Грейди Джеймс. Река тьмы

* * *

   Лео вытирал стаканы за стойкой в дальнем углу бара «Оазис», когда туда вошел Уэс. Остановившись на пороге бара, он огляделся. Помимо хозяина, там было несколько пьянчужек, которые не обратили на вошедшего никакого внимания. На Уэса был устремлен только взгляд Лео, который, рассмотрев пиджак и галстук незнакомца, его гладко выбритое лицо, решил, что имеет дело с полицейским.
   — Вы, конечно же, новенький — раньше я вас не видел, — сказал Лео.
   — Не новее, чем всегда, — заметил Уэс, подходя к стойке и садясь на табурет. Издалека показав хозяину бара свое удостоверение, он поманил его к себе пальцем.
   — Извините, что сразу не подошел, — сказал Лео. От него пахло пиццей. — Двенадцать лет прошло с тех пор, как я перестал играть в футбол, а нога до сих пор еще болит...
   — Расскажите мне все, что вы утаили от моих коллег об этом покойнике в вашем баре.
   — Я рассказал вашим коллегам все, что знал. Тот парень вышел на лестницу черного хода и помер. Почему и каким образом — не знаю. Раньше я этого парня не встречал. Вот и все.
   — Если бы это было все, меня бы здесь не было.
   — Не хочу никаких неприятностей — у меня здесь дела неплохо идут.
   — Черт бы вас подрал!
   Уэс и сам опешил от этих неожиданно вырвавшихся у него слов, но Лео воспринял нелестное для него восклицание вполне нормально — ведь оно исходило от официального лица.
   — Я пришел сюда не для того, чтобы мешать вашим успешным делам, — уже спокойным тоном продолжал Уэс, — но и не для того, чтобы вести с вами простую дружескую беседу. Хотя, конечно, я могу создать кое-какие проблемы для вашего бизнеса. Однако, думаю, вы человек благоразумный, и мы все-таки расстанемся друзьями...
   — Что я должен сделать? — настороженно спросил Лео.
   — Всего лишь рассказать мне без утайки все, как было, но не повторяя того, что вы уже сообщили другим полицейским.
   Лео мучительно соображал, как ему поступить.
   — Тот покойник, — сказал он наконец, — помог мне разобраться с одним негодяем.
   — Как это «разобраться»?
   — Он помог мне вышвырнуть на задний двор в загон для скота одного пьянчугу, но отношения к делу это не имеет, поэтому я и молчал.
   — А кто этот пьянчуга?
   Лео пожал плечами:
   — Он убрался отсюда восвояси, а покойник незадолго до этого пошел на задний двор посмотреть, очухался тот или нет.
   — Ну, пошел... а потом?
   — Свалился с лестницы.
   — А пьянчуга?
   — Он появился в баре через дверь черного хода, а ушел, как и положено, через центральную дверь.
   Немного поколебавшись, Уэс показал Лео фотографию Джуда, которую получил от Бернса.
   — Да, это тот самый парень, которого мы вышвырнули на задний двор.
   — Вы его знаете? Он живет где-то здесь поблизости?
   Лео подумал и, хитро поглядев на Уэса, сказал:
   — Если этого парня разыскивают... то, позвони я куда следует, мне за информацию неплохо заплатят...
   — Раньше надо было думать. Сейчас вас, наоборот, привлекут к ответственности за сокрытие известной вам информации, что уже помешало расследованию!
   Владелец бара вздрогнул, но заговорил только после того, как Уэс положил двадцатидолларовую банкноту на стойку.
   — Тот пьянчуга сюда больше не приходил. — Лео скосил глаза на банкноту. — Мне кажется, живет он в номерах на улице Занзибар.
   — Маловато для этой суммы, — сухо заметил Уэс.
   — Зовут его, кажется, Билл.
   Уэс покачал головой:
   — На эти деньги купите себе пособие по вранью.

* * *

   — Я предчувствовал, что ваши люди заинтересуются этим парнем, — сказал Уэсу рябой мужчина — администратор отеля «Занзибар».
