Гриппандо Джеймс. Под покровом тьмы

   — А может быть, лучше съездить мне?
   — Гас, вы же юрист. Корпоративный юрист. Гас задумался, не слушая детектива.
   — В этом есть смысл. Ширли так и сказала мне. Она сказала: «Проверьте. Проверьте сами». Она намекала, что надо ехать мне.
   — Вы вкладываете в ее слова слишком много смысла.
   — Подумайте сами. Предположим, Энди Хеннинг сейчас в Якиме. Какого черта она там ищет? Если там есть что-то, связанное с Бет, только я смогу узнать это. А не агент ФБР, никогда не видевший мою жену.
   Деке не спорил.
   — Значит, решено, — сказал Гас. — Карла может присмотреть за Морган. А я еду в Якиму.
   Энди сняла комнату в мотеле «Тандербёрд», который обслуживал деловых людей, а не пьяную, похотливую толпу. Это превышало смету и явно не соответствовало роли, но ей было плевать. Надо было уйти от этой девушки и этого района хотя бы на одну ночь.
   Из комнаты Энди позвонила своему связному, Мелу Хэйверсу. Мел был одним из агентов, включенных в группу, занимающуюся розыском Уитли. Пока Энди работала под прикрытием, ей надо было связываться с Хэйверсом. Это не были отношения начальник — подчиненный. Она просто давала ему знать, что с ней все в порядке, и сообщала новости. Точно так же Мэл информировал Энди о событиях, происходящих в остальном мире.
   — У Уитли сегодня вечером снова был таинственный звонок.
   — Что значит «таинственный»?
   Мел рассказал об одностороннем разговоре Гаса и трех длинных сигналах, потом добавил:
   — Мы проследили звонок до южного Орегона. Еще один телефон-автомат на площадке. К северу от границы с Калифорнией.
   — Милостивый Боже, только не еще одно тело.
   — Пока ничего. Ищут.
   — Думаешь, на проводе действительно была Бет Уитли?
   — Узнать наверняка невозможно, — ответил Хэйверс. — Отпечатков пальцев на этот раз не оставили, а в том, чтобы нажать кнопку три раза, нет никакого волшебства. Кто угодно мог сделать это в ответ на просьбу Гаса.
   — И я пропустила все это! Мне надо вернуться.
   — Лундкуист хочет, чтобы ты оставалась на месте. И Айзек согласен.
   — Когда убийца направляется в Калифорнию? Зачем оставаться здесь?
   — Мы считаем, что ты сейчас находишься в нужном месте.
   — Не понимаю.
   — Звонок был очень уж ловкий, очень уж удобный. Никто не говорит, но линия остается открытой ровно столько, чтобы мы успели отследить. Потом — разрыв.
   — И это означает?
   — По словам Айзека, ты сама сказала об этом на последней встрече с Викторией Сантос. Есть устойчивый географический принцип — движение к югу от Сиэтла. Возможно, убийца просто отвлекает наше внимание от того, куда следует смотреть. Может быть, он заподозрил, что мы заинтересовались Якимой, и теперь пытается переключить наше внимание аж на Калифорнию.
   — Откуда ему знать, что мы сосредоточились на Якиме?
   — Возможно, эта заключенная во ВЖИЦ начала трепаться, хвалясь, что получит награду. Я не удивлюсь, если окажется, что наш убийца имеет доступ к информации из тюрьмы.
   Энди на секунду задумалась:
   — Возможно.
   — Мы считаем, что это более чем вероятно. Тебе приказано оставаться на месте. Играешь свою «сценку» полных три дня — и смотришь, что получится.
   — Ладно, — сказала Энди. — У меня неплохие шансы в магазине одежды, поэтому если в подсказке Ширли Бордж что-то есть, я все выясню.
   — Хорошо. Созвонимся снова завтра утром.
   — Хорошо.
   — Ах да, еще одно. Только не пойми неправильно. Просто Айзек действительно считает, что ты сейчас находишься в нужном месте. Поэтому он хотел, чтобы я обязательно передал это.
