Гриппандо Джеймс. Легкие деньги

   – Поговорим? – предложила она и опустилась в кресло-качалку.
   Райан поднялся по ступенькам, ничего не сказав – ответ был очевиден. Он до сих пор сомневался, что вчерашний визит Джоша Колберна стал чистой случайностью. Точно так же он сомневался, что Сара действительно плакала. Все это казалось Райану спектаклем, разыгранным матерью, чтобы отложить семейный совет. И теперь его не покидало тревожное предчувствие, что она никогда не расскажет ему всего. Быть может, ей так легче: выкладывать правду по кусочкам. Что ж, надо постараться выудить из нее как можно больше.
   Райан оперся на перила, стоя спиной ко двору.
   – Забавная вышла ночка, – сказал он. – Мистер Колберн застал меня врасплох.
   – Меня тоже.
   – Странно, почему мне в это не верится?
   – А стоило бы поверить.
   – Хочешь сказать, ты ничего не знала о том письме, что хранилось в сейфе мистера Колберна?
   – Райан, клянусь памятью твоего отца: я ничего не знала о том, что связано с вымогательством.
   – Но ты знала об изнасиловании. – Да.
   – Почему же ты не рассказала мне сразу?
   – Потому что я верила, что его не было. Райан сморщился, не понимая.
   – Почему ты в это верила?
   – Твой отец сказал мне.
   – И ты поверила?
   – Не сразу. Я очень долго с этим жила.
   – Должно было быть какое-то подтверждение. Отец показал тебе что-то или сказал?
   – Ничего. Мне не требовалось доказательство в виде заверенного судьей документа. Слишком много времени прошло с тех пор, и я не хотела копать в прошлом. Поверила Фрэнку только по одной причине, Райан: я хотела ему верить!
   Райан взглянул на нее с подозрением.
   – Мам, – сказал он дрожащим голосом, – я никогда не говорил тебе этого, но сейчас просто обязан сказать: я тебе не верю.
   – Но почему?
   – Я не могу поверить, что ты не сомневалась в истине его слов. Ведь отца судили. Ему вынесли приговор. Нельзя же вот так взять и поверить осужденному человеку, клянущемуся, что он ничего дурного не сделал.
   – Можно, если этот человек – твой муж и отец твоих детей.
   – Нет. – Райан зашагал по крыльцу, пытаясь сдержать гнев. – Ты видела письмо, да?
   – Я ничего не видела, Райан.
   – Поэтому ты поверила отцу. Ты видела письмо Дебби Паркенс.
   – Я же говорю, нет!
   – Это из-за тебя было написано письмо, да? – Что?
   – Отец сказал тебе, что ничего не было, но ты не поверила. Поэтому ему пришлось попросить подругу Мэрилин Гаслоу написать письмо, в котором говорится, что та все подстроила.
   – Я никогда не видела этого письма.
   – Но ты знала о нем?
   Она помолчала.
   – Твой отец сказал, что у него есть доказательство. Он сказал, что использует это доказательство, чтобы расквитаться с мерзавцем, который подставил его. Я никогда не видела письма. Но вдруг, откуда ни возьмись, на нас буквально посыпались деньги. Миллионы долларов. Этого было достаточно, чтобы поверить ему.
   – Почему ты не прочла письмо?
   – Потому что поверила Фрэнку и без него.
   – Нет! Ты отказалась читать его! Чувствовала себя виноватой за то, что не верила отцу прежде.
   – Райан, ты все переиначил.
   – Мне так не кажется.
   – Тебе не кажется, что я могла поверить Фрэнку без письма? Но я боялась, что, прочитав его, захочу узнать больше.
   Райан пытался поймать взгляд матери. Она казалась искренней. Он хотел утешить ее. В памяти всплыл вопрос Норма: если отец невиновен, почему он не рассказал все Райану? Ответ теперь был очевиден, он читался в глазах матери. Отец не хотел видеть страдания еще одного любимого человека, говорящего: «Я верю тебе», – тогда как в сердце его затаились сомнения.