   От него сильно пахло одеколоном. В одной руке он держал тонкую дымившуюся сигару, а другой расправлял на стойке фотографию, которую показал ему Уэс. Сигарный дым и крепкий аромат дешевого одеколона были не в силах перебить витавший в холле отеля тошнотворный запах пыли.
   — Этот парень сейчас здесь?
   — Нет, он пропал. За свой номер он не платит, поэтому номер мы закрыли.
   — Откуда появилось у вас предчувствие, что мы заинтересуемся этим парнем?
   — Я что — глупый? Да этот парень наверняка взломщик!
   — С чего вы это взяли?
   — Он мне все уши прожужжал рассказами о своей значимости, убеждал меня, что очень много знает и что он важная птица. По утрам он сползал со своей кровати и уезжал на автобусе на «работу», как он говорил. Так я ему и поверил! Однажды он продемонстрировал мне содержимое своей сумки. Она была доверху набита отмычками. При этом парень сказал, что он лучший в стране слесарь по замкам. Тогда я все и понял.
   Администратор выпустил изо рта клубы сигарного дыма.
   — От таких парней всегда ожидаешь чего-то такого, — добавил он. — Звали его... Джуд... да, Джуд Сьюард.
   — Да, почти так, — сказал Уэс.
   — И теперь, значит, я прочту о нем в газетах в рубрике уголовной хроники?
   — А вот в этом я сомневаюсь. Вы сказали, что закрыли его номер...
   — Вообще-то там живет сейчас более ответственный человек... Мы вынуждены были поселить там другого жильца, когда этот Джуд не внес плату за свой номер. А пожитки его мы упаковали и спрятали в укромном месте.
   В холле отеля стоял старый-престарый просиженный диван. Телефон-автомат на стене был совсем обшарпанным. Сверху доносились приглушенные крики ссорящихся мужчины и женщины.
   — Где его вещи? — спросил Уэс.
   — В кладовке. В нашем отеле уважают законы: вещи съехавших постояльцев мы должны хранить целый месяц. Закон нарушать нельзя!
   — Да, нарушать его не надо... Мне бы хотелось взглянуть на вещи Джуда.
   — Что ж, если хочется, так... Но покажите-ка мне еще раз удостоверение, которым вы помахали перед моим носом, когда вошли.
   Уэс протянул администратору свое удостоверение. Из него высовывался краешек двадцатидолларовой банкноты. Администратор вытащил деньги, внимательно оглядел их и засунул в карман. Так и не раскрыв удостоверения, он возвратил его Уэсу и, ухмыльнувшись, сказал:
   — Документ внушительный.
   Кладовка была загромождена какими-то ящиками, грудами тряпья и прочим старьем. Администратор выудил из всего этого два видавших виды чемодана и коробку из-под обуви. В коробке лежали туалетные принадлежности, а в чемоданах были в беспорядке набросаны грязные и мятые вещи. Уэс подумал, что если у Джуда и было что-либо ценное, то оно наверняка уже стало собственностью администратора. В вещах Джуда Уэс нашел ключи с эмблемой «мерседеса» и отложил их в сторону. Из кармана сильно выцветшей рубашки с изображением акул выпали две мятые моментальные фотографии, сделанные «Поляроидом». На первой были запечатлены Джуд и какой-то молодой мужчина. Они оба улыбались тому, кто их фотографировал, но улыбка мужчины рядом с Джудом казалась какой-то вымученной.
   У этого мужчины были короткие темные волосы, он был гладко выбрит, одет в легкую рубашку и джинсы. На фотографии им обоим было лет по тридцать.
   На втором снимке была запечатлена роскошная брюнетка — невысокого роста, но с огромным бюстом. Она стояла на склоне песчаного бархана, с невинным любопытством глядя в объектив фотокамеры. Женщина была похожа на итальянку: у нее были полные губы и большие карие глаза.
   Уэс положил обе фотографии себе в карман.
   На следующее утро Уэсу понадобился всего лишь час, чтобы найти место, где работал Джуд. Он выписал из справочника номера телефонов всех магазинов, где торговали замками. И уже в четвертом магазине — «Скобяные изделия и замки — лучшие в Лос-Анджелесе» на просьбу Уэса позвать Джуда ему ответили, что он уволился.
