Страница:
Теперь Молли схватила ее за обе руки и потащила через порог. Затем зажгла в комнате свет.
Анни еще дышала, но глаза ее закатились, а лицо побелело.
Молли выскочила из комнаты, помчалась вниз и забарабанила в дверь квартиры на первом этаже.
— Помогите! — закричала она. — Пожалуйста, помогите!
Никто не отвечал.
Она выбежала из дома, нашла таксофон и набрала 911.
— Оператор.
— Мне нужна «скорая»! Она истекает кровью…
— Ваше имя и адрес?
— Меня зовут Молли Пикер. Адрес не знаю. Думаю, это Чартер-стрит…
— С какой улицей пересекается?
— Я не вижу! Она сейчас умрет…
— Вы можете назвать ближайший номер дома?
Обернувшись, Молли обшарила глазами дом.
— Десять-семьдесят шесть! Я вижу номер десять-семьдесят шесть!
— Где жертва? В каком она состоянии?
— В квартире наверху… она кровью весь пол залила…
— Мэм, я сейчас вызову «скорую». Если вы подождете на линии…
«Да пошли вы на хер», — подумала Молли. Оставив трубку болтаться на проводе, она кинулась обратно в дом.
Анни по-прежнему лежала на полу в спальне. Ее широко открытые глаза казались стеклянными и смотрели в никуда.
— Пожалуйста, не теряй сознание. — Молли схватила подругу за руку, но та не реагировала на прикосновение. И была совершенно холодной. Молли пригляделась: дыхание — совсем слабое — еще было заметно. «Дыши. Пожалуйста, дыши!»
Затем она отвлеклась на другое движение. Живот Анни приподнялся, словно какое-то неизвестное существо пыталось прорваться наружу. Из промежности хлынула кровь.
И появилось что-то еще. Розовое. «Ребенок».
Молли присела и раздвинула бедра Анни. Кровь, смешанная с водами, сочилась вокруг торчащей руки. По крайней мере Молли сначала подумала, что это рука. Но потом заметила, что у этой «руки» нет пальцев и вообще — кисти; это был какой-то розовый блестящий плавник, медленно болтавшийся взад-вперед.
Последовала еще одна схватка, последний выплеск вод и крови, и вслед за плавником выскользнуло тело. Взвизгнув, Молли отскочила.
Это был не ребенок.
Но существо было живым и двигалось, корчась в агонии. Других конечностей не было, только два розовых обрубка, торчавших из комка мяса, соединенного с пуповиной. Молли заметила клочья жестких черных волос, торчавший зуб и единственный глаз — не мигающий и без ресниц. Голубой. Размахивая плавниками, организм начал куда-то двигался, словно амеба в кровавом пруду.
Всхлипывая, Молли отползла на четвереньках как можно дальше, забилась в угол и, не веря своим глазам, наблюдала, как нечто борется за жизнь. Руки-весла задергались в хаотичных судорогах. Существо прекратило скользить и теперь тряслось мелкой дрожью. Потом наконец плавники замерли, и тело перестало трястись, но глаз был по-прежнему открыт и глядел на нее.
Еще один выплеск крови — вышла плацента.
Молли свернулась клубком, вжавшись лицом в колени.
Словно откуда-то издалека она услышала завывание. Вскоре в дверь забарабанили.
— Это «скорая»! Ау! Вы «скорую» вызывали?
— Помогите ей, — прошептала Молли и, всхлипнув, повторила громче: — Помогите ей!
Дверь открылась, и двое мужчин в униформе ворвались в квартиру. Они внимательно оглядели тело Анни, затем их взгляды переместились на кровавый след, который тянулся от ее бедер.
— Черт возьми, — проговорил один из них. — А это что за ерундовина?
Второй опустился на колени возле Анни.
— Она не дышит. Давай маску, подушку…
Послышалось шипение — один из санитаров принялся качать воздух в легкие Анни.
— Пульса нет. Не прощупывается.
— Ладно, поехали. Раз-два-три-четыре-пять, раз-два-три-четы-ре-пять…
Все происходящее казалось Молли ненастоящим — это было кино, телесериал. Какая-то актриса играет мертвую Анни. Ей в руку понарошку вонзают иголку. Кровь на полу — кетчуп. А это нечто — то, что лежит на полу неподалеку от нее…
— Пульса по-прежнему нет.
— ЭКГ — прямая линия.
— Зрачки?
— Не реагируют.
— Черт, не останавливайся.
Захрипела рация:
— Городская больница.
— Это девятнадцатый, — сообщил санитар «скорой помощи». — Белая женщина, лет двадцать с чем-то. Похоже, обильное вагинальное кровотечение, возможно, выкидыш. Кровь по виду свежая. Дыхания нет, пульса нет, зрачки фиксированы в средней позиции. Мы поставили капельницу, лактат Рингера. ЭКГ прямая. Мы сейчас проводим реанимацию, но пока без результата. Прекратить?
— Нет.
— Но ЭКГ…
— Стабилизируйте и везите.
Санитар выключил рацию и посмотрел на своего напарника.
— Что тут стабилизировать?
— Ставь трубку и вперед.
— А как начет… этого?
— Черт, я его трогать не собираюсь.
Молли по-прежнему смотрела телесериал с кетчупом вместо крови. Вот трубка вошла в горло актрисы, играющей Анни. Вот актер в роли санитара кладет ее на носилки с колесиками, продолжая ритмично надавливать на грудь.
Один из санитаров поглядел на Молли.
— Мы забираем ее в городскую больницу, — сообщил он. — Как зовут пациентку?
— Что?
— Звать ее как?
— Анни. Фамилию не знаю.
— Послушайте, не уходите из дома. Слышите? Вы должны оставаться здесь.
— Зачем?
— Полиция приедет поговорить с вами. Не уходите.
— Анни… А что будет с Анни?
— Позвоните в больницу и узнаете. Она будет там.
Молли слышала, как они тащили носилки вниз. Громыхнули колеса, переваливая через порог, потом коротко взвыла сирена, и «скорая» умчалась.
«Полиция приедет поговорить с вами».
До нее наконец дошел смысл этих слов. Ей не хотелось общаться с полицией. Они спросят ее имя и выяснят, что год назад ее арестовали за то, что приставала к полицейскому. Роми тогда вытащил ее из-под ареста и надавал оплеух за идиотское поведение.
«Полиция скажет, что все это моя вина. Так или иначе, они все свалят на меня».
Дрожа, она вскочила на ноги. Существо все еще лежало там, поблескивая, только голубой глаз стал сухим и тусклым. Молли обошла его, стараясь не наступать в кровь, и подошла к комоду. В верхнем ящике лежали деньги, деньги Анни, которые ей теперь уже не понадобятся. Это Молли поняла из слов санитаров. Анни мертва.
