Страница:
– Плохо, что мы не знаем фамилии Эми. Тогда мы бы проверили те альбомы из школы и узнали, училась ли ее мать вместе с твоим отцом.
– Фамилия Эми ничего не даст. Нам нужно знать девичью фамилию ее матери. – Райан думал, потягивая пиво. —
Хотя, знаешь, мне кажется, все-таки стоит просмотреть альбомы. Конечно, не факт, но Эми может быть похожа на свою мать. Тогда я ее узнаю.
– Ты прав – не факт, что это сработает.
– У тебя есть идея получше? Норм пожал плечами.
– Можем просмотреть альбомы завтра. Копии я сделал высшего качества, так что никакой необходимости ехать в Боулдер нет.
– Хотелось бы сделать это сегодня. Ты не против съездить в офис?
– Они не в офисе. Они у моего дознавателя. Он все еще работает с ними, пытаясь выяснить, кто из одноклассников твоего отца превратился в миллионера.
– Позвони ему. Может, он завезет их сюда. Если нужно искать кого-то, похожего на Эми, то лучше мне сделать это сегодня, пока ее лицо свежо в моей памяти.
Норм посмотрел на часы. Почти двадцать один тридцать.
– Думаю, еще не очень поздно для такой просьбы. Он живет в нескольких минутах ходьбы отсюда.
Райан не вслушивался в разговор Норма с дознавателем. Он ждал, откинувшись на спинку дивана. Его силуэт чуть заметно отражался в темном экране телевизора. Силуэт Норма был еще тусклее, тот стоял на заднем плане, разговаривая по телефону. Картинка была блеклой, но на удивление четкой и ясной. Будто Райан смотрел на себя из другого времени – дежавю на экране, отправившее его в прошлое, когда он впервые просил совета у Нормана. Это было восемь лет назад. Райан тогда жил и работал в главной клинике Денвера. Один знаменитый спортсмен лег в клинику на операцию, оказалось, что он болен СПИДом. В те времена зараженные этой болезнью спортсмены волновались, что их не допустят к соревнованиям. Диагноз держался в строжайшей тайне. Спортсмен запретил Райану рассказывать об этом кому-либо – даже его жене.
– Все в порядке, – сказал Норм. – Он будет здесь с альбомами через десять минут.
Райан все еще пялился в экран телевизора, не в состоянии вернуться в реальность. Норм пощелкал пальцами:
– Эй, Райан. Даффи, ответьте! Это Земля! Он посмотрел на Норма, смущенно улыбаясь:
– Прости. Вышел в открытый космос на минутку.
– И куда же ты летал?
Райан вздохнул, не зная, стоит ли говорить.
– Небольшой прыжок во времени. На восемь лет назад. Помнишь, когда я жил в клинике?
– О да! В тот вечер ты решил осесть в Чистилище Спрингс.
– Пайдмонт-Спрингс.
– Нет, именно Чистилище. Ведь эта деревушка нужна тебе именно для того, да? Работаешь как лошадь, получаешь гроши, делаешь добро, помогая нуждающимся! Зарабатываешь себе теплое местечко в раю! Очень даже похоже на Чистилище.
– Чушь!
– Нет, не чушь! Вы с Лиз практически добились того, о чем мечтали. И вдруг – ба-бах! – ты убегаешь из Денвера в Пайдмонт-Спрингс. Я говорил тебе раньше, скажу еще раз: не твоя вица, что жена того парня заразилась СПИДом! Закон запрещал тебе говорить кому-либо о заболевании твоего пациента.
– Да уж, – ответил Райан с сарказмом в голосе. – Поступил точно по инструкции!
– Не представляю, что еще ты мог сделать. У тебя есть обязательства перед пациентами.
Райан разозлился и замотал головой:
– Вроде обязательства перед отцом, да?! Моральный долг! Я должен держать рот на замке и никому не выдавать его грязных тайн, даже тем людям, которые имеют право знать!!!
– Вряд ли это одно и то же. Но даже если так, в этот раз ты пошел по другому пути. Ты рассказал Эми об изнасиловании.
– В точку! В прошлый раз я четко следовал инструкциям, и это привело к гибели человека. Теперь я пересек черту: поставил честность выше долга. И что? Эми едва не взорвалась от злости! Она была глубоко шокирована, когда узнала, что ее мать изнасиловали. Та, похоже, вообще не рассказывала дочери об этом. Возможно, не хотела, чтобы Эми знала. А какое я имел право вмешиваться в это дело и рассказывать ей?
– Райан, это очень сложно, я понимаю. Обе ситуации крайне запутанные.
– И оба раза я принял неправильное решение.
– И что ты собираешься делать теперь? Прикроешь клинику в Пайдмонт-Спрингс и уедешь в Сибирь?
Райан зло посмотрел на него:
– Думаешь, смешно?
– Нет, не думаю. Ты слишком строг к себе. Ты задаешься вопросами, на которые не существует правильных ответов. Но у тебя был выбор в той ситуации, восемь лет назад. Например, ты мог шантажировать спортсмена, угрожая рассказать всем, что он ВИЧ-инфицирован.
– Это не выбор, – ответил Райан, нахмурившись.
– Видимо, твой отец решил, что все-таки выбор.
– Иди к черту, Норм.
– Прости. Давай забудем все, что я тут наговорил, ладно?
– Нет, не забудем! Если ты думаешь, что мой отец – последний мерзавец, так и скажи!
– Я никого не сужу. Даже у шантажистов бывают свои причины.
– Зато изнасилованию оправданий быть не может! Норм видел по лицу друга, как ему больно.
– Нет, не может.
– Поэтому я и должен был сказать Эми, по крайней мере попытаться! Мне казалось это правильным решением. Но теперь, когда я увидел, какую боль причинила ей эта новость, мне уже так не кажется. Может, не стоило ей говорить.
– Облегчи себе жизнь, Райан, забудь! Твое решение не окончательное, у тебя есть шанс обдумать все и найти выход.
– Ты о чем?
– Нам еще предстоит связаться с ФБР. Вопрос в том, скажешь ли ты им.
Райан сокрушенно покачал головой:
– Опять, да?
– Опять – что?
Его голос прозвучал глухо:
– Опять вопрос, на который не существует правильного ответа.
ГЛАВА 41
ГЛАВА 42
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 43
– Фамилия Эми ничего не даст. Нам нужно знать девичью фамилию ее матери. – Райан думал, потягивая пиво. —
Хотя, знаешь, мне кажется, все-таки стоит просмотреть альбомы. Конечно, не факт, но Эми может быть похожа на свою мать. Тогда я ее узнаю.
