Страница:
Оглядев зал, он заметил, что Раджа Томас тоже здесь, сидит в первых рядах рядом с женщиной, похожей, судя по описанию Мердока, на Ваэлу таоЛини, единственную уцелевшую из первоначальной команды по изучению келпа. Ее знания могут быть опасны. Что ж… она и поэт разделят судьбу Томаса. Тогда и проблемам конец.
Оукс уже вторые сутки находился на нижстороне, и большая часть этого времени ушла на подготовку к общему собранию. Пришлось перечитать уйму секретных отчетов Льюиса и его подручных. Мердок оказался весьма полезен – надо за ним присмотреть. Часть данных добыла Легата – она и сейчас собирала их на борту.
Оукс понимал, что это собрание может стать серьезной угрозой его власти, и готов был встретить эту угрозу лицом к лицу. По оценкам Льюиса, здесь собралось около тысячи человек. Большая часть колонистов не могла оставить свои посты – охрана, техобслуживание, ремонт, строительство. Два шага вперед и шаг назад – таков был путь Пандоры. Но Оукс знал, что большинство сидящих в зале принесли с собой доверенности на голосование от десятков товарищей. Неформальные выборы уже прошли, и попытка установить здесь демократию вполне серьезна. А это опасно. На борту демократии не было никогда, и на нижсторону ее допускать не следует. Эта мысль отрезвляла; адреналин выжигал в крови остатки алкоголя.
Люди внизу чертовски долго рассаживались, сбиваясь кучками и болтая. Оукс ждал, теряя последние капли терпения. В зале стоял неприятный металлический запах сырости, свет ламп отливал зеленью. Он обернулся к Рашель – хрупкой женщине с непримечательным лицом и русыми волосами, выделяющейся из толпы только нервической манерностью движений. Это Демарест сподвигла своих товарищей на выборы, и она подала петицию руководству. При взгляде на нее Оукс вымученно улыбнулся. Льюис утверждал, будто ему известно, как обезвредить эту ходячую мину, но Оукс, зная своего помощника, спрашивать о подробностях не стал.
В конце концов Рашель Демарест вышла вперед и, не снимая жезла-мегафона с браслета, подняла руки и быстро-быстро помахала перед толпой пальцами. Оукс обратил внимание, что все, как по команде, смолкли.
«Почему она не пользуется мегафоном? Или она антитех?»
– Спасибо вам, что пришли сюда, – объявила Рашель. Голос у нее был пронзительный и визгливый. – Мы не отнимем у вас много времени. Наш кэп получил экземпляр вашего прошения и согласился ответить на него пункт за пунктом.
«Вашего прошения! – подумал Оукс. – Не моего прошения, не-ет!»
А доклады Льюиса и Мердока недвусмысленно свидетельствовали о том, что эта женщина рвется за своей долей власти в Колонии. Как ловко она исхитрилась ввернуть «кэп», так, что это прозвучало издевкой! Значит, битва началась.
Когда Демарест отошла от края платформы, Оукс шагнул вперед и, вытащив из внутреннего кармашка безупречно белого комбинезона то самое прошение, якобы случайно его уронил. Несколько страниц слетели вниз.
– Неважно. – Взмахом руки он остановил людей в передних рядах, бросившихся поднимать бумаги. – Я помню все наизусть.
Он покосился на Мердока. Тот успокаивающе кивнул. Он нашел где-то стулья для себя и Демарест, и оба уселись в достаточном отдалении.
Оукс доверительно нагнулся к слушателям, изобразил сердечную улыбку.
– Немногие из нас собрались здесь сегодня, и все мы знаем, что на то есть причины. Пандора не прощает слабости. Все мы теряли близких в четырех фиаско на Черном Драконе.
Он махнул рукой куда-то на запад, где за тысячей километров туманных морских просторов прятались скалы второго континента. Оукс знал, что ни одну из этих неудач нельзя вменить ему в вину – уж тут он постарался. А его окончательное переселение на нижсторону вселяло надежды касательно перспектив Колонии на всхолмленных равнинах Яйца. Ощущение близкой победы отчасти питало зарождающийся конфликт. Колонисты начинали думать о чем-то, кроме проблем выживания, вспоминать забытые мечты, лепить черты будущего.
– Как большинство из вас знает, – продолжил Оукс, поднимая мегафон для лучшей слышимости, – я спустился с борта, чтобы остаться, чтобы привести вас к окончательной победе.
Пролился дождик вежливых аплодисментов – куда более редкий, чем он ожидал. Да, вовремя он спустился на нижсторону. Пора заняться организацией, укрепить тающую преданность.
– Итак, петиция Демарест. Пункт первый – отмена одиночных патрулей. – Оукс покачал головой. – Если бы мы только могли… Вы, возможно, не понимаете, для чего это делается. Я скажу вам прямо. Мы дрессируем тварей Пандоры, чтоб бежали без оглядки от одного вида человека!
Вот на это зал похлопал сердечнее.
Оукс подождал тишины.
– Благодаря вашей отваге ваши дети унаследуют более безопасную планету. Да, я сказал ваши дети. Я намерен перевести наталей на нижсторону.
Это известие было встречено изумленным перешептыванием.
– Это случится не сразу, – проговорил Оукс, – но случится непременно. Теперь ко второму пункту прошения. – Он поджал губы, как бы припоминая. – «Никакие важные решения о делах Колонии или ее расширении не могут приниматься без одобрения явного большинства колонистов, голосующих на Совете». Я не ошибся, Рашель?
Он обернулся к Демарест, но ответа дожидаться не стал. Бросив взгляд на рассыпанные по полу листы, он окинул взором вначале первые ряды, а потом и весь зал.
– Оставим пока невнятное определение «явного большинства» и непонятную мне ссылку на Совет. Позволю себе напомнить то, что мы и так знаем. Чтобы очистить этот зал для собрания, ушло десять часов. У нас есть выбор. Или мы держим зал свободным постоянно, уменьшая этим производственные площади, или соглашаемся, что все важные решения будут приниматься с десятичасовой задержкой. Я, кстати, предпочитаю называть их жизненно важными. – Оукс демонстративно покосился на большие настенные часы и снова обратился к слушателям: – Мы заседаем уже больше четверти часа, и конца-края этому пока не видно.
Оукс прокашлялся, давая залу вдуматься в его слова. Он заметил, что кое-кто внизу ерзает – видно, желая оспорить этот аргумент. Зато Мердок взял Рашель Демарест за ручку и оживленно нашептывал ей что-то на ушко, выводя тем самым из дискуссии.
