Герберт Фрэнк. Ящик Пандоры

Керро Паниль, «История Авааты».

   Легата сидела за пультом связи в своем кабинетике в Редуте. Кабинет был маленьким и обставленным, судя по всему, в большой спешке. Прямо за столом в стену был врезан люк, ведущий в ее личную каюту, которой Легата, впрочем, почти не пользовалась. Но Оукс был сейчас чем-то занят, и не воспользоваться таким шансом было бы грешно.
   Легата вызвала корабельные архивы, набрала личный код доступа и принялась ждать. Может быть, связь с Кораблем уже утеряна?
   Консоль зажужжала, и по экрану побежали глифы. Легата поспешно провела сигнал через ворота Бычка, установила барьер случайных чисел и принялась перекачивать досье Оукса в банки данных Редута.
   «Попался, Морган лон Оукс!»
   А распечатка оставалась спрятанной в старой каюте Оукса на борту – на всякий случай. Оукс мог наткнуться на сделанную Легатой запись, стереть ее и даже добраться по оставленным ею следам до оригинала. Но распечатка, помеченная знаком самого Корабля, останется.
   Проглядев досье еще раз, дабы удостовериться, что память не подводит ее, и проверив, работает ли барьер случайных чисел, Легата заперла дверь и решила заняться Хесусом Льюисом. Подчинить Оукса мало – Льюис создал опору собственной власти и держался ее крепко. И Легате очень не нравилось, как он глядел на нее – исподтишка, оценивающе.
   Консоль подтвердила, что ворота Бычка открыты, и Легата запросила все имеющиеся данные по Хесусу Льюису.
   Индикатор на пульте связи погас. Легата подергала выключатель – ничего. Она ввела код оверрайда, личный код Оукса, попробовала голосовую связь – ничего «Когда я запросила данные на Льюиса!»
   Нет. Это, верно, совпадение. Она снова попробовала установить связь, но вызвать корабельные архивы не получалось. Легата встала, вышла в коридор и, пройдя через приемник для спецклонов, заняла свободную консоль там. С тем же результатом.
   «Мы отрезаны».
   Она поблагодарила уступившего ей место бледного тонкопалого спецклона и вернулась к себе. Полагалось бы – и Легата знала это – уведомить Оукса. Теперь, когда Колония погибла, а связь с Кораблем утеряна, они были предоставлены самим себе, затерянные на планете, все крепче бравшей Редут в кольцо осады.
   Да, Оуксу придется сказать. Легата пристроилась за пультом и попыталась связаться с боссом. Свободной оказалась только линия голосовой связи. Когда Оукс нетерпеливо рявкнул, что занят, Легата заявила, что ее дело отлагательства не терпит.
   – Мы в ловушке, – проговорил Оукс, молча выслушав ее.
   – Каким образом? – поинтересовалась Легата. – Нас некому ловить.
   – Нас подставили, – настаивал Оукс. – Жди меня.
   Связь прервалась. Динамик возмущенно пискнул, и только тогда Легата сообразила, что босс не спросил, где ее искать. Он что, постоянно за ней шпионит? «Что он видел… и сколько уже знает?»
   Не прошло и минуты, как люк распахнулся. Оукс стоял на пороге, белый его комбинезон промок от пота.
   – Эта баба, таоЛини, – заявил он с порога срывающимся от волнения голосом, – Паниль и Томас – они хотят погубить нас!
   Он замер на пороге, буравя Легату взглядом.
