Страница:
Конечно, у нее разыгралась фантазия, невесть что привиделось, но от этого так просто не избавишься. Вся эта история оставила в душе тяжелый след. Как будто Каролина все же была в чем-то виновата.
Хотя, может, это и неудивительно.
Ведь Клара де Лето приходится ей бабушкой, и Каролина, без сомнения, на нее похожа. Ничего не попишешь.
Однако, слава богу, Каролина похожа не только на Клару.
Но и на Хедду.
Ей нужно постоянно защищать в себе Хедду от Клары. Одну бабушку от другой. Сагу от Каролины. Или Каролину от Саги. Она не понимает, на чьей стороне стоит в этой битве, но то, что именно сейчас внутри нее происходит борьба между этими двумя половинами, она ощущает ясно.
Поэтому, когда приходит письмо от Хедды, Каролине становится хорошо на душе. Хедда никогда не предаст. Письма ее ничем не примечательны, в них просто рассказывается о ее жизни, но они всегда приходят как раз тогда, когда особенно нужно. Хедду никогда не нужно просить об утешении.
Несмотря на то что Хедда помогает очень многим людям, Каролине никогда не приходит в голову ее ревновать – как удивительно! Каролина знает, что Хедда в близких отношениях с Бертой и со многими другими, с кем Каролина даже не знакома, но ее это не задевает. Нисколечко. Когда думаешь об этом, на душе становится спокойно. Словно ты обладаешь несметным богатством.
Как странно…
Почему люди, которые живут далеко от тебя, вдруг становятся так важны?
Это касается не только Хедды. В ее случае расстояние только укрепляет их дружбу.
А бывает, расстояние, разделяющее людей, только мешает.
Ах, ну вот она снова о том же, однако нужно же довести рассуждения с самой собой до конца. Итак:
Клара де Лето давным-давно умерла и вроде бы должна была навсегда покинуть этот мир. Но все обстоит иначе. Она втайне продолжает жить как в Лидии, своей дочери, так и во внуках, и, возможно, особенно сильно проявляет себя в ней, Каролине.
Арильду сходство с бабушкой не причиняет особого беспокойства. Да и Розильде тоже, ведь она многое унаследовала от своего отца, Максимилиама Стеншерна. И от Вещей Сигрид, его матери.
Каролина встречалась с ней, Сигрид – удивительная женщина, чем-то похожая на Хедду. Обе они полны некой чудесной жизненной силы. В какой-то степени ее излучает и сын Сигрид, Максимилиам.
Каролина встречалась и с ним.
Это случилось, когда Каролина поехала вместе с Арильдом и Розильдой в Париж – еще тогда, когда притворялась Карлом Якобссоном. Она помнит, что ей время от времени казалось, что Максимилиам видит ее насквозь. Но в таком случае ему ни разу не пришло в голову выдать ее, и Каролина чувствовала себя в безопасности. Напротив, ей казалось, что, глядя на нее, он беззастенчиво забавляется и вот-вот расхохочется.
У Максимилиама было чувство юмора. Если бы он и разоблачил Каролину, то никогда не заподозрил бы ее в мошенничестве. Скорее счел бы все это хорошей шуткой. Вот таким он был. Очень веселым и жизнерадостным человеком.
Безумно жаль, что он погиб.
Подумать только, он был женат на маме! На Иде! Сложно себе представить. Однако это было задолго до нее – до Каролины. Мама тогда была только Лидией и не имела ни малейшего понятия о том, что в один прекрасный день она воскреснет под именем Иды Якобссон и станет матерью девочки под именем Сага Каролина.
Почти как в театре. Актриса, которая в один сезон выходит на сцену как Иоанна Лотарингская, конечно, не догадывается о том, что в следующем году предстанет Офелией, а затем Дамой с камелиями и так далее.
А мама в то время осознавала себя лишь как Лидия Фальк аф Стеншерна.
И мать Лидии, Клара де Лето, еще была жива…
Вероятно, именно она, Клара, погубила их брак. Не будь Клары, семья никогда бы не распалась. Максимилиаму не пришлось бы бежать из дома, и он был бы сейчас жив.
Но тогда не родилась бы Каролина.
С трудом представляется…
А она все же рада, что родилась на свет. Жить ей очень правится. Она никогда не променяла бы свою жизнь ни на какую другую. Достаточно вспомнить лишь всех тех людей, которых она встречала, общение с которыми обогатило ее мир. Их не так уж мало. И наверняка будет больше…
Все эти сторонницы и соперники.
Все роли и характеры.
Ей приходится так хорошо их изучать, что они становятся для нее словно живыми людьми.
Но – заметьте, она написала сторонницы!
И соперники!
Как будто мужчины не могут быть сторонниками.
Так ли это на самом деле? Неужели она всерьез так думает?
Разве женщины не могут быть соперницами? Наверно, могут. Но Каролина никогда не представляет себе их в такой роли. Почему-то в своих фантазиях она всегда воображает женщин, действующих заодно с ней, на ее стороне. А мужчин – на другой стороне.
Почему?
Она никогда над этим не задумывалась. И никогда не замечала за собой таких предрассудков. Может, она боится мужчин?
Не боится, но, возможно, остерегается…
В таком случае это только к лучшему.
Ингеборг тоже опасается мужчин. Они никогда не говорили об этом, но это очень заметно.
Как же хочется поговорить с Ингеборг!
Теперь, когда она взяла на себя заботу о Герде и детях, они так редко могут встретиться один на один. Герда нашла другую работу и опять отсутствует по вечерам. А с детьми сидит Ингеборг. Она говорит, что ей это нравится, и не жалуется, но что будет дальше? Как ей выкраивать время для работы?
Каролине следовало бы больше помогать ей, и она пытается, но ведь у нее сейчас много работы. Ингеборг говорит, что ей легче справляться самой, и это понятно. На днях Каролина своими нервными охами-вздохами совсем напугала детей, а ведь ей это совершенно не свойственно. Ингеборг не понимает, что на нее нашло. Да и сама Каролина тоже.
Сейчас она просто ужасно взбудоражена. В какой-то мере в этом виновата весна…
Может, зря Каролина, почти доехав до Замка Роз, все-таки повернула назад?
Теперь, когда прошло время, Каролина понимает, что едва не поддалась чарам «волшебного круга». Пока Берта была рядом, она этого не ощущала. Тогда казалось больнее расстаться с ней, а не отказаться от Замка Роз. Каролина повернула назад с облегчением. И лишь позднее подействовала мистическая сила притяжения.