Она вытащила рулончик двадцатидолларовых банкнот. Затем быстро переоделась в вещи Анни — брючки-стретч с эластичной вставкой на животе и широкую футболку с надписью «О, крошка!». Затем надела черные кроссовки. Накинув громадный дождевик Анни, она запихнула наличные в ее сумочку и быстро вышла из квартиры.
Молли успела перейти на другую сторону улицы и уже оттуда увидела подъехавшую к дому полицейскую машину, на которой сверкал синий проблесковый маячок. В дом вошли два полицейских. Несколько секунд спустя их силуэты появились в окне.
Они разглядывали это существо. Пытались понять, что это такое.
Один из полицейских подошел к окну и выглянул на улицу.
Молли нырнула за угол и побежала. Она бежала, пока вконец не запыхалась и не сбилась с ног. Она заскочила в какую-то дверь и опустилась на ступени. Сердце готово было выпрыгнуть — Молли чувствовала, как оно трепыхается где-то в горле.
Небо начало светлеть.
Свернувшись клубком, она просидела на ступенях до утра, потом из двери выскочил какой-то дядька и прогнал ее. Пришлось уйти.
Через несколько домов она остановилась у таксофона, чтобы позвонить в больницу.
— Я хочу узнать о подруге, — сказала она. — Ее привезли на «скорой».
— Ее имя?
— Анни. Ее забрали из квартиры, сказали, что она не дышит…
— Простите, вы ее родственница?
— Нет, я просто… э-э-э…
Молли застыла, глядя на проезжавшую мимо патрульную машину. Ей показалось, что автомобиль слегка сбавил ход, поравнявшись с ней, но затем двинулся дальше по улице.
— Алло, мэм? Не могли бы вы представиться?
Молли повесила трубку. Полицейский автомобиль свернул за угол и скрылся из вида.
Она вышла из будки и быстро пошла прочь.
Детектив Рой Шиэн разместил свой широкий тыл на табурете рядом с банкеткой и спросил:
— Ладно, так что это за прион такой?
Дворак оторвался от микроскопа и посмотрел на полицейского.
— Что?
— Я только что говорил с вашей девушкой, Лизой.
«Ну, разумеется», — подумал доктор. Несмотря на совет Дворака, Шиэн захаживал в морг уже несколько дней подряд, но не для того чтобы посмотреть на мертвые тела, а для того чтобы полюбоваться живым.
— Кстати, толковая девушка, — продолжал Шиэн. — В общем, она сказала, что это называется болезнь Крейцфельда-Якоба, если я не ошибаюсь, и что ее вызывает некий прион.
— Все верно.
— Так как его можно подхватить? Он что, в воздухе летает?
Дворак поглядел на свой палец с недавней раной.
— Его нельзя подхватить, как обычную болезнь.
— Тоби Харпер утверждает, что возможна эпидемия.
Дворак покачал головой.
— Я говорил и с ЦКЗ [2]и с министерством здравоохранения. Они сказали, что причин для беспокойства нет. Проверка гормонального протокола Валленберга подтвердила его полную безопасность. А министерство не обнаружило никаких нарушений в Казаркином Холме.
— Так с чего доктор Харпер на них так взъелась?
Дворак помолчал, потом неохотно объяснил:
— У нее сейчас тяжелое время. Возможно, ей предстоит судебный процесс из-за пропавшего пациента. Вдобавок смерть доктора Брэйса потрясла ее. Когда в нашей жизни все начинает идти не так, люди волей-неволей ищут, кто — или что — тому виной. — Он взял другое стекло, положил его под микроскоп и добавил: — Мне кажется, что этот стресс у Тоби уже давно.
— Вы слышали, что произошло с ее матерью?
И опять Дворак ответил не сразу.
— Да, — тихо проговорил он. — Тоби мне вчера звонила.
— Неужели? Вы по-прежнему общаетесь?
— А почему нет? Ей сейчас нужна дружеская поддержка, Рой.
— Ей могут предъявить обвинение. Альпрен говорит, все это выглядит как насилие над пожилым человеком. Сиделка обвиняет доктора Харпер. Та, в свою очередь, винит сиделку.
Дворак снова склонился над микроскопом.
— У ее матери кровоизлияние в мозг. Это не обязательно следствие насилия. И это не значит, что одна из них решила пришить старушку.
— Но у нее на ногах синяки.
— Старики часто сами оказываются причиной таких травм. У них слабеет зрение. Они натыкаются на журнальные столики.
— Судя по всему, вы пытаетесь защитить ее, — буркнул Шиэн.
— Я просто трактую сомнительные обвинения в ее пользу.
— Но насчет этой так называемой эпидемии она все же неправа?
— Неправа. Этой болезнью нельзя заразиться, как гриппом. Она передается особыми способами, которых совсем немного.
— Например, во время употребления в пищу мяса бешеной коровы?
— В Соединенных Штатах нет коровьего бешенства.
— Но люди здесь все же заразились.
— Болезнь Крейцфельда-Якоба встречается у одного на миллион, и, судя по всему, не передается во время контакта.
Их внимание отвлек объект воздыханий Шиэна: Лиза вплыла в лабораторию, одарила их обоих улыбкой и наклонилась к маленькому холодильнику с образцами. Шиэн не мог отвести взгляд от столь роскошного вида сзади. Лишь когда она выпрямилась и вышла, он смог перевести дыхание.
— Настоящие? — промурлыкал он.
— Что именно?
— Волосы. Она натуральная блондинка?
— Честное слово, не в курсе, — отозвался Дворак и снова уставился в микроскоп.
— Есть только один способ проверить, — проговорил Шиэн.
— Спросить ее?
— Посмотреть на те, которые не видны, — пояснил Шиэн.
Дворак откинулся на спинку стула и потер переносицу.
— У вас ко мне еще вопросы есть, Рой?
— Ах, да. Я слышал про вирусы, слышал про бактерии. А что это за чертовы прионы?
Дворак неохотно выключил подсветку микроскопа.
— Прион, — начал он, — не является живым в нашем понимании этого слова. В отличие от вируса, у него нет ни ДНК, ни РНК. Другими словами, у него нет генетического материала… или того, что мы подразумеваем под этим термином. Это аномальный клеточный белок. Из-за него белки носителя тоже становятся аномальными.
— Но подхватить его как грипп нельзя.
— Нет. Он может быть занесен во время прямого контакта с тканями, например, при пересадке ткани головного или спинного мозга. Или при введении вытяжек из нейронной ткани, вроде гормона роста. К примеру, можно подцепить его через зараженные мозговые электроды.
— Но ведь англичане заразились через говядину.
— Да, заражение через инфицированную пищу тоже возможно. Так заражаются каннибалы.
