестор?
   — Сражаться, — ответил юноша после некоторого колебания.
   — Исида?
   — Я с ними не пойду.
   — Доктор? Мередит пожал плечами.
   — Я соглашусь с большинством.
   — Зера?
   Старуха поцеловала Эстер в щеку.
   — Сражаться, — сказала она.
   — Я думаю, вопрос решен, — объявила Бет.
   — Вы что, все с ума посходили? — закричала Руфь, обводя их взглядом.
   — Они возвращаются, — предупредил Уоллес сверху. Бет подошла к комоду и вытащила три коробки с патронами.
   — Берите сколько требуется, — сказала она. — Вы, малыши, ложитесь на пол.
   Эстер и Ос юркнули под стол. Зера встала и взяла свое ружье, потому что Бет направилась к двери.
   — Неужели ты опять к ним выйдешь? — спросил Клем.
   Бет открыла дверь, прислонилась к косяку, держа наготове ружье с взведенными курками. Исчадия въехали во двор, как и раньше, развернулись полукругом.
   Руфь пробежала через комнату, проскочила мимо Бет и бросилась во двор.
   — Я изъявлю покорность! — закричала она. — Возьмите меня с собой!
   Шорак даже не взглянул на нее.
   — Что вы решили, женщина? — спросил он.
   — Мы остаемся здесь, — ответила она.
   — Либо вы все, либо никто, — сказал Шорак и, плавным движением вытащив пистолет, выстрелил Руфь в голову. Молодая женщина рухнула на землю. Бет вскинула ружье и выстрелила. Пуля просвистела мимо Шорака, ударила в грудь всадника позади него и выбила его из седла. Клем ухватил Бет и втащил ее в комнату, а пули уже впивались в косяк, с визгом влетали в дом. Нестор ударом ноги захлопнул дверь, и Клем задвинул засов.
   Зера трижды выстрелила в окно, тут пуля задела ее плечо, и, пошатнувшись, она упала. К окну подскочил воин-исчадие. Клем пустил пулю ему в лицо. Дверь задрожала под натиском тяжелых тел.
   Бет кое-как поднялась с пола. В окне появились еще несколько исчадий, стреляя в комнату. Зера, вся залитая кровью, перекатилась к стене под подоконник. Бет выстрелила исчадию в грудь. Он упал ничком. Еще один воин ударил плечом в окно, вышиб раму и влетел в комнату. Нестор дважды выстрелил в него. Исчадие ударился лицом об пол, дернулся и затих.
   Клем перебежал через комнату, опрокинув сосновый стол. Пули впивались в стены дома. Дверь затрещала. Бет трижды выстрелила в нее и услышала крик и стук упавшего тела.
   Нестор взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Вокруг него жужжали пули, но он благополучно скрылся в спальне, чтобы помочь Уоллесу. Мередит лежал на полу, крепко обнимая Исиду, стараясь прикрыть ее от пуль своим телом. Дети скорчились за лежащим на боку столом. В задней комнате тоненько и пронзительно заплакал младенец.
   — Они заходят сзади дома! — крикнул Уоллес сверху. Бет взглянула на Клема и указала на комнату Джозии Брума.
   — Заднее окно!
   Клем упал и пополз по полу. Он как раз добрался до порога задней комнаты, когда ставни слетели с окна внутрь. Вскочив, он прострелил горло первому из нападавших, и тот свалился на своих товарищей. Брум был в забытьи и лежал на самой линии огня. Клем прыгнул к кровати и сдернул раненого на пол. Мимо них просвистели пули, пронизывая пуховое одеяло, и в воздухе закружились перышки. Пуля жгуче чиркнула по шее Клема. Он выстрелил, и его пуля ударила врага в подбородок, прошила мозг.
   Растянувшись у кровати, Клем перезарядил пистолет. Пуля пробила матрас, вошла ему в бедро, задела кость и разорвала мышцы. Клем откинулся и пустил три пули в фигуры за окном. Исчадия пригнулись ниже подоконника. Клем покосился на свою ногу, увидел хлещущую из раны кровь и негромко выругался.