   — Что это?
   — Он говорит: будь очень осторожна. Энди благодарно улыбнулась.
   — Скажи Айзеку, что он слишком беспокоится.
   Гас выехал из Сиэтла в пять утра и добрался в Якиму еще до девяти. Нашел место для парковки недалеко от магазина одежды «Второй шанс». Сыщик предупредил Уитли, что это не лучшая часть города, но здесь оказалось хуже, чем юрист представлял. Гас вылез из машины и помедлил, размышляя, найдет ли он на своем «мерседесе» шины, когда вернется. Включил сигнализацию и пошел по тротуару.
   Магазин был закрыт. Часы работы нигде не значились, но Гас предполагал, что он откроется в девять. Пять минут можно и подождать.
   День был серый и хмурый, довольно холодный. Пожалуй, дожидаться стоит в машине… Ветер дул порывами, шевеля газетные листы в канавах. Гас застегнул куртку, чтобы не замерзнуть. За спиной послышались шаги, и он обернулся.
   — Гас? Какого черта вы здесь делаете?
   Гас отреагировал не сразу. Внешность сбивала с толку, но голос он узнал. Энди. Он ответил:
   — Хочу проверить сам.
   — Это мое дело. Убирайтесь отсюда.
   — Почему вы не отвечали на мои звонки?
   — Гас, вы сейчас раскроете мое прикрытие. Убирайтесь отсюда, пока не появилась хозяйка.
   — С ней-то я и хочу поговорить. Я привез фотографии Бет. Просто хотел показать их и посмотреть, не знает ли что-то хозяйка.
   — Ужасная идея. А вдруг хозяйка этого магазина — мать убийцы? Если убийца узнает, что вы или полиция крутитесь рядом, дело плохо кончится для Бет. Преступник может запаниковать, сбежать и сбросить тело вашей жены в реку. Убирайтесь отсюда. Я серьезно.
   Уитли не двигался, но и не спорил.
   — Идите, — настаивала Энди.
   Гас медленно повернулся — и замер. Его внимание привлекли платья в витрине.
   — Что там еще? — спросила Энди.
   Гас шагнул к окну, взгляд был устремлен в одну точку, как радар.
   — Это черное платье.
   — Что с ним?
   Гас смертельно побледнел.
   — Это платье Бет.

40

   Когда появилась миссис Рэнкин, Энди стояла перед магазином одна. Она решила и дальше оставаться Кирой. Тупой работнице узнать о платье легче, чем агенту ФБР.
   — Ты и правда пришла? — удивилась старуха.
   — Да все равно больше некуда.
   — Только помни: ты работаешь за бусы. Не пытайся просить у меня деньги, пока не закончатся твои три дня. Потому что я не заплачу.
   — Хорошо.
   Старуха с любопытством посмотрела на Энди, потом отперла дверь и вошла внутрь. Энди двинулась следом. Внутри было темно и холодно, почти так же как на улице. Миссис Рэнкин включила обогреватель, потом свет. Старые флуоресцентные трубки долго гудели и мигали над головой, пока не осветили магазин.
   Миссис Рэнкин села на табурет за прилавком. Похоже, ее забавляла возможность выкрикивать приказы со своего трона.
   — Ну-с, поглядим, — сказала она, растягивая слова. — Что тебе предложить для начала?
   Энди поискала что-нибудь поближе к платью в витрине. Свитера на длинной полке были явно в беспорядке.
   — Как насчет тех свитеров? Я могла бы сложить их поаккуратнее.
   — Ага, хорошо. Здесь вчера рылись пара женщин. Ни черта не купили, но оставили жуткий разгром.
   — Я позабочусь об этом.
   — Двадцать минут. Больше тебе не понадобится. В этом магазине никто не возится. Ненавижу копуш. Ты же не копуша, а, Кира?
   — Нет, мэм. — Энди отвернулась, закатив глаза. Вчера бабка была сущей ведьмой. Сегодня она своя в доску.
