Страница:
А Дайру продолжил твердо:
– Оба пойдем за Грань, другого пути нету. И учи– тель нам не поможет, секрет снадобья не откроет. Просто не сумеет открыть. Так что быть нам пролазами. Может, к этим самым в компанию запросимся. И во что нас этот мир превратит – одна Хозяйка Зла ведает.
Нургидан застыл с мечом в руке. Возможно, в этот миг противник мог прорваться на островок. Но Майчели выжидал. Он был осторожен и не любил никаких «возможно».
Наконец Нургидан коротко выругался и шагнул в сторону:
– Ладно, пролаза, хорош мокнуть! Пустил бы я тебя на корм здешним тварям, да дружка моего благодари, он сегодня добрый. Подбери этого уро– да – и вон отсюда!
Майчели без единого слова выбрался на берег и взглядом поискал в траве посох. Оперся было на него, но, увидев, что Урр с трудом поднялся на колени, протянул посох приятелю:
– Возьми, а то не дойдешь.
У Нургидана и Дайру глаза стали одинаково огром– ными и круглыми, когда получеловек-полузверь, опираясь на посох, заковылял за напарником.
– Ну, силен, морда! – восхитился Нургидан. – Ладно, поглядим, что еще есть в шатре. Только уж ты один смотри, а я снаружи покараулю!
– Мы не забудем им этого – верно, Урр? И не в том дело, что мальчишки напоролись на шатер этого заносчивого господина из Гильдии. Что нам за дело до его секретов? Наша месть – она и есть наша! Ни сопляк с мечом, ни тощий паршивец никуда от нас не денутся, правда? Рано или поздно вернутся сюда, за Грань. А память у нас долгая, цепкая…
Урр обернулся на хозяйский голос и что-то гневно прохрипел.
– О да, ты прав… ты иногда выражаешься очень поэтично, друг мой! Конечно, они будут вкуснее других! И не потому, что мальчишка загнал меня в болото… не из-за твоей ошпаренной шкуры… – В голосе Майчели впервые послышался гнев. – А потому, что гильдейский гаденыш осмелился – ты слышишь, Урр? – осмелился нас пожалеть!
– Красавица! – восхищался он. – Я след видел – хвост такой длинный, узкий… На дереве когтями затесы оставила – ростом почти с меня! Красавица!
Подрагивая раздвоенным языком, молодой ящер жадно оглядывал свой обретенный рай, о котором тосковал все три года за Гранью. Темная вода под слоем ряски, ленивое жужжание больших черных насекомых – и запахи, тяжелые, родные…
– Ну, мне пора. Может, еще драться придется, если много самцов набежит… Какой же ты счастливый, Шенги! И сам своего счастья не понимаешь. Сразу три ученика! А наши самцы сражаются за право воспитать хоть одного!
– Тоже мне сокровище! – хмыкнул Шенги, строго оглядывая ухмылявшихся подростков. – Раздать вас, что ли, здешним ящерам в обучение?
Циркач нетерпеливо застучал по земле кончиком хвоста.
– До встречи, почтеннейшая публика! Если увидимся – поделюсь добычей!
И тина бесшумно расступилась перед новым господином здешних болот.
– Не встретимся, наверное, – глянул ему вслед Шенги. – Ну и ладно. Зато малышу очень, очень повезло.
– Моя самая удачная покупка, – рассмеялась Нитха. – Но какой же он малыш? Свататься по-бежал!
Шенги тоже усмехнулся, но тут же посерьезнел:
– Не дает мне покоя тот шатер на островке.
– А что там интересного? – удивилась Нитха. – Ведра какие-то с крышками…
– Наша экипировка. Гильдейская. Такие ведра делает мастер в Аргосмире. Крышки тугие: если перевернуть ведро, ни капли не вытечет. Для жидкой добычи – «горных слез» или «бурой росы»…
– Ну и что? – дернул плечом Нургидан. – Огра-били кого-нибудь из наших эти гады. Учитель, мы же с Дайру их видели! Пролазы, самые настоящие пролазы! До того их здешний мир изувечил, что глаза бы не глядели!
– Может, и ограбили, – задумчиво отозвался Шенги. – Меня другое беспокоит. Если принюхаться, от ведер идет легкий такой запашок…
– Ничего себе «запашок»! – Нургидан брезгливо потер нос. – В шатре все провоняло, у меня в горле першит. Только не пойму, чем это так несет…
Дайру и Нитха переглянулись, в который уже раз позавидовав чутью своего друга.
– Не поймешь? – мрачно отозвался Шенги. – Еще бы! Я вам не обо всем еще рассказывал. Есть вещи, о которых можно поведать только Охотнику с гильдейским браслетом на руке. Ой, скверные это вещи!
Заметив, как ученики насторожили любопытные уши, Шенги скомандовал:
– За руки взяться! В переходе друг дружку не терять!
Дайру как раз хотел рассказать о бронзовом ко-локольчике и прочих странностях прошлой ночи. Но в Воротах не очень-то поболтаешь.
А когда над головой зашумели низкие, вцепившиеся корнями в камень сосны и в лицо ударил соленый ветер (Ворота находились на горной круче над морем), Дайру и вовсе позабыл, о чем хотел поведать учителю).
Потому что за Гранью их встретил грозный оклик. И два арбалета, вскинутых на прицел.
5
– Оба пойдем за Грань, другого пути нету. И учи– тель нам не поможет, секрет снадобья не откроет. Просто не сумеет открыть. Так что быть нам пролазами. Может, к этим самым в компанию запросимся. И во что нас этот мир превратит – одна Хозяйка Зла ведает.
Нургидан застыл с мечом в руке. Возможно, в этот миг противник мог прорваться на островок. Но Майчели выжидал. Он был осторожен и не любил никаких «возможно».
Наконец Нургидан коротко выругался и шагнул в сторону:
– Ладно, пролаза, хорош мокнуть! Пустил бы я тебя на корм здешним тварям, да дружка моего благодари, он сегодня добрый. Подбери этого уро– да – и вон отсюда!
Майчели без единого слова выбрался на берег и взглядом поискал в траве посох. Оперся было на него, но, увидев, что Урр с трудом поднялся на колени, протянул посох приятелю:
– Возьми, а то не дойдешь.
У Нургидана и Дайру глаза стали одинаково огром– ными и круглыми, когда получеловек-полузверь, опираясь на посох, заковылял за напарником.
– Ну, силен, морда! – восхитился Нургидан. – Ладно, поглядим, что еще есть в шатре. Только уж ты один смотри, а я снаружи покараулю!
