Гриппандо Джеймс. Легкие деньги

   Джанетт кивнула, медленно, неохотно.
   – Что ж, если ты так все поняла, мне придется ответить. Постараюсь справиться с этой задачей, насколько это вообще возможно.
   Сара видела, что мать с трудом находит слова, и поставила вопрос ребром:
   – Ну так он мог тебе изменить? Джанетт посмотрела в глаза дочери:
   – Полагаю, мог.
   В семь тридцать пять утра Эми ехала на работу. Утреннее движение на Арапахо-стрит было оживленным, но она вела машину почти на автомате, погруженная в свои мысли.
   Эми не спала всю ночь. Возвращение домой со стадиона запомнилось как в тумане. К трем часам утра, когда Тейлор крепко спала уже несколько часов, Эми все еще тряслась от страха. Она не могла рассказать о нападении даже Грэм. Четыре раза за ночь она порывалась звонить в полицию, но каждый раз вешала трубку, вспоминая слова мужчины, эхом отдававшиеся в голове: «Если закричишь или хоть раз поговоришь с копом, заплатит твоя дочь!»
   Она задумалась, кем мог быть нападавший. Есть ли у него дети, и способен ли вообще отец сказать такие слова. Конечно, способен. Вот так дети и становятся подобными монстрами. Они повсюду, эти люди, способные причинить боль ребенку. Но до сих пор никто не угрожал ее дочери, по крайней мере напрямую. Эми вспомнила, в каком ужасе пребывала, когда в Боулдере убили маленькую девочку. Это произошло далеко от их дома, и Тейлор тогда была совсем крошкой. Но как любая мать в городе, она чувствовала, что ее ребенку угрожает опасность, причем серьезная. А теперь… теперь ее запугали буквально до смерти.
   Что-то необходимо предпринять.
   Она остановилась на светофоре. Ресторанная вывеска напротив рекламировала фирменное блюдо пятницы – свежепойманную зажаренную рыбу. А ведь завтра – пятница! Прошла ровно неделя после их встречи с Райаном Даффи. Время истекло. Ему пора объяснить, откуда взялись деньги. Может, он сумеет объяснить и еще кое-что: кто и зачем набросился на нее вчера у стадиона.
   И она все еще надеялась… узнать его поближе. «Дура!»
   Эми заехала на ближайшую заправку, остановилась у телефонов-автоматов. Заглянула в свой органайзер в поисках номера Райана Даффи и набрала его. На четвертый гудок вызов принял автоответчик.
   Эми подумала, прежде чем говорить: ей хотелось быть откровенной, но на случай если сообщение прослушает секретарь или еще кто-нибудь, приходилось выражаться туманно.
   – Доктор Даффи, – произнесла она деловым тоном, – пришло время для нашей встречи. Я буду в кафе «Напополам», в Денвере, сегодня в восемь часов. Простите, но дело не может ждать до завтра. Это важно.
   Она повесила трубку и перевела дыхание. «Да, очень важно».

ГЛАВА 38

   Эми приехала в Денвер на несколько минут раньше. Движение за пределами Боулдера оказалось более интенсивным, чем она предполагала, и, кроме того, на работе ее никто не перехватил на пути к лифту с очередным ужасно срочным делом, какие обычно возникали в конце дня.
   Кафе «Напополам» представляло собой ультрамодный бар-ресторан неподалеку от площади Лаример. Кафе начинало свое существование как обычная забегаловка для служащих близлежащих офисов, что и объясняло название. «Встретимся в „Напополам“» – это вызывало ассоциации со «Стоимость – напополам», выражением, пользующимся популярностью в торговле. Хозяева кафе быстро просчитали бесчисленные возможности, которые давало название: обеды вдвое дешевле, коктейли за полцены! Это сыграло свою роль, и кафе действительно процветало. Эми выбрала его для встречи с Райаном только потому, что место было известное и найти его не составляло особого труда. Но в глубине души она боялась, что Райан усмотрит какой-то намек в ее выборе, будто она намеревается заключить сделку… или начать серьезные отношения.
