Гриппандо Джеймс. Легкие деньги

   – Ну, что ты решил, док? Ты хочешь ствол или нет?
   – Конечно, хочу.
   – Тогда придется заплатить.
   Райан замолчал, не зная, что делать. Затем его осенило. Он понял, что настало время свести Мэрилин Гаслоу и людей Джо Коузелки. Их встреча многое прояснит.
   – Ладно, – сказал Райан. – Встретимся у «Дамбы Чизман» в два часа.
   – До встречи, док! – Она повесила трубку. «Да уж, – подумал Райан, – до встречи».
   В спальне Мэрилин Гаслоу зазвонил телефон. Она не двинулась с места, пока не посмотрела на определитель и не сверила цифры с номером Джо Коузелки. Это был он.
   – Джо, спасибо, что перезвонил.
   – Что случилось?
   – Беда. – Она рассказала ему о письме и приглашении в «Дамбу Чизман».
   Коузелка молчал, как делал это всегда, когда злился. Сотни раз за годы их совместной жизни Мэрилин наблюдала, как Джо скрывает чувства. Он был самой настоящей пароваркой, которая раз в десять лет взрывалась, когда пара внутри накапливалось слишком много. В первый раз Мэрилин его простила. А во второй решила не дожидаться третьего. Она просто испугалась, что до третьего раза может не дожить.
   – Кто отправил письмо?
   – Телефонный код – 719. Думаю, это кто-то из Даффи.
   – Возможно. Но Эми Паркенс тоже была в Пайдмонт-Спрингс сегодня утром.
   – Откуда ты знаешь?
   – Раш прицепил к ее «пикапу» маячок.
   – Эми не стала бы посылать такое письмо.
   – Нет, но они с Даффи могли сговориться.
   – Я поговорю с Эми.
   – Нет, – отрезал Джо. – Я сам все улажу.
   – Что ты собираешься делать?
   – Оставь свой «мерседес» у дома. Ключи положи в бардачок. Я пошлю человека, он поедет на встречу вместо тебя.
   Мэрилин заморгала:
   – И что потом?
   – Кто бы ни отправил письмо, он об этом пожалеет. Фрэнк получил пять миллионов. Его семья не должна была видеть письма. Он нарушил обещание, и теперь они ответят за это.
   – Прошу тебя, не заводись.
   – Не говори мне, что делать, – сухо ответил Джо. – Я заплатил много денег, чтобы стать хозяином ситуации. Пять миллионов отдал Даффи. И еще много миллионов вложил в кампанию, чтобы ты смогла добиться президентского назначения. Это заняло много времени, но результат стоил того. Честно говоря, я не ожидал, что тебя назначат председателем Совета управляющих. Пришло время брать свое, Мэрилин, и я не хочу, чтобы ты упустила такую возможность.
   – Уж ты-то точно не упустишь такую возможность, – горько заметила она.
   – Я не стану влиять на твои решения, Мэрилин. Мне просто нужно знать, что это за решения. И знать о них первым.
   Она почувствовала дурноту. Такой человек, как Коузелка, мог заработать миллиарды долларов, зная о решениях ФРС до их официального объявления.
   – Я начинаю понимать, что больше всех от моего назначения выигрываешь именно ты.
   – А проигравшей будешь ты, если станешь мне мешать, Мэрилин.
   Она смолчала, зная, что он прав.
   – Я рассчитываю на тебя, – сказал Джо. – Хорошенько подготовься к слушанию. Остальное предоставь мне.
   Зазвучали короткие гудки. Мэрилин чувствовала, что цепенеет. Она была вынуждена признать: самая могущественная женщина Америки – всего лишь марионетка. Хуже того, марионетка в руках собственного бывшего мужа. Теперь Мэрилин понимала, что лучше бы было никогда не платить тех денег Фрэнку Даффи. Но обратной дороги нет. Она не знала ни одного политика, оставшегося у власти после скандала с изнасилованием и огромной суммой денег, выплаченных за молчание.