   Этот магазин располагался совсем недалеко от телефона-автомата, которым воспользовался Джуд в ту ночь.
   «Этого парня, должно быть, сильно напугали сразу после рождения и он до сих пор еще не оправился от страха», — подумал Уэс, когда начал задавать свои вопросы толстому хозяину магазина. За его спиной стоял пожилой человек с непроницаемым лицом и разбирал какой-то замок.
   Хозяин долго жевал губами, прежде чем ответил на вопрос Уэса о том, почему Джуд уволился с работы.
   — Почему?.. Не знаю... ничего не знаю...
   — Он был хорошим слесарем? — раздраженно спросил Уэс.
   — Он? Да... ну... но... — Хозяин пожал плечами и замолчал.
   — Вообще-то он и не слесарь даже, — сказал вдруг пожилой мужчина, разбиравший замок. — Это я всего лишь слесарь. А Джуд — настоящий мастер своего дела: у него просто Божий дар. Он без малейших усилий может открыть любой сейф. Вы знаете, что значит «открыть сейф»?
   — Нет, — ответил Уэс.
   — Это значит, что нужно досконально разбираться в сложных наборных замках. И еще нужна особая интуиция: нужно уметь различать на слух особые шумы за бронированной дверью сейфа, когда набираешь код. Это настоящее искусство! И этому искусству надо долго и упорно учиться. А мы — всего лишь ремесленники. Таких, как Джуд, в этой стране всего-то человека два. Может быть, один такой найдется и в Европе. Где бы он ни получил свои уникальные знания, могу сказать точно: его искусство совсем не для того, чтобы устанавливать охранные системы пошлым голливудским звездам.
   — Он забрал с собой мои инструменты, — вдруг испуганно сказал хозяин магазина. Признаться в этом его, видимо, побудило желание не дать пожилому слесарю возможности выглядеть более значительным, чем он сам.
   — Но вы ведь, хозяин, задолжали ему, — укоризненно сказал слесарь.
   — Что, что он забрал? — нетерпеливо спросил Уэс.
   — Просто инструменты, — ответил слесарь. — Те самые, которыми мы торгуем. Ведь так? — обратился он к хозяину.
   Тот облизнул губы и кивнул головой.
   Поблагодарив пожилого слесаря, Уэс вышел из магазина.

* * *

   Джеку Бернсу Уэс позвонил все с того же телефона-автомата, которым пользовался Джуд.
   — Вы позвонили вовремя, — сказал частный сыщик. — По-моему, я узнал как раз то, что вам было нужно: Стюарт сделал с того автомата два междугородных звонка.
   — Два? — удивился Уэс. Мимо него на огромной скорости проносились автомобили. «Куда отсюда отправился Джуд? И как — на автобусе?»
   — Во-первых, он позвонил в известную вам фирму, где работают наши с вами общие друзья, — продолжал Бернс.
   — Об этом я знаю, — сказал Уэс.
   — Не сомневаюсь. А во-вторых, он позвонил в Таком-Парк, Вашингтон, округ Колумбия. Телефонный номер, по которому звонил Стюарт, зарегистрирован на имя Ника Келли.
   — Вы хорошо поработали.
   — Я узнал и еще кое-что, — ухмыльнулся Бернс.
   — Слушайте, я нанял вас с условием, что вы будете делать только то, что попрошу делать вас я.
   — Значит, вам не очень-то интересно, что я еще узнал?
   Уэс чертыхнулся про себя, но все-таки миролюбиво сказал:
   — Выкладывайте уж...
   — Ник Келли — репортер или скорее был репортером. Он работал в газете у моего приятеля Питера Мерфи...
   Бернс замолчал.
   — Да не тяните же! — сказал Уэс.
   — Ладно уж, продолжу. В надежде на оплату, конечно. Частный сыщик засмеялся.
   — В прошлые годы я несколько раз встречался с Ником Келли — это было необходимо по роду моих обязанностей. А вчера, побывав в офисе Питера Мерфи...