   Но вдруг его заставила похолодеть мысль о другом возможном ответе.
   Он опустился рядом с креслом и взял Джанетт за руку.
   – Мам, сейчас я задам тебе один вопрос. Это очень важно. Мне нужен абсолютно честный ответ. Как ты думаешь, могли отец подделать доказательство? Могли он зайти так далеко и подделать письмо, доказывающее, что он невиновен?
   Она ответила тихо, чуть дрожащим голосом:
   – Не знаю, Райан. Но я размышляла так: могла ли фальшивка заставить кого-то заплатить пять миллионов долларов?
   На этот вопрос не требовалось ответа. До тех пор, пока Райан над ним не задумался.
   – Зависит от того, насколько хороша фальшивка. Он поднялся и ушел в дом.

ГЛАВА 55

   В воскресенье Лиз спала допоздна. Она с трудом заснула ночью: из-за вчерашнего выступления в суде ее трясло весь день. Даже бутылка «Мерло» не уняла дрожи. Раньше Лиз никогда не приходилось давать показания в суде. Джексон сказал, что она была великолепна, но ее выдержки явно не хватало, чтобы справиться со всем этим. Слава Богу, адвокат Райана не заявился к ней домой. Вчера они одержали победу, однако Лиз понимала: вся эта война нужна ей самой гораздо меньше, чем ее адвокату.
   И все же отступать она не собиралась. Этой ночью Лиз мысленно побывала там, куда не заглядывала уже очень давно: в собственном детстве. Особенно ей помнилась ярмарка округа Прауэрс. Большинство развлечений и конкурсов на ярмарке было завязано на деньгах, по крайней мере так воспринимала это Лиз. Один из таких аттракционов – высоченный столб, обмазанный жиром, на самой его верхушке висела двадцатидолларовая бумажка. Дети выстраивались в очередь, чтобы попытать счастья – взобраться на столб и достать деньги. Но удалось это только Лиз. Вместо того чтобы надеть старые выцветшие шорты, как остальные дети, она натянула юбку с купальным костюмом, которой было очень удобно стирать жир со столба, чтобы не скатываться вниз. После конкурса мать отхлестала ее по щекам. «Вот дура! – кричала она. – На кой черт ты испортила двадцатидолларовую юбку ради приза в двадцать долларов?!» Лиз поняла логику матери, но осталась при своем мнении. Ничто не могло сравниться с тем мигом, когда она сжимала в ладошке выигранные двадцать баксов.
   На тумбочке зазвонил телефон. Лиз потянулась и взяла трубку. Это была Сара.
   Она быстро села, протерла глаза и с ужасом выслушала новости о Бренте.
   – Сара, я ничего не знала…
   – Тогда почему твой адвокат явился ко мне с утра?
   – Фил был в Пайдмонт-Спрингс?
   – Приехал прямо ко мне домой и пытался заключить сделку. Он хочет, чтобы я помогла тебе выжать побольше денежек из моего брата! Говорит, ты поделишься щедрым куском пирога.
   Лиз открыла рот от изумления.
   – Сара, клянусь тебе, я никогда не говорила об этом с Филом. Да и не стала бы. Зачем мне настраивать тебя против Райана? Я просто хочу, чтобы мне тоже достались деньги, которых я заслуживаю. Не собираюсь я с вами воевать!
   – Хотелось бы верить.
   – Ты должна верить! Прошу тебя давай поговорим. Сара немного помолчала. Наконец заговорила:
   – Давай заключим сделку. – Что?
   – Насколько я понимаю, этот клещ, которого ты наняла, будет стоить нам целое состояние. Ты потратишь все деньги, пытаясь войти в долю, а Райан потратит свои, пытаясь защититься.
   Лиз кивнула, сообразив, куда клонит Сара:
   – Да, я понимаю. Продолжай.
   – Мне кажется, Джексон использует людей. Он использовал Брента. Использует и тебя. И не остановится до тех пор, пока все доллары, припрятанные моим отцом, не окажутся в карманах его дорогого итальянского костюма.