Брови Шиэна поползли вверх.
— А вот это уже интересно. И что происходит с каннибалами?
— Рой, это не имеет никакого отношения к делу…
— Ну нет, мне интересно. Так что там с каннибалами?
Дворак вздохнул.
— В Новой Гвинее есть деревни, где поедание человечины — это часть священного ритуала. Обычно заболевают женщины и дети.
— Почему только они?
— Мужчины получают лучшие куски — с туловища. Мышцы. Женщины и дети вынуждены довольствоваться тем, на что больше никто не польстился. Мозгом.
Он ожидал увидеть отвращение на лице Шиэна, однако полицейский только придвинулся ближе. В каком-то смысле он и сам вел себя как каннибал — с удовольствием поглощал самые омерзительные части поступающей информации.
— Значит, просто нужно съесть человеческий мозг.
— Инфицированный мозг.
— А по виду его можно отличить?
— Нет, нужно исследование под микроскопом. Глупый это разговор.
— У нас большой город, док. Случаются и более жуткие вещи. Мы получаем сообщения о вампирах, оборотнях…
— Людях, которые считают себя оборотнями.
— Кто знает? В наши дни столько развелось всякой безумной культовой дряни.
— Я не думаю, что в Казаркином Холме существует секта каннибалов.
Шиэн взглянул на свой оживший пейджер.
— Извините, — проговорил он и вышел позвонить. «Наконец-то я смогу закончить работу», — подумал Дворак. Однако вскоре Шиэн вернулся.
— Я направляюсь в Норт-энд. Думаю, вам стоит поехать со мной и посмотреть на это.
— Что там? Убийство?
— Они не уверены. — Шиэн замялся. — Не совсем уверены, что это человек.
16
Анни еще дышала, но глаза ее закатились, а лицо побелело.
Молли выскочила из комнаты, помчалась вниз и забарабанила в дверь квартиры на первом этаже.
— Помогите! — закричала она. — Пожалуйста, помогите!
Никто не отвечал.
Она выбежала из дома, нашла таксофон и набрала 911.
— Оператор.
— Мне нужна «скорая»! Она истекает кровью…
— Ваше имя и адрес?
— Меня зовут Молли Пикер. Адрес не знаю. Думаю, это Чартер-стрит…
— С какой улицей пересекается?
— Я не вижу! Она сейчас умрет…
— Вы можете назвать ближайший номер дома?
Обернувшись, Молли обшарила глазами дом.
— Десять-семьдесят шесть! Я вижу номер десять-семьдесят шесть!
— Где жертва? В каком она состоянии?
— В квартире наверху… она кровью весь пол залила…
— Мэм, я сейчас вызову «скорую». Если вы подождете на линии…
«Да пошли вы на хер», — подумала Молли. Оставив трубку болтаться на проводе, она кинулась обратно в дом.
Анни по-прежнему лежала на полу в спальне. Ее широко открытые глаза казались стеклянными и смотрели в никуда.
— Пожалуйста, не теряй сознание. — Молли схватила подругу за руку, но та не реагировала на прикосновение. И была совершенно холодной. Молли пригляделась: дыхание — совсем слабое — еще было заметно. «Дыши. Пожалуйста, дыши!»
Затем она отвлеклась на другое движение. Живот Анни приподнялся, словно какое-то неизвестное существо пыталось прорваться наружу. Из промежности хлынула кровь.
И появилось что-то еще. Розовое. «Ребенок».
Молли присела и раздвинула бедра Анни. Кровь, смешанная с водами, сочилась вокруг торчащей руки. По крайней мере Молли сначала подумала, что это рука. Но потом заметила, что у этой «руки» нет пальцев и вообще — кисти; это был какой-то розовый блестящий плавник, медленно болтавшийся взад-вперед.
Последовала еще одна схватка, последний выплеск вод и крови, и вслед за плавником выскользнуло тело. Взвизгнув, Молли отскочила.
Это был не ребенок.
Но существо было живым и двигалось, корчась в агонии. Других конечностей не было, только два розовых обрубка, торчавших из комка мяса, соединенного с пуповиной. Молли заметила клочья жестких черных волос, торчавший зуб и единственный глаз — не мигающий и без ресниц. Голубой. Размахивая плавниками, организм начал куда-то двигался, словно амеба в кровавом пруду.
Всхлипывая, Молли отползла на четвереньках как можно дальше, забилась в угол и, не веря своим глазам, наблюдала, как нечто борется за жизнь. Руки-весла задергались в хаотичных судорогах. Существо прекратило скользить и теперь тряслось мелкой дрожью. Потом наконец плавники замерли, и тело перестало трястись, но глаз был по-прежнему открыт и глядел на нее.
Еще один выплеск крови — вышла плацента.
Молли свернулась клубком, вжавшись лицом в колени.
Словно откуда-то издалека она услышала завывание. Вскоре в дверь забарабанили.
— Это «скорая»! Ау! Вы «скорую» вызывали?
— Помогите ей, — прошептала Молли и, всхлипнув, повторила громче: — Помогите ей!
Дверь открылась, и двое мужчин в униформе ворвались в квартиру. Они внимательно оглядели тело Анни, затем их взгляды переместились на кровавый след, который тянулся от ее бедер.
— Черт возьми, — проговорил один из них. — А это что за ерундовина?
Второй опустился на колени возле Анни.
— Она не дышит. Давай маску, подушку…
Послышалось шипение — один из санитаров принялся качать воздух в легкие Анни.
— Пульса нет. Не прощупывается.
— Ладно, поехали. Раз-два-три-четыре-пять, раз-два-три-четы-ре-пять…
Все происходящее казалось Молли ненастоящим — это было кино, телесериал. Какая-то актриса играет мертвую Анни. Ей в руку понарошку вонзают иголку. Кровь на полу — кетчуп. А это нечто — то, что лежит на полу неподалеку от нее…
— Пульса по-прежнему нет.
— ЭКГ — прямая линия.
— Зрачки?
— Не реагируют.
— Черт, не останавливайся.
Захрипела рация:
— Городская больница.
— Это девятнадцатый, — сообщил санитар «скорой помощи». — Белая женщина, лет двадцать с чем-то. Похоже, обильное вагинальное кровотечение, возможно, выкидыш. Кровь по виду свежая. Дыхания нет, пульса нет, зрачки фиксированы в средней позиции. Мы поставили капельницу, лактат Рингера. ЭКГ прямая. Мы сейчас проводим реанимацию, но пока без результата. Прекратить?
— Нет.
— Но ЭКГ…
— Стабилизируйте и везите.
Санитар выключил рацию и посмотрел на своего напарника.
— Что тут стабилизировать?
— Ставь трубку и вперед.
— А как начет… этого?
— Черт, я его трогать не собираюсь.