   Шумный обогреватель еще не прогрел магазин, поэтому Энди осталась в куртке. Она сложила свитера в аккуратные стопки, двигаясь слева направо — эдакая энергичная новая работница. Не останавливалась, пока не обработала половину магазина, добравшись до платья в витрине. Тогда она остановилась и потрогала его, словно восхищаясь. Осторожно проверила ярлык. «Донна Каран». Новое платье, несомненно, стоило бы несколько сотен долларов. Энди перевернула ярлык. Метка из чистки, проставленная химическим карандашом. Сердце ухнуло. Там было написано «Б. Уитли».
   Ничего не попишешь. Это платье Бет.
   — Даже не думай, девочка.. Энди вздрогнула:
   — Что… что вы имеете в виду?
   — Это платье. За такое тебе придется работать здесь месяц. Слава Богу. Старуха решила, что она мечтает, а не ворует.
   Энди погладила ткань.
   — Кто вам достал такое?
   — Девушка по имени Ширли. Хорошая девочка. Когда-то была одной из моих лучших поставщиц. Не количество, а настоящее качество. Я ее называла Витринная Ширли. Все, что она привозила, отправлялось прямо на витрину. Мой лучший товар.
   — Думаете, Ширли может достать мне что-нибудь красное? Старуха фыркнула:
   — Даже если бы ты могла позволить себе такое, не думаю, что в ближайшее время Ширли сможет что-нибудь привезти.
   — А почему?
   — Она в тюрьме. И надолго.
   Энди отвела глаза, притворяясь разочарованной. Снова посмотрела на ярлык.
   — А кто эта Б. Уитли?
   — Не знаю. Когда кто-то продает мне платье, я не задаю вопросов. И тебе не советую.
   Правильно. Это уже начинало походить на допрос. Энди снова занялась свитерами, но по-прежнему думала о платье. Все начинало складываться. Нельзя тратить утро впустую.
   — Я хочу есть, — сказала она. — Хочу сходить в «Венди». Принести вам что-нибудь?
   — Ты же только пришла.
   — Я так радовалась, что нашла работу, что не могла есть. А теперь хочу.
   —  — Ну ладно. Не больше десяти минут. И я вычту их из твоего обеденного перерыва. И пожалуй, принеси мне бисквит.
   — Ладно. — Энди выскочила за дверь и перебежала улицу. Телефон-автомат был возле кафе. Она позвонила не агенту-связному и даже не начальнику, а напрямую помощнику ответственного специального агента.
   — Айзек, — сказала она серьезно, — по-моему, пора договариваться с Ширли Бордж.
   Гас был уже на полпути к Сиэтлу, когда зазвонил телефон в машине. Энди.
   — Вы были правы, — сказала она. — Это платье Бет. Гас, не сознавая этого, ослабил нажим на акселератор, почти остановившись. Мимо пролетали машины.
   — Что это означает?
   — Хозяйка сказала мне, что купила платье у женщины по имени Ширли, которая сейчас в тюрьме. Очевидно, поэтому Ширли и предложила вам проверить магазин.
   — Но Ширли провела в тюрьме уже шесть месяцев. Откуда ей было знать, что платье Бет еще там?
   — Это товар от высококлассного модельера, а не дешевка, какая в таких магазинах расходится быстро. Вот почему платье и висело в витрине. И вероятно, Ширли имела в виду не одно это платье. Хозяйка сказала, что Ширли привозила ей много хорошей одежды. Если поискать, мы, возможно, найдем в этом магазине еще дюжину принадлежавших Бет вещей.
   Большие мокрые снежинки посыпались на ветровое стекло. Гас включил дворники.
   — Мне кажется, важнее узнать, как к Ширли вообще попало платье Бет.
   — Вот почему я позвонила. В данный момент вы единственный, с кем Ширли говорит.
   — Она не скажет больше ни слова, пока вы не договоритесь с ней.
   — Думаю, мы можем вернуть ее в программу подготовки собак.
