Герритсен Тесс. Бешенство

   — Да.
   Бигелоу перестал крутить педали. Он сидел, восстанавливая дыхание, и смотрел на экран, где тропический ливень молотил по зарослям папоротника.
   — Только вот в чем закавыка, — тихо сказал он. — Не верится мне, что с ним будет все в порядке, когда он объявится. Прошло уже два дня.
   Ангус резко выключил дорожку. Никакой передышки! Он сразу же пойдет на другой тренажер. Перекинув через плечо полотенце, он направился на другой конец зала к «Наутилусу». К его досаде, Бигелоу оставил велосипед и последовал за ним.
   Не обращая внимания на Бигелоу, Ангус присел на скамью и начал тренировать мышцы спины.
   — Ангус! — окликнул его Бигелоу. — Тебя это не беспокоит?
   — Мы все равно ничего не можем поделать, Джим. Полиция ищет.
   — Нет, я имею в виду, тебе это не напоминает… — Бигелоу понизил голос. — То, что случилось со Стеном Маки?
   Ангус замер, вцепившись в рукоятки «Наутилуса».
   — Это было несколько месяцев назад.
   — Да, и было то же самое. Помнишь, как он появился с расстегнутой ширинкой. А потом забыл, как звать Фила. Трудно забыть имя лучшего друга.
   — В случае с Филом — нетрудно.
   — Удивительно, что ты так легкомысленно к этому относишься. Сначала мы потеряли Стена. А теперь Гарри. Что если… — Бигелоу умолк и оглядел спортзал, словно боялся, что кто-то может их подслушать. — А если вообще что-то идет не так? Что если мы все вот-вот заболеем?
   — Стен покончил самоубийством.
   — Так нам сказали. Но люди просто так не прыгают из окон.
   — Ты так хорошо знал Стена и уверен, что у него не было причин?
   Бигелоу потупился:
   — Нет…
   — Ну вот.
   Ангус возобновил упражнение. «Потянуть, отпустить. Потянуть, отпустить. Сохранить молодость мышцам…»
   Бигелоу вздохнул.
   — У меня все-таки это не идет из головы. Не знаю, что и думать. Может, это какой-то… Не знаю. Рука Провидения. Может, мы это заслужили.
   — Не будь таким ревностным католиком, Джим! Вечно ты ждешь, что разверзнутся небеса и тебя поразит молнией. Прошло уже полгода, а я чувствую себя, как никогда в жизни. — Ангус вытянул ногу. — Взгляни на этот квадрицепс! Видишь, какие мышцы? Два года назад их не было.
   — А мой квадрицепс ничуть не изменился, — хмуро заметил Бигелоу.
   — Потому что ты им не занимаешься. И чертовски много беспокоишься.
   — Наверное, так и есть, — вздохнул Бигелоу и повесил полотенце себе на шею. От этого он стал похож на черепаху, высунувшую голову из панциря.
   Ангус проследил, как его приятель, тяжело ступая, выходит из зала. Бигелоу выглядел стариком, и неудивительно — на велосипеде он проводил не более десяти минут, почти не занимался и на других тренажерах. Некоторые люди просто не в состоянии поддерживать себя в форме. Вместо этого они попусту тратят силы на беспокойство о том, с чем все равно не могут ничего поделать.
   Мышцы спины приятно горели от хорошей нагрузки. Он отпустил блоки и позволил себе минутную передышку. Оглядев зал, он увидел, что все остальные тренажеры заняты главным образом женщинами — отрядом бабулек в спортивных костюмах и теннисных туфлях. Некоторые дамы поглядывали в его сторону и даже строили глазки, что он считал совершенно нелепым в их возрасте. На его вкус они были слишком старыми. Вот женщина, скажем, лет пятидесяти могла бы его заинтересовать. Но только если она будет изящной и хорошо сложенной, чтобы соответствовать ему во всех отношениях.
   Пора дать потрудиться пекторальным мышцам.
   Он потянулся к нужным рукояткам и уже приготовился свести руки, когда заметил — с агрегатом что-то не так. Правую рукоять, казалось, мелко трясло.