Молли по-прежнему смотрела телесериал с кетчупом вместо крови. Вот трубка вошла в горло актрисы, играющей Анни. Вот актер в роли санитара кладет ее на носилки с колесиками, продолжая ритмично надавливать на грудь.
Один из санитаров поглядел на Молли.
— Мы забираем ее в городскую больницу, — сообщил он. — Как зовут пациентку?
— Что?
— Звать ее как?
— Анни. Фамилию не знаю.
— Послушайте, не уходите из дома. Слышите? Вы должны оставаться здесь.
— Зачем?
— Полиция приедет поговорить с вами. Не уходите.
— Анни… А что будет с Анни?
— Позвоните в больницу и узнаете. Она будет там.
Молли слышала, как они тащили носилки вниз. Громыхнули колеса, переваливая через порог, потом коротко взвыла сирена, и «скорая» умчалась.
«Полиция приедет поговорить с вами».
До нее наконец дошел смысл этих слов. Ей не хотелось общаться с полицией. Они спросят ее имя и выяснят, что год назад ее арестовали за то, что приставала к полицейскому. Роми тогда вытащил ее из-под ареста и надавал оплеух за идиотское поведение.
«Полиция скажет, что все это моя вина. Так или иначе, они все свалят на меня».
Дрожа, она вскочила на ноги. Существо все еще лежало там, поблескивая, только голубой глаз стал сухим и тусклым. Молли обошла его, стараясь не наступать в кровь, и подошла к комоду. В верхнем ящике лежали деньги, деньги Анни, которые ей теперь уже не понадобятся. Это Молли поняла из слов санитаров. Анни мертва.
Она вытащила рулончик двадцатидолларовых банкнот. Затем быстро переоделась в вещи Анни — брючки-стретч с эластичной вставкой на животе и широкую футболку с надписью «О, крошка!». Затем надела черные кроссовки. Накинув громадный дождевик Анни, она запихнула наличные в ее сумочку и быстро вышла из квартиры.
Молли успела перейти на другую сторону улицы и уже оттуда увидела подъехавшую к дому полицейскую машину, на которой сверкал синий проблесковый маячок. В дом вошли два полицейских. Несколько секунд спустя их силуэты появились в окне.
Они разглядывали это существо. Пытались понять, что это такое.
Один из полицейских подошел к окну и выглянул на улицу.
Молли нырнула за угол и побежала. Она бежала, пока вконец не запыхалась и не сбилась с ног. Она заскочила в какую-то дверь и опустилась на ступени. Сердце готово было выпрыгнуть — Молли чувствовала, как оно трепыхается где-то в горле.
Небо начало светлеть.
Свернувшись клубком, она просидела на ступенях до утра, потом из двери выскочил какой-то дядька и прогнал ее. Пришлось уйти.
Через несколько домов она остановилась у таксофона, чтобы позвонить в больницу.
— Я хочу узнать о подруге, — сказала она. — Ее привезли на «скорой».
— Ее имя?
— Анни. Ее забрали из квартиры, сказали, что она не дышит…
— Простите, вы ее родственница?
— Нет, я просто… э-э-э…
Молли застыла, глядя на проезжавшую мимо патрульную машину. Ей показалось, что автомобиль слегка сбавил ход, поравнявшись с ней, но затем двинулся дальше по улице.
— Алло, мэм? Не могли бы вы представиться?
Молли повесила трубку. Полицейский автомобиль свернул за угол и скрылся из вида.
Она вышла из будки и быстро пошла прочь.
Детектив Рой Шиэн разместил свой широкий тыл на табурете рядом с банкеткой и спросил:
— Ладно, так что это за прион такой?
Дворак оторвался от микроскопа и посмотрел на полицейского.
— Что?
— Я только что говорил с вашей девушкой, Лизой.
«Ну, разумеется», — подумал доктор. Несмотря на совет Дворака, Шиэн захаживал в морг уже несколько дней подряд, но не для того чтобы посмотреть на мертвые тела, а для того чтобы полюбоваться живым.
— Кстати, толковая девушка, — продолжал Шиэн. — В общем, она сказала, что это называется болезнь Крейцфельда-Якоба, если я не ошибаюсь, и что ее вызывает некий прион.
— Все верно.
— Так как его можно подхватить? Он что, в воздухе летает?
Дворак поглядел на свой палец с недавней раной.
— Его нельзя подхватить, как обычную болезнь.
— Тоби Харпер утверждает, что возможна эпидемия.
Дворак покачал головой.
— Я говорил и с ЦКЗ [2]и с министерством здравоохранения. Они сказали, что причин для беспокойства нет. Проверка гормонального протокола Валленберга подтвердила его полную безопасность. А министерство не обнаружило никаких нарушений в Казаркином Холме.
— Так с чего доктор Харпер на них так взъелась?
Дворак помолчал, потом неохотно объяснил:
— У нее сейчас тяжелое время. Возможно, ей предстоит судебный процесс из-за пропавшего пациента. Вдобавок смерть доктора Брэйса потрясла ее. Когда в нашей жизни все начинает идти не так, люди волей-неволей ищут, кто — или что — тому виной. — Он взял другое стекло, положил его под микроскоп и добавил: — Мне кажется, что этот стресс у Тоби уже давно.
— Вы слышали, что произошло с ее матерью?
И опять Дворак ответил не сразу.
— Да, — тихо проговорил он. — Тоби мне вчера звонила.
— Неужели? Вы по-прежнему общаетесь?
— А почему нет? Ей сейчас нужна дружеская поддержка, Рой.
— Ей могут предъявить обвинение. Альпрен говорит, все это выглядит как насилие над пожилым человеком. Сиделка обвиняет доктора Харпер. Та, в свою очередь, винит сиделку.
Дворак снова склонился над микроскопом.
— У ее матери кровоизлияние в мозг. Это не обязательно следствие насилия. И это не значит, что одна из них решила пришить старушку.
— Но у нее на ногах синяки.
— Старики часто сами оказываются причиной таких травм. У них слабеет зрение. Они натыкаются на журнальные столики.
— Судя по всему, вы пытаетесь защитить ее, — буркнул Шиэн.
— Я просто трактую сомнительные обвинения в ее пользу.
— Но насчет этой так называемой эпидемии она все же неправа?
— Неправа. Этой болезнью нельзя заразиться, как гриппом. Она передается особыми способами, которых совсем немного.
— Например, во время употребления в пищу мяса бешеной коровы?
— В Соединенных Штатах нет коровьего бешенства.
— Но люди здесь все же заразились.
— Болезнь Крейцфельда-Якоба встречается у одного на миллион, и, судя по всему, не передается во время контакта.