* * *
Майчели, покачивая головой на длинной шее, смотрел на своего напарника, который по плечи залез в ручей, чтобы унять жгучую боль.– Мы не забудем им этого – верно, Урр? И не в том дело, что мальчишки напоролись на шатер этого заносчивого господина из Гильдии. Что нам за дело до его секретов? Наша месть – она и есть наша! Ни сопляк с мечом, ни тощий паршивец никуда от нас не денутся, правда? Рано или поздно вернутся сюда, за Грань. А память у нас долгая, цепкая…
Урр обернулся на хозяйский голос и что-то гневно прохрипел.
– О да, ты прав… ты иногда выражаешься очень поэтично, друг мой! Конечно, они будут вкуснее других! И не потому, что мальчишка загнал меня в болото… не из-за твоей ошпаренной шкуры… – В голосе Майчели впервые послышался гнев. – А потому, что гильдейский гаденыш осмелился – ты слышишь, Урр? – осмелился нас пожалеть!
* * *
Прощание вышло скомканным: Циркач обнаружил на прибрежных камнях брачные метки и теперь думал лишь о самке, что где-то поблизости собирала семью.– Красавица! – восхищался он. – Я след видел – хвост такой длинный, узкий… На дереве когтями затесы оставила – ростом почти с меня! Красавица!
Подрагивая раздвоенным языком, молодой ящер жадно оглядывал свой обретенный рай, о котором тосковал все три года за Гранью. Темная вода под слоем ряски, ленивое жужжание больших черных насекомых – и запахи, тяжелые, родные…
– Ну, мне пора. Может, еще драться придется, если много самцов набежит… Какой же ты счастливый, Шенги! И сам своего счастья не понимаешь. Сразу три ученика! А наши самцы сражаются за право воспитать хоть одного!
– Тоже мне сокровище! – хмыкнул Шенги, строго оглядывая ухмылявшихся подростков. – Раздать вас, что ли, здешним ящерам в обучение?
Циркач нетерпеливо застучал по земле кончиком хвоста.
– До встречи, почтеннейшая публика! Если увидимся – поделюсь добычей!
И тина бесшумно расступилась перед новым господином здешних болот.
– Не встретимся, наверное, – глянул ему вслед Шенги. – Ну и ладно. Зато малышу очень, очень повезло.
– Моя самая удачная покупка, – рассмеялась Нитха. – Но какой же он малыш? Свататься по-бежал!
Шенги тоже усмехнулся, но тут же посерьезнел:
– Не дает мне покоя тот шатер на островке.
– А что там интересного? – удивилась Нитха. – Ведра какие-то с крышками…
– Наша экипировка. Гильдейская. Такие ведра делает мастер в Аргосмире. Крышки тугие: если перевернуть ведро, ни капли не вытечет. Для жидкой добычи – «горных слез» или «бурой росы»…
– Ну и что? – дернул плечом Нургидан. – Огра-били кого-нибудь из наших эти гады. Учитель, мы же с Дайру их видели! Пролазы, самые настоящие пролазы! До того их здешний мир изувечил, что глаза бы не глядели!
– Может, и ограбили, – задумчиво отозвался Шенги. – Меня другое беспокоит. Если принюхаться, от ведер идет легкий такой запашок…
– Ничего себе «запашок»! – Нургидан брезгливо потер нос. – В шатре все провоняло, у меня в горле першит. Только не пойму, чем это так несет…
Дайру и Нитха переглянулись, в который уже раз позавидовав чутью своего друга.
– Не поймешь? – мрачно отозвался Шенги. – Еще бы! Я вам не обо всем еще рассказывал. Есть вещи, о которых можно поведать только Охотнику с гильдейским браслетом на руке. Ой, скверные это вещи!
Заметив, как ученики насторожили любопытные уши, Шенги скомандовал:
– За руки взяться! В переходе друг дружку не терять!
Дайру как раз хотел рассказать о бронзовом ко-локольчике и прочих странностях прошлой ночи. Но в Воротах не очень-то поболтаешь.
А когда над головой зашумели низкие, вцепившиеся корнями в камень сосны и в лицо ударил соленый ветер (Ворота находились на горной круче над морем), Дайру и вовсе позабыл, о чем хотел поведать учителю).
Потому что за Гранью их встретил грозный оклик. И два арбалета, вскинутых на прицел.
5
Левое крыло старого аргосмирского дворца – нежилое. Коридоры, лестницы, переходы, кладовые, набитые старым барахлом, которое понемногу растаскивают рабы, слуги и даже стражники. Хранитель дворца – человек прижимистый, скупой; царское добро бережет, как свое. Тот из прислуги, кто пойман будет за продажей скатерти или щербатого фарфорового блюда из дворцовых сундуков, крепко по-платится за жадность. Все равно тащат, разумеется. Но все новый и новый хлам оседает в левом крыле среди пыли и паутины.
А ведь когда-то левое крыло жило своей жизнью – не такой торжественной и чинной, как правое, зато веселой и немножко загадочной. Ибо традиционно селились в левом крыле незамужние принцессы, а также царственные вдовы (супругам особ королев-ской крови отводились покои в правом крыле).
Но давно уже не было во дворце ни одной высокородной вдовы. А последняя незамужняя принцес– са – Аннира Поющий Ветер, сестра нынешнего короля – попала в немилость к брату четырнадцать лет назад, во время «мятежа бархатных перчаток», и бежала неведомо куда, причем при обстоятельствах столь таинственных и недобрых, что левое крыло стало для прислуги местом жутковатым, порождающим нелепые россказни. Такими страшными историями по вечерам, в полумраке пугает друг друга челядь…
А один из чуланов левого крыла (как раз под покоями принцессы Анниры, под ведущей на второй этаж дубовой лестницей, на резных перилах которой красуются виноградные гроздья и танцующие аисты) отведен был под хлам, чуть более ценный, чем старая мебель, ковры и побитые молью шубы. В этот чулан была отправлена часть дворцового архива. То, что не имело важности на сей день, но и в огонь не было отправлено: вдруг да пригодится!
Но даже эти пыльные, почти никчемные бумаги и пергаментные свитки полагалось охранять. Поэтому под дубовой лестницей, сменяясь, томились часовые. Самый спокойный и самый скучный пост во дворце…
Впрочем, стражник, стоявший сейчас у дверей чулана, вовсе не скучал. Он напряженно вглядывался в темную даль коридора – не идет ли десятник с внезапной проверкой? – и готов был в любой миг предостерегающе стукнуть в дверь чулана.
А из-за двери доносились приглушенные злые голоса.
– Ты там ночевать собрался? – Принц Ульфест повыше поднял свечу. – Или разучился читать? Поторапливайся, а то Прешката скоро сменят!