– Пункт третий, – продолжал Оукс. – Больше отпусков на борт нашего корабля. Если мы…
– Корабля! – рявкнул кто-то из средних рядов. Оукс узнал кричавшего – охранник из оцепления эллинга, один из пособников Демарест. – Не нашего корабля, а Корабля! – Охранник даже привстал, но товарищи усадили его обратно.
– Тогда давайте разберемся, – проговорил Оукс. – Полагаю, капеллан-психиатр обладает достаточным опытом, чтобы разрешить этот вопрос.
Он покосился на Рашель Демарест, еще не вырвавшуюся из незаметной, но цепкой хватки Мердока. «Хочешь поиграть титулами? Отлично, только сокращать не будем. Не „кэп“, а „капеллан-психиатр“. За мной стоят все традиции нашего корабля».
– Объясняю по буквам. – Оукс в очередной раз окинул слушателей взглядом. – Мы чертовски разнородная команда. Большинство из нас, похоже, происходит с Земли, где я родился. Нас забрал оттуда корабль…
– Корабль спас тебя! – Этот чертов охранник все не уймется. – Корабль спас вас! Наше солнце готово было взорваться!
– Так говорит корабль! – Оукс коснулся контактов жезла, добавляя громкости. – Факты не противоречат и другому объяснению.
– Факты…
– Что мы пережили? – Оукс заглушил вопли охранника, потом убавил звук. – Что мы испытали? – Еще тише. – Мы оказались на борту корабля вместе с другими людьми, чье происхождение нам неясно. Совершенно неясно. Часть из них – клоны, другие – оригиналы. Корабль научил нас своему языку и навязал нам свою историю. Мы знаем то, что наш же корабль разрешает нам узнать. Каковы же его мотивы?
– Богохульство!
Оукс выждал, пока крикуны уймутся.
– Корабль сделал из меня врача и ученого. Я полагаюсь только на те факты, которые могу проверить. Что я знаю о корабельниках? Мы биологически совместимы. Собственно, все это может быть одной генетической…
– Я знаю, откуда я родом, как и все мы! – Рашель Демарест избавилась наконец от Мердока и, вскочив с места, ринулась к Оуксу. Мегафоном она пока не пользовалась, но пальцы ее уже шарили по контактам. – Я клон, но я…
– Так говорит корабль!
И снова Оукс бросил им тот же вызов. Если Льюис и Мердок верно просчитали умонастроения колонистов, посеянные им сомнения взойдут, когда придет время голосовать.
– Так говорит корабль, – повторил Оукс. – Я не сомневаюсь в вашей искренности… но доверчивость ваша меня изумляет.
От злости Рашель запуталась в управлении жезлом-мегафоном и недобрала громкости. В результате голос ее долетел только до первых рядов.
– Это всего лишь ваше толкование!
– Она говорит, – благоразумнейшим тоном повторил за ней Оукс, – что это лишь мое толкование. Но я, капеллан-психиатр, подвел бы вас, если бы не предупредил, что и такое толкование возможно. Что мы на самом деле знаем? Может быть, мы лишь препарат в опытах по космической генетике? Нам известно лишь, что корабль, – он ткнул пальцем в потолок, – принес нас сюда и отказывается улетать. Нам сказано, что мы должны заселить этот мир, который корабль же называет Пандорой. Легенду о Пандоре вы знаете – она входит в образовательные архивы. Но что мы знаем о планете? Можно хотя бы заподозрить, что название дано не случайно?
Он позволил аудитории подумать об этом пару секунд, зная, что многие испытывали схожие сомнения.
– Четырежды мы не смогли основать колонию на Черном Драконе! – крикнул он. – Четырежды!
«Пусть вспомнят погибших близких».
Он бросил взгляд на стоящую слева от него оцепеневшую Рашель Демарест.
– Почему эта планета, а не что-нибудь получше? – строго вопросил Оукс. – Только посмотрите на эту Пандору! Всего два континента – кусок грязи у нас под ногами, который корабль обзывает Яйцом, и груда скал, убившая наших близких, – Черный Дракон! И что еще подарил нам корабль? Остальную сушу планеты? Это что – горстка островов, слишком маленьких и опасных, чтобы рисковать ради них головой? И океан, где обитает самая опасная форма жизни на планете? И за это мы должны его благодарить? Или…
– Вы обещали принять всю петицию!
Это опять встряла Рашель Демарест, но на этот раз она переборщила с громкостью. От грохота толпа вздрогнула, и ясно было, что многим ее вопль пришелся не по душе.
– Я приму ее, Рашель. – Мягко и уважительно. – Ваше прошение стало необходимым и полезным инструментом. Я согласен – задания должны раздаваться разумнее. То, что мое внимание было привлечено к этому недостатку, придает нам сил. Все, что придает нам сил, я одобряю безусловно. Спасибо вам за это.
Демарест наконец справилась с мегафоном.
– Вы утверждаете, что электрокелп – самое опасное…
– Рашель, я уже одобрил проект, в ходе которого выяснится, сможем ли мы как-то использовать келп. Руководитель проекта и его помощница сидят прямо перед нами.
Оукс указал на Томаса с Ваэлой и заметил, что слушатели оборачиваются к ним.
– Я запустил в ход этот проект, невзирая на опасность, – продолжал он. – Опасность явную и страшную, как скажет вам любой, изучавший в подробностях здешние океаны. Ваша петиция была подана уже после этого.
– Тогда почему мы не знали об этом, когда…
– Вы хотите, чтобы решения принимались более открыто?
– Мы хотим знать, выживет Колония или погибнет! – Снова она переборщила с громкостью.
– Разумно, – согласился Оукс. – Это одна из причин, по которой я сам окончательно переселился и перевел свой штаб на нижсторону. В моем мозгу… – он постучал себя по лбу, – хранится подробный план, как прекратить Пандору в планету-сад для…
– Следовало бы включить членов Совета…
– Рашель! Ты предлагаешь поставить твоих людей на ключевые посты? А почему, собственно? Какими успехами они могут похвастаться?
– Они выжили здесь!
Оукс поморщился. А вот это уже удар ниже пояса, подумал он, намекать, что он в безопасности отсиживался на борту, покуда она и ее товарищи рисковали жизнью на поверхности Пандоры. С этим обвинением можно было справиться только при помощи спокойствия.
– Я спустился к вам, – ответил он. – И намерен остаться. Я отвечу на все ваши вопросы в любое взаимно приемлемое время, несмотря на то, что знаем мы все – потраченное на споры время куда лучше можно было бы использовать во благо Колонии.
