Страница:
Полицейский стоял в конце коридора и внимательно наблюдал за приближающимся к нему Уэсом.
— У меня просто много свободного времени, — извиняющимся тоном сказал Уэс полицейскому.
— Удачного вам дня, сэр, — ответил тот, провожая Уэса горящими глазами.
Уэс заказал пиво и сел за столик в темном углу бара. Ровно в три тридцать в бар вошел коротко подстриженный мужчина и направился к Уэсу.
— Как поживаете? — спросил он, протягивая майору руку. — Меня зовут Тэд Дэйвис.
Бармен принес Дэйвису стакан водки со льдом.
— Я рад помочь Франку, — улыбнулся Дэйвис Уэсу. — Так вы, значит, один из парней Билли?
— Какого такого Билли?
— Генерала Билли Кокрэна.
Уэс немного поколебался.
— Я работаю по заданию первого номера в той команде, — сказал он наконец. — Только по заданию первого номера.
Тэд покачал головой и отпил водки из стакана.
— В свое время вы приказали проверить самым серьезным образом одного радиста из Оперативной группы № 157, — бесстрастным тоном произнес Уэс. — Того радиста звали Мэтью Хопкинс.
— Я помню его.
— Почему?
— Почему я помню его или почему я сделал то, что сделал?
— И то, и другое.
— Начать с того, — ответил Тэд, — что наша служба работала сама по себе. У нас было отдельное надежное руководство. И оснащение у нас было превосходное. Шифровальные машины, к примеру, уже тогда были меньше, чем ваш атташе-кейс... Так вот Хопкинса мы выбрали из списка специалистов, который нам предоставило флотское начальство.
— И Хопкинс отвечал у вас за радиообмен. Он работал с каким-то одним регионом?
— Обычно радисты работали по утвержденному сменному графику. Они работали с любой поступавшей или передававшейся во время их смены информацией и никогда не прикреплялись к какому-то одному региону или какой-то одной операции. Радист подчас не знал даже, что он передает или принимает, — он должен был только наладить шифровальную или расшифровывающую машину.
— Это — правило, — заметил Уэс. — Но как обстояло дело с Хопкинсом в частности? Может быть, для него были сделаны какие-то исключения?
— Он слишком много курил.
— Что-что?
— Он курил слишком много. Поэтому я обратил на него внимание и до сих пор его помню. А еще...
— Что «еще»?
— Когда Киссинджер влез в китайские дела, он перестал доверять всем вокруг. Он не верил ни госдепу, ни ЦРУ и обратился тогда к председателю Комитета начальников штабов с просьбой предоставить в его распоряжение самую защищенную службу связи в США, которая никому не подчинялась, кроме своего собственного руководства. Именно такой была наша Опергруппа № 157.
— Вы о каком времени говорите?
— О 1971 годе.
— Ну, а Хопкинс-то во всем этом какую роль играл?
— Что ж, еще раз обращу ваше внимание на то, что все радисты работали по четкому сменному графику. Но как-то, посмотрев на список дежурных радистов, я обнаружил, что Хопкинс частенько работал в неурочное время, подменяя своих коллег и оказываясь на службе именно тогда, когда Киссинджер вовсю раскочегаривал эти свои китайские дела.
— Дыма было много, — кивнул Уэс.
— Франк сказал мне, что вы в наших делах новичок... Так вот у нас нередко бывало, что какой-то сотрудник вдруг начинал думать, что за ним охотятся «плохие парни», потому что он один знает о том, что больше никому не известно... Конечно, за нами охотились, — продолжал Дэйвис. — Но нельзя было думать только об этом. Иначе тебе каюк, сойти с ума при этом напряжении — раз плюнуть...
— Вы хотите сказать, что Хопкинс... того?.. тронулся? — спросил Уэс.
— Это только один из возможных вариантов. Хопкинс действительно много работал с тем, о чем мало кто знал. А в китайских делах было много дыма, да и сам он много курил.
Дэйвис улыбнулся.
— Но с другой стороны... Киссинджер ведь занимался вопросами большой международной политики, и всегда находилась куча людей, которые хотели бы знать об этой политике пусть не из первых уст, но хотя бы... — как бы это сказать? — опосредованно...
— То есть вы не исключаете и того, что Хопкинс мог быть шпионом?
— Да еще каким! Шпионом в шпионском гнезде!
— Удалось ли подтвердить такие ваши предположения?
— Подтвердить не удалось ничего.
— И поэтому вы решили выкинуть его из Оперативной группы № 157.
Дэйвис рассмеялся:
— А может, все дело именно в том, что он и вправду оказался параноиком?..
Уэс задумался:
— Вы можете рассказать о Хопкинсе еще что-нибудь?
— Что-нибудь еще он расскажет вам сам. Кстати, где он сейчас?
«Греко сообщил Дэйвису не все», — подумал Уэс и сказал:
— Он где-то там, на Западном побережье.
Отставной разведчик кивнул головой. Его стакан был пуст.
— Не работал ли в Опергруппе № 157 один парень по имени... Джуд Стюарт? — помедлив, спросил Уэс. — Он мог быть к вам направлен из сухопутных сил.
— Человека с таким именем у нас не было.
— А может быть, он работал в другой подобной группе, о которой мало кому было известно?
— Ну конечно, вы новичок, — засмеялся Дэйвис. — Другие группы, безусловно, существовали. Возможно, существуют они и поныне, но сведения о них так засекречены, что мне о них ничего не известно. И имя Джуд Стюарт мне ничего не говорит.
Уэс показал Дэйвису фотографию, которую ему передал Джек Бернс.
— Нет, это лицо я не помню.
Поколебавшись, Уэс поинтересовался:
— А что же все-таки произошло с вашей Опергруппой № 157?
— Во-первых, вы знаете об Эде Уилсоне и его мошеннических сделках... Но это еще не все. В дело вмешался сам Билли Кокрэн — сейчас он заместитель директора ЦРУ.
— Да, но он ведь генерал ВВС, а опергруппа принадлежала флоту.
— Цвет формы в данном случае значения не имеет. К тому же Кокрэн тогда служил в Национальном агентстве безопасности и имел влиятельных друзей в Комитете начальников штабов. Билли не носит звезд на погонах. Эти звезды у него в глазах. Он всегда был умным и осторожным человеком. Его концепция организации разведработы состоит в том, что разведка — это чистая работа, без крови.