   – Ну, он довольно напористый…
   – Нет, он настоящая акула, Лиз! И кружит, кружит возле нас!
   – Что ты предлагаешь?
   – Насколько я могу судить, отец хотел, чтобы тебе тоже достались эти деньги. И я готова исполнить его волю. Только при одном условии. Ты уволишь Фила Джексона.
   – Ты хочешь, чтобы я уволила своего адвоката?
   – И немедленно! Джексон всех нас облапошит. В итоге победителями окажутся одни адвокаты.
   Лиз промолчала, но и не согласиться с Сарой не могла. На долю секунды она снова вернулась в детство, вспомнив, как ради двадцати долларов испортила двадцатидолларовую юбку. Одной пирровой победы в жизни ей было вполне достаточно.
   – Дай мне подумать, – сказала Лиз. – Скорее всего ты права.
   Эми ехала в Боулдер без остановок и была дома уже после полудня. Тейлор устроила чаепитие с Барби, и мамочка подоспела вовремя, чтобы к ним присоединиться. К счастью, Эми удалось убедить дочь, что чай с Барби – слишком торжественное мероприятие и негоже являться на него сразу после многочасовой поездки, даже не приняв душ. Тейлор сморщила носик, обняла мать с таким видом, будто та была обмазана чесноком, и отправила ее в ванную.
   Эми уже собиралась прошмыгнуть в душ, когда услышала голос Грэм:
   – Не так быстро, леди!
   Грэм лежала на кровати, читая книгу. Эми слишком устала, чтобы разговаривать, но это не волновало бабушку. И Грэм не собиралась довольствоваться краткой версией случившегося вроде тех, что печатают в «Ридерз дайджест», и уж тем более усталым «Потом расскажу». Так что Эми пришлось покорно выкладывать все в течение тридцати минут, не упуская ни одной детали, и даже показать Грэм письмо.
   Поначалу шло тяжело, но когда история приблизилась к концу, она почувствовала, как открылось второе (если не третье) дыхание. Так что теперь она была готова к мозговой атаке.
   – Зачем Мэрилин все это понадобилось? – спросила Эми.
   – А зачем обычно женщины обвиняют мужчин в изнасиловании? Может, Мэрилин с Фрэнком переспали, а он ее потом бросил. Может, она забеременела и не могла сказать родителям, что сама согласилась на секс. Это же пятидесятые годы, Эми! Мэрилин ведь из очень приличной семьи. Ее дедушка основал крупнейшую юридическую фирму в Колорадо!
   – В любом случае это письмо ничего не объясняет.
   – Возможно, Фрэнк Даффи знал, почему Мэрилин сделала это. Просто он не смог оправдаться.
   – Но что доказывает это письмо? Мама просто сказала, что Фрэнк не насиловал Мэрилин, вот и все!
   Грэм снова посмотрела на письмо:
   – Нет, здесь есть и кое-что еще. Твоя мать и Мэрилин ходили вместе на вечер встречи выпускников через двадцать пять лет после окончания школы. Там они выпили и принялись болтать о парнях. И тогда Мэрилин призналась, что Фрэнк Даффи не насиловал ее.
   – Ну и?
   – Мне кажется, звучит вполне правдоподобно. Твоя мама знала только об изнасиловании. Двадцать пять лет спустя Мэрилин рассказала ей правду, и она тут же написала письмо.
   – Ты действительно веришь, что мама писала это письмо?
   – А почему я не должна этому верить? Эми забрала у нее листок.
   – По-моему, почерк не похож. Посмотри-ка, он очень неровный.
   Грэм взглянула:
   – Этому есть объяснение, и не одно. Она могла написать его, вернувшись с вечера встречи выпускников. Устала до ужаса или вообще напилась…
   – Или боялась, – перебила Эми.
   – Боялась чего?
   – Знаешь, это ведь очень смелый поступок! Мэрилин тогда была замужем за Джо Коузелкой. Довольно жуткий тип, не сомневаюсь. Не всякий поступил бы в такой ситуации честно.
   – Что ты имеешь в виду, Эми?