– Сам бы сюда лез и читал! – послышалось с верхней полки. – Тут пыли больше, чем воздуха! А если меня доски не выдержат? Ты хоть свечу выше держи да рукой не дергай, а то свет пляшет! Вот недотепа, прости меня Безликие… и повезло же королю с наследником!
Так говорить с принцем мог лишь тот, кто был не менее знатен. Или – близкий друг.
Юноша, который в неудобной позе растянулся на верхней полке, упираясь ногой в стену, был Ульфесту и другом, и родственником. Венчигир Найденный Ручей приходился племянником королю Гурлиана. Кузены вместе росли, вместе озорничали, причем заводилой был Ульфест, который втягивал более робкого двоюродного брата в отчаянные проказы. Сначала это были мальчишеские веселые затеи, потом любовные шалости, а теперь (как с тоской думал Венчигир) братец затащил его в более серьезные делишки…
Словно угадав его мысли, Ульфест сказал ободряюще:
– Если нас поймают, я все возьму на себя.
– Ты это каждый раз говоришь, а влетает нам обоим. Свечу, сказано тебе, выше держи!
– Выше нельзя: везде паутина, еще пожар устро-им… Да тебе ж там не поэмы читать! Просто ищи слова «невидимая стража» или «невидимки».
– Да ищу, ищу… свитки эти, ничего не разобрать… Ой, доведешь ты меня до эшафота!
– Почему – «до эшафота»? Разве мы делаем что-то дурное?
– А тогда зачем – тайком? Почему бы тебе не спросить позволения у отца?
– Потому что не хочу, – исчерпывающе объяснил наследный принц. – Ты там не очень возись, а то всю паутину задницей сметешь.
– Ну и что? Пока сюда еще кто-нибудь явится, пауки снова все… ага, нашел! Тут что-то такое… «Проник, словно невидимка…»
Свиток, оброненный Венчигиром, свалился к ногам принца. Тот нагнулся, чтобы его поднять, и тени заплясали среди пыльных полок, уставленных деревянными ящиками.
– Ох, – раздалось сверху, – я ж тебе не то бросил! Тут на ящике написано: «283 год»… это уже после мятежа «бархатных перчаток»…
– Да, через год, – отозвался принц, который успел пробежать глазами коротенький свиток. – Смотри в соседнем ящике. А тут про побег тетки Анниры, чудеса какие-то. Возьму с собой, перечитаю.
И он небрежно сунул свиток за пазуху.
– Ага, вот как раз то самое! – возбужденно воскликнул сверху Венчигир.
Но тут в дверь постучали.
– Господа мои, – донесся до кузенов голос Прешката, – вы бы поскорее, а? Вот-вот смена придет, скоро часы переворачивать!
– Уходим! – скомандовал Ульфест. – Бери свою находку – и слезай!
И прижался к двери, чтобы дать двоюродному брату место для спуска.
Венчигир с облегчением спрыгнул с полки и осмот– релся:
– Ну и наследили мы… Будем следы заметать?
– Не будем. Кто сюда ходит?.. Бежим!
В чаше часов действительно иссякал песок. Скоро по коридорам гулко затопают сапоги стражников. Новый караульный перевернет часы и останется, скучая, сторожить пыльные, старые, не нужные никому листы серой бумаги и пергаментные свитки.
Вид за окном, между прочим, заслуживал куда большего одобрения: восхитительный уголок дворцового сада, ухоженный, уютный, с маленьким фонтанчиком. И что особенно интересно, на мраморном бортике фонтана сидела, углубившись в книгу, прелестная юная женщина. Золотистые кудри рассыпались по небесно-голубому шелку платья. Айла Светлая Ночь, одна из первых придворных красавиц, овдовела не так уж давно, но не пожелала продлить траур ни на день сверх положенного срока.
Казалось бы, почему Венчигир с такой тоской пялился на эту привлекательную молодость, изящество, грацию? Да потому, что знал: это зрелище (наверняка продуманное для мелочей) предназначалось не для его глаз…
Принц Ульфест повернулся на медвежьей шкуре, устилавшей ложе, и оторвал глаза от грязного пергаментного свитка:
– Ты что уставился за окно? Что-нибудь интересное?
– Айла читает книгу у фонтана.
– Да ну? – Взгляд принца стал злым. – Какая незаурядная женщина – даже читать умеет! Она хоть книгу правильно держит, не перевернула?
– Для тебя старается.
– Поменьше бы старалась… Слушай, не зря все-таки мы на себя столько пыли собрали. Свиток, который ты взял последним… здесь есть имя: Аруз Золотая Муха, владелец… Эй, хватит пялиться в окно!
– А я тебе что, обзор загораживаю?
– Насмотришься еще. Айла за мной бродит, как волчица по следу. Не успокоится, пока своего не добьется.
– Можно подумать, она раньше своего не добивалась! – возмутился Венчигир. – Можно подумать, вам и вспомнить нечего!
– Тогда – другое дело, – хладнокровно объяснил принц. – Тогда Айла была супругой королевского советника, в жизни уже на своем месте. Порадовали друг друга, оба остались довольны… А теперь она – вдова, а вдовы еще опаснее, чем девицы на выданье!
– Зато какая красавица!..
– Разумеется, красавица. Только с ними и имеет смысл иметь дело. Если бросишь красавицу, она в два счета найдет другого. А сердце некрасивой, если ты уйдешь, будет разбито… Вспомни, Венчигир: разве я разбил хоть одно женское сердечко?
– Избаловали тебя женщины, смотреть противно.
– Не противно, а завидно. Так?
– Так… – признался кузен принца. И вдруг загорелся: – Если тебе она так надоела – давай я тебя заменю. Рост один, голоса похожи… ну, я же могу говорить страстным шепотом! Дай мне маску, – Венчигир кивнул на смятый кусок серого шелка, валяющийся на полу, – я отвлеку охоту на себя!
Ульфест заинтересованно поднялся на локте – но тут же дернул уголком рта:
– Не выйдет. Это же не прием послов! Айла с первых же слов с тебя маску снимет. И от досады выцарапает тебе глаза.
– Выцарапает глаза? Айла? Это золотистое сновидение?
– У него знаешь какие когти, у этого сновидения?.. А главное, ей только повод дай – завтра же… нет, сегодня весь двор будет знать, что у наследника престола новая фаворитка. А может, и будущая королева. Дед меня так отделает, что даже спать придется в маске. И будет прав…
– А может, на нее произведет впечатление, ес-ли я приму участие в воинских играх на Фазаньих Лугах?
– О да, она умилится и смахнет слезу, когда тебе переломают кости… Оно того стоит?
– Почему – мне переломают? Может, я сам другим переломаю!
