Гомолкo Николай. Шестой океан

   Олег думал, думал, а потом махнул рукой:
   - Что будет, то будет,- лечу!
   Друзья от радости даже зааплодировали. Молодчина, выручил! А когда расходились по домам, Петя вдруг напомнил:
   - Справку о здоровье не забудь. И питайся лучше - витаминами.
   Правильное было напоминание. Путешествие в космос - не прогулка. Олег знал, что людей на корабль подбирают строго: даже если у кого обыкновенный насморк, и то ни за что не возьмут.
   И вот, чтобы узнать, что лучше всего укрепляет здоровье, Олег решил обратиться к Григорию Антоновичу Рыбкину. Кто-кто, а он то знает. Это же такой человек - объездил полсвета, был в разных экспедициях, собрал множество гербариев, в своем саду выводит новые сорта деревьев и растений. А как начнет о чем-нибудь рассказывать, слушаешь, рот раскрывши,- сказка! Он владеет многими языками, печатает много своих т;ниг. И с виду он не такой, как все. Крупная квадратная голова, длинный нос, придающий лицу строгое выражение, два пучка густых рыжих бровей над глазами. Саженные, богатырские плечи делают его фигуру хоть и не слишком складной, но зато могучей.
   Рыбкин рыхлит у высокой груши лопатой землю и спрашивает Олега:
   - Ну, нагляделся на яблоко?
   - Нагляделся, Григорий Антонович, прямо слюнки потекли...
   - Ты только не трогай...
   - Да что вы,- обиженно говорит мальчик.- Разве я не понимаю...
   - А теперь идем дальше,- предлагает ботаник.
   Они минуют китайскую беседку, переходят мостик через небольшой, тихо позванивающий ручей и попадают в зеленый туннель из акаций. Тут всегда прохлада. И понятно: солнце сюда почти не заглядывает.
   Сад кончается, и взгляду открываются ровные грядки с овощами и ягодниками.
   - Григорий Антонович,- наконец отваживается Олег,-чтобы быть сильным, не бояться болезней, что лучше есть?
   - В моем саду? - шутит ботаник.
   - Да нет, вообще,- краснеет Олег.
   - Да вот - "железную ягоду",- показывает ботаник рукой на грядки.
   - Это же земляника,- удивляется мальчик.
   - Верно.
   - А почему вы называете ее "железной"?
   Григорий Антонович срывает красную земляничку, кладет ее на ладонь.
   - А потому, Олег,- говорит он,- что земляника содержит много железа, в четыре раза больше, чем яблоки.
   - И значит, если есть ее,- подхватывает мальчик,- мускулы будут стальные. Да?
   Рыбкин весело смеется.
   - Фантазер ты. Железо не для мускулов нужно, а для крови. Достаточно его - кровь нормальная, нет - состав крови изменяется, и ты можешь, например, быстрее простудиться, заболеть.
   "Как раз то, что мне надо! - с радостью думает Олег.- В землянике железо. Земляника - сила и мощь!"
   Олег жадно смотрит на ягодку, потом берет ее и, подмигнув Рыбкину, бросает в рот.
   - Ну как, сладко? - спрашивает ботаник.
   Олег улыбается.
   - Не распробовал. Железом, кажись, и не пахнет. Рыбкин понимает, куда клонит мальчик.
   Так и быть, нарви в пригоршни,- разрешает он.
   Олег приседает над грядкой. Земляничник крупный, с темно-зелеными листочками. Ягоды яркими звездочками так и горят перед глазами. А какой аромат! Насладившись как следует, Олег вышел на тропинку и побежал домой. Все ясно: теперь в его рационе главное место займут "железные ягоды" земляника,
   Глава одиннадцатая
   Когда Крутский и Свистунов зашли в тайный номер отеля "Черный ворон", Назаров лежал на мягком диване, скрестив на груди руки. Шторы на окнах были приподняты, и лучи заходящего солнца текли в комнату широким потоком.
   - Мы к вашим услугам, сэр,- подобострастно поклонившись, сказал Крутский.