   Он ослабил хватку и осмотрел деталь. Она была совершенно неподвижна, ни малейшего колебания. Он опустил глаза и похолодел. «Что такое?»
   Его правая рука дрожала.
 
   Молли Пикер подняла голову от унитаза и надавила на ручку спуска. В желудке у нее ничего не осталось. «Пепси», кукурузные чипсы и хлопья для завтрака — все выскочило. Голова кружилась. Молли села на пол и привалилась к стене, прислушиваясь к шуму воды в трубах. Три недели, подумала она. Я болею уже три недели.
   Она заставила себя подняться и поплелась в постель. Свернувшись на комковатом матрасе, она тут же крепко уснула.
   Проснулась она в полдень, когда в комнату вошел Роми. Он не потрудился даже постучать, просто сел на кровать и тряхнул ее за плечо.
   — Привет, Молли-Дуролли. Все еще животом маешься?
   Застонав, она повернулась к нему. Роми напоминал ей рептилию — зализанные назад блестящие волосы, глаза такие темные, что не видно зрачков. Человек-ящерица. Но рука, гладившая ее волосы, была нежной — этого она за Роми не замечала уже давненько. Он улыбнулся.
   — Не слишком хорошо сегодня, а?
   — Меня снова стошнило. Я блюю без остановки.
   — Ладно, я наконец-то принес тебе кое-что от этого.
   Он поставил на тумбочку флакон. На этикетке от руки было написано: «При тошноте принимать по одной таблетке каждые восемь часов». Роми сходил в ванную, налил стакан воды и вернулся к постели. Открыв бутылочку, он вытряхнул одну таблетку и помог Молли сесть.
   — Кидай в топку, — велел он.
   Она хмуро посмотрела на таблетку:
   — Что это?
   — Лекарство.
   — Где ты это взял?
   — Да не бойся. Это то, что доктор прописал.
   — Какой доктор?
   — Слышь, я тут пытаюсь что-то из себя строить, хочу, чтоб тебе легче стало, а ты еще пререкаешься. Да плевать мне, будешь ты жрать эти таблетки или нет.
   Она отвернулась и почувствовала, что его рука, которую он прижимал к ее спине, превратилась в кулак. Затем неожиданно он расслабился и принялся ласково и примирительно поглаживать ее спину.
   — Ладно тебе, Молли. Знаешь ведь, я о тебе забочусь. И всегда так было, и всегда будет.
   Она горько усмехнулась:
   — Можно подумать, это делает меня какой-то особенной.
   — А ты и есть особенная. Моя неповторимая малышка. Моя самая лучшая девочка, — его ладонь скользнула ей под рубашку и легонько провела по коже. — Ты была такой колючкой в последнее время, прямо и не угодишь. Но ты же знаешь, Молли-Вкуснёля, я всегда заботился о тебе.
   Он лизнул мочку ее уха и промурлыкал:
   — Ням-ням.
   — Так что это за таблетки?
   — Я же сказал. Чтобы тебя перестало тошнить, и ты снова стала кушать. Девочка растет и должна кушать как следует. — Его губы скользнули вниз по ее шее и оказались на плече. — А если не будешь есть, придется отвезти тебя в больницу. Ты же не хочешь угодить в больницу? К странноватым врачам?
   — Не хочу я никаких врачей.
   Она смотрела на таблетку, лежавшую у нее на ладони, и удивлялась — не по поводу лекарства, а по поводу Роми. Он уже несколько месяцев не был с ней так ласков, вообще почти не замечал. Не то что прежде, когда она и впрямь была для него особенной. Когда они проводили в постели ночи напролет, смотрели MTV, пили пиво и ели мороженое. Когда он был единственным, кто прикасался к ней. Кому позволялось к ней прикасаться. А потом все изменилось.
   Он улыбнулся — не обычной своей кривоватой усмешкой, а по-настоящему, так, что и глаза улыбнулись.
   Она проглотила таблетку и запила глотком воды.
   — Вот умница. — Он снова уложил ее на подушку и подоткнул одеяло. — А теперь спи.
   — Роми, побудь со мной.