– Ты прав – не факт, что это сработает.
– У тебя есть идея получше? Норм пожал плечами.
– Можем просмотреть альбомы завтра. Копии я сделал высшего качества, так что никакой необходимости ехать в Боулдер нет.
– Хотелось бы сделать это сегодня. Ты не против съездить в офис?
– Они не в офисе. Они у моего дознавателя. Он все еще работает с ними, пытаясь выяснить, кто из одноклассников твоего отца превратился в миллионера.
– Позвони ему. Может, он завезет их сюда. Если нужно искать кого-то, похожего на Эми, то лучше мне сделать это сегодня, пока ее лицо свежо в моей памяти.
Норм посмотрел на часы. Почти двадцать один тридцать.
– Думаю, еще не очень поздно для такой просьбы. Он живет в нескольких минутах ходьбы отсюда.
Райан не вслушивался в разговор Норма с дознавателем. Он ждал, откинувшись на спинку дивана. Его силуэт чуть заметно отражался в темном экране телевизора. Силуэт Норма был еще тусклее, тот стоял на заднем плане, разговаривая по телефону. Картинка была блеклой, но на удивление четкой и ясной. Будто Райан смотрел на себя из другого времени – дежавю на экране, отправившее его в прошлое, когда он впервые просил совета у Нормана. Это было восемь лет назад. Райан тогда жил и работал в главной клинике Денвера. Один знаменитый спортсмен лег в клинику на операцию, оказалось, что он болен СПИДом. В те времена зараженные этой болезнью спортсмены волновались, что их не допустят к соревнованиям. Диагноз держался в строжайшей тайне. Спортсмен запретил Райану рассказывать об этом кому-либо – даже его жене.
– Все в порядке, – сказал Норм. – Он будет здесь с альбомами через десять минут.
Райан все еще пялился в экран телевизора, не в состоянии вернуться в реальность. Норм пощелкал пальцами:
– Эй, Райан. Даффи, ответьте! Это Земля! Он посмотрел на Норма, смущенно улыбаясь:
– Прости. Вышел в открытый космос на минутку.
– И куда же ты летал?
Райан вздохнул, не зная, стоит ли говорить.
– Небольшой прыжок во времени. На восемь лет назад. Помнишь, когда я жил в клинике?
– О да! В тот вечер ты решил осесть в Чистилище Спрингс.
– Пайдмонт-Спрингс.
– Нет, именно Чистилище. Ведь эта деревушка нужна тебе именно для того, да? Работаешь как лошадь, получаешь гроши, делаешь добро, помогая нуждающимся! Зарабатываешь себе теплое местечко в раю! Очень даже похоже на Чистилище.
– Чушь!
– Нет, не чушь! Вы с Лиз практически добились того, о чем мечтали. И вдруг – ба-бах! – ты убегаешь из Денвера в Пайдмонт-Спрингс. Я говорил тебе раньше, скажу еще раз: не твоя вица, что жена того парня заразилась СПИДом! Закон запрещал тебе говорить кому-либо о заболевании твоего пациента.
– Да уж, – ответил Райан с сарказмом в голосе. – Поступил точно по инструкции!
– Не представляю, что еще ты мог сделать. У тебя есть обязательства перед пациентами.
Райан разозлился и замотал головой:
– Вроде обязательства перед отцом, да?! Моральный долг! Я должен держать рот на замке и никому не выдавать его грязных тайн, даже тем людям, которые имеют право знать!!!
– Вряд ли это одно и то же. Но даже если так, в этот раз ты пошел по другому пути. Ты рассказал Эми об изнасиловании.
– В точку! В прошлый раз я четко следовал инструкциям, и это привело к гибели человека. Теперь я пересек черту: поставил честность выше долга. И что? Эми едва не взорвалась от злости! Она была глубоко шокирована, когда узнала, что ее мать изнасиловали. Та, похоже, вообще не рассказывала дочери об этом. Возможно, не хотела, чтобы Эми знала. А какое я имел право вмешиваться в это дело и рассказывать ей?
– Райан, это очень сложно, я понимаю. Обе ситуации крайне запутанные.
– И оба раза я принял неправильное решение.
– И что ты собираешься делать теперь? Прикроешь клинику в Пайдмонт-Спрингс и уедешь в Сибирь?
Райан зло посмотрел на него:
– Думаешь, смешно?
– Нет, не думаю. Ты слишком строг к себе. Ты задаешься вопросами, на которые не существует правильных ответов. Но у тебя был выбор в той ситуации, восемь лет назад. Например, ты мог шантажировать спортсмена, угрожая рассказать всем, что он ВИЧ-инфицирован.
– Это не выбор, – ответил Райан, нахмурившись.
– Видимо, твой отец решил, что все-таки выбор.
– Иди к черту, Норм.
– Прости. Давай забудем все, что я тут наговорил, ладно?
– Нет, не забудем! Если ты думаешь, что мой отец – последний мерзавец, так и скажи!
– Я никого не сужу. Даже у шантажистов бывают свои причины.
– Зато изнасилованию оправданий быть не может! Норм видел по лицу друга, как ему больно.
– Нет, не может.
– Поэтому я и должен был сказать Эми, по крайней мере попытаться! Мне казалось это правильным решением. Но теперь, когда я увидел, какую боль причинила ей эта новость, мне уже так не кажется. Может, не стоило ей говорить.
– Облегчи себе жизнь, Райан, забудь! Твое решение не окончательное, у тебя есть шанс обдумать все и найти выход.
– Ты о чем?
– Нам еще предстоит связаться с ФБР. Вопрос в том, скажешь ли ты им.
Райан сокрушенно покачал головой:
– Опять, да?
– Опять – что?
Его голос прозвучал глухо:
– Опять вопрос, на который не существует правильного ответа.
ГЛАВА 41
Эми позвонила Мэрилин Гаслоу домой, но ее экономка ответила, что хозяйка уехала из города на весь день. К счастью, Эми значилась в списке людей (весьма коротком), которым позволялось тревожить Мэрилин в любое время и в любом месте в случае крайней необходимости. Этой привилегией Эми не пользовалась еще ни разу, и теперь было самое время.
– Мисс Мэрилин сейчас в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне, – сказала экономка.
Эми записала телефон, поблагодарила экономку и позвонила в отель «Мэйфлауэр». Оператор соединил ее с нужным номером.