   Казалось бы, теперь ее главная задача – спасение карьеры. Но больше всего Мэрилин волновало другое: а вдруг у «Дамбы Чизман» вместе с Райаном Даффи появится Эми? Если бы она знала, что Эми была утром в Пайдмонт-Спрингс, то не позвонила бы Джо. Теперь выходит, Мэрилин подписала дочери Дебби смертный приговор. Вот с этим она уж точно не сможет жить.
   Она схватила трубку телефона, потом положила на место. Слишком многое придется объяснять. Она взяла сумочку и вышла из комнаты.
   Пришло время для серьезного разговора с Эми.

ГЛАВА 58

   С тех пор как погибла ее мать, Эми впервые была на улице Холлинг. Все двадцать с лишним лет она избегала старого дома, улицы и всего, что находилось здесь поблизости. Ученый, отказывающийся смотреть фактам в лицо! Хотя ей всегда было важно знать правду, природное любопытство иногда отступало перед чувствами. Старый дом превратился для Эми в маленькую Кольцевую туманность, умирающую звезду в созвездии Лиры, которой она любовалась в ту страшную ночь. И не могла заставить себя вновь взглянуть на нее.
   До сегодняшнего дня.
   Эми припарковалась на обочине, возле фонарного столба. Двухэтажный дом мирно дремал в тишине сумерек. Только из окна столовой лился свет. Когда глаза Эми привыкли к тусклому свету, она увидела, как все изменилось. Маленькая елочка, которую они с мамой посадили во дворе, выросла и превратилась в двадцатифутовую ель. Крыльцо, где они так любили кататься на качелях, было огорожено самодельным плетнем. Стены давно нуждались в покраске, а газон – в стрижке. Трещины на бетонной дорожке стали шире – Эми вспомнила, как в детстве всегда старалась не наступить на них: «Кто на щелочку наступит, тот и мамочку погубит».
   – Ты уверена, что хочешь этого? – спросила Грэм. Эми кивнула. Она пошла по дорожке к дому, не обращая внимания на трещины.
   Поднявшись по ступенькам на крыльцо, она увидела и более явные признаки ветхости и запустения. Несколько разбитых окон забиты досками. Дверь хранит следы взлома, может, кто-то из жильцов забыл дома ключи. Перила на крыльце почти полностью съедены ржавчиной. Маленькое окошко, ведущее в подвал, грязное. Конечно, Эми ожидала чего-то подобного. Смерть матери будто наложила печать на весь дом. Грэм пыталась продать его после похорон, но никто не хотел в нем жить, и в конце концов дом за гроши выкупило агентство недвижимости. Последние двадцать лет его снимали студенты, за плату в два раза меньшую, чем полагается за дом с тремя спальнями. Владельцы, похоже, решили оставить его гнить до тех пор, пока можно будет снести дом и построить на его месте другой, без привидений.
   Эми громко постучала. Грэм держала ее за руку, пока они ждали ответа. Им открыл молодой человек в джинсах и белой футболке. Нечто вроде усов виднелось над верхней губой. Казалось, это большой ребенок, отрастивший пушок на лице для того, чтобы его приняли в колледж.
   – Это вы звонили? – спросил он. – Да.
   Эми по телефону объяснила, кто она такая. Студентов, живших в доме, похоже, не слишком обеспокоила ее затея. Наоборот, это показалось им забавным.
   – Это моя бабушка.
   – Клево. Я – Эван. Заходите, не робейте.
   Она шагнула внутрь. Грэм следовала за внучкой по пятам. Эми, чуть дыша, остановилась в прихожей. Ей казалось, что она вновь вернулась в ту ночь, когда в их доме побывал убийца. Камин забили досками, чтобы не пускать внутрь ветер и непогоду. Старинный ковер кое-где протерся до дыр. Там, где раньше висела большая люстра, из потолка торчали провода. Множество плакатов покрывало грязные стены. На полу в столовой лежал матрац.
   – Вы спите прямо здесь? – спросила она.
   – Ну, нас тут трое. Это комната Бена. А я живу в маленькой комнатке наверху.
   – А большая спальня кому принадлежит?
   – Никому. Туда вообще никто не заходит.
   – Ясно, – ответила Эми, понимая, в чем дело. – А наверху сейчас кто-нибудь есть?