   Эми была у кафе уже в семь пятьдесят. Сначала она хотела сообщить свое имя официантке, но потом вспомнила, что Райан знает, как она выглядит, и быстро ее найдет. Она прошла через весь зал к бару и заняла единственный свободный столик в задней части кафе. Эми ждала в одиночестве, окруженная мягкими сиденьями, обитыми кроваво-красной кожей. Звучала музыка, которая казалась слишком быстрой для ее теперешнего настроения. За соседним столиком четверо смеялись, жуя соленый поп-корн, еще два парня спорили об электронной игре в дротики. За барной стойкой из дуба стоял огромный телевизор, передающий бейсбольный матч. Эми отвернулась от него, вспомнив о вчерашнем нападении на стоянке. Взглянула на меню без особого интереса. Она вдруг поняла, что слишком разнервничалась и не может читать, а тем более есть.
   Официантка подошла к ней меньше чем через минуту – еще одним достоинством кафе считалось быстрое обслуживание.
   – Вы одни?
   Эми напряглась, но потом поняла, что волноваться нечего.
   – Нет, я жду человека.
   – Принести вам что-нибудь?
   – Просто кофе, пожалуйста.
   – Полчашки или полную?
   Эми озадаченно посмотрела на официантку:
   – Естественно, полную.
   – Один двойной кофе, – записала официантка в свой блокнот.
   – Нет, не двойной. Просто обычный кофе в обычной чашке.
   – В одной чашке – две порции.
   – Странно как-то.
   – Вы в кафе «Напополам».
   – Ах, вот оно что! – улыбнулась Эми. – То есть полчашки у вас – это четверть чашки?
   – Нет. Полчашки – это полчашки.
   – Но вы только что сказали, что полная чашка – это двойная.
   – Нет. Двойной кофе – полная чашка. Двойная чашка – это две чашки кофе. Один кофе – это полчашки…
   – Ясно-ясно, – перебила ее Эми. – До меня дошло, не напрягайтесь. Почему бы вам просто не принести мне чашку кофе?
   – Полчашки или…
   – Не важно.
   Эми закатила глаза, когда официантка наконец удалилась. «Нужно было назвать это местечко „Мозги напополам“».
   – Можно присоединиться?
   Эми повернулась на звук мужского голоса. Это был Райан.
   – Прошу, – ответила она.
   Он скользнул за стол напротив нее, едва не ударившись головой об абажур в стиле «Тиффани». Эми внимательно смотрела на него, изучая внешность. Если ей когда-нибудь придется описывать этого человека, нужно иметь определенное представление. Одного слова «привлекательный» недостаточно.
   Райан поймал ее взгляд:
   – Чувствую себя как на допросе в полиции.
   – Есть на то основания?
   – Ничего себе тон! Мы, кажется, не так разговаривали в прошлую пятницу?
   – А вот и кофе. – Веселая официантка поставила перед Эми чашку и взглянула на Райана: – Что-нибудь закажете, сэр?
   Эми вмешалась прежде, чем Райан успел ответить, не доводя до очередной карусели с мозгами напополам:
   – Он будет то же самое. Не половину и не двойную порцию. Абсолютно то же самое.
   – Простите. – Официантка попятилась, затем ушла. Райан спросил:
   – Это ты о чем?
   – Да так, развлекаюсь, – ответила она с ноткой сарказма в голосе. – У меня была веселенькая неделя, ты знаешь.
   – Нет, не знаю. Честное слово.
   – И ты думаешь, я поверю? – Да.
   Она разглядывала лицо Райана в поисках малейших признаков обмана. Тот факт, что он пришел, уже кое о чем говорил. С какой стати ему ехать сюда, если он знает, что ее квартиру обчистили и денег больше нет?
   Она попробовала подойти с другой стороны:
   – Твоя сестра – определенно интересная особа.
   – Моя сестра?
   – Вы совсем не похожи друг на друга.
   – Ты… разговаривала с моей сестрой?