И лучше всего осуществлять ее, по мнению Кокрэна, при помощи спутников и иных технических новшеств. Мы же со своими шпионами-бизнесменами явно не вписывались в эту схему. Разведка, осуществляемая людьми, всегда таит в себе угрозу громких разоблачений, скандалов. А они-то Билли как раз и не были нужны. Билли упорно карабкался по служебной лестнице, и, думаю, его толстые очки сильно запотели, когда он узнал, что президент назначил главой ЦРУ Дентона, а не его самого... Впрочем, это уже дела сегодняшние, — продолжал Дэйвис. — А тогда — в семидесятые годы — Билли начал постепенно переманивать из группы № 157 сотрудников к себе. Потом разразился скандал с этим Уилсоном, и дело было сделано... Я могу попросить у вас об одном одолжении? — помолчав, сказал Дэйвис.
— Смотря о каком.
— Передайте Дентону, что когда Билли ведет себя слишком уж тихо, это означает только одно: тебе вот-вот настанет крышка!
— Кто в телефонной компании передает вам эти счета? — поинтересовался Уэс.
— Идите вы к черту, майор! — ответил Бернс. — Вам-то какая разница?! Вы ведь получили то, что вам было нужно!
— Я получил всего лишь то, о чем просил! — суровым тоном сказал Уэс. — Сколько я вам должен?
— Пять, — ответил Бернс.
— Круто.
— Ровно столько, сколько стоит.
Уэс вытащил из кейса десять пятидесятидолларовых банкнот.
— Итого пять сотен. Напишите расписку.
— Прежде всего, Уэс, я хотел бы заметить, что речь идет не о сотнях, а о тысячах...
За окнами быстро темнело.
Уэс вытащил из кейса еще пять сотен и бросил их на стол.
— Это в два раза больше, чем стоит ваша работа. И наверное, раза в четыре больше того, чем стоили эти счета вам.
— Вы, майор, по-моему, никак не врубитесь в суть дела, — сказал частный сыщик и насмешливо посмотрел на своего клиента.
— Никак не врублюсь? — сурово переспросил Уэс. — Я офицер Соединенных Штатов Америки, лицо официальное. Только что вы передали мне счета, которые получили в обход закона. С одной стороны, вы вроде бы помогаете дяде Сэму, но с другой — своими действиями подрываете основы, на которых стоит наше великое государство! Имейте в виду, Бернс, защищать вас будет некому!
— Вы в этом уверены?
— Какая разница — уверен или нет?
Бернс развел руками:
— Послушайте, майор. Мы с вами делаем одно и то же дело... И пора бы уж вам стать бизнесменом.
— Пишите расписку.
Дрожащей рукой Бернс написал расписку. Как ни странно, при этом он снисходительно посмеивался.
Уэс пошел к выходу.
— Чем мне еще заняться? — крикнул ему вслед Бернс.
— Если что-то понадобится, я позвоню.
На дворе было уже совсем темно. Уэс зевнул. Кто же все-таки этот Дин Джейкобсен? Приятель Стюарта или просто посторонний человек — сосед Ника по комнате в общежитии колледжа? Ник Келли, как бы то ни было, разговаривал с тем, кто жил в городе, где потерялись следы Стюарта... Конечно, можно было бы попросить, скажем, Ролинса «просветить» Дина Джейкобсена при помощи файлов на американских граждан в компьютерных сетях того же Лос-Анджелеса. Но это привлекло бы излишнее внимание к самому Уэсу. Кроме того, до сих пор официальные данные приносили Уэсу не слишком уж много нужной ему информации. Мудрее всего было бы самому поговорить с людьми в Лос-Анджелесе и не выходить напрямую на Ника Келли — вашингтонского писателя и репортера.
Уэс еще раз зевнул и завел машину. Придется слетать в Лос-Анджелес на денек.
«Бэт, наверное, уже дома. Она, может быть, отвезет меня в аэропорт», — подумал Уэс, трогаясь с места.
Глава 13
— У меня просто много свободного времени, — извиняющимся тоном сказал Уэс полицейскому.
— Удачного вам дня, сэр, — ответил тот, провожая Уэса горящими глазами.
* * *
Дождь прекратился в тот самый момент, когда Уэс подъехал к бару в районе Арлингтона. Он поставил машину на стоянку у бара — там уже было припарковано четыре автомобиля — и посмотрел на часы: до назначенного времени встречи оставалось двенадцать минут. Открывая дверь бара, Уэс оглянулся. В машине, стоявшей у магазина готовой одежды напротив, сидел какой-то подстриженный «под ежик» мужчина.Уэс заказал пиво и сел за столик в темном углу бара. Ровно в три тридцать в бар вошел коротко подстриженный мужчина и направился к Уэсу.
— Как поживаете? — спросил он, протягивая майору руку. — Меня зовут Тэд Дэйвис.
Бармен принес Дэйвису стакан водки со льдом.
— Я рад помочь Франку, — улыбнулся Дэйвис Уэсу. — Так вы, значит, один из парней Билли?
— Какого такого Билли?
— Генерала Билли Кокрэна.
Уэс немного поколебался.
— Я работаю по заданию первого номера в той команде, — сказал он наконец. — Только по заданию первого номера.
Тэд покачал головой и отпил водки из стакана.
— В свое время вы приказали проверить самым серьезным образом одного радиста из Оперативной группы № 157, — бесстрастным тоном произнес Уэс. — Того радиста звали Мэтью Хопкинс.
— Я помню его.
— Почему?
— Почему я помню его или почему я сделал то, что сделал?
— И то, и другое.
— Начать с того, — ответил Тэд, — что наша служба работала сама по себе. У нас было отдельное надежное руководство. И оснащение у нас было превосходное. Шифровальные машины, к примеру, уже тогда были меньше, чем ваш атташе-кейс... Так вот Хопкинса мы выбрали из списка специалистов, который нам предоставило флотское начальство.
— И Хопкинс отвечал у вас за радиообмен. Он работал с каким-то одним регионом?
