Голотвина Ольга. Тьма над Гильдией

   Хозяин всех грабителей и воров. Жабье Рыло собственной персоной.
   Эйбунш пытался справиться с ужасом, но удавалось ему это скверно. Зубы лязгали, мысли путались, слова с трудом связывались вместе. Бедняга с трудом сумел разборчиво изложить просьбу Хастана к королю воров: спрятать его, Эйбунша, понадежнее.
   – Сделаем, – сухо прошелестело из-за шир– мы. – Что еще?
   Эйбунш задрожал, сообразив, что забыл передать самую важную часть сообщения.
   – Почтеннейший Хастан просил также передать: «Пора бы грянуть урагану, а если надо, так и с моря шторм придет!»
   – Вот как? – прошуршало в ответ. – Пожалуй, обойдемся своими силами. Впрочем, это уже не твое дело… как там тебя… Эйбунш, да?
   Алхимик старательно закивал, забыв, что между ним и собеседником ширма.
   – Учти, алхимик, – донеслось из-за лаковых цветов, – спрятать мы тебя спрячем, но бездельничать не позволим. Будешь работать, словно каторжник на болотах. По своей части, по ученой. Сможешь состряпать такой состав, чтоб, коли в огонь попадет, пламя до потолка столбом встало? Или чтоб искры во все стороны летели?
   – Могу, – ответил алхимик и наивно добавил: – А если это для потешных огней, то могу сделать искры разноцветными.
   – Нет, не для потешных огней, – спокойно лишил его Жабье Рыло последней надежды. – Хо– тя… впрочем… Демоны с тобой, делай искры цветными! Пусть весь Гурлиан говорит об аргосмир– ском чуде!