– Сегодня вы ответите на наши вопросы?
– Для этого я и созвал это собрание.
– Тогда почему вы возражаете против выборов Совета, который…
– Время на споры, только и всего. У нас не хватает времени на подобную роскошь. Я соглашусь скорей с теми, кто был против этого собрания, отвлекающего нас от более насущной проблемы – пропитания. Но ты настояла, Рашель.
– Что творится на Черном Драконе? – Вздорный охранник с периметра опять вылез, с новым дурацким вопросом.
– Мы пытаемся основать там новую Колонию.
«Спокойно… спокойно, – увещевал себя Оукс. – Размеренно и мягко».
– Разделяя наши силы? – полюбопытствовала Рашель Демарест.
– Мы используем труд новых клонов, выращенных на нашем корабле, – ответил он. – Хесус Льюис сейчас находится там и организует работы. Я заверяю вас, что мы рискуем только новыми клонами, полностью осознающими риск своего положения.
Оукс любезно улыбнулся Рашель, вспомнив шутку Мердока: «Когда люди восхищаются твоей искренностью, самое время приврать».
– Но мы отвлеклись от повестки дня. – Он обернулся к аудитории. – Чем тратить время попусту, я бы предложил рассматривать вопросы по порядку.
Но его заявление о попытках заселения Черного Дракона послужило своей цели. Слушатели – даже Рашель Демарест – делали выводы, насколько позволяло им ошеломление.
– Что значит – новые клоны? – крикнул кто-то из задних рядов.
Воцарилась тишина, лучше слов говорившая, что этот же вопрос собирались задать многие.
– Об этом расскажет Хесус Льюис на следующем собрании. Вопрос это скорее технический и находится в сфере его компетенции. Я могу только сказать, что мы растим новых клонов, способных преодолеть опасности, присущие, как мы знаем, второму континенту.
Вот так: Льюис подготовит для вас паучью сеть полуправды и искусной лжи, а слухи, внедренные в виде ключевых элементов в «барачное радио» Колонии, покончат с этим вопросом навсегда. Большинство, как всегда, схавает. Каждому приятно думать, что не он, а кто-то другой станет рисковать своей шкурой.
– Вы не ответили вопрос об отпусках, – обвинила Оукса Рашель Демарест.
– Возможно, тебе это непонятно, Рашель, но график увольнительных на борт является самым важным пунктом в повестке дня сегодняшнего собрания.
– Вам не удастся откупиться от нас бортовым временем!
Рашель сжимала жезл-мегафон обеими руками, нацелив его в грудь Оуксу, точно оружие.
– И снова меня потрясает ограниченность твоего кругозора, – пожурил ее Оукс. – Ты просто не в силах принять на себя ту ответственность, о которой просишь.
Этот выпад заставил ее отступить на пару шагов. Рашель попыталась просверлить Оукса взглядом, на что тот только покачал головой в напускной печали.
– Твой друг внизу оказался достаточно смелым, чтобы выразить суть проблемы. – Оукс ткнул пальцем в сторону побагровевшего от гнева охранника («Присмотреть за ним… Самый настоящий фанатик»). – Но он недостаточно отважен и недостаточно умен, чтобы осознать в полной мере следствия своего эмоционального выступления.
Охранник сорвался.
– Ты – фальшивый капеллан! – Вскочив, он погрозил Оуксу кулаком. – Если мы пойдем за тобой, Корабль поразит нас!
– Да сядь ты! – Оукс врубил мегафон на полную мощность.
Оцепеневшего с перепугу крикуна усадили его же приятели.
– Кто из вас задаст вопрос вслед за мной? – поинтересовался Оукс, умерив голос. – А вопрос очевиден: где зародилось богоТворение? На корабле. На нашем корабле!
Он ткнул указующим перстом в потолок.
– Все вы знаете это. Но никто из вас не подверг сомнению этот факт. Я, как ученый, привык задавать болезненные вопросы. Многие из вас утверждают, что корабль движим исключительно стремлением помочь нам, что он – наш благодетель и спаситель. БогоТворение – это лишь естественное почтение к нашему спасителю. Естественное? А что, если мы – просто морские свинки?
– А кто вы сами родом, Оукс?
Снова эта Рашель. Просто прекрасно. Она не смогла бы выступить лучше, даже если бы ее на это запрограммировали. Или она не знает, что, по самым скромным прикидкам, натуралы превосходят клонов числом вчетверо? А она сама призналась, что она – клон!
– Я дитя Земли, – ответил Оукс самым что ни на есть спокойным голосом, бросив на Демарест короткий взгляд, и тут же отвернулся. Вот тут правду стоит чуть подкрасить. Не стоит напоминать людям, что своим преемником его выбрал сам старик Кингстон. – Большинство из вас знает мою историю. Я был принят на корабль и обучен на капеллан-психиатра. Кто-нибудь из вас понимает, что это значит? Корабль учил меня проводить богоТворения! Не видите в этом ничего странного?
– Это кажется естественным… – влезла, как по заказу, Рашель.
– Естественным? – Оукс позволил себе проявить гнев. – Да зеркало и рекордер послужили бы капелланом не хуже! Если мы лишены свободы воли, все наше богоТворение – туфта! Как мог корабль в благости своей довести нас до такого? Нет! Я сомневаюсь в словах корабля. Не просто ищу в них скрытый смысл – я задаю вопросы! И мне не нравятся кое-какие ответы!
Публичного богохульства подобных масштабов никто из присутствующих не мог даже представить. Со стороны капеллан-психиатра оно было равнозначно открытому мятежу. Оукс позволил им пережить шок в полной мере, прежде чем нанести завершающий удар.
– Ну! – вскричал он, подняв лицо к сводам зала. – Что же ты не поразишь меня громами, Корабль?
Весь зал затаил дыхание, когда Оукс спокойно улыбнулся – сначала Мердоку, а потом все собравшимся разом. Он незаметно уменьшил громкость усилителя до такой степени, что голос его едва долетал до задних рядов.
– Я подчиняюсь кораблю, потому что у него – сила. Нам приказано заселить эту планету? Прекрасно. Этим мы занимаемся, и в этом мы преуспеем. Но кто усомнится, что корабль для нас опасен? Или вы в последние дни ели досыта? Почему корабль уменьшает наши пайки? Это не я делаю. Хотите удостовериться – посылайте ревизоров на борт. – Он покачал головой. – Нет. Выживание наше требует всей возможной независимости от корабля… которая в конце концов станет полной. Откупаться от вас бортовым временем, Рашель? Черта с два! Я мечтаю спасти вас, освободив от корабля!