   – Нет. Чуваки попивают «Маргариту» в баре «У Малдона».
   – Ничего, если я тут осмотрюсь?
   – А вы разве не за тем приехали? Чувствуйте себя как дома.
   – Спасибо.
   – Хочешь, я пойду с тобой? – спросила Грэм.
   – Да, кстати, – встрял Эван, – там в моей комнате тарантул живет, в банке. Домашний. На первый взгляд кажется злобным, но гостей не трогает. Ну, почти не трогает.
   – Хотя, знаешь, – отреагировала Грэм, – я лучше здесь подожду.
   – Да, я должна побыть там одна, – сказала Эми. Грэм крепко обняла ее.
   Эми поднималась по ступеням медленно, вдумчиво. Каждый следующий шаг – новая волна адреналина. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой. Сердце билось быстро-быстро. Ладони покалывало. Эми вспомнила, как хорошо им жилось в этом доме. Спуск с лестницы со скоростью света утром в Рождество. Взлеты наверх с той же скоростью, когда она возвращалась из школы.
   Она ступила на последнюю ступень. Впереди по коридору направо была ее комната. Налево – спальня матери. Эми попыталась вспомнить ту страшную ночь, но не смогла – слишком много вещей, отвлекающих внимание. Какой-то странный велосипед в коридоре. Домашний тарантул в банке. Надо выключить свет. Тогда ночью света не было.
   Эми щелкнула выключателем. Настоящее куда-то провалилось. Она осталась в темноте – один на один с прошлым.
   Страх переполнял ее душу: не боязнь тарантулов или еще чего-то, кроющегося в темноте комнаты, а трепет восьмилетней девочки. Она стояла, оцепенев, и ждала, когда страх пройдет. Но он не прошел. Когда ее глаза привыкли к темноте, он только усилился. Эми могла видеть весь коридор и дверь, ведущую в спальню матери. Страх, гораздо более сильный, чем двадцать лет назад, не давал ей идти дальше. Потому что теперь Эми знала, что случилось.
   Ноги сами понесли ее вперед.
   Первое, что она чувствует, – ковер под ногами. Несмотря на то, что она в туфлях. Эми снова восемь лет, и, босая, она идет в комнату мамы. Коленки саднит после деревянного пола чердака. Еще шаг – и вот уже слышно, как вращается вентилятор. Дверь в комнату приоткрыта. Куча одеял возвышается над кроватью. И – рука, свисающая с края. Слова застревают в горле, но Эми все равно произносит: «Мама?»
   Холодок бежит по спине, когда ее будто выбрасывает из комнаты. На огромной скорости она пролетает по коридору, беспомощно крича, словно какой-то неведомый вихрь уносит ее вверх – из коридора, из дома, с планеты. Космическая пыль мешает видеть, когда Эми пролетает в темноте на такой скорости, что даже звезды сливаются в бесконечный луч света, который будто обвивает ее спиралью. Он сжимается все сильнее и сильнее, пока наконец страх не уступает свету, а она не обретает способности думать. От возникающих мыслей ее шаг замедляется. Спадает напряжение. Эми уже никуда не идет. Она снова на планете: сторонний и беспристрастный наблюдатель, ученый, записывающий данные в тетрадь.
   Кольцевая туманность. М 57. Пятьдесят седьмой объект в каталоге восемнадцатого века, составленном Чарльзом Мессье.
   – Эми?
   Она повернулась. Грэм стояла сзади нее.
   – Все нормально? – спросила бабушка.
   Руки Эми тряслись. Она вспотела. Хотела соврать и ответить «да», но переполнявшие ее чувства не позволили сделать этого.
   – Ты войдешь в комнату, милая?
   Эми посмотрела на бабушку, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
   – Я уже была там. Пойдем. – Она взяла Грэм под руку. – Нам пора домой.

ГЛАВА 59

   Трубили трубы. Плакали скрипки. Джо Коузелка сидел в своем кожаном кресле, потягивал «Чивас регал» и слушал Девятую симфонию Бетховена.