   – Я имею в виду, что она могла опасаться за свою жизнь. Грэм застонала:
   – Ты опять за свое, дорогая! Но Эми была очень серьезна.
   – Ты только посмотри на все обстоятельства! Мама никогда не казалась мне человеком, способным на самоубийство. Даже если не брать в расчет наш разговор перед сном – зачем маме понадобилось запирать дверь, если она знала, что я могу выбраться через чердак? Только раньше я не могла никого подозревать в убийстве. А теперь это письмо – ведь оно все объясняет, разве нет?
   – Никто не убивал твою мать, Эми. Она убила себя сама.
   – Не верю. Мама не стала бы бросать восьмилетнюю дочь.
   – Эми, мы уже сто раз об этом говорили. У нее ведь был рак. Ей оставалось всего несколько недель…
   – Так говорил один врач. А другой обещал ей еще три месяца!
   – Кто тебе сказал такое?
   – Мэрилин. Много лет назад.
   – Она не должна была этого говорить! – отрезала Грэм.
   – Это ты не имела права скрывать от меня! Чем дольше маме оставалось жить, тем меньше правды в том, что она покончила с собой!
   – Милая, ты хватаешься за соломинку.
   Глаза Эми пылали гневом.
   – Даже если ты убеждена, что мама убила себя, это не дает тебе права скрывать от меня факты!
   – Я просто не хотела, чтобы ты думала, что твоя мать – слабый человек. Как ты можешь винить меня за это?
   – А вот так! Она моя мать! Я должна знать, что произошло!
   – На мне лежала ответственность. Я не хотела, чтобы ты всю жизнь винила ее. Я заботилась о тебе!
   – Черт побери, да перестань же! Мне двадцать восемь лет! Перестань обращаться со мной так, будто я ровесница Тейлор!
   Слезы выступили на глаза Грэм.
   – Прости меня, но я сделала это ради твоего блага.
   – Я сама могу позаботиться о себе! – закричала Эми, поднимаясь с кровати.
   – Хотя бы позволь мне все объяснить…
   Эми хотела выбежать из комнаты, но, увидев виноватый взгляд Грэм, вновь села.
   – Когда твоего отца убили во Вьетнаме… – Бабушка замолчала, борясь с собой. – Мне нужно было знать, что случилось с сыном.
   Будто что-то надломилось в Грэм. Эми прикоснулась к ее руке, чтобы успокоить. Бабушка продолжала:
   – Мне сказали, что он погиб в бою, но этого казалось так мало! Я спрашивала всех, кто знал его, других мальчиков из его взвода. Большинство не давали четких ответов. Но я не сдавалась, пока не нашла человека, который был со мной предельно честным. Да, я нашла его. Но потом поняла, что лучше бы не находила. Мне казалось, все закончится, когда я узнаю подробности. – Она смахнула слезу и посмотрела Эми в глаза. – Но от подробностей смерти становится только хуже. Они приносят с собой кошмары, милая.
   Эми обняла бабушку. Грэм сжала ее и прошептала на ухо:
   – Ты – ребенок, которого я потеряла, дорогая. И я люблю тебя как своего ребенка.
   Эми вздрогнула. Конечно, ее слова шли из самого сердца, но, возможно, о таких глубоких, очень личных чувствах лучше не говорить. Они еще крепче обняли друг друга, и Эми уже хотела отстраниться, но не смогла пошевелиться.
   Грэм не пускала ее.
   – Мамочка?
   Эми вырвалась из объятий бабушки, услышав голос дочери. Та стояла в дверях в фартуке Грэм.
   – Что, дорогая?
   – Ты идешь пить с нами чай? Эми улыбнулась:
   – Мамочке все еще надо сходить в душ.
   Грэм схватилась за завязки фартука и притянула к себе малышку.
   – Иди сюда, Тейлор. Дай-ка я завяжу его как следует, пока ты не наступила на тесемки и не ушиблась.
   Фартук был слишком велик Тейлор, и Грэм пришлось дважды обернуть завязки вокруг талии и завязать бант спереди. Малышка внимательно наблюдала за процессом, как могут только дети, для которых даже такая ерунда, как завязывание узла, кажется чем-то таинственным и увлекательным.