Их внимание отвлек объект воздыханий Шиэна: Лиза вплыла в лабораторию, одарила их обоих улыбкой и наклонилась к маленькому холодильнику с образцами. Шиэн не мог отвести взгляд от столь роскошного вида сзади. Лишь когда она выпрямилась и вышла, он смог перевести дыхание.
— Настоящие? — промурлыкал он.
— Что именно?
— Волосы. Она натуральная блондинка?
— Честное слово, не в курсе, — отозвался Дворак и снова уставился в микроскоп.
— Есть только один способ проверить, — проговорил Шиэн.
— Спросить ее?
— Посмотреть на те, которые не видны, — пояснил Шиэн.
Дворак откинулся на спинку стула и потер переносицу.
— У вас ко мне еще вопросы есть, Рой?
— Ах, да. Я слышал про вирусы, слышал про бактерии. А что это за чертовы прионы?
Дворак неохотно выключил подсветку микроскопа.
— Прион, — начал он, — не является живым в нашем понимании этого слова. В отличие от вируса, у него нет ни ДНК, ни РНК. Другими словами, у него нет генетического материала… или того, что мы подразумеваем под этим термином. Это аномальный клеточный белок. Из-за него белки носителя тоже становятся аномальными.
— Но подхватить его как грипп нельзя.
— Нет. Он может быть занесен во время прямого контакта с тканями, например, при пересадке ткани головного или спинного мозга. Или при введении вытяжек из нейронной ткани, вроде гормона роста. К примеру, можно подцепить его через зараженные мозговые электроды.
— Но ведь англичане заразились через говядину.
— Да, заражение через инфицированную пищу тоже возможно. Так заражаются каннибалы.
Брови Шиэна поползли вверх.
— А вот это уже интересно. И что происходит с каннибалами?
— Рой, это не имеет никакого отношения к делу…
— Ну нет, мне интересно. Так что там с каннибалами?
Дворак вздохнул.
— В Новой Гвинее есть деревни, где поедание человечины — это часть священного ритуала. Обычно заболевают женщины и дети.
— Почему только они?
— Мужчины получают лучшие куски — с туловища. Мышцы. Женщины и дети вынуждены довольствоваться тем, на что больше никто не польстился. Мозгом.
Он ожидал увидеть отвращение на лице Шиэна, однако полицейский только придвинулся ближе. В каком-то смысле он и сам вел себя как каннибал — с удовольствием поглощал самые омерзительные части поступающей информации.
— Значит, просто нужно съесть человеческий мозг.
— Инфицированный мозг.
— А по виду его можно отличить?
— Нет, нужно исследование под микроскопом. Глупый это разговор.
— У нас большой город, док. Случаются и более жуткие вещи. Мы получаем сообщения о вампирах, оборотнях…
— Людях, которые считают себя оборотнями.
— Кто знает? В наши дни столько развелось всякой безумной культовой дряни.
— Я не думаю, что в Казаркином Холме существует секта каннибалов.
Шиэн взглянул на свой оживший пейджер.
— Извините, — проговорил он и вышел позвонить. «Наконец-то я смогу закончить работу», — подумал Дворак. Однако вскоре Шиэн вернулся.
— Я направляюсь в Норт-энд. Думаю, вам стоит поехать со мной и посмотреть на это.
— Что там? Убийство?
— Они не уверены. — Шиэн замялся. — Не совсем уверены, что это человек.
16
Запах крови, неотвязный и металлический, проникал даже в коридор. Дворак кивнул патрульному, пригнувшись, подлез под ограждающую ленту и вошел в квартиру. Шиэн и его напарник Джек Мур уже находились там, как и бригада криминалистов. Мур, обнаружив что-то в углу, присел на корточки. Дворак не пошел к нему; он остановился в дверях, внимательно оглядывая пол.
Там лежал линолеум с беспорядочными бело-желтыми квадратами; возле кровати валялся жалкий половичок. Кровь на полу возле ванной до сих пор не высохла — ее было слишком много. Там же виднелись смазанные следы, словно по полу что-то волокли, а также беспорядочный коллаж из кровавых отпечатков обуви. Он также увидел следы босых ног, явно маленьких; они вели к комоду, а затем обрывались.
Дворак оглядел стены, но брызг артериальной крови не заметил. Брызг вообще почти не было, только вот это застывающее озерцо. Тот, кто истекал кровью в этой комнате, тихо лежал на полу, а не метался в безумной панике.
— Док, — обратился к нему Мур. — Пойдите взгляните.
— Вы следы уже отсняли?
— Да, это санитары из «скорой» натоптали. Все отснято — и на фото, и на видео. Можно вот здесь обойти. Посмотрите на эти следы.
Дворак аккуратно обогнул отпечатки босых ног и подошел к сидевшим на корточках Шиэну и Муру.
— Что вы скажете? — спросил Мур, отодвигаясь, чтобы Дворак увидел объект на полу.
— О Боже!
— Вот и мы о том же. Так что это?
Дворак затруднялся ответить. Он медленно нагнулся, чтобы разглядеть поближе.
На первый взгляд похоже на маску, оставшуюся от Хэллоуина, — одноглазый монстр телесного цвета, воссозданный из резины и страшных снов. Затем Дворак увидел на его поверхности следы крови и фрагменты плаценты, соединенной с пуповиной. Существо состояло не из резины, а из плоти.
Натянув перчатки, он осторожно потрогал Нечто. Похоже на настоящую кожу — холодная, но мягкая. Единственный глаз был светло-голубым, с недоразвитым лоскутом кожи, вероятно, веком, но без ресниц. Под ним находились две дырочки типа ноздрей и открытая щель. Рот? На этом комке Дворак с трудом различал привычные детали анатомии. Клочья волос торчали под самыми непостижимыми углами. И — мама дорогая! — это что, зуб рядом с плавником?
Он вспомнил, как однажды удалял опухоль из брюшной полости женщины. Тератома. Образовалась в результате того, что одна бешеная яйцеклетка превратилась в раковую опухоль, состоящую из бурно видоизменяющихся клеток. У этого новообразования были зубы и клочья волос, торчавшие из кожистого кома.
Он вдруг заметил другие следы крови на полу — неправильной формы. Смазанное пятно, ведущее от большей лужи, и прямой след от пуповины. Осознание того, что он видит, заставило его в ужасе отдернуть руку.
— Черт, — ругнулся он. — Оно двигалось.
— Я этого не видел, — сказал Мур.
— Не сейчас. Раньше. Оно оставило этот след. — Дворак указал на неровную кровавую полосу.
— Вы хотите сказать… оно живое?
— Похоже, это не просто хаотичный набор клеток. У него есть недоразвитые конечности. Оно двигается, а значит — имеет какой-то скелет и связанные с ним мышцы.
— И глаз, — буркнул Шиэн. — Циклоп хренов. На меня смотрит.