17

   Нургидан, склонившись над стволом упавше– го дерева, поспешно обламывал сухие ветви, когда к его шее метнулись длинные, хищно изогнутые когти.
   Будь на месте Нургидана Дайру – тут бы ему и конец… Но реакция волка-оборотня позволила, гибко извернувшись, уйти от удара. Подхватив ворох сушняка, Охотник швырнул его в морду нежданному противнику.
   – Вот тварь поганая! – возмутился юноша, выхватив меч. – Меня же с хворостом ждут! Нет чтоб попозже напасть! Так бы славно с тобой поплясали… а сейчас мне некогда!
   Тварь, уклонившись от летящих в глаза сучьев, помотала головой и глухо зарычала.
   Она походила на большую наррабанскую обезьяну с зеленовато-коричневой бархатной шкурой. Гибкое тело ни мгновения не оставалось неподвижным: тварь вертелась, извивалась, подпрыгивала, вихляла всем туловищем. Это было бы забавно, если бы на плечах обезьяны не сидела голова вроде крокодильей: маленькие злые глазки, вытянутая пасть, желтоватый жуткий оскал… Нелепо и мрачно смотрелась эта неподвижная морда, застывшая в своей ненависти, на теле, которое словно отплясывало шутовской танец.
   Нургидан, который не упускал ни одного движения кривляющейся твари, следил не столько за оскаленной пастью, сколько за передними лапами. Их когти походили на абордажные крючья. А сами лапы, от плеча до запястья, были покрыты складками шкуры, неплотно прилегающей к мышцам.
   Молодой Охотник знал, в чем главная опасность боя, который его ждет. Кости и мышцы зверя были устроены так, что «руки» могли растягиваться. И тогда становилось понятно, почему хищник получил прозвище «долголап».
   – Мы тут развлекаемся, а там ребята пропадают! – возмущенно сообщил Нургидан зверю. – Раз притащился, так дерись! Я тебе быстренько всыплю и делом займусь.
   Долголап снова зарычал. Ему не нравилось проворство и хладнокровие дичи. Мясу полагалось вопить и убегать.
   Зверь продолжал дергаться и извиваться, время от времени делая в сторону жертвы легкие отвлекающие выпады. Нургидан тоже прощупывал противника, с которым еще не приходилось биться. Он вспомнил слова учителя: «Не подпускай долголапа близко. Если вцепится когтями, притянет, обнимет – все, драка окончена!»
   – Арбалет бы! – посетовал Нургидан. – Не получал еще стрелу, чучело вертлявое?
   «Вертлявое чучело» присело и молча прыгнуло на человека. Страшные лапы вытянулись вперед, метя в лицо и горло. Нургидан проворно присел – прыжок ушел в пустоту над его головой – и снизу вверх ударил мечом в открывшуюся грудь зверя. Клинок скользнул по ребрам, слегка прорезав плотную шкуру.
   Долголап с визгом покатился по земле, но тут же вскочил. Злобные глазки налились кровью. Хищник любил охоту, но ненавидел драки. А неведомое существо с длинным острым когтем посмело его ранить!
   Но ярость оказалась сильнее, чем осторожность.
   Долголап, визжа и раскачиваясь из стороны в сторону, сделал еще круг, выискивая у врага плохо защищенное место и прикидывая, как в него половчее вцепиться. Нургидан ловил каждое движение врага, но сам в атаку не лез. Смертная, черная ненависть зверя схлестнулась с трезвым, зорким хладнокровием Подгорного Охотника.
   А потом тварь сделала то, что мог бы проделать фехтовальщик, который сражался бы двумя клинками. Одна когтистая лапа обманным движением дернулась вперед, уводя за собой меч, а другая, неестественно вытянувшись, метнулась в человека.
   С кем-нибудь другим этот финт прошел бы, но не с Нургиданом! Обманный удар он отбил в сторону свободной от меча рукой, от настоящей атаки уклонился – и от души рубанул по лапе, которая только что пыталась вырвать ему горло.
   У зверя была очень прочная шкура, клинок лишь немного разрезал ее. Но лапа, вытянувшись, стала уязвимой. Удар пришелся по суставу – и перебил его.
   Когтистая лапа повисла нелепо и жалко. Из клыкастой пасти вместо рычания и визга вырвался потрясенный, болезненный выдох: «Ха-а-ах-х-х»… Тварь бросилась наутек. Бег, был таким же неровным, ныряющим, как и пляска вокруг несостоявшейся жертвы.
   Нургидан в азарте чуть не ринулся в погоню, но вовремя опомнился. На кой ему эта недобитая пакость? Друзей надо выручать!
   Охотник отправил меч в ножны.
   – Сейчас! – крикнул он, чтобы подбодрить пленников Зыбучей Лужайки. – Несу!
   Наскоро собрав сучья в охапку, Нургидан кинулся туда, где его ждали Дайру и Нитха.
   Расслабился победитель! Потерял осторожность! Забыл, что Подгорный Мир всегда держит в рука– ве фальшивую костяшку и в любой миг готов сгрес-ти с кона мошеннически выигранную ставку…
   Нургидан не успел даже удивиться, радость сра– зу сменилась гневом, когда что-то гибкое рвануло его под ноги, земля кувырком ушла вбок… и молодой Охотник беспомощно забарахтался в прочной, врезающейся в тело сети.