Каролина чувствует ее теперь сильнее, чем тогда, в двух шагах от замка.
И все же она рада, что вовремя повернула.
То ли из-за бессонницы, то ли по какой другой причине утром на ночном столике оказалось странное письмо от Саги, написанное ночью.
«Дорогая Каролина!
Ты ищешь истину.
Я тоже.
А поскольку эта истина касается нас обеих, то она касается всей нашей жизни.
Но жизнь состоит из мгновений.
Одно следует за другим, словно капли воды.
И ты можешь жить лишь в одной такой капле, в той, которая падает именно сейчас.
Настоящее – это единственное, что у тебя есть, и единственное, на что ты можешь положиться.
Поиски истины до сих пор не принесли никаких плодов.
Вначале надо узнать, существует ли истина на самом деле.
Когда ты это узнала, то поняла, что истина велика для тебя. Слишком велика, чтобы ты могла осознать ее во всей полноте.
И что же тебе тогда делать?
Тебе нужно искать ее дальше. Не так ли?
Но ты не можешь, во всяком случае, не можешь постигнуть всю истину сразу, потому что она слишком велика.
Тогда, чтобы справиться с ней, ты решаешь разбить ее на кусочки.
Но после забываешь, как эти кусочки располагались.
Может, это неважно, думаешь ты.
В каждом кусочке своя доля истины. И каждый из них приближает тебя к истине.
Справедливости ради ты собираешь все кусочки, перемешиваешь их, точно карты в карточной игре, и трясешь, точно кости.
А затем выкладываешь их в том порядке, который в данный момент тебя устраивает.
Так ты, по крайней мере, можешь убедить саму себя, что созерцаешь истину в ее полноте. И ничего, кроме истины.
Как эта картина выглядела вначале – будучи цельной – теперь понять уже нельзя.
Но поскольку каждый кусочек узнаваем, не должны ли они все вместе раскрыть истину целиком? Как ты думаешь? Ведь ты думаешь именно так?
Нет?.. А почему нет?
Потому что истину разделить невозможно, говоришь ты. Она едина и неделима.
Но понять это простым смертным слишком сложно. Особенно то, что жизнь состоит из капель-мгновений. А вовсе не из единой неделимой вечности.
Возможно, именно поэтому нам суждено умереть.
Но пока мы еще живы, настоящее – это единственное, в чем можно быть уверенной. Нам принадлежит только одно мгновение.
Помни об этом!
Твоя Сага».
Эти строки заставили Каролину всерьез призадуматься.
Что ей на это ответить? Она не знает, но чувствует, что должна ответить сейчас же, и садится писать:
«Дорогая Сага,
Хотя я не вполне уверена, что понимаю, что ты хотела мне сказать, я все же рада получить твое письмо. Иногда и мне самой сложно понять, что я имею в виду.
Но мне кажется, то, что ты пишешь, как-то связано с «Орлеанской девой».
Ведь Иоанна знала великую и тяжелую истину, доверенную ей Господом. И совсем не обязательно, что она ее понимала или что эта истина соответствовала ее собственной. Я часто думаю об этом.
Может, ты это имела в виду?
Но я в чем-то согласна с Ингеборг, которая говорит, что человек не должен слишком много размышлять. Нужно уметь понимать интуитивно. Раньше я всегда так делала. Не знаю, почему я стала так много размышлять последнее время.
Может, под твоим влиянием?
К тому же мне не стоило читать эту книгу – «Портрет Дориана Грея». Она действительно меня озадачила.
Мне следовало бы бросить ее, повинуясь чувству самосохранения.
Как это похоже на Давида – подсунуть мне такую книжку! Он совершеннейшее дитя, его воображение так легко поразить, и ему хочется выглядеть порочным. Возможно, он так и не понял, о чем эта книга. Да и я, наверное, тоже.
В то же время я, конечно, вкладываю в книгу больший смысл, чем есть на самом деле, – так со мной часто бывает.
Я всегда считала себя человеком с необычайно сильным характером. А сейчас я если не слабый человек, то, во всяком случае, сильно сбитый с толку. По нескольким причинам. Я чувствую, что меня предали, и мне кажется, что предаю сама – тебя, себя, всех… Над этим, в сущности, нечего думать; Так порой многим кажется.
Все дело в том, что у меня есть цель, я должна правдиво сыграть Иоанну.
Героиню! Только подумай! Одну из немногих героинь в истории.
Возможно, единственную. Или, может, ты знаешь кого-то еще? Мужчин-героев полно, а женщин – нет!
Вот почему это неслыханно важная роль.
Если мне не удастся перевоплотиться в Иоанну, если ее образ окажется хоть на йоту смешным, я предам моих сестер. Понимаешь?
Так постарайся же мне помочь! Не исчезай, Сага, проявись, стань зримой, чтобы я увидела и почувствовала тебя. Не прячься за всеми этими туманными загадками!
Уф! Я все сказала!
Твоя К.»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Хотя, может, это и неудивительно.
Ведь Клара де Лето приходится ей бабушкой, и Каролина, без сомнения, на нее похожа. Ничего не попишешь.
Однако, слава богу, Каролина похожа не только на Клару.
Но и на Хедду.
Ей нужно постоянно защищать в себе Хедду от Клары. Одну бабушку от другой. Сагу от Каролины. Или Каролину от Саги. Она не понимает, на чьей стороне стоит в этой битве, но то, что именно сейчас внутри нее происходит борьба между этими двумя половинами, она ощущает ясно.
Поэтому, когда приходит письмо от Хедды, Каролине становится хорошо на душе. Хедда никогда не предаст. Письма ее ничем не примечательны, в них просто рассказывается о ее жизни, но они всегда приходят как раз тогда, когда особенно нужно. Хедду никогда не нужно просить об утешении.
Несмотря на то что Хедда помогает очень многим людям, Каролине никогда не приходит в голову ее ревновать – как удивительно! Каролина знает, что Хедда в близких отношениях с Бертой и со многими другими, с кем Каролина даже не знакома, но ее это не задевает. Нисколечко. Когда думаешь об этом, на душе становится спокойно. Словно ты обладаешь несметным богатством.
Как странно…
Почему люди, которые живут далеко от тебя, вдруг становятся так важны?