– Ага, переломаешь… Я был на Фазаньих Лугах, от имени отца приветствовал этих медведей из лесной глухомани. Там такие есть… фигуры, что под лапу им не подставляйся. Хлопнет такой тебя по-приятельски по спине – и лишусь я лучшего друга… Слезай с подоконника, хватит таращиться на эту змею в кудряшках. Я с тобой говорю о важных вещах. Вот этот свиток – часть допроса трактирщика Аруза…
– Какой переход! – пожаловался Венчигир, слезая с подоконника. – От волшебной феи – к мерзкому трактирщику!
Принц проигнорировал слова кузена.
– Аруз сознался, что состоял в «невидимой страже», знает еще троих «невидимок»… И тут текст обрывается. Надо думать, продолжение на следующем свитке.
– Какая жалость… – изобразил сочувствие Венчигир – и тут же испугался: – Эй, ты же не потащишь меня добывать продолжение?!
– Зачем? Мы узнали имя: Аруз. Этого человека надо без шума допросить. Сегодня же!
Странный стиль. Явно не запись допроса.
«…Но принцесса Аннира воззвала к своему защитнику – и он явился, таинственный и опасный. Во дворец проник, словно невидимка, но по коридорам левого крыла прошел, будто уртхавенская вьюга: ледяной смерч шел за ним по пятам. Ринулись ему навстречу стражники, но одним движением руки бросил он на них стаю крылатых тварей со щупальцами. Пока стражники отражали натиск злобных чудищ, чародей…»
«Может, писец был уверен, что в нем пропадает великий сказитель? – размышлял Ульфест. – А, по– нимаю! Тот, кого допрашивали, – должно быть, сказитель и есть. Небось плел по трактирам байку о загадочном похищении опальной принцессы. А стра– жа его загребла, чтоб не бренчал лишнего про королевскую родню. И правильно. Сказки сказывать можно только про тех, кто уже развеялся золой с костра…»
Принц небрежно смахнул на пол свиток, добытый с таким трудом.
«Это все, конечно, вздор, но без магии тогда явно не обошлось. Похоже, тетушка была не дура: заранее, до мятежа, завела себе дружка-чародея, он ее из передряги и вытащил».
Ульфест вспомнил картину, висящую в одном из простенков главного коридора левого дворцового крыла (портрет не убрали после мятежа: все-таки сестра короля).
«Конечно, живописцы врут… но, похоже, тетка была настоящей красавицей. Одни глаза чего стоят – наши, фамильные…»
Все сходилось! Век за веком дворец попросту охраняла стража, без всяких колдовских выдумок. А после мятежа «бархатных перчаток» дед пригласил мага из Грайана, тот наложил на двери и окна охранные чары.
«Значит, дед и папаша опасаются, что неизвестный чародей вернется… да еще под ручку с особой королевской крови!»
– Как ты мог допустить, чтобы твои люди были схвачены?
– А это не мои люди, – услышал посланник. – Это люди Жабьего Рыла. Шваль. Контрабандисты. Не мог же я вложить свои мозги в их пустые черепушки!
– Да? И что тебе подскажут твои драгоценные мозги, если арестованные опишут на допросе твою внешность?
– Мою, господин? Они меня и в глаза ни разу не видели. Получали приказы от… от моего человека.
– Ну и что? Цепочка будет длиннее, но все равно потянется к вам в Гильдию. А оттуда – на Серебряное подворье.
– Не потянется.
– Вот как? Ты будешь молчать под пытками, спасая великие замыслы Круга? – В голосе посланника звучала злая ирония.
– Ну, к палачам я не спешу, – спокойно ответил невидимый собеседник. – Мой человек встречался с ними всегда в длинном плаще, скрывающем фигуру. Под капюшоном не видно было лица, а говорил он почти шепотом, по голосу его вряд ли опознают.
– Так эти ничтожества толком ничего не зна– ли? – Хастан готов был сменить гнев на милость. – Что ж, пусть по ним горюет их хозяин… Жабье Ры– ло, да?
Он помолчал, глядя в окно. Серебряное подворье считалось богатой и удобной частью города, здесь охотно селилась заезжая знать. Над крепким частоколом видны изящные шпили королевского двор– ца – зрелище, достойное одобрения людей с утонченным вкусом.
Но бывалый моряк Хастан охотно сменил бы эту изысканную картину на вид прибрежных скал, о которые в пену разбиваются морские валы. И ему очень не хватало дразнящего соленого ветра, который не долетал до Серебряного подворья, складывал крылья в Рыбачьей слободке…
– И все же, – раздраженно сказал Хастан, – мы ведем слишком серьезную игру… ты не знаешь, гурлианец, насколько высоки ставки. Как ты можешь быть уверен, что эти контрабандисты не запомнили ни одной приметы твоего человека?
За спиной раздался смех. Это было настолько неожиданно, что изумленный посланник резко обернулся к собеседнику.
– Ни одной приметы? – хохотал гурлианец. – Ну нет, господин мой! Уж одну примету они запомнили, клянусь Гильдией! Она им в память врезалась, эта самая примета!
– Встань! – приказал голос сверху.
Если тебя схватили возле твоего собственного трактира, без объяснений притащили во дворец, провели через один из черных входов, привели в полупустую, затянутую по стенам гобеленами комнату и бросили на колени перед неизвестной, но явно высокопоставленной особой… в такой ситуации лучше не трепыхаться, не задавать вопросов и молниеносно исполнять любой приказ.
Арби вскочил на ноги с ловкостью, для толстяка просто поразительной. И даже позволил себе быстрый взгляд на стоящего перед ним человека.
Стройная юношеская фигура, затянутая в жемчужно-серое. Темные сапожки. А главное – маска. Серая шелковая маска с длинной бахромой.
Арузу не надо было объяснять, пред чьими очами стоит он сейчас на трясущихся ногах Время от времени королевская семья посещала городские храмы, и горожане имели счастье лицезреть торжественную процессию…
– Аруз Золотая Муха из Семейства Эшивар. – Это был не вопрос, а утверждение. Принц Ульфест, разумеется, знал, кого к нему приволокли. И не допускал возможности ошибки.
Трактирщик истово закивал: мол, я самый, Аруз, умираю от верноподданнического восторга.
– Тебя допрашивали после мятежа «бархатных перчаток». Ты был в «невидимой страже».
Трактирщик состроил покаянную физиономию: мол, был грех.
– Вас, «невидимок», не очень трепали на допросах, – сказал принц лениво. – Всех интересовали заговорщики, а «невидимую стражу» попросту разогнали ко всем болотным демонам… – Внезапно голос Ульфеста стал резким, острым: – Ты рад, что все позади?