   В окно влезал человек. Клем застрелил его, и он неподвижно перевесился в комнату. Его пистолет со стуком упал на пол. Перекатившись на живот, Клем подполз к пистолету и подобрал его.
   Наступила мертвая тишина.
 
   Джозия Брум очнулся от бредовых видений и осознал, что лежит на полу спальни, а молодой Клем Стейнер сидит в двух шагах от него с двумя пистолетами в руках, а нога у него вся в крови.
   — Что происходит, Клем? — прошептал он.
   — Исчадия, — ответил пистолетчик.
   «Я все еще брежу», — подумал Брум. Исчадия ведь были все уничтожены Диаконом в самой кровавой бойне, какую только видел этот новый мир. Пуля отбила щепку от оконной рамы и прорвала вышивку, висевшую в рамке на дальней стене. Джозия Брум засмеялся. Вот уж бред так бред! Рамка повисла криво, в середине зияла дыра. Но Брум успел разобрать слова: «Труды человеческие преходящи, но Господь пребывает вечно».
   Он попытался встать.
   — Лежи! — приказал Клем.
   — Так это же сон, Клем, — сказал Джозия, приподнимаясь на колени. Стейнер оттолкнулся от пола, скользнул вперед и плечом подшиб ноги уже вставшего Джозии. Пули впились в заднюю стену, и вышивка свалилась на пол, сосновая рамка разлетелась на планки.
   — Это не сон. Понимаете? Не сон! Джозия задохнулся, рана в груди ожгла его нестерпимой болью.
   — Но… Но это же не могут быть исчадия!
   — Ладно, не могут, — согласился Клем. — Но поверьте, Джозия, если они и не подлинные, так очень ловко выдают себя за настоящих. — Он извернулся, сел, застонав от боли, и взвел курки обоих пистолетов. — Если у вас найдутся силы, так, может, вы попробуете перетянуть мою рану? Неохота истечь кровью в самый разгар веселья.
   За окном мелькнула тень. Пистолеты Клема рявкнули, и Джозия увидел падающую человеческую фигуру.
   — Зачем это они? — спросил Джозия.
   — Мне недосуг их расспрашивать, — сообщил ему Клем. — Разорвите простыню на бинты.
   Джозия посмотрел на рану в бедре Клема. Кровь все текла, пропитывая штанину из черного сукна. Его собственная одежда висела на спинке стула. Джозия подполз к нему, вытащил ремень из брюк и вернулся к Клему. Потом отломил кусок от сосновой планки. Клем затянул ремень на ноге выше раны так, что он впился в кожу. Потом он попытался с помощью обломка планки закрутить ремень еще туже. Планка сломалась. Кровотечение заметно уменьшилось, но не прекратилось.
   — Возьми-ка один из этих пистолетов, Джозия, — сказал Клем. — Я того и гляди вырублюсь.
   Брум помотал головой.
   — Я не могу убить даже для спасения собственной жизни. Я не верю в насилие.
   — До чего же приятно встретить в такие времена человека с убеждениями, — устало пробормотал Клем. Наверху раздались выстрелы, и снаружи кто-то закричал.
   Клем подполз к двери и заглянул в большую комнату. Бет пряталась за опрокинутым столом с ружьем в руках. Старуха — Зера — притаилась под подоконником с пистолетом в кулаке. Доктор Мередит лежал у западной стены, рядом с ним Исида и дети.
   — Никто не ранен? — окликнул их Клем.
   — Сукины дети перебили мне плечо, — ответила Зера. — Болит донельзя.
   Мередит оставил детей, прополз через комнату к Зере и быстро осмотрел ее рану.
   — Пуля сломала ключицу и вышла почти у шеи. Рана сильно кровоточит, однако никакие жизненные органы не задеты. Сейчас я найду что-нибудь для перевязки.
   — Эй, наверху! Что там? — крикнула Бет.