   — Что-что?!
   — Успокойтесь. Он ничего не заподозрил — я и без этого встречаюсь с ним по нескольку раз в год. Так вот я выяснил, что Ник уже давно у него не работает и сейчас пишет романы. Кстати, из-под его пера вышла и книжка про разведку. Не кажется ли вам, что наши общие друзья будут рады услышать об этом?
   — Они услышат только то, что скажу им я.
   — Но при этом не забудьте сказать, что Ник опять решил поиграть в старые игры.
   — Какие игры?
   — Мне удалось выведать у Питера, что недавно Ник приходил к нему и снова попросил удостоверение репортера, чтобы написать статью о шпионах-призраках.
   Частный офис Ника Келли располагается прямо на Капитолийском холме. Как мне кажется, у вас нет опыта общения с репортерами, так что Ником займусь я сам и выясню...
   — Не смейте об этом и думать! — вспылил Уэс и добавил ледяным тоном: — Я просил вас узнать номера телефонов и имена их владельцев. Вы же пошли значительно дальше...
   — Но я ведь попал в яблочко, майор?
   — Прекратите свое собственное расследование! И немедленно! Вы слышите меня? А все, что вы мне сказали, должно остаться между нами!
   — Повинуюсь. Мне хорошо известно, чьи деньги вы мне платите. Так что в ожидании денег я затаюсь. И еще — в ожидании ваших указаний.
   Частный сыщик повесил трубку.
   Уэс от ярости чуть не разбил телефон-автомат.
   Мимо майора на огромной скорости пронесся хорошо отреставрированный красный «корвет» модели 1967 года. Водитель автомобиля просигналил шоферу японской машины, пытавшемуся проехать перекресток прямо перед его носом...
   Уэса осенило!
   Он бросил еще несколько монет в прорезь автомата.
   — Следователь Ролинс, — услышал он в трубке.
   — Могу ли я получить у вас компьютерные данные о некоторых правонарушениях, которые были зарегистрированы в ту ночь, когда погиб Хопкинс? Конкретно меня интересует, не был ли тогда отмечен угон автомобиля?
   Уэсу казалось, что сейчас он похож на гончего пса.
   — Это что-то новое и необычное, — ответил Ролинс, но все-таки, подумав, попросил Уэса подождать у телефона.
   Через минуту он сказал:
   — Вы правы. С такими способностями вам впору участвовать в лотереях.
   — Номер автомобиля и его марка! — потребовал Уэс.
   — Это уже не важно: машину обнаружили через три дня на стоянке для отдыха севернее Лос-Анджелеса. Ее, конечно, здорово раздели. Полицейский патруль не обнаружил ничего интересного — там не было даже отпечатков пальцев.
   Уэс выругался.
   — Почему бы вам не приехать ко мне в офис? — сказал Ролинс.
   — Не могу. Спешу на самолет.

* * *

   «Уже слишком поздно», — подумал Уэс, выходя из такси у своего дома на Капитолийском холме: было половина двенадцатого. Перелет сильно утомил его. Он устало вошел в парадную. К почтовому ящику его бывшего соседа была аккуратно прикреплена табличка с именем нового жильца — Б. Дойл. Уэс улыбнулся и пошел вверх по лестнице.
   Глазок двери Бэт был закрыт изнутри, и Уэс так и не смог определить, горит ли свет у его соседки.
   «Наверное, уже спит», — подумал он.
   Уэс открыл свою дверь, зажег в гостиной свет. В квартире все стояло на своих местах. «Так-то лучше, когда жизнь не преподносит тебе сюрпризов».
   Закрывая входную дверь, Уэс не удержал ее, и она довольно громко хлопнула. Он убрал пальто в шкаф, повесил свой спортивный пиджак на спинку кресла в гостиной, пошел на кухню и, открыв холодильник, разочарованно осмотрел его почти пустые полки. И вдруг в дверь постучали.
   Она стояла в коридоре и улыбалась ему. На ней были синяя блузка и джинсы. Ее волосы бронзового оттенка мягко падали на плечи.