Дворак взглянул на Мура.
— Так что тут такое? Вы-то как тут оказались?
— Со «скорой» сообщили. Их сюда вызвали примерно в пять утра, какая-то дамочка позвонила. Они обнаружили на полу истекающую кровью женщину. Там, в ванной, крови больше, в сливе унитаза вообще все красное.
— Какого рода кровотечение?
— Похоже, вагинальное. Они не знают, что это — преждевременные роды или выкидыш. — Мур посмотрел на лежавшее на полу существо с плавниками. — Полагаете, это можно назвать ребенком? Или хотя бы его частью?
— Думаю, это множественный врожденный порок развития. Но я никогда ничего подобного не видел.
— Да, и я надеюсь, что больше не увижу. Представляешь, увидеть такое в роддоме? Или принимать его! Меня бы точно удар хренакнул.
— Что случилось с жертвой?
— Скончалась по пути в городскую больницу, соответственно тело направлено в судмедэкспертизу. Мы полагаем, ее зовут Анни Парини — по крайней мере под этим именем ее знали соседи.
— А вторая женщина? Та, что звонила?
— Смылась еще до приезда патруля. Со «скорой» сказали, на вид очень молоденькая, совсем подросток. Имя, которое она назвала оператору, — Молли Пикер.
Дворак прошел к ванной и заглянул в дверь. Там было еще больше крови, разбрызганной вокруг туалета и на плитках. И лужа на полу.
— Мне нужно поговорить с этой девушкой.
— Вы полагаете, она имеет отношение к смерти?
— Я просто хочу знать, что она видела. Что ей известно о жертве. — Он повернулся и хмуро взглянул на Нечто. — Если Анни Парини принимала какой-то наркотик — и он стал причиной этого — значит, мы имеем дело с новым и чрезвычайно опасным тератогеном.
— А такое могло случиться от наркотика?
— Я никогда не встречал такого серьезного порока развития. Пошлю его на генетический анализ. А пока я очень хочу поговорить с Молли Пикер. Если ее действительно так зовут.
— Мы сняли отпечатки. Она оставила их повсюду. — Мур указал на кровавые следы на дверном косяке; множество отпечатков виднелось на стене рядом с Существом. — Мы получим подтверждение имени.
— Найдите мне ее. Только не пугайте, я просто хочу с ней поговорить.
— А как насчет Анни Парини? — осведомился Шиэн. — Вскрытие будет?
Дворак посмотрел на залитый кровью пол. И кивнул:
— Встретимся в морге.
Тело на секционном столе представляло собой не более чем оболочку, освобожденную от всех органов. Пока шло вскрытие, детективы Шиэн и Мур помалкивали. Судя по их бледности, оба предпочли бы находиться где-нибудь в другом месте. Особенно огорчали пол и возраст жертвы. Столь юной женщине не место на секционном столе.
Дворак тоже почти не разговаривал с ними, сберегая комментарии для диктофона. Сердце и легкие без изменений. Желудок пуст. Печень и поджелудочная нормального размера, без видимых изменений. В общем и целом — здоровое молодое тело.
Он переключил внимание на увеличенную матку, которая была целиком извлечена из тела и теперь лежала на столе под яркой лампой. Он сделал разрез, пройдя слои миометрия и эндометрия, и раскрыл полость.
— Вот и ответ.
Оба полицейских неохотно приблизились.
— Аборт? — спросил Мур.
— Судя по тому, что я вижу, нет. Перфорации матки нет. Никаких свидетельств инструментального вмешательства. В старые времена, до процесса Роу против Уэйда, [3]при подпольных абортах обычно вводили специальные расширяющие катетеры через шейку матки, а затем вставляли тампон или прокладку, чтобы удержать катетер на месте. Но здесь нет ничего похожего.
— А она не могла потерять его? Спустить в унитаз?
— Возможно. Однако, думаю, дело здесь в другом. — Дворак коснулся зондом бесформенной окровавленной плоти. — Вот фрагмент плаценты, не полностью отделившейся от матки. Это называется приращением плаценты. Оно могло вызвать кровотечение.
— Это что, нечто необычное?
— Здесь далеко не все необычное. Ситуация особенно опасна в том случае, если плацента вросла в нижнюю часть матки. Это может привести к преждевременным родам и обширному кровотечению.
— Значит, смерть произошла по естественной причине.
— Я бы сказал, да. — Дворак выпрямился. — Возможно, она почувствовала боль и пошла в туалет, думая, что ей пора опорожнить кишечник. Потеряла много крови, у нее закружилась голова, и она упала на пол. И только Богу известно, сколько там пролежала, ведь это не сразу заметили.
— Что ж, нам проще, — с облегчением заявил Шиэн, отойдя от стола. — Во всяком случае это не убийство.
— Я все-таки хочу поговорить с другой женщиной, которая находилась в квартире. Такого порока развития плода мне раньше видеть не случалось. Не хотелось бы думать, что в городе появился какой-то новый тератогенный наркотик.
— Пришел ответ по Молли Пикер, — сообщил Шиэн. — В прошлом году была арестована за приставание на улице. Ее вытащил парень; мы полагаем, ее сутенер. Мы с ним поговорим, возможно, он знает, как ее найти.
— Только не пугайте ее, ладно? Мне просто нужно, чтобы она рассказала о жертве.
— Если ее слегка не припугнуть, она может вообще ничего не сказать.
У Роми был дерьмовый день, постепенно превратившийся в дерьмовый вечер. Он вышагивал взад-вперед на углу Монтгомери и Кантон-стрит, пытаясь не замерзнуть. Надо было взять куртку, думал он; правда, когда Роми выходил из дома, солнце еще светило, вдобавок он не рассчитывал на столь резкий ветер. Не рассчитывал он и на то, что придется ждать так долго.
Долбаная история! Если им хочется поговорить, могли бы приехать на его территорию.
Он отошел от места встречи, двинулся вперед, ссутулившись и засунув руки в карманы, чтобы не мерзли. Не успел он пройти и ста метров, как вдруг рядом с ним притормозил автомобиль.
— Господин Белл! — окликнул его мужской голос из щели чуть приоткрытого затемненного окна.
— Вы что-то припозднились, — сердито глянув на машину, буркнул Роми.
— Я бы приехал раньше, если бы не пробки.
— Да, конечно. Ну и валите на хрен! — Роми отвернулся и пошел дальше.
— Господин Белл, нам надо кое-что обсудить.
— Мне нечего сказать.
— В ваших интересах сесть в машину. Если вы хотите и дальше вести с нами дела. — Последовала пауза. — И если хотите получить деньги.
Роми остановился и оглядел улицу. Ветер хлестал его по лицу, леденящий холод пробирался под рубашку.
