Грейди Джеймс. Река тьмы

   Электронные часы Джуда показывали двадцать три часа две минуты и дату — 16 июня 1972 года.
   В наушнике послышался голос: охранник двенадцатого поста докладывал, что у него все в порядке. Командный пост подтвердил, что сообщение принято.
   Джуд вытащил из кармана своей рубашки ничем не примечательную на вид ручку: на самом деле это был специальный фонарик. Он включил его и направил на стол президента. Чисто. Если бы на деревянной поверхности стола был рассыпан особый порошок, проявляющийся на коже и одежде коснувшегося стола человека, порошок стал бы фосфорисцировать под ультрафиолетовыми лучами, испускаемыми фонариком.
   Джуд внимательно оглядел коридор, начинавшийся за бархатным шпагатом. Никого. Тихо ступая, он вышел из тени и пошел к двери, ведущей в офис личного секретаря президента. Направив фонарик на стену слева от двери, он убедился, что порошка на ней тоже нет. Тогда он нажал на искусно спрятанную в дверном наличнике кнопку. Стена в Овальном кабинете сдвинулась в сторону, обнажая скрывавшееся за нею углубление, в которое был вмонтирован сейф. О существовании сейфа было мало кому известно. Фонарик показал, что порошка на дверце сейфа не было.
   Джуд обмотал руку носовым платком и набрал цифровую комбинацию, которая ему уже была известна: он установил ее методом проб и мучительных раздумий в течение шести подобных ночных дежурств.
   В наушнике послышался голос охранника поста номер четыре, докладывавшего начальству о том, что у него все в норме.
   Фонарик показал, что внутри сейфа порошка тоже не было. В сейфе лежало несколько служебных записок от Киссинджера президенту. Некоторые были направлены Никсону вскоре после его избрания на высший государственный пост США. Они были помечены грифом «секретно» или «совершенно секретно», и в них Киссинджер наносил, в частности, методичные предательские удары госсекретарю. В одной из служебных записок обсуждались детали новой стратегии переговоров с коммунистическими державами. Эта стратегия получила название «дипломатии за спиной сумасшедшего». В соответствии с ней Киссинджер должен был представлять на ведущихся переговорах Никсона в качестве этакого твердолобого маньяка от политики. Как свидетельствовали теоретические выкладки, такая стратегия побуждала коммунистические державы быть более сговорчивыми с любезным и гибким Киссинджером. Впервые «дипломатия за спиной сумасшедшего» была опробована гитлеровским режимом на переговорах в Мюнхене накануне второй мировой войны. В 1959 году в тонкости этой дипломатии специально вникал в Гарварде по просьбе Киссинджера тогда еще неустрашимый боец «холодной войны» Дэниэл Эллсберг.
   Среди последних служебных записок от Киссинджера Никсону внимание Джуда привлек сверхсекретный трехстраничный документ, намечающий стратегию поведения Киссинджера с Чжоу Эньлаем. Этот документ был подготовлен накануне запланированного на следующую неделю визита Киссинджера в Китай.
   Джуду было приказано проникнуть в Овальный кабинет, провести его детальный осмотр и сообщить обо всем замеченном там.
   Джуд прикрыл дверцу сейфа, прошел в офис личного секретаря президента, сделал там фотокопию служебной записки о стратегии Киссинджера во время его «китайских» переговоров. На это ушло всего три минуты. Еще через минуту оригинал служебной записки был возвращен в сейф.
   Джуд расстегнул рубашку.
   В соответствии с полученным приказом он должен был также «запутать следы операции, чтобы она так и осталась тайной». Но одновременно ему предписывалось «спровоцировать ситуацию, при которой у разведки появятся новые возможности». Получив такой приказ, Джуд так и не понял, что конкретно ему надо делать: одна часть приказа явно противоречила другой.
   «Похоже на разведку боем, — подумал тогда Джуд. — Обычная военная тактика». Он, конечно, не знал всех мотивов, которые стояли за этим приказом. Но то, как он был сформулирован, позволяло разыграться его профессиональному воображению.