   — Мне кажется, — сказала она, — что вы все-таки забыли привезти мне сувенир из Голливуда.
   — О своем обещании я не забыл, — улыбнулся он, — но найти что-нибудь подходящее просто не смог.
   — Принимаю ваше объяснение, — сказала она. На лице у нее не было никакой косметики. — А у меня для вас сюрприз.
   Она повернулась и пошла к своей двери.
   — Я сейчас вернусь.
   Уэс постоял немного в коридоре и вернулся в свою квартиру. У входа в спальню стоял его чемодан. Атташе-кейс лежал на столе в кухне. Фотографии, которые он привез из Лос-Анджелеса, находились в кармане его спортивного пиджака.
   Она вошла, держа в одной руке какую-то коробку, а в другой — пачку сигарет и зажигалку.
   — Это, — она кивнула на коробку, — принесли вчера.
   Входная дверь захлопнулась за ее спиной. Бэт прошлась по гостиной, оглядывая шкафы, набитые книгами, стереосистему с большой коллекцией пластинок и компакт-дисков.
   — Мне нравится, как вы живете, — улыбнулась она.
   — Ничего особенного, — сказал он и подошел к ней.
   — Что здесь лежит?
   Она протянула ему коробку.
   — Фрукты? — удивился он, понюхав ее.
   — Их прислали Бобу — жильцу, вместо которого я поселилась здесь. Наверное, надо было бы переслать их Бобу, но к тому моменту, когда он их получит...
   — И что вы предлагаете?
   — Мне... мне не хотелось бы, чтобы фрукты сгнили...
   — И потому...
   — И потому добро не должно пропадать. Впрочем, если закон не позволяет нам поступить так...
   — Закон — понятие растяжимое, — улыбнулся он. — Есть ведь еще и здравый смысл.
   — Отпразднуем ваше возвращение, — сказала она. Он протянул ей коробку. Она развязала ленточку и заглянула внутрь.
   — Да это же груши! Зеленые груши!
   — Хоть и зеленые, но, по-моему, даже переспевшие. Сейчас я принесу тарелки и нож.
   — Не надо, — остановила она его.
   Вытащив из коробки грушу, она надкусила ее. Из груши обильно потек сок. Бэт засмеялась и подставила ладонь, чтобы сок не капал на пол.
   — Ну просто нектар!
   Она достала из коробки еще одну грушу и протянула ее Уэсу, глядя ему при этом прямо в глаза. Груша таяла во рту, она была сладкой, сочной. Бэт подставила свою ладонь так, чтобы и сок от груши Уэса не капал на пол. Свободной рукой Уэс дотронулся до ее ладони. Она была клейкой от сладкого сока.
   — Так можно и приклеиться друг к другу, — улыбнулся он.
   Бэт задорно рассмеялась и снова посмотрела ему в глаза. Ее губы были совсем рядом: полуоткрытые, как бы зовущие его. Он медленно провел пальцами по ее мягкой щеке, наклонился и поцеловал ее.
   Она выпустила грушу, обвила руками его шею и всем своим телом прижалась к нему. Она дрожала. Губы у нее были сладковатыми от груши и чуть-чуть горькими от табака.
   Крепко обняв Бэт, Уэс забыл о всякой осторожности. В этот момент он думал только о ней и о том, что скорее всего сейчас произойдет.
   Она целовала его шею, грудь, а ее пальцы осторожно расстегивали пуговицы его рубашки — одну, вторую, третью... Он приподнял ее блузку на спине и дотронулся до ее нежной кожи.
   — Быстрее, — прошептала она, — быстрее...
   Уэс снял с нее блузку. Дрожащими пальцами он дотронулся до ее грудей: их кожа была гладкой как шелк. Красновато-коричневые соски набухли. Он коснулся одного из них губами. Она схватила его за плечи, еще теснее прижалась к нему и застонала...
   Бэт стояла на цыпочках. Уэс приподнял ее, покрывая поцелуями ее груди, шею, руки. Она изогнулась и ногами обхватила его спину.