Апартаменты Мэрилин располагались на седьмом этаже отеля и были оформлены в духе старой Америки: обои в узкую полоску от Лауры Эшли, над столом – фотографии с изображением охоты. Мэрилин полулежала одна на огромной кровати, одетая в пушистый халат, с подушкой под ногами. В Вашингтоне было уже за полночь, но Мэрилин не спала, а работала, когда неожиданно зазвонил телефон.
– Да.
– Мэрилин, у тебя есть минутка?
– Эми? – спросила она, узнав голос. – Что-то случилось?
– Я должна спросить тебя кое о чем. Это очень важно. Хотела сделать это лично, но дело не может ждать. Нет, это я не могу ждать. Я не помешала тебе?
Рядом с Мэрилин на кровати лежали два переплетенных в черную кожу блокнота. Еще один был у нее на коленях.
– Эми, я не хочу показаться неучтивой, но завтра у меня трудный день. Я все еще готовлюсь к встрече, и мне надо успеть выспаться.
– Прости. Я забыла, что в Вашингтоне на два часа больше.
– Ничего. – Она отложила блокнот. – Давай, говори. Что ты хотела спросить у меня?
– Я должна узнать кое-что о матери.
Тишина в трубке стала почти ощутимой, казалось, ее можно потрогать. Мэрилин скользнула на край кровати и села прямо.
– Хорошо. О чем же?
– Сегодня я встречалась с одним человеком, и мне показалось, его отец знал мою мать.
– Кто он?
– Райан Даффи. Его отца звали Фрэнк Даффи. Это те самые Даффи, о которых я тебе говорила, – они послали мне деньги.
– Я же сказала, забудь об этом!
– Да, но я не могу. И вот что мне удалось выяснить…
– Эми, прошу, выслушай меня! Держись подальше от Райана Даффи. И от всего семейства Даффи!
– Ты их знаешь?
– Просто держись от них подальше. Голос Эми задрожал:
– То есть это правда?
– Что – правда?
– Фрэнк Даффи изнасиловал мою мать.
– Что?!
– Мне показалось, Райан это имел в виду. Его отец изнасиловал мою мать.
– Фрэнк Даффи не насиловал твою мать.
– Откуда тебе это известно? Ты знакома с Фрэнком Даффи? Скажи мне, если это так.
– Да. Я знакома с ним со школы.
– Вы вместе учились?
– Нет. Он учился в боулдерской средней школе, а я – в «Фэйрмонт».
– Но ты была знакома с ним?
– Да. Можно и так это назвать.
– Почему ты не сказала мне раньше? Ты сидела и слушала, притворяясь, что не знаешь его.
– Я… я не смогла.
– Потому что он изнасиловал мою мать. И она не хотела, чтобы я знала. Вот почему.
– Эми, я же сказала тебе, Фрэнк Даффи не насиловал твою мать!
– Откуда ты знаешь?
– Мы с твоей мамой были лучшими подругами и рассказывали друг другу все.
– Мама никогда не говорила тебе, что ее изнасиловали?
– Никогда.
– Но это еще не значит, что этого не было.
– Эми, я знаю, что этого не было.
– Откуда ты можешь знать наверняка?
– Верь мне. Я знаю.
– Мэрилин, не надо скрывать это. Если Даффи изнасиловал мою маму, я имею право знать.
– Он этого не делал.
Эми вдруг повысила голос, почти что закричала – так друг с другом разговаривают только близкие родные:
– Ты лжешь! Почему ты лжешь мне?
– Я не лгу.
– Тогда откуда тебе известно, что он не насиловал ее?!
– Потому что…
– Почему?
– Потому что он изнасиловал меня, Эми. Фрэнк Даффи не насиловал твою маму. Он изнасиловал меня.
Эми задрожала.
– О Господи! Мэрилин, мне так жаль… Я не знала… Я надеюсь…
– Забудь. Забудь, и все! Это случилось так давно. Я оставила те события в прошлом. И хочу, чтобы они там и оставались. Пообещай мне, Эми! Мы больше никогда не будем разговаривать на эту тему. Ни с кем.
– Но…
– Эми! – резко оборвала ее Мэрилин. – Я не хочу вспоминать тот ужас. Не сейчас. Только не сейчас. Ты понимаешь?
Эми с трудом справилась с комком в горле.
– Мэрилин, – произнесла она, – мне так жаль, что я сразу все не поняла…
– Мисс Мэрилин сейчас в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне, – сказала экономка.
Эми записала телефон, поблагодарила экономку и позвонила в отель «Мэйфлауэр». Оператор соединил ее с нужным номером.
Апартаменты Мэрилин располагались на седьмом этаже отеля и были оформлены в духе старой Америки: обои в узкую полоску от Лауры Эшли, над столом – фотографии с изображением охоты. Мэрилин полулежала одна на огромной кровати, одетая в пушистый халат, с подушкой под ногами. В Вашингтоне было уже за полночь, но Мэрилин не спала, а работала, когда неожиданно зазвонил телефон.
– Да.
– Мэрилин, у тебя есть минутка?
– Эми? – спросила она, узнав голос. – Что-то случилось?
– Я должна спросить тебя кое о чем. Это очень важно. Хотела сделать это лично, но дело не может ждать. Нет, это я не могу ждать. Я не помешала тебе?
Рядом с Мэрилин на кровати лежали два переплетенных в черную кожу блокнота. Еще один был у нее на коленях.
– Эми, я не хочу показаться неучтивой, но завтра у меня трудный день. Я все еще готовлюсь к встрече, и мне надо успеть выспаться.
– Прости. Я забыла, что в Вашингтоне на два часа больше.
– Ничего. – Она отложила блокнот. – Давай, говори. Что ты хотела спросить у меня?
– Я должна узнать кое-что о матери.
Тишина в трубке стала почти ощутимой, казалось, ее можно потрогать. Мэрилин скользнула на край кровати и села прямо.
– Хорошо. О чем же?
– Сегодня я встречалась с одним человеком, и мне показалось, его отец знал мою мать.
– Кто он?
– Райан Даффи. Его отца звали Фрэнк Даффи. Это те самые Даффи, о которых я тебе говорила, – они послали мне деньги.
– Я же сказала, забудь об этом!
– Да, но я не могу. И вот что мне удалось выяснить…
– Эми, прошу, выслушай меня! Держись подальше от Райана Даффи. И от всего семейства Даффи!
– Ты их знаешь?
– Просто держись от них подальше. Голос Эми задрожал:
– То есть это правда?
– Что – правда?
– Фрэнк Даффи изнасиловал мою мать.
– Что?!