— Обычно радисты работали по утвержденному сменному графику. Они работали с любой поступавшей или передававшейся во время их смены информацией и никогда не прикреплялись к какому-то одному региону или какой-то одной операции. Радист подчас не знал даже, что он передает или принимает, — он должен был только наладить шифровальную или расшифровывающую машину.
— Это — правило, — заметил Уэс. — Но как обстояло дело с Хопкинсом в частности? Может быть, для него были сделаны какие-то исключения?
— Он слишком много курил.
— Что-что?
— Он курил слишком много. Поэтому я обратил на него внимание и до сих пор его помню. А еще...
— Что «еще»?
— Когда Киссинджер влез в китайские дела, он перестал доверять всем вокруг. Он не верил ни госдепу, ни ЦРУ и обратился тогда к председателю Комитета начальников штабов с просьбой предоставить в его распоряжение самую защищенную службу связи в США, которая никому не подчинялась, кроме своего собственного руководства. Именно такой была наша Опергруппа № 157.
— Вы о каком времени говорите?
— О 1971 годе.
— Ну, а Хопкинс-то во всем этом какую роль играл?
— Что ж, еще раз обращу ваше внимание на то, что все радисты работали по четкому сменному графику. Но как-то, посмотрев на список дежурных радистов, я обнаружил, что Хопкинс частенько работал в неурочное время, подменяя своих коллег и оказываясь на службе именно тогда, когда Киссинджер вовсю раскочегаривал эти свои китайские дела.
— Дыма было много, — кивнул Уэс.
— Франк сказал мне, что вы в наших делах новичок... Так вот у нас нередко бывало, что какой-то сотрудник вдруг начинал думать, что за ним охотятся «плохие парни», потому что он один знает о том, что больше никому не известно... Конечно, за нами охотились, — продолжал Дэйвис. — Но нельзя было думать только об этом. Иначе тебе каюк, сойти с ума при этом напряжении — раз плюнуть...
— Вы хотите сказать, что Хопкинс... того?.. тронулся? — спросил Уэс.
— Это только один из возможных вариантов. Хопкинс действительно много работал с тем, о чем мало кто знал. А в китайских делах было много дыма, да и сам он много курил.
Дэйвис улыбнулся.
— Но с другой стороны... Киссинджер ведь занимался вопросами большой международной политики, и всегда находилась куча людей, которые хотели бы знать об этой политике пусть не из первых уст, но хотя бы... — как бы это сказать? — опосредованно...
— То есть вы не исключаете и того, что Хопкинс мог быть шпионом?
— Да еще каким! Шпионом в шпионском гнезде!
— Удалось ли подтвердить такие ваши предположения?
— Подтвердить не удалось ничего.
— И поэтому вы решили выкинуть его из Оперативной группы № 157.
Дэйвис рассмеялся:
— А может, все дело именно в том, что он и вправду оказался параноиком?..
Уэс задумался:
— Вы можете рассказать о Хопкинсе еще что-нибудь?
— Что-нибудь еще он расскажет вам сам. Кстати, где он сейчас?
«Греко сообщил Дэйвису не все», — подумал Уэс и сказал:
— Он где-то там, на Западном побережье.
Отставной разведчик кивнул головой. Его стакан был пуст.
— Не работал ли в Опергруппе № 157 один парень по имени... Джуд Стюарт? — помедлив, спросил Уэс. — Он мог быть к вам направлен из сухопутных сил.
— Человека с таким именем у нас не было.
— А может быть, он работал в другой подобной группе, о которой мало кому было известно?
— Ну конечно, вы новичок, — засмеялся Дэйвис. — Другие группы, безусловно, существовали. Возможно, существуют они и поныне, но сведения о них так засекречены, что мне о них ничего не известно. И имя Джуд Стюарт мне ничего не говорит.
Уэс показал Дэйвису фотографию, которую ему передал Джек Бернс.
— Нет, это лицо я не помню.
Поколебавшись, Уэс поинтересовался:
— А что же все-таки произошло с вашей Опергруппой № 157?
— Во-первых, вы знаете об Эде Уилсоне и его мошеннических сделках... Но это еще не все. В дело вмешался сам Билли Кокрэн — сейчас он заместитель директора ЦРУ.
— Да, но он ведь генерал ВВС, а опергруппа принадлежала флоту.
— Цвет формы в данном случае значения не имеет. К тому же Кокрэн тогда служил в Национальном агентстве безопасности и имел влиятельных друзей в Комитете начальников штабов. Билли не носит звезд на погонах. Эти звезды у него в глазах. Он всегда был умным и осторожным человеком. Его концепция организации разведработы состоит в том, что разведка — это чистая работа, без крови.
И лучше всего осуществлять ее, по мнению Кокрэна, при помощи спутников и иных технических новшеств. Мы же со своими шпионами-бизнесменами явно не вписывались в эту схему. Разведка, осуществляемая людьми, всегда таит в себе угрозу громких разоблачений, скандалов. А они-то Билли как раз и не были нужны. Билли упорно карабкался по служебной лестнице, и, думаю, его толстые очки сильно запотели, когда он узнал, что президент назначил главой ЦРУ Дентона, а не его самого... Впрочем, это уже дела сегодняшние, — продолжал Дэйвис. — А тогда — в семидесятые годы — Билли начал постепенно переманивать из группы № 157 сотрудников к себе. Потом разразился скандал с этим Уилсоном, и дело было сделано... Я могу попросить у вас об одном одолжении? — помолчав, сказал Дэйвис.
— Смотря о каком.
— Передайте Дентону, что когда Билли ведет себя слишком уж тихо, это означает только одно: тебе вот-вот настанет крышка!
* * *
До дома Джека Бернса Уэс добрался еще засветло. Бернс сразу же протянул ему копии счетов телефонных разговоров Ника Келли. На полях счетов были помечены адреса и имена владельцев телефонов, с которыми общался Ник Келли. Уэс отложил в сторону счета за разговоры с телестудиями, книгоиздателями, артистическими агентами. Внимание Уэса сразу привлек счет за разговор с жителем Лос-Анджелеса по имени Дин Джейкобсен. Кто этот человек? Разговор Ника с ним состоялся через девять дней после того, как Джуд Стюарт набрал номер ЦРУ.— Кто в телефонной компании передает вам эти счета? — поинтересовался Уэс.
— Идите вы к черту, майор! — ответил Бернс. — Вам-то какая разница?! Вы ведь получили то, что вам было нужно!