* * *

   Докатившийся до чащи крик заставил Нитху и Дайру вздрогнуть. Из-за ерунды Нургидан орать бы не стал.
   – Ладно, – бросил Дайру угрюмо, – больше не ждем. Пробуем выбраться. А потом поглядим, кто там нашего волка обижает.
   Подняв принесенную Нургиданом корягу, он разломил ее, бросил половину напарнице:
   – Держи! Мох не стряхни! Он сухой, годится вместо растопки…
   Нитха положила драгоценную корягу на траву и, морщась от боли в стиснутых ногах, зашарила в котомке в поисках кремня и огнива.
   – Постой! – напряженно сказал Дайру. – Дровишек у нас маловато. Давай рискнем…
   Вытащив из-за голенища нож, он нагнулся, провел по траве полосу.
   – Снимай дерн, только осторожно, шкуру не порежь. Она от боли бешеная делается.
   – А от огня ей не больно? – на всякий случай спросила девочка, уже снимая квадрат дерна заботливыми, точными движениями.
   Под дерном оказалась голая свинцово-серая кожа. Нитха, забыв о боли, передернулась от омерзения.
   – Огонь – это другое, – объяснил Дайру, аккуратно пристраивая корягу на сером «окне» среди травы. – Кто ее кусает и царапает, того она задавит. А с пожаром не поборешься, от пожара она уползти норовит.
   Он высек искру на клок мха и принялся раздувать ее. Для этого ему пришлось опуститься на колени. Недовольная трепыханием жертвы, Зыбучая Лужайка чуть сжала мускулы. Нитха вскрикнула от боли, Дайру побледнел и глухо выругался.
   Маленький огонек побежал по клочьям мха.
   Любопытство пересилило гадливость, и Нитха с жадным интересом следила, как по серой голой коже побежала дрожь. Огонь еще не коснулся Зыбкой Лужайки, но тварь почуяла жар, она уже предчув-ствовала ожог – и содрогалась все сильнее.
   – Будь начеку! – крикнул напарнице Дайру. – Чуть ослабнет захват – сразу выдергивай ногу. И не вставай, на пузе ползи!
   Не оборачиваясь, Нитха кивнула.
   Дерн вставал дыбом, трава шла волнами, могучие мускулы ходуном ходили под шкурой: обожженная старая хищница спешила уползти от лесного пожара.
   Нитха не зевала. Едва мышцы зашевелились, она освободилась из живого капкана и поползла к расплывающейся в глазах стене деревьев. Под нею бушевала живая тугая плоть, тоже ползла, только в другую сторону, перекатываясь вал за валом, спешила удрать…
   Когда перепуганная девочка скатилась на жухлую, завядшую под брюхом твари траву, она не сразу сообразила, что можно подняться на ноги, и сделала рывок ползком.
   – Вставай! – раздался рядом голос Дайру. – Она улепетывает!
   Нитха поднялась, ее шатнуло. Дайру поддержал девочку за плечи, но успокаивать и утешать не стал.
   – Держи, – протянул он ей котомку.
   Да, верно… она забыла ее на спине ползучей гадины, а Дайру, как всегда, не растерялся!
   Девочка посмотрела вслед хищнице, которая запросто могла слопать их с другом.
   Ошалевшая поляна, в комьях земли, смятой траве и цветах, в панике протискивалась меж двух большущих деревьев. За ней тянулась полоса мертвых растений.
   Нитха, закусив губу, усилием воли преодолела головокружение. Дайру глядел на нее спокойным, понимающим взглядом. Девочке захотелось обнять его и разреветься у него на груди. Но напарника не благодарят за спасение жизни. Такова примета и таков обычай.
   – Пойдем, – сказала Нитха хрипло. – Нам еще Нургидана искать.