   Назаров открыл глаза, поднялся с дивана.
   - Чего стоите на пороге, как пни на дороге? Проходите!
   Гости неслышно, как тени, пропит гостиную и заняли указанные хозяином места на роскошном диване.
   Назаров, натянул на ноги большие, на толстой подошве сапоги, оглядел себя в зеркале и подошел к гостям.
   - Который час? - спросил он равнодушно, как бы между прочим, лишь бы начать разговор.
   Крутский вздрогнул и прикусил толстую губу. Кто- кто, а он-то знает, что такой вопрос ничего доброго не сулит.
   - Двадцать часов, господин Назаров,- ответил Свистунов.
   - Двадцать часов пять минут, уважаемые помощники, - уточнил Назаров и с ног до головы оглядел Свистунова.-Вы, господа, не умеете дорожить временем.
   - Мы, мистер Назаров...- начал Крутский.
   - Не рассуждения ваши - мне служба нужна! - прикрикнул хозяин номера.Запомните, время - наш великий слуга и судья.
   На какую-то минуту в комнате повисла сторожкая тишина. Потом Назаров кашлянул, скрипучими сапогами отмерил несколько шагов в глубину гостиной.
   - Так вот, господа, нам поручили заварить кашу и не жалеть, как говорится, для нее масла.- Еле заметная улыбка промелькнула по его лицу. Голос неровный, хрипловатый.
   - А если придется довольствоваться похлебкой? - будто невзначай обронил Свистунов.
   - Дурак, на дне гуща! А это уже - каша! - усмехнулся Назаров.
   Крутский тоже засмеялся, но смех его был неестественным. Да что поделаешь - этого требовали обстоятельства. Надо во что бы то ни стало понравиться хозяину, показать себя с лучшей стороны. А он, Крутский, умел угождать. Жизнь научила. Совершив однажды преступление, он спасал свою шкуру на чужой земле, где его, понятно, приняли как героя, с объятиями и приветственными речами. Некоторое время он работал на шахтах Рура. Потом ему предложили более легкую работу. Не согласиться он не мог, хотя хорошо понимал, что делает рискованный шаг. Обещано было многое - обеспеченная жизнь, деньги, домик на Балтийском побережье.
   Вот с этого все и началось. Крутский верил в удачу, понимал, что надо служить верой и правдой. Покинув родину, он не грустил по ней. Такой уж это был человек - беззаботный, самовлюбленный, видевший родину там, где роскошь и деньги.
   Со Свистуновым Крутский встретился недавно. Откровенно говоря, он не любил Свистунова. Молчаливый, замкнутый, тот нагонял какую-то скуку и страх. То ли такой был у него характер, то ли Свистунов так переживал разлуку с родиной - трудно было угадать. Одно было хорошо видно: он очень не любил, когда помыкали его человеческим достоинством, заставляли делать то, чего он не хотел. Широкоскулое, бледное лицо его редко озарялось улыбкой. Когда Свистунову давали деньги, он их не считал, а, скомкав, запихивал в карман. Несколько раз Крутский и Свистунов выезжали за город в поле, в лес. В Свистунове сразу угадывался хлебороб. Возьмет на ладонь маленький комочек земли, разотрет его, понюхает и что-то шепчет невразумительное. Заходили в лес они - Свистунов искал березки. Ни одного дерева не любил он так, как березку. Встретит ее, сорвет несколько листочков, сядет у ствола и сидит, сидит. Лицо его в такие минуты светлеет, разглаживаются морщинки на лбу, и он становится совсем каким-то другим.
   Однажды Крутский спросил Свистунова:
   -- Чего это ты такой?
   - Какой такой? - зло сверкнул тот глазами.
   - Спишь на ходу.
   - Вон ты о чем... А может, я во сне человеком себя чувствую,- не то в шутку, не то всерьез ответил Свистунов.
   - И сердит, неразговорчив,- продолжал Крутский.- Что с тобой?
   Свистунов показал на ближайшее от дороги дерево.