   — Мне пора идти, детка. — Он поднялся. — Дела.
   — Я должна тебе кое-что сказать. Мне кажется, я знаю, почему я болею…
   — Мы поговорим об этом потом, ладно? — Он погладил ее по голове и вышел.
   Молли уставилась в потолок. «Три недели слишком долго для желудочного гриппа, — думала она. Молли положила руки на живот; ей показалось, что она уже чувствует какую-то припухлость. — Где я прокололась? От кого же я залетела?» Она всегда была осторожна, всегда сама брала презервативы, она даже научилась их надевать ласковыми поглаживаниями в ходе прелюдии. Она не была дурочкой и знала, от чего девчонку может тошнить.
   И вот сейчас она попалась сама, причем не могла вспомнить, когда совершила ошибку.
   А Роми будет винить ее.
   Молли поднялась с кровати и почувствовала головокружение. Это от голода. В последнее время ей все время хотелось есть, даже несмотря на тошноту. Одеваясь, она сжевала несколько чипсов. Соль была приятной на вкус. Она могла бы есть их горстями, но оставалось всего несколько штук. Молли разорвала пакет и вылизала крошки, затем посмотрела в зеркало. На губах застыла соляная корка, а вид в целом вызвал у нее такое отвращение, что она швырнула пакет в мусорное ведро и выскочила из комнаты.
   Было всего четверть второго, и ничего особенного в ближайшее время не ожидалось. На улице она увидела Софи: привалившись к дверному косяку, та шумно прихлебывала «Пепси» из банки. У Софи была только задница, и никаких мозгов. Решив не обращать на нее внимания, Молли прошла мимо, целеустремленно глядя прямо перед собой.
   — Ну надо же, наша Плоскодонка пожаловала, — сказала Софи.
   — Чем больше сисек, тем меньше мозгов.
   — Значит, подруга, у тебя наверняка чертова уйма мозгов. Молли пошла дальше, ускорив шаг, чтобы не слышать ржания
   Софи. Она не останавливалась, пока не добралась до телефонной будки в двух кварталах от дома. Найдя потрепанный экземпляр «Желтых страниц», она просмотрела оглавление, опустила в автомат двадцатипятицентовую монетку и набрала номер.
   — Консультация по абортам.
   — Мне надо с кем-то поговорить, — начала Молли. — Я беременна.
 
   Черный автомобиль подплыл к тротуару. Роми влез на заднее сиденье и закрыл дверь.
   Водитель не обернулся — он никогда не оборачивался. Большую часть времени в таких случаях Роми приходилось таращиться ему в затылок — узкий, с неправдоподобно белыми волосами. Такой цвет нечасто увидишь, особенно у парня. Роми стало любопытно, западают ли на него девки. По его представлениям, девкам на самом деле плевать, есть ли у тебя хоть один волос на голове, был бы бумажник потолще.
   У самого Роми кошелек за последние дни изрядно похудел.
   Он обвел глазами салон — как и раньше, с восхищением; при этом его немало раздражал тот факт, что человек на водительском сиденье превосходит его — и во многом. Не было нужды знать имя этого человека или род занятий; превосходство витало в воздухе, его можно было уловить так же, как запах натуральной кожи, которой были обтянуты сиденья. Для такого парня он, Ромулус Белл, не более чем шматок грязи, который случайно оказался в автомобиле и вскоре будет из него вышвырнут. Ради такого не стоит и оборачиваться.
   Роми посмотрел на открытую шею водителя и подумал, как легко было бы все изменить, стоило только захотеть. От этой мысли ему немного полегчало.
   — Тебе есть что сказать мне? — спросил водитель.
   — Да. У меня еще одна залетела.
   — Ты уверен?
   — Эй, я знаю своих девочек вдоль и поперек. Я узнаю об этом раньше, чем они сами. Ведь я каждый раз оказывался прав, верно?
   — Положим.
   — Так что насчет денег? Мне полагаются деньги.
   — Есть проблема.
   — Что за проблема?
   Водитель протянул руку и поправил зеркало заднего вида.
   — Анни Парини не явилась утром на встречу.