Аруз молчал с весьма естественным идиотским выражением лица. Да, он был рад, и даже очень… но выгодно ли это показывать?
– Соседи уважают, верно? – хмыкнул принц. – Внучата тобою гордятся?
Внучат у Аруза не было, но, разумеется, он и не вздумал поправлять принца.
– В старые времена, как мне рассказывали, «невидимок» ненавидели. По слухам, двое из «стражи» имели неосторожность проболтаться о том, куда они носят сплетни о дорогих соседях. Один из болтунов был зарезан в пустом переулке, у второго спалили лавку.
Аруз поежился: принц говорил правду.
– Если бы четырнадцать лет назад стало известно, что ты доносил на посетителей, вряд ли «Шумное веселье» принесло бы тебе хороший доход.
Аруз низко поклонился, чтобы скрыть смятение. Четырнадцать лет назад? Да «невидимку» и сейчас пришибить могут!
– Всех вас знал только этот прохвост Айрунги, – продолжал принц. – Дед счел возможным оставить в тайне имена тех «невидимок», о которых удалось узнать на допросах. Разумно. Дедушка Эшузар был осторожным правителем, не хотел дать горожанам повода перегрызться… Кого ты назвал тогда, Аруз?
Это был легкий вопрос. Трактирщик тут же перечислил тех, чьи имена с его слов занесли в протокол в Допросных подвалах. Увы, дотошный принц пожелал узнать судьбу всех троих. Пришлось признаться, что один из них умер незадолго до мятежа, второй покинул город примерно в то же время, а третьего разбил паралич сразу после бурных событий в Аргосмире.
– И тебе поверили? – изумился Ульфест. – Не заподозрили, что ты назвал этих бедняг, лишь бы от тебя отвязались?
– Мой принц, – Аруз пытался держаться с достоинством, – я вынес тяжкую пытку, которая подтвердила мою искренность.
– Пытку? Ты? Лучше скажи, сколько ты заплатил, чтобы твой лепет сочли чистосердечным признанием!
Аруз промолчал. То следствие его и впрямь чуть не разорило.
– Ладно, дело прошлое, – махнул рукой принц. – Теперь тобой занимаюсь я, а не те взяточники. И я тебе ни на медяк не верю.
– Мой принц…
– Не смей меня перебивать. Я уверен, что ты знаешь больше, чем сказал. Мне нужны «невидимки», о которых ты умолчал на допросе.
– Мой принц, да чтоб мне сгореть вместе с мо– им трактиром…
– Тем хуже для тебя. Не сумеешь найти прежних «невидимок» – навербуешь новых. Для начала хотя бы троих. Это должны быть не случайные забулдыги, задолжавшие тебе за выпивку, а люди, которые умеют смотреть и слушать. Мне нужен один человек на Серебряном подворье, второй – в порту, тре– тий – из тех, кто крутится на рынке: там слухов невпроворот. Мелкий торговец или… э-эй, ты слышишь, что я тебе говорю?
Вопрос принца был вполне понятен: Аруз замер с разинутым ртом и остекленевшими глазами.
– Дед и отец считают меня мальчишкой, – снизошел Ульфест до объяснений. – Что ж, они пра– вы. Когда я был младше, у меня была игрушечная армия, деревянные воины. А теперь я хочу поиграть в «невидимую стражу». Но платить своим игрушкам я буду настоящим серебром. Понял? Ну, так ступай прочь!
Влип! Этот щенок королевских кровей прав: «невидимок» в Аргосмире помнят до сих пор, спус– тя четырнадцать лет. Если всплывет, что Аруз в «невидимой страже» был не последней фигурой… о-о, на него свалят все беды и невзгоды, что произо-шли до мятежа с каждым, кто хоть раз зашел к нему в трактир. Кого-то поймали с контрабандой? Кого– то загребли за непочтительные речи о королевской семье? Кого-то выслали из города? Кто-то просто исчез неведомо куда? За все Арузу надо сказать спасибо!
И скажут… Ой, беда, беда…
А сейчас надо скорее отсюда убираться. Не при-веди Безликие, увидит кто-нибудь да призадумается: что делал скромный трактирщик в королевском дворце?
Аруз вскинул голову – и понял, что с этим решением он опоздал. Потому что его смятенный взгляд встретился с нахальным, бесцеремонным синим взором.
– Щегол… ты… я… это… здравствуй.
– Здравствуй, здравствуй, Аруз. Я и не знал, что ты – тайный советник короля. Или подумываешь взять в аренду крыло дворца и открыть там еще один трактир?
– Сопляк ты, Щегол, вот и мелешь невесть что! – Аруз постарался придать себе солидности. – А у ме– ня, если интересно, среди дворцовой прислуги подружка завелась.
– Неотразимый ты наш! Смотри не отбей у Зар-феста фаворитку!
– А ты сегодня один, без нянюшки? – обвел Аруз глазами малолюдную улицу.
Щегол не обиделся.
– Ты про Кудлатого? Мы как раз у тебя в тракти– ре договорились встретиться. Ты в «Шумное весе– лье» идешь? Вот и славно, я с тобой. Заодно покажу одну вещицу. На днях в «радугу» выиграл – не купишь ли?
А ведь когда-то левое крыло жило своей жизнью – не такой торжественной и чинной, как правое, зато веселой и немножко загадочной. Ибо традиционно селились в левом крыле незамужние принцессы, а также царственные вдовы (супругам особ королев-ской крови отводились покои в правом крыле).
Но давно уже не было во дворце ни одной высокородной вдовы. А последняя незамужняя принцес– са – Аннира Поющий Ветер, сестра нынешнего короля – попала в немилость к брату четырнадцать лет назад, во время «мятежа бархатных перчаток», и бежала неведомо куда, причем при обстоятельствах столь таинственных и недобрых, что левое крыло стало для прислуги местом жутковатым, порождающим нелепые россказни. Такими страшными историями по вечерам, в полумраке пугает друг друга челядь…
А один из чуланов левого крыла (как раз под покоями принцессы Анниры, под ведущей на второй этаж дубовой лестницей, на резных перилах которой красуются виноградные гроздья и танцующие аисты) отведен был под хлам, чуть более ценный, чем старая мебель, ковры и побитые молью шубы. В этот чулан была отправлена часть дворцового архива. То, что не имело важности на сей день, но и в огонь не было отправлено: вдруг да пригодится!
Но даже эти пыльные, почти никчемные бумаги и пергаментные свитки полагалось охранять. Поэтому под дубовой лестницей, сменяясь, томились часовые. Самый спокойный и самый скучный пост во дворце…
Впрочем, стражник, стоявший сейчас у дверей чулана, вовсе не скучал. Он напряженно вглядывался в темную даль коридора – не идет ли десятник с внезапной проверкой? – и готов был в любой миг предостерегающе стукнуть в дверь чулана.