   Сверху донесся голос Нестора Гаррити:
   — Они попрятались в сарае и за колодой. Мы уложили четырнадцать. Несколько раненых отползли в укрытие, но десять валяются без движения. И, по-моему, Клем прикончил еще двоих, но отсюда не видно.
   — Смотрите в оба! — крикнула Бет. — И предупредите нас, когда они опять зашевелятся.
   — Хорошо, фрей.
   Заплакал младенец — тоненький жалобный писк. Бет обернулась к Исиде:
   — На кухне осталось еще немного молока, девочка. Только будь осторожнее.
   Исида, пригибаясь, прошла через комнату в кухню. Все засовы на задней двери были заложены, ставни на окнах крепко заперты. Высокий кувшин с молоком стоял на верхней полке. Исида выпрямилась, сняла его, подошла к колыбели и села рядом.
   — А как мне его кормить?
   Бет ругнулась, отошла от стола к комоду, прислонила к нему ружье и достала из второго ящика пару красивых перчаток из тонкой кожи. Единственные перчатки в ее жизни. Их подарил ей перед свадьбой Шон, ее первый муж. «Так я ни разу их и не надела!»— подумала Бет. Из рабочей корзинки на комоде она взяла иглу и проткнула три крохотные дырочки в кончике самого длинного пальца перчатки. Захватив ружье, она подошла к колыбели. Младенец исходил плачем, и она велела Исиде взять малютку-мальчика на руки, прижать к груди. Потом налила молоко в перчатку и подождала, пока оно не начало сочиться из дырочек. Младенец не сразу приспособился к перчатке и захлебнулся. Исида поддержала его затылок, и он начал сосать.
   — Они подкрадываются сзади! — завопил Нестор. — Отсюда мне в них не попасть!
   Клем отполз назад в комнату Джозии и притаился у окна. Увидел тени на утоптанной земле и различил очертания рогатого шлема. Определить, сколько там исчадии, он не мог, но остановить их был только один способ: появиться в окне и открыть огонь. У Клема пересохло во рту.
   — Давай! — скомандовал он себе громко. — Теперь же, не то духа не хватит.
   Он молниеносно повернулся, паля в развороченное окно. Двое упали, но третий успел выстрелить. Клем ощутил удар в грудь и все же хладнокровно послал пулю в голову исчадия. Потом пошатнулся и упал возле кровати.
   Джозия Брум подполз к нему.
   — Очень плохо? — спросил он.
   — Видывал я дни и получше, — ответил Клем, пытаясь перезарядить пистолеты. Калибр пистолета исчадия, который он подобрал, был больше, чем калибр его собственного, а патронов к нему у него не было, и он с ругательством отшвырнул разряженное оружие.
   — Черт дери, — сказал он с горечью, — эти стервецы скоро меня разозлят по-настоящему!
   Зарядив свой пистолет, он привалился к стене, избегая смотреть на рану в груди. Брум проковылял в большую комнату позвать Мередита. Врач подошел к Клему, и пистолетчик почувствовал, как его пальцы начали ощупывать рану.
   Мередит ничего не сказал, и Клем открыл глаза.
   — Хотите сообщить мне хорошую новость? — спросил он.
   — Не такую уж хорошую, — негромко ответил врач.
   — Даже не верится! — У Клема кружилась голова, его одолевала слабость, но он держался. Защитников дома было слишком мало, и он не собирался вот так взять да умереть. И закашлялся. В рот ему хлынула кровь, забрызгивая светлую рубашку Мередита. Клем осел. Солнце заходило, небо было цвета очищенной меди. Клем поднялся с пола, пошатнулся, но ухватился за оконную раму и удержался на ногах.
   — Что ты делаешь? — крикнул Джозия Брум, протягивая руку, чтобы ухватить Клема за локоть. Мередит взял Брума за плечи и отвел от Клема.
   — Он умирает, — прошептал молодой врач. — Жить ему остается несколько минут.