   – Это невозможно! Я сама видела, как Томаса унес дирижаблик. И Паниль…
   – Они живы, говорю тебе! Живы и строят против нас козни!
   – Как?..
   – Снова взбунтовались клоны! И Ферри прислал письмо с какими-то невнятными предупреждениями. Льюис считает, что они где-то рядом, в какой-то долине. У них и люди, и оборудование. Они готовятся к атаке.
   – Как может кто-то…
   – Зонды. Льюис рассылает зонды. И там действительно кто-то прячется. Приборы сходят с ума – помехи, от которых Льюис до сих пор не может избавиться, – но можно быть уверенным: там большая концентрация биомассы. И металл.
   – Где?
   – На юге. – Он вяло махнул рукой. – Чем ты занималась, когда связь с бортом прервалась?
   – Ничем особенным, – соврала она. – Просто прервался контакт.
   – Нам нужна связь! Там остались люди, материалы, продовольствие. Все тащи сюда!
   – Я пыталась. Вот, посмотри. – Она выскользнула из кресла, уступая Оуксу место перед пультом.
   – Нет… нет… – Похоже было, что он попросту боится сесть за ее консоль. – Я… тебе верю. Просто…
   Легата вернулась в кресло.
   – Просто – что?
   – Ничего. Попробуй связаться с Льюисом. Пусть подойдет в центр управления.
   Оукс развернулся на каблуках, и люк с шипением затворился за его спиной.
   Легата запустила программу поиска, подвесив на нее сообщение для Льюиса, и снова попыталась связаться с бортом. Ответа не было. Она молча уставилась на пульт. В душе ее закипало сожаление, почти жалость, скорбь по тому Моргану Оуксу, каким тот мог бы стать. Но сейчас он приближался к пределу отчаяния, до которого мечтала довести его Легата.
   Пусть кто-нибудь нападет на Редут. Что бы ни случилось, Легата будет готова воспользоваться тем материалом, что успела получить.
   «В худшую для тебя минуту, Морган лон Оукс! Ты сможешь оценить мой расчет… как никогда не ценил прежде».
   Случится ли это на глазах у Томаса? Возможно ли, чтобы Томас уцелел, возглавил нападение на Редут? Подумав, Легата рассудила, что возможно. Томас, второй кэп. Безотказный Томас, который видел, как она бежит П, помог ей в минуту отчаяния и никому не обмолвился об этом.
   «Сдержанность. Доброта и сдержанность. Теперь таких не делают».
   Сомнения одолели ее. Возможно, выживание человечества на этой планете действительно зависит от Оукса и Льюиса? Но Колония погибла, Редут – в осаде если не мифического войска Томаса, то фауны самой Пандоры. Потом Легате вспомнилась Комната ужасов. Как вписать ее в любой план выживания? Комнату ужасов невозможно было оправдать ничем, она выдавала негативные, саморазрушительные устремления своих создателей. Все, что было связано с ней, что выходило из нее, таило в себе смерть, глад, чудовищное порабощение. Нет… выживание тут ни при чем.
   «Оукс отправил меня в Комнату ужасов».
   Этого не исправишь ничем. Но Томас… он охранял ради нее входной люк. Его инстинкты способствовали выживанию. Легата поклялась себе, что сделает все, что в ее силах, чтобы его порода не исчезла с лица Пандоры.
   «Но какой ценой? – спросила она себя, и сомнения вернулись вновь. – Какой ценой?»