— Здесь тепло, господин Белл. А потом я вас подвезу домой.
— Какого хрена, — пробормотал Роми, садясь наконец в машину.
Пока он располагался, его внимание больше привлекал роскошный салон, чем человек за рулем. Как обычно, там сидел парень с белыми волосами, который никогда не смотрел на Роми.
— Вы должны отыскать ту девушку.
Роми раздраженно хмыкнул.
— Ничего я не должен, пока вы мне не заплатите.
— Ее следовало доставить к нам две недели назад.
— Ну да, она не самая сговорчивая сучка, неужели непонятно? Я подгоню вам других.
— Анни Парини нашли сегодня мертвой. Вам это известно?
Роми с изумлением уставился на водителя.
— И кто ее?
— Никто. Это была естественная смерть. Тем не менее тело попало в руки полиции.
— И что?
— А то, что они уже наложили руку на один экземпляр. Мы не можем позволить им найти другой. Девушку надо привезти к нам.
— Я не знаю, где она. Сам ищу.
— Вы знаете ее лучше, чем кто-либо другой. У вас есть связи на улицах, верно? Найдите ее, прежде чем она начнет рожать.
— Ей пока рано.
— Полный срок беременности не планировался. Мы даже не знаем, продлится ли она все девять месяцев.
— Хотите сказать, она может разродиться в любой момент?
— Мы не знаем.
Роми рассмеялся и взглянул в окно на проплывавшие мимо здания.
— С вами, ребята, чокнешься. Припозднились вы, вот что я скажу. Они уже шныряют везде, спрашивают о ней.
— Кто?
— Полиция. Заходили ко мне сегодня, хотели выяснить, где она.
Блондин с минуту молчал. В зеркале заднего вида Роми заметил страх, промелькнувший в его глазах. «Молли-Дуролли, — подумал он, — а ведь ты их здорово напутала».
Там лежал линолеум с беспорядочными бело-желтыми квадратами; возле кровати валялся жалкий половичок. Кровь на полу возле ванной до сих пор не высохла — ее было слишком много. Там же виднелись смазанные следы, словно по полу что-то волокли, а также беспорядочный коллаж из кровавых отпечатков обуви. Он также увидел следы босых ног, явно маленьких; они вели к комоду, а затем обрывались.
Дворак оглядел стены, но брызг артериальной крови не заметил. Брызг вообще почти не было, только вот это застывающее озерцо. Тот, кто истекал кровью в этой комнате, тихо лежал на полу, а не метался в безумной панике.
— Док, — обратился к нему Мур. — Пойдите взгляните.
— Вы следы уже отсняли?
— Да, это санитары из «скорой» натоптали. Все отснято — и на фото, и на видео. Можно вот здесь обойти. Посмотрите на эти следы.
Дворак аккуратно обогнул отпечатки босых ног и подошел к сидевшим на корточках Шиэну и Муру.
— Что вы скажете? — спросил Мур, отодвигаясь, чтобы Дворак увидел объект на полу.
— О Боже!
— Вот и мы о том же. Так что это?
Дворак затруднялся ответить. Он медленно нагнулся, чтобы разглядеть поближе.
На первый взгляд похоже на маску, оставшуюся от Хэллоуина, — одноглазый монстр телесного цвета, воссозданный из резины и страшных снов. Затем Дворак увидел на его поверхности следы крови и фрагменты плаценты, соединенной с пуповиной. Существо состояло не из резины, а из плоти.
Натянув перчатки, он осторожно потрогал Нечто. Похоже на настоящую кожу — холодная, но мягкая. Единственный глаз был светло-голубым, с недоразвитым лоскутом кожи, вероятно, веком, но без ресниц. Под ним находились две дырочки типа ноздрей и открытая щель. Рот? На этом комке Дворак с трудом различал привычные детали анатомии. Клочья волос торчали под самыми непостижимыми углами. И — мама дорогая! — это что, зуб рядом с плавником?
Он вспомнил, как однажды удалял опухоль из брюшной полости женщины. Тератома. Образовалась в результате того, что одна бешеная яйцеклетка превратилась в раковую опухоль, состоящую из бурно видоизменяющихся клеток. У этого новообразования были зубы и клочья волос, торчавшие из кожистого кома.
Он вдруг заметил другие следы крови на полу — неправильной формы. Смазанное пятно, ведущее от большей лужи, и прямой след от пуповины. Осознание того, что он видит, заставило его в ужасе отдернуть руку.
— Черт, — ругнулся он. — Оно двигалось.
— Я этого не видел, — сказал Мур.
— Не сейчас. Раньше. Оно оставило этот след. — Дворак указал на неровную кровавую полосу.
— Вы хотите сказать… оно живое?
— Похоже, это не просто хаотичный набор клеток. У него есть недоразвитые конечности. Оно двигается, а значит — имеет какой-то скелет и связанные с ним мышцы.
— И глаз, — буркнул Шиэн. — Циклоп хренов. На меня смотрит.
Дворак взглянул на Мура.
— Так что тут такое? Вы-то как тут оказались?
— Со «скорой» сообщили. Их сюда вызвали примерно в пять утра, какая-то дамочка позвонила. Они обнаружили на полу истекающую кровью женщину. Там, в ванной, крови больше, в сливе унитаза вообще все красное.
— Какого рода кровотечение?
— Похоже, вагинальное. Они не знают, что это — преждевременные роды или выкидыш. — Мур посмотрел на лежавшее на полу существо с плавниками. — Полагаете, это можно назвать ребенком? Или хотя бы его частью?
— Думаю, это множественный врожденный порок развития. Но я никогда ничего подобного не видел.
— Да, и я надеюсь, что больше не увижу. Представляешь, увидеть такое в роддоме? Или принимать его! Меня бы точно удар хренакнул.
— Что случилось с жертвой?
— Скончалась по пути в городскую больницу, соответственно тело направлено в судмедэкспертизу. Мы полагаем, ее зовут Анни Парини — по крайней мере под этим именем ее знали соседи.
— А вторая женщина? Та, что звонила?
— Смылась еще до приезда патруля. Со «скорой» сказали, на вид очень молоденькая, совсем подросток. Имя, которое она назвала оператору, — Молли Пикер.
Дворак прошел к ванной и заглянул в дверь. Там было еще больше крови, разбрызганной вокруг туалета и на плитках. И лужа на полу.
— Мне нужно поговорить с этой девушкой.
— Вы полагаете, она имеет отношение к смерти?
— Я просто хочу знать, что она видела. Что ей известно о жертве. — Он повернулся и хмуро взглянул на Нечто. — Если Анни Парини принимала какой-то наркотик — и он стал причиной этого — значит, мы имеем дело с новым и чрезвычайно опасным тератогеном.