Это касается не только Хедды. В ее случае расстояние только укрепляет их дружбу.
А бывает, расстояние, разделяющее людей, только мешает.
Ах, ну вот она снова о том же, однако нужно же довести рассуждения с самой собой до конца. Итак:
Клара де Лето давным-давно умерла и вроде бы должна была навсегда покинуть этот мир. Но все обстоит иначе. Она втайне продолжает жить как в Лидии, своей дочери, так и во внуках, и, возможно, особенно сильно проявляет себя в ней, Каролине.
Арильду сходство с бабушкой не причиняет особого беспокойства. Да и Розильде тоже, ведь она многое унаследовала от своего отца, Максимилиама Стеншерна. И от Вещей Сигрид, его матери.
Каролина встречалась с ней, Сигрид – удивительная женщина, чем-то похожая на Хедду. Обе они полны некой чудесной жизненной силы. В какой-то степени ее излучает и сын Сигрид, Максимилиам.
Каролина встречалась и с ним.
Это случилось, когда Каролина поехала вместе с Арильдом и Розильдой в Париж – еще тогда, когда притворялась Карлом Якобссоном. Она помнит, что ей время от времени казалось, что Максимилиам видит ее насквозь. Но в таком случае ему ни разу не пришло в голову выдать ее, и Каролина чувствовала себя в безопасности. Напротив, ей казалось, что, глядя на нее, он беззастенчиво забавляется и вот-вот расхохочется.
У Максимилиама было чувство юмора. Если бы он и разоблачил Каролину, то никогда не заподозрил бы ее в мошенничестве. Скорее счел бы все это хорошей шуткой. Вот таким он был. Очень веселым и жизнерадостным человеком.
Безумно жаль, что он погиб.
Подумать только, он был женат на маме! На Иде! Сложно себе представить. Однако это было задолго до нее – до Каролины. Мама тогда была только Лидией и не имела ни малейшего понятия о том, что в один прекрасный день она воскреснет под именем Иды Якобссон и станет матерью девочки под именем Сага Каролина.
Почти как в театре. Актриса, которая в один сезон выходит на сцену как Иоанна Лотарингская, конечно, не догадывается о том, что в следующем году предстанет Офелией, а затем Дамой с камелиями и так далее.
А мама в то время осознавала себя лишь как Лидия Фальк аф Стеншерна.
И мать Лидии, Клара де Лето, еще была жива…
Вероятно, именно она, Клара, погубила их брак. Не будь Клары, семья никогда бы не распалась. Максимилиаму не пришлось бы бежать из дома, и он был бы сейчас жив.
Но тогда не родилась бы Каролина.
С трудом представляется…
А она все же рада, что родилась на свет. Жить ей очень правится. Она никогда не променяла бы свою жизнь ни на какую другую. Достаточно вспомнить лишь всех тех людей, которых она встречала, общение с которыми обогатило ее мир. Их не так уж мало. И наверняка будет больше…
Все эти сторонницы и соперники.
Все роли и характеры.
Ей приходится так хорошо их изучать, что они становятся для нее словно живыми людьми.
Но – заметьте, она написала сторонницы!
И соперники!
Как будто мужчины не могут быть сторонниками.
Так ли это на самом деле? Неужели она всерьез так думает?
Разве женщины не могут быть соперницами? Наверно, могут. Но Каролина никогда не представляет себе их в такой роли. Почему-то в своих фантазиях она всегда воображает женщин, действующих заодно с ней, на ее стороне. А мужчин – на другой стороне.
Почему?
Она никогда над этим не задумывалась. И никогда не замечала за собой таких предрассудков. Может, она боится мужчин?
Не боится, но, возможно, остерегается…
В таком случае это только к лучшему.
Ингеборг тоже опасается мужчин. Они никогда не говорили об этом, но это очень заметно.
Как же хочется поговорить с Ингеборг!
Теперь, когда она взяла на себя заботу о Герде и детях, они так редко могут встретиться один на один. Герда нашла другую работу и опять отсутствует по вечерам. А с детьми сидит Ингеборг. Она говорит, что ей это нравится, и не жалуется, но что будет дальше? Как ей выкраивать время для работы?
Каролине следовало бы больше помогать ей, и она пытается, но ведь у нее сейчас много работы. Ингеборг говорит, что ей легче справляться самой, и это понятно. На днях Каролина своими нервными охами-вздохами совсем напугала детей, а ведь ей это совершенно не свойственно. Ингеборг не понимает, что на нее нашло. Да и сама Каролина тоже.
Сейчас она просто ужасно взбудоражена. В какой-то мере в этом виновата весна…
Может, зря Каролина, почти доехав до Замка Роз, все-таки повернула назад?
Теперь, когда прошло время, Каролина понимает, что едва не поддалась чарам «волшебного круга». Пока Берта была рядом, она этого не ощущала. Тогда казалось больнее расстаться с ней, а не отказаться от Замка Роз. Каролина повернула назад с облегчением. И лишь позднее подействовала мистическая сила притяжения.
Каролина чувствует ее теперь сильнее, чем тогда, в двух шагах от замка.
И все же она рада, что вовремя повернула.
То ли из-за бессонницы, то ли по какой другой причине утром на ночном столике оказалось странное письмо от Саги, написанное ночью.
«Дорогая Каролина!
Ты ищешь истину.
Я тоже.
А поскольку эта истина касается нас обеих, то она касается всей нашей жизни.
Но жизнь состоит из мгновений.
Одно следует за другим, словно капли воды.
И ты можешь жить лишь в одной такой капле, в той, которая падает именно сейчас.
Настоящее – это единственное, что у тебя есть, и единственное, на что ты можешь положиться.
Поиски истины до сих пор не принесли никаких плодов.
Вначале надо узнать, существует ли истина на самом деле.
Когда ты это узнала, то поняла, что истина велика для тебя. Слишком велика, чтобы ты могла осознать ее во всей полноте.
И что же тебе тогда делать?
Тебе нужно искать ее дальше. Не так ли?
Но ты не можешь, во всяком случае, не можешь постигнуть всю истину сразу, потому что она слишком велика.
Тогда, чтобы справиться с ней, ты решаешь разбить ее на кусочки.
Но после забываешь, как эти кусочки располагались.
Может, это неважно, думаешь ты.
В каждом кусочке своя доля истины. И каждый из них приближает тебя к истине.