Прочесть по лицам реакцию большинства на это выступление было просто. Конечно, он выглядит невысоким толстяком, но он был храбрее их всех, он решился на то, на что не решились самые смелые колонисты… и рисковать он собирался новыми клонами (кем бы они ни были). И он обещал накормить их. Когда придет время заявить: «Или снимайте меня с поста, или оставьте – но тогда хватит этой демократии и никаких Советов», – тогда, и это уже ясно, народ его поддержит. Он стал их отважным вожаком, пойдя против Корабля, и мало кто усомнился бы сейчас в этом.
Но и Льюис, и Мердок советовали подстраховаться, а Оукс счел, что, если последовать их совету, вреда не будет.
– Нам предлагают перейти к более сложным, требующим времени и сил направлениям борьбы с планетой, – устало проговорил Оукс. – Те, кто желает этого, могут быть искренними… но они заблуждаются. Стоит нам промедлить, и мы погибнем. Мы должны действовать быстрее, чем смертоносные твари за периметром. Мы не можем тратить времени на дебаты и групповые решения.
Как и предсказывали Льюис с Мердоком, Рашель Демарест перед лицом поражения попыталась перейти на личности:
– А с чего вы взяли, что ваши решения нас спасут?
– Мы живы, и Колония процветает, – просто ответил Оукс. – В мои ближайшие намерения – собственно, это и есть основная причина моего переезда – входит срочное увеличение производства продовольствия.
– Никто другой не сумел…
– Но я – смогу! – Он подбавил в голос мягкого упрека. Человек, выступивший против Корабля, уж конечно, сумеет избавить всех от голода. – Все мы знаем, что не мои решения погубили тогда столько наших близких на Черном Драконе. Если бы этим занялся я, тамошнее поселение могло бы к сегодняшнему дню процветать.
– Какие решения? Вы говорите…
– Я не стал бы тратить силы, пытаясь понять существа, которые нас убивают! Требовалась полная стерилизация окрестностей, а Эдмонд Кингстон не смог заставить себя отдать такой приказ. Он заплатил за ошибку жизнью… а с ним и множество невинных.
Рашель все еще пыталась взывать к рассудку.
– Как можно бороться с тем, чего не понимаешь?
– Убивать, – ответил Оукс, оборачиваясь к ней. Он снизил громкость мегафона до минимума. – Все очень просто. Его надо убивать.
Долгое, стянутое в точку мгновение Хали Экель стояла перед толпой, глядя на троих страдальчески вытянувшихся мужчин. Словно сцена кошмара – кровь, пыль, оранжевый свет, бросающий на обреченных гротескные тени, ощущение разлитого в воздухе насилия.
«Я наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю…»
Грудь болела при каждом вздохе, и в ноздрях стоял запах стекающей с пробитых ног Иешуа крови.
«Я могу спасти его». Она сделала шажок вперед.
«Не вмешивайся», – остановил ее Корабль.
Она не смогла противиться – слишком сильны были оковы богоТворения.
«Но он умрет там, а он такой же, как я!»
«Нет, Экель. Когда придет час, он вспомнит себя и вернется, как вернешься ты. Но вы двое кардинально различны».
«Кто он?»
«Иешуа, говорящий с Богом».
«Но он… то есть почему они с ним так? Что он такого натворил?»
«Пересказал наши беседы. Теперь они пытаются шантажировать Бога. Наблюдай. Бог шантажу не поддается».
«Но Бог есть Корабль, и Корабль суть Бог!»
«А бесконечность суть бесконечность».
«Почему Ты не позволишь мне спасти его?»
«Ты не сможешь».
«Я попытаюсь».
«Ты лишь причинишь лишнюю боль взятой тобой взаймы дряхлой оболочке – а она и так исстрадалась. Зачем доставлять ей новые мучения?»
Хали только сейчас пришло в голову, что где-то в другом месте другое сознание ждет, чтобы вернуться в тело, которое она заняла… «Взяла взаймы». Ей в голову не пришло подумать об этом вот так, и мысль эта наполнила ее чувством ответственности за тело. Она с трудом, но сумела оторвать взгляд от болтающегося на гвоздях Иешуа, от кровоточащих ладоней и ступней.
Двое его собратьев по несчастью бились в оковах. Теперь Хали поняла смысл жестокой пытки. Со временем они задохнутся, перестанут дышать, когда откажут от непосильной натуги мышцы грудной клетки. Привязанные пытались опереться о гладкие столбы, приподняться, вдохнуть полной грудью, выгадывая последние предсмертные минуты.
Один из солдат, заметив это, расхохотался.
– Ишь, ерзают, разбойники!
– Небось, времени немного украсть хотят! – глумливо откликнулся кто-то из толпы.
Один из привязанных опустил взгляд на своего мучителя.
– А ты и родную мать готов повесить! – простонал он, задыхаясь, и Хали увидела, как набухают напряженные мышцы. Обмякнув, несчастный мотнул головой в сторону Иешуа: – Этот-то парень ничего худого не сделал.
Солдат размахнулся и ловким ударом древка перебил говорившему голени. Разбойник обвис и задергался в предсмертных муках. Иешуа обернул к нему лицо.
– Ныне же будешь со мною в раю, – проговорил он негромко, но как-то так получилось, что вся толпа услыхала. Тем, кто не обратил внимания, эти слова тут же повторили остальные.
– Вранье! – хохотнул стражник и, подняв копье, перебил ноги и второму разбойнику. Тот тоже обвис на веревках, корчась в последних судорогах.
Иешуа поднял голову.
– Жажду… – прохрипел он.
Копейщик глянул на него.
– Бедняга пить хочет! Угостим, что ли?
Хали хотела отвернуться – и не могла. Что превратило этих людей в чудовищ? Она поискала взглядом, из чего можно было напоить умирающего.
«Пусть все случится, как должно, Экель, – предупредил Корабль в очередной раз. – Это необходимый урок. Людям необходимо научиться жить».
Толпа начинала расходиться. Спектакль закончился. Хали обнаружила, что стоит в одиночестве обок умирающего и только кучка женщин выжидает по другую его руку… да еще солдаты, караулящие несчастного. Примчался мальчишка с кувшином, сунул тому стражнику, что ломал ноги разбойникам, получил от него монетку, прикусил ее и бросился прочь, даже не глянув на приговоренных.
Солдат намотал тряпицу на копье, полил жидкостью из кувшина и ткнул в губы умирающему. До Хали долетел кислый запах. «Уксус!»