   — Ей плевать на собак. Это просто тест. Если мы хотим получить настоящие ответы, вам придется предложить что-то посерьезнее.
   Энди старалась следить за тем, что говорит. Ей еще надо было обо всем договориться в управлении.
   — Я работаю над этим.
   — Вы хотите, чтобы я сказал это Ширли? Что вы работаете над этим?
   — Гас, позвольте мне быть с вами откровенной. ФБР отправит письмо насчет Ширли в комиссию по условно-досрочному освобождению при двух условиях. Во-первых, если ее информация поможет нам найти Бет. И во-вторых, если она никак не участвовала в исчезновении вашей жены.
   — Замечательно.
   — Вы не понимаете? Из-за того, что Ширли продала платье Бет в этот комиссионный магазин, будет трудно убедить начальство, что она не имеет никакого отношения к исчезновению Бет.
   — Ширли была в тюрьме. Как она могла участвовать?
   — Люди управляли мафией из-за тюремных стен.
   — Ширли почти ребенок. Она не гангстер.
   — Вы ничего о ней не знаете.
   — Ну что же, возможно, мне пора узнать.
   — Что вы предлагаете?
   — Просто скажите своему начальству подойти к делу непредвзято. Я заключал сделки и потруднее этой. — Гас положил трубку и вдавил педаль газа, сильно превысив скорость.

41

   Гасу не пришлось долго уговаривать Ширли. Может быть, она решила, что это будет забавно. Или что сделать это необходимо, чтобы заслужить награду. А может, просто надеялась, что сумеет выкрутиться. Как бы то ни было, Ширли не возражала против допроса с использованием детектора лжи.
   После звонка Энди идея насчет полиграфа возникла сразу. Ширли не будет говорить, если с ней не заключат сделку. ФБР не заключит сделку, если молодая женщина как-то связана с исчезновением Бет. Ответ мог дать детектор лжи.
   Ирвинг Паппас — все называли его Папуля — был лучшим специалистом по использованию полиграфа. Ирвинг постарел с тех пор, как Гас видел его несколько лет назад, но внешне совершенно не изменился. Теплый взгляд старческих глаз. Белые волосы и кустистые белые брови. Благодаря облику уютного дедушки и прозвищу Папуля он как-то успокаивающе действовал на испытуемых, что только повышало достоверность результатов. Это было очень важно. Когда имеешь дело с правительством, репутация эксперта важна не меньше результатов тестов.
   В прошлом Гасу всего один раз пришлось просить человека согласиться на допрос с использованием полиграфа. Много лет назад министерство юстиции заподозрило одного его клиента в нарушении антитрестовского законодательства. Гас нанял Папулю. Клиент выдержал испытание, и Гас поделился результатами с правительством. Хотя результаты не могли быть приняты в качестве юридических доказательств, за пределами зала суда прокуроры и ФБР часто придавали тестам большое значение. План сработал. Обвинение сняли. Гас получил очень влиятельного и верного клиента, пока интрига Марты Голдстейн не настроила Маркуса Мюллера против него. Трудно поверить, что это произошло всего две недели назад. Еще труднее было поверить, что Гаса это почти не волновало. Сейчас его беспокоило только одно: как подвергнуть Ширли тесту, сообщить результаты Энди и еще на шаг приблизиться к Бет?
   Они встретились в специальной комнате, предназначенной для адвокатов, которым необходимо встретиться с клиентами без разделяющего стекла. Обычно это означало подготовку к суду. И очень редко означало допрос на полиграфе.
   Ширли сидела на старом дубовом стуле, ставшем еще более неудобным из-за надувного резинового пузыря на сиденье и еще одного, подсунутого за спину. Ее правую руку сжимала манжета тонометра. К двум пальцам левой руки были подключены электроды. Грудь и живот охватывали трубки пневмометра.
   Папуля сидел напротив, наблюдая за установленными на столе кардиоусилителем и гальваническим кожным монитором. Вращался рулон бумаги. Вибрировала иголка, рисуя колеблющуюся линию.