– Мне показалось, Райан это имел в виду. Его отец изнасиловал мою мать.
– Фрэнк Даффи не насиловал твою мать.
– Откуда тебе это известно? Ты знакома с Фрэнком Даффи? Скажи мне, если это так.
– Да. Я знакома с ним со школы.
– Вы вместе учились?
– Нет. Он учился в боулдерской средней школе, а я – в «Фэйрмонт».
– Но ты была знакома с ним?
– Да. Можно и так это назвать.
– Почему ты не сказала мне раньше? Ты сидела и слушала, притворяясь, что не знаешь его.
– Я… я не смогла.
– Потому что он изнасиловал мою мать. И она не хотела, чтобы я знала. Вот почему.
– Эми, я же сказала тебе, Фрэнк Даффи не насиловал твою мать!
– Откуда ты знаешь?
– Мы с твоей мамой были лучшими подругами и рассказывали друг другу все.
– Мама никогда не говорила тебе, что ее изнасиловали?
– Никогда.
– Но это еще не значит, что этого не было.
– Эми, я знаю, что этого не было.
– Откуда ты можешь знать наверняка?
– Верь мне. Я знаю.
– Мэрилин, не надо скрывать это. Если Даффи изнасиловал мою маму, я имею право знать.
– Он этого не делал.
Эми вдруг повысила голос, почти что закричала – так друг с другом разговаривают только близкие родные:
– Ты лжешь! Почему ты лжешь мне?
– Я не лгу.
– Тогда откуда тебе известно, что он не насиловал ее?!
– Потому что…
– Почему?
– Потому что он изнасиловал меня, Эми. Фрэнк Даффи не насиловал твою маму. Он изнасиловал меня.
Эми задрожала.
– О Господи! Мэрилин, мне так жаль… Я не знала… Я надеюсь…
– Забудь. Забудь, и все! Это случилось так давно. Я оставила те события в прошлом. И хочу, чтобы они там и оставались. Пообещай мне, Эми! Мы больше никогда не будем разговаривать на эту тему. Ни с кем.
– Но…
– Эми! – резко оборвала ее Мэрилин. – Я не хочу вспоминать тот ужас. Не сейчас. Только не сейчас. Ты понимаешь?
Эми с трудом справилась с комком в горле.
– Мэрилин, – произнесла она, – мне так жаль, что я сразу все не поняла…
ГЛАВА 42
Райан провел в мультимедийной комнате всю ночь, изучая старые альбомы боулдерской средней школы. Норм сообщил, что копии сделаны высшего качества, но этого нельзя было сказать о самих фотографиях: восемьсот зернистых черно-белых снимков заставили бы любого человека увидеть вместо одного пальца два. Даже после нескольких чашек кофе Райану было сложно сфокусировать зрение. Он никогда не видел, чтобы такое количество детей носило очки – грубые, некрасивые очки. Многие говорят, что телевидение и самолеты – два величайших изобретения двадцатого века. Им бы следовало добавить в список контактные линзы.
Через несколько часов у Райана выработалась система. Сначала он изучал глаза: у Эми они имели миндалевидную форму. Затем – лицо. Лицо Эми напоминало сердечко – очень симпатичное лицо. Но дальше все становилось сложнее: большинство девочек на фотографиях улыбались. Это заставило его вспомнить, как улыбалась Эми при их первой встрече. Райан решил, что и улыбка ее матери должна быть такой же красивой.
Жаль, ни один Даффи не мог вызвать эти очаровательные улыбки.
К пяти утра Райан уже совершенно не помнил, сколько раз просмотрел одни и те же фотографии. Он изучил так много лиц, что забыл, как выглядит Эми. В конце концов он остановился на тридцати возможных вариантах, но никак не мог решить, какая из девочек – мать Эми. Райан уже собирался закрыть альбом, как вдруг что-то попалось ему на глаза. Это было имя. И принадлежало оно мальчику.
Джозеф Коузелка.
Имя крайне необычное. И в то же время странно знакомое. Подумав с минуту, он понял почему. В клинике Денвера целое отделение носило имя этого человека: кардиологический центр Коузелки. Райан видел эту табличку в фойе много лет назад, когда проходил практику в клинике.
Он внимательно посмотрел на фотографию. Милый мальчик. Хорошо одет, один из тех немногих детей, которым идут пиджак и галстук. Интересно, сколько человек с фамилией Коузелка живут в Колорадо? Если этот имеет отношение к делу, он как раз может оказаться богачом. Достаточно обеспеченным, чтобы заплатить пять миллионов за чье-либо молчание.
Райан вскочил с дивана и бросился к двери. Лифт находился рядом, но Райану он показался слишком медленным. Он взбежал по ступенькам наверх и постучался в спальню Норма.
Из-за двери он услышал сонный приглушенный голос Ребекки, как будто она говорила под одеялом:
– Норми, прошу тебя, спи! Ты уже стар для такого.
Райан смутился и ответил шепотом:
– Ребекка! Прости. Это Райан. Мне надо поговорить с Нормом.
Он стал ждать. Сначала послышалось недовольное ворчание, потом шаги. Дверь приоткрылась на шесть дюймов, не больше. На Норме был халат. Длинный локон волос, который обычно прикрывал его плешку, торчал в другую сторону, а лицо покрывала щетина.
– Черт, который час? – спросил он, зевая.
– Еще рано. Прости. Кажется, я нашел среди детей того, кто мог стать достаточно богатым человеком, чтобы заплатить моему отцу. Мы можем включить твой компьютер?
– Сейчас?
– Да, похоже, это та самая зацепка, которая нужна нам. Норм протер глаза.
– Ладно, – сказал он, выходя в коридор.
Он повел Райана наверх, в кабинет. Компьютер стоял на маленьком встроенном столике, заваленном счетами и журналами. Райан говорил, пока тот загружался:
– Его зовут Джозеф Коузелка. Необычное имя. Я надеюсь, мы сможем найти какую-нибудь информацию о нем в Интернете.
– А кто он?
– Думаю, он из семьи Коузелка, основавших кардиологический центр в Денвере. Они тратят миллионы долларов на строительство новых филиалов и на операции – десятки миллионов.
Экран загорелся, Норм вошел в Интернет, на поисковый сайт.
– Как там пишется его фамилия?
Райан наклонился к клавиатуре и напечатал имя, затем нажал «Ввод». Они подождали, пока программа изучит все базы данных мира, где упоминался Джозеф Коузелка. Казалось, прошла целая вечность.
Норм сказал:
– Может, он ничего и не найдет.