   Мною овладело жуткое чувство страшной, висельной радости, ибо я полагал, что за долгие годы человечество хитроумными стараниями Корабля лишилось самой способности воевать. Я решил, что война была изгнана из их генов к тому самому часу, когда эта способность была людям нужнее всего.

«Диатрибы Томаса», из корабельных архивов.

   Металлический голос Биттена раздался из динамика на потолке, когда Хали в очередной раз проверяла состояние Ваэлы, и задолго до того, как грузовик должен был войти в атмосферу.
   – Знаете ли вы некоего Керро Паниля?
   При звуках этого имени Ваэла шевельнулась и забормотала во сне, потирая обеими руками живот.
   – Да, мы знаем Керро, – ответила Хали, убирая прибокс в футляр. – А что?
   – Вы желали совершить посадку в любом месте, кроме Колонии, – ответил Биттен. – Теперь это возможно.
   Ферри злобно покосился на динамик:
   – Ты же говорил, что мы нигде больше не можем сесть!
   – Я связался с Керро Панилем, – ответил автопилот. – Он заверил меня, что Колония уничтожена.
   – Уничтожена? – Хали осела в кресло, потрясенная.
   Ферри вцепился в подлокотники так, что у него пальцы побелели.
   – Но ты запрограммирован на посадку в Колонии!
   – Напоминаю: я – аварийная программа, – ответил Биттен. – Ситуация подпадает под определение аварии.
   – Тогда где нам садиться? – спросила Хали, чувствуя, как зарождается в ней надежда. «Связался с Керро!»
   – Паниль утверждает, что я могу совершить безопасную посадку в море близ поселения, называемого Редутом. Он готов провести нас к месту посадки.
   Хали проверила ремни, удерживавшие Ваэлу в кресле, вернулась на место пилота и пристегнулась сама. Прямо перед ней, за плазмагласовым иллюминатором проплывал слепяще-яркий диск планеты.
   – Они нашей смерти хотят! – пробормотал Ферри. – Сволочи!
   – Желаете выбрать альтернативное место посадки? – осведомился автопилот.
   – Да, сажай там, – распорядилась Хали.
   – Это рисковано, – предупредил Биттен.
   – Сажай! – рявкнул Ферри.
   – При голосовом управлении данной программой необязательно повышать голос, – напомнил Биттен.
   Ферри перевел взгляд на медтехника.
   – Они нашей смерти хотят.
   – Я слышала. Ты о чем?
   – Мердок сказал, что мы должны приземлиться в Колонии.
   Хали уставилась на него, взвешивая каждое слово. Или старик не понимает, что ляпнул?
   – Так, значит, это подстава, – проговорила она. – Ты подстроил этот перелет.
   Ферри, помаргивая, молча взирал на нее.
   – Но ты отрезал Мердоку ухо, – вспомнила Хали.
   Ферри оскалился в жуткой ухмылке.
   – Он что-то сделал моей Рашель. Я знаю.
   Хали скрестила руки на груди, пытаясь понять, что же старик недоговаривал. Взгляд ее упал на лазерный скальпель, торчащий в петлице наружного кармана комбинезона: тонкий стержень, таивший в себе жизнь или смерть.
   «Ему приказали взять с собой оружие, на случай, если я кинусь на него!»
   – Я все подстроил как случайность, – бормотал Ферри. – Но я знаю, они что-то сделали с моей Рашель. А грязные делишки за них делает Мердок. – Он кивнул Хали. – В Комнате ужасов. Там все и делается. – При словах «Комната ужасов» его передернуло. – Значит, нам полагалось спуститься в Колонию, а там уже пусто, – говорил старик. – Демоны, да… Здорово. Не понравилось им, что я про Рашель спрашивал.
   Хали облизнула губы.
   – Что… что такое Комната ужасов?
   – Это в Первой. Там все ужасы-то и творятся. Это из-за Рашель, я знаю. А еще я слишком много пью. После Комнаты такое бывает.
   – Коррекция принята, – перебил его Биттен.
   – Что-что? – не понял Ферри.
   – Говорит Биттен. Я принял от Керро Паниля данные для коррекции курса.
   – Ты посадишь нас в море? – спросила Хали, внезапно испугавшись за свою пациентку.
   – У берега. Паниль уверяет, что после высадки нам помогут.
   – А что с демонами? – поинтересовался Ферри.
   – Если вы подразумеваете местную фауну, то можете защищаться оружием из грузового трюма.
   – Ты везешь… оружие? – переспросила Хали.
   – Согласно грузовой декларации, в трюме находятся пищевые концентраты, строительное оборудование, медикаменты, комбинезоны и оружие.
   Хали покачала головой.
   – Я знала, что для выживания на нижстороне оружие необходимо, но не думала… что его производят на борту.
   – А ты знаешь, что такое оружие? – Ферри посмотрел ей прямо в глаза.
   Хали вспомнила уроки истории и солдат у лобного места.
   – О да. Знаю.
   – Этот вот скальпель… – Ферри коснулся стерженька в кармане. – Концентрированные кислоты, резаки по пластали для строителей, ножи, топоры…
   Хали проглотила вставший в горле комок. Все, чему она училась в бытность медтехником, восставало против этой перспективы.
   – Если мы готовимся… убивать, – прошептала она едва слышно, – мы станем убивать.
   – Там, внизу, или убиваешь, или умираешь, – ответил Ферри. – Так хочет босс.
   В этот миг грузовик вошел в верхние разреженные слои атмосферы Пандоры. По кабине прошла волна вибрации.
   – Убежать мы не можем? – спросила Хали слабым шепотом.
   – Некуда бежать, – ответил Ферри. – Тебе следовало бы знать. Все корабельники достаточно знают о нижстороне, чтобы понимать это.
   «Драться или бежать, – подумала Хали, – а бежать некуда». Ей пришло в голову, что на Пандоре люди превращаются в дикарей.
   – Доверься мне, – проговорил Ферри, но старческий голос дрожал, и слова прозвучали жалко.
   – Да, конечно, – отозвалась Хали.
   Грузовик начал тормозить. Перегрузка прижала ее к ремням, и медтех обернулась, чтобы удостовериться, что Ваэла пристегнута надежно.
   – Мы опустимся в колыбель моря, – проговорила Хали. – Так сказала Ваэла. Помнишь?
   – Да что она может знать? – огрызнулся Ферри – тем испуганным ноющим тоном, за который Хали всегда его презирала.