   Она посмотрела ему в глаза. Райан казался совершенно сбитым с толку и явно не понимал, о чем речь.
   – Мы разговаривали, пока ты ездил по делам. По крайней мере твоя мать сказала, что ты уехал по делам.
   – Ты и с матерью разговаривала?
   – Только по телефону. Она не знает, кто я.
   – То есть с Сарой ты встречалась отдельно?
   – Да. Я ездила к ней. Вы, Даффи, совсем не разговариваете друг с другом?
   – Очевидно, нет.
   Официантка принесла Райану кофе, улыбнулась Эми и исчезла.
   Эми спросила:
   – Ну и как твоя деловая поездка?
   – Интересно.
   – Какое слово – «интересно»! Секс – вот что интересно. Геноцид – это интересно. – Она взглянула на экран телевизора. – Бейсбол – это интересно. Даже путь со стадиона до машины может оказаться крайне интересным!
   – Да о чем ты говоришь?
   Она вновь посмотрела на него. Либо он действительно ничего не знал, либо был талантливейшим актером.
   – Ни о чем. Полагаю, твоя поездка имела отношение к тому, о чем мы говорили в пятницу. Ты можешь доказать мне, что деньги законны?
   – К сожалению, нет.
   – Мы договорились, что если они незаконны, то я иду в полицию.
   – Это не в наших интересах. Ни в моих, ни в твоих. Эми наклонилась к Райану, блефуя:
   – Я не шучу, Райан. Если ты не можешь этого доказать, я сдам деньги полиции.
   – Я верю тебе. Но это правда не в наших интересах. Она хорошо сыграла. «Он действительно не знает, что у меня больше нет денег».
   – Надеюсь, ты не увиливаешь от ответа.
   – Нет. Мне нужно поговорить с тобой – очень серьезно. Но, честно говоря, я чувствую с твоей стороны враждебность, чего не было в прошлый раз. И мне от этого совсем не легче.
   – Хорошо, – она. – что ты хотел сказать? Он опустил глаза, не в силах встретиться с ней взглядом.
   – Боюсь, дело становится очень личным для нас обоих. Эми смутилась. Она ожидала чего-то вроде словесного поединка, а тут… Он казался таким мягким, податливым, честным. Обстоятельства, конечно, ужасные, но, быть может, тот парень из «Зеленого попугая» все-таки настоящий Райан Даффи? Определенно он очень симпатичный.
   – Личное? – взволнованно переспросила она. – Да.
   Выглядело это так, будто он хотел признаться, что неравнодушен к ней.
   – Ты имеешь в виду… нас? Тебя и меня? Он растерялся.
   – О нет! Я не предполагал… ну, ты понимаешь.
   – Да-да. Вот именно! Это было бы так… не к месту. Правда?
   – Совсем не к месту.
   – Да. Совершенно.
   Они обменялись быстрыми взглядами. Эми не понравились его глаза. Казалось, Райана беспокоит то, что он собирается сказать.
   – Ну так что? – наконец спросила она.
   – Мне очень неприятно говорить об этом… Ее беспокойство только усилилось.
   – Продолжай.
   – Я все спрашиваю себя: почему эти деньги свели нас с тобой?
   «Что он имеет в виду? Судьбу?»
   – Я не знаю.
   – Понимаешь, чем больше я занимаюсь этими деньгами, тем больше узнаю о своем отце. И вот я задался вопросом: а вдруг у тебя тоже есть кто-то, о ком ты мало что знаешь? Кто-нибудь из твоей семьи. Ну, родственник, о котором ты часто размышляешь. И хочешь знать о нем больше.
   Она тут же подумала о матери.
   – Возможно.
   – Тогда это твой шанс. Вот и все, что я хотел сказать.
   Эми прикрыла глаза. Неожиданно для нее дело повернулось совершенно в другую сторону. Райан коснулся самого больного ее места.
   – Если тебе известно что-либо о моей матери, говори.
   – То есть ты хочешь узнать больше о своей матери?
   – Прошу тебя, не трави душу.