   Музыка всегда помогала ему собраться с мыслями. Что бы ни случилось, Коузелка неизменно полагался на музыку. Девятая симфония была его любимым произведением, особенно четвертая часть. Знатоки говорили, что в этой симфонии звучит нечто отвратительное, чего не услышишь во всех остальных сочинениях гения. Но Коузелка лишь восхищался человеком, воплотившим самые противоречивые идеи в музыке и вознесшимся на небывалые высоты.
   Музыка стала мягче и зазвучала тише. Его мысли обратились к Мэрилин. А ведь когда-то они были близки, делились самым сокровенным. Странно, но самым ярким воспоминанием Джо оставалась та ночь, когда у Мэрилин начисто отшибло память. Фрэнк Даффи привез их тогда к дамбе Чизман. Там они напились, а потом остановили машину на самом краю каньона.
   Его взор задержался на русской хрустальной вазе, стоявшей на каминной полке. Она сверкала в свете лампы, будто вода, в которой отражаются звезды. Коузелка глотнул из бокала «Чивас», но ощутил вкус «Саузерн комфорт». И вновь вспомнил все, что произошло той ночью, все до последней детали: сладость бурбона, тепло своего порывистого дыхания; Мэрилин, потерявшую сознание на заднем сиденье; себя, выбравшегося из машины и поднявшегося к ничего не подозревающему приятелю…
   – Эй, Фрэнк, – крикнул Джо.
   Фрэнк Даффи и его подружка сидели на бревне, созерцая залитую лунным светом поверхность воды. Джо выдохся, пока искал их, и теперь тяжело дышал.
   Фрэнк поднялся:
   – Что случилось?
   – Мэрилин. Она вырубилась, и…
   – И что?
   Джо сморщился:
   – Ее стошнило.
   – Черт…
   – Это не ее вина. Она раньше никогда не пила.
   – Все так плохо?
   – Ага. Иди сам посмотри.
   Они подошли к машине. Линда плелась следом. Открыв заднюю дверцу, Фрэнк тут же отскочил.
   – Фу, какая гадость!
   Джо заглянул внутрь. Мэрилин лежала на сиденье, на полу была лужа рвоты.
   – Ну хоть сама не заляпалась.
   – А моя машина?! – воскликнул Фрэнк. – Я же никогда не избавлюсь от этой вони!
   Линда заглянула в салон, понюхала и отступила назад.
   – Фу-у! Ну, малыш Фрэнки, езжай один. Я не поеду домой в этом! Лучше прокачусь с остальными.
   – Линда, перестань…
   – Ни за что! Втиснусь в другую машину. – И Линда побежала к остальным. Фрэнк не успел остановить ее.
   Джо злорадно улыбнулся:
   – Фрэнк, меня тоже тошнит. Если поеду с тобой, точно блевану. Тебе же не надо двойной порции этой гадости в машине, так? Вот и отвези ее домой сам.
   – Ты меня бросаешь?
   – Да перестань ты! Нельзя же, чтобы родители Мэрилин увидели меня пьяным, они дружат с моим стариком. Он потом пришибет меня.
   – А как же я?
   – Худшее, что может случиться, – родители не разрешат ей встречаться с тобой. Ничего страшного. Ты же не собираешься жениться на ней!
   Фрэнк застонал:
   – Ну ладно. А что мне сказать ее родителям?
   – Не знаю. Скажи, что у нее пищевое отравление. Только не упоминай меня, о'кей?
   – Ладно, не буду. – Фрэнк открыл дверцу. – Но ты теперь в долгу передо мной, Джо. И серьезно.
   Джо хлопнул его по плечу, будто заталкивая в машину:
   – Конечно, дружище! Но обо мне ни слова. …Зазвонил телефон, и Коузелка вернулся к реальности.
   Звучала четвертая часть симфонии Бетховена. Загремели бравурные фанфары, когда Коузелка выключил звук и поднял трубку. – Да.
   – Это я, – сказал Натан Раш.
   – Где ты, черт побери, шатался? Я тебе сто раз звонил!
   – Я… был нездоров.
   – Что ты несешь?
   Раш потряс головой. Эти бывшие проститутки что ходячие аптечки – та дрянь, которую ему подсыпала Шейла, все еще действовала.
   – Долгая история.