   Это знает истинный муж: струны всех путей сплетаются в канат великой крепости и цели…

Керро Паниль, «Избранное».

   Керро долго сидел в тени прибрежных утесов, чувствуя, как надвигается из космоса присутствие. Внизу, куда уводила крутая тропа, простиралось море, за спиной утесы стремились к небесам. Аваата первой сообщила ему о грядущем, и на миг Керро соскользнул в образ мыслей Томаса.
   «В Редуте узнают, куда сел челнок, пошлют своих убийц…»
   Но Аваата успокоила его, уверила, что передаст системам Редута ложные образы, скрывая пролет челнока. И подобными же наваждениями Аваата скроет гнездо.
   Скала холодила спину. Время от времени Керро закрывал глаза и тогда не видел янтарного свечения двойных сумерек – два солнца, ползущие под самым горизонтом, озаряли небеса Пандоры.
   Корабль знает, где он и чем занимается – от Корабля ничего не скроешь. Может, его всеведущий разум действует теми же путями, что и Аваата? Где таится этот разум – в мельчайших перепадах напряжения среди электрических цепей или Корабль и Аваата равно отслеживали потоки иных энергий?
   Присутствие с орбиты надвигалось… все ближе… потом Керро увидел.
   Грузовик выскочил из-за горизонта, как плоский камушек, скользящий по зеркальной глади вод. Траектория его спуска была обманчиво крутой – в нижние слои атмосферы челнок вошел еще за горизонтом. На глазах зачарованного зрелищем Керро челнок подпрыгнул, устремляясь вверх, потом снова пошел вниз, надвигаясь на поэта раскаленной глыбой.
   Захрустела галька под башмаками приближавшегося Томаса, но Керро не обратил внимания. Он был падающим челноком, это он мчался в жарких янтарных небесах.
   – Справишься? – поинтересовался Томас.
   – Делаю, – прошептал Керро, жалея, что приходится отвлекаться.
   Пока в пандоранских сумерках не загорелась падающая звезда челнока, он сам не был уверен, что справится.
   – Я думаю их сюда, – прошептал он изумленно.
   – Кто там? – спросил Томас.
   – Аваата не говорит.
   Томас сухо хохотнул.
   – Сюрприз от Корабля. Может, новые рекруты?
   Он обошел Керро и двинулся вниз по узкой тропе, лавируя между загадочно плывущими тенями.
   «К берегу, где прибой… Волны будут мешать посадке».
   Когда шаги Томаса стихли внизу, на берег пала тьма – бессолнечная двойная ночь, где зарождались величайшие загадки Пандоры.
   Керро представлялся себе маяком. Передатчиком, на чей сигнал наводится идущий на посадку челнок. Жизни пассажиров зависели сейчас от его упорства. Аваата хотела, чтобы челнок опустился здесь… а он верил Аваате.
   «Идите в море, – думал он. – В море… в море…»
   У скальной гряды, нависшей над ним, рассвистелись дирижаблики, и Керро понял, что ему пора присоединиться к Томасу на берегу. Поднялся он с трудом – за время долгого сидения затекли ноги. Чтобы не замерзнуть, Керро пришлось даже натянуть белый корабельный комбинезон, который Аваата хранила в гнезде.
   Когда Керро ступил на тропу, один из дирижабликов завис над ним, опустив щупальца к самой земле, чтобы подхватить поэта, если тот оступится.
   «Аваата, сестра моя», – подумал Керро, и дирижаблик насвистел ему ответ.
   Крутая тропа среди остробоких скал казалась Керро привычной, настолько, что он мог нести в себе маяк, не отвлекаясь на то, куда поставить ногу, и одновременно размышлять, вспоминая, как недоверчиво расспрашивал его Томас.
   Он требовал объяснений и не верил почти ничему из услышанного.