— Я получил всего лишь то, о чем просил! — суровым тоном сказал Уэс. — Сколько я вам должен?
— Пять, — ответил Бернс.
— Круто.
— Ровно столько, сколько стоит.
Уэс вытащил из кейса десять пятидесятидолларовых банкнот.
— Итого пять сотен. Напишите расписку.
— Прежде всего, Уэс, я хотел бы заметить, что речь идет не о сотнях, а о тысячах...
За окнами быстро темнело.
Уэс вытащил из кейса еще пять сотен и бросил их на стол.
— Это в два раза больше, чем стоит ваша работа. И наверное, раза в четыре больше того, чем стоили эти счета вам.
— Вы, майор, по-моему, никак не врубитесь в суть дела, — сказал частный сыщик и насмешливо посмотрел на своего клиента.
— Никак не врублюсь? — сурово переспросил Уэс. — Я офицер Соединенных Штатов Америки, лицо официальное. Только что вы передали мне счета, которые получили в обход закона. С одной стороны, вы вроде бы помогаете дяде Сэму, но с другой — своими действиями подрываете основы, на которых стоит наше великое государство! Имейте в виду, Бернс, защищать вас будет некому!
— Вы в этом уверены?
— Какая разница — уверен или нет?
Бернс развел руками:
— Послушайте, майор. Мы с вами делаем одно и то же дело... И пора бы уж вам стать бизнесменом.
— Пишите расписку.
Дрожащей рукой Бернс написал расписку. Как ни странно, при этом он снисходительно посмеивался.
Уэс пошел к выходу.
— Чем мне еще заняться? — крикнул ему вслед Бернс.
— Если что-то понадобится, я позвоню.
На дворе было уже совсем темно. Уэс зевнул. Кто же все-таки этот Дин Джейкобсен? Приятель Стюарта или просто посторонний человек — сосед Ника по комнате в общежитии колледжа? Ник Келли, как бы то ни было, разговаривал с тем, кто жил в городе, где потерялись следы Стюарта... Конечно, можно было бы попросить, скажем, Ролинса «просветить» Дина Джейкобсена при помощи файлов на американских граждан в компьютерных сетях того же Лос-Анджелеса. Но это привлекло бы излишнее внимание к самому Уэсу. Кроме того, до сих пор официальные данные приносили Уэсу не слишком уж много нужной ему информации. Мудрее всего было бы самому поговорить с людьми в Лос-Анджелесе и не выходить напрямую на Ника Келли — вашингтонского писателя и репортера.
Уэс еще раз зевнул и завел машину. Придется слетать в Лос-Анджелес на денек.
«Бэт, наверное, уже дома. Она, может быть, отвезет меня в аэропорт», — подумал Уэс, трогаясь с места.
Глава 13
Зловещая сила
В пятницу утром 16 июня 1972 года в Вашингтоне было облачно и душно. Люди, с которыми Джуд лично знаком не был, но которые фактически руководили всей его жизнью, собрались ровно в одиннадцать утра на Арлингтонском кладбище на берегу Потомака, чтобы похоронить Джона Пола Ванна — главного американского распорядителя продолжавшейся вьетнамской войны.
На похоронах присутствовал отставной генерал-майор Лэндсдэйл. В ЦРУ его причисляли к лику святых — ведь это именно Эдвард Лэндсдэйл подавил коммунистическое восстание на Филиппинах в пятидесятых годах. Его также считали кудесником разведки за то, что он был одним из отцов-основателей Южного Вьетнама.
На похороны Ванна прибыл и мало кому известный протеже Лэндсдэйла в той вьетнамской операции, трехпалый Люсьен Конейн — злой гений грязных делишек по кличке Черный Луйги. Во время второй мировой войны, будучи агентом Управления стратегических служб США, Черный Луйги был заброшен во Вьетнам, который тогда входил во французский Индокитай. Являясь агентом ЦРУ, в годы «холодной войны» он организовал во Вьетнаме кровавый переворот, который сверг режим Дьема.
В 1972 году Черный Луйги уже покинул ЦРУ. Президент Никсон поручил ему сформировать сверхсекретную Группу спецопераций в рамках нового Агентства по борьбе с распространением наркотиков. Сотрудниками группы стали многие бывшие сотрудники ЦРУ. Их штаб-квартира располагалась в неприметном доме в округе Колумбия, а задача, поставленная перед ними, заключалась в том, чтобы проникать в банды международных наркодельцов. Ходили слухи, что люди Конейна разрабатывали детали операций по физическому уничтожению наркобаронов. Черный Луйги такие слухи отвергал.
На похоронах Ванна присутствовал и Дэниэл Эллсберг — в свое время Черный Луйги спас ему жизнь в Сайгоне. Эллсберг был во Вьетнаме одним из членов созданной Лэндсдэйлом под эгидой ЦРУ Группы оперативных действий. За годы вьетнамской войны Эллсберг кардинально поменял свое мировоззрение и отправил документы об истинной — тайной — истории этой войны в прессу. Опубликованная за год до смерти Ванна, эта история получила имя «Записки из Пентагона». На похороны Эллсберг прилетел из Лос-Анджелеса, где находился под судом за разглашение «Записок Пентагона». Меньше чем через месяц опубликования в печати этих «Записок» подчиненные президента Никсона сформировали в Белом доме специальный разведывательный отдел, который, используя тайные методы, призван был перекрыть утечку информации из государственных структур. Отдел располагался рядом с Белым домом в подвале старого, похожего на средневековый замок здания секретариата, в кабинете № 16. Вообще-то за дверями этого кабинета было четыре комнаты с телефонами, не поддающимися прослушиванию. Шифры аппаратуры, делающей прослушивание невозможным, техники секретной службы меняли ежедневно. На двери кабинета № 16 висела табличка: Дэйвид Р. Янг/Водопроводчик.
Находясь на похоронах Ванна, Эллсберг не знал, что спецподразделение Белого дома уже дважды тайно проникало в офис его лечащего врача, выискивая там любые порочащие его записи.
Сенатор Эдвард Кеннеди стоял на похоронах рядом с Эллсбергом. За одиннадцать месяцев до этого Белый дом нанял бывшего агента ЦРУ, чтобы под видом поисков причин утечки информации расследовать странные обстоятельства гибели подружки Кеннеди — она утонула. Тот же бывший агент ЦРУ обыскивал и офис лечащего врача Эллсберга.