   Роми застыл, вцепившись в спинку переднего кресла:
   — Что?
   — Я не нашел ее. Ее не было там, где мы договаривались, у Коммон-парка.
   — Она была там. Я сам ее туда отвел.
   — Значит, она, ушла, прежде чем я подъехал.
   «Бестолковая сучка», — подумал Роми. Как можно вести дела, когда эти сучки действуют против него, вечно норовят все испортить? Шлюхи безмозглые. А теперь они сделали идиота из него самого.
   — Где Анни Парини, господин Белл?
   — Я найду ее.
   — И поскорее. У нас в запасе не больше месяца. — Шофер махнул рукой. — Можете вылезать из машины.
   — А мои деньги?
   — Сегодня вы ничего не получите.
   — Но я же сказал, у меня еще одна в залете.
   — На этот раз мы сначала хотим получить свое. Последняя неделя октября. И не потеряйте товар. А теперь выходите, господин Белл.
   — Мне нужны…
   — Выходите.
   Роми вылез, хлопнув дверью. Машина тут же рванула с места, оставив его в бессильной ярости.
   Он двинулся по Третмонт-стрит, его раздражение нарастало с каждым шагом. Он знал, где обитает Анни Парини; знал, что может отыскать ее — и отыщет.
   Слова шофера не шли у него из головы: «На этот раз не потеряйте товар».
 
   Зазвонил телефон, пробудив Тоби от такого глубокого сна, что у нее сложилось впечатление, будто она выныривает из непролазной трясины. Нащупав трубку, она сшибла ее с рычага. Телефон с глухим стуком упал на пол. Перекатившись в кровати, чтобы добраться до телефона, она краем глаза взглянула на часы. Было ровно двенадцать часов дня — для нее то же самое, что для других полночь. Трубка завалилась за тумбочку. Потянув за провод, Тоби удалось ее достать.
   — Алло!
   — Доктор Харпер? Это Роби Брэйс.
   Она силилась припомнить, кто этот человек и почему его голос ей знаком.
   — Дом престарелых Казаркин Холм, — напомнил он. — Мы виделись два дня назад. Вы спрашивали меня про Гарри Слоткина.
   — А, да. — Она села, сон внезапно слетел с нее без остатка. — Спасибо, что позвонили.
   — Боюсь, что сказать особо нечего. Передо мной сейчас медицинская карта Гарри, и тут значится, что он совершенно здоров.
   — Там совсем ничего?
   — Ничего, что могло бы объяснить заболевание. В данных внешнего осмотра ничего интересного. Анализы на вид хорошие… — До Тоби донесся шелест перелистываемых страниц. — Здесь есть анализ на полный гормональный профиль — все в норме.
   — Когда это было?
   — Месяц назад. Значит, то, что вы видели в неотложке, какой-то острый случай.
   Она закрыла глаза и почувствовала, как ее желудок снова сжимается от волнения.
   — Ничего нового не слышно? — спросила она.
   — Сегодня утром прочесали пруд. Его не нашли. Что, полагаю, к лучшему.
   «Да. Это значит, что, возможно, он еще жив».
   — В любом случае больше я ничего не могу вам сообщить.
   — Спасибо, — сказала она и повесила трубку.
   Тоби знала, что нужно попытаться снова заснуть. Вечером ей предстоит дежурство, на отдых осталось не больше четырех часов. Однако звонок Роби Брэйса взволновал ее.
   Телефон зазвонил снова.
   Она схватила трубку:
   — Доктор Брэйс?
   Голос на другом конце прозвучал удивленно:
   — Хм, нет… Это Пол.
   Пол Хокинс был главным в отделении «Скорой помощи» клиники Спрингер. Формально он был ее начальником, неофициально — одним из немногих близких друзей среди медперсонала, способным всегда выслушать и посочувствовать.
   — Извини, Пол, — сказала Тоби. — Я думала, это мне один человек перезванивает. Что случилось?
   — У нас тут проблема. Мне нужно, чтобы ты пришла после обеда.
   — Но я только несколько часов назад сменилась. И сегодня опять в ночь.