А из-за двери доносились приглушенные злые голоса.
– Ты там ночевать собрался? – Принц Ульфест повыше поднял свечу. – Или разучился читать? Поторапливайся, а то Прешката скоро сменят!
– Сам бы сюда лез и читал! – послышалось с верхней полки. – Тут пыли больше, чем воздуха! А если меня доски не выдержат? Ты хоть свечу выше держи да рукой не дергай, а то свет пляшет! Вот недотепа, прости меня Безликие… и повезло же королю с наследником!
Так говорить с принцем мог лишь тот, кто был не менее знатен. Или – близкий друг.
Юноша, который в неудобной позе растянулся на верхней полке, упираясь ногой в стену, был Ульфесту и другом, и родственником. Венчигир Найденный Ручей приходился племянником королю Гурлиана. Кузены вместе росли, вместе озорничали, причем заводилой был Ульфест, который втягивал более робкого двоюродного брата в отчаянные проказы. Сначала это были мальчишеские веселые затеи, потом любовные шалости, а теперь (как с тоской думал Венчигир) братец затащил его в более серьезные делишки…
Словно угадав его мысли, Ульфест сказал ободряюще:
– Если нас поймают, я все возьму на себя.
– Ты это каждый раз говоришь, а влетает нам обоим. Свечу, сказано тебе, выше держи!
– Выше нельзя: везде паутина, еще пожар устро-им… Да тебе ж там не поэмы читать! Просто ищи слова «невидимая стража» или «невидимки».
– Да ищу, ищу… свитки эти, ничего не разобрать… Ой, доведешь ты меня до эшафота!
– Почему – «до эшафота»? Разве мы делаем что-то дурное?
– А тогда зачем – тайком? Почему бы тебе не спросить позволения у отца?
– Потому что не хочу, – исчерпывающе объяснил наследный принц. – Ты там не очень возись, а то всю паутину задницей сметешь.
– Ну и что? Пока сюда еще кто-нибудь явится, пауки снова все… ага, нашел! Тут что-то такое… «Проник, словно невидимка…»
Свиток, оброненный Венчигиром, свалился к ногам принца. Тот нагнулся, чтобы его поднять, и тени заплясали среди пыльных полок, уставленных деревянными ящиками.
– Ох, – раздалось сверху, – я ж тебе не то бросил! Тут на ящике написано: «283 год»… это уже после мятежа «бархатных перчаток»…
– Да, через год, – отозвался принц, который успел пробежать глазами коротенький свиток. – Смотри в соседнем ящике. А тут про побег тетки Анниры, чудеса какие-то. Возьму с собой, перечитаю.
И он небрежно сунул свиток за пазуху.
– Ага, вот как раз то самое! – возбужденно воскликнул сверху Венчигир.
Но тут в дверь постучали.
– Господа мои, – донесся до кузенов голос Прешката, – вы бы поскорее, а? Вот-вот смена придет, скоро часы переворачивать!
– Уходим! – скомандовал Ульфест. – Бери свою находку – и слезай!
И прижался к двери, чтобы дать двоюродному брату место для спуска.
Венчигир с облегчением спрыгнул с полки и осмот– релся:
– Ну и наследили мы… Будем следы заметать?
– Не будем. Кто сюда ходит?.. Бежим!
В чаше часов действительно иссякал песок. Скоро по коридорам гулко затопают сапоги стражников. Новый караульный перевернет часы и останется, скучая, сторожить пыльные, старые, не нужные никому листы серой бумаги и пергаментные свитки.
* * *
– Ну, такое мое везенье – ради твоей прихоти копаться в паутине! – возмущался Венчигир, сидя на подоконнике в комнате своего кузена и уныло глядя за окно.Вид за окном, между прочим, заслуживал куда большего одобрения: восхитительный уголок дворцового сада, ухоженный, уютный, с маленьким фонтанчиком. И что особенно интересно, на мраморном бортике фонтана сидела, углубившись в книгу, прелестная юная женщина. Золотистые кудри рассыпались по небесно-голубому шелку платья. Айла Светлая Ночь, одна из первых придворных красавиц, овдовела не так уж давно, но не пожелала продлить траур ни на день сверх положенного срока.
Казалось бы, почему Венчигир с такой тоской пялился на эту привлекательную молодость, изящество, грацию? Да потому, что знал: это зрелище (наверняка продуманное для мелочей) предназначалось не для его глаз…
Принц Ульфест повернулся на медвежьей шкуре, устилавшей ложе, и оторвал глаза от грязного пергаментного свитка:
– Ты что уставился за окно? Что-нибудь интересное?
– Айла читает книгу у фонтана.
– Да ну? – Взгляд принца стал злым. – Какая незаурядная женщина – даже читать умеет! Она хоть книгу правильно держит, не перевернула?
– Для тебя старается.
– Поменьше бы старалась… Слушай, не зря все-таки мы на себя столько пыли собрали. Свиток, который ты взял последним… здесь есть имя: Аруз Золотая Муха, владелец… Эй, хватит пялиться в окно!
– А я тебе что, обзор загораживаю?
– Насмотришься еще. Айла за мной бродит, как волчица по следу. Не успокоится, пока своего не добьется.
– Можно подумать, она раньше своего не добивалась! – возмутился Венчигир. – Можно подумать, вам и вспомнить нечего!
– Тогда – другое дело, – хладнокровно объяснил принц. – Тогда Айла была супругой королевского советника, в жизни уже на своем месте. Порадовали друг друга, оба остались довольны… А теперь она – вдова, а вдовы еще опаснее, чем девицы на выданье!
– Зато какая красавица!..
– Разумеется, красавица. Только с ними и имеет смысл иметь дело. Если бросишь красавицу, она в два счета найдет другого. А сердце некрасивой, если ты уйдешь, будет разбито… Вспомни, Венчигир: разве я разбил хоть одно женское сердечко?
– Избаловали тебя женщины, смотреть противно.
– Не противно, а завидно. Так?
– Так… – признался кузен принца. И вдруг загорелся: – Если тебе она так надоела – давай я тебя заменю. Рост один, голоса похожи… ну, я же могу говорить страстным шепотом! Дай мне маску, – Венчигир кивнул на смятый кусок серого шелка, валяющийся на полу, – я отвлеку охоту на себя!
Ульфест заинтересованно поднялся на локте – но тут же дернул уголком рта:
– Не выйдет. Это же не прием послов! Айла с первых же слов с тебя маску снимет. И от досады выцарапает тебе глаза.