   Этим вечером Джуд уже успел побывать в кабинетах Киссинджера и Хельдемана. В сейфе Киссинджера он обнаружил подшитые в отдельную папку доклады Федерального бюро расследований о сотрудниках, работавших с Киссинджером, а также сверхсекретный отчет за личной подписью директора ФБР Эдгара Гувера о сексуальной жизни убитого ранее лидера чернокожих Мартина Лютера Кинга.
   Руководитель администрации Белого дома Хельдеман был сторожевым псом режима Никсона. У него в кабинете было два сейфа. Один стоял под столом, второй был вмонтирован в стену. Джуду потребовалось целых пять недель, чтобы смастерить ключ для этого сейфа.
   Из-под расстегнутой рубашки Джуд вытащил Меморандум Белого дома от 9 августа 1971 года. Речь в нем шла о совещании, проведенном «водопроводчиками» президента в штаб-квартире ЦРУ. Этот меморандум Джуд выкрал из второго сейфа Хельдемана. В документе подчеркивалась необходимость координации деятельности между людьми Никсона и сотрудниками ЦРУ.
   Офицером, который должен был поддерживать связь между двумя ведомствами, был некто Джон Пейсли.
   Через шесть лет после того, как Джуд выкрал Меморандум Белого дома, Пейсли служил в спецгруппе ЦРУ, занимавшейся анализом информации об американо-советских переговорах по ограничению стратегических вооружений. Отправившись как-то на морскую прогулку по Чесапикскому заливу, Пейсли пропал. Через несколько дней в заливе обнаружили всплывший труп мужчины. Несмотря на то, что этот мужчина был сантиметров на десять ниже Пейсли ростом, его идентифицировали именно как труп Пейсли. Экспертиза отпечатков пальцев не проводилась. За левым ухом трупа было обнаружено девятимиллиметровое отверстие от пули. Однако при написании заключения о смерти никто и не вспомнил, что сам Пейсли был правшой, и официальное заключение гласило: «Самоубийство». Труп кремировали в спецкрематории ЦРУ. Родственников на кремацию не пустили.
   Украденный из сейфа Хельдемана в пятницу 16 июня 1972 года Меморандум Белого дома Джуд засунул в бумаги президента.
   «У него волосы дыбом встанут, когда он обнаружит невесть откуда взявшийся в его сейфе документ!» — ухмыльнулся Джуд.
   Копию служебной записки по Китаю из сейфа Никсона Джуд засунул себе за рубашку, затем осторожно закрыл сейф, при помощи той же потайной кнопки задвинул стену на место и, тихо ступая, пошел к столу президента.
   — А ты что здесь делаешь, черт бы тебя подрал?! — вдруг послышался резкий окрик из коридора за красным бархатным шпагатом.
   От неожиданности Джуд присел и автоматически положил руку на кобуру своего револьвера. У мужчины, который окликнул его, в руках ничего не было. «И это хорошо», — с облегчением подумал Джуд. Мужчина тоже был одет в белую форменную рубашку и темные брюки. На плечах у него были небольшие золотистые погоны. Вглядевшись, Джуд узнал в мужчине заместителя начальника охраны, который славился особым служебным рвением.
   Джуд прижал указательный палец одной руки к своим губам, а другой поманил к себе заместителя начальника охраны.
   — Твой пост находится в холле, — прошептал тот, подойдя к Джуду поближе. — Так какого же черта...
   — Я услышал подозрительный шум, — прошептал Джуд в ответ и, осторожно ступая, направился к стеклянным дверям.
   Заместитель начальника охраны последовал за ним.
   — Почему же ты не сообщил об этом шуме? — спросил он.
   — Времени не было... К тому же прошлый раз, когда я сообщил о похожем шуме, начальник охраны устроил мне выволочку. Он сказал, что мне в каждом углу чудятся привидения, и вспомнил охранника Питерса, который слышал здесь недавно детский плач.