   - Видишь?
   - Вижу. Обыкновенная сосна, качается на ветру.
   -- Не качается, а спорит с ветром. Так и я. Молчу, потому что спорю...
   - С кем? - хихикнул Крутский.
   - С мыслями,- просто ответил Свистунов.
   Крутский не удержался, отпустил какую-то шутку.
   Но это Свистунова не развеселило. Он смотрел на приятеля молча и холодно. Потом поднялся, подошел ближе и, опустив на его плечо тяжелую волосатую руку, сказал:
   - Какая толстая и широкая у тебя шея.
   Крутский засмеялся и спросил, к чему это он говорит. Свистунов минуту молчал, будто что-то обдумывая, потом проговорил:
   - На такой шее, наверное, очень легко въезжать в рай.
   Крутский хмыкнул, обиделся. Понял, что над ним издеваются.
   - Милый мой,- сказал он, подыскивая подходящие слова, чтобы парировать удар,- посмотрел бы ты лучше на себя. А меня не трогай. Своя голова на плечах, как хочу, так и живу.
   Учились они в одной группе. После окончания школы им сказали:
   - Вы будете служить Штатам и Белорусскому Ураду.
   Крутский принял это сообщение безразлично, а Свистунов недоуменно передернул плечами и, тихо выругавшись, решил ждать лучших дней.
   И вот они в салоне своего нового хозяина. Назаров сел напротив разведчиков и некоторое время изучал их лица.
   - Вы мне нравитесь,- сказал он деловито.- Я люблю шутки. Только имейте в виду - шутить нам придется мало. Направляемся на ответственную операцию.
   - Мы ничего о ней не знаем,- сказал Свистунов. Назаров поднял руку и, рассматривая на пальце дорогой перстень, сухо бросил:
   - И знать не должны. Операция строго секретная.
   - Одним словом - темная ночь,-в негромко заметил Свистунов.
   - Мне говорили, вы хорошо знаете дело. Перед полетом сообщу о явочных квартирах, шифрах. А сейчас зайдем в эту комнату,- показал Назаров,- я подберу вам кое-что...
   Крутский и Свистунов молча прошли за своим хозяином. Комната была небольшая, но чистая, светлая. На столе у окна стояли объемистые картонные коробки, а возле них лежало несколько пистолетов.
   Крутский сразу подошел к столу, взял в руки новенький пистолет и стал внимательно его разглядывать. Назаров подозрительно глянул на Свистунова, в замешательстве остановившегося посреди комнаты.
   - А ты что?-сквозь зубы процедил он.-Испугался? За шкуру свою дрожишь?
   - Мистер Назаров, тут столько всего, что недолго растеряться,- начал оправдываться Свистунов.- А из пугливых ли я, вы можете проверить.
   - Что ж, ты вынуждаешь это сделать,- с какой-то мрачной улыбкой проговорил Назаров, доставая из кармана пистолет.- Вот коробка спичек, поставь на голову...
   Свистунов беспрекословно выполнил приказ. Крутский стоял у окна, затаив дыхание. Шутки шутками, но это уже слишком. Маленький просчет - и катись, как говорится, на тот свет...
   Выстрел. На пол полетела коробка и отбитая пулей штукатурка. Свистунов стоял не двигаясь. Назаров подошел, захохотал прямо ему в лицо.
   - Ну как, не страшно?
   - В ушах звенит,- ответил равнодушно Свистунов.
   - Молодчина! А я думал, ты...- пренебрежительным тоном проговорил Назаров.- Нет, не боишься, смерти. Кстати, господа, можете оставить завещание. Вы застрахованы на огромную сумму. Двадцать тысяч долларов! оповестил он.
   Крутский с радостью встретил это сообщение. Осведомился, как все сделать и где. Свистунов от завещания отказался:
   - Оно мне ни к чему. Я верю в свою удачу.