   Он мешкал, не зная, с какой стороны подступиться к делу.
   – Перед тем как я расскажу все, позволь задать один вопрос. Моему отцу было шестьдесят два года, когда он умер. Сколько лет твоей матери?
   – Она умерла.
   – Прости. Но сколько лет ей было бы сейчас?
   – Шестьдесят один.
   – Когда она умерла?
   – Ты сказал, всего один вопрос.
   – Ну прости меня. Это может быть важно для нас обоих.
   – Давно. Мне было восемь лет.
   – Она когда-нибудь жила в Боулдере? Райан подобрался совсем близко к ее семье.
   – Да что происходит? Причем здесь моя мать? Он заморгал.
   Взгляд Эми оживился. Он не был уверен в том, что говорил, – или же просто давил на все кнопки подряд. Но через двадцать лет безрезультатных поисков ответа Эми просто не могла упустить такой возможности.
   Его голос совершенно упал.
   – Твоя мать когда-либо была вовлечена в дело об изнасиловании?
   – Что значит «вовлечена»?
   – В смысле, была ли она жертвой изнасилования? Напряженное молчание.
   Райан почувствовал, как к горлу подступает комок.
   – Ведь это возможно. Много лет назад. Когда она была еще подростком.
   – Настолько давно? Откуда тебе это может быть известно? Он не ответил. Эми спросила резче:
   – Откуда ты знаешь? Райан боролся с собой.
   – Я же говорил. Мы оба можем узнать что-то совершенно личное.
   Ее руки затряслись. Голос дрожал.
   – Ты хочешь сказать, твой отец изнасиловал мою мать?! Поэтому он отправил мне деньги?
   – Я… – Он не мог вымолвить ни слова. Да что там – он даже думать не мог, сидя рядом с дочерью женщины, которую….
   Она покраснела. Вихрь эмоций захлестнул ее: ярость по отношению ко всем Даффи, отвращение к Райану и тому флирту, который она допустила с ним в прошлый раз.
   – Господи!..
   – Послушай, Эми…
   – Не смей произносить мое имя! – Она вскочила из-за стола.
   – Куда ты?
   – Подальше отсюда! Подальше от тебя и всей твоей семейки! – Эми едва не бежала к выходу.
   – Прошу тебя, постой!
   Она слышала его, но продолжала бежать. Слеза стекла по щеке, когда она вылетела на улицу и пошла – не зная, куда и зачем идет. Просто хотела уйти как можно дальше от этого места. Теперь слезы ручьем хлынули из глаз. Она плакала по маме.
   Которая, быть может, покончила жизнь самоубийством из-за изнасилования.

ГЛАВА 39

   Райан не пошел за ней. Его охватило оцепенение, заглушившее даже шум бурлящего жизнью кафе. Ярость Эми только усилила его чувство стыда – до сегодняшнего вечера он размышлял только о том, как преступление отца повлияло на него самого, и не задумывался о чувствах жертвы.
   Теперь ему казалось отвратительным то, как он вел себя при первой их встрече, пытаясь расположить Эми к себе. Сыну насильника понравилась дочь его жертвы! Подумать только! По иронии судьбы, они даже беседовали о том, что дети часто становятся копиями родителей. Неужели его подсознание питает жутких демонов, которые могут создавать омерзительные картины того, как отец насилует ее мать, как он сам насилует дочь? Неужели он генетически запрограммирован на это? Или подобные обстоятельства сбили бы с толку любого мужчину?
   Райан думал и о том, где все произошло. На заднем сиденье машины? У кого-нибудь дома? Угрожал ли отец оружием? Он был сильным мужчиной, не пьяницей, но на вечеринках обычно пил больше других. Однако Райан никогда не видел, чтобы тот лез в драку, оскорблял кого-нибудь, будь то физически или морально. Отец всегда был доволен собой.