   — Готово, — сказал Папуля.
   — Мне уйти? — спросил Гас.
   — Только если Ширли из-за вас нервничает. — Папуля посмотрел прямо на нее. — Гас действует вам на нервы?
   — Нет, черт побери. — Иголка едва заметно отклонилась, но было слишком рано говорить, о чем это свидетельствует.
   Папуля сказал:
   — Возможно, мистер Уитли, вам действительно лучше подождать в коридоре.
   Гас вышел и закрыл дверь. Но далеко не ушел, а прижался ухом к двери. В такой пустой комнате голоса звучали очень четко. Ему было слышно все.
   Папуля говорил как настоящий гипнотизер. Он не хлопотал, не просил Ширли расслабиться. Он просто болтал с ней о невинных пустяках, которые успокоили бы ее. Смотрит ли она телевизор? Любит ли собак? Вопросы были так далеки от темы допроса, что Ширли, вероятно, даже не поняла, что тест уже начался. Однако когда она говорила, Папуля следил за ее физиологическими реакциями, чтобы определить нижние параметры кровяного давления, дыхания и потения. Это было своего рода выуживание информации. Эксперту надо успокоить Ширли, потом поймать на какой-нибудь мелочи, чтобы определить базисную линию для отделения правды от лжи. Стандартным приемом был вопрос, в ответ на который даже правдивый человек мог бы солгать. «Вы когда-нибудь курили „травку“?» «Ловчили с налогами?» «Думали о сексе в церкви?» Обычно люди лгали, и эксперт получал свою базисную линию. Никаких проблем для обычного человека. И большая проблема для употребляющей наркотики экс-проститутки, сделавшей во время отсидки за сговор с целью убийства на левой груди татуировку с точным изображением собственных гениталий. Чтобы выяснить, какая именно тема разбудит в Ширли чувство стыда и заставит испытать неловкость, от Папули требовалась некоторая изобретательность.
   Паппас начал работать. Гас слушал под дверью.
   — Вас зовут Ширли?
   — Да.
   — Вы любите мороженое?
   — Да.
   — У вас карие глаза?
   — Да.
   — Вы когда-нибудь воровали?
   — Да.
   — Вы когда-нибудь брали деньги за секс?
   — Да.
   — Вы когда-нибудь нарушали правила в этой тюрьме?
   — Да.
   — Вы хорошая мать?
   Она помедлила, потом нерешительно произнесла:
   — Да.
   Сбой ритма, тишина в комнате. Подслушивающего в коридоре Гаса кольнула жалость к Ширли. Впрочем, ненадолго. Папуля получил свой контрольный вопрос. Она солгала. Теперь Паппас знал, как это выглядит на бумаге. И мог ловить по-настоящему крупную рыбу.
   — Вы когда-нибудь совершали убийство?
   — Нет.
   — Сегодня суббота?
   — Нет.
   — Вам двадцать один год?
   — Нет.
   — Вы когда-нибудь встречали Бет Уитли?
   — Нет.
   — Вы сейчас сидите?
   — Да.
   — Вы женщина?
   — Да.
   — Вы знаете, где Бет Уитли?
   — Возможно.
   — Надо отвечать «да» или «нет», — проворчал Папуля.
   — Простите.
   — Вы слепы?
   — Нет.
   — Вы в тюрьме?
   — Да.
   — Вы знаете, где Бет Уитли?
   — Нет.
   Снова пауза, но Гас мог только гадать, что она означает. Папуля продолжал:
   — Вы курите сигареты?
   — Да.
   — Ваша мать жива?
   — Я… я не знаю.
   Странный ответ на, казалось бы, нейтральный вопрос. Папуля продолжал:
   — Вы говорите по-японски?
   — Нет.
   — Вы умеете плавать?
   — Да.
   — У вас есть машина?
   — Нет.
   — Вы имели какое-то отношение к исчезновению Бет Уитли?
   — Нет.
   В коридоре Гас тяжело привалился к двери. У него подгибались ноги. Все было кончено. Он получил ответы. Но правдивы ли они?