   Он усадил ее в кресло. Она сорвала с него рубашку. Он расстегнул молнию на ее джинсах, снял их, а вместе с ними и ее трусики. Полулежа в кресле, она расстегнула пояс его брюк. Он сбросил ботинки, снял брюки и потянулся к ней, чтобы снова поцеловать. Но Бэт внезапно встала и усадила в кресло его самого. Она потерлась щекой о его щеку, поцеловала его грудь, живот, ниже...
   Он прошептал ее имя. Бэт закрыла его рот поцелуем, а потом толкнула его на пол, на ковер. Она уселась на него сверху, он вошел в нее, и она стала раскачиваться взад-вперед. Уэс ласкал ее груди. Бэт застонала. Потом она всхлипнула и громко, не в силах больше сдерживаться, закричала и блаженно обмякла. Через мгновение Уэс застонал от невыразимого наслаждения и закричал: «Бэ-э-э-т!» Ее имя эхом разнеслось по всей его квартире.

* * *

   Они лежали на полу, тесно прижавшись друг к другу. Они молчали, чувствуя, что, произнеси кто-то из них хоть одно слово, волшебство этого мгновения улетучится и оно сменится обычной прозой жизни...
   Наконец она сказала:
   — Ты так и не снял носки.
   — Разве?
   Они тихо рассмеялись.
   — Как ты узнала, что я вернулся?
   — Услышала шум в коридоре.
   Она улыбнулась:
   — Добро пожаловать домой.
   — Я не думал, что все получится вот так...
   — Но ты на это явно надеялся.
   На этот раз они оба громко рассмеялись.
   — Выходит, есть большая разница между тем, на что ты надеешься, и тем, что получаешь...
   — Это тебя шокирует?
   Уэс покачал головой.
   — Секс похож на... паяльную лампу, которая как бы разогревает отношения между людьми и позволяет им лучше узнать друг друга, — сказала она. — Я же хочу получше тебя узнать.
   — Да, старт у нас был, прямо скажем, стремительный. — Он поцеловал ее.
   Она пристально посмотрела ему в глаза:
   — Я всегда вела себя не по правилам. И ничего не могла с этим поделать.
   Она потерлась щекой о шрам на его подбородке.
   — Шрамы украшают мужчину, — прошептала она.
   Уэс убрал волосы со щеки Бэт и оглядел ее всю. У нее была настолько белая кожа, что ему казалось, будто он смотрит на снег где-то высоко в горах Нью-Мексико. «Как бы она не растаяла от моего взгляда», — подумал он и улыбнулся.
   — Что, что ты хочешь? — прошептала она.
   — Я и сам не знаю, — соврал он. По ее глазам, обращенным к нему, он догадался, что она почувствовала его желание.
   Бэт обняла его за шею и притянула к себе.
   — Не думай ни о чем, — сказала она и нежно поцеловала его в губы.

Глава 10
Апачи

   Обычно Нора закрывала свое кафе в пустыне в восемь вечера. Но в среду — в ту самую среду, когда в Вашингтоне между Уэсом и Бэт установились новые, интимные, отношения, — распорядок работы кафе был иным.
   Часы показывали без пяти шесть. За стойкой никого не было. В зале сидели за столиком лишь Нора и Джуд. Они только что пообедали. Кармен, как всегда, была на кухне и смотрела телевизор.
   — Ну и скучища же! — сказала Нора, поглядев в сторону окна. Сумерки во дворе сгущались. — Обанкротиться здесь из-за отсутствия клиентов — раз плюнуть! Конечно, лучше гнать от себя такие мысли, а то и спятить можно.
   Она отпустила Кармен домой.
   — Вы уверены, что мне следует ехать домой? — спросила повариха, бросив настороженный взгляд на Джуда.
   — До встречи завтра утром, — сухо ответила Нора.
   — Если вдруг возникнет нужда в моем присутствии, звоните не задумываясь. Мы с Энриком за пятнадцать минут будем здесь.
   — Да у тебя, Кармен, машина так быстро не ездит, — засмеялся Джуд.
   Нора улыбнулась. Кармен пошла к выходу, глядя себе под ноги.