   – Ты смешно завязываешь! – наконец сказала Тейлор. Эми объяснила:
   – Это потому что бабушка правша. Ты левша, как и я. И как моя мама. – Эми замолкла, точно на нее снизошло озарение.
   Грэм озабоченно посмотрела на внучку.
   – Тейлор, иди посмотри, как там Барби. Я скоро приду.
   – Ладно, – сказала девочка и выбежала из комнаты.
   – Эми, что у тебя на уме? – спросила Грэм.
   – Узел.
   – Какой еще узел?
   – Я вспомнила ту веревку, с помощью которой мама якобы заперла меня в комнате, чтобы я не нашла ее.
   – И?..
   – Если узел завязала она, то особым образом, как это делают левши.
   – А никто и не говорил, что узел не был завязан так.
   – Но никто и не сказал, что он завязан левшой!
   Грэм сидела и молчала. Эми задумчиво глядела куда-то, погруженная в свои мысли. Наконец она посмотрела на бабушку:
   – Я должна вернуться туда.
   – Куда?
   – В наш старый дом.
   – Ты с ума сошла? Ты даже не знаешь, кто там теперь живет!
   – Но должна же я попытаться! Разве ты не понимаешь? Я не говорю, что еду туда только затем, чтобы вспомнить, как был завязан узел. Но возможно, я вспомню другие детали, которые помогут мне воссоздать всю картину. Это единственный способ встряхнуть память.
   – Эми, прошу тебя, поверь мне! Твоя мать просто нашла легкий способ покончить с мучительной болезнью.
   – На свете много людей, страдающих раком, и не все кончают жизнь самоубийством!
   – Ты права. Но разве то, что я рассказала о себе и твоем отце, ни о чем не говорит тебе?
   – Говорит, – ответила Эми. – Говорит, что все люди совершенно разные. Некоторым действительно лучше не знать правды. А другие не смогут жить, не узнав ее. Ты воспитывала меня с восьми лет, Грэм. И неужели ты не знаешь, к каким людям отношусь я?
   Грэм не одобряла решения Эми, однако ссора с внучкой осушила ее слезы.
   – Хорошо, езжай. Но я поеду с тобой.

ГЛАВА 56

   Мэрилин не хватало сосредоточенности – так решили все эксперты, собравшиеся у нее дома. Они предлагали множество объяснений ее неважному выступлению. Мэрилин слишком серьезна. Нет, наоборот, легкомысленна! Мэрилин плохо подготовилась. Да нет же, она просто утомлена подготовкой!
   Но все они были далеки от истины. Слишком далеки.
   К полудню Мэрилин работала уже восемь часов подряд. Новая группа консультантов сменила предыдущую. Но сама игра не менялась, и Мэрилин начинало это надоедать. Каждый член ролевого юридического комитета должен был задать один вопрос. Мэрилин отвечала. Эксперты критически оценивали ее слова. Любую женщину такой опрос свел бы с ума! А для Мэрилин, поглощенной своими мыслями, все было еще сложнее.
   – Давайте передохнем, – попросила она.
   – Перерыв! – проорал один из членов «комитета», и с грохотом опустил чашку на стол, изображая судейский молоточек. Остальные с удовольствием вышли из своих ролей: кто-то встал и теперь сладко потягивался, кто-то пошел к столу с остатками сандвичей и шоколадным печеньем. Мэрилин направилась в другую сторону.
   – Ты отлично справляешься, – сказала одна из консультанток.
   Мэрилин выдавила улыбку, зная, что консультантка врет.
   – Спасибо. Если вы не возражаете, я пойду к себе и полежу полчасика. Надо расслабиться.
   – Отличная идея! На сегодня хватит. Отдыхай.
   – Спасибо, – ответила Мэрилин и пошла в спальню. Наконец можно подумать о своем! Стоило только появиться этой мысли, как вернулась и головная боль.
   Мэрилин вошла в спальню и закрыла за собой дверь. На этот раз заперлась на ключ.