   — Работать не придется. Просто нужно подойти к начальству. Эллис Коркоран просил.
   В медицинской иерархии клиники главный хирург Коркоран занимал высшую ступень власти. Пол Хокинс, как и другие главы отделений, подчинялся ему.
   Тоби выпрямилась.
   — И зачем я понадобилась?
   — Да есть пара вопросов.
   — Гарри Слоткин?
   Пауза.
   — Отчасти. Есть и другие темы, которые они хотят обсудить.
   — Они? А кто еще там будет?
   — Доктор Кэри. Руководство. Их интересует, что произошло сегодня ночью.
   — Я же тебе рассказала.
   — Да, и я попытался объяснить это им. Но Дату Кэри вожжа под хвост попала. Он нажаловался Коркорану.
   Тоби застонала.
   — Знаешь, из-за чего весь сыр-бор, Пол? Это не имеет отношения к Гарри Слоткину. Это из-за того мальчика, Фрейтаса. Того, что умер несколько месяцев назад. Кэри пытается мне отомстить.
   — Это совершенно другой вопрос.
   — Нет. Кэри тогда облажался, и мальчик умер. А я сказала, что это из-за него.
   — Это было не простое обвинение в ошибке. Из-за тебя он пошел под суд.
   — Семья мальчика спросила мое мнение. Мне что, нужно было солгать им? В любом случае его стоило отдать под суд. Оставить парнишку с разрывом селезенки без наблюдения! Ведь мне пришлось реанимировать бедного ребенка.
   — Положим, он действительно напортачил. Но ты могла бы посдержанней высказывать свое мнение.
   В этом-то и была главная сложность. Тоби не умела сдерживаться.
   В таком случае ужаснется любой врач: умирающий ребенок. Рыдающие родители в коридоре. Пытаясь спасти мальчика, Тоби выпалила с досадой: «Почему ребенок не в реанимации?»
   Родители слышали это. Потом об этом узнали адвокаты.
   — Тоби, сейчас нам надо сосредоточиться на текущих делах. Встреча назначена сегодня на два часа. Тебя приглашать не хотели, но я настоял.
   — А почему меня не хотели звать? Это что, тайный суд Линча?
   — Просто постарайся приехать, ладно?
   Она повесила трубку и посмотрела на часы. Уже половина первого; она не сможет уйти — сначала нужно кому-нибудь перепоручить маму. Она схватила трубку и набрала Брайана. После четырех длинных гудков включился автоответчик: «Привет, это Ноэль! А это — Брайан! Мы с нетерпением ждем от вас новостей, поэтому оставьте сообщение…»
   Она нажала кнопку разъединения и набрала другой номер — сестры. «Пожалуйста, будь дома. Прошу, Вики, ради меня, сними трубку!»
   — Алло!
   — Это я, — проговорила Тоби, облегченно вздохнув.
   — Можешь подождать секунду? У меня там на плите…
   Тоби услышала, как трубка легла на стол, звякнула крышка кастрюли. Затем на линии снова послышался голос Вики:
   — Извини. Сегодня придут на обед сослуживцы Стива, и я пытаюсь приготовить новый десерт…
   — Вики, у меня безвыходное положение. Мне нужно, чтобы ты пару часов присмотрела за мамой.
   — Ты хочешь сказать… прямо сейчас? — Вики недоверчиво хмыкнула.
   — У меня срочная встреча в больнице. Я заброшу ее к тебе и заберу, как только освобожусь.
   — Тоби, у меня сегодня гости. У меня готовки полно, еще надо прибрать дом, и вот-вот придут из школы дети.
   — Мама не доставит тебе хлопот, правда. Она сама чем-нибудь займется на заднем дворе.
   — Я не хочу, чтобы она слонялась по двору! Мы только что уложили там новый газон…
   — Тогда усади ее перед телевизором. Мне нужно бежать, иначе я не успеваю.
   — Послушай…
   Тоби швырнула трубку. У нее не было ни времени, ни терпения на споры, до Вики еще полчаса езды.
   Элен была в саду, радостно ковырялась в компостной куче.
   — Мам, — сказала Тоби. — Нам надо ехать к Вики.