   – Сегодня вечером ты мне нужен здесь, в Денвере. Даффи связался с Мэрилин напрямую. Он будет ждать ее у кафе «Дамба Чизман» в два часа.
   – Почему там?
   – Не важно, Раш. Займись этим. Ты должен быть там.
   – А ФБР не вмешается?
   – Нет. Тут все ясно – каков отец, таков и сын. Этот мальчик хочет еще денег. Он не понесет стакан в ФБР, иначе всплывет шантаж. Да мы ему и не дадим этого сделать, у нас ведь есть револьвер его старика.
   Раш почесал голову. Она нестерпимо болела.
   – Тут накладка вышла. Надо было сразу вам сказать… Ствола больше нет.
   – Что за глупости? Что значит – нет?
   – Его украла проститутка, Шейла.
   – Черт бы тебя побрал, Раш! Даффи теперь может все рассказать ФБР!
   – Понимаю, сэр.
   Коузелка допил виски. В ярости он так сильно сдавил бокал, что тот едва не треснул.
   – Тогда у нас остается только один выход. Выжженная земля. Сначала убери тех, кто мешается под ногами.
   – Это кого?
   – Адвокатишку и бывшую жену Даффи. Желательно одним ударом. Сегодня.
   – Ну, это просто. Пожалуй, отправлю срочное сообщение Джексону, личное. Адвокат будет обязан открыть его в присутствии Лиз Даффи. Хороший повод им встретиться. И это будет последнее, что они сделают вдвоем.
   – Хорошо. – Коузелка зажал трубку плечом и подбородком и налил себе еще виски. – Сделай это перед тем, как встретиться с Даффи. Пусть выглядит так, будто мальчик окончательно спятил и укокошил их.
   – А потом?
   – А потом поехал к дамбе, где его отец изнасиловал женщину, и вышиб себе мозги.
   Раш ухмыльнулся:
   – Я в этом спец.
   – Только не дай маху еще раз. Я поставил на карту все. – Коузелка секунду помолчал и повесил трубку.

ГЛАВА 60

   Райан приехал в Денвер, когда уже стемнело. Он долго думал о встрече по дороге в город и теперь чувствовал себя уязвимым. Перед тем как поехать на дамбу, он заглянул к Норму.
   – Ну что? – спросил тот. Он стоял в дверях, одетый в футболку и шорты. На нем были очки – линзы снял перед сном.
   – Мне нужна твоя помощь, – сказал Райан. – Могу я войти?
   Норм отступил на шаг.
   – Только тихо. А то детей разбудишь.
   – Это всего лишь я, а не Билл Клинтон. – Райан прошел на кухню и взял пепси из холодильника. Норм сел за стол.
   Райан глотнул пепси.
   – У меня сегодня встреча.
   – С кем?
   – С Мэрилин Гаслоу.
   – Ты, конечно же, хочешь спросить ее о письме. – Норм чуть не стонал.
   – Конечно же.
   – Тебе недостаточно самого письма?
   Райан подошел к столу.
   – От письма никакого проку, пока эксперт не подтвердит, что оно подлинное. И я хочу услышать от нее самой, что мой отец не насиловал ее.
   – Почему ты не веришь письму?
   Райан сел рядом с другом, выглядя при этом чрезвычайно серьезным.
   – Ты когда-нибудь задумывался, какой была ставка Дебби Паркенс во всем этом деле?
   – То есть?
   – Я говорю о мотиве. Зачем она написала отцу письмо?
   – Затем, что Мэрилин этого не сделала. Она поступила честно.
   – Это одно объяснение. Но есть и другое: они с отцом могли быть заодно.
   – Ты о чем?
   – Может, те двести тысяч долларов, посланные Эми Паркенс, не благодарность за то, что Дебби поступила честно. Они могли заключить сделку. Мой отец и мать Эми – сообщники.
   – Хочешь сказать, Дебби Паркенс предала лучшую подругу?
   – Ради денег.
   Норм покачал головой:
   – Это все равно, как я бы продал тебя.
   – Или как Иуда, который взял деньги, а потом повесился на дереве. Предательство всегда влечет за собой последствия. Может, поэтому мать Эми покончила с собой?