– Выцарапает глаза? Айла? Это золотистое сновидение?
– У него знаешь какие когти, у этого сновидения?.. А главное, ей только повод дай – завтра же… нет, сегодня весь двор будет знать, что у наследника престола новая фаворитка. А может, и будущая королева. Дед меня так отделает, что даже спать придется в маске. И будет прав…
– А может, на нее произведет впечатление, ес-ли я приму участие в воинских играх на Фазаньих Лугах?
– О да, она умилится и смахнет слезу, когда тебе переломают кости… Оно того стоит?
– Почему – мне переломают? Может, я сам другим переломаю!
– Ага, переломаешь… Я был на Фазаньих Лугах, от имени отца приветствовал этих медведей из лесной глухомани. Там такие есть… фигуры, что под лапу им не подставляйся. Хлопнет такой тебя по-приятельски по спине – и лишусь я лучшего друга… Слезай с подоконника, хватит таращиться на эту змею в кудряшках. Я с тобой говорю о важных вещах. Вот этот свиток – часть допроса трактирщика Аруза…
– Какой переход! – пожаловался Венчигир, слезая с подоконника. – От волшебной феи – к мерзкому трактирщику!
Принц проигнорировал слова кузена.
– Аруз сознался, что состоял в «невидимой страже», знает еще троих «невидимок»… И тут текст обрывается. Надо думать, продолжение на следующем свитке.
– Какая жалость… – изобразил сочувствие Венчигир – и тут же испугался: – Эй, ты же не потащишь меня добывать продолжение?!
– Зачем? Мы узнали имя: Аруз. Этого человека надо без шума допросить. Сегодня же!
* * *
Когда Венчигир ушел, принц вновь развернул тот свиток, что был добыт первым. Не свиток даже – так, обрывок пергамента с записью без начала и конца.Странный стиль. Явно не запись допроса.
«…Но принцесса Аннира воззвала к своему защитнику – и он явился, таинственный и опасный. Во дворец проник, словно невидимка, но по коридорам левого крыла прошел, будто уртхавенская вьюга: ледяной смерч шел за ним по пятам. Ринулись ему навстречу стражники, но одним движением руки бросил он на них стаю крылатых тварей со щупальцами. Пока стражники отражали натиск злобных чудищ, чародей…»
«Может, писец был уверен, что в нем пропадает великий сказитель? – размышлял Ульфест. – А, по– нимаю! Тот, кого допрашивали, – должно быть, сказитель и есть. Небось плел по трактирам байку о загадочном похищении опальной принцессы. А стра– жа его загребла, чтоб не бренчал лишнего про королевскую родню. И правильно. Сказки сказывать можно только про тех, кто уже развеялся золой с костра…»
Принц небрежно смахнул на пол свиток, добытый с таким трудом.
«Это все, конечно, вздор, но без магии тогда явно не обошлось. Похоже, тетушка была не дура: заранее, до мятежа, завела себе дружка-чародея, он ее из передряги и вытащил».
Ульфест вспомнил картину, висящую в одном из простенков главного коридора левого дворцового крыла (портрет не убрали после мятежа: все-таки сестра короля).
«Конечно, живописцы врут… но, похоже, тетка была настоящей красавицей. Одни глаза чего стоят – наши, фамильные…»
Все сходилось! Век за веком дворец попросту охраняла стража, без всяких колдовских выдумок. А после мятежа «бархатных перчаток» дед пригласил мага из Грайана, тот наложил на двери и окна охранные чары.
«Значит, дед и папаша опасаются, что неизвестный чародей вернется… да еще под ручку с особой королевской крови!»
* * *
Хастан Опасный Щит, посланник Великого Круга Семи Островов, раздраженно глядел в окно, подчерк-нуто отвернувшись от собеседника.– Как ты мог допустить, чтобы твои люди были схвачены?
– А это не мои люди, – услышал посланник. – Это люди Жабьего Рыла. Шваль. Контрабандисты. Не мог же я вложить свои мозги в их пустые черепушки!
– Да? И что тебе подскажут твои драгоценные мозги, если арестованные опишут на допросе твою внешность?
– Мою, господин? Они меня и в глаза ни разу не видели. Получали приказы от… от моего человека.
– Ну и что? Цепочка будет длиннее, но все равно потянется к вам в Гильдию. А оттуда – на Серебряное подворье.
– Не потянется.
– Вот как? Ты будешь молчать под пытками, спасая великие замыслы Круга? – В голосе посланника звучала злая ирония.
– Ну, к палачам я не спешу, – спокойно ответил невидимый собеседник. – Мой человек встречался с ними всегда в длинном плаще, скрывающем фигуру. Под капюшоном не видно было лица, а говорил он почти шепотом, по голосу его вряд ли опознают.
– Так эти ничтожества толком ничего не зна– ли? – Хастан готов был сменить гнев на милость. – Что ж, пусть по ним горюет их хозяин… Жабье Ры– ло, да?
Он помолчал, глядя в окно. Серебряное подворье считалось богатой и удобной частью города, здесь охотно селилась заезжая знать. Над крепким частоколом видны изящные шпили королевского двор– ца – зрелище, достойное одобрения людей с утонченным вкусом.
Но бывалый моряк Хастан охотно сменил бы эту изысканную картину на вид прибрежных скал, о которые в пену разбиваются морские валы. И ему очень не хватало дразнящего соленого ветра, который не долетал до Серебряного подворья, складывал крылья в Рыбачьей слободке…
– И все же, – раздраженно сказал Хастан, – мы ведем слишком серьезную игру… ты не знаешь, гурлианец, насколько высоки ставки. Как ты можешь быть уверен, что эти контрабандисты не запомнили ни одной приметы твоего человека?
За спиной раздался смех. Это было настолько неожиданно, что изумленный посланник резко обернулся к собеседнику.
– Ни одной приметы? – хохотал гурлианец. – Ну нет, господин мой! Уж одну примету они запомнили, клянусь Гильдией! Она им в память врезалась, эта самая примета!
* * *
Трактирщик Аруз стоял на коленях и обмирал от ужаса. Он не смел поднять голову, видел лишь мягкие высокие сапожки. Правый раздраженно и недовольно постукивал носком по мозаичной плит-ке пола.– Встань! – приказал голос сверху.
Если тебя схватили возле твоего собственного трактира, без объяснений притащили во дворец, провели через один из черных входов, привели в полупустую, затянутую по стенам гобеленами комнату и бросили на колени перед неизвестной, но явно высокопоставленной особой… в такой ситуации лучше не трепыхаться, не задавать вопросов и молниеносно исполнять любой приказ.