   — Я начинаю ей нравиться, — сказал Джуд, когда Кармен вышла.
   — Это еще под вопросом. — Нора снова улыбнулась. — Уберите тарелки, возьмите нам по кружке кофе я пошли отсюда, а то еще клиенты нагрянут.
   Держа в руках две кружки с кофе, Джуд вышел во двор.
   — И все-таки я никак не пойму смысла вашего бизнеса, — сказал он, глядя, как Нора закрывает кафе.
   — Что же тут непонятного?
   — Вы ведь сами говорите, что обанкротиться здесь — раз плюнуть. А вы, насколько я понимаю, не из тех, кто привык бросать деньги на ветер.
   — Слушайте, это мое дело. — Она взяла у Джуда одну кружку кофе и повернулась в сторону синеющих вдали отрогов гор. — А вообще-то, — не оборачиваясь, задумчиво сказала она, — все банально просто. Моему партнеру в Лас-Вегасе потребовалось списать свой долг — а задолжал он лично мне, — вот он и доверил мне принадлежащее ему кафе в пустыне. Он платит хорошие деньги за управление этой собственностью плюс все, что мы зарабатываем здесь, идет прямиком ко мне в карман. Такой вариант оплаты долга предложил один юрист. И что бы я сейчас ни говорила, тогда я была рада этому, ведь мне удалось вырваться из Лас-Вегаса.
   — Чем же вы там занимались?
   — Спросите лучше, чем я там не занималась, — усмехнулась Нора.
   На краю шоссе стояла открытая телефонная будка, как бы ожидая клиентов. Становилось все темнее, на небе одна за другой зажигались звезды.
   — Как тихо здесь, — сказала Нора.
   Порыв ветра поднял с земли песок и бросил его в кружки. Нора решительно вылила свой кофе.
   — Пойдемте ко мне, я сварю новый.
   Джуду еще не доводилось бывать у нее дома. В гостиной на окнах висели отделанные кружевами длинные белые занавески, стоял большой диван, два незамысловатых стула, телевизор. Дверь на кухню была открыта. В конце коридора возвышался шкаф. Справа от него была дверь в ванную комнату, слева — в спальню.
   — Так чем же вы занимались в Лас-Вегасе? — еще раз спросил Джуд.
   Нора пошла на кухню и включила кофеварку. Когда вода в ней забурлила, она наконец сказала:
   — Для человека, который сам не любит отвечать, вы задаете слишком уж много вопросов.
   — На ваши вопросы я готов ответить.
   Нора танцующей походкой вернулась в гостиную. Прическа ее растрепалась, и Джуд только сейчас заметил, что корни ее светлых волос были седыми. Улыбаясь и сияя своими голубыми глазами, она неожиданно спросила:
   — Вы скучаете по выпивке?
   Джуд смутился, но быстро взял себя в руки: он ведь обещал отвечать на ее вопросы.
   — Еще как! А вы?
   — Не то слово!
   Она забралась на диван, вытянула ноги, прикурила сигарету и засмеялась.
   — Сейчас самое время пропустить по стаканчику мартини... Но это все мечты. Стоит только начать — и опять вернется былое.
   Джуд сел на стул напротив дивана.
   — Я ведь не беру этого зелья в рот уже восемь лет, — добавила она. — А вы?
   — Ровно столько, сколько живу у вас.
   Они оба рассмеялись.
   — Мне поначалу и в голову не приходило, что вы здесь задержитесь, — сказала она. — Думала, отъестся парень немного, отдохнет и — снова в путь.
   — Здесь тихо, спокойно...
   — Спокойно? Я заметила, что сами вы по натуре не такой уж спокойный человек.
   — Все равно иногда хочется побыть в тишине. Вам и самой тишина нравится.
   — Но далеко не всегда, — сказала она. — Мне нужно еще многое сделать в этой жизни.
   Джуд потянулся за пачкой сигарет, вынул одну и прикурил.
   — А у вас какие планы на будущее? — спросила она.
   — Не хотел бы говорить об этом...
   — Я думала, вы не курите.
   — У меня тоже есть недостатки.