* * *

   Нургидана друзья нашли быстро – и Нитха обеими руками зажала себе рот, чтобы не расхохотаться нервным смехом.
   С древесной ветви свисала сеть, сплетенная из тонких лиан. В сети отчаянно бился огромный оскаленный волк. Пленник хрипел, рычал, выл, пытался перекусить лианы. Под сетью несколько огромных муравьев (ни Дайру, ни Нитхе не доводилось видеть таких крупных) с трудом растягивали в стороны две плетеные зеленые веревки, обвившие передние лапы волка. Еще двое стояли под сетью и тупыми концами копий деловито тыкали своей добыче прямо в пасть, мешая грызть лианы.
   Самый большой муравей, с буро-красным хитиновым брюхом, заинтересованно разглядывал меч, косо вонзившийся в землю (видимо, пленник обронил его из ножен, когда сеть подбросила его вверх).
   Трое муравьев хлопотали у костерка. При взгляде на пламя Нитха сразу потеряла охоту смеяться. В го– лове закружились жуткие предположения, зачем муравьям нужен огонь.
   А Дайру, наоборот, широко заулыбался. Тронул Нитху за плечо, заговорщически подмигнул ей, приложил палец к губам и, шагнув назад, скрылся в подлеске.
   Нитха облегченно вздохнула. Она так и знала, что Дайру обязательно что-нибудь придумает! Девочка юркнула в кусты и затаилась.
   Напарник вернулся быстро. В руках у него были две свежие полосы синеватой коры. Молодой охотник, взяв из колчана Нитхи арбалетный болт (свои он рассыпал на Зыбучей Лужайке), повязал у наконечника бант из мягкой коры. Взвел арбалет, уложил стрелу в желобок (это получилось не сразу – бант мешал) и прицелился в муравьиный костер.
   То ли муравьи увлеклись, готовя месть, то ли слух и чутье у них были слабее человеческих – но они не насторожились до того самого мгновения, когда стрела разбросала горящие сучья, а бант из коры занялся ярким пламенем.
   От коры повалил дым – сильный, белый, сладко пахнущий…
   Действие дыма на муравьев оказалось поистине волшебным. Они тревожно застыли – в этот миг они были похожи на детские игрушки, – а затем, выронив копья и опустившись на все шесть лапок, рванули наутек. Они улепетывали, ныряя под коряги, шустро огибая пни и стволы деревьев, ловко лавируя в кустарнике.
   Нитха и Дайру кинулись освобождать напарника. На ходу девочка мотнула головой в сторону разоренного кострища:
   – Дымом не отравимся?
   – Нет, людям он ничего… – успокоил ее Дайру, а сам задержался, затоптал отлетевшие в сторону тлеющие головешки, чтобы не случилось пожара.
   Нитха уже воевала с сетью. Рубить гибкие, немного растягивающиеся лианы было трудно, пришлось перетирать их о лезвие меча.
   Наконец сеть выпустила свою добычу. Нургидан, уже принявший человеческий облик, упал на землю и остался лежать, пряча в мох пылающее от стыда и ярости лицо.
   Дайру досадливо отвернулся. Единственное, чего боится его бесстрашный друг, – это оказаться в беспомощном, глупом и смешном положении. Нургидану надо быть героем в глазах окружающих, а главное – в собственных глазах. А иначе он становится невыносим…
   Наверное, Дайру придумал бы, как успокоить напарника. Но чуткая девочка сообразила первой: плюхнулась на мох рядом с Нургиданом и взвыла:
   – Ой, не могу идти, не могу! Ноги мои!.. Больно-то как… ой, нэни, нэни саи…
   Дайру дернулся было к девочке, но сдержался. Понял: это говорится не для него. Нитха – девочка терпеливая. И гордая не хуже Нургидана. Если уж скулит и по-наррабански маму зовет… правильно делает, умница!
   Нургидан при вскрике девочки забыл свое недавнее унижение. Приподнялся на руках:
   – Эта тварь сломала тебе ногу?
   Нитха только простонала.
   – Вряд ли, – ответил за нее Дайру. – Со сломанной костью она бы и двух шагов не прошла. Просто ушиб, но очень сильный.
   – Я больше не могу идти, – пожаловалась Нит-ха. – Ну, ни шажочка!
   – Здесь на привал не встанешь, – хмуро прикинул Дайру. – Разве что в соседней складке. А на волокуше не протащим, здесь густой подлесок.
   – На кой нам волокуша? – снисходительно откликнулся Нургидан.
   Он поднялся, подобрал меч и отправил его в ножны. Нашел свою котомку, которую сбросил, когда собирал хворост, и перекинул через плечо. Склонился над девочкой, закатал до колена обе ее штанины, присвистнул, глядя на кровоподтеки на ногах. Привычно и умело прощупал кости.
   – Перелома и впрямь вроде нет. Но досталось тебе крепко.
   Легко поднял напарницу на руки и зашагал вперед, бросив на ходу:
   – А ты, белобрысый, возьми ее мешок!
   – Ой, Нургидан, – проворковала девочка, – как здорово, что ты у нас такой сильный!
   Дайру, прихрамывая, шел позади и усмехался:
   «Умница! Нургидан снова стал вожаком, опорой и защитой! Ради этого не жаль тащить две котомки…»