   Элен выпрямилась, и Тоби с досадой обнаружила, что у нее все руки черные и платье выпачкано землей. Времени отмывать и переодевать ее не было. Вики удар хватит.
   — Пошли в машину, — скомандовала Тоби. — Нам надо спешить.
   — Нельзя беспокоить Вики, ты же знаешь.
   — Ты уже сто лет ее не видела.
   — Она занята. Вики очень занятая девочка. Я не хочу ей мешать.
   — Мам, нам надо идти.
   — Ты иди, а я останусь дома.
   — Это всего на несколько часов. А потом сразу приедем домой.
   — Нет, я лучше приберусь тут в саду.
   Элен наклонилась и воткнула совок поглубже в черную кучу компоста.
   — Мама, надо идти! — В сердцах Тоби схватила мать за руку и подняла на ноги так резко, что Элен испуганно охнула.
   — Мне больно! — всхлипнула она.
   Тоби мгновенно отпустила ее. Элен отступила, потирая руку и недоуменно глядя на дочь.
   Это молчание и блеснувшие в глазах слезы ранили Тоби в самое сердце.
   — Мама. — Тоби покачала головой, сгорая от стыда. — Прости. Мне правда очень жаль. Я только хотела, чтобы ты меня сейчас послушалась. Ну, пожалуйста!
   Элен посмотрела на свою упавшую шляпку, которая теперь лежала на траве, ее соломенные поля подрагивали на ветру. Она медленно нагнулась, подняла ее и выпрямилась, прижимая шляпу к груди. Горестно вздохнув, мама опустила голову и кивнула. Они пошли к калитке и остановились, чтобы Тоби отперла ее.
   По дороге Тоби пыталась помириться с Элен. С наигранной веселостью она рассказывала, как они проведут выходные. Они поставят возле дома еще одну шпалеру для роз и посадят куст «Нового рассвета» или «Пламени». Элен очень любила красные розы. Они раскидают компост и разметят грядки для луковичных. А потом будут есть сандвичи со свежими помидорами и пить лимонад. Им так много всего предстоит!
   Элен не сводила глаз со шляпы, лежавшей у нее на коленях, и молчала.
   Подкатив к дому Вики, Тоби собралась с духом, чтобы выдержать предстоящее испытание. Вики, разумеется, поднимет несусветный шум, жалуясь на свою непомерную занятость. Ну, конечно, у нее же столько обязанностей! Преподавание на кафедре биологии в колледже Бентли. Своенравный и раздражительный муж, чье самое любимое слово — «я». Сын и дочь с неизбежной хандрой переходного возраста. Хорошо Тоби одной и без детей! Кому же еще, как не ей, заботиться о маме?
   «Что же еще мне делать в этой жизни?»
   Тоби помогла Элен вылезти из машины и подняться на крыльцо. Дверь распахнулась, и появилась Вики, красная от злости.
   — Тоби, ты нашла самое неудачное время!
   — Для нас обеих, поверь. Постараюсь забрать ее, как только смогу. — Тоби подтолкнула мать вперед. — Иди, мама. Располагайся. Приятно тебе провести время.
   — Я тут на кухне кручусь, — сообщила Вики, — и не могу смотреть за ней.
   — С ней все будет отлично. Посади ее к телевизору. Она любит канал «Никелодеон».
   Вики хмуро оглядела Элен.
   — Что у нее с одеждой? Она вся в грязи. Мама, а что с рукой? Почему ты ее трешь?
   — Болит. — Элен грустно покачала головой. — Тоби на меня рассердилась.
   Тоби почувствовала, как заливается краской.
   — Мне нужно было отвести ее в машину. Она не хотела уходить из сада. Вот почему она такая чумазая.
   — Но не могу же я оставлять ее в таком виде! У меня гости в шесть!
   — Обещаю тебе, я вернусь за ней раньше. — Тоби поцеловала Элен в щеку. — До скорого, мама. Слушайся Вики.
   Элен, не оборачиваясь, прошла в дом. «Она меня наказывает, — подумала Тоби. — Заставляет чувствовать себя виноватой за то, что я вспылила».