   «Он верит, что Аваата проецирует в его мозг странные образы. Что я научился тому же, что я – мастер иллюзий. Он верит только в то, что может потрогать, и даже в том сомневается».
   – Аваата, – вспомнил Керро собственные слова, – не порождает видения. Она даже не она. Я потому и говорю – Аваата и дирижабликов называю – Аваата.
   – Мне известно это слово! – воскликнул Томас.
   – Единое во множестве. Это слово из древнего языка народа моей матери.
   – Твоей матери? – изумленно переспросил Томас.
   – Разве Корабль не сказал тебе? Я рожден из чрева женщины, женщиной выношен и выкормлен. Ты, кажется, говорил, что Корабль обо всем тебе поведал?
   Томас хмуро глянул на него, из чего Керро заключил, что попал в больное место. Но ни это, ни что-то другое не помешало Томасу собрать армию – ни разъяснения истинной природы Авааты, ни насмешки над ограниченностью его знаний. Половина этой армии – и спецклоны, и нормалы – ждала сейчас наверху, на скалах, молясь, чтобы на борту челнока нашлось оружие. Многие заранее спустились к берегу.
   В темном небе над головой Керро его страж-Аваата посвистел горестно и весело, откликаясь на его мысли.
   «Сможет ли эта армия спасти тебя?» – спросил Керро.
   «Аваата умрет через несколько суток. Возможно, она возродится».
   «Оукс еще не победил, – подумал Керро. – Льюис со своими вирусами и токсинами – они не понимают твоей силы».
   Из дыхалец дирижаблика вырвался негромкий пересвист – так Аваата могла бы выразить сомнение. «Чем вызвано это чувство безнадежности, – подумал Керро. – Усилиями Томаса или неизбежной гибелью Авааты – электрокелпа/дирижабликов, организмов-клеток, единства во множестве?»
   Эта мысль напугала его.
   «Если ты решишь, что тебе конец, – подумал он, спускаясь к берегу, – тебе точно конец!»
   Он вышел из расселины между утесами и ступил на широкий песчаный пляж. Томас стоял у самой кромки прибоя – еще одна черная тень среди многочисленных валунов. Могучие валы разбивались о гальку, на ветру носились соленые брызги. Ритм прибоя гремел в воздухе, через песок пробирал до костей. Керро коснулся скальных ворот, пропустивших его в это прибрежное царство, – утес был холодный, влажный и тоже вздрагивал под ударами волн.
   Без усмиряющего море келпа прибой начинал подмывать берега – разбивая прибрежные скалы в часы прилива, унося обломки в бездну. Скоро все, что построила Аваата, будет поглощено бешеной пучиной.
   Страж-Аваата висел над плечом Керро. Щупальце касалось щеки поэта, разделяя с ним память чувства.
   «Да, это самое место».
   Это здесь, вспоминал Керро, он учился воспринимать складывавшиеся веками поэмы, славящие скалу, и песок, и море, и жизнь-в-себе Авааты, подчиненную извечному ритму кружения лун и солнц. Здесь череду ударов волн о берег прерывало порой громкое «Шлеп!» оторвавшегося от материнских стеблей дирижаблика, который уплывал прочь, волоча по воде пуповинные щупальца. Хотя вся Аваата была единым существом, Керро ощущал особенное сродство с этим рожденным в ночи дирижабликом. Он вслушивался и приветствовал песней рождение каждого. Далекое «Шлеп!» завораживало его, наполняя ощущением чуда, точно услышанная молитва. И крохотное создание взмывало над темными водами, улетая в ночь.
   «И этого больше не будет?»
   Керро шептал строки гимна этим погибающим клеткам Авааты и чувствовал, как тело его передает их в слиянное единство, словно поэт стал наконец единым целым с Аваатой.