* * *

   Стая змеепсов неслась по равнине, поросшей редкими низкими кустами. За стаей большими прыжками мчалась попрыгушка, все еще повинуясь своему всаднику. Впрочем, Майчели понимал, что скоро тварь придется отпустить: скачка продолжалась целый день, в тупую башку попрыгушки начало закрадываться подозрение, что происходит что-то не то. Животное все чаще останавливалось, пыталось повернуть голову, недовольно шипело.
   Солнце клонилось к закату, равнина была пере-черкнута длинными тенями высоких скал, разбросанных далеко друг от друга. Каждая из скал, выщербленных ветром и дождями, имела неповторимый облик и получила от Подгорных Охотников имя.
   В голубом сумраке мимо Майчели и Урра дергающимися скачками неслись гигантские драконьи головы, разрушенные замки, причудливые деревья из гранита…
   Впереди ликующе взвыла стая. Урр на мгновение опередил змеепсов: рявкнул торжествующе и зло.
   – Спешиваемся! – скомандовал Майчели и круто вывернул голову своего «скакуна». Выпуклые глаза уставились в низкое темнеющее небо. Глупая тварь остановилась: куда прыгать, если не видишь земли? Прямо в хмурые тяжелые облака?
   Урр ловко спрыгнул с хитиновой спины и, не оглядываясь на хозяина, бросился вдогонку за воющей стаей.
   Майчели, выпустив голову пленной твари, тоже спрыгнул наземь и побежал, раскачиваясь на ходу, словно его гнул сильный ветер: его посох остался у Урра, а тот, увлекшись, забыл вернуть вещь своему господину.
   Попрыгушка замерла, пытаясь вспомнить, зачем ей нужна была эта долгая и утомительная скачка. А за– тем нагнула голову и принялась искать взглядом замшелый валун или что-нибудь столь же аппетитное.

* * *

   Стая прижала троих друзей к высокой скале, похожей на наконечник копья. Змеепсы перестали голосить: они привыкли гнать дичь с устрашающим воем, но сражались молча.
   Две длинные скользкие твари, набросившись с двух сторон, сбили с ног Нитху. Падая, девочка успела подставить меч. Клинок вошел в разинутую хищную пасть, вонзился в небо. Нитха, лежа на спине, вскинула вытянутые руки, держа над собою наколотую на меч тварь. Змеепес бился в агонии, но все равно тянулся к человеку лапами.
   Вокруг кипел бой. Через девочку и ее врага перемахивали гибкие чешуйчатые хищники. Нитха не видела, как второй враг, бросившийся не нее, от– летел от удара тяжелой пряжки: Дайру хлестал ремнем направо и налево, бил точно и сильно. Пряжка, усаженная по краям заточенными треугольными заклепками, рвала чешую и рубила плоть не хуже клинка.
   А Нургидан яростным демоном кружился среди стаи тварей. Он был яростен и беспощаден, он сводил счеты с Подгорным Миром за недавнее унижение.
   Дайру оторвал от своей куртки хрипящего змее-пса, отшвырнул его прочь и, оценив размер стаи, крикнул:
   – Не выстоим!
   Как ни пьянила Нургидана схватка, все же юный воин понял, что друг прав. И хрипло, с ожесточением бросил самое отвратительное для себя слово:
   – Отступаем!
   Куда отступать, он не сказал. И так ясно: на скалу, куда же еще…
   Дайру рывком поднял на ноги Нитху и удачно разнес с одного удара череп крупного змеепса. Охотники попятились к подножию гигантского «наконечника копья». Дожди и талые снега пробили в крутом, почти отвесном склоне узкую неровную промоину. По ней, как по ступенькам лестницы, и вскарабкались наверх трое подростков, подсаживая друг друга. Нургидан отступал последним, клинком сдерживая хищников.
   Взобравшись на небольшой неровный карниз, трое беглецов остановились, обернулись и дали стае бой.
   Змеепсы, настырные и цепкие, лезли по промоине и прямо по откосу, цеплялись за шероховатый камень, срывались и упорно лезли вновь. Два меча встречали гостей, ремень бил тяжелее дубины. Охотникам казалось, что битва длится долго, бесконечно долго… и действительно, скала уже тонула во мраке, когда атака погасла, утихла.
   Нитха без сил опустилась на карниз, прижалась щекой к холодному ноздреватому камню. Ветер хлестал так, словно хотел сорвать ее с карниза и швырнуть в пасти озлобленных тварей, которые притаились внизу во мраке. Острая боль мучила плечи, руки, спину. Девочка с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься.
   – Тебя не искусали? – тревожно и заботливо склонился над ней Нургидан. Уловил в темноте своим звериным зрением, что напарница отрицательно качнула головой, и обернулся к Дайру. – А ты, белобрысый, цел? Не порвали тебя?
   – Цел пока, – угрюмо отозвался Дайру. – До поры до времени… они же нас внизу дожидаются!
   – Мы в темноте к ним в гости не полезем, – снисходительно успокоил его Нургидан. – А до утра они тут торчать не станут, отправятся искать дичь попроще, себе по зубам…
   Но тут из мрака донесся ровный насмешливый голос, разом лишивший подростков надежды:
   – Эй, молодые господа! Помните болото, остров и шатер? Я пришел за своим арбалетом!