Справедливости ради ты собираешь все кусочки, перемешиваешь их, точно карты в карточной игре, и трясешь, точно кости.
А затем выкладываешь их в том порядке, который в данный момент тебя устраивает.
Так ты, по крайней мере, можешь убедить саму себя, что созерцаешь истину в ее полноте. И ничего, кроме истины.
Как эта картина выглядела вначале – будучи цельной – теперь понять уже нельзя.
Но поскольку каждый кусочек узнаваем, не должны ли они все вместе раскрыть истину целиком? Как ты думаешь? Ведь ты думаешь именно так?
Нет?.. А почему нет?
Потому что истину разделить невозможно, говоришь ты. Она едина и неделима.
Но понять это простым смертным слишком сложно. Особенно то, что жизнь состоит из капель-мгновений. А вовсе не из единой неделимой вечности.
Возможно, именно поэтому нам суждено умереть.
Но пока мы еще живы, настоящее – это единственное, в чем можно быть уверенной. Нам принадлежит только одно мгновение.
Помни об этом!
Твоя Сага».
Эти строки заставили Каролину всерьез призадуматься.
Что ей на это ответить? Она не знает, но чувствует, что должна ответить сейчас же, и садится писать:
«Дорогая Сага,
Хотя я не вполне уверена, что понимаю, что ты хотела мне сказать, я все же рада получить твое письмо. Иногда и мне самой сложно понять, что я имею в виду.
Но мне кажется, то, что ты пишешь, как-то связано с «Орлеанской девой».
Ведь Иоанна знала великую и тяжелую истину, доверенную ей Господом. И совсем не обязательно, что она ее понимала или что эта истина соответствовала ее собственной. Я часто думаю об этом.
Может, ты это имела в виду?
Но я в чем-то согласна с Ингеборг, которая говорит, что человек не должен слишком много размышлять. Нужно уметь понимать интуитивно. Раньше я всегда так делала. Не знаю, почему я стала так много размышлять последнее время.
Может, под твоим влиянием?
К тому же мне не стоило читать эту книгу – «Портрет Дориана Грея». Она действительно меня озадачила.
Мне следовало бы бросить ее, повинуясь чувству самосохранения.
Как это похоже на Давида – подсунуть мне такую книжку! Он совершеннейшее дитя, его воображение так легко поразить, и ему хочется выглядеть порочным. Возможно, он так и не понял, о чем эта книга. Да и я, наверное, тоже.
В то же время я, конечно, вкладываю в книгу больший смысл, чем есть на самом деле, – так со мной часто бывает.
Я всегда считала себя человеком с необычайно сильным характером. А сейчас я если не слабый человек, то, во всяком случае, сильно сбитый с толку. По нескольким причинам. Я чувствую, что меня предали, и мне кажется, что предаю сама – тебя, себя, всех… Над этим, в сущности, нечего думать; Так порой многим кажется.
Все дело в том, что у меня есть цель, я должна правдиво сыграть Иоанну.
Героиню! Только подумай! Одну из немногих героинь в истории.
Возможно, единственную. Или, может, ты знаешь кого-то еще? Мужчин-героев полно, а женщин – нет!
Вот почему это неслыханно важная роль.
Если мне не удастся перевоплотиться в Иоанну, если ее образ окажется хоть на йоту смешным, я предам моих сестер. Понимаешь?
Так постарайся же мне помочь! Не исчезай, Сага, проявись, стань зримой, чтобы я увидела и почувствовала тебя. Не прячься за всеми этими туманными загадками!
Уф! Я все сказала!
Твоя К.»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Пришло на удивление короткое письмо от Берты. Вернее сказать, не письмо, а сочинение, в котором она с трепетом и легким смущением, но совершенно серьезно рассказывает о своем понимании «любви».
У Каролины ком стоит в горле, когда она читает письмо. Фразы, продуманные и хорошо построенные, располагаются в нем подобно цветам на клумбе: красивые и аккуратные строчки одна за другой, выписанные прекрасным почерком Берты. Порой они кажутся несколько высокопарными, но Каролина, хорошо знающая Берту, понимает, как емко каждое слово, как много может узнать тот, кто хочет и умеет читать между строк. Ей кажется, что Берта начиталась Эллен Кей. Во всяком случае, она воспринимает любовь как Евангелие, ни больше ни меньше. Как своего рода религию.
Но прежде всего это грустное письмо. В нем, безусловно, идет речь о Берте и Арильде, хотя его имя не упоминается ни разу.
Хедда как-то сказала, что, насколько она понимает, Берта сильно привязана к Арильду. Каролина объяснила себе это так, что Берта просто влюблена в него, но не хочет этого показывать. Совсем не обязательно речь идет о любви, добавила тогда Хедда. Может, тут дело в глубокой преданности, но Каролина продолжала сомневаться. Она сама много раз приходила к мысли, что Берта питает к Арильду нечто большее, чем дружеские чувства. В общем-то, одно не исключает другого. Все может начаться с преданности, которая лишь постепенно перерастает в любовь. Или с любви, которую долго скрывают, но которая наконец становится очевидной.
Берта часто говорила о «гармонии душ», и во время их последней встречи она стыдливо призналась, что Арильд – ее лучший друг. Она не сказала ничего больше, но и из этого было ясно, что речь идет о чем-то большем, чем дружба – о весьма глубоком и серьезном родстве душ.
И вот Каролина получает это письмо.
Она крутит его в руках.
Хотя в нем повествуется о столь глубоких и серьезных чувствах, само письмо кажется странно безличным. Словно небольшое школьное сочинение на тему «Любовь и дружба», написанное под присмотром преподавателя. Стоившее автору определенных терзаний, боязни не найти правильных слов и провалиться на экзамене – возможно, с мотивировкой: «Тема понята неверно».
В нем сквозит нечто вымученное.
И это Берта, которая всегда так легко облекала мысли в слова! Здесь же заметно, что она по-настоящему борется с ними. И даже если она сама верила в то, что писала, создается впечатление, что слова эти принадлежат не ей. Поэтому письмо выглядит каким-то натянутым. Тот, кто влюблен, обычно не мучается в поисках слов.
А может, чувства вынуждают ее быть сдержанной? Может, Берта думает, что не имеет на них права? Особенно если предмет любви действительно Арильд, а, скорее всего, это именно он – у Берты не так много знакомых молодых людей. А Арильда она поместила для себя на маленький пьедестал раз и навсегда.