Оукс уже вторые сутки находился на нижстороне, и большая часть этого времени ушла на подготовку к общему собранию. Пришлось перечитать уйму секретных отчетов Льюиса и его подручных. Мердок оказался весьма полезен – надо за ним присмотреть. Часть данных добыла Легата – она и сейчас собирала их на борту.
Оукс понимал, что это собрание может стать серьезной угрозой его власти, и готов был встретить эту угрозу лицом к лицу. По оценкам Льюиса, здесь собралось около тысячи человек. Большая часть колонистов не могла оставить свои посты – охрана, техобслуживание, ремонт, строительство. Два шага вперед и шаг назад – таков был путь Пандоры. Но Оукс знал, что большинство сидящих в зале принесли с собой доверенности на голосование от десятков товарищей. Неформальные выборы уже прошли, и попытка установить здесь демократию вполне серьезна. А это опасно. На борту демократии не было никогда, и на нижсторону ее допускать не следует. Эта мысль отрезвляла; адреналин выжигал в крови остатки алкоголя.
Люди внизу чертовски долго рассаживались, сбиваясь кучками и болтая. Оукс ждал, теряя последние капли терпения. В зале стоял неприятный металлический запах сырости, свет ламп отливал зеленью. Он обернулся к Рашель – хрупкой женщине с непримечательным лицом и русыми волосами, выделяющейся из толпы только нервической манерностью движений. Это Демарест сподвигла своих товарищей на выборы, и она подала петицию руководству. При взгляде на нее Оукс вымученно улыбнулся. Льюис утверждал, будто ему известно, как обезвредить эту ходячую мину, но Оукс, зная своего помощника, спрашивать о подробностях не стал.
В конце концов Рашель Демарест вышла вперед и, не снимая жезла-мегафона с браслета, подняла руки и быстро-быстро помахала перед толпой пальцами. Оукс обратил внимание, что все, как по команде, смолкли.
«Почему она не пользуется мегафоном? Или она антитех?»
– Спасибо вам, что пришли сюда, – объявила Рашель. Голос у нее был пронзительный и визгливый. – Мы не отнимем у вас много времени. Наш кэп получил экземпляр вашего прошения и согласился ответить на него пункт за пунктом.
«Вашего прошения! – подумал Оукс. – Не моего прошения, не-ет!»
А доклады Льюиса и Мердока недвусмысленно свидетельствовали о том, что эта женщина рвется за своей долей власти в Колонии. Как ловко она исхитрилась ввернуть «кэп», так, что это прозвучало издевкой! Значит, битва началась.
Когда Демарест отошла от края платформы, Оукс шагнул вперед и, вытащив из внутреннего кармашка безупречно белого комбинезона то самое прошение, якобы случайно его уронил. Несколько страниц слетели вниз.
– Неважно. – Взмахом руки он остановил людей в передних рядах, бросившихся поднимать бумаги. – Я помню все наизусть.
Он покосился на Мердока. Тот успокаивающе кивнул. Он нашел где-то стулья для себя и Демарест, и оба уселись в достаточном отдалении.
Оукс доверительно нагнулся к слушателям, изобразил сердечную улыбку.
– Немногие из нас собрались здесь сегодня, и все мы знаем, что на то есть причины. Пандора не прощает слабости. Все мы теряли близких в четырех фиаско на Черном Драконе.
Он махнул рукой куда-то на запад, где за тысячей километров туманных морских просторов прятались скалы второго континента. Оукс знал, что ни одну из этих неудач нельзя вменить ему в вину – уж тут он постарался. А его окончательное переселение на нижсторону вселяло надежды касательно перспектив Колонии на всхолмленных равнинах Яйца. Ощущение близкой победы отчасти питало зарождающийся конфликт. Колонисты начинали думать о чем-то, кроме проблем выживания, вспоминать забытые мечты, лепить черты будущего.
– Как большинство из вас знает, – продолжил Оукс, поднимая мегафон для лучшей слышимости, – я спустился с борта, чтобы остаться, чтобы привести вас к окончательной победе.
Пролился дождик вежливых аплодисментов – куда более редкий, чем он ожидал. Да, вовремя он спустился на нижсторону. Пора заняться организацией, укрепить тающую преданность.
– Итак, петиция Демарест. Пункт первый – отмена одиночных патрулей. – Оукс покачал головой. – Если бы мы только могли… Вы, возможно, не понимаете, для чего это делается. Я скажу вам прямо. Мы дрессируем тварей Пандоры, чтоб бежали без оглядки от одного вида человека!
Вот на это зал похлопал сердечнее.
Оукс подождал тишины.
– Благодаря вашей отваге ваши дети унаследуют более безопасную планету. Да, я сказал ваши дети. Я намерен перевести наталей на нижсторону.
Это известие было встречено изумленным перешептыванием.
– Это случится не сразу, – проговорил Оукс, – но случится непременно. Теперь ко второму пункту прошения. – Он поджал губы, как бы припоминая. – «Никакие важные решения о делах Колонии или ее расширении не могут приниматься без одобрения явного большинства колонистов, голосующих на Совете». Я не ошибся, Рашель?
Он обернулся к Демарест, но ответа дожидаться не стал. Бросив взгляд на рассыпанные по полу листы, он окинул взором вначале первые ряды, а потом и весь зал.
– Оставим пока невнятное определение «явного большинства» и непонятную мне ссылку на Совет. Позволю себе напомнить то, что мы и так знаем. Чтобы очистить этот зал для собрания, ушло десять часов. У нас есть выбор. Или мы держим зал свободным постоянно, уменьшая этим производственные площади, или соглашаемся, что все важные решения будут приниматься с десятичасовой задержкой. Я, кстати, предпочитаю называть их жизненно важными. – Оукс демонстративно покосился на большие настенные часы и снова обратился к слушателям: – Мы заседаем уже больше четверти часа, и конца-края этому пока не видно.
Оукс прокашлялся, давая залу вдуматься в его слова. Он заметил, что кое-кто внизу ерзает – видно, желая оспорить этот аргумент. Зато Мердок взял Рашель Демарест за ручку и оживленно нашептывал ей что-то на ушко, выводя тем самым из дискуссии.
– Пункт третий, – продолжал Оукс. – Больше отпусков на борт нашего корабля. Если мы…
– Корабля! – рявкнул кто-то из средних рядов. Оукс узнал кричавшего – охранник из оцепления эллинга, один из пособников Демарест. – Не нашего корабля, а Корабля! – Охранник даже привстал, но товарищи усадили его обратно.