Наиболее важной персоной из ЦРУ на похоронах Ванна был герой второй мировой войны Уильям Колби. Во Вьетнаме же он являлся автором программы своего шпионского ведомства, которая получила название «Феникс». В результате осуществления этой программы были убиты 40 994 вьетнамских мирных жителя, заподозренных ЦРУ в нелояльности. Это, впрочем, не помешало Колби стать впоследствии директором ЦРУ.
В день похорон Ванна две группы секретных расследований напряженно работали в штаб-квартире ЦРУ. Перед ними была поставлена задача обнаружить советского шпиона, якобы глубоко внедрившегося в американскую систему госбезопасности. Позже одна из групп заявила, что заумный поэт Джеймс Джизус Энджелтон — глава контрразведки ЦРУ и легендарный разоблачитель вражеских агентов — и является этим советским шпионом. Другая же группа предположила, что шпионом мог быть сам Генри Киссинджер — советник президента Никсона по вопросам национальной безопасности. Его якобы завербовали в Германии после второй мировой войны, дали кличку Полковник Вепрь и внедрили в правящую элиту Соединенных Штатов Америки.
В день похорон Ванна Никсон провожал завершившего государственный визит в Вашингтон президента Мексики. Этот визит свидетельствовал о пробудившемся интересе Белого дома к латиноамериканским соседям США. Правда, Генри Киссинджер, говоря о политике американской администрации по отношению к Латиноамериканской Америке, заявил в беседе с одним чилийским дипломатом: «То, что происходит на юге, для нас не представляет интереса». В свою очередь, ЦРУ через три дня после избрания марксиста Сальвадора Альенде президентом Чили доложило Белому дому, что «у США в Чили нет жизненно важных интересов, военно-стратегический баланс сил в мире не будет серьезно нарушен режимом Альенде и его победа вряд ли будет представлять угрозу миру в регионе».
Но, как бы то ни было, слишком уж важные события происходили под боком у США. И президент Никсон приказал директору ЦРУ сделать все, чтобы чилийская экономика как можно скорее затрещала по швам. Президент сказал, что на эти цели выделяется десять миллионов долларов и что посольство США в Сантьяго к этому не должно иметь никакого отношения. За два дня до похорон Ванна газета «Вашингтон пост» сообщала, что правительство Альенде вот-вот уйдет в отставку из-за углубляющегося экономического кризиса.
Проводив мексиканского президента, Никсон вылетел на частный багамский остров, принадлежавший его другу мультимиллионеру. Никсон собирался провести там уик-энд; на Багамах шел дождь.
Серые дождевые тучи в ту пятницу висели и над Вашингтоном. Этот город всегда был столицей политиков, но особенно он был таковым в годы вьетнамской войны, когда политическое противостояние в американском обществе сильно ужесточилось. К тому же приближались президентские выборы. Республиканская партия по-прежнему ставила на действующего президента Ричарда Никсона. А в недрах другой партии — демократической — продолжалась борьба за выдвижение на пост президента между двумя сенаторами: Джорджем Макговерном — непопулярным борцом за мир и Эдом Маски, более предпочтительным в смысле популярности, так как он умел остроумно обходить острые углы. Маски только что оправился от скандала, вызванного опубликованием его «частного письма», из которого следовало, что он расист. Защищая себя, Маски заплакал. Кстати сказать, это так называемое «частное письмо» было подделкой, сфабрикованной высокопоставленными сотрудниками Белого дома. Операции по изготовлению таких подделок они называли «дрючить крысу».
В пятницу 16 июня 1972 года, в тот день, когда на Арлингтонском кладбище похоронили Ванна, солнце в Вашингтоне зашло в восемь тридцать пять вечера. Джуд находился на работе.
С наступлением ночи в Белом доме зажглось освещение. За время своего правления президент Никсон возродил старую традицию, почерпнутую им из устава бойскаутов, и теперь государственный флаг США должен был развеваться над Белым домом двадцать четыре часа в сутки, днем и ночью, триста шестьдесят пять дней в году, вне зависимости от того, шел ли дождь или светило солнце.
Белый дом — это не просто резиденция президента Америки. В первую очередь это — административное здание для тех, кто возглавляет в стране исполнительную власть. Именно здесь эти люди работают. И делать это предпочитают в обстановке строжайшей секретности.
За шесть месяцев до этого дня — в декабре 1971 года — один репортер рассказал в рубрике скандальной хроники о том, что Киссинджер и Никсон упорно скрывали от общественности факт поддержки Америкой президента Пакистана, который проводил откровенную политику геноцида против народа восточной части страны. В результате геноцида в этой части Пакистана, которая впоследствии стала независимым государством и сейчас носит имя Бангладеш, погибло — по разным оценкам — от пятисот тысяч до трех миллионов человек. Пакистанские военные — союзники США — особенно любили в качестве тактики столкновений с протестующим населением насиловать женщин, а потом отрезать им груди специально сконструированным для этого ножом.
В июне 1972 года за черным железным забором Белого дома было не меньше тайн. В течение вот уже четырнадцати месяцев Никсон и Киссинджер скрывали от общественности, конгресса и высокопоставленных дипломатов истинное положение дел в Камбодже, на которую по их приказу бомбардировщики Б-52 совершили три тысячи шестьсот тридцать налетов и сбросили сто десять тысяч бомб.
К тому времени сотрудники Белого дома уже разработали детальные планы ведения тайной политической войны в самих Соединенных Штатах с целью нейтрализации конкурентов из демократической партии и активистов антивоенного движения. К методам ведения этой войны относились в том числе прослушивание частных телефонных разговоров, похищение людей, использование проституток для получения порочащей врагов Никсона информации и последующего шантажа.