   В досье Службы охраны Белого дома было уже несколько докладных записок о том, что охранники постоянно слышат детский плач, но самого ребенка при этом они, правда, не видят. Знатоки связывали эти доклады с тем, что во время первого президентского срока Линкольна у него в Белом доме умер сын.
   Джуд и заместитель начальника охраны стояли у стеклянных дверей, выходящих на Южную лужайку и благоухающий ночью Розовый сад.
   — Ты чего-нибудь видишь? — прошептал заместитель начальника.
   — Только вас, — вздохнул Джуд.
   В их наушниках послышался голос дежурного на центральном посту: до окончания смены оставалось двадцать пять минут.
   — А сейчас чего-нибудь слышишь? — спросил заместитель начальника.
   — Слышу, как бьется мое сердце. И ваше тоже.
   — Все, хватит! Мне до пенсии осталось всего два года, и такие волнения мне ни к чему! Забудем об этом!

* * *

   Сменившись ровно в полночь, Джуд отправился в раздевалку. Первым делом он вложил копию Меморандума Белого дома в конверт с уже напечатанным на нем именем какой-то женщины и ее адресом в Мэриленде.
   Мимо шкафчика Джуда прошел один из охранников.
   — Слушай, Джерри, — обратился к нему Джуд, — не бросишь это письмо в ящик по пути на улицу? Ты ведь все равно уже уходишь, а мне еще надо помыться...
   Охранник по имени Джерри оглядел Джуда, стоявшего в раздевалке в нижнем белье.
   — Давай уж, — сказал он, а потом, увидев на конверте женское имя, добавил: — Ох, не доведут тебя до добра эти бабы — слишком уж у тебя их много!
   Джуд засмеялся.
   Джерри ушел. Осторожно приоткрыв захлопнувшуюся дверь, Джуд посмотрел ему вслед. Выйдя в коридор, Джерри бросил конверт в почтовый ящик у стола заместителя начальника охраны. Тот посмотрел на Джерри, но ничего не сказал. Если бы он и потребовал показать ему письмо, то оно было бы письмом Джерри, а не Джуда. Попробовали бы они доказать, что это не так!
   Джуд принял душ, не спеша оделся, сложил форму в спортивную сумку и вышел через железную калитку с территории Белого дома. Тридцать одна минута второго. Нэнси припарковала старый «крайслер» своего отца в квартале от Белого дома. Несмотря на то, что в машине все стекла были опущены, в ней сильно пахло табачным дымом.
   — Почему ты так поздно? — набросилась Нэнси на Джуда, как только он уселся на сиденье справа от нее. — Ты, похоже, уверен, что мне делать больше нечего и что я всю жизнь мечтала только о том, чтобы ждать тебя до посинения в этой вонючей тачке!
   На сидевшей за рулем коренастой и круглолицей Нэнси были видавшая виды майка и шорты. Лифчика под майкой не было. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены. В общем, ничего особенного, но Джуда таинственным образом влекли к себе ее большие прекрасные глаза.
   — Если было так уж невтерпеж, могла бы и уехать, — проворчал Джуд, — мне полезно пройтись.
   Она заморгала и сказала уже более миролюбивым тоном:
   — Я... Знаешь, это, наверное, у меня от жары...
   — Знаю-знаю, — усмехнулся Джуд.
   — Хочешь сесть за руль? — спросила она.
   — Нет.
   Она завела двигатель.

* * *

   Джуд и Нэнси познакомились три года назад в баре. Тогда Нэнси, напившись до потери сознания, ввязалась в какую-то драку, и Джуд буквально вытащил ее из клубка тел. Через неделю они уже спали вместе.
   — Я так устала, — сказала Нэнси, трогая машину с места. По мере того как они отъезжали от Белого дома все дальше, на душе у Джуда становилось все легче.
   — Хочешь, поедем ко мне? — спросила она.
   Он вздохнул и кивнул головой.