– Если у этого парня действительно водятся такие деньги, его имя должно упоминаться в сети хотя бы несколько раз.
На экране появились результаты. И Райан, и Норм не поверили своим глазам. «Найдено 4123 документа».
– Вот дерьмо! – только и мог сказать Райан.
Норм прокрутил страницу вниз, пробегая глазами по кратким резюме. Многие из них были на испанском.
– Похоже, он какое-то время жил за границей.
– Не просто жил. Руководил филиалами «Кей энд Джи энтерпрайз» в Центральной и Южной Америке. Никогда не слышал об этой компании.
– Я тоже. Но если они работают на юге, то это объясняет выбор панамского банка.
Райан взял у Норма мышь и прокрутил следующую страницу с результатами поиска.
– А он еще и сельским хозяйством занимается.
– На таком уровне, Норм, это называется «товары широкого потребления». Посмотри-ка сюда.
На экране высветился полный текст статьи из журнала «Фочьюн». Заголовок гласил: «Вся семья при деле». Речь шла о семейном бизнесе, доходы от которого не уступали активам компании «Кока-кола».
– «Джозеф Коузелка, – читал Райан вслух, – генеральный директор и обладатель контрольного пакета акций „Кей энд Джи энтерпрайз“, третьей по величине частной компании в мире. Объем продаж составляет примерно тридцать миллиардов долларов в год».
– О таких компаниях люди мало что знают, потому что это семейный бизнес, – сказал Норм. – Реклама не задействуется. Никаких данных о компании в Комиссии по ценным бумагам. Никаких держателей акций, перед которыми приходится отчитываться. В принципе никто не знает, сколько стоят такие компании.
Райан прокрутил еще страницу и остановился на резюме, в котором упоминался кардиологический центр Денвера. Открыл весь документ, представлявший собой описание центра, где основное внимание уделялось директорам – включая Джозефа Коузелку, президента в отставке.
– Отлично! – сказал Райан. – То, что нужно. Полная биография.
– Ага, держу пари, строчка «выпускник боулдерской средней школы» стоит чуть ли не в заглавии!
– Заткнись, Норм.
На экране появилась фотография. Человеку на ней стукнуло лет шестьдесят. Улыбка мужчины, несомненно, была та же, что у мальчика со снимка в альбоме.
– Посмотри на эти глаза, – сказал Райан. – На подбородок! Это должен быть тот самый Коузелка! – Он просмотрел статью в поисках нужных данных. – Место рождения – Боулдер. Дата рождения – в этом же году родился мой отец. Они наверняка были одноклассниками!
– Ладно, он богат и ровесник твоего отца. Но это еще не значит, что именно его шантажировали!
– Это не все. Коузелка родился и вырос в Боулдере, он одного возраста с отцом. Значит, они учились в одном классе, когда отец совершил изнасилование. Нам известно, что изнасилование каким-то образом связано с шантажом, иначе документы не хранились бы в одном сейфе. Если размышлять логически, тот, кто заплатил пять миллионов, должен соответствовать двум критериям: первое – он скорее всего знал отца в школе, второе – он должен быть настолько финансово обеспечен, чтобы без особых проблем заплатить пять миллионов. Попробуй, найди еще хоть одного человека, соответствующего обоим этим критериям!
– Логика железная, но… С чего ты взял, что правильно определил критерии?
– Это все, от чего я могу оттолкнуться, Норм. Прошу тебя, помоги мне!
Они обменялись взглядами. Норм вздохнул:
– Ладно, похоже на правду. Но что нам делать теперь?
– Надо копать глубже. Здесь, в компьютере, куча материала! Где-то среди всего этого должен быть ответ на вопрос, пересекались ли пути Коузелки и моего отца.
– Это займет много времени.
– Я готов.
Норм сел в кресло, размышляя.
– Есть путь и покороче.
– Какой?
– Я имею в виду ФБР. Помнишь, что я говорил тебе про обмен информацией? Услуга за услугу, так?
– Да.
– Прежде чем мы выйдем на такую акулу бизнеса, как Коузелка, нам нужно узнать, кто еще замешан в этом деле и каковы их цели.
Эми проснулась, почувствовав на лице мех. Сначала ей было приятно, но потом она испугалась и бешено заколотила руками по воздуху, отбиваясь.
Тейлор хихикнула рядом, когда плюшевый Винни Пух пролетел через всю комнату и ударился о дверь. Эми села, облегченно вздохнув, когда поняла, что это не крыса, как ей почудилось.
– Тебе разве не нравятся мишки, мамочка?
– Нравятся, конечно. Но еще больше мне нравится, когда ты целуешь меня в щечку.
Тейлор залезла на кровать и поцеловала ее.
– Пойдем, – сказала она. – Я приготовила вам с бабушкой завтрак.
– Огромное спасибо! Я буду через десять минут.
Она отправила Тейлор на кухню и пошла в ванную. Быстро приняв душ, Эми завернула волосы в полотенце и накинула халат. Но даже окончательно проснувшись, она чувствовала себя немного странно: вчерашний разговор до сих пор крутился в голове. Признание Мэрилин опровергло теорию о том, что отец Райана послал Эми деньги как компенсацию за изнасилование. Эми вновь перестала что-либо понимать.
– Мамочка, завтрак готов!
Грэм не часто доверяла кухню четырехлетней внучке, и Тейлор очень гордилась специально разработанным под ее возможности меню. Отложив косметичку, Эми пошла на кухню. Деловой макияж никак не подходил для завтрака, состоящего из кукурузных хлопьев и молока.
Грэм сидела за столом, поедала хлопья и смотрела утренние новости. Рядом были аккуратно расставлены приборы для Эми. Тейлор наливала в тарелку молоко.
– Тебе же снятое, да, мам?
– Ага! – улыбнувшись, ответила она. Пододвинув стул, посмотрела на экран телевизора и остолбенела. Симпатичный молодой репортер говорил о чем-то, стоя у отеля «Мей-флауэр» в Вашингтоне.
Грэм сказала:
– Эй, послушай-ка! Это о Мэрилин.
Сердце Эми забилось быстрее. Она протянула руку и прибавила громкость.
Репортер говорил что-то о секрете, до настоящего времени хранившемся за семью печатями:
– Согласно информации, предоставленной нашим источником в Белом доме, вчера госпожа Гаслоу беседовала с несколькими советниками президента. Сегодня утром она встречается с самим президентом. Если все пройдет хорошо, мы услышим о результатах встречи к концу дня. При условии, что сенат одобрит ее кандидатуру, Мэрилин Гаслоу станет первой женщиной – председателем Совета управляющих федеральной резервной системой.