В ту пятницу из сообщений печати уже было известно, что на кампанию по перевыборам президента Никсона поступило из разных источников десять миллионов долларов. Что это за источники, высокопоставленные сотрудники Белого дома тщательно скрывали. Но им-то самим было прекрасно известно, что, например, семьсот восемьдесят тысяч долларов незаконно поступили от тринадцати главных корпораций Америки. Несколько миллионов «подбросили» компании, производящие молоко, в ответ на обещание президента сохранить федеральные дотации на поддержание выгодной им цены на этот продукт. Двести тысяч долларов тайно передал администрации Никсона Роберт Веско: к тому времени ему удалось избежать уголовного преследования по обвинению в мошеннических сделках на миллиарды долларов. Роберта Веско подозревали также и в том, что он являлся главным лицом в сети по распространению в Америке героина...
В пятницу 16 июня 1972 года Джуд Стюарт находился в Белом доме на дежурстве. В самом сердце Белого дома — в Овальном кабинете на первом этаже.
Дежурил он один. Было уже одиннадцать вечера: до конца смены оставался час.
Несмотря на работавший кондиционер, лоб у Джуда был мокрым. Он был одет в форменную белую рубашку и темные брюки с золотой полоской по бокам, тянувшейся сверху вниз. На его груди красовался золотистого цвета значок ответственного дежурного Службы защиты — одного из подразделений Секретной службы Белого дома. К левому бедру Джуда была прикреплена портативная радиостанция, соединенная с наушником в его левом ухе тонким проводом. На правом бедре висела на ремне кобура с револьвером внушительных размеров, пулей из которого можно было уложить на месте огромного медведя. Или любого, кто посмеет проникнуть в святая святых американской демократии.
Джуд стоял спиной к стене. Справа от него был главный вход в кабинет. Его символически закрывал красный бархатный шпагат. Слева от Джуда помещался камин с массивной полкой. Над камином висел портрет Джорджа Вашингтона. Черные глаза первого президента США следили за каждым посетителем кабинета, где бы он ни находился и что бы ни делал.
В наушнике Джуда послышался голос:
— Охранник поста номер двадцать три! Подтвердите обстановку, все ли у вас в порядке?
Последний раз Джуда вызывали всего четыре минуты назад. Джуд и на этот раз подтвердил, что все в норме: охрана Белого дома была поставлена самым серьезным образом, в ней все было расписано до мелочей.
Сейчас в Овальном кабинете было включено всего несколько «дежурных» ламп. В полумраке слева от двери в приемную Джуд видел висящую на стене огромную фотографию Земли, сделанную американскими астронавтами с поверхности Луны. В этой же стене были две стеклянные двери, выходящие на южную лужайку и Розовый сад. Напротив этих дверей, закрытых тяжелыми белыми портьерами, помещался стол с американским и президентским флагами по бокам. На столе стояли письменный прибор, вазочка для карандашей и черный бюст Авраама Линкольна.
У больших окон размещались флаги Вооруженных Сил США. Два года назад президент Никсон и король рок-н-ролла Элвис Пресли нервно пожимали руки друг другу на фоне этих флагов. Тогда они оба заявили о жгучей необходимости бороться против распространения наркотиков. Президент Никсон вручил Элвису значок почетного федерального полицейского из Службы по борьбе с наркобизнесом, а Элвис, в свою очередь, подарил Никсону револьвер.
Джуд как можно осторожнее прислонился спиной к стене.
Пятнадцать месяцев назад Технический отдел Секретной службы получил лично от президента тайное задание установить в Овальном кабинете прослушивающую и записывающую систему. Эта система включалась автоматически, реагируя на любой шум и, в частности, на голоса людей. Подслушивающая и записывающая система была установлена и в приемном зале рядом с Овальным кабинетом. Приказ о ее установке был отдан еще Линдоном Джонсоном во времена его президентства. Эта система была старой и включалась при помощи кнопки, спрятанной под длинным овальным столом напротив президентского кресла.
О новой сверхсовременной системе Никсона, установленной в Овальном кабинете, полагалось знать всего нескольким сотрудникам. В их число не входили даже военные техники, которые, по заведенному издавна порядку, отвечали за президентские средства связи. Но и сам Никсон тогда не знал, что в Овальном кабинете есть еще две секретные системы, прослушивающие и записывающие все ведущиеся там разговоры. Когда же Никсону стало известно об этих системах, запечатлевших для истории все нюансы президентской политики, было уже слишком поздно: ему пришлось покинуть этот кабинет.
Джуд знал обо всех трех установленных в Овальном кабинете системах. Ему, правда, было неведомо, какая из них работает сейчас или может включиться в любое мгновение, реагируя на любой посторонний шум (свист кондиционера не в счет). Джуду было твердо известно только одно: успех его работы зависит от того, насколько бесшумно он сумеет сделать свое дело.
Справа от президентского кресла находился небольшой столик с диктофоном. К нему был прислонен коричневый атташе-кейс фирмы «Самсонайт» с наборным замком. Джуду потребовалось всего девять секунд, чтобы открыть замок, но в атташе-кейсе не было ничего заслуживающего внимания.
На похоронах присутствовал отставной генерал-майор Лэндсдэйл. В ЦРУ его причисляли к лику святых — ведь это именно Эдвард Лэндсдэйл подавил коммунистическое восстание на Филиппинах в пятидесятых годах. Его также считали кудесником разведки за то, что он был одним из отцов-основателей Южного Вьетнама.
На похороны Ванна прибыл и мало кому известный протеже Лэндсдэйла в той вьетнамской операции, трехпалый Люсьен Конейн — злой гений грязных делишек по кличке Черный Луйги. Во время второй мировой войны, будучи агентом Управления стратегических служб США, Черный Луйги был заброшен во Вьетнам, который тогда входил во французский Индокитай. Являясь агентом ЦРУ, в годы «холодной войны» он организовал во Вьетнаме кровавый переворот, который сверг режим Дьема.
В 1972 году Черный Луйги уже покинул ЦРУ. Президент Никсон поручил ему сформировать сверхсекретную Группу спецопераций в рамках нового Агентства по борьбе с распространением наркотиков. Сотрудниками группы стали многие бывшие сотрудники ЦРУ. Их штаб-квартира располагалась в неприметном доме в округе Колумбия, а задача, поставленная перед ними, заключалась в том, чтобы проникать в банды международных наркодельцов. Ходили слухи, что люди Конейна разрабатывали детали операций по физическому уничтожению наркобаронов. Черный Луйги такие слухи отвергал.