   — Тоби, — окликнула Вики, спускаясь вслед за ней к машине. — В следующий раз предупреждай меня заранее. И вообще, разве мы не за это платим Брайану?
   — Не смогла найти его. Дети скоро вернутся. Они могут присмотреть за ней.
   — Они не хотят!
   — А ты попробуй заплатить им. Твои дети наверняка ценят всемогущий доллар.
   Тоби захлопнула дверь и завела мотор. «И какой черт меня за язык тянул? — думала она, отъезжая. — Мне надо остыть. Взять себя в руки и подготовиться к этой встрече». С Вики она уже дала маху. Теперь не только Элен, но и сестра будет на нее дуться. Возможно, вообще весь этот проклятый мир на нее разобиделся.
   Ей внезапно захотелось дать по газам и уехать куда глаза глядят, подальше от всего этого. Сменить имя, город, жизнь. Нынешняя превратилась в хаос, и Тоби не знала, чья в том вина. Наверняка не только ее, она просто пыталась делать все, что было в ее силах.
   Было 14.10, когда она въехала на стоянку больницы Спрингер. Времени на раскачку не оставалось, встреча уже началась, а ей не хотелось, чтобы Даг Кэри раскрывал рот в ее отсутствие. Если уж он собирается нападать на нее, Тоби хотела быть там, чтобы защищаться. Она помчалась прямиком в административное крыло, взбежала на второй этаж и зашла в зал.
   Все сразу примолкли.
   Оглядев стол, она увидела среди шести присутствовавших и дружеские лица. Пол Хокинс. Вэл. Модин. Тоби села рядом с Вэл, напротив Пола, который молча приветствовал ее кивком. Если уж кто-то маячит перед глазами, пусть это будет симпатичный мужчина. Она едва взглянула на доктора Кэри; тот сидел на дальнем конце стола, однако его враждебность невозможно было не почувствовать. Мелкий человечек (во всех смыслах), Кэри компенсировал свой малый рост гвардейской выправкой и угрожающе прямым взглядом. Подлый мелкий чихуахуа. В этот момент он в упор смотрел на Тоби.
   Решив не обращать внимания на Кэри, она сосредоточилась на главном хирурге Эллисе Коркоране. Она не очень хорошо знала Коркорана — любопытно, а мог ли кто-нибудь в клинике Спрингер похвастаться, что хорошо его знает? Было весьма непросто преодолеть его замкнутость, характерную для янки. Он редко выказывал эмоции, вот и сейчас лицо его оставалось бесстрастным. Администратор клиники Айра Бекетт, который сидел, упершись массивным животом в стол, тоже редко выставлял чувства напоказ. Молчание затягивалось. У Тоби взмокли ладони, под столом она вытерла их о брюки.
   — Так вы говорили нам, мисс Коллинз… — напомнил Айра Бекетт.
   Модин откашлялась.
   — Я пыталась вам объяснить, что все случилось одновременно. У нас в травмпункте находилась тяжелая пациентка. Все свое внимание мы направили на нее. Мы сочли, что господин Слоткин достаточно стабилен…
   — То есть вы не обращали на него внимания? — влез Кэри.
   — Нет, обращали.
   — Как долго он оставался без присмотра? — уточнил Бекетт.
   Модин взглянула на Тоби с мольбой: «Помоги мне!»
   — Я была последней, кто видел господина Слоткина, — сказала Тоби. — Это было примерно в пять, пять пятнадцать. А в шесть с чем-то я поняла, что его нет.
   — Значит, вы оставили его без присмотра почти на час?
   — Он ожидал компьютерной томографии. Мы уже позвонили технику-рентгенологу. На тот момент мы больше ничего не могли для него сделать. Мы так и не знаем, как ему удалось выбраться.
   — Потому что вы не приглядели за ним, — постановил Кэри. — Вы даже не привязали его.
   — Он был привязан, — возразила Вэл. — И руки, и ноги.
   — Значит, он новый Гудини. Никто не может самостоятельно выбраться при фиксации в четырех точках. Или кто-то забыл закрепить ремни?