   - Как хочешь, твое дело,- сухо заметил Назаров.- А теперь, господа, подберите себе костюмы и все, что надо.- Он подвел их к гардеробу и сам позаботился, чтобы как можно лучше каждого одеть. Крутский понравился Назарову любознательностью, ловкостью.
   Он подобрал ему темно-синий бостоновый костюм, в котором диверсант должен был сойти на чужой земле за обыкновенного интеллигента - учителя или врача.
   Одеть Свистунова было труднее. Ему попадались то тесные пиджаки, то слишком короткие брюки. Перебрали весь гардероб. Наконец Свистунов осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Пусть теперь попробуют признать в нем диверсанта! Дудки! Черный суконный пиджак, рыжая кепи, простая косоворотка, вышитая васильками, и брюки, заправленные в кирзовые сапоги. Колхозный бригадир - и все тут!
   Назаров спешил: за окнами собирался вечер, а дел еще уйма.
   - Сюда, к столу! - приказал он.
   Крутский и Свистунов получили паспорта, военные билеты и трудовые книжки. Все как следует - с печатями, с подписями. Диверсанты долго просматривали документы, вслух повторяя свои новые имена и фамилии. Крутский довольно щерил зубы. Он сгорал от нетерпения, что называется, рвался в бой. Заработать на ответственной операции большой куш, прославиться в "свободном мире" - не каждому представляется такая возможность. Его продолговатое, с длинным носом лицо невольно наводило на мысль о какой-то хищной птице. Свистунов тоже повеселел и тишком насвистывал старинный белорусский мотивчик.
   Наконец из потайной ниши в стене были извлечены миниатюрные радиостанции, которые вкладывались в обыкновенный чемоданчик.
   - Вот это дело! - обрадовался Крутский.- Самые что ни есть новейшие модели.
   - А вот еще подарочек,- протянул им Назаров по две кожемитовые подошвы.
   Крутский удивленно посмотрел на Свистунова.
   - Думаете, пока выполним задание, истопчем сапоги? - спросил он.- В таком случае, мистер Назаров, плохо же вы думаете о нас.
   Назаров захохотал. Его широкое, крупное лицо светилось удовлетворением. А как же: он удивил подготовленных в особой школе диверсантов. Не могут отличить обыкновенной подошвы от подделки.
   - Да это же тол! - воскликнул он.- Новинка техники! Только попробуйте подбить их к сапогам или ботинкам - к черту на рога взлетите. Го-го-го!
   Крутский вытаращил глаза, ощупал подошвы и следом за хозяином разразился смехом.
   Самая торжественная минута настала тогда, когда Назаров вручил своим помощникам бесшумные пистолеты, ампулы с ядом и по пять тысяч советских рублей.
   -- Живыми не сдаваться,- строго предупредил он.- Если что - давите зубами ампулу в воротничке, и вас никогда не забудут. Вы идете на родную землю с исторической миссией. Во время работы, борони бог, не давайте промашки. Знайте, язык у умного в голове, у дурака - на зубах.
   Назаров стоял возле окна, освещенный лучами заходящего солнца. В руке, пока он говорил, погасла сигара. Заметив это, он достал из широкого пиджака небольшую зажигалку п прикурил. Легкий дымок поплыл перед его лицом. Серые глаза глядели из-за синеватой тучки по-кошачьему хитро. Он верил в своих помощников и в то же время сомневался. Кто знает, как они будут держаться в ответственную минуту. Да пусть только попробуют крутить хвостами! Он не станет долго рассуждать...
   Назаров стоял с гордо поднятой головой. Пусть смотрят, черти, пусть знают, какая у него сила воли, какой у них надежный хозяин!
   - Запомните, господа, мы должны победить! И обязательно вернуться назад. Нас здесь ждут!
   Глава двенадцатая
   Вилли Рендол любил подниматься рано, вместе с солнцем. Земля еще как бы дремлет, нежится в синеватой дымке тумана, а он уже на ногах. Идет пустынной дорогой, за всем наблюдает, все примечает.
