Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   Цзян Вэй еще раз до земли поклонился Чжугэ Ляну.
   -- О царстве Шу теперь можно не беспокоиться, необходимо лишь усиленно охранять земли Иньпина. Оттуда может нагрянуть беда.
   Затем Чжугэ Лян приказал позвать в шатер Ма Дая и, что-то прошептав ему, вслух добавил:
   -- После моей смерти исполни все!
   Ма Дай поклонился и вышел из шатра.
   Вскоре вошел Ян И. Чжугэ Лян подозвал его к своему ложу и, передавая шелковый мешочек, сказал:
   -- Как только я умру, Вэй Янь подымет мятеж. Перед тем как вступить с ним в бой, откроешь этот мешочек. Тогда найдется человек, который убьет мятежника.
   Чжугэ Лян без памяти опустился на ложе. Вечером он пришел в себя и начал писать доклад императору Хоу-чжу.
   Узнав о болезни Чжугэ Ляна, император тотчас же приказал шан-шу Ли Фу ехать в Цишань справиться о здоровье больного.
   Ли Фу прибыл в Учжанъюань и явился к Чжугэ Ляну, который со слезами молвил:
   -- Я умираю не вовремя и расстраиваю великое государственное дело. Я виноват перед Поднебесной! Но когда я умру, вы должны верой и правдой служить государю. Пусть в государстве все будет так, как издавна заведено. Не устраняйте людей, которых я назначал на должности. Все мои военные планы я передал Цзян Вэю. Он продолжит то, к чему стремился я! Надеюсь, он не пожалеет сил своих на службе государю. Скоро я умру. Возьмите мой предсмертный доклад и передайте Сыну неба.
   Ли Фу принял доклад и, простившись с Чжугэ Ляном, поспешно уехал.
   Собрав последние силы, Чжугэ Лян приказал приближенным посадить его в коляску и поехал осматривать лагеря. Все его тело содрогалось от осеннего ветра, дувшего ему в лицо.
   -- Вот и опять перед боем я занемог и не в силах покарать злодеев! -вздыхая, говорил он. -- Безгранично голубое небо, где его предел?
   Вскоре Чжугэ Лян вернулся в свой шатер. Самочувствие его ухудшилось. Он вызвал Ян И и сказал:
   -- Ма Дай, Ван Пин, Ляо Хуа, Чжан И и Чжан Ни -- люди честные и преданные мне. Они прошли немало боев, перенесли много трудностей, и на них можно положиться. Когда я умру, действуйте так, как действовал я: не отступайте слишком поспешно, отходите не торопясь. Вы сами хороший стратег, и объяснять вам незачем. Цзян Вэй достаточно храбр и умен, чтобы продолжить мое дело в будущем.
   Ян И со слезами поклонился и обещал все исполнить. Тогда Чжугэ Лян велел принести четыре сокровища кабинета ученого и собственной рукой начал писать завещание, которое после своей смерти приказал передать Хоу-чжу:
   "Известно, что жизнь и смерть предопределены судьбой. Избежать велений неба невозможно. Приближается мой последний час, и я хочу выразить вам свою преданность.
   Небо даровало мне ничтожные таланты, меня всю жизнь преследовали неудачи. Но государь вручил мне бунчук и печать и дал власть над войском. Несколько раз я ходил в поход на север, но победы так и не добился. Неисцелимый недуг поразил меня, жизнь моя кончается, а я так и не завершил начатого дела! Не испить до дна чашу моей печали!
   Почтительно склоняясь перед вами, я выражаю желание, чтобы вы, государь, были чисты сердцем и умели владеть своими страстями; чтоб вы были сдержанны и любили народ, шли по пути сыновнего послушания, как ваш родитель, насаждали гуманность и добродетели, возвышали мудрых и честных, наказывали коварных и лживых, улучшали нравы и обычаи.
   На родине у меня есть восемьсот тутовых деревьев и пятьдесят данов пахотной земли. Сыновья и внуки мои сыты и одеты. Что до меня, то я служил государству и все, что мне требовалось, получал от казны. Я всегда надеялся на своего государя и не занимался хозяйством...
   Когда я умру, пусть не кладут мне в гроб дорогих вещей и не устраивают пышных похорон, чтобы не вводить вас, государь, в излишние расходы."
   Окончив писать, Чжугэ Лян обратился к Ян И с такими словами:
   -- Никому не говорите о моей смерти. Посадите меня в большой гроб, положите мне в рот семь зерен риса и у ног поставьте светильник. В войске все должно идти своим чередом -- никаких воплей и стенаний. Тогда моя звезда не упадет, а душа подымется на небо и поддержит звезду. Сыма И будет видеть эту звезду и сомневаться в моей смерти. Войску нашему раньше сниматься с лагерей, расположенных подальше от противника, а потом постепенно уходить из остальных. Если Сыма И вздумает преследовать вас, постройте войска в боевые порядки, разверните знамена, ударьте в барабаны, а когда враг подойдет, посадите в коляску деревянную статую, сделанную по моему указанию, и выкатите коляску вперед. Пусть при этом справа и слева от нее рядами выстроятся старшие и младшие военачальники. Как только Сыма И это увидит, он убежит.