Сам же он, конечно, ни о чем не подозревает.
Пока они с Бертой жили в Замке Роз, Арильд проявлял больший интерес к ней, Каролине, что едва не закончилось трагично, потому что она в то время изображала брата Берты.
Бедная Берта, как она, наверно, страдала!
Она была вынуждена наблюдать восхищенные взгляды Арильда в сторону так называемого брата, который в действительности был девушкой, настаивавшей вдобавок на том, что она на самом деле приходится Берте сестрой… Как она такое перенесла?
Спрашивать ее об этом не имело смысла, она бы только покачала головой и ушла от ответа. Но Каролина все же знает. Вне всякой связи с Эллен Кей Берта обладает особым даром дружбы и любви, который тогда, безусловно, придал ей сил. Она могла любить Каролину и Арильда одинаково сильно, не говоря уж о Розильде. Она способна любить их всех. Одновременно.
Поэтому это маленькое натужное послание оставляет странное впечатление. Как будто когда Берта говорит о любви, слова застревают у нее во рту. Удивительное дело! Берте, которая, безусловно, лучше других своих ровесников чувствует и знает, о чем речь, в письме с трудом удается правильно выразить свои чувства. Во всяком случае, так кажется Каролине. Ей было неловко за Берту.
Зачем она все это написала?
И почему послала именно Каролине?
Если ею двигало желание излить на бумаге свои переживания, то почему бы не спрятать это письмо в ящике письменного стола?
А что если Берта попала под влияние чар Замка Роз, как и сама Каролина когда-то? Конечно, у нее нет там семейных связей. Лишь опосредованно, через Каролину, которой Берта приходится сводной сестрой точно так же, как Каролина приходится сводной сестрой Арильду. И разумеется, Розильде. Конечно, это странно для Берты, но, видимо, притяжение замка повлияло и на нее.
В свое время замок произвел на обоих девушек-фантазерок поистине ошеломляющее впечатление. Приехав туда, они решили, что оказались прямо в сказке. Наверно, особенно Берта, которая живет в благополучной семье.
Для Каролины все было гораздо проще. Поскольку у нее никогда не было такой сильной привязанности к дому, она не так теряется, когда жизнь начинает преподносить сюрпризы. Она знает, что все может измениться в одно мгновение.
Но, конечно, и она оказалась околдована Замком Роз! Разница между ней и Бертой была в том, что она не стала долго раздумывать и сразу поддалась течению. Всецело и безрассудно. А Берта все время силилась сохранить здравомыслие и рассудительность и не потерять головы. В то же время пытаясь угодить всем в замке. Между прочим, она так воспитана.
Берта всегда стремится угодить. Каролине ее очень жаль, и она приложила все силы, чтобы выбить из нее эту дурь. Она считает, что Берта слишком уступчива, но сама Берта утверждает, что это не так, хотя на первый взгляд именно так и кажется. По ее мнению, быть уступчивой – это лишь способ сделать так, чтобы людям было легко жить рядом друг с другом.
Возможно, Берта полностью права. При тех отношениях, которые сложились в Замке Роз в то время, такая, как она, была, безусловно, необходима. Умный человек, который считает совершенно естественным уступать другим, забывая о собственных интересах.
Все доверяли Берте свои секреты. Разумеется, втайне от других и с просьбой никому не рассказывать. Все это она была вынуждена нести в себе в одиночку.
К тому же у Берты была Каролина, у которой то и дело возникали различные сложности, как с самой собой, так и с другими. И которая ни разу не поинтересовалась, что думает и чувствует Берта. Кстати, никто другой тоже этим не интересовался. Ведь Берта никогда не жаловалась. Все свои мысли и суждения она держала при себе. Впрочем, это тоже черта ее воспитания.
А Каролина в то время была занята лишь собственной персоной. Как будто во всем мире только у нее одной были чувства, о которых стоило говорить. А все прочие люди интересовали ее лишь постольку, поскольку в них, как в зеркалах, отражалось то впечатление, которое она на них производила. Чтобы она могла лишний раз убедиться в собственном превосходстве.
Исключением была только Берта, которая значила для Каролины больше, чем все остальные. Но даже в этом случае в ней брал верх эгоизм. Для собственного спокойствия Каролине хотелось убедиться, что Берта любит ее как настоящую сестру. Это стало постоянной темой разговоров с бедняжкой Бертой. Утром, днем и вечером Берте приходилось уверять Каролину в подлинности своих чувств.
Наверняка это было тяжким испытанием.
А вместо того, будь Каролина внимательней к Берте, она, возможно, завоевала бы доверие сестры в том, что касалось Арильда.
Но на это у нее тогда не хватило ума. Каролина так боялась потерять Берту и в то же время не произвести на других впечатления независимой особы, что все время бросала вызов окружающим и постоянно впадала в крайности.
Наверно, она была просто невыносима!
Странно, что никто ее не раскусил!
Ей, конечно, удалось поводить всех за нос. Не Берту, разумеется, но, с другой стороны, Берта всегда всем все прощала. Ей не следовало так поступать. Такова ее сущность – и это, наверно, тоже характерно для ее воспитания…
Бедная Берта…
Лишь бы только она не воспринимала все так серьезно, раз уж ей суждено влюбиться. Ей следует больше думать о себе, проявить хотя бы немного эгоизма. В противном случае ее станут использовать, и тогда останется лишь пожалеть ее.
Но, может, все-таки не стоит ее жалеть. Но возможно, что в конечном счете более жалок будет тот, кто страдает гордыней. Как, например, Каролина.
Она живет так: все либо ничего.
Никаких полутонов не существует.
В противоположность Берте – и даже Ингеборг – Каролина не склонна проявлять тонкость, она не замечает оттенков, рубит сплеча. Она хорошо знает это, но ей кажется, что изменить это не в ее власти. Во всяком случае, изменить надолго.
За что бы она ни бралась, она должна быть впереди всех и лучше всех!
Так было даже когда она нанялась горничной в дом Берты. У них была опытная экономка, которую Каролина доводила до бешенства тем, что стремилась перещеголять ее во всех вопросах ведения хозяйства.
Ведь Каролина на дух не переносит ничего рутинного и заурядного.
Пусть другие люди будут бездарными. Но только не Каролина.
То же касается и театра. Если уж становиться актрисой, то самой лучшей, самой великой, самой успешной – или не становиться вовсе.
Никаких полутонов.