Арби вскочил на ноги с ловкостью, для толстяка просто поразительной. И даже позволил себе быстрый взгляд на стоящего перед ним человека.
Стройная юношеская фигура, затянутая в жемчужно-серое. Темные сапожки. А главное – маска. Серая шелковая маска с длинной бахромой.
Арузу не надо было объяснять, пред чьими очами стоит он сейчас на трясущихся ногах Время от времени королевская семья посещала городские храмы, и горожане имели счастье лицезреть торжественную процессию…
– Аруз Золотая Муха из Семейства Эшивар. – Это был не вопрос, а утверждение. Принц Ульфест, разумеется, знал, кого к нему приволокли. И не допускал возможности ошибки.
Трактирщик истово закивал: мол, я самый, Аруз, умираю от верноподданнического восторга.
– Тебя допрашивали после мятежа «бархатных перчаток». Ты был в «невидимой страже».
Трактирщик состроил покаянную физиономию: мол, был грех.
– Вас, «невидимок», не очень трепали на допросах, – сказал принц лениво. – Всех интересовали заговорщики, а «невидимую стражу» попросту разогнали ко всем болотным демонам… – Внезапно голос Ульфеста стал резким, острым: – Ты рад, что все позади?
Аруз молчал с весьма естественным идиотским выражением лица. Да, он был рад, и даже очень… но выгодно ли это показывать?
– Соседи уважают, верно? – хмыкнул принц. – Внучата тобою гордятся?
Внучат у Аруза не было, но, разумеется, он и не вздумал поправлять принца.
– В старые времена, как мне рассказывали, «невидимок» ненавидели. По слухам, двое из «стражи» имели неосторожность проболтаться о том, куда они носят сплетни о дорогих соседях. Один из болтунов был зарезан в пустом переулке, у второго спалили лавку.
Аруз поежился: принц говорил правду.
– Если бы четырнадцать лет назад стало известно, что ты доносил на посетителей, вряд ли «Шумное веселье» принесло бы тебе хороший доход.
Аруз низко поклонился, чтобы скрыть смятение. Четырнадцать лет назад? Да «невидимку» и сейчас пришибить могут!
– Всех вас знал только этот прохвост Айрунги, – продолжал принц. – Дед счел возможным оставить в тайне имена тех «невидимок», о которых удалось узнать на допросах. Разумно. Дедушка Эшузар был осторожным правителем, не хотел дать горожанам повода перегрызться… Кого ты назвал тогда, Аруз?
Это был легкий вопрос. Трактирщик тут же перечислил тех, чьи имена с его слов занесли в протокол в Допросных подвалах. Увы, дотошный принц пожелал узнать судьбу всех троих. Пришлось признаться, что один из них умер незадолго до мятежа, второй покинул город примерно в то же время, а третьего разбил паралич сразу после бурных событий в Аргосмире.
– И тебе поверили? – изумился Ульфест. – Не заподозрили, что ты назвал этих бедняг, лишь бы от тебя отвязались?
– Мой принц, – Аруз пытался держаться с достоинством, – я вынес тяжкую пытку, которая подтвердила мою искренность.
– Пытку? Ты? Лучше скажи, сколько ты заплатил, чтобы твой лепет сочли чистосердечным признанием!
Аруз промолчал. То следствие его и впрямь чуть не разорило.
– Ладно, дело прошлое, – махнул рукой принц. – Теперь тобой занимаюсь я, а не те взяточники. И я тебе ни на медяк не верю.
– Мой принц…
– Не смей меня перебивать. Я уверен, что ты знаешь больше, чем сказал. Мне нужны «невидимки», о которых ты умолчал на допросе.
– Мой принц, да чтоб мне сгореть вместе с мо– им трактиром…
– Тем хуже для тебя. Не сумеешь найти прежних «невидимок» – навербуешь новых. Для начала хотя бы троих. Это должны быть не случайные забулдыги, задолжавшие тебе за выпивку, а люди, которые умеют смотреть и слушать. Мне нужен один человек на Серебряном подворье, второй – в порту, тре– тий – из тех, кто крутится на рынке: там слухов невпроворот. Мелкий торговец или… э-эй, ты слышишь, что я тебе говорю?
Вопрос принца был вполне понятен: Аруз замер с разинутым ртом и остекленевшими глазами.
– Дед и отец считают меня мальчишкой, – снизошел Ульфест до объяснений. – Что ж, они пра– вы. Когда я был младше, у меня была игрушечная армия, деревянные воины. А теперь я хочу поиграть в «невидимую стражу». Но платить своим игрушкам я буду настоящим серебром. Понял? Ну, так ступай прочь!
* * *
На подкашивающихся ногах Аруз вывалился из узенькой калитки дворцового парка (обратно его вывел тот же стражник). Толстяк прислонился к высокой решетчатой ограде и, тяжело дыша, помянул Хозяйку Зла и всю ее родню.Влип! Этот щенок королевских кровей прав: «невидимок» в Аргосмире помнят до сих пор, спус– тя четырнадцать лет. Если всплывет, что Аруз в «невидимой страже» был не последней фигурой… о-о, на него свалят все беды и невзгоды, что произо-шли до мятежа с каждым, кто хоть раз зашел к нему в трактир. Кого-то поймали с контрабандой? Кого– то загребли за непочтительные речи о королевской семье? Кого-то выслали из города? Кто-то просто исчез неведомо куда? За все Арузу надо сказать спасибо!
И скажут… Ой, беда, беда…
А сейчас надо скорее отсюда убираться. Не при-веди Безликие, увидит кто-нибудь да призадумается: что делал скромный трактирщик в королевском дворце?
Аруз вскинул голову – и понял, что с этим решением он опоздал. Потому что его смятенный взгляд встретился с нахальным, бесцеремонным синим взором.
– Щегол… ты… я… это… здравствуй.
– Здравствуй, здравствуй, Аруз. Я и не знал, что ты – тайный советник короля. Или подумываешь взять в аренду крыло дворца и открыть там еще один трактир?
– Сопляк ты, Щегол, вот и мелешь невесть что! – Аруз постарался придать себе солидности. – А у ме– ня, если интересно, среди дворцовой прислуги подружка завелась.
– Неотразимый ты наш! Смотри не отбей у Зар-феста фаворитку!
– А ты сегодня один, без нянюшки? – обвел Аруз глазами малолюдную улицу.
Щегол не обиделся.
– Ты про Кудлатого? Мы как раз у тебя в тракти– ре договорились встретиться. Ты в «Шумное весе– лье» идешь? Вот и славно, я с тобой. Заодно покажу одну вещицу. На днях в «радугу» выиграл – не купишь ли?