На экране появился ведущий новостей, прижимающий наушник к уху.
– Тодд, многие из нас слышали о федеральной резервной системе, но не все знают, что это такое. Что означает избрание госпожи Гаслоу на эту должность? Насколько это важно для страны?
– Крайне важно. ФРС часто называют четвертой властью, и это действительно так. Семь членов Совета управляющих этой системой осуществляют централизованный контроль над всей банковской системой страны: регулируют денежную массу, устанавливают учетную ставку, ведут наблюдение за федеральной банковской системой. Деятельность ФРС влияет и на состояние рынка. Система подвергалась критике за бездействие в годы Великой депрессии, но заслужила доброе имя в шестидесятые, когда в стране наступили относительно спокойные с точки зрения экономики времена. В двух словах, от ФРС зависит экономическое благосостояние Соединенных Штатов. Если Мэрилин Гаслоу станет председателем Совета управляющих, это автоматически сделает ее самой могущественной женщиной Америки.
– Есть ли какие-либо признаки того, что сенат против кандидатуры Мэрилин Гаслоу?
– Пока нет, – ответил репортер. – Но в Вашингтоне атмосфера всегда меняется быстро.
– Спасибо, Тодд. – Ведущий прервал связь с репортером. Местное телевидение начало рассказывать о ситуации на дорогах.
Эми не шевелилась.
– Мамочка, они говорили про ту Мэрилин, которая твоя начальница?
Она кивнула, глубоко погруженная в собственные мысли.
– Самая могущественная женщина Америки! – зачарованно повторила Грэм. – Господи, это нечто!
Эми моргнула. Теперь она уяснила смысл просьбы Мэрилин ни с кем не говорить об их вчерашней беседе по телефону, даже с Грэм.
– Да, – ответила она. – Это действительно нечто.
Через несколько часов у Райана выработалась система. Сначала он изучал глаза: у Эми они имели миндалевидную форму. Затем – лицо. Лицо Эми напоминало сердечко – очень симпатичное лицо. Но дальше все становилось сложнее: большинство девочек на фотографиях улыбались. Это заставило его вспомнить, как улыбалась Эми при их первой встрече. Райан решил, что и улыбка ее матери должна быть такой же красивой.
Жаль, ни один Даффи не мог вызвать эти очаровательные улыбки.
К пяти утра Райан уже совершенно не помнил, сколько раз просмотрел одни и те же фотографии. Он изучил так много лиц, что забыл, как выглядит Эми. В конце концов он остановился на тридцати возможных вариантах, но никак не мог решить, какая из девочек – мать Эми. Райан уже собирался закрыть альбом, как вдруг что-то попалось ему на глаза. Это было имя. И принадлежало оно мальчику.
Джозеф Коузелка.
Имя крайне необычное. И в то же время странно знакомое. Подумав с минуту, он понял почему. В клинике Денвера целое отделение носило имя этого человека: кардиологический центр Коузелки. Райан видел эту табличку в фойе много лет назад, когда проходил практику в клинике.
Он внимательно посмотрел на фотографию. Милый мальчик. Хорошо одет, один из тех немногих детей, которым идут пиджак и галстук. Интересно, сколько человек с фамилией Коузелка живут в Колорадо? Если этот имеет отношение к делу, он как раз может оказаться богачом. Достаточно обеспеченным, чтобы заплатить пять миллионов за чье-либо молчание.
Райан вскочил с дивана и бросился к двери. Лифт находился рядом, но Райану он показался слишком медленным. Он взбежал по ступенькам наверх и постучался в спальню Норма.
Из-за двери он услышал сонный приглушенный голос Ребекки, как будто она говорила под одеялом:
– Норми, прошу тебя, спи! Ты уже стар для такого.
Райан смутился и ответил шепотом:
– Ребекка! Прости. Это Райан. Мне надо поговорить с Нормом.
Он стал ждать. Сначала послышалось недовольное ворчание, потом шаги. Дверь приоткрылась на шесть дюймов, не больше. На Норме был халат. Длинный локон волос, который обычно прикрывал его плешку, торчал в другую сторону, а лицо покрывала щетина.
– Черт, который час? – спросил он, зевая.
– Еще рано. Прости. Кажется, я нашел среди детей того, кто мог стать достаточно богатым человеком, чтобы заплатить моему отцу. Мы можем включить твой компьютер?
– Сейчас?
– Да, похоже, это та самая зацепка, которая нужна нам. Норм протер глаза.
– Ладно, – сказал он, выходя в коридор.
Он повел Райана наверх, в кабинет. Компьютер стоял на маленьком встроенном столике, заваленном счетами и журналами. Райан говорил, пока тот загружался:
– Его зовут Джозеф Коузелка. Необычное имя. Я надеюсь, мы сможем найти какую-нибудь информацию о нем в Интернете.
– А кто он?
– Думаю, он из семьи Коузелка, основавших кардиологический центр в Денвере. Они тратят миллионы долларов на строительство новых филиалов и на операции – десятки миллионов.
Экран загорелся, Норм вошел в Интернет, на поисковый сайт.
– Как там пишется его фамилия?
Райан наклонился к клавиатуре и напечатал имя, затем нажал «Ввод». Они подождали, пока программа изучит все базы данных мира, где упоминался Джозеф Коузелка. Казалось, прошла целая вечность.
Норм сказал:
– Может, он ничего и не найдет.
– Если у этого парня действительно водятся такие деньги, его имя должно упоминаться в сети хотя бы несколько раз.
На экране появились результаты. И Райан, и Норм не поверили своим глазам. «Найдено 4123 документа».
– Вот дерьмо! – только и мог сказать Райан.
Норм прокрутил страницу вниз, пробегая глазами по кратким резюме. Многие из них были на испанском.
– Похоже, он какое-то время жил за границей.
– Не просто жил. Руководил филиалами «Кей энд Джи энтерпрайз» в Центральной и Южной Америке. Никогда не слышал об этой компании.
– Я тоже. Но если они работают на юге, то это объясняет выбор панамского банка.
Райан взял у Норма мышь и прокрутил следующую страницу с результатами поиска.
– А он еще и сельским хозяйством занимается.
– На таком уровне, Норм, это называется «товары широкого потребления». Посмотри-ка сюда.
На экране высветился полный текст статьи из журнала «Фочьюн». Заголовок гласил: «Вся семья при деле». Речь шла о семейном бизнесе, доходы от которого не уступали активам компании «Кока-кола».