   По крайней мере казался довольным. Теперь, когда его не стало, его поведение все больше и больше напоминает игру, притворство. Отец обожал находиться среди людей, смешить их, горланить громче всех песни. Окажись Фрэнк Даффи в битком набитой комнате, он болтал бы без умолку. Особенно он любил телефон. Но когда речь заходила о чем-то серьезном и личном, все его красноречие куда-то исчезало. Вглядываясь в прошлое, Райан вспомнил всего несколько моментов, когда отец проявил настоящие чувства. За прошедшие годы эти маленькие гвоздики воспоминаний прочно засели в голове Райана. Как, например, разговор двадцать лет назад, в день годовщины их с мамой свадьбы.
   Отец весь день будто избегал матери, работал по дому, чинил старую проводку в сарае. Райан всегда полагал, что его родители счастливы в браке, но тогда отец вел себя так, словно хотел переиграть все заново. Райан нашел его на улице, на двадцатифутовой лестнице под торчащими оголенными проводами.
   – Пап, чем ты занимаешься? – спросил он.
   – Чиню прожектор.
   – Я не о том. Тебе не кажется, что сегодня тебе стоило бы побыть с мамой?
   Отец искал кусачки, не отвечая.
   – Пап, ты делаешь маме больно.
   Он замолчал. Просто стоял, ничего не делая. Это был один из важнейших моментов его жизни. Райану стукнуло восемнадцать, он готовился к колледжу и пытался решить, как быть с Лиз, в которую влюбился еще в школе. Возможно, отец тогда почувствовал, что пришло время для хорошего совета.
   Он показал на болтающиеся над головой провода.
   – Видишь это? – спросил он. – Один из них под напряжением. Может запросто убить человека.
   – Пап, осторожней! Я пойду выключу электричество.
   – Не волнуйся! Давай посмотрим, что будет, если я схвачу один.
   – Пап, нет! Отец взял провод.
   – Ничего! – сказал он. – А если я возьму второй?
   – Отец, перестань дурачиться!
   – Что случится, Райан? Что я говорил тебе, когда ты хотел стать электриком, как твой отец, а не студентом?
   – Пап, прошу тебя, спускайся!
   Отец как-то нехорошо рассмеялся и схватил второй провод.
   – Папа!
   Ничего не произошло.
   – Черт побери! Ты напугал меня до смерти! Ты же сказал, что один из них под напряжением!
   – Так и есть. Но я стою на лестнице из стекловолокна. Я не заземлен. Если ты не заземлен, можешь хватать любой провод, какой тебе заблагорассудится! Ты понял, о чем я?
   – Да, понял.
   – Надеюсь, это так. Лиз – милая девушка. Но думай о будущем. Продумывай каждый свой ход на двадцать пять лет вперед! Если ты заземлен, все! – никаких проводов!
   Двадцать лет спустя это сравнение показалось Райану поверхностным – женщины как провода под напряжением. Таков был Фрэнк Даффи, глубже он не смог бы заглянуть. Но теперь, когда стало известно об изнасиловании, Райан понял, как отец пришел к своему жизненному выбору, к решению посвятить себя одной-единственной женщине. Это проливало свет и на другой их разговор – когда они восхищались горами и отец объяснил, почему они живут в Пайд-монт-Спрингс. У мамы здесь корни, и они так глубоки, что их нельзя вырвать. Пять поколений семейной истории. Поэтому они все прочно застряли здесь.
   Но теперь открылась настоящая причина, довольно зловещая: отец стал добровольным изгнанником и поселился в прерии, наказывая себя за содеянное. С единственной женщиной, вдали от цивилизованного мира, в глуши, где практически нет соблазнов. Приговор, вынесенный самому себе человеком, избежавшим настоящего наказания.
   Теоретически довольно нелепое представление о наказании. Но теперь, когда Райан стал старше, он мог оценить его по достоинству. Для настоящего мужчины нет более жестокого судьи, чем он сам.
   В этом Райан был похож на отца. За одним исключением.
   Он знал о его грехе. Но отец уже никогда не узнает о грехе Райана.
   Официантка принесла счет. Он быстро расплатился, потом подошел к телефонам-автоматам. Позвонил Норму.
   – Как все прошло? – спросил тот.