   – Или кто-то убил ее.
   – Кто-то вроде Мэрилин.
   Они внимательно посмотрели друг на друга, каждый ожидал, что сейчас прозвучит слово «чушь». Но никто не сказал этого.
   – Каков твой план? – спросил Норм. Райан немного расслабился.
   – Я знал, что ты поймешь меня. Я назначил ей встречу у дамбы Чизман. Подумал, что если хочу добиться от нее честного ответа – или хотя бы искренней реакции, – надо пригласить ее на то место, где произошло или не произошло изнасилование.
   – И если она скажет то, что ты хочешь от нее услышать, тогда что?
   – Я хочу, чтобы было восстановлено доброе имя моего отца. Я намерен записать слова Мэрилин. Мне нужен «жучок» или диктофон.
   – Ты можешь записать ее слова, но не сможешь использовать пленку против нее в суде. Для этого надо работать с полицией или ФБР.
   – Я не собираюсь использовать пленку в суде. Это только для меня и моей семьи. Я хочу, чтобы мама послушала ее.
   – Да, я тоже этого хочу, – сказал Норм. – Позвоню своему дознавателю, он тебя снарядит. – Он пошел к телефону.
   – Еще мне нужен бронежилет. На всякий случай. И твой пистолет.
   Норм держал трубку в руках, собираясь звонить.
   – Мэрилин Гаслоу не будет стрелять в тебя.
   – Не будет. Но я пригласил еще кое-кого. Весьма неожиданная фигура. Она говорит, что может вернуть мне револьвер отца за деньги.
   Норм положил трубку и вернулся к столу.
   – Давай поговорим об этом поподробнее.
   – Хорошо, – ответил Райан. – Давай поговорим.

ГЛАВА 61

   Они вернулись в жилой комплекс «Лист клевера» после десяти вечера. Грэм сразу пошла в квартиру, а Эми поднялась к миссис Бентли, у которой оставила дочь.
   Она постучалась. Миссис Бентли открыла дверь. За ее спиной стояла Мэрилин Гаслоу с горящими от возбуждения глазами.
   – Мэрилин? Что ты здесь делаешь?
   – Я зашла к тебе, но никого не было. Соседка сказала спросить у миссис Бентли.
   – С Тейлор все нормально?
   – Да, все хорошо, – ответила миссис Бентли. – Она спит с девяти часов.
   – Я должна поговорить с тобой, – сказала Мэрилин. – Наедине.
   Эми смутилась, но ей было любопытно. Она попросила миссис Бентли еще немного посидеть с ее дочерью. Мэрилин вышла к ней в коридор.
   – О чем ты хотела поговорить? Мэрилин настороженно оглянулась:
   – Я имела в виду совсем наедине. И даже без твоей бабушки.
   Ее голос напугал Эми. Она повела Мэрилин в прачечную, поискала в кармане ключ и открыла дверь.
   – Сюда никто не заходит после десяти часов.
   Эми толкнула железную дверь и вошла внутрь. Мэрилин шла следом. Лампы дневного света горели чересчур ярко. Стены без окон были выкрашены в желтый цвет. Вдоль одной из них выстроились шесть стиральных машин. На полу валялось несколько носков без пары. Эми закрыла дверь на ключ. Возле автомата с пепси был стул, но никто не стал садиться. Они подошли к столу и встали напротив друг друга.
   – Ну вот, – сказала Эми, – теперь говори. Что происходит?
   Слова с трудом давались Мэрилин.
   – Я была нечестна с тобой, Эми.
   – Продолжай.
   – Мне бы очень хотелось, чтобы моей лживости было достойное оправдание! И как бы мне хотелось сказать: это для твоего же блага!
   – Прошу тебя, не надо. Я столько раз слышала эти слова!
   Мэрилин кивнула.
   – Они кажутся такими пустыми, да? Их редко произносит честный человек. Я обманывала себя долгие годы. Говорила: это все для безопасности Эми, для ее блага. А сегодня поняла – ложь была нужна только мне, для моей карьеры. Но чтобы осознать это, понадобилось слишком сильнодействующее средство.
   – Какое?
   – Я поняла, что если ты не узнаешь правды, то умрешь. – Мэрилин отвернулась. – Как и твоя мать.
   Эми похолодела:
   – Маму убили, это так?
   – Я не знаю.
   – Хватит врать! Райан Даффи показал мне мамино письмо! Я знаю, что изнасилования не было!
   – Нет, письмо не о том. В нем говорится, что Фрэнк Даффи не насиловал меня.
   Эми заговорила тише, но в голосе слышался гнев:
   – Какая разница?
   – Меня действительно изнасиловали. Напряжение между ними росло.
   – Кто это сделал?
   – Джо.
   – Ты вышла замуж за человека, который изнасиловал тебя?
   – Я не знала, что это он. Я думала, это Фрэнк.
   – Что за бред!
   – Выслушай меня, прошу. Все не так бессмысленно, как кажется. – Мэрилин быстро рассказала, как сорок пять лет назад они приехали на дамбу, как напились и она потеряла сознание. – Следующее, что помню, – полицейский участок и родителей. Там был и адвокат. Меня изнасиловали. Джо отрицал, что прикасался ко мне. Разыграл спектакль, будто изнасиловал меня Фрэнк, когда вез домой. Даже ударил его в лицо.
   – И они поверили Джо?
   – Фрэнк учился с трудом, постоянно хулиганил. Ничего серьезного, но полиция сочла, что он действительно способен на изнасилование. А Джо был идеальным мальчиком из идеальной семьи.
   – Они не сделали анализ крови или спермы?
   – У него оказалась первая группа крови с положительным резусом. У Фрэнка то же самое. Говорят, примерно у сорока процентов населения Земли такая же кровь. ДНК стали брать на анализ только через несколько десятилетий.
   – И поэтому на Фрэнка завели дело.
   – Его признали виновным.
   – Как ты узнала правду? И в чем она, правда?
   – В том, что Джо изнасиловал меня после того, как я потеряла сознание. До того, как мы поехали домой. Перед тем, как меня стошнило.
   Эми отошла от стола, переваривая услышанное.
   – И когда ты узнала?
   – В конце концов Джо сам все рассказал. Через много лет после свадьбы.
   – Просто признался, и все?
   – Нет. Джо один из тех «уравновешенных» парней, что взрываются по каждому поводу. Напившись, он может быть довольно грубым. Однажды мне пришлось ударить его, чтобы охладить его пыл. Тогда он сказал: «Я изнасилую тебя снова, дрянь!» Вот это «снова» и выдало его. Потом я заставила его все рассказать.
   – А дальше что?
   – Я хотела сказать Фрэнку Даффи, что сожалею о случившемся. Но если бы я это сделала, Джо всем разболтал бы, что я сама согласилась переспать с ним, а потом обвинила в изнасиловании, чтобы спасти репутацию.
   – Но… ты сказала моей матери.
   – Да. Мне пришлось.
   – Я ничего не понимаю.
   Мэрилин хотела подойти ближе, но Эми сохраняла дистанцию.
   – Это произошло в тот вечер, когда твоя мама рассказала мне, что у нее рак. Она волновалась за тебя. И хотела, чтобы я тебя удочерила.
   Эми пришла в замешательство:
   – Что ты сказала?!
   – Я разрывалась на части. Я хотела этого и сделала бы все для Дебби и для тебя.
   – Но ты не согласилась?
   – Я не могла так просто согласиться. Подумала, что эта история с Фрэнком Даффи – настоящая петля вокруг моей шеи. И тебе бы пришлось гораздо хуже, потеряй ты сначала мать, а потом и опекуна, которую вовлекли бы в скандал с изнасилованием. Я хотела, чтобы Дебби знала все обо мне, прежде чем решится передать мне опекунство. И я сказала ей, что развожусь с Джо. Объяснила почему.
   – Ты сказала, что Фрэнк Даффи не насиловал тебя. Что это сделал Джо.
   – Да.
   – А потом она передала Фрэнку твои слова. Зачем?
   – Не знаю. Может, хотела, чтобы письмо оправдало его. Так или иначе, я почувствовала себя преданной.