   Они уже ехали по Джорджтауну. Даже в этот поздний час здесь было много нарядно одетых людей, переходящих из одного бара в другой.
   — Во сколько у тебя завтра вечер? — поинтересовался Джуд.
   Нэнси бросила на него быстрый взгляд:
   — После девяти... Разве это вечер? Тем более что и ты на него идти не хочешь.
   — Но ведь работаешь с ними ты. Они и пригласили именно тебя.
   — Они пригласили меня только потому, что иначе поступить не могли. Все из-за того, что я занимаюсь этой глупой работой. И еще из-за моего дурного папаши. «Это прекрасная возможность! Это интересно! За это платят приличные деньги!» — добавила Нэнси, явно передразнивая своего отца.
   Она достала из пачки сигарету, нажала на прикуриватель на приборной доске «крайслера». Прикуриватель не работал.
   — Идиотская машина! — закричала во весь голос Нэнси.
   Джуд тоже достал сигарету, щелкнул зажигалкой, дал прикурить Нэнси и прикурил сам.
   — Я хотел бы пойти на этот вечер, — многозначительно сказал он. — Мы вместе пойдем туда — в полночь, после того как я отдежурю. Вечер будет еще в самом разгаре.
   — С чего это ты вдруг принял такое решение? Там будет куча неудачников-репортеров, и они, залив в себя по нескольку галлонов вина и пива, станут расталкивать друг друга локтями, чтобы только набрать материал для очередной глупой статьи, на которую всем наплевать! Идиотское времяпрепровождение в идиотской газетенке!
   Отец Нэнси работал помощником юрисконсульта влиятельной газеты «Вашингтон пост».
   — Завтра не опаздывай, когда приедешь за мной, — сказал Джуд. — И пожалуйста, не напивайся. Это тебе не идет!
   — Да, легко тебе говорить, — проворчала она, направляя машину в уютную боковую улочку Джорджтауна. — Твой-то папаша, наверное, не такой дурной, как мой.
   — Никогда не говори о моем отце! — внезапно вспылил Джуд. — Никогда!
   Нэнси судорожно глотнула:
   — Ладно уж, успокойся.
   Нэнси припарковала машину у дома в Джорджтауне, в котором ей разрешили пожить друзья ее отца, выбросила в окно сигарету.
   — Извини, — сказала она, кладя руку Джуду на колено и придвигаясь к нему поближе. Глаза у нее были прищурены, а губы слегка открыты. В сумрачном свете уличных фонарей Джуд увидел выпирающие из-под ее майки набухшие соски.
   — Расслабься, — сказал он. — Расслабься, и все будет прекрасно.

* * *

   «Расслабься».
   С того момента, как Джуд произнес это слово душной июньской ночью в Вашингтоне, прошло уже восемнадцать лет.
   Он лежал в кровати на спине, раздетый догола. Простыня под ним была влажной от пота, хотя за окном в пустыне было довольно прохладно. И еще там было темно. Здесь же в спальне на столике у кровати горела лампа.
   Рядом с Джудом лежала Нора, нежно обнимая его.
   — Я ведь говорила тебе, что надо просто расслабиться, и тогда все получится. — Норма поцеловала Джуда.
   — Так, значит, тебе это... понравилось?
   — Получилось неплохо.
   Они рассмеялись.
   Еще одна ночь, проведенная вместе. После той первой ночи Джуд принес в дом Норы только свою зубную щетку. Его одежда, деньги, револьвер остались в вагончике.
   — О чем ты сейчас думаешь? — спросила она.
   — Я не думаю. Я полностью подчинился твоему приказу. Ты ведь сама сказала, чтобы я ни о чем не думал, а только чувствовал... Расслабившись.
   Нора улыбнулась:
   — Я не так задала вопрос. Я хотела спросить: что ты вспоминал? Почему-то мужчины уверены, что в постели с женщиной они могут думать о чем-то или о ком-то и женщины это не чувствуют... Но это не так. Ты явно вспоминал что-то из своего прошлого. Ты вспоминал свою бывшую жену?