42

   Энди надеялась услышать, что сделка с Ширли Бордж заключена. Вместо этого Айзек начал давить на нее: «Если ты продолжишь разрабатывать найденные улики, нам не понадобится договариваться с заключенной… Дешевый магазин кажется вполне логичным местом для дальнейшей разработки… Еще день-другой под прикрытием не убьют тебя…» Это, конечно, правда, зато Энди не была уверена, что может сказать то же самое о Бет Уитли.
   Миссис Рэнкин, разумеется, нашла достаточно дел, чтобы Энди могла работать под прикрытием, пока ее не вынесут на носилках. Старуха просто написала от руки список, в котором девушка должна была отмечать каждый пункт, прежде чем перейти к следующему. Ко второй половине дня Энди подмела кладовку, выстирала ящик пеленок и погладила целую стойку платьев.
   Самую неприятную работу она отложила под конец — пришивать отлетевшие блестки на бывшее в употреблении свадебное платье. Интересно, что случилось с женщиной, носившей это платье, почему она продала его? Возможно, денежные проблемы. Или развод. А может быть, оно ей просто не нравилось. Энди сама несколько недель ходила по магазинам, выбирая платье, — в основном чтобы доставить удовольствие матери. То, которое понравилось Энди, на мамин вкус было слишком сексуальным. То, которое сначала выбрала мама, было слишком уж традиционным. Они остановились на атласе и кружевах за тысячу долларов. Теперь эта красота скомкана и валяется в платяном шкафу, куда Энди зашвырнула платье после того, как примчалась домой из церкви и выпуталась из него.
   Звякнул колокольчик на двери. Вошла покупательница, принеся с собой поток холодного воздуха. Энди подняла голову. День был довольно скучный, но она собиралась замечать и запоминать всех, кто заходит в магазин.
   На первый взгляд эта женщина была похожа на всех прочих, кто приходил и уходил сегодня. Одежда чистая, но старая. И многослойная, как у человека, много времени проводящего на улице или в плохо отапливаемом доме. Лицо без улыбки, да и вообще без всякого выражения.
   Покупательница направилась прямо к свитерам, которые Энди складывала утром. Она двигалась очень элегантно — или как человек, который когда-то был элегантным. А вот внешний вид ни о чем подобном не свидетельствовал. Короткие, небрежно остриженные волосы. Ни макияжа, ни маникюра. Лицо загорелое и обветренное, как у рабочего эмигранта. Уши проколоты, но серег нет, как и вообще украшений. Все в женщине было функционально без излишков. И однако, она чем-то отличалась от остальных, казалась здесь странно неуместной.
   Энди встала со стула и пошла к посетительнице. Хотела предложить помочь, может быть, завязать разговор. Из всех сегодняшних посетителей эта была самой интригующей.
   — Убирайся! — закричала миссис Рэнкин.
   Энди застыла. Грозная старуха стояла в нескольких шагах позади нее. Посетительница испуганно подняла голову. Миссис Рэнкин рванула мимо Энди.
   — Я сказала, убирайся отсюда. Женщина явно забеспокоилась:
   — Я просто…
   — Я тебе сказала больше сюда не заходить. А теперь убирайся.
   Трясущимися руками женщина аккуратно положила свитер обратно на полку. Посмотрела на миссис Рэнкин, потом на Энди. Она была смущена, но вовсе не настроена на конфронтацию. Спокойно пошла к двери, открыла ее и вышла, не сказав ни слова.
   Энди смотрела через окно, как та переходит улицу, потом обернулась и посмотрела на миссис Рэнкин. Старуха уставилась на девушку, словно говоря: «Не спрашивай».
   И Энди не спросила.
   Миссис Рэнкин вернулась на табурет за прилавком. Энди снова занялась пришиванием блесток к свадебному платью, размышляя, что бы все это значило.
   Надзирательница увела Ширли обратно в камеру. Гас и Папуля остались одни в комнате для встреч заключенных с адвокатами, чтобы обсудить результаты теста.