Все или ничего!
Точно так же и в отношении любви.
Поэтому-то ей сейчас не до любви. На это ушло бы слишком много сил. Она не может, подобно многим своим сверстникам, предаться долгим и прекрасным мечтаниям и розовым грезам. Она хочет сама быть себе хозяйкой, а не оказаться во власти чувств и страстей, как в бурном море.
Для Каролины любовь – это не мир грез. Любовь существует в повседневной действительности. Но только пока ее следует избегать. Каролина должна прежде успеть многое другое.
Но как только она решит, что время для любви настало, то снова последует своему правилу:
Все или ничего!
Вот поэтому Каролине стало немного тоскливо на душе, когда она прочла деликатное и безропотное послание Берты.
«Дорогая сестра!
Хотя у меня совершенно нет времени, за последние дни мне пришлось много писать. В основном я записываю свои размышления в маленькую красивую записную книжку, ту самую, в кожаном переплете, которую, как ты знаешь, мне каждый раз на Рождество дарит папа и которая частенько оказывается исписанной уже в конце лета.
В этом году переплет коричневый с фиолетовым.
Конечно, эта книжка слишком хороша для моих скромных мыслей, – ты, разумеется, об этом знаешь, – однако, с другой стороны, в ней хранится все, что я в исключительных случаях поверяю бумаге и что предназначено лишь для меня. Никто другой никогда этого не прочтет.
Никто на свете.
Поэтому я даже записываю туда то, что не осмелилась бы записать нигде в другом месте.
Раньше я использовала папины записные книжки только для того, чтобы процитировать мысли других. А теперь я пытаюсь заполнить их своими. Не без некоторого трепета, конечно, поскольку не чувствую себя действительно достойной этого. Я имею в виду – достойной высказывать такие возвышенные суждения. Это кажется мне несколько самонадеянным. Особенно когда я касаюсь слишком больших тем.
Сейчас я пишу по большей части о любви. Пытаюсь ее осмыслить.
Полагаю, почти все когда-то в своей жизни размышляли об этом.
Мне же любовь видится неким даром, о котором далеко не все вправе мечтать. Возможно, это звучит несправедливо. Но любовь – это такая вещь, которую нужно заслужить.
Как же стать достойным любви?
Многие до меня задавались этим вопросом. Думаю, готовить себя к этому великому дару нужно как можно раньше. Но сама я пришла к пониманию этого лишь совсем недавно. И возможно, уже опоздала. Я оказалась не готова.
Дар любви – это двойной дар.
Состоит он из двух частей. Одна часть – это твои собственные чувства. Другая – чувства твоего избранника. Бывает, приходится довольствоваться чем-то одним. Другими словами, можно самой испытывать любовь, но никогда не зажечь ответного чувства. Или наоборот. Но первое происходит чаще. Во всяком случае, с нами, женщинами.
Тогда говорят, что человек страдает от несчастной любви.
Но я верю, что истинная любовь не может быть несчастной. Не имеет значения, будет ли взаимно твое чувство, поскольку уже сама способность любить заключает в себе счастье. А вовсе не страдание.
Но не все обладают этой способностью.
Это касается и дружбы. Многие не умеют дружить, но все же здесь есть разница, потому что дружба – более взаимное для обоих чувство, чем любовь. В дружбе тоже приходится бороться за то, чтобы стать ее достойным, но зато получаешь право требовать что-то в ответ. Я полагаю, требовать следует, и не только ради самого себя, но даже больше ради другого. Иначе отношения станут односторонними и будут хромать, как калека. Нельзя только давать, нужно и получать.
Однако в любви такого взаимного обмена нет.
Любовь всегда есть дар, от которого ничего нельзя ждать взамен. Это было бы более чем дерзостью. Если я когда-нибудь кого-нибудь полюблю, это само по себе станет для меня таким великим подарком, что мне будет нечего больше желать от жизни. Я не осмелилась бы даже желать, чтобы меня полюбили в ответ. А если все же это случится, это будет таким великим счастьем, что мне будет страшно принять эту ответную любовь.
Ведь как мне распорядиться этим даром?
И если вдруг любовь исчезнет – где найти силы, чтобы это пережить?
Потому я никогда не стану требовать ничего большего от любви, только бы иметь возможность испытывать это чувство в своем сердце. Тосковать, мечтать, слагать стихи о возлюбленном – это для меня самое большое счастье.
Вот, дорогая сестра, такой видится мне любовь…
И пусть наша дружба будет вечной! Мне этого так хочется.
Преданная тебе Берта».
На такое письмо нелегко ответить. Хотя, возможно, на него и не нужно отвечать. Скорее всего Берта не ждет никакого ответа.
Ей просто хотелось высказать то, о чем она думала. Конечно, она знает, что у Каролины иное мнение, и едва ли надеется на продолжение дискуссии о любви. Эта тема очень болезненна для нее.
Когда Каролина читает письмо, ее охватывает нежность к сестре, и ей хочется сразу же ответить парой строк, но она просто-напросто не знает, что писать. Она бы просто обидела Берту.
У Каролины ком стоит в горле, когда она читает письмо. Фразы, продуманные и хорошо построенные, располагаются в нем подобно цветам на клумбе: красивые и аккуратные строчки одна за другой, выписанные прекрасным почерком Берты. Порой они кажутся несколько высокопарными, но Каролина, хорошо знающая Берту, понимает, как емко каждое слово, как много может узнать тот, кто хочет и умеет читать между строк. Ей кажется, что Берта начиталась Эллен Кей. Во всяком случае, она воспринимает любовь как Евангелие, ни больше ни меньше. Как своего рода религию.
Но прежде всего это грустное письмо. В нем, безусловно, идет речь о Берте и Арильде, хотя его имя не упоминается ни разу.
Хедда как-то сказала, что, насколько она понимает, Берта сильно привязана к Арильду. Каролина объяснила себе это так, что Берта просто влюблена в него, но не хочет этого показывать. Совсем не обязательно речь идет о любви, добавила тогда Хедда. Может, тут дело в глубокой преданности, но Каролина продолжала сомневаться. Она сама много раз приходила к мысли, что Берта питает к Арильду нечто большее, чем дружеские чувства. В общем-то, одно не исключает другого. Все может начаться с преданности, которая лишь постепенно перерастает в любовь. Или с любви, которую долго скрывают, но которая наконец становится очевидной.