   — Нет.
   — Кого-то еще из бывших своих знакомых?
   — Вообще-то нет...
   — Ты не очень-то разговорчив. — Нора приподнялась и посмотрела Джуду в глаза. — Так о чем же ты мне расскажешь — о колючках перекати-поле или НЛО?
   — Точно, — засмеялся Джуд. — Причина, по которой мы уже давно не наблюдаем НЛО, в том и состоит, что все без исключения летающие тарелки превратились в перекати-поле.
   — Ну и черт с ними, — улыбнулась Нора. — Слушай, а почему же ты никогда не спрашивал меня о том, как я работала проституткой? Неужели не интересно?
   — Мне об этой профессии много что известно.
   — И это потому, что ты... шпион, — сухим тоном констатировала она.
   Он посмотрел на нее:
   — Пожалуй, один вопрос у меня все-таки есть. Как началась... та твоя жизнь?
   — Очень счастливо.
   Они оба рассмеялись.
   — Я выросла на ферме в Соук-Сентер, штат Миннесота. Мой отец был весьма религиозным человеком с суровым характером, мать боялась и его, и всех вокруг. Когда я подросла, мне все время хотелось сбежать из дома — настолько суровы там были порядки, но когда мне исполнилось двенадцать, меня определили в сектантскую школу в соседнем городке. И там всерьез занялись моим воспитанием. — Нора усмехнулась. — Уже тогда у меня была очень развитая грудь. Мужчины, включая учителей, заглядывались на меня, и у них появлялись нехорошие мысли. Ну и как-то так получилось, что мое поведение, наверное, в ответ на эти нехорошие мысли, становилось все более вызывающим.
   Она села и потянулась. У нее была красивая грудь, и Джуд сказал ей об этом. Тихо, как мальчишка.
   — Да, наверное, неплохая грудь для женщины, которой скоро уже пятьдесят, — улыбнулась она.
   — Сколько же тебя продержали в той сектантской школе?
   — Целых шесть лет. Жила я там в постоянном страхе. Училась искусству выживать. Научилась в конце концов скрывать свои истинные чувства — ведь набожные учителя с нами особенно не церемонились. В той школе я приобрела свой первый сексуальный опыт... Лесбиянский. Это тебя не шокирует?
   — Нет, мой первый сексуальный опыт был тоже с девушкой.
   Она рассмеялась.
   — А что было потом? — спросил Джуд.
   — Я окончила школу, так ничему серьезному и не научившись. Эти сектанты, — Нора вздрогнула, — хорошо знали только то, как надо обманывать людей. И естественно, у меня было всего лишь два варианта дальнейшей жизни: воровать или сесть на иглу. Я выбрала первое, но очень скоро попалась и целый год просидела в тюрьме. Там у меня появились друзья, которые научили меня искусству не попадать в тюрьму. Так что я вышла оттуда крашеной блондинкой с хорошими связями... Я никогда не работала на улице, — продолжала она. — Я познакомилась с одним чернокожим парнем, который стал моим любовником и генеральным директором нашего бизнеса.
   — То есть сутенером, — заметил Джуд.
   Нора пожала плечами:
   — Он многому меня научил. Во-первых, заставил меня читать каждый день «Уолл-стрит джорнэл». И потом частенько вывозил меня на тусовки высшего света в Лос-Анджелесе. Иногда он меня бил, но к подобному обращению я была готова. Вот такая у меня была жизнь. Я имела дело с настоящими властными структурами, ты с такими и не сталкивался.
   Джуд снисходительно ухмыльнулся.
   — Я нравилась людям, — продолжала Нора. Мужчины были рады отдавать мне свои деньги. Ну, а в Лас-Вегас я перебралась потому, что там жил мужчина, в которого я влюбилась, и еще потому, что это самый денежный город в Америке. А у тебя были девушки... наподобие меня? — спросила она, помолчав.
   — Да... В моей жизни было все.