   Клем лег животом на подоконник выбитого окна, потом перетащил через него ногу. Воздух снаружи был Прохладным и свежим, в нем не стоял едкий запах порохового дыма. И вечер был чудесным, ни единого облачка в небе. Клем полуспрыгнул-полуупал на землю. Горло наполнилось кровью, и он подумал, что вот-вот захлебнется, однако сумел ее проглотить и добрести до трупов, забрать их пистолеты и побросать в окно. Один из мертвецов был перепоясан патронной лентой. Клем снял ее и отдал Бруму.
   — Вернись в дом! — настойчиво сказал Брум.
   — Мне… тут… нравится, — прошептал Клем и закашлялся.
   Он добрел до угла здания и увидел лошадиную колоду и двух прячущихся за ней исчадий. Они тоже его увидели и повернули ружья в его сторону. Клем застрелил обоих. Из-за изгороди загона поднялся третий, пуля ударила в тело Клема, почти закрутила его. Клем выстрелил в ответ и промахнулся.
   Упав на колени, он сунул руку в карман куртки, чтобы вытащить свои последние патроны. В него ударила еще одна пуля. Земля у него под щекой была жесткой, но вот боль расплылась и исчезла. Из укрытия выбежали три исчадия. Клем услышал стук их сапог по земле.
   Из последних сил Клем перекатился. В пистолете оставалось два заряда, и он их выпустил оба. Первая пуля попала переднему исчадию в живот и опрокинула, вторая пронизала незащищенное горло.
   Погремел ружейный выстрел, и Клем увидел, как последний из исчадий остановился. Его голова кончалась над глазами. Безжизненное тело рухнуло на землю.
   Клем лежал на спине и смотрел в небо. На мгновение оно стало нестерпимо ярким, затем со всех сторон наползла тьма, и он уже видел только маленький кружок света в конце длинного темного туннеля.
   А потом — ничего.
   Нестор и Уоллес смотрели, как он умирал.
   — Да уж, его голыми руками было не взять! — вздохнул Уоллес.
   — Он был Лейтон Дьюк, — негромко сказал Нестор.
   — Да ну? Это надо же! — Уоллес вскинул ружье к плечу и прицелился в человека, пробиравшегося под защитой изгороди. Он выстрелил, пуля расщепила жердь над головой исчадия, и тот поспешил укрыться. — Черт! Промазал! Ты сказал, Лейтон Дьюк? Ну, с пистолетами он чудеса творил.
   — Да, это он умел, — грустно согласился Нестор. Поглядев на рыжеголового юношу, он спросил:
   — Тебе страшно, Уол?
   — Угу.
   — А по виду не догадаться. Рыжеголовый пожал плечами:
   — У нас в семье, знаешь ли, было не принято выставлять напоказ чувства там и все такое прочее. Я как-то сломал руку, ну и разревелся. Папаша наложил лубки, а потом отвесил мне подзатыльник, чтобы не распускал нюни. — Он шмыгнул носом и рассмеялся. — Очень я любил старого козла! — Уоллес снова выстрелил. — Попал, черт подери!
   Нестор посмотрел туда, где в сгущающихся сумерках неподвижно вытянулся на земле воин-исчадие.
   — По-твоему, они нападут, когда совсем стемнеет?
   — Поспорю на что хочешь, — ответил Уоллес. — Будем надеяться на чистое небо и яркую луну. Нестор заметил какое-то движение на дальнем склоне.
   — О нет! — прошептал он.
   Но и Уоллес увидел их: десятки исчадий съезжали с холма.
   А во главе ехал Иаков Мун.
   Когда они приблизились на расстояние выстрела, Уоллес прицелился в Иерусалимского Конника, но промахнулся: его пуля пробила плечо всадника слева от Муна. Исчадия попрыгали на землю и побежали за развалины сарая. Уоллес сплюнул в щель между ставнями, но ничего не сказал.
   Нестор, пятясь, вышел из комнаты и крикнул Бет Мак-Адам о появлении новых врагов.
   — Мы видели! — закричала она в ответ. — Клем добыл несколько пистолетов. Спустись, сынок, возьми что вам требуется.