Берта часто говорила о «гармонии душ», и во время их последней встречи она стыдливо призналась, что Арильд – ее лучший друг. Она не сказала ничего больше, но и из этого было ясно, что речь идет о чем-то большем, чем дружба – о весьма глубоком и серьезном родстве душ.
И вот Каролина получает это письмо.
Она крутит его в руках.
Хотя в нем повествуется о столь глубоких и серьезных чувствах, само письмо кажется странно безличным. Словно небольшое школьное сочинение на тему «Любовь и дружба», написанное под присмотром преподавателя. Стоившее автору определенных терзаний, боязни не найти правильных слов и провалиться на экзамене – возможно, с мотивировкой: «Тема понята неверно».
В нем сквозит нечто вымученное.
И это Берта, которая всегда так легко облекала мысли в слова! Здесь же заметно, что она по-настоящему борется с ними. И даже если она сама верила в то, что писала, создается впечатление, что слова эти принадлежат не ей. Поэтому письмо выглядит каким-то натянутым. Тот, кто влюблен, обычно не мучается в поисках слов.
А может, чувства вынуждают ее быть сдержанной? Может, Берта думает, что не имеет на них права? Особенно если предмет любви действительно Арильд, а, скорее всего, это именно он – у Берты не так много знакомых молодых людей. А Арильда она поместила для себя на маленький пьедестал раз и навсегда.
Сам же он, конечно, ни о чем не подозревает.
Пока они с Бертой жили в Замке Роз, Арильд проявлял больший интерес к ней, Каролине, что едва не закончилось трагично, потому что она в то время изображала брата Берты.
Бедная Берта, как она, наверно, страдала!
Она была вынуждена наблюдать восхищенные взгляды Арильда в сторону так называемого брата, который в действительности был девушкой, настаивавшей вдобавок на том, что она на самом деле приходится Берте сестрой… Как она такое перенесла?
Спрашивать ее об этом не имело смысла, она бы только покачала головой и ушла от ответа. Но Каролина все же знает. Вне всякой связи с Эллен Кей Берта обладает особым даром дружбы и любви, который тогда, безусловно, придал ей сил. Она могла любить Каролину и Арильда одинаково сильно, не говоря уж о Розильде. Она способна любить их всех. Одновременно.
Поэтому это маленькое натужное послание оставляет странное впечатление. Как будто когда Берта говорит о любви, слова застревают у нее во рту. Удивительное дело! Берте, которая, безусловно, лучше других своих ровесников чувствует и знает, о чем речь, в письме с трудом удается правильно выразить свои чувства. Во всяком случае, так кажется Каролине. Ей было неловко за Берту.
Зачем она все это написала?
И почему послала именно Каролине?
Если ею двигало желание излить на бумаге свои переживания, то почему бы не спрятать это письмо в ящике письменного стола?
А что если Берта попала под влияние чар Замка Роз, как и сама Каролина когда-то? Конечно, у нее нет там семейных связей. Лишь опосредованно, через Каролину, которой Берта приходится сводной сестрой точно так же, как Каролина приходится сводной сестрой Арильду. И разумеется, Розильде. Конечно, это странно для Берты, но, видимо, притяжение замка повлияло и на нее.
В свое время замок произвел на обоих девушек-фантазерок поистине ошеломляющее впечатление. Приехав туда, они решили, что оказались прямо в сказке. Наверно, особенно Берта, которая живет в благополучной семье.
Для Каролины все было гораздо проще. Поскольку у нее никогда не было такой сильной привязанности к дому, она не так теряется, когда жизнь начинает преподносить сюрпризы. Она знает, что все может измениться в одно мгновение.
Но, конечно, и она оказалась околдована Замком Роз! Разница между ней и Бертой была в том, что она не стала долго раздумывать и сразу поддалась течению. Всецело и безрассудно. А Берта все время силилась сохранить здравомыслие и рассудительность и не потерять головы. В то же время пытаясь угодить всем в замке. Между прочим, она так воспитана.
Берта всегда стремится угодить. Каролине ее очень жаль, и она приложила все силы, чтобы выбить из нее эту дурь. Она считает, что Берта слишком уступчива, но сама Берта утверждает, что это не так, хотя на первый взгляд именно так и кажется. По ее мнению, быть уступчивой – это лишь способ сделать так, чтобы людям было легко жить рядом друг с другом.
Возможно, Берта полностью права. При тех отношениях, которые сложились в Замке Роз в то время, такая, как она, была, безусловно, необходима. Умный человек, который считает совершенно естественным уступать другим, забывая о собственных интересах.
Все доверяли Берте свои секреты. Разумеется, втайне от других и с просьбой никому не рассказывать. Все это она была вынуждена нести в себе в одиночку.
К тому же у Берты была Каролина, у которой то и дело возникали различные сложности, как с самой собой, так и с другими. И которая ни разу не поинтересовалась, что думает и чувствует Берта. Кстати, никто другой тоже этим не интересовался. Ведь Берта никогда не жаловалась. Все свои мысли и суждения она держала при себе. Впрочем, это тоже черта ее воспитания.
А Каролина в то время была занята лишь собственной персоной. Как будто во всем мире только у нее одной были чувства, о которых стоило говорить. А все прочие люди интересовали ее лишь постольку, поскольку в них, как в зеркалах, отражалось то впечатление, которое она на них производила. Чтобы она могла лишний раз убедиться в собственном превосходстве.
Исключением была только Берта, которая значила для Каролины больше, чем все остальные. Но даже в этом случае в ней брал верх эгоизм. Для собственного спокойствия Каролине хотелось убедиться, что Берта любит ее как настоящую сестру. Это стало постоянной темой разговоров с бедняжкой Бертой. Утром, днем и вечером Берте приходилось уверять Каролину в подлинности своих чувств.
Наверняка это было тяжким испытанием.
А вместо того, будь Каролина внимательней к Берте, она, возможно, завоевала бы доверие сестры в том, что касалось Арильда.
Но на это у нее тогда не хватило ума. Каролина так боялась потерять Берту и в то же время не произвести на других впечатления независимой особы, что все время бросала вызов окружающим и постоянно впадала в крайности.
Наверно, она была просто невыносима!
Странно, что никто ее не раскусил!