   Нора посмотрела на столик у кровати, встала и, поцеловав Джуда в лоб, раздетая вышла из спальни. На пороге она бросила ему:
   — Я за сигаретами.
   Джуд сел в кровати. В спальне пахло духами Норы: ему уже нравился этот запах.
   Предыдущие дни были для Джуда очень тяжелыми. Ему все время страшно хотелось выпить. Нора заставила его регулярно заниматься спортом. Кармен по ее поручению купила в Лас-Вегасе для Джуда пару дорогих кроссовок, и он каждое утро отправлялся на пробежку. Возвращаясь в кафе, он проходил мимо телефона-автомата, стоявшего у шоссе. При желании он мог бы говорить с Дином ежедневно.
   Когда первый раз после долгого перерыва он набрал его номер в Лос-Анджелесе, Дин радостно рассмеялся и сразу согласился помочь.
   Позвонив Дину еще раз через пару дней, Джуд узнал, что происшествие в баре «Оазис» даже не привлекло внимания местных газет.
   — Я проник в бар как тень, — сказал Дин. — Владелец бара пожаловался, что полицейские давили на него, но скорее всего он им так ничего и не рассказал. Если хочешь, я у него выясню, так это или нет.
   — Оставь его в покое, — сухо заметил Джуд.
   Дин засмеялся:
   — Все, как прежде... Я, как и раньше, подчиняюсь твоему приказу.
   — А приказ мой очень простой, — вспылил Джуд. — Сохраняй спокойствие, Дин! Ты понял? Больше от тебя ничего не требуется. Не дергайся.
   — А я и не дергаюсь. Разве ты не знаешь моего характера?
   — В том-то и дело, что знаю.
   — Все это время я ждал от тебя весточки. Почему ты пропал так неожиданно?
   — На то были причины.
   — Да, забыл сказать. Мне звонил твой друг.
   Джуд непроизвольно изо всех сил сжал телефонную трубку.
   — Звонил этот писатель, — продолжал Дин, — Ник Келли.
   — Ты же дал ему свой номер. Разве не помнишь?
   — Помню. Конечно, помню. — Дин опять засмеялся. — Он хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
   — И что же ты ему сказал?
   — Ничего. Тогда я еще ничего не знал.
   — Сам ему не звони. Ни в коем случае!
   Дин мягким тоном спросил:
   — А он что... представляет какую-то угрозу?
   — Нет. Он просто не должен участвовать в этой игре.
   Свободной рукой Джуд вытер выступивший на лбу пот.
   — Нога меня больше не беспокоит, — прошептал Дин на том конце провода. — Так что теперь я полон сил.
   — Не дергайся, Дин!
   — Послушай, а откуда ты говоришь?
   Джуд вздрогнул. Дин, так и не дождавшись ответа, сказал:
   — Если в этом деле появится что-то новое, ты ведь об этом должен знать...
   Стоя в будке, Джуд увидел, как за окнами кафе Нора и Кармен что-то оживленно обсуждают.
   — Я далеко. До меня трудно дозвониться, — буркнул он в трубку и задумался. «Пожалуй, Дин все-таки прав».
   От волнения Джуду снова страшно захотелось выпить, но, твердо сказав себе «нет», он принял непростое и, как ему казалось, лучшее в этой ситуации решение.
   — Я дам тебе номер телефона-автомата, — сказал он. — У этого автомата я бываю в шесть утра каждый день. Если не отвечу я лично, ни с кем в разговор не вступай.
   — Понял. Не волнуйся. Я тебя прикрою.
   С тех пор телефон-автомат ни разу не звонил.
   Сам Джуд с тех пор тоже никому не звонил. Даже Нику. Да и что бы он ему сказал? Ник к его делам сейчас никакого отношения не имеет. У него теперь своя собственная жизнь. И Джуду в ней явно не место.
   «Расслабься! — приказал себе Джуд, сидя в постели Норы. — Следы твои затерялись, и здесь тебя не найдут».
   И все же на душе у него было тревожно: он подсознательно чувствовал, что допустил ошибку. Но в чем? И какую?
   В спальню вошла Нора. Как и прежде, в чем мать родила. Вот только в руке у нее появилась небольшая корзина.
   — Кармен оставила нам кое-что, — сказала она, забираясь под одеяло и протягивая Джуду бутылку минеральной воды из корзины. — О, да здесь есть кое-что и посущественнее! — воскликнула она, разворачивая «Америкэн Инкваэр» — самую массовую еженедельную бульварную газету в США, распространявшуюся по всей стране.
   — Глаза бы мои ее не видели, — буркнул Джуд, отвернувшись в сторону.
   — Ладно уж тебе. — Нора прикурила сигарету. — Давай почитаем и посмеемся.
   — Да я все там знаю.
   — Откуда же?
   Джуд зажмурился.
   — Открой девятую страницу, — сказал он. — Там должен быть астрологический прогноз. Его печатают уже двадцать лет, всегда на одной и той же странице. И автор все тот же двадцать лет подряд. Там еще должна быть помещена его фотография.
   — Точно! — воскликнула Нора, открыв газету на девятой странице. — Хочешь знать свой гороскоп?
   — Да ну его! — отмахнулся Джуд. — Впрочем... Найди гороскоп на седьмой день этого месяца. Какой там знак зодиака?
   — Весы.
   — Так вот... там должно говориться что-то о бурном море.
   — "Весы, — прочитала Нора вслух, — двадцать третье сентября — двадцать второе октября. Полнолуние. Романтические отношения. Остерегайтесь финансовых осложнений. Бур... — Она посмотрела на него. У Джуда было бесстрастное лицо. — Бурное море... Откуда ты знаешь?"
   Джуд невесело улыбнулся:
   — Догадался.
   — Нет. Все дело в том, что ты — шпион!
   Горящая сигарета Норы прожгла в газете дыру.
   — И мне, наверное, не следовало бы задавать вопросы...
   — Вопросы вообще не стоит задавать. Никому, — прошептал он.
   — И все же... Что ты должен делать... как шпион?
   — Выполнять приказы. Выходить на связь, — усмехнулся Джуд.
   — А что ты собираешься делать?
   Он сел на край кровати и пожал плечами.
   Нора придвинулась к нему. Они долго молчали.
   Нора докурила еще одну сигарету, бросила газету на пол и потушила свет.

Глава 14
Сломленные люди

   В мягком утреннем свете Ник Келли сидел у кроватки своего спящего сына. На ребенке была желтая пижама. Любимое сине-белое одеяло он сбросил на пол...
   Маленьким кулачком — чуть потолще указательного пальца Ника — Сол потер носик и широко открыл голубые глаза.
   — Привет, сынок, — нежно прошептал Ник.
   Ребенок наморщил лоб и заморгал.
   В передней залаяла собака. Хлопнула входная дверь, и послышался голос Хуаниты, приветствовавшей хозяев. Ей ответила Сильвия, расчесывавшая перед зеркалом в спальне свои густые волосы.
   Сол поднялся на ноги и, держась за спинку кроватки, направился к отцу. Внезапно его внимание привлек солнечный зайчик. Сол протянул руку, чтобы поймать его. На душе у Ника стало тепло, на глаза навернулись слезы. Для человека средних лет — а Ник был уже именно таким — нет более радостных моментов, чем домашнее спокойное утро, наполненное простым семейным счастьем и любовью. Очарование такого утра еще и в том, что оно дарит человеку возможность задуматься, правильно ли он живет. И решить — продолжать начатое или пойти по другому пути.
   — Извини меня, сынок, — прошептал Ник. — Как бы то ни было, я сделаю все, что от меня зависит.
   За спиной Ника раздался голос Сильвии:
   — А вот и мои мальчики.
   Ник повернулся и увидел, как быстро угасла прекрасная улыбка Сильвии: слишком уж серьезным было выражение его лица.
   — Мне надо поговорить с тобой, — каким-то чужим голосом произнес он.