   Ян И обещал исполнить все, что приказал Чжугэ Лян.
   Ночью Чжугэ Лян пожелал взглянуть на Северный ковш; его под руки вывели из шатра.
   -- Вон моя звезда! -- произнес он, протянув руку.
   Все взгляды обратились к звезде, на которую указывал Чжугэ Лян. Она была тусклая, и казалось, вот-вот упадет. Подняв меч, Чжугэ Лян сотворил заклинание. Потом его снова увели в шатер. Он уже никого не узнавал. Все военачальники пришли в смятение.
   В это время в лагерь снова примчался Ли Фу. Он бросился к ложу Чжугэ Ляна и, видя, что тот лежит без сознания, громко запричитал:
   -- Я погубил великое государственное дело!
   Чжугэ Лян понемногу пришел в себя и снова открыл глаза. Он обвел стоящих вокруг взглядом и обратился к Ли Фу:
   -- Мне известно, почему вы возвратились...
   Ли Фу поклонился и почтительно произнес:
   -- Сын неба повелел мне спросить имена ваших преемников на сто лет вперед. Я торопился и позабыл об этом, пришлось вернуться с дороги...
   -- После моей смерти дела мои примет Цзян Вань, -- отвечал Чжугэ Лян, -он подойдет для этого дела.
   -- А кто будет после Цзян Ваня? -- спросил Ли Фу.
   -- После Цзян Ваня -- Фэй Вэй,
   -- А после него? -- снова спросил Ли Фу.
   Чжугэ Лян не ответил. Военачальники приблизились к ложу -- Чжугэ Лян лежал бездыханный.
   Скончался Чжугэ Лян осенью, в двадцать третий день восьмого месяца двенадцатого года периода Цзянь-син [234 г.], в возрасте пятидесяти четырех лет.
   В позднейшее время поэт Ду Фу написал стихи, в которых оплакивает смерть Чжугэ Ляна:
   Хвостатая звезда упала ночью с неба,
   И в этот скорбный миг учитель наш умолк.
   В шатре его большом не слышно слов приказа,
   Он сделал все, что мог: он выполнил свой долг.
   И головы склонив, стоят все полководцы,
   В печали замерла бесчисленная рать.
   Прекрасен летний день в голубоватой дымке,
   Но только песен здесь уж больше не слыхать.
   Поэт Бо Цзюй-и также написал по этому поводу стихи:
   В горы, в дремучие чащи следы мудреца приводили.
   В хижине бедной вкушал он уединенье и сон.
   Рыба в воде очутилась, когда добралась до Наньяна,
   Ливень на землю пролился, едва лишь поднялся дракон.
   Сердцем и кровью своею служил своему государю
   Военачальник могучий, свершитель великих надежд.
   Он три доклада оставил о битвах своих и походах.
   Их прочитаешь, и слезы прольются на полы одежд.
   Жил в то время в царстве Шу некий сяо-вэй Ляо Ли родом из Чаншуя, который заявлял, что по талантам своим он достоин быть помощником Чжугэ Ляна. Но на службе он был ленив и беспечен, постоянно роптал и высказывал свое недовольство. Чжугэ Лян разжаловал его, лишив всех званий, и сослал в селение Вэньшань. Даже он, узнав о смерти Чжугэ Ляна, горестно воскликнул:
   -- Видно, так и придется мне до конца дней своих оставаться простолюдином!
   А когда о смерти Чжугэ Ляна узнал Ли Янь, рыдания сдавили ему горло. От горя он заболел и вскоре умер, так и не дождавшись часа, когда Чжугэ Лян возвратит его из опалы и даст возможность загладить свою давнюю вину. Ли Янь знал, что после смерти Чжугэ Ляна люди о нем не вспомнят.
   Поэт Юань Чжэнь воспел Чжугэ Ляна в таких стихах:
   Он смуты усмирял и был опорой трона,
   Наследника берег, заботился о нем.
   Он был талантами богаче Гуань Чжуна,
   Сунь-цзы превосходил отвагой и умом.
   Прекрасен план его восьми расположений.
   Он мудростью своей свет изливал во тьму.
   Останься он живой -- царила б добродетель,
   И жаль, что до сих пор нет равного ему!
   В ту ночь, когда умер Чжугэ Лян, небо нахмурилось, померкла луна, землю охватила печаль. Душа Чжугэ Ляна в один миг вознеслась на небо.
   Цзян Вэй и Ян И исполнили последнюю волю умершего. Нигде не слышно было ни воплей, ни плача. Молча, с трудом сдерживая слезы, посадили они тело Чжугэ Ляна в гроб и приказали охранять его верным военачальникам. Затем Вэй Яню был послан приказ прикрывать тыл от нападения вэйцев, и войска начали сниматься с лагерей.
   В эту ночь Сыма И наблюдал небесные знамения. Вдруг ему показалось, что большая красная звезда задрожала и стала падать на землю, оставляя позади себя огненный след, который тянулся с северо-востока на юго-запад. На мгновение звезда скрылась за шуским лагерем, потом опять взлетела ввысь и встала на прежнем месте. Все это сопровождалось каким-то таинственным шумом.
   -- Чжугэ Лян умер! -- воскликнул