Ей, конечно, удалось поводить всех за нос. Не Берту, разумеется, но, с другой стороны, Берта всегда всем все прощала. Ей не следовало так поступать. Такова ее сущность – и это, наверно, тоже характерно для ее воспитания…
Бедная Берта…
Лишь бы только она не воспринимала все так серьезно, раз уж ей суждено влюбиться. Ей следует больше думать о себе, проявить хотя бы немного эгоизма. В противном случае ее станут использовать, и тогда останется лишь пожалеть ее.
Но, может, все-таки не стоит ее жалеть. Но возможно, что в конечном счете более жалок будет тот, кто страдает гордыней. Как, например, Каролина.
Она живет так: все либо ничего.
Никаких полутонов не существует.
В противоположность Берте – и даже Ингеборг – Каролина не склонна проявлять тонкость, она не замечает оттенков, рубит сплеча. Она хорошо знает это, но ей кажется, что изменить это не в ее власти. Во всяком случае, изменить надолго.
За что бы она ни бралась, она должна быть впереди всех и лучше всех!
Так было даже когда она нанялась горничной в дом Берты. У них была опытная экономка, которую Каролина доводила до бешенства тем, что стремилась перещеголять ее во всех вопросах ведения хозяйства.
Ведь Каролина на дух не переносит ничего рутинного и заурядного.
Пусть другие люди будут бездарными. Но только не Каролина.
То же касается и театра. Если уж становиться актрисой, то самой лучшей, самой великой, самой успешной – или не становиться вовсе.
Никаких полутонов.
Все или ничего!
Точно так же и в отношении любви.
Поэтому-то ей сейчас не до любви. На это ушло бы слишком много сил. Она не может, подобно многим своим сверстникам, предаться долгим и прекрасным мечтаниям и розовым грезам. Она хочет сама быть себе хозяйкой, а не оказаться во власти чувств и страстей, как в бурном море.
Для Каролины любовь – это не мир грез. Любовь существует в повседневной действительности. Но только пока ее следует избегать. Каролина должна прежде успеть многое другое.
Но как только она решит, что время для любви настало, то снова последует своему правилу:
Все или ничего!
Вот поэтому Каролине стало немного тоскливо на душе, когда она прочла деликатное и безропотное послание Берты.
«Дорогая сестра!
Хотя у меня совершенно нет времени, за последние дни мне пришлось много писать. В основном я записываю свои размышления в маленькую красивую записную книжку, ту самую, в кожаном переплете, которую, как ты знаешь, мне каждый раз на Рождество дарит папа и которая частенько оказывается исписанной уже в конце лета.
В этом году переплет коричневый с фиолетовым.
Конечно, эта книжка слишком хороша для моих скромных мыслей, – ты, разумеется, об этом знаешь, – однако, с другой стороны, в ней хранится все, что я в исключительных случаях поверяю бумаге и что предназначено лишь для меня. Никто другой никогда этого не прочтет.
Никто на свете.
Поэтому я даже записываю туда то, что не осмелилась бы записать нигде в другом месте.
Раньше я использовала папины записные книжки только для того, чтобы процитировать мысли других. А теперь я пытаюсь заполнить их своими. Не без некоторого трепета, конечно, поскольку не чувствую себя действительно достойной этого. Я имею в виду – достойной высказывать такие возвышенные суждения. Это кажется мне несколько самонадеянным. Особенно когда я касаюсь слишком больших тем.
Сейчас я пишу по большей части о любви. Пытаюсь ее осмыслить.
Полагаю, почти все когда-то в своей жизни размышляли об этом.
Мне же любовь видится неким даром, о котором далеко не все вправе мечтать. Возможно, это звучит несправедливо. Но любовь – это такая вещь, которую нужно заслужить.
Как же стать достойным любви?
Многие до меня задавались этим вопросом. Думаю, готовить себя к этому великому дару нужно как можно раньше. Но сама я пришла к пониманию этого лишь совсем недавно. И возможно, уже опоздала. Я оказалась не готова.
Дар любви – это двойной дар.
Состоит он из двух частей. Одна часть – это твои собственные чувства. Другая – чувства твоего избранника. Бывает, приходится довольствоваться чем-то одним. Другими словами, можно самой испытывать любовь, но никогда не зажечь ответного чувства. Или наоборот. Но первое происходит чаще. Во всяком случае, с нами, женщинами.
Тогда говорят, что человек страдает от несчастной любви.
Но я верю, что истинная любовь не может быть несчастной. Не имеет значения, будет ли взаимно твое чувство, поскольку уже сама способность любить заключает в себе счастье. А вовсе не страдание.
Но не все обладают этой способностью.
Это касается и дружбы. Многие не умеют дружить, но все же здесь есть разница, потому что дружба – более взаимное для обоих чувство, чем любовь. В дружбе тоже приходится бороться за то, чтобы стать ее достойным, но зато получаешь право требовать что-то в ответ. Я полагаю, требовать следует, и не только ради самого себя, но даже больше ради другого. Иначе отношения станут односторонними и будут хромать, как калека. Нельзя только давать, нужно и получать.
Однако в любви такого взаимного обмена нет.
Любовь всегда есть дар, от которого ничего нельзя ждать взамен. Это было бы более чем дерзостью. Если я когда-нибудь кого-нибудь полюблю, это само по себе станет для меня таким великим подарком, что мне будет нечего больше желать от жизни. Я не осмелилась бы даже желать, чтобы меня полюбили в ответ. А если все же это случится, это будет таким великим счастьем, что мне будет страшно принять эту ответную любовь.
Ведь как мне распорядиться этим даром?
И если вдруг любовь исчезнет – где найти силы, чтобы это пережить?
Потому я никогда не стану требовать ничего большего от любви, только бы иметь возможность испытывать это чувство в своем сердце. Тосковать, мечтать, слагать стихи о возлюбленном – это для меня самое большое счастье.
Вот, дорогая сестра, такой видится мне любовь…
И пусть наша дружба будет вечной! Мне этого так хочется.
Преданная тебе Берта».
На такое письмо нелегко ответить. Хотя, возможно, на него и не нужно отвечать. Скорее всего Берта не ждет никакого ответа.
Ей просто хотелось высказать то, о чем она думала. Конечно, она знает, что у Каролины иное мнение, и едва ли надеется на продолжение дискуссии о любви. Эта тема очень болезненна для нее.
Когда Каролина читает письмо, ее охватывает нежность к сестре, и ей хочется сразу же ответить парой строк, но она просто-напросто не знает, что писать. Она бы просто обидела Берту.