На похоронах Ванна присутствовал и Дэниэл Эллсберг — в свое время Черный Луйги спас ему жизнь в Сайгоне. Эллсберг был во Вьетнаме одним из членов созданной Лэндсдэйлом под эгидой ЦРУ Группы оперативных действий. За годы вьетнамской войны Эллсберг кардинально поменял свое мировоззрение и отправил документы об истинной — тайной — истории этой войны в прессу. Опубликованная за год до смерти Ванна, эта история получила имя «Записки из Пентагона». На похороны Эллсберг прилетел из Лос-Анджелеса, где находился под судом за разглашение «Записок Пентагона». Меньше чем через месяц опубликования в печати этих «Записок» подчиненные президента Никсона сформировали в Белом доме специальный разведывательный отдел, который, используя тайные методы, призван был перекрыть утечку информации из государственных структур. Отдел располагался рядом с Белым домом в подвале старого, похожего на средневековый замок здания секретариата, в кабинете № 16. Вообще-то за дверями этого кабинета было четыре комнаты с телефонами, не поддающимися прослушиванию. Шифры аппаратуры, делающей прослушивание невозможным, техники секретной службы меняли ежедневно. На двери кабинета № 16 висела табличка: Дэйвид Р. Янг/Водопроводчик.
Находясь на похоронах Ванна, Эллсберг не знал, что спецподразделение Белого дома уже дважды тайно проникало в офис его лечащего врача, выискивая там любые порочащие его записи.
Сенатор Эдвард Кеннеди стоял на похоронах рядом с Эллсбергом. За одиннадцать месяцев до этого Белый дом нанял бывшего агента ЦРУ, чтобы под видом поисков причин утечки информации расследовать странные обстоятельства гибели подружки Кеннеди — она утонула. Тот же бывший агент ЦРУ обыскивал и офис лечащего врача Эллсберга.
Наиболее важной персоной из ЦРУ на похоронах Ванна был герой второй мировой войны Уильям Колби. Во Вьетнаме же он являлся автором программы своего шпионского ведомства, которая получила название «Феникс». В результате осуществления этой программы были убиты 40 994 вьетнамских мирных жителя, заподозренных ЦРУ в нелояльности. Это, впрочем, не помешало Колби стать впоследствии директором ЦРУ.
В день похорон Ванна две группы секретных расследований напряженно работали в штаб-квартире ЦРУ. Перед ними была поставлена задача обнаружить советского шпиона, якобы глубоко внедрившегося в американскую систему госбезопасности. Позже одна из групп заявила, что заумный поэт Джеймс Джизус Энджелтон — глава контрразведки ЦРУ и легендарный разоблачитель вражеских агентов — и является этим советским шпионом. Другая же группа предположила, что шпионом мог быть сам Генри Киссинджер — советник президента Никсона по вопросам национальной безопасности. Его якобы завербовали в Германии после второй мировой войны, дали кличку Полковник Вепрь и внедрили в правящую элиту Соединенных Штатов Америки.
В день похорон Ванна Никсон провожал завершившего государственный визит в Вашингтон президента Мексики. Этот визит свидетельствовал о пробудившемся интересе Белого дома к латиноамериканским соседям США. Правда, Генри Киссинджер, говоря о политике американской администрации по отношению к Латиноамериканской Америке, заявил в беседе с одним чилийским дипломатом: «То, что происходит на юге, для нас не представляет интереса». В свою очередь, ЦРУ через три дня после избрания марксиста Сальвадора Альенде президентом Чили доложило Белому дому, что «у США в Чили нет жизненно важных интересов, военно-стратегический баланс сил в мире не будет серьезно нарушен режимом Альенде и его победа вряд ли будет представлять угрозу миру в регионе».
Но, как бы то ни было, слишком уж важные события происходили под боком у США. И президент Никсон приказал директору ЦРУ сделать все, чтобы чилийская экономика как можно скорее затрещала по швам. Президент сказал, что на эти цели выделяется десять миллионов долларов и что посольство США в Сантьяго к этому не должно иметь никакого отношения. За два дня до похорон Ванна газета «Вашингтон пост» сообщала, что правительство Альенде вот-вот уйдет в отставку из-за углубляющегося экономического кризиса.
Проводив мексиканского президента, Никсон вылетел на частный багамский остров, принадлежавший его другу мультимиллионеру. Никсон собирался провести там уик-энд; на Багамах шел дождь.
Серые дождевые тучи в ту пятницу висели и над Вашингтоном. Этот город всегда был столицей политиков, но особенно он был таковым в годы вьетнамской войны, когда политическое противостояние в американском обществе сильно ужесточилось. К тому же приближались президентские выборы. Республиканская партия по-прежнему ставила на действующего президента Ричарда Никсона. А в недрах другой партии — демократической — продолжалась борьба за выдвижение на пост президента между двумя сенаторами: Джорджем Макговерном — непопулярным борцом за мир и Эдом Маски, более предпочтительным в смысле популярности, так как он умел остроумно обходить острые углы. Маски только что оправился от скандала, вызванного опубликованием его «частного письма», из которого следовало, что он расист. Защищая себя, Маски заплакал. Кстати сказать, это так называемое «частное письмо» было подделкой, сфабрикованной высокопоставленными сотрудниками Белого дома. Операции по изготовлению таких подделок они называли «дрючить крысу».
В пятницу 16 июня 1972 года, в тот день, когда на Арлингтонском кладбище похоронили Ванна, солнце в Вашингтоне зашло в восемь тридцать пять вечера. Джуд находился на работе.
С наступлением ночи в Белом доме зажглось освещение. За время своего правления президент Никсон возродил старую традицию, почерпнутую им из устава бойскаутов, и теперь государственный флаг США должен был развеваться над Белым домом двадцать четыре часа в сутки, днем и ночью, триста шестьдесят пять дней в году, вне зависимости от того, шел ли дождь или светило солнце.
Белый дом — это не просто резиденция президента Америки. В первую очередь это — административное здание для тех, кто возглавляет в стране исполнительную власть. Именно здесь эти люди работают. И делать это предпочитают в обстановке строжайшей секретности.