   – Лучше, чем я рассчитывал. По крайней мере она не плеснула мне горячим кофе в лицо.
   – Что, все так плохо? – Угу.
   – Хочешь поговорить об этом?
   Молодая женщина улыбнулась Райану, выходя из туалета. Он отвернулся.
   – Не сейчас. Может, потом. Похоже, я опять проведу ночь у тебя, если ты не против.
   – Конечно, оставайся. Я тебя подожду.
   – Скоро увидимся. – Райан повесил трубку.
   Из кондитерской напротив она наблюдала, как Райан Даффи вышел из кафе «Напополам». На ней были голубые джинсы, мешковатая рубашка «Денвер бронкос» и светлый парик вместо роскошного черного. Теперь она больше походила на студентку колледжа, чем на бизнес-леди, которую изображала в панамском отеле. Вряд ли Даффи узнает ее, но все же она приложила все усилия, чтобы не попасться ему на глаза.
   Она проследила, как Райан перешел дорогу, и направилась к выходу из кондитерской. Да так и застыла в дверях. Седан у обочины приготовился отъехать. Загорелись фары. Машина медленно отъехала от тротуара. Она впервые заметила этот седан, когда Райан зашел в кафе. Целых двадцать минут водитель просто сидел, не выходя. Теперь она поняла почему – он тронулся в тот же миг, когда Даффи покинул кафе.
   Только копа можно так легко раскусить. Сукин сын!
   Женщина вышла на тротуар и двинулась в другом направлении. Она не могла сказать с уверенностью, кто заявил в полицию – Эми или Райан. Это не имело значения.
   Кто бы это ни был, они оба пожалеют.
   «Пикап» Эми привез ее из Денвера в Боулдер за рекордно короткое время. Срочных дел у нее не было, никто не торопил, но… Что-то ужасное открылось ей в Денвере, и Эми хотела убраться оттуда как можно скорее.
   Она припарковалась на свободном месте стоянки. На миг подумала: «Как хорошо снова быть дома!» – но тут же вспомнила, что уже нет прежнего их дома. Конечно, роскошной их квартиру нельзя было назвать, даже обладая богатой фантазией, однако они с Грэм на славу потрудились, чтобы сделать ее уютной. Бухарский ковер, на который они какое-то время копили деньги. Розовое небо со звездами, нарисованное ею в комнате Тейлор. Антикварные штучки с дешевого рынка, сувениры, которые Грэм собирала в течение долгих лет. Все эти штришки, все мелочи, создававшие уют в доме, были уничтожены. Теперь квартира выглядела как дешевое жилье за государственный счет, со старой, испорченной мебелью, напоминавшей о гетто.
   Эми остановилась перед дверью, пытаясь собраться с духом. Подумала о Тейлор, которая сейчас крепко спала, будто ангел. Она и есть ангел. «Так что перестань жалеть себя, дуреха!»
   Она отперла дверь и вошла. Грэм сидела на сломанном стуле и смотрела телевизор. Для дивана они пока замены не нашли. Эми подошла к телевизору и выключила его.
   Грэм взглянула на нее испуганно:
   – Эй, я думала, только Тейлор нельзя смотреть телевизор до ночи!
   – Она спит?
   – Да, уже с полчаса.
   – Хорошо. – Эми пододвинула стул для себя и села поближе к бабушке. – Я хочу кое о чем тебя спросить. Это важно.
   Грэм с тревогой смотрела на нее:
   – Ты плакала, милая?
   – Со мной все в порядке. Грэм, ты должна быть со мной откровенна. Обещаешь?
   – Да, конечно. А что стряслось?
   – Возможно, это прозвучит странно и даже дико… Но я должна знать. Мою мать когда-нибудь насиловали?
   Грэм, казалось, пошатнулась на стуле, потрясенная.
   – С чего ты взяла?
   – Нет, Грэм. Это не ответ. Я не хочу, чтобы ты отвечала вопросами на вопросы. Давай попробуем еще раз. Мою мать когда-нибудь насиловали?