* * *

   Змеепсы не охотятся в темноте, поэтому ночь прошла спокойно – если можно считать спокойным тоскливое ожидание боя. Хорошо хоть ветер утих…
   Но едва бледный серый свет немного разбавил темноту, хищники пошли на штурм утеса.
   На этот раз среди гибких темных тел по круче карабкалась уродливая двуногая тварь: Урр не устоял внизу. Ноздри его подрагивали, верхняя губа поднялась, обнажая крепкие острые зубы. Урра дразнил человеческий запах – мясо, еда! – и бесили воспоминания о схватке на острове. Пролаза был так же злопамятен, как и его хозяин.
   Майчели не полез на скалу. Опираясь на посох, он глядел вверх и как никогда жалел, что лишился арбалета. Враги видны как на ладони. Вот и влепить бы по стреле гильдейским выкормышам! И белобрысому, лопоухому ублюдку в ошейнике! И маленькой сучке, которую глупый Урр наверняка захочет захватить живьем! И ненавистному, дважды, трижды ненавистному красавчику, что так мастерски орудует мечом… уж этого-то Майчели и сам охотно взял бы живьем и скормил бы змеепсам и Урру. Кусками, чтобы мальчишка не подыхал подольше!..
   Юные, сильные, здоровые… с телами, не искалеченными Подгорным Миром… Никто никогда не называл их уродами, никто не шарахался от них с отвращением и ужасом. Они бродят по складкам, словно по березовой роще! И намерены бродить так до старости, не выплачивая здешним краям черной, унизительной дани. Намерены остаться людьми…
   Не выйдет. Не останутся, гильдейские молокососы. Уже сегодня станут кусками мяса.
   Пролаза вздохнул: он пристрастился к человечине. Не потому, что вкус мяса так уж отличался от вкуса дичи, которую можно добыть охотой в складках. Пережевывая кусок того, что недавно было человеком, Майчели острее понимал: человек – всего лишь скотина. Животное. И не может задаваться перед ним, искалеченной тварью Подгорного Мира…
   Отогнав несвоевременные мысли, пролаза продолжил наблюдать за кипящим на скале сражением. Холодно и спокойно он оценивал слаженные, дружные действия осажденных.
   Вот шустрый змеепес, вскарабкавшись выше карниза, где держали оборону Охотники, прыгнул дев-чонке на плечи. Та пригнулась – и над нею свистнул ремень. Удар пряжки сбил хищнику прыжок, и тварь, извиваясь, полетела со скалы.
   Другой змеепес сомкнул челюсти на голенище сапога белобрысого парнишки – но тут же его приятель точно и аккуратно обезглавил зверя. Тело рухнуло вниз и забилось у ног Майчели, а голова повисла на голенище, намертво стиснув зубы, – парню некогда было ее сбросить.
   А вот Урр туда полез зря! Надо выждать, пока стая прикончит хотя бы одного из врагов! Но разве остановишь тупую скотину, которая чует жратву? А там, на карнизе, еще и девчонка!..
   Ну вот, так Майчели и знал! Едва Урр поднял башку над карнизом, как тут же схлопотал по этой глупой башке с трех сторон. В левое ухо – сапог девчонки, в правое ухо – сапог зеленоглазого щен-ка. А их приятель-раб, что стоит посередке, добавил Урру по макушке ремнем. Башка у Урра крепкая, одного удара он бы и не заметил, но три сразу – это и для него оказалось многовато. Кубарем покатился вниз, даже двух змеепсов по пути сбил с кручи наземь…
   И словно это было сигналом – стая разом прекратила атаку, отхлынула к подножию утеса. А когда змеепсы отступают, бесполезно их останавливать. Вот выждут немного – и снова можно бросить их в бой. Дичь никуда не убежит.