   Нестор кинулся вниз. Исида и Мередит теперь взяли пистолеты, но Джозия Брум с вызывающим видом сидел на полу, положив руки на колени.
   — Вы, значит, трус? — спросил Нестор. — Даже собственную жизнь защищать трусите?
   — Хватит! — оборвала Бет. — Иногда отстаивать то, во что веришь, требует куда больше подлинного мужества. А теперь марш наверх к Уоллесу!
   — Хорошо, фрей, — ответил он кротко. Бет опустилась на колени рядом с Джозией и положила руку ему на плечо.
   — Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
   — Тоскливо, Бет, — ответил он, поглаживая ее руку. — Мы никогда ничему не научимся, верно? Непрерывно убиваем и причиняем боль.
   — Не все мы. Некоторые вступают в бой, просто чтобы остаться в живых. Когда начнется, лежи и не вставай.
   — Мне стыдно признаться, но я хотел бы, чтобы сейчас тут с нами был он, — сказал Джозия.
   Бет кивнула, вспомнив Шэнноу в расцвете сил. В нем была такая сила, такая мощь, что он казался непобедимым, неодолимым.
   — И я тоже, Джозия, и я тоже. — Бет подозвала детей и велела им сесть рядом с Джозией. Эстер прижалась к старику и спрятала лицо у него на плече. Брум обнял ее.
   Ос вытащил пистолетик.
   — Я буду драться, — сказал он. Бет кивнула.
   — Только подожди, пока они не ворвутся внутрь.
   — Атакуют! — завопил Нестор.
   Бет бросилась к окну. Зера (из ее плеча сочилась и сочилась кровь) стала слева от нее, держа пистолет наготове. Бет рискнула выглянуть наружу. Исчадия бежали через двор плотным клинообразным строем.
   Горсть защитников дома остановить их никак не могла.
   Целиться не требовалось. Бет и Зера разрядили пистолеты в атакующий клин. Через комнату зажужжали пули, отлетая рикошетом от стен.
   Наверху Нестор закладывал патроны в ружье и стрелял, стрелял, стрелял в приближающихся исчадий.
   Они уже были на середине двора, и тут Уоллес испустил отчаянный вопль:
   — Че-е-е-рт!
   Вниз по склону карьером летели еще всадники. Но не исчадия. На большинстве были серые защитные рубашки Крестоносцев. Они уже открыли огонь: залп за залпом косили ряды атакующих. Исчадия остановились и повернули коней навстречу нежданным врагам. Нестор увидел, как несколько лошадей упали, однако Крестоносцы ворвались во двор.
   — Че-е-е-рт! — снова завопил Нестор.
   Исчадия бросились врассыпную, но пули продолжали настигать их.
   Уоллес и Нестор стреляли, пока у них не осталось ни одного патрона. Тогда они побежали вниз.
   Бет, пошатываясь, добралась до кресла и рухнула в него. Пистолет тянул ее усталую руку к полу точно гиря, В окне возникло лицо. Тоуб Харрис!
   — Рада тебя видеть, Тоуб, — сказала Бет. — Богом клянусь, в жизни не видела лица красивее!
   Нестор подобрал пистолет Бет и выбежал во двор, где повсюду валялись трупы. Крестоносцы из Чистоты гнались по лугам за уцелевшими исчадиями. Нестор никак не мог поверить. Он будет жить! А еще минуту назад смерть казалась такой неизбежной и неотвратимой! Солнце скрывалось за горами… Глаза Нестора обжигали слезы. Он ощущал запах порохового дыма, но сквозь него пробивался аромат росистой травы, такой чистый и благоуханный.
   — Господи! Господи! — шептал Нестор.
   Всадники возвращались. Впереди ехал высокий широкоплечий мужчина в черном плаще. Он снял с головы шляпу с плоской тульей, достал из кармана носовой платок и утер лоб и бороду.
   — Клянусь Богом, вы тут хорошо дрались, малый, — сказал он. — Я Пэдлок Уилер. За мной послал Диакон.
   — Я Нестор Гаррити, сэр.