За шесть месяцев до этого дня — в декабре 1971 года — один репортер рассказал в рубрике скандальной хроники о том, что Киссинджер и Никсон упорно скрывали от общественности факт поддержки Америкой президента Пакистана, который проводил откровенную политику геноцида против народа восточной части страны. В результате геноцида в этой части Пакистана, которая впоследствии стала независимым государством и сейчас носит имя Бангладеш, погибло — по разным оценкам — от пятисот тысяч до трех миллионов человек. Пакистанские военные — союзники США — особенно любили в качестве тактики столкновений с протестующим населением насиловать женщин, а потом отрезать им груди специально сконструированным для этого ножом.
В июне 1972 года за черным железным забором Белого дома было не меньше тайн. В течение вот уже четырнадцати месяцев Никсон и Киссинджер скрывали от общественности, конгресса и высокопоставленных дипломатов истинное положение дел в Камбодже, на которую по их приказу бомбардировщики Б-52 совершили три тысячи шестьсот тридцать налетов и сбросили сто десять тысяч бомб.
К тому времени сотрудники Белого дома уже разработали детальные планы ведения тайной политической войны в самих Соединенных Штатах с целью нейтрализации конкурентов из демократической партии и активистов антивоенного движения. К методам ведения этой войны относились в том числе прослушивание частных телефонных разговоров, похищение людей, использование проституток для получения порочащей врагов Никсона информации и последующего шантажа.
В ту пятницу из сообщений печати уже было известно, что на кампанию по перевыборам президента Никсона поступило из разных источников десять миллионов долларов. Что это за источники, высокопоставленные сотрудники Белого дома тщательно скрывали. Но им-то самим было прекрасно известно, что, например, семьсот восемьдесят тысяч долларов незаконно поступили от тринадцати главных корпораций Америки. Несколько миллионов «подбросили» компании, производящие молоко, в ответ на обещание президента сохранить федеральные дотации на поддержание выгодной им цены на этот продукт. Двести тысяч долларов тайно передал администрации Никсона Роберт Веско: к тому времени ему удалось избежать уголовного преследования по обвинению в мошеннических сделках на миллиарды долларов. Роберта Веско подозревали также и в том, что он являлся главным лицом в сети по распространению в Америке героина...
В пятницу 16 июня 1972 года Джуд Стюарт находился в Белом доме на дежурстве. В самом сердце Белого дома — в Овальном кабинете на первом этаже.
Дежурил он один. Было уже одиннадцать вечера: до конца смены оставался час.
Несмотря на работавший кондиционер, лоб у Джуда был мокрым. Он был одет в форменную белую рубашку и темные брюки с золотой полоской по бокам, тянувшейся сверху вниз. На его груди красовался золотистого цвета значок ответственного дежурного Службы защиты — одного из подразделений Секретной службы Белого дома. К левому бедру Джуда была прикреплена портативная радиостанция, соединенная с наушником в его левом ухе тонким проводом. На правом бедре висела на ремне кобура с револьвером внушительных размеров, пулей из которого можно было уложить на месте огромного медведя. Или любого, кто посмеет проникнуть в святая святых американской демократии.
Джуд стоял спиной к стене. Справа от него был главный вход в кабинет. Его символически закрывал красный бархатный шпагат. Слева от Джуда помещался камин с массивной полкой. Над камином висел портрет Джорджа Вашингтона. Черные глаза первого президента США следили за каждым посетителем кабинета, где бы он ни находился и что бы ни делал.
В наушнике Джуда послышался голос:
— Охранник поста номер двадцать три! Подтвердите обстановку, все ли у вас в порядке?
Последний раз Джуда вызывали всего четыре минуты назад. Джуд и на этот раз подтвердил, что все в норме: охрана Белого дома была поставлена самым серьезным образом, в ней все было расписано до мелочей.
Сейчас в Овальном кабинете было включено всего несколько «дежурных» ламп. В полумраке слева от двери в приемную Джуд видел висящую на стене огромную фотографию Земли, сделанную американскими астронавтами с поверхности Луны. В этой же стене были две стеклянные двери, выходящие на южную лужайку и Розовый сад. Напротив этих дверей, закрытых тяжелыми белыми портьерами, помещался стол с американским и президентским флагами по бокам. На столе стояли письменный прибор, вазочка для карандашей и черный бюст Авраама Линкольна.
У больших окон размещались флаги Вооруженных Сил США. Два года назад президент Никсон и король рок-н-ролла Элвис Пресли нервно пожимали руки друг другу на фоне этих флагов. Тогда они оба заявили о жгучей необходимости бороться против распространения наркотиков. Президент Никсон вручил Элвису значок почетного федерального полицейского из Службы по борьбе с наркобизнесом, а Элвис, в свою очередь, подарил Никсону револьвер.
Джуд как можно осторожнее прислонился спиной к стене.
Пятнадцать месяцев назад Технический отдел Секретной службы получил лично от президента тайное задание установить в Овальном кабинете прослушивающую и записывающую систему. Эта система включалась автоматически, реагируя на любой шум и, в частности, на голоса людей. Подслушивающая и записывающая система была установлена и в приемном зале рядом с Овальным кабинетом. Приказ о ее установке был отдан еще Линдоном Джонсоном во времена его президентства. Эта система была старой и включалась при помощи кнопки, спрятанной под длинным овальным столом напротив президентского кресла.
О новой сверхсовременной системе Никсона, установленной в Овальном кабинете, полагалось знать всего нескольким сотрудникам. В их число не входили даже военные техники, которые, по заведенному издавна порядку, отвечали за президентские средства связи. Но и сам Никсон тогда не знал, что в Овальном кабинете есть еще две секретные системы, прослушивающие и записывающие все ведущиеся там разговоры. Когда же Никсону стало известно об этих системах, запечатлевших для истории все нюансы президентской политики, было уже слишком поздно: ему пришлось покинуть этот кабинет.
Джуд знал обо всех трех установленных в Овальном кабинете системах. Ему, правда, было неведомо, какая из них работает сейчас или может включиться в любое мгновение, реагируя на любой посторонний шум (свист кондиционера не в счет). Джуду было твердо известно только одно: успех его работы зависит от того, насколько бесшумно он сумеет сделать свое дело.
Справа от президентского кресла находился небольшой столик с диктофоном. К нему был прислонен коричневый атташе-кейс фирмы «Самсонайт» с наборным замком. Джуду потребовалось всего девять секунд, чтобы открыть замок, но в атташе-кейсе не было ничего заслуживающего внимания.