– «Джозеф Коузелка, – читал Райан вслух, – генеральный директор и обладатель контрольного пакета акций „Кей энд Джи энтерпрайз“, третьей по величине частной компании в мире. Объем продаж составляет примерно тридцать миллиардов долларов в год».
– О таких компаниях люди мало что знают, потому что это семейный бизнес, – сказал Норм. – Реклама не задействуется. Никаких данных о компании в Комиссии по ценным бумагам. Никаких держателей акций, перед которыми приходится отчитываться. В принципе никто не знает, сколько стоят такие компании.
Райан прокрутил еще страницу и остановился на резюме, в котором упоминался кардиологический центр Денвера. Открыл весь документ, представлявший собой описание центра, где основное внимание уделялось директорам – включая Джозефа Коузелку, президента в отставке.
– Отлично! – сказал Райан. – То, что нужно. Полная биография.
– Ага, держу пари, строчка «выпускник боулдерской средней школы» стоит чуть ли не в заглавии!
– Заткнись, Норм.
На экране появилась фотография. Человеку на ней стукнуло лет шестьдесят. Улыбка мужчины, несомненно, была та же, что у мальчика со снимка в альбоме.
– Посмотри на эти глаза, – сказал Райан. – На подбородок! Это должен быть тот самый Коузелка! – Он просмотрел статью в поисках нужных данных. – Место рождения – Боулдер. Дата рождения – в этом же году родился мой отец. Они наверняка были одноклассниками!
– Ладно, он богат и ровесник твоего отца. Но это еще не значит, что именно его шантажировали!
– Это не все. Коузелка родился и вырос в Боулдере, он одного возраста с отцом. Значит, они учились в одном классе, когда отец совершил изнасилование. Нам известно, что изнасилование каким-то образом связано с шантажом, иначе документы не хранились бы в одном сейфе. Если размышлять логически, тот, кто заплатил пять миллионов, должен соответствовать двум критериям: первое – он скорее всего знал отца в школе, второе – он должен быть настолько финансово обеспечен, чтобы без особых проблем заплатить пять миллионов. Попробуй, найди еще хоть одного человека, соответствующего обоим этим критериям!
– Логика железная, но… С чего ты взял, что правильно определил критерии?
– Это все, от чего я могу оттолкнуться, Норм. Прошу тебя, помоги мне!
Они обменялись взглядами. Норм вздохнул:
– Ладно, похоже на правду. Но что нам делать теперь?
– Надо копать глубже. Здесь, в компьютере, куча материала! Где-то среди всего этого должен быть ответ на вопрос, пересекались ли пути Коузелки и моего отца.
– Это займет много времени.
– Я готов.
Норм сел в кресло, размышляя.
– Есть путь и покороче.
– Какой?
– Я имею в виду ФБР. Помнишь, что я говорил тебе про обмен информацией? Услуга за услугу, так?
– Да.
– Прежде чем мы выйдем на такую акулу бизнеса, как Коузелка, нам нужно узнать, кто еще замешан в этом деле и каковы их цели.
Эми проснулась, почувствовав на лице мех. Сначала ей было приятно, но потом она испугалась и бешено заколотила руками по воздуху, отбиваясь.
Тейлор хихикнула рядом, когда плюшевый Винни Пух пролетел через всю комнату и ударился о дверь. Эми села, облегченно вздохнув, когда поняла, что это не крыса, как ей почудилось.
– Тебе разве не нравятся мишки, мамочка?
– Нравятся, конечно. Но еще больше мне нравится, когда ты целуешь меня в щечку.
Тейлор залезла на кровать и поцеловала ее.
– Пойдем, – сказала она. – Я приготовила вам с бабушкой завтрак.
– Огромное спасибо! Я буду через десять минут.
Она отправила Тейлор на кухню и пошла в ванную. Быстро приняв душ, Эми завернула волосы в полотенце и накинула халат. Но даже окончательно проснувшись, она чувствовала себя немного странно: вчерашний разговор до сих пор крутился в голове. Признание Мэрилин опровергло теорию о том, что отец Райана послал Эми деньги как компенсацию за изнасилование. Эми вновь перестала что-либо понимать.
– Мамочка, завтрак готов!
Грэм не часто доверяла кухню четырехлетней внучке, и Тейлор очень гордилась специально разработанным под ее возможности меню. Отложив косметичку, Эми пошла на кухню. Деловой макияж никак не подходил для завтрака, состоящего из кукурузных хлопьев и молока.
Грэм сидела за столом, поедала хлопья и смотрела утренние новости. Рядом были аккуратно расставлены приборы для Эми. Тейлор наливала в тарелку молоко.
– Тебе же снятое, да, мам?
– Ага! – улыбнувшись, ответила она. Пододвинув стул, посмотрела на экран телевизора и остолбенела. Симпатичный молодой репортер говорил о чем-то, стоя у отеля «Мей-флауэр» в Вашингтоне.
Грэм сказала:
– Эй, послушай-ка! Это о Мэрилин.
Сердце Эми забилось быстрее. Она протянула руку и прибавила громкость.
Репортер говорил что-то о секрете, до настоящего времени хранившемся за семью печатями:
– Согласно информации, предоставленной нашим источником в Белом доме, вчера госпожа Гаслоу беседовала с несколькими советниками президента. Сегодня утром она встречается с самим президентом. Если все пройдет хорошо, мы услышим о результатах встречи к концу дня. При условии, что сенат одобрит ее кандидатуру, Мэрилин Гаслоу станет первой женщиной – председателем Совета управляющих федеральной резервной системой.
На экране появился ведущий новостей, прижимающий наушник к уху.
– Тодд, многие из нас слышали о федеральной резервной системе, но не все знают, что это такое. Что означает избрание госпожи Гаслоу на эту должность? Насколько это важно для страны?
– Крайне важно. ФРС часто называют четвертой властью, и это действительно так. Семь членов Совета управляющих этой системой осуществляют централизованный контроль над всей банковской системой страны: регулируют денежную массу, устанавливают учетную ставку, ведут наблюдение за федеральной банковской системой. Деятельность ФРС влияет и на состояние рынка. Система подвергалась критике за бездействие в годы Великой депрессии, но заслужила доброе имя в шестидесятые, когда в стране наступили относительно спокойные с точки зрения экономики времена. В двух словах, от ФРС зависит экономическое благосостояние Соединенных Штатов. Если Мэрилин Гаслоу станет председателем Совета управляющих, это автоматически сделает ее самой могущественной женщиной Америки.