   – Да я и не уклоняюсь от ответа, я просто…
   – Да или нет.
   – Я не знаю. И откуда мне знать? Ты спрашиваешь так, будто я должна знать. Но я не знаю! Клянусь, не знаю!
   Эми откинулась на спинку стула. Ей казалось, будто она со всего размаху влетела в кирпичную стену.
   – Прости. Я не хотела обидеть тебя. Если кто-то и знает, я подумала, это можешь быть только ты.
   – Я ничего не знаю про изнасилование. Ужасно, если это так. Но почему ты об этом заговорила?
   Эми фыркнула, будто ответ был очевиден.
   – Всю свою жизнь я пыталась понять, почему мама убила себя. Изнасилование, конечно, ни о чем не говорит, но это единственная зацепка…
   – А откуда она взялась, эта зацепка?
   – Я сегодня разговаривала с Райаном Даффи. Думаю, поэтому они послали мне деньги. Его отец изнасиловал мою мать.
   Грэм начала философствовать:
   – Умирающий старик хотел примириться со своей совестью…
   – Да, так я и подумала.
   – Хотелось бы мне помочь тебе, – сказала Грэм, качая головой.
   – Люди, которые точно знали об этом, давно умерли. Мама погибла двадцать лет назад. Бабушка с дедушкой – и того раньше. Даже не знаю, известно ли было отцу. Поэтому я надеялась, что тебе что-нибудь известно.
   – Мы с тобой очень близки, дорогая. Говорим друг другу все, что знаем. Но не думай, что точно так же мы были близки с твоей матерью. Конечно, отношения у нас с ней создались неплохие, однако я всего лишь свекровь.
   – Понимаю.
   – Должен быть какой-то другой выход! Когда было совершено изнасилование?
   – Еще до того, как мама с папой познакомились. Когда она была подростком, так сказал Райан.
   – Вот где нужно искать. В прошлом! Спроси людей, которые были знакомы с твоей матерью, ее одноклассников, подруг…
   Последнее слово будто повисло в воздухе, заставив обеих вспомнить кое о чем. Грэм спросила:
   – Ты думаешь о том же, о чем и я? В глазах Эми появился блеск.
   – Да, если ты думаешь о Мэрилин Гаслоу.

ГЛАВА 40

   Райан сидел перед огромным экраном телевизора, окруженный колонками четырех футов в высоту. Когда все эти электронные игрушки выключались, мультимедийная комната превращалась в идеальное помещение для личных бесед, звуконепроницаемое и лишенное окон, что могло успокоить даже неизлечимых параноиков. Здесь Норм проводил идеальные с точки зрения конфиденциальности собеседования с клиентами. Одна из выслушанных им здесь исповедей прозвучала как раз из уст Райана Даффи восемь лет назад. Но сейчас Райан думал о другом – об Эми.
   – Хочешь пива? – спросил Норм.
   Райан сидел на диване, до сих пор пребывая в шоке от неожиданно бурной реакции Эми на сказанное им в кафе «Напополам».
   – А-а?..
   Норм решил, что это положительный ответ, и взял пару бутылок из мини-бара. Вручил одну Райану и уселся на кожаный диван.
   – Ну, я слушаю. Говори, что сказала тебе эта таинственная Эми.
   Райан оторвал этикетку с бутылки.
   – Немного. Она просто взбесилась, не знаю, как еще сказать… Что в принципе объяснимо. Она думает, мой отец изнасиловал ее мать.
   – Подожди, позволь мне кое-что уяснить для себя. Она знала, что ее мать изнасиловали, но не знала, что это сделал твой отец?
   – Нет. Не думаю, что она вообще слышала об изнасиловании. Я только предположил, что мой отец изнасиловал кого-то, кого она знала, а она тут же решила, что это ее мать! Все дело в совпадении возраста, я уверен. Ее мать умерла, но ей бы сейчас было почти столько же лет, сколько моему отцу. Когда я спросил, жила ли ее мать в Боулдере, она не ответила. У меня сложилось впечатление, что жила.