   — Ну? — спросил Гас.
   Папуля оторвал взгляд от длинного свитка бумаги на столе.
   — Хорошая новость в том, что я уверен в достоверности результатов.
   — А плохая новость?
   — Да плохих новостей в общем-то нет. Просто результаты весьма интересные.
   — По-хорошему или по-плохому?
   — Двойственно.
   — Перестаньте, а, Папуля?
   — Любой детектор лжи хорош для трех, максимум четырех ответов. У нас было четыре. Два ответа правдивы. Встречала ли она когда-либо Бет? И имеет ли какое-то отношение к исчезновению Бет? На оба вопроса она ответила отрицательно.
   — Правда или ложь?
   — Никаких признаков обмана.
   — Хорошо. Это должно удовлетворить ФБР. Они могут не беспокоиться, что заключают сделку с заключенной, которая связана с похищением Бет. Что еще?
   — Еще я спросил, знает ли она, где сейчас Бет. Сначала она сказала: «Возможно». Потом: «Нет».
   — Ваша трактовка?
   — Не могу сказать, знает она или нет. Но могу сообщить вот что. Я не увидел признаков обмана, когда она заявила, что не знает.
   Гаса охватило разочарование.
   — Так вы считаете, что она морочит меня? Что она не может привести к Бет?
   — Я бы не толковал это таким образом. Вероятно, она могла сказать «нет» потому, что не на сто процентов уверена, где сейчас находится ваша жена.
   Гас медленно кивнул, соглашаясь:
   — Вот почему она вначале сказала, что, возможно, знает. У нее есть предположение о том, что произошло с Бет. Возможно, совсем неплохое предположение. Но она не может сказать наверняка.
   — Мне кажется, это хорошее объяснение.
   — Которое только подчеркивает, что она не имеет никакого отношения к исчезновению Бет, Идеально. Папуля, я хочу, чтобы вы немедленно распечатали свой отчет. Мне не терпится показать его ФБР. Паппас поморщился:
   — Возможно, вы передумаете.
   — О чем вы?
   — О четвертом вопросе. Я не ожидал получить реакцию, но она была.
   — И какой это был вопрос?
   — Я спросил, совершала ли она когда-либо убийство. Она ответила: «Нет».
   — Это правда. Ее осудили за сговор с целью совершения убийства, но самого убийства не было. Ее взяли за подготовку преступления.
   — Тогда она, наверное, вспомнила о другом трупе, когда отвечала на этот вопрос.
   — Не понимаю.
   — Она лгала, Гас. Она кого-то убила.
   Гас не мог попросить Папулю не включать это в отчет. Этот эксперт был слишком честным. И при этом Гас понимал, что ФБР не пожелает договариваться с женщиной, которой, по-видимому, сошло с рук убийство.
   — Так вы хотите, чтобы я напечатал отчет? Гас на мгновение задумался, потом сказал:
   — Подождите, Папуля. Позвольте мне изучить это первому.

43

   Не было ни переполоха в полночь, ни потерянного хрустального башмачка. Несмотря на это, если бы миссис Рэнкин заставила ее снова мыть полы, Энди стоило бы сменить свое вымышленное имя с Киры на Золушку.
   В воскресенье магазин был закрыт, но Энди работала весь день, просто наводя порядок. Понедельник начался так же, как закончились выходные: одна черная работа за другой. В выдуманном мире Кира уже, пожалуй, отработала половину обещанных старухой бус. В реальном мире Энди планировала, как бы поаккуратнее узнать о той безобидного вида женщине, которую миссис Рэнкин выгнала из магазина в субботу днем.
   Энди выжала бурую мыльную воду со швабры в ведро. Миссис Рэнкин наблюдала за ней, внимательно осматривая блестящий влажный пол.
   — Неплохо, — сказала она, сложив руки на обвисшей груди. — Надо еще поработать в углах.
   Энди встала и демонстративно оперлась на ручку швабры. Пора заканчивать.