— А такое могло случиться от наркотика?
— Я никогда не встречал такого серьезного порока развития. Пошлю его на генетический анализ. А пока я очень хочу поговорить с Молли Пикер. Если ее действительно так зовут.
— Мы сняли отпечатки. Она оставила их повсюду. — Мур указал на кровавые следы на дверном косяке; множество отпечатков виднелось на стене рядом с Существом. — Мы получим подтверждение имени.
— Найдите мне ее. Только не пугайте, я просто хочу с ней поговорить.
— А как насчет Анни Парини? — осведомился Шиэн. — Вскрытие будет?
Дворак посмотрел на залитый кровью пол. И кивнул:
— Встретимся в морге.
Тело на секционном столе представляло собой не более чем оболочку, освобожденную от всех органов. Пока шло вскрытие, детективы Шиэн и Мур помалкивали. Судя по их бледности, оба предпочли бы находиться где-нибудь в другом месте. Особенно огорчали пол и возраст жертвы. Столь юной женщине не место на секционном столе.
Дворак тоже почти не разговаривал с ними, сберегая комментарии для диктофона. Сердце и легкие без изменений. Желудок пуст. Печень и поджелудочная нормального размера, без видимых изменений. В общем и целом — здоровое молодое тело.
Он переключил внимание на увеличенную матку, которая была целиком извлечена из тела и теперь лежала на столе под яркой лампой. Он сделал разрез, пройдя слои миометрия и эндометрия, и раскрыл полость.
— Вот и ответ.
Оба полицейских неохотно приблизились.
— Аборт? — спросил Мур.
— Судя по тому, что я вижу, нет. Перфорации матки нет. Никаких свидетельств инструментального вмешательства. В старые времена, до процесса Роу против Уэйда, [3]при подпольных абортах обычно вводили специальные расширяющие катетеры через шейку матки, а затем вставляли тампон или прокладку, чтобы удержать катетер на месте. Но здесь нет ничего похожего.
— А она не могла потерять его? Спустить в унитаз?
— Возможно. Однако, думаю, дело здесь в другом. — Дворак коснулся зондом бесформенной окровавленной плоти. — Вот фрагмент плаценты, не полностью отделившейся от матки. Это называется приращением плаценты. Оно могло вызвать кровотечение.
— Это что, нечто необычное?
— Здесь далеко не все необычное. Ситуация особенно опасна в том случае, если плацента вросла в нижнюю часть матки. Это может привести к преждевременным родам и обширному кровотечению.
— Значит, смерть произошла по естественной причине.
— Я бы сказал, да. — Дворак выпрямился. — Возможно, она почувствовала боль и пошла в туалет, думая, что ей пора опорожнить кишечник. Потеряла много крови, у нее закружилась голова, и она упала на пол. И только Богу известно, сколько там пролежала, ведь это не сразу заметили.
— Что ж, нам проще, — с облегчением заявил Шиэн, отойдя от стола. — Во всяком случае это не убийство.
— Я все-таки хочу поговорить с другой женщиной, которая находилась в квартире. Такого порока развития плода мне раньше видеть не случалось. Не хотелось бы думать, что в городе появился какой-то новый тератогенный наркотик.
— Пришел ответ по Молли Пикер, — сообщил Шиэн. — В прошлом году была арестована за приставание на улице. Ее вытащил парень; мы полагаем, ее сутенер. Мы с ним поговорим, возможно, он знает, как ее найти.
— Только не пугайте ее, ладно? Мне просто нужно, чтобы она рассказала о жертве.
— Если ее слегка не припугнуть, она может вообще ничего не сказать.
У Роми был дерьмовый день, постепенно превратившийся в дерьмовый вечер. Он вышагивал взад-вперед на углу Монтгомери и Кантон-стрит, пытаясь не замерзнуть. Надо было взять куртку, думал он; правда, когда Роми выходил из дома, солнце еще светило, вдобавок он не рассчитывал на столь резкий ветер. Не рассчитывал он и на то, что придется ждать так долго.
Долбаная история! Если им хочется поговорить, могли бы приехать на его территорию.
Он отошел от места встречи, двинулся вперед, ссутулившись и засунув руки в карманы, чтобы не мерзли. Не успел он пройти и ста метров, как вдруг рядом с ним притормозил автомобиль.
— Господин Белл! — окликнул его мужской голос из щели чуть приоткрытого затемненного окна.
— Вы что-то припозднились, — сердито глянув на машину, буркнул Роми.
— Я бы приехал раньше, если бы не пробки.
— Да, конечно. Ну и валите на хрен! — Роми отвернулся и пошел дальше.
— Господин Белл, нам надо кое-что обсудить.
— Мне нечего сказать.
— В ваших интересах сесть в машину. Если вы хотите и дальше вести с нами дела. — Последовала пауза. — И если хотите получить деньги.
Роми остановился и оглядел улицу. Ветер хлестал его по лицу, леденящий холод пробирался под рубашку.
— Здесь тепло, господин Белл. А потом я вас подвезу домой.
— Какого хрена, — пробормотал Роми, садясь наконец в машину.
Пока он располагался, его внимание больше привлекал роскошный салон, чем человек за рулем. Как обычно, там сидел парень с белыми волосами, который никогда не смотрел на Роми.
— Вы должны отыскать ту девушку.
Роми раздраженно хмыкнул.
— Ничего я не должен, пока вы мне не заплатите.
— Ее следовало доставить к нам две недели назад.
— Ну да, она не самая сговорчивая сучка, неужели непонятно? Я подгоню вам других.
— Анни Парини нашли сегодня мертвой. Вам это известно?
Роми с изумлением уставился на водителя.
— И кто ее?
— Никто. Это была естественная смерть. Тем не менее тело попало в руки полиции.
— И что?
— А то, что они уже наложили руку на один экземпляр. Мы не можем позволить им найти другой. Девушку надо привезти к нам.
— Я не знаю, где она. Сам ищу.
— Вы знаете ее лучше, чем кто-либо другой. У вас есть связи на улицах, верно? Найдите ее, прежде чем она начнет рожать.
— Ей пока рано.
— Полный срок беременности не планировался. Мы даже не знаем, продлится ли она все девять месяцев.
— Хотите сказать, она может разродиться в любой момент?
— Мы не знаем.
Роми рассмеялся и взглянул в окно на проплывавшие мимо здания.
— С вами, ребята, чокнешься. Припозднились вы, вот что я скажу. Они уже шныряют везде, спрашивают о ней.
— Кто?
— Полиция. Заходили ко мне сегодня, хотели выяснить, где она.
Блондин с минуту молчал. В зеркале заднего вида Роми заметил страх, промелькнувший в его глазах. «Молли-Дуролли, — подумал он, — а ведь ты их здорово напутала».