– Тогда давайте разберемся, – проговорил Оукс. – Полагаю, капеллан-психиатр обладает достаточным опытом, чтобы разрешить этот вопрос.
Он покосился на Рашель Демарест, еще не вырвавшуюся из незаметной, но цепкой хватки Мердока. «Хочешь поиграть титулами? Отлично, только сокращать не будем. Не „кэп“, а „капеллан-психиатр“. За мной стоят все традиции нашего корабля».
– Объясняю по буквам. – Оукс в очередной раз окинул слушателей взглядом. – Мы чертовски разнородная команда. Большинство из нас, похоже, происходит с Земли, где я родился. Нас забрал оттуда корабль…
– Корабль спас тебя! – Этот чертов охранник все не уймется. – Корабль спас вас! Наше солнце готово было взорваться!
– Так говорит корабль! – Оукс коснулся контактов жезла, добавляя громкости. – Факты не противоречат и другому объяснению.
– Факты…
– Что мы пережили? – Оукс заглушил вопли охранника, потом убавил звук. – Что мы испытали? – Еще тише. – Мы оказались на борту корабля вместе с другими людьми, чье происхождение нам неясно. Совершенно неясно. Часть из них – клоны, другие – оригиналы. Корабль научил нас своему языку и навязал нам свою историю. Мы знаем то, что наш же корабль разрешает нам узнать. Каковы же его мотивы?
– Богохульство!
Оукс выждал, пока крикуны уймутся.
– Корабль сделал из меня врача и ученого. Я полагаюсь только на те факты, которые могу проверить. Что я знаю о корабельниках? Мы биологически совместимы. Собственно, все это может быть одной генетической…
– Я знаю, откуда я родом, как и все мы! – Рашель Демарест избавилась наконец от Мердока и, вскочив с места, ринулась к Оуксу. Мегафоном она пока не пользовалась, но пальцы ее уже шарили по контактам. – Я клон, но я…
– Так говорит корабль!
И снова Оукс бросил им тот же вызов. Если Льюис и Мердок верно просчитали умонастроения колонистов, посеянные им сомнения взойдут, когда придет время голосовать.
– Так говорит корабль, – повторил Оукс. – Я не сомневаюсь в вашей искренности… но доверчивость ваша меня изумляет.
От злости Рашель запуталась в управлении жезлом-мегафоном и недобрала громкости. В результате голос ее долетел только до первых рядов.
– Это всего лишь ваше толкование!
– Она говорит, – благоразумнейшим тоном повторил за ней Оукс, – что это лишь мое толкование. Но я, капеллан-психиатр, подвел бы вас, если бы не предупредил, что и такое толкование возможно. Что мы на самом деле знаем? Может быть, мы лишь препарат в опытах по космической генетике? Нам известно лишь, что корабль, – он ткнул пальцем в потолок, – принес нас сюда и отказывается улетать. Нам сказано, что мы должны заселить этот мир, который корабль же называет Пандорой. Легенду о Пандоре вы знаете – она входит в образовательные архивы. Но что мы знаем о планете? Можно хотя бы заподозрить, что название дано не случайно?
Он позволил аудитории подумать об этом пару секунд, зная, что многие испытывали схожие сомнения.
– Четырежды мы не смогли основать колонию на Черном Драконе! – крикнул он. – Четырежды!
«Пусть вспомнят погибших близких».
Он бросил взгляд на стоящую слева от него оцепеневшую Рашель Демарест.
– Почему эта планета, а не что-нибудь получше? – строго вопросил Оукс. – Только посмотрите на эту Пандору! Всего два континента – кусок грязи у нас под ногами, который корабль обзывает Яйцом, и груда скал, убившая наших близких, – Черный Дракон! И что еще подарил нам корабль? Остальную сушу планеты? Это что – горстка островов, слишком маленьких и опасных, чтобы рисковать ради них головой? И океан, где обитает самая опасная форма жизни на планете? И за это мы должны его благодарить? Или…
– Вы обещали принять всю петицию!
Это опять встряла Рашель Демарест, но на этот раз она переборщила с громкостью. От грохота толпа вздрогнула, и ясно было, что многим ее вопль пришелся не по душе.
– Я приму ее, Рашель. – Мягко и уважительно. – Ваше прошение стало необходимым и полезным инструментом. Я согласен – задания должны раздаваться разумнее. То, что мое внимание было привлечено к этому недостатку, придает нам сил. Все, что придает нам сил, я одобряю безусловно. Спасибо вам за это.
Демарест наконец справилась с мегафоном.
– Вы утверждаете, что электрокелп – самое опасное…
– Рашель, я уже одобрил проект, в ходе которого выяснится, сможем ли мы как-то использовать келп. Руководитель проекта и его помощница сидят прямо перед нами.
Оукс указал на Томаса с Ваэлой и заметил, что слушатели оборачиваются к ним.
– Я запустил в ход этот проект, невзирая на опасность, – продолжал он. – Опасность явную и страшную, как скажет вам любой, изучавший в подробностях здешние океаны. Ваша петиция была подана уже после этого.
– Тогда почему мы не знали об этом, когда…
– Вы хотите, чтобы решения принимались более открыто?
– Мы хотим знать, выживет Колония или погибнет! – Снова она переборщила с громкостью.
– Разумно, – согласился Оукс. – Это одна из причин, по которой я сам окончательно переселился и перевел свой штаб на нижсторону. В моем мозгу… – он постучал себя по лбу, – хранится подробный план, как прекратить Пандору в планету-сад для…
– Следовало бы включить членов Совета…
– Рашель! Ты предлагаешь поставить твоих людей на ключевые посты? А почему, собственно? Какими успехами они могут похвастаться?
– Они выжили здесь!
Оукс поморщился. А вот это уже удар ниже пояса, подумал он, намекать, что он в безопасности отсиживался на борту, покуда она и ее товарищи рисковали жизнью на поверхности Пандоры. С этим обвинением можно было справиться только при помощи спокойствия.
– Я спустился к вам, – ответил он. – И намерен остаться. Я отвечу на все ваши вопросы в любое взаимно приемлемое время, несмотря на то, что знаем мы все – потраченное на споры время куда лучше можно было бы использовать во благо Колонии.
– Сегодня вы ответите на наши вопросы?
– Для этого я и созвал это собрание.
– Тогда почему вы возражаете против выборов Совета, который…
– Время на споры, только и всего. У нас не хватает времени на подобную роскошь. Я соглашусь скорей с теми, кто был против этого собрания, отвлекающего нас от более насущной проблемы – пропитания. Но ты настояла, Рашель.