 
«О единый цветок, что превыше букета.
Вечно вспоминая союз без объятья:
Перерождение.
О золотая истина, расцветающая в ночи!»
 

   От его слов море засияло – одновременно отсветами вставших лун и сиянием дружбы Авааты. И в этом свечении из темноты выступила партизанская армия Томаса. Сам ее вожак казался силуэтом в ночи. Керро вышел из тени скальных ворот и приблизился к загадочному «другу Корабля».
   – До посадки менее двух минут, – сказал Керро.
   В груди его горел маяк, мерно подмигивающий огонек, связывавший его со стальным чудовищем, падающим с небес.
   – Оукс вышлет зонды, – буркнул Томас.
   – Аваата поможет мне заглушить их сигналы. – Керро улыбнулся в темноте. – Не присоединишься ко мне?
   – Нет!
   «Ты слишком многое таишь в себе, Раджа Томас».
   – Но мне нужна твоя помощь! – сказал Керро и ощутил, как гневается Томас, как нарастает внутри него напряжение.
   – Что мне делать? – выдавил кэп.
   – Поначалу попробуй взяться за щупальце Авааты. Это необязательно, но помогает.
   С ночного неба спустилось черное щупальце. Томас с явной неохотной протянул руку и сжал в ладони чужую теплую плоть.
   В тот же миг сознание его слилось с тем, что вело челнок к месту посадки. Он видел, как парят прямо над ним два дирижаблика, как стоит он сам на утрамбованном прибоем песке, видел место-куда-вести. Но ритм полета завораживал его.
   «Если бы в те времена на Лунбазе мне кто-нибудь сказал, что я станут сажать челнок при помощи телепатии и пары кактусов, поющих в ночи…»
   «Мыслящих!»
   От вмешательства Авааты уйти никак не удавалось. Аваате не понравилось, что ее обозвали растением. В мнимом голосе Томасу послышалось нечто… не совсем досаду, но нечто похожее.
   «Аваата смущает меня», – извинился он.
   «Ты сам вводишь себя в смятение. Зачем ты прячешь свое истинное лицо?»
   Томас отдернул руку от горячего щупальца, но Аваата не ушла из его мыслей.
   «Ты лезешь туда, где тебе не место!» – возмутился он.
   «Аваата не лезет!» – В ответе слышалась обида.
   Керро показалось, будто он подслушивает семейный спор. Томас кипел от злости, чувствуя, что не в силах по своей воле прервать контакт с Аваатой, что Аваата жаждет пробить тот барьер, которым он окружил свою потаенную суть.
   – Сажаем грузовик, – проговорил он. – Из Редута уже вылетели зонды.
   Керро отключил собственный маяк, заставив себя сосредоточиться на зондах. Томас пускай набивает собственные шишки.
   Первый зонд рассек воздух над берегом, устремляясь туда, где, как рассчитывал центральный компьютер, должен был пройти курс челнока. Керро, как научила его Аваата, представил себе опустевшие скалы и передал этот образ зонду, чувствуя, как вливается созданная им иллюзия в электронные цепи. Перегрузка едва не расколола зонд, отвернувший от выросшей перед ним несуществующей скалы.
   «Они подходят все ближе», – подумал поэт.
   Он знал, почему. Каждая новая иллюзия отличалась от другой, и из этих расхождений достаточно мощный компьютер в Редуте мог добыть осмысленные данные.
   В мозгу Керро промелькнули полученные Аваатой данные. Они находились под постоянным наблюдением.
   «Да, – согласился поэт. – Патрулей стало больше».
   «Вдесятеро за последние двенадцать часов, – уточнила Аваата. – Почему Томас не понимает своей роли?»
   «Может быть, такова его природа?»
   «Ты опознал того, с кем связался на борту челнока?»
   Керро попытался осмыслить этот вопрос, вспомнив, что испытывал, служа маяком, и озарение сошло на него. Он вернулся в сознание Томаса, заново восстановив связь с грузовиком.
   «Томас, с кем ты связан на борту?» – спросил Паниль.
   Томас поразмыслил на этим. Ощущение чужого присутствия за облаками было почти осязаемым. Если это иллюзия, то весьма убедительная.
   «С кем?» – настаивал поэт.
   Томас понимал, что это не может быть корабельник – человек, ощутив прикосновение чуждого сознания, в первый миг просто запаниковал бы. Но кто тогда?
   «Биттен».
   Опознавательный сигнал челнока пришел безошибочно ясным; простая, сосредоточенная, бесстрастная мысль.
   – А-а, – протянул Томас.
   Керро больше всего поразила эмоциональная реакция Томаса: душевное веселье. Биттен был бортовым компьютером, и осознание того факта, что он телепатически связан с автопилотом, едва ли могло кого-то позабавить. Видно, то был еще один признак тайны, что так привлекала Аваату в этом человеке.
   Потом обоим пришлось войти в плотный контакт с Биттеном. Керро не мог объяснить, почему это вызывает у него такой панический ужас. Но страх пронизывал каждый его нерв, проникая и во все клетки Авааты.