* * *

   А дичь и сама понимала, что бежать ей некуда.
   Измученные, теряющие надежду подростки сидели на краю каменного карниза. Внизу змеепсы пировали над трупами своих погибших собратьев.
   – Нажрались, теперь долго не уйдут, – хмуро предсказал Дайру.
   – Спуститься и проложить путь мечами? – предложил Нургидан, хотя и догадывался, что его не поддержат.
   Дайру только хмыкнул. А Нитха сказала глухо:
   – Только если кончится еда и… если совсем-совсем никакой надежды! Сколько их там?
   – На нас хватит, – утешил ее Дайру. – Да еще двое пролаз…
   – Достала бы я их из арбалета, – с чувством сказала Нитха, – да колчан пустой!
   Дайру встал, размял ноющую правую руку.
   – Сейчас опять полезут, – сказал он со злым вызовом. – И на этот раз мы отобьемся… пока еще отобьемся!
   – Ой, – прозвенел сверху чистый хрустальный голосок, – до чего же вам интересно живется!
   От неожиданности Нитха едва не сорвалась с карниза.
   Нургидан, ощерившись, гибко вскочил на ноги.
   Все трое потрясенно уставились вверх. Причем верил своим глазам только Дайру, хотя он был изумлен не меньше других.
   Промоина-«лестница» обрывалась у карниза, где друзья сейчас держали оборону. Выше была отвесная гладкая скала – не вскарабкаться. Только большая глубокая выбоина, довольно высоко – не дотянешься вытянутой рукой.
   И в этой выбоине боком сидела, обняв руками колени, очаровательная девочка в охотничьем «мальчишеском» наряде. Русая коса была перекинута на грудь, фиалковые глаза восхищенно глядели вниз. Девочка улыбалась так мило и приветливо, словно сидела на крылечке своего дома.
   – Как ты швырял змеепсов с утеса! – Теперь она обращалась только к Дайру, тут нельзя было ошибиться. – Великолепно! Я еще тогда, помнишь, догадалась, что ты герой!
   Дайру, не сводя с девочки глаз, шагнул назад – он совсем забыл, что стоит на карнизе. Нургидан, опомнившись, подхватил напарника под локоть – как бы не сорвался с утеса!
   Не обратив внимания на этот дружеский жест, Дайру выдохнул единственное слово, которым сейчас была полна его душа:
   – Вианни!
   Нитха и Нургидан разом перевели взгляды выше, на близкую верхушку «Наконечника копья». Оттуда до самой впадины – гладкая скала! Ни выбоины, ни трещины! Не за что ухватиться, некуда поставить ногу… как же оказалась у них над головами Вианни?
   А Дайру глядел только на чудесную гостью. Глядел так, словно больше никого на свете и не было.
   – Ты все не приходишь и не приходишь! – обиженно сказала ему Вианни. – Я соскучилась! И сама пошла тебя искать!
   Она капризно повела хрупким плечиком. Русая коса соскользнула с плеча и закачалась над крутизной. Дайру невольно глянул вниз, куда указывал этот волшебный маятник.
   У подножия утеса – острые камни, словно клыки, ожидающие добычи. Меж ними хищно подняла морды стая змеепсов. И двое пролаз запрокинули лица, глядят на происходящее наверху.