   Кажется, обыкновенные вещи - запотевшие стекла в окнах домов, огромное багровое солнце на горизонте, свежее, будто вынутый из печи каравай, трепещущие росинки на листьях тополей, чистое, полное покоя небо,- а он словно впервые видит все это.
   Шагая по знакомым тропкам, вслушиваясь в мелодичный посвист пташек в кронах деревьев, Рендол чувствовал в себе прилив какой-то неведомой силы, переживал счастливые минуты независимости ни от кого на свете. В такое время рождались яркие, как молния, мысли, он весь горел, дрожал от волнующего вдохновения.
   Сегодня Рендол задержался на прогулке дольше обычного. У озера под ленивый шепот волн он вдруг начал думать о своих экспериментах по созданию нового сплава. За последнюю неделю инженер провел десятки опытов. С большим трудом удалось получить несколько граммов доселе неведомого сплава.
   Теперь Рендол знает, почему медленно и неудачно проходил опыт. Знает! Его надо полностью повторить в условиях абсолютного холода. Обязательно! При абсолютном холоде у большинства элементов появляется качество сверхпроводимости. Электроны текут свободно, как вода... В это время легче изменить решетку атома... За дело! Скорей!
   Рендол, не мешкая, покинул излюбленное местечко на берегу озера. Открыв гараж, он вывел машину во двор. На крыльцо выбежала Нелли.
   - Куда ты так рано? - спросила она.
   - Хочу проверить одну мысль,- сказал Вилли.- Я вернусь к вечеру, Нелли. До свидания!
   Машина выкатилась на ровное шоссе и стрелой полетела вперед. Рука Рендола спокойно лежала на руле.
   По сторонам, на отлогих косогорах, мелькали фигуры, кружились кустарники, пролетали белые отары овечек, квадраты полей с бронзовым разливом пшеницы, высоковольтные мачты. Но Рендол ничего этого не замечал. Перед ним была красивая, яркая мечта, облеченная в форму кусочка чудесного сплава.
   Держитесь, святые драконы и гремучие змеи! Если теперь его, Рендола, повстречает удача, строительство ракеты закончится очень быстро. Он получит патент на важное изобретение. Признаться, Рендолу хотелось иметь только исключительной жаростойкости сплав, а оказывается, он, этот сплав, будет еще и надежным изолятором для бета- и гамма-лучей.
   О своих поисках Рендол никому не говорил, хотя уже было очевидно, что он подошел близко к решению интереснейшей научной проблемы. Но мало ли что бывает! Научный эксперимент, чтобы он был ценным, должен с неизменным успехом повторяться. А этого он как раз пока и не мог сказать о своих опытах. Вот теперь совсем другое дело! Если все будет так, как думается, он может считать себя действительно счастливейшим изобретателем.
   Главный город Штатов показался на горизонте неожиданно, как только автомашина выскочила на взгорок. В нем, окутанном утренней дымкой, было что-то призрачное. Громады небоскребов стояли, опоясанные ярусами белых облаков.
   Рендол сбавил ход, влился в поток машин.
   Вот Третья авеню. Широкий, богатый проспект.
   Людей - как муравьев. Все куда-то спешат, суетятся на перекрестках, бегут под натиском машин...
   Где солнце, которое только что золотило поля за СанКритоном, рассыпало по земле свои яркие, неповторимые краски? Вместо него - холодный блеск витрин, серый камень домов, тяжелые плиты бетона. Куда-то исчезло и небо. Кусочек его, который далеко-далеко светится вверху, такой маленький, что можно прикрыть ладонью. Не слышно тут и ласкового дыхания ветра. Человеку, впервые попавшему в главный город Штатов, кажется, что он очутился в каком-то мрчном подземелье. Кругом - камень, железо, стекло! Они сжимают со всех сторон потоки людей. Город-спрут, городдракон! Как только люди не называли его, однако ни одна из кличек не может со всей жуткой точностью определить его отталкивающий, черствый облик.
   Шумит, гремит улица. Она перекидывает толпы людей с одного конца на другой, дышит в лицо пылью, залезает в нутро противным запахом бензина. И крик вырывается из груди, крик возмущения и отчаяния:
   - Остановись! Довольно!..