   КОРАБЛЬ: Я поведал тебе классическую историю о Пандоре и ее ящике.
   ПАНИЛЬ: Я знаю, откуда эта планета получила свое название.
   КОРАБЛЬ: Где бы ты спрятался, когда из ящика выползли змеи и тени?
   ПАНИЛЬ: Под крышкой, конечно.

Керро Паниль, из корабельных архивов.

   Ваэле казалось, что она погружена в сон, где невозможно доверять никаким ощущениям. Она плотно зажмурилась, отгородившись веками от мира, но этого было мало. Какая-то частичка ее сознания подсказывала, что она управляет посадкой грузовика. «Безумие». Другая частичка добросовестно запоминала все, что происходило, прежде чем два солнца взойдут над скрытым в сумерках Черным Драконом. Где-то там, в глубинах теней, прятался Керро Паниль. «У меня бред».
   «Хали!»
   Ваэла ощущала тревогу медтехника… а та была где-то рядом. Странная тревога – беспокойство, сдерживаемое одной лишь силой воли.
   «Хали ужасно боится, а еще больше боится показать свой страх. И хочет, чтобы кто-то взялся командовать.
   Ну конечно – Хали никогда не покидала Корабля».
   Ваэла попыталась шевельнуть губами, пробормотать что-нибудь успокаивающее, но во рту слишком пересохло. Говорить было непосильно тяжело. Кресло в грузовом челноке, падающем в морские волны, к которому Ваэла была пристегнута, казалось ей хитрой ловушкой.
   В сознании ее всплыли строки Керро, и Ваэла уцепилась за них, завороженная ужасом, не в силах вспомнить, где она слыхала эти слова: