Грейди Джеймс. Река тьмы

   — А что теперь будем делать? — спросила одна.
   Ее миловидная подружка с каштановыми волосами немного подумала и ответила:
   — Смотри, я буду стоять здесь, а ты отойди в сторонку — вон туда — и достань фотоаппарат.
   Миловидная школьница подняла руку так, чтобы видневшиеся вдалеке на холмах крупные буквы, составляющие волшебное слово «Голливуд», поместились в ее раскрытой ладони.
   — Теперь фотографируй.
   — Пошли отсюда, — злым голосом сказал Дин. — Нам направо.
   Плечом к плечу они прошли по красной бетонной дорожке, проложенной параллельно высокой стене, окружавшей обсерваторию.
   — Так где же он? — спросил Уэс.
   — Чуть дальше.
   Они вышли на смотровую площадку у обсерватории.
   — Прекрасный вид, — сказал Дин, показывая на раскинувшийся внизу город. Он обратил особое внимание Уэса на видневшийся вдали небоскреб, верхняя часть которого была окутана серым холодным смогом.
   — Раньше таких не строили: боялись землетрясений.
   Уэс зачарованно посмотрел в сторону небоскреба, и тут же получил от Дина страшный удар в солнечное сплетение: у него потемнело в глазах. На него сыпался град мощнейших ударов.
   На какое-то мгновение Уэс потерял сознание. Он очнулся в объятиях Дина. Тот, запустив руки за спину Уэса, что-то нащупывал на его пояснице.
   «Пистолет! — подумал Уэс. — Он ищет мой пистолет!»
   Из последних сил Уэс оттолкнул от себя Дина, но было уже слишком поздно. Используя преимущество в результате неожиданного нападения, Дин пошел в решительную атаку. Удар, еще удар. Уэс вынужден был отступить к парапету смотровой площадки. Он попытался было хитрым приемом мастера рукопашного боя отскочить в сторону, но у него ничего не получилось — силы оставили его. Дин сильным ударом нейтрализовал сопротивление моряка, схватил его за рубашку и перебросил через парапет.
   — Ты хотел встречи с настоящим человеком! — закричал он. — Так подожди этой встречи в аду!
   С большой высоты Уэс упал на сосну, соскользнул по ее веткам вниз на мягкие кусты и уткнулся носом в землю.

* * *

   Полуденное солнце проникало в гостиную сквозь пыльные окна непритязательного дома в пригороде Лос-Анджелеса, который славился такими невзрачными домами. Гостиная была окрашена дешевой желтой краской. У стены стоял потертый диван, в углу светился экран цветного телевизора. В кухне жужжала муха.
   — Полиция!
   Входная дверь распахнулась, и на пороге появился человек, крепко сжимавший в руках огромный револьвер. Он прыгнул к стене, прижался к ней спиной и настороженно обвел взглядом гостиную. У человека были длинные волосы, аккуратная борода, на его нейлоновой куртке красовалась эмблема Полицейского управления Лос-Анджелеса.
   В гостиную впрыгнул человек и направил свой револьвер на дверь, ведущую в кухню. Потом появился еще один человек. Это был следователь по уголовным делам Ролинс. За ним вошли еще двое полицейских. Они взяли под прицел двери в ванную и в спальню.
   Бородатый прошептал: «Пошли!» — и, прыгнув вперед, плечом вышиб дверь спальни. Ролинс распахнул настежь дверь ванной. Еще один полицейский ринулся к кухне.
   Минуту спустя бородатый крикнул:
   — Никого!
   Один из полицейских незамедлительно сообщил эту новость в переговорное устройство. Через мгновение в динамике послышалось:
   — В гараже тоже никого.
   — Теперь пусть войдет, — устало сказал Ролинс, убирая револьвер в кобуру.
   В гостиную медленно вошел Уэс. Все его лицо было в ссадинах. Он был страшно бледен. На этом фоне старый шрам на его подбородке казался темной полосой. Одежда Уэса была перепачкана и во многих местах порвана.
   После падения со смотровой площадки он потерял сознание, как ему показалось, минут на пять. В себя он пришел от страшной пульсирующей головной боли. Он поднялся на колени, и его тут же вырвало. Он посмотрел вверх: на смотровой площадке никого уже не было...
   Целых двадцать минут Уэс карабкался по склону холма к обсерватории. Арендованная им в аэропорту автомашина со стоянки исчезла.
   Войдя в обсерваторию, Уэс попросил женщину, торговавшую сувенирами, позвонить в Полицейское управление Лос-Анджелеса и позвать к телефону следователя Ролинса. «Скорую помощь» он попросил не вызывать. Служащим обсерватории он сказал, что просто упал со смотровой площадки, любуясь открывшимся перед ним красивым видом, но служащие пошептались о том, что это, по-видимому, была попытка самоубийства.
   Ролинс отвез Уэса в больницу. И только через три часа после нападения Дина на Уэса полицейские ворвались в этот невзрачный дом.
   «Слава Богу, что я оставил все свои записи в Вашингтоне, а фотографии Джуда находились у меня в пиджаке, — подумал Уэс. — Дин так ничего и не узнал, обыскав мою машину». Документы на взятый в прокатном пункте автомобиль также лежали у Уэса в кармане пиджака.
   — Кто же этот парень? — спросил бородатый полицейский. — Его дом больше похож на помойку! — Он в сердцах ткнул работающий телевизор ногой.
   — Мотоцикла в гараже нет, — заметил Уэс. — Если у него и были какие-то чемоданы, то он наверняка прихватил их с собой.
   — Не беспокойтесь! — угрожающе сказал бородатый, — Сейчас мы составим словесный портрет этого негодяя. Надо же — напал на официальное лицо! Да мы поднимем на ноги всех полицейских к западу от Миссисипи, и они выловят эту щуку!
   — Нет! — заявил Уэс.
   Бородатый от неожиданности заморгал:
   — Как это «нет»?
   — Не надо никакого словесного портрета и тревогу поднимать не надо. Мы его потеряли и все тут!
   — Какого черта?! — вспылил бородатый.
   — Спасибо, конечно, за помощь, но...
   — Слушай, парень! — заорал бородатый. — Мы выехали сюда по первому твоему требованию. И мы рисковали своей жизнью! Ты думаешь, наши пуленепробиваемые жилеты обеспечивают полную защиту? Как бы не так! Наши лица жилеты не защищают, а у этого негодяя вполне мог быть АК-47! И вот теперь ты, парень, говоришь, что ничего больше делать не надо?!
   Бородатый повернулся к Ролинсу.
   — А все это из-за тебя! — гневно бросил он ему. — Теперь ты мой должник по гроб жизни! А ты, — бородатый снова повернулся к Уэсу, — ты, ублюдок из федеральных органов, больше мне на глаза не попадайся!
   Продолжая чертыхаться, бородатый увел своих людей. Во дворе послышался рев двигателя их автомобиля.
   Ролинс не спеша достал сигарету, оторвал у нее фильтр, швырнул его в сторону спальни, прикурил от спички, которую бросил на пол. Следователь уголовной полиции Лос-Анджелеса глубоко затянулся и наконец сказал:
   — По-моему, мой бородатый приятель Джесси хоть и эмоционально, но верно изложил суть дела.
   — У меня голова не очень хорошо соображает, — примирительным тоном еле слышно прошептал Уэс. — Когда я попросил произвести обыск в этом доме, я, возможно, превысил свои полномочия.
   — Тогда это и не полномочия, а дерьмо собачье!
   — Мне нужна ваша помощь.
   — Я уже помог. И теперь в полицейском участке мне за это проходу не дадут.
   — Я знаю, что...
   — Да ничего вы не знаете! У вас вся левая сторона груди в кровоподтеках, в одном ребре трещина, правая лодыжка, должно быть, сломана. Хоть в больнице вас и залатали немного, вы все равно едва стоите на ногах. Это все слишком серьезно, чтобы оставлять дело без последствий!
   — Да, это был явно не лучший мой день, — сказал Уэс.
   — И последующие дни вряд ли будут лучше... В конце концов мне не нужно вашего разрешения на составление словесного портрета негодяя!
   — Не делайте этого! — морщась от боли, прокричал Уэс.
   По телевизору передавали очередную «мыльную оперу» с искусно смонтированными сценами в постели.
   — Знаете, почему я не буду делать этого? — подумав, спросил Ролинс. — Только потому, что не хочу больше копаться по вашей милости во всем этом дерьме. А вам будет лучше поскорее убраться из Лос-Анджелеса. Я посажу вас на ближайший самолет в Вашингтон.
   — Мне нужна ваша помощь.
   — Я уже помог вам.
   — Нет, мне нужна иная помощь: мне нужны кое-какие данные. И вы сможете передать их мне, не выходя из своего офиса, а уж потом отвезете меня в аэропорт.
   Ролинс затянулся.
   — В противном случае мне придется остаться, — добавил Уэс.
   Следователь посмотрел на раненого Уэса, бросил сигарету на пол, затушил ее каблуком и пошел к выходу.
   — Не забудьте выключить телевизор, — не оборачиваясь, сказал он Уэсу.

* * *

   В вашингтонский аэропорт имени Даллеса Уэс прилетел в десять вечера. Напуганная стюардесса помогла ему сойти с трапа самолета и сесть в автобус, доставлявший пассажиров в здание аэровокзала. Там Уэса уже поджидал Ной Холл. Через его плечо был перекинут дешевый пластиковый плащ, в руке он держал атташе-кейс. Завидев в толпе плохо державшегося на ногах Уэса, Ной нахмурился.
   — Где директор? — первым делом спросил Уэс. — Я ведь просил по телефону незамедлительной встречи с ним.
   — Что ж, тогда бегите за самолетом, вылетевшим во Францию.
   — Дентон направился туда с продолжительным визитом... Ладно, пошли.
   Цепной пес директора ЦРУ повел Уэса к рядам пластиковых стульев в зале ожидания. Уэс сел на крайний стул, Ной расположился рядом. Атташе-кейс он поставил на кафельный пол между ног.
   — Я целый день потратил на то, чтобы потушить пожар, который вы разожгли в Лос-Анджелесе, — сказал Ной. — В следующий раз я брошу в огонь вас самого.
   — Мне нужно поговорить с директором Дентоном, — упрямо пробормотал Уэс.
   — Вам нужно заниматься делом, а не создавать для нас проблемы!
   — А я и не создавал никаких проблем. Они меня сами нашли.
   — Пусть будет так. Что удалось вам узнать о Джуде Стюарте?
   — Я узнал, что он собой кое-что представляет... И что его делами заинтересовались, по-видимому, не только мы.
   — И это все?!
   — Мне нужна помощь. Вы ведь понимаете, как трудно идти по следу в одиночку. Мне необходимы люди, кто-нибудь, кто...
   — Я дал вам уже Джека Бернса. Все вопросы решайте с ним.
   — Черт бы подрал вашего Бернса! Вы не мне его дали, вы меня отдали ему.
   — Я предоставил в ваше распоряжение все, что нужно для дела. Вы же хотите иметь целый штат ищеек с секретаршами в придачу! И вообще, Уэс, очень хотелось бы узнать, что происходит? Жизнь стала невыносимой, и вы решили вернуться к папочке и Ною, чтобы поплакать им в жилетку?
   Уэсу захотелось ударить Ноя.
   — Мы думали, — продолжал тот, что имеем дело с парнем, который все может, с мужественным парнем, который хорошо соображает и умеет дать отпор в случае чего...
   — У меня, — прошептал Уэс, — уже есть информация о некоторых пентагоновских делишках, имеющих отношение к Белому дому. Я получил и досье на психа, который, возможно, был связан с Джудом и который, вполне вероятно, выполняя волю наркобаронов, пытался его уничтожить.
   — Заткнитесь! — прошептал Ной. — Нечего мне рассказывать о куче дерьма, в которую вы сами же и вляпались. Вам необходимо установить только то, что мы вам приказали сделать! Докладывать будете только тогда, когда покончите с делом. Если мы захотим узнать больше того, что приказали вам сделать, мы сами об этом попросим.
   Три японские стюардессы, проходя мимо шептавшихся мужчин, слегка кивнули им. Одна из девушек, посмотрев на Уэса, остановилась и растерянно заморгала. Только через несколько секунд она поспешила за своими подругами.
   — Я-то думал, вы как раз тот, кто нам нужен, — сказал Ной. — Сообразительный и знающий все выгоды сотрудничества с нами человек, которому надоела бумажная работа. Босс, правда, уверен, что вы начали с нами сотрудничать по идейным соображениям — во имя великой Америки. Но, как бы то ни было, наш морячок попал в переплет и растерялся.
   — Мне нужна поддержка, — прошептал Уэс.
   — В этом атташе-кейсе, — сказал Ной, — сто тысяч.
   Уэс посмотрел на кейс.
   — Да, это деньги, крупная сумма, — заметил Ной. — Наборный замок установлен на ваше имя. Ста тысяч вполне достаточно, чтобы решить все ваши проблемы. И это все, что вы можете от нас получить.
   Диктор аэровокзала объявил посадку на самолет, вылетающий в Сан-Франциско.
   — Дайте мне документ, удостоверяющий передачу денег, — вздохнул Уэс. Цепной пес директора ЦРУ встал, надел свой плащ и застегнул его на все пуговицы. Из громкоговорителей аэровокзала разносились звуки инструментальной обработки популярных песен «Битлз». Ной презрительно посмотрел на побитого бледного моряка, сидевшего в пластиковом кресле вашингтонского аэропорта.
   — Пошли бы вы, майор... — сказал Ной и, оставив атташе-кейс на полу, быстро пошел к выходу.

* * *

   Уэс сел в такси и поехал в пригородный район Вашингтона, располагавшийся всего в двадцати минутах езды от аэропорта. Прибыв на место, он с атташе-кейсом в руке зашагал по тротуару к небольшому опрятному дому. Дверь ему открыла смуглая женщина в халате. Увидев Уэса, она вскрикнула от ужаса. За спиной женщины стоял контрразведчик из флотской Службы расследований Франк Греко, одетый в брюки защитного цвета и серую рубашку. Хозяева провели хромавшего Уэса в гостиную, по стенам которой располагались шкафы, набитые книгами. Уэс сел на мягкое кресло, Греко занял место за письменным столом.
   — Вам принести кофе? — спросила его жена, говорившая с сильным латиноамериканским акцентом. Ее отец был кубинским доктором, покинувшим свою страну после победы революции Фиделя Кастро. — Или, может быть, принести аспирин?
   — Только боль и заставляла меня оставаться на ногах, — пробормотал Уэс.
   Она не улыбнулась. Посмотрев на мужчин и вздохнув, она вышла из гостиной.
   — Тебе откусили ухо? — спросил Греко.
   — Хуже. Я упустил одного человека.
   — Потому что это не твоя профессия. Ты был хорош на поле боя, но та война уже кончилась. В мирное время тактика должна быть другая.
   — Точно. И поэтому мне нужна помощь.
   — Но мы ведь работаем на разных людей.
   — И это точно.
   — Помнишь, я говорил, что твои новые друзья могут тебя запросто утопить?
   — Сейчас я нахожусь в потоке посреди реки. Назад возвратиться уже не могу. Моя цель впереди.
   — Все это не принесет тебе славы.
   — А я и не гонюсь за славой. Я просто делаю то, что должен делать... Поможешь мне?
   — Каким образом?
   — Мне нужны люди. Для одной разведоперации. Они должны всего лишь прочесать шесть кварталов в Лос-Анджелесе. Всего лишь прочесать и ничего больше.
   — В поисках человека, которого ты упустил?
   — Нет. Скорее в поисках его мотоцикла.
   Уэс протянул Греко листы с записями, которые он сделал с экрана компьютера лос-анджелесской полиции: такую возможность предоставил ему следователь Ролинс.
   — За последние четыре месяца этот мотоцикл — вот его номер — шесть раз был припаркован в том районе. Об этом свидетельствуют билеты парковочных автоматов.
   — Так он там поблизости и живет?
   — Там живет кто-то из его знакомых. Это район Вествуда, в нем много жилых домов, ремонтных мастерских и магазинов. Билеты свидетельствуют о том, что этот мотоцикл несколько раз парковали там ночью, а значит, сам мотоциклист ездил в Вествуд явно не для похода по магазинам.
   — У тебя есть фотография этого парня?
   Уэс передал Греко фотокопию водительского удостоверения Дина Джейкобсена.
   — Почему бы тебе не обратиться с этим делом к Майку Крэмеру из Службы внутренней безопасности ЦРУ?
   — Да он меня растерзает после такой просьбы! — ответил Уэс. — Он вообще к этому делу не имеет никакого отношения. Никто из ЦРУ не имеет к нему отношения. Официально, конечно. Мне не дали даже необходимых досье на некоторых участников дела, которым я занимаюсь.
   — Тем самым усложнив твою задачу.
   — Вот поэтому мне и нужна помощь, Франк. Дружеская помощь. Хотя деньги у меня есть.
   — Если деньги есть, на дядю Сэма не стоит больше горбатиться, — засмеялся Греко.
   — Все дело в том, что все мои чеки подписывает именно дядя Сэм. Так сможешь мне помочь, Франк?
   — Ты — мой друг, — задумчиво сказал хозяин дома. — Наш адмирал приказал оказывать тебе содействие. Но... если попадешься, мне ничего другого не останется, как всеми путями откреститься от этого конкретного дела. В противном случае моя собственная карьера окажется под ударом.
   — Я все прекрасно понимаю.
   — И это хорошо... Так вот сегодня же я отдам приказ подразделениям нашей службы в Лос-Анджелесе провести, скажем так, учения. Цель — разыскать конкретный мотоцикл. Учения могут продолжаться сутки — не более. Как быть, если мои люди обнаружат этот мотоцикл или его владельца?
   — Надо будет проследить за ним и доложить. Лично мне. Особенно если мотоциклист будет встречаться с одним человеком.
   — Хорошо. Только не думаю, что ты сможешь должным образом воспринять этот доклад. Вид у тебя слишком ужасный. Сейчас я отвезу тебя домой.
   — Нет, я возьму такси.
   — Спокойно. Нам все равно по пути. Мне нужно быть на службе, чтобы сделать необходимые распоряжения.
   Греко усмехнулся.
   — Наши агенты в Лос-Анджелесе страшно любят проводить учения по команде Центра.
   — Извини, что я помешал тебе хорошенько отдохнуть.
   — Ладно уж, у меня частенько такое бывает.
   Франк ждал, пока Уэс встанет с кресла, но тот продолжал сидеть.
   — Что-нибудь еще?
   — Мне необходимо оружие.
   Греко промолчал.
   — Ты ведь знаешь, — добавил Уэс, — что стрелок я отличный. Завтра же я получу от командующего разрешение на ношение оружия. Только мне нужно что-то особое, а не ваш обычный шестизарядный револьвер.
   — А я-то был уверен, что оружие у тебя есть.
   — Я и сам был уверен, что мне его выдадут. Но, увы... Греко понимающе кивнул и вышел из гостиной. Уэс закрыл глаза. Голова раскалывалась от боли, все тело ныло.
   В гостиной раздался шум. Уэс открыл глаза и увидел на столе напротив отливающий синевой пистолет-автомат.
   — Это «Зиг Зауэр П-226», — сказал Франк, усаживаясь за стол. Пятнадцать пуль в обойме и одна в стволе. Даю тебе две запасные обоймы. Пистолет снабжен электронным прицелом. Он покажет тебе в полной темноте точность стрельбы...
   Греко задумался.
   — Знаешь, — сказал он, вытаскивая из кармана две обоймы, — возьми еще и эти. В одной обычные пули. А в этой — особые, со смещенным центром тяжести. Если попадешь ими в цель, она неминуемо будет уничтожена. Будь осторожен, не разряди эту обойму в себя.
   Бывший полицейский достал носовой платок и стер с оружия свои отпечатки пальцев.
   — Так, теперь пистолет подвергся полной санитарной обработке, — усмехнулся он. — И вот еще что. Спусковой крючок очень мягкий. Не успеешь и подумать, как из ствола посыпятся пули.
   Уэс открыл атташе-кейс, набитый деньгами.
   — Я не должен был этого видеть, — смутившись, сказал Греко.
   — И мои глаза на них не смотрели бы! — ухмыльнулся Уэс и положил пистолет-автомат поверх новых купюр.

* * *

   Полночь. Поднимаясь по лестнице к своей квартире, Уэс сильно пожалел, что отказался от помощи Греко. Его знобило, атташе-кейс казался страшно тяжелым. Он вынужден был остановиться на лестничной площадке и сесть на ступени, чтобы собраться с силами, но сил уже не было. Встать он так и не сумел и продолжил путь вверх ползком. Добравшись до своего этажа, Уэс медленно приподнялся и, держась за стену, заковылял к своей двери. Он не хотел, чтобы Бэт увидела его в таком состоянии.
   Доставая ключи из кармана, он не справился с ними, и они, громко звякнув, упали на пол. Дверь напротив мгновенно отворилась.
   — Боже мой! — вскрикнула Бэт и подбежала к нему.
   — Я попал в переделку, — прошептал Уэс, — но на этот раз сувенир тебе привез.
   Бэт быстро открыла его дверь, помогла Уэсу войти внутрь.
   — Сейчас помолчи. Расскажешь обо всем позже.
   Она уложила его в постель и раздела. Раны и синяки Уэса произвели на нее жуткое впечатление. А Уэс почувствовал себя на вершине блаженства, оказавшись дома в собственной постели с сидевшей рядом Бэт.
   Довольно быстро она взяла себя в руки. Принесла из своей квартиры стакан теплого молока и три таблетки аспирина и, нежно поддерживая Уэса за голову, дала ему все это выпить. Потом поцеловала в лоб, коснувшись волосами его щеки.
   — Теперь спи. Все в порядке. Здесь ты в безопасности.

Глава 16
Последний трюк

   Теплым солнечным вечером Джуд и Нора, зажмурив от наслаждения глаза, как пара кошек, сидели в шезлонгах напротив закрытого кафе. Небо было в сполохах розового и бордового цветов. На шоссе машин видно не было.
   Нора вздохнула:
   — Я уже успела полюбить вот такие тихие вечера без ветра и надоевшего песка из пустыни. Когда ничего не надо делать, когда в воздухе пахнет полынью. Просто сидишь и дышишь полной грудью... А ты что сейчас чувствуешь?
   — То же самое, — ответил Джуд. Ему действительно было хорошо. Очень хорошо.
   — Конечно, я бы не отказалась побывать в Нью-Йорке, но только ненадолго.
   — А я вот никуда не хочу ехать. И даже идти, — сказал Джуд.
   — Но, если... — не открывая глаз, протянула Нора.
   — Что «если»?
   — Придется пойти, если тебе хочется пить... У меня на верхней полке холодильника есть лимонад.
   — О нет! — засмеялся Джуд. — Пить мне совсем не хочется. Ну ни чуточки!
   Нора тоже засмеялась.
   Они молчали несколько минут.
   — У меня есть идея, — сказал наконец Джуд.
   — Какая же?
   — До меня дошли слухи, что у тебя на верхней полке холодильника есть лимонад. Так вот, могу принести тебе стаканчик.
   — Прекрасная идея.
   — Спасибо за оценку моих умственных способностей.
   Джуд пошел в дом Норы. Вернулся он совсем скоро. Подойдя к Норе сзади, он прижал холодный влажный стакан к ее шее.
   — Боже мой! — вскрикнула она от неожиданности.
   — Да нет, Нора, зовут меня Джуд, а не Боже, — сказал он, садясь в свой шезлонг.
   — Сигареты ты, конечно, не принес.
   — Боженька, ласковый Боженька, избавь меня от женщины, которой все время что-то нужно.
   У Норы на лице было кислое выражение. Смилостившись над ней, Джуд достал из кармана пачку сигарет и зажигалку «Зиппо».
   — Странный все-таки ты человек, — улыбнулась она, прикуривая сигарету. — Самую простую вещь на свете ты обставляешь разными уловками и хитростями... Хорошо здесь, — помолчав, добавила она, — только вот скоро уже наступит жара и сидеть вечером будет здесь невозможно. — Нора затянулась. — Да, совсем забыла. Напомни мне завтра, что я должна позвонить в телефонную компанию.
   — Зачем это?
   — Кто-то раскрутил телефон-автомат у шоссе. Черт бы подрал этих негодяев!
   — А я и не знал об этом, — прошептал Джуд. — Когда это произошло?
   — Я и сама хотела бы знать. Вчера приехал какой-то парень и попросил разрешения позвонить из кафе. Ты в это время убирал мусор. Так вот тот парень и сказал, что телефон у шоссе разобран на части. Те негодяи утащили даже трубку. Проклятая шпана! Ничего пооригинальнее придумать они не могут!
   — А я и не заметил, — растерянно прошептал Джуд. — Я должен был проверять телефон каждое утро ровно в шесть... Но вот вчера и сегодня...
   — Не дергайся, — сказала Нора. — Следить за телефоном — не твоя работа.
   «Теперь уж ничего не поделаешь, — подумал Джуд. — Да и не так это важно. Черт с ним, с телефоном! Есть на свете вещи поважнее!»
   — Прошлый раз ты так и не сказала, почему прекратила заниматься проституцией. Может быть, расскажешь сейчас? — неожиданно спросил он ее.
   — О, это был мой последний трюк!
   — Что это за трюк?
   — Это целая история... В августе восемьдесят седьмого года я все еще жила в Лас-Вегасе. Клиентура у меня была небольшая, но зато все люди были как на подбор: я купалась в деньгах. Пристрастие к спиртному уже брало меня за горло...
   Нора помолчала.
   — Был у меня один клиент, — продолжила она, затянувшись, — не просто клиент, а очень важная шишка, его фотографии частенько печатают в журнале «Тайм». Когда он находился в городе, то обязательно заглядывал ко мне, а иногда по его приглашению я вылетала к нему в Филадельфию. Останавливалась там в лучших отелях. За свидание со мной он платил десять тысяч долларов...
   Небо стало серым, тени исчезли. Солнце село.
   — Так что же ты сделала?
   Нора посмотрела на яркий огонек своей сигареты:
   — Я его подожгла. Вернее — подожгла его дом.
   На глазах темнело.
   — Мне осточертела такая жизнь. Я чувствовала, что качусь в пропасть. Каждый раз для своих клиентов я должна была придумывать что-то новенькое, совсем уж экзотическое... И тогда я решила: все, конец, хватит! И сумела поставить на этом точку. Хотя, может быть, получилось это слишком уж необычно.
   — А что было потом?
   — Кто-то навел на меня налоговую инспекцию — ведь со своих огромных заработков налогов я не платила. Они хотели устроить показательный процесс — в назидание другим. К счастью, нашелся один умный адвокат, убедивший налоговых инспекторов, что, упрятав меня в тюрьму, они тем самым завершат мое криминальное образование. Дело замяли, но я вынуждена была отдать им все, что у меня было. А потом нашелся у меня один должник... Впрочем, обо всем остальном я тебе уже рассказывала.
   Джуд вынул из пачки сигарету и прикурил. Стало совсем темно. В сумраке наступившей ночи светились только два огонька от их сигарет.
   — Когда ты пристрастился к спиртному? — вдруг спросила она.
   — Привыкание к нему не сразу происходит.
   — Но всегда наступает момент, когда ты уже не можешь обходиться без выпивки.
   — Что же это за момент? Когда вступаешь в общество двух "А" — анонимных алкоголиков? — Джуд пытался превратить весь этот разговор в шутку.