– Что творится на Черном Драконе? – Вздорный охранник с периметра опять вылез, с новым дурацким вопросом.
– Мы пытаемся основать там новую Колонию.
«Спокойно… спокойно, – увещевал себя Оукс. – Размеренно и мягко».
– Разделяя наши силы? – полюбопытствовала Рашель Демарест.
– Мы используем труд новых клонов, выращенных на нашем корабле, – ответил он. – Хесус Льюис сейчас находится там и организует работы. Я заверяю вас, что мы рискуем только новыми клонами, полностью осознающими риск своего положения.
Оукс любезно улыбнулся Рашель, вспомнив шутку Мердока: «Когда люди восхищаются твоей искренностью, самое время приврать».
– Но мы отвлеклись от повестки дня. – Он обернулся к аудитории. – Чем тратить время попусту, я бы предложил рассматривать вопросы по порядку.
Но его заявление о попытках заселения Черного Дракона послужило своей цели. Слушатели – даже Рашель Демарест – делали выводы, насколько позволяло им ошеломление.
– Что значит – новые клоны? – крикнул кто-то из задних рядов.
Воцарилась тишина, лучше слов говорившая, что этот же вопрос собирались задать многие.
– Об этом расскажет Хесус Льюис на следующем собрании. Вопрос это скорее технический и находится в сфере его компетенции. Я могу только сказать, что мы растим новых клонов, способных преодолеть опасности, присущие, как мы знаем, второму континенту.
Вот так: Льюис подготовит для вас паучью сеть полуправды и искусной лжи, а слухи, внедренные в виде ключевых элементов в «барачное радио» Колонии, покончат с этим вопросом навсегда. Большинство, как всегда, схавает. Каждому приятно думать, что не он, а кто-то другой станет рисковать своей шкурой.
– Вы не ответили вопрос об отпусках, – обвинила Оукса Рашель Демарест.
– Возможно, тебе это непонятно, Рашель, но график увольнительных на борт является самым важным пунктом в повестке дня сегодняшнего собрания.
– Вам не удастся откупиться от нас бортовым временем!
Рашель сжимала жезл-мегафон обеими руками, нацелив его в грудь Оуксу, точно оружие.
– И снова меня потрясает ограниченность твоего кругозора, – пожурил ее Оукс. – Ты просто не в силах принять на себя ту ответственность, о которой просишь.
Этот выпад заставил ее отступить на пару шагов. Рашель попыталась просверлить Оукса взглядом, на что тот только покачал головой в напускной печали.
– Твой друг внизу оказался достаточно смелым, чтобы выразить суть проблемы. – Оукс ткнул пальцем в сторону побагровевшего от гнева охранника («Присмотреть за ним… Самый настоящий фанатик»). – Но он недостаточно отважен и недостаточно умен, чтобы осознать в полной мере следствия своего эмоционального выступления.
Охранник сорвался.
– Ты – фальшивый капеллан! – Вскочив, он погрозил Оуксу кулаком. – Если мы пойдем за тобой, Корабль поразит нас!
– Да сядь ты! – Оукс врубил мегафон на полную мощность.
Оцепеневшего с перепугу крикуна усадили его же приятели.
– Кто из вас задаст вопрос вслед за мной? – поинтересовался Оукс, умерив голос. – А вопрос очевиден: где зародилось богоТворение? На корабле. На нашем корабле!
Он ткнул указующим перстом в потолок.
– Все вы знаете это. Но никто из вас не подверг сомнению этот факт. Я, как ученый, привык задавать болезненные вопросы. Многие из вас утверждают, что корабль движим исключительно стремлением помочь нам, что он – наш благодетель и спаситель. БогоТворение – это лишь естественное почтение к нашему спасителю. Естественное? А что, если мы – просто морские свинки?
– А кто вы сами родом, Оукс?
Снова эта Рашель. Просто прекрасно. Она не смогла бы выступить лучше, даже если бы ее на это запрограммировали. Или она не знает, что, по самым скромным прикидкам, натуралы превосходят клонов числом вчетверо? А она сама призналась, что она – клон!
– Я дитя Земли, – ответил Оукс самым что ни на есть спокойным голосом, бросив на Демарест короткий взгляд, и тут же отвернулся. Вот тут правду стоит чуть подкрасить. Не стоит напоминать людям, что своим преемником его выбрал сам старик Кингстон. – Большинство из вас знает мою историю. Я был принят на корабль и обучен на капеллан-психиатра. Кто-нибудь из вас понимает, что это значит? Корабль учил меня проводить богоТворения! Не видите в этом ничего странного?
– Это кажется естественным… – влезла, как по заказу, Рашель.
– Естественным? – Оукс позволил себе проявить гнев. – Да зеркало и рекордер послужили бы капелланом не хуже! Если мы лишены свободы воли, все наше богоТворение – туфта! Как мог корабль в благости своей довести нас до такого? Нет! Я сомневаюсь в словах корабля. Не просто ищу в них скрытый смысл – я задаю вопросы! И мне не нравятся кое-какие ответы!
Публичного богохульства подобных масштабов никто из присутствующих не мог даже представить. Со стороны капеллан-психиатра оно было равнозначно открытому мятежу. Оукс позволил им пережить шок в полной мере, прежде чем нанести завершающий удар.
– Ну! – вскричал он, подняв лицо к сводам зала. – Что же ты не поразишь меня громами, Корабль?
Весь зал затаил дыхание, когда Оукс спокойно улыбнулся – сначала Мердоку, а потом все собравшимся разом. Он незаметно уменьшил громкость усилителя до такой степени, что голос его едва долетал до задних рядов.
– Я подчиняюсь кораблю, потому что у него – сила. Нам приказано заселить эту планету? Прекрасно. Этим мы занимаемся, и в этом мы преуспеем. Но кто усомнится, что корабль для нас опасен? Или вы в последние дни ели досыта? Почему корабль уменьшает наши пайки? Это не я делаю. Хотите удостовериться – посылайте ревизоров на борт. – Он покачал головой. – Нет. Выживание наше требует всей возможной независимости от корабля… которая в конце концов станет полной. Откупаться от вас бортовым временем, Рашель? Черта с два! Я мечтаю спасти вас, освободив от корабля!
Прочесть по лицам реакцию большинства на это выступление было просто. Конечно, он выглядит невысоким толстяком, но он был храбрее их всех, он решился на то, на что не решились самые смелые колонисты… и рисковать он собирался новыми клонами (кем бы они ни были). И он обещал накормить их. Когда придет время заявить: «Или снимайте меня с поста, или оставьте – но тогда хватит этой демократии и никаких Советов», – тогда, и это уже ясно, народ его поддержит. Он стал их отважным вожаком, пойдя против Корабля, и мало кто усомнился бы сейчас в этом.
Но и Льюис, и Мердок советовали подстраховаться, а Оукс счел, что, если последовать их совету, вреда не будет.
– Нам предлагают перейти к более сложным, требующим времени и сил направлениям борьбы с планетой, – устало проговорил Оукс. – Те, кто желает этого, могут быть искренними… но они заблуждаются. Стоит нам промедлить, и мы погибнем. Мы должны действовать быстрее, чем смертоносные твари за периметром. Мы не можем тратить времени на дебаты и групповые решения.
Как и предсказывали Льюис с Мердоком, Рашель Демарест перед лицом поражения попыталась перейти на личности:
– А с чего вы взяли, что ваши решения нас спасут?
– Мы живы, и Колония процветает, – просто ответил Оукс. – В мои ближайшие намерения – собственно, это и есть основная причина моего переезда – входит срочное увеличение производства продовольствия.
– Никто другой не сумел…
– Но я – смогу! – Он подбавил в голос мягкого упрека. Человек, выступивший против Корабля, уж конечно, сумеет избавить всех от голода. – Все мы знаем, что не мои решения погубили тогда столько наших близких на Черном Драконе. Если бы этим занялся я, тамошнее поселение могло бы к сегодняшнему дню процветать.
– Какие решения? Вы говорите…
– Я не стал бы тратить силы, пытаясь понять существа, которые нас убивают! Требовалась полная стерилизация окрестностей, а Эдмонд Кингстон не смог заставить себя отдать такой приказ. Он заплатил за ошибку жизнью… а с ним и множество невинных.
Рашель все еще пыталась взывать к рассудку.
– Как можно бороться с тем, чего не понимаешь?
– Убивать, – ответил Оукс, оборачиваясь к ней. Он снизил громкость мегафона до минимума. – Все очень просто. Его надо убивать.
Беспредельность, ее безграничный хаос вселяет в нас страх. Но эта бесконечность служит и неисчерпаемым источником того, что вы зовете талантом, способности отрешаться от страха, обнажая структуру и форму, творя красоту. Поэтому талант так страшит вас. Бояться неизведанного мудро, но только до той поры, пока новообретенное бесстрашие не выявит его неповторимой красоты.
Керро Паниль, переводы из «Авааты».
Долгое, стянутое в точку мгновение Хали Экель стояла перед толпой, глядя на троих страдальчески вытянувшихся мужчин. Словно сцена кошмара – кровь, пыль, оранжевый свет, бросающий на обреченных гротескные тени, ощущение разлитого в воздухе насилия.
«Я наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю…»
Грудь болела при каждом вздохе, и в ноздрях стоял запах стекающей с пробитых ног Иешуа крови.
«Я могу спасти его». Она сделала шажок вперед.
«Не вмешивайся», – остановил ее Корабль.
Она не смогла противиться – слишком сильны были оковы богоТворения.
«Но он умрет там, а он такой же, как я!»
«Нет, Экель. Когда придет час, он вспомнит себя и вернется, как вернешься ты. Но вы двое кардинально различны».
«Кто он?»
«Иешуа, говорящий с Богом».
«Но он… то есть почему они с ним так? Что он такого натворил?»
«Пересказал наши беседы. Теперь они пытаются шантажировать Бога. Наблюдай. Бог шантажу не поддается».
«Но Бог есть Корабль, и Корабль суть Бог!»
«А бесконечность суть бесконечность».
«Почему Ты не позволишь мне спасти его?»
«Ты не сможешь».
«Я попытаюсь».
«Ты лишь причинишь лишнюю боль взятой тобой взаймы дряхлой оболочке – а она и так исстрадалась. Зачем доставлять ей новые мучения?»
Хали только сейчас пришло в голову, что где-то в другом месте другое сознание ждет, чтобы вернуться в тело, которое она заняла… «Взяла взаймы». Ей в голову не пришло подумать об этом вот так, и мысль эта наполнила ее чувством ответственности за тело. Она с трудом, но сумела оторвать взгляд от болтающегося на гвоздях Иешуа, от кровоточащих ладоней и ступней.
Двое его собратьев по несчастью бились в оковах. Теперь Хали поняла смысл жестокой пытки. Со временем они задохнутся, перестанут дышать, когда откажут от непосильной натуги мышцы грудной клетки. Привязанные пытались опереться о гладкие столбы, приподняться, вдохнуть полной грудью, выгадывая последние предсмертные минуты.
Один из солдат, заметив это, расхохотался.
– Ишь, ерзают, разбойники!
– Небось, времени немного украсть хотят! – глумливо откликнулся кто-то из толпы.
Один из привязанных опустил взгляд на своего мучителя.
– А ты и родную мать готов повесить! – простонал он, задыхаясь, и Хали увидела, как набухают напряженные мышцы. Обмякнув, несчастный мотнул головой в сторону Иешуа: – Этот-то парень ничего худого не сделал.
Солдат размахнулся и ловким ударом древка перебил говорившему голени. Разбойник обвис и задергался в предсмертных муках. Иешуа обернул к нему лицо.
– Ныне же будешь со мною в раю, – проговорил он негромко, но как-то так получилось, что вся толпа услыхала. Тем, кто не обратил внимания, эти слова тут же повторили остальные.
– Вранье! – хохотнул стражник и, подняв копье, перебил ноги и второму разбойнику. Тот тоже обвис на веревках, корчась в последних судорогах.
Иешуа поднял голову.
– Жажду… – прохрипел он.
Копейщик глянул на него.
– Бедняга пить хочет! Угостим, что ли?
Хали хотела отвернуться – и не могла. Что превратило этих людей в чудовищ? Она поискала взглядом, из чего можно было напоить умирающего.
«Пусть все случится, как должно, Экель, – предупредил Корабль в очередной раз. – Это необходимый урок. Людям необходимо научиться жить».
Толпа начинала расходиться. Спектакль закончился. Хали обнаружила, что стоит в одиночестве обок умирающего и только кучка женщин выжидает по другую его руку… да еще солдаты, караулящие несчастного. Примчался мальчишка с кувшином, сунул тому стражнику, что ломал ноги разбойникам, получил от него монетку, прикусил ее и бросился прочь, даже не глянув на приговоренных.
Солдат намотал тряпицу на копье, полил жидкостью из кувшина и ткнул в губы умирающему. До Хали долетел кислый запах. «Уксус!»