   — Ты совсем вымотался, сынок, — сказал Уилер, спешиваясь и привязывая лошадь к жерди изгороди. По двору среди мертвецов расхаживали Крестоносцы. Иногда раздавался выстрел, приканчивавший раненого. Нестор отвел глаза. Слишком уж это было хладнокровно и безжалостно. Пэдлок Уилер подошел к нему и похлопал его по плечу.
   — Мне надо разобраться в том, что тут произошло, сынок. Тоуб говорил нам о гигантских волчецах, а мы дважды вступали в бой с исчадиями. Откуда они взялись?
   На крыльцо вышла Исида, и Пэдлок Уилер поклонился ей. Белокурая девушка слабо улыбнулась.
   — Из Врат времени, менхир. Так мне сказал Диакон. А их вождь — похититель душ, жнец жизней. Уилер кивнул.
   — Мы с ним разделаемся, госпожа. Но где Диакон?
   — Он исчез через Врата. Отправился искать помощи. Нестор молча слушал их. Мысли у него мешались. Диакон был лжецом, и обманщиком, и самозванцем. Нет ничего, кроме лжи, смерти, убийств. В горле у него поднялась желчь, он почувствовал озноб, его затошнило.
   Кто-то из Крестоносцев окликнул Уилера и указал на восток. С холма спускались три всадника. Нестор прислонился к перилам крыльца и смотрел, как они приближаются. Впереди ехал белобородый старик, а за ним черная женщина с забинтованной головой. Рядом с ней ехал черный мужчина в белой, забрызганной кровью рубашке.
   — Диакон! — восторженно произнес Пэдлок Уилер. Он спрыгнул с крыльца и приветственно поднял руку.
   В ту же секунду труп у его ног вскочил, вскидывая пистолет. Рука обхватила шею Уилера, к его подбородку прижалось дуло. Все оцепенели.
   Держал пистолет Иаков Мун.
   — Не шевелитесь, сукины дети! — заорал Иерусалимский Конник. И никто не шелохнулся, только лошадь Диакона продолжала неторопливо шагать вперед. Взгляд Нестора метался между приближающимся всадником и Иерусалимским Конником с его жертвой. На Диаконе был длинный черный плащ и светлая рубашка. В лунном свете его борода отливала серебром, а глубоко посаженные глаза неотрывно смотрели на Муна. Он медленно спешился. Черная женщина и ее спутник неподвижно сидели на своих лошадях там, где остановились.
   — Отпусти его, — сказал Диакон ровным звучным голосом.
   — Мне нужна лошадь и возможность свободно уехать отсюда, — заявил Мун.
   — Нет, — коротко ответил Диакон. — Я предлагаю тебе возможность жить. Отпусти Пэдлока и встань против меня один на один. Если победишь ты, никто здесь не помешает тебе уехать.
   — Нашел дурака! — отрезал Мун. — Чуть я его отпущу, как меня изрешетят.
   — Я Диакон, и я не лгу. Мун оттащил Пэдлока дальше к стене.
   — Никакой ты не Диакон! — взвизгнул он. — Я покончил с ним в его летней хижине.
   — Ты убил старика, который был моим верным помощником. Ты сейчас держишь Пэдлока Уилера, одного из моих генералов в войнах Единения. Он меня знает, как и некоторые из этих всадников. Так хватит у тебя духу встать лицом к лицу со мной?
   — Духу? — насмешливо повторил Мун. — По-твоему, нужно присутствие духа, чтобы пристрелить старого козла?
   Нестор заморгал. Старик не знает, кому он угрожает. Безумие!
   — Это же Иаков Мун! — закричал он. — Не делайте этого!
   Сомкнулась темнота, и в небе засияла луна. Диакон словно бы не услышал юношу.
   — Ну? — сказал он, снимая плащ. Нестор увидел у него на поясе два пистолета.
   — И я беспрепятственно уеду? — спросил Мун. — Даешь слово? Клянешься?
   — Пусть каждый тут запомнит, — сказал Диакон. — Если я умру, этот человек уедет беспрепятственно.