   Спальня была ее убежищем, местом, где всегда можно уединиться. В большей степени, чем все остальные комнаты, она отражала вкусы и интересы Мэрилин: здесь не надо было казаться сильной и властной женщиной или подбирать ковры так, чтобы их не запачкали вино или соус, пролитые неловкими гостями (а их чуть не каждый день набивался полный дом). Спальня была ее личным пространством. Конечно, существовали такие люди, которых Мэрилин никогда бы не пригласила даже просто в дом, будь ее воля. Увы, ее воля мало кого интересовала. Но это утреннее сообщение было чем-то совершенно иным. В святая святых Мэрилин сложно было представить что-либо более неприятное.
   Она открыла верхний ящик тумбочки и достала записку. Интересный выбор места встречи! «Дамба Чизман». Это, конечно, не «Дамба Черри-Крик», где подростки пятидесятых могли целоваться, обжиматься вовсю, но тоже одно из тех мест, где дети отдыхали от строгих родителей. Мэрилин не заглядывала в «Дамбу Чизман» вот уже сорок пять лет, с тех самых пор как ей исполнилось пятнадцать. Да и тогда она была здесь всего один раз. Со своим парнем Джо Коузелкой, его другом Фрэнком и какой-то дурехой по имени Линда. Четверо подростков тогда вздумали покататься на машине Фрэнка, так как Джо пока не получил водительских прав. Еще две парочки ехали за ними в другой машине. По дороге домой они остановились у дамбы, в кафе с тем же названием, где распили бутылочку крепчайшего «Саузерн комфорт». Вернулись они, понятное дело, гораздо позже, чем следовало бы.
   Головная боль стала невыносимой. В висках стучала кровь, свет резал глаза. Все говорило о приближении мигрени. Мэрилин попыталась смотреть на диванную подушку, но боль только усилилась. Ее голова гудела от воспоминаний. Она потрясла ею, чтобы не проваливаться в прошлое, но получилось наоборот. Ощущение полета, голова кругом – и вот Мэрилин уже чувствует себя как сорок пять лет назад, когда теплой летней ночью она сидела в машине Фрэнка Даффи на заднем сиденье…
   – Я совсем пьяная! – смеясь кричит она и широко улыбается.
   – Я рад, – отвечает Джо. Он делает большой глоток из бутылки «Саузерн комфорт» и пододвигается к ней еще ближе.
   Мэрилин чуть сползает с сиденья. От вида за лобовым стеклом в глазах рябит. Впереди – огромная старая дамба из камня, в высоту больше чем двести двадцать футов. Этим вечером луна висит совсем низко над разинутой пастью каньона. Яркие звезды усыпают небо. Они блестят, отражаясь в спокойных водах под дамбой. Из-за порядочного количества алкоголя Мэрилин никак не может понять, где заканчиваются настоящие звезды и начинается их отражение.
   – Как красиво! – говорит она. – Пойдемте гулять.
   – Отличная идея, – отвечает Джо. – Фрэнк, почему бы вам с Линдой не пройтись?
   Фрэнк удобно расположился за рулем, ему на плечо положила голову Линда.
   – Я никуда не…
   Джо толкает его сзади, пытаясь намекнуть. Фрэнк оглядывается и таращится на друга, затем хитро улыбается.
   – Да, – говорит он. – Действительно нужно подышать воздухом. Пойдем, Линда.
   Дверь открывается. Фрэнк и его подружка выскальзывают наружу. Дверь захлопывается за ними. Мэрилин и Джо теперь одни на заднем сиденье.
   – Пойдем тоже, – говорит она.
   Он берет ее за руку и останавливает:
   – Выпей еще!
   – Я больше не хочу.
   – Ну же, давай!
   – Меня уже, кажется, тошнит.
   – Это от того, что ты пила еще и лимонад. Надо выпить прямо так, чистое виски. Если в твоем желудке не будет правильной пропорции спирта и лимонада, тебя стошнит. Пей.
   – Но я не смогу выпить неразбавленное виски.
   – А ты не думай об этом. Пей, и все.
   Джо передает ей бутылку. Она мешкает. Тогда он подталкивает бутылку ей ко рту:
   – Давай, Мэрилин! Доверься мне.
   Она подносит бутылку к губам. Голова запрокидывается, виски обжигает рот. Потом горло. Мэрилин хочет остановиться, но Джо держит ее голову и наклоняет бутылку все больше и больше. Она делает еще один глоток, потом еще. Дальше сбивается со счета. Жжение проходит, виски продолжает литься в нее. Она чувствует, как кружится голова, затем все тело цепенеет. Мэрилин отталкивает бутылку. Пытается сфокусировать зрение, но Джо остается размытым пятном. Он улыбается и наклоняется к ней. Она шевелит губами, но не слышит собственных слов. Все тело покалывает, потом голова ее откидывается, и она теряет сознание…
   Мэрилин открыла глаза. Она лежала в своей спальне на кровати. Головная боль немного утихла. Она села и посмотрела на факс. Лоток был пуст, и это радовало. Больше никаких угроз.
   Да, это было угрозой. Как еще можно понять такое письмо, присланное за несколько дней до ее назначения? Выбор времени не случаен. В шапке документа был указан телефонный код места отправления – 719, код Пайдмонт-Спрингс. В обеденный перерыв Мэрилин уточнила, откуда был послан факс: из магазинчика в округе Прауэрс, где любой может сделать это за пару долларов. Она догадалась, что это был кто-то из Даффи, что тоже ничего хорошего не предвещало. Однако послание было довольно туманным. В нем не говорилось:
   «Сделай это, или…» И все-таки угроза налицо. Мэрилин знала, что делать в таком случае.
   Она вздохнула, сняла трубку и набрала номер Джо Коузелки.

ГЛАВА 57

   Шейла начинала волноваться. Раш недоволен ее работой. Одна дурацкая ошибка – стакан, оставленный в панамском отеле, и все испорчено! В любом случае стакан не может привести ФБР к Коузелке. Даже если они найдут ее по отпечаткам, им придется здорово попотеть, чтобы заставить ее выдать имя. Шейла никогда никого не сдавала, но ее прошлое проститутки настораживало Раша. Тот, похоже, думал, что она столкуется с ФБР так же, как столковалась с ним.
   Но договориться можно обо всем.
   Инстинкт самосохранения брал свое. Раш дал ей понять, что если подстава не помешает Даффи отдать стакан ФБР, она – труп. Так или иначе, Раш позаботится о том, чтобы ФБР не смогло допросить ее.
   Шейла решила, что пора выбираться из дешевого отеля, в котором они остановились вдвоем. Но сначала она должна кое-что сделать.
   В воскресенье днем Шейла позвонила Райану Даффи. Сначала звонила в клинику, но никто не ответил. Тогда она набрала его домашний номер.
   – Помнишь меня? – Шейла говорила тем же низким соблазняющим голосом, что и в отеле Панамы.
   Райан почувствовал, как мурашки побежали по спине. Он был один на кухне.
   – Где ты?
   – Ближе, чем ты думаешь. У меня кое-что есть для тебя. – Что?
   – Пушка твоего отца.
   Сердце Райана забилось быстрее.
   – Она нужна мне.
   – Да что ты? И сильно нужна? Нет, правильнее будет спросить, насколько сильно?
   – Она что, продается?
   – А ты сообразительный, док!
   – Сколько?
   – Давай договоримся. Если верить моим источникам, у тебя там два миллиона баксов припрятано. Сотни штук будет достаточно.
   – Откуда мне знать, что револьвер действительно у тебя?
   – Я его стащила.
   – У этого головореза? Ага, так я тебе и поверил! Этот парень настоящий Голиаф.
   Шейла глянула через плечо назад. Раш лежал голый на кровати. В таком положении он казался еще больше, чем обычно.
   – Не такой уж он и крепкий. – Она язвительно улыбнулась.
   Интерес Райана возрос. Он чувствовал, что между ними произошел раскол. Но и опасался ловушки.