– Есть ли какие-либо признаки того, что сенат против кандидатуры Мэрилин Гаслоу?
– Пока нет, – ответил репортер. – Но в Вашингтоне атмосфера всегда меняется быстро.
– Спасибо, Тодд. – Ведущий прервал связь с репортером. Местное телевидение начало рассказывать о ситуации на дорогах.
Эми не шевелилась.
– Мамочка, они говорили про ту Мэрилин, которая твоя начальница?
Она кивнула, глубоко погруженная в собственные мысли.
– Самая могущественная женщина Америки! – зачарованно повторила Грэм. – Господи, это нечто!
Эми моргнула. Теперь она уяснила смысл просьбы Мэрилин ни с кем не говорить об их вчерашней беседе по телефону, даже с Грэм.
– Да, – ответила она. – Это действительно нечто.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 43
В десять часов утра Джозеф Коузелка подъехал к зданию «Кей энд Джи», небоскребу, возвышающемуся над всем деловым районом Денвера. Вестибюль на первом этаже здания гудел голосами сотен мужчин и женщин в деловых костюмах и полнился стуком их каблуков, отраженным от полированных гранитных полов. Четыре ряда лифтов шли вдоль четырех стен. Три из них предназначались для жильцов дома, квартиры которых занимали тридцать этажей небоскреба. Один – для клиентов и сотрудников «Кей энд Джи», фирма располагалась на этажах с тридцать первого по пятидесятый.
Коузелка остановился у поста охраны перед лифтами для сотрудников. Охранник вежливо улыбнулся, едва не сконфуженный тем, что правила писаны для всех.
– Доброе утро, сэр. Подойдите, пожалуйста, к сканеру.
Коузелка шагнул вперед и заглянул в окошко сканера сетчатки глаза. Это устройство было частью высокотехнологичной системы защиты «Кей энд Джи». Сканер мог установить личность сотрудника по рисунку кровяных сосудов глаза, расположенных за сетчаткой.
Загорелся зеленый свет, свидетельствующий о том, что личность подтверждена. Охранник нажал на кнопку, открыв проход к лифтам для сотрудников.
– Удачного дня, сэр, – сказал он.
Коузелка кивнул и прошел дальше. Каждое утро ему приходилось разыгрывать эту глупую сцену, следуя правилам, которые никто не может нарушить, даже он сам. Но он всегда с удовольствием вспоминал случай, когда охранник поприветствовал его уважительным «Доброе утро, мистер Коузелка!» и пропустил без идентификации. Коузелка в ту же минуту уволил его. Для его друзей из «Клуба банкиров», с которыми он особенно любил курить сигары, это была наглядная демонстрация того, что генеральный директор фирмы ничем не отличается от любого рядового сотрудника. И не важно, что у того пятидесятилетнего охранника была жена и трое детей, живших теперь на его пособие по безработице. Коузелка не слишком заботился о нуждах работников – куда важнее создать собственный образ.
Это действительно был всего лишь образ. Такие слова, как «равенство» и «ответственность», не входили в словарный запас сотрудников «Кей энд Джи». Фирма имела всего нескольких акционеров – Джозеф Коузелка владел пятьюдесятью одним процентом, его дети – остальными сорока девятью. Никакие беседы на Уолл-стрит о том, что пора бы компании выйти на широкую публику, не могли бы лишить юристов Коузелки покоя. Он знал, что расширение круга акционеров приведет к ослаблению его власти. Коузелка не нуждался в увеличении продаж. Все, чего он хотел, это власть – власть над огромной корпоративной империей, которая имела прямое отношение к завтракам, обедам и ужинам американцев, а также к пестицидам, удобрениям, кормам, семенам, разведению крупного рогатого скота, рыбным хозяйствам – в общем, ко всему, что связано с пищевой промышленностью. Но еще большую прибыль приносила торговля товарами широкого потребления. Под дорогой потолочной лепниной поднебесного офиса Коузелки висело электронное табло, на котором каждую минуту высвечивалась информация о состоянии рынка.
Коузелка остановился у поста охраны перед лифтами для сотрудников. Охранник вежливо улыбнулся, едва не сконфуженный тем, что правила писаны для всех.
– Доброе утро, сэр. Подойдите, пожалуйста, к сканеру.
Коузелка шагнул вперед и заглянул в окошко сканера сетчатки глаза. Это устройство было частью высокотехнологичной системы защиты «Кей энд Джи». Сканер мог установить личность сотрудника по рисунку кровяных сосудов глаза, расположенных за сетчаткой.
Загорелся зеленый свет, свидетельствующий о том, что личность подтверждена. Охранник нажал на кнопку, открыв проход к лифтам для сотрудников.
– Удачного дня, сэр, – сказал он.
Коузелка кивнул и прошел дальше. Каждое утро ему приходилось разыгрывать эту глупую сцену, следуя правилам, которые никто не может нарушить, даже он сам. Но он всегда с удовольствием вспоминал случай, когда охранник поприветствовал его уважительным «Доброе утро, мистер Коузелка!» и пропустил без идентификации. Коузелка в ту же минуту уволил его. Для его друзей из «Клуба банкиров», с которыми он особенно любил курить сигары, это была наглядная демонстрация того, что генеральный директор фирмы ничем не отличается от любого рядового сотрудника. И не важно, что у того пятидесятилетнего охранника была жена и трое детей, живших теперь на его пособие по безработице. Коузелка не слишком заботился о нуждах работников – куда важнее создать собственный образ.
Это действительно был всего лишь образ. Такие слова, как «равенство» и «ответственность», не входили в словарный запас сотрудников «Кей энд Джи». Фирма имела всего нескольких акционеров – Джозеф Коузелка владел пятьюдесятью одним процентом, его дети – остальными сорока девятью. Никакие беседы на Уолл-стрит о том, что пора бы компании выйти на широкую публику, не могли бы лишить юристов Коузелки покоя. Он знал, что расширение круга акционеров приведет к ослаблению его власти. Коузелка не нуждался в увеличении продаж. Все, чего он хотел, это власть – власть над огромной корпоративной империей, которая имела прямое отношение к завтракам, обедам и ужинам американцев, а также к пестицидам, удобрениям, кормам, семенам, разведению крупного рогатого скота, рыбным хозяйствам – в общем, ко всему, что связано с пищевой промышленностью. Но еще большую прибыль приносила торговля товарами широкого потребления. Под дорогой потолочной лепниной поднебесного офиса Коузелки висело электронное табло, на котором каждую минуту высвечивалась информация о состоянии рынка.