   Но улица шумит, по-прежнему грохочет железным громом. Это - ад, это дьявольская кузница, где все идет на слом, кипит в огне...
   Вдруг посреди улицы Рендол увидел толпу людей.
   Что случилось? Может, какая-нибудь автомобильная катастрофа привлекла внимание зевак и любителей сенсаций - корреспондентов газет?
   Подъехав к толпе, Вилли в конце небольшого коридора из человеческих фигур увидел на мостовой какоето черное скорченное тело. Он остановил машину, подошел к людям. Рядом торопливо щелкали фотоаппараты франтовато одетых молодчиков, время от времени над головами вспыхивали яркие огни светоламп. Толпа глухо шумела...
   Рендол протолкался вперед и, изумленный увиденным, остановился. На мостовой лежала дохлая собака!
   Длинное худое ее тело было опоясано синей лентой с короткой надписью:
   "Генерал Коллинз покупает человеческий глаз. Награда - 10 тысяч долларов".
   Рендол брезгливо отвернулся. Вот она, буржуазная реклама! Торговцам главного города Штатов уже недостаточно витрин, ярких аргоновых и неоновых ламп, от которых черное ночное небо становится водопадом огней. Даже дохлых собак используют для своей рекламы. Сумасшедствие! Зато об этом будут знать миллионы людей...
   - Зачем -эта реклама? - послышался чей-то голос.- Она не нужна уже. Какая-то женщина вчера продала свой глаз генералу...
   Рендол брезгливо сплюнул и вернулся к машине.
   Надо было заехать на Кларк-стрит, в магазин мистера Хейгена, чтобы закупить несколько граммов редкоземельных элементов, которые понадобятся для опытов. Но вдруг мысли Вилли пошли в другом направлении. "Эта дохлая собака! Черт-те что! Жена получила наследство - десять тысяч долларов. Как раз такую сумму заплатил генерал за человеческий глаз. А может... может?.."
   Дыхание перехватило от страшной догадки. В лицо ударила кровь, по всему телу пробежал противный холодок, остудив разгоряченный лоб, руки, спину.
   Но тут же Рендол отмахнулся от этой глупой мысли. "Нелли этого не сделает,- убеждал он себя.- Никогда не сделает..."
   Он не заметил, как проехал Кларк-стрит и фирменный магазин мистера Хейгена. Что происходит, собственно, с ним? Почему так запало в голову это проклятое "а может"? Душно, жарко, что-то сжимает горло.
   И вот вдали - не то река, не то залив. Синева растекается все шире и шире. Посвежел воздух. Да это же небо!
   Улицы окончились, машина вырвалась на простор. Двадцать минут езды - и Рендол увидел громады корпусов ракового завода.
   Поставив у заводских ворот машину, он зашел в кафе перекусить. Но в горло ничего не лезло. Заглушить в душе сомнения и смятение могло только вино. Но Рендол пить не отважился. Впереди рабочий день с множеством забот и тревог. Рассчитавшись, он вышел на площадь. В это время запела сирена, объявляя о начале рабочего дня. Рендол направился на территорию завода.
   Сенатор Уолтер стоял возле конторы и о чем-то взволнованно говорил с Чарли Пэтоном. Чарли подобострастно улыбался, вытирал платочком вспотевший лоб.
   Рабочих в цехе почему-то было мало. Несколько человек возилось возле ракеты, двое - трое стояли неподалеку и о чем-то шептались с видом заговорщиков. Рендол подошел к ним и немало удивился. Перед ним были совсем незнакомые люди. Где же Харди Пат, Боб Рыдгей, старина Гарри Фолк?
   Рендол решительно шагнул к высокому человеку с бакенбардами.
   - Друже, кто вы? И почему на работе нет Пата, Рыдгея, Фолка?
   Жуткая мысль пронеслась в голове: "Не арестованы ли в связи со смертью Тома Блейна? Сенатор может выкинуть и такую штучку..."
   - Они бастуют,- глухо ответил, не поднимая головы, рабочий.
   -По какому поводу?
   - Не знаю, сэр. Спросите у сенатора.
   Рендол обошел конвейер. Ни одного знакомого лица.
   Что же случилось? Потребовали более высокой оплаты? Но почему тогда он ничего не знает? Рабочие всегда предупреждали его о готовящихся забастовках.
   Инженер вернулся к ракете. Она по-прежнему лежала в центре цеха, окруженная со всех сторон различными машинами, с помощью которых велся монтаж отдельных частей космического корабля и оборудования. Вот килевые дюзы. Рендол готовил для них чудесный жароустойчивый сплав, выдерживавший температуру до десяти тысяч градусов. В сравнении с другими сплавами - это мечта...
   Вдруг внимание Вилли приковало какое-то странное приспособление в передней части ракеты. Рендол хорошо помнил: оно не предусмотрено чертежами. "Что такое?" - заинтересовался он и, открыв овальные дверцы, зашел в ракету. Взгляд уперся в никелированный механизм, прикрепленный к стене. Боже, что тут делается? Это же автоматическая крупнокалиберная пушка! С ума сошел сенатор, что ли? Зачем она? С кем он думает воевать? С марсианами? И тут пришла догадка:
   Уолтер строит пиратский корабль, хочет воевать с русскими, а возможно, и решил захватить или взорвать их ракетную станцию - Малую Луну. Коварный план!
   Гнев и возмущение горячей волной прихлынули к сердцу. Что же делать? Решение уже подсказано рабочими: бастовать! Рендол осмотрелся. Ракета вся была заставлена сложными механизмами. Сбоку на корме горело серебром слово "Атлас".
   Сколько бессонных ночей провел он, сколько сил потратил, чтобы вместе с огромным штатом конструкторов разработать проект этого космического корабля. И вот пожалуйста! Он, Рендол, мечтал, что ракета понесет в межпланетные просторы первых исследователей неизведанных тайников космоса, а на деле может получиться совсем иное. Ракета станет орудием в руках пиратов, отправится в великий шестой океан, чтобы захватить Малую Луну, создать на ней военную базу. А что будет означать этот захват? Начало войны, истребление миллионов человеческих жизней.
   Закружилась голова. "Эх, Вилли, Вилли,- упрекнул Рендол себя.- Ну как ты не мог догадаться об этом раньше?"
   Надо действовать, но как? Как сорвать этот дикий, коварный план?
   Так, волнуясь, Рендол ходил вокруг ракеты и думал, думал.
   Часы пробили девять раз. Своим звоном они как бы разбудили инженера. Рендол остановился, проверил на руке свои часы. Пора! Нельзя медлить ни минуты.
   Он прошел в кабинет. На стенах висели чертежи ракеты, диаграммы, большая карта неба. На полу валялись обрывки бумаги, трубки ватмана с забракованными проектами. Это была та самая комната, откуда он следил за рождением своего детища - космического корабля.
   В углу, возле окна, стоял высокий сейф. Тут хранятся чертежи проекта ракеты. У Вилли возникла смелая мысль: забрать их с собой! Правда, невелика беда, если исчезнут чертежи таких частей, как турбина, форсунка, кислородная машина. Эти узлы и детали уже находятся в производстве. А вот сопло! Это - главный узел космического корабля. Лишь несколько дней назад удалось окончить его-разработку. Чертежи эти еще не скопированы, не разосланы по цехам. Какое счастье! Он, автор этих чертежей, имеет право забрать их. Пусть тогда почешут затылки Уолтер и Пэтон. Работы по строительству ракеты задержатся на долгое время.
   Но как открыть сейф? Ключи от него лежат обычно в секретном сейфе в конторе управляющего. Таков был строгий наказ сенатора. "Взломать!" махнул рукой инженер и вышел в цех.
   Кивком головы он подозвал к себе рабочего.
   - Принесите сварочный аппарат.
   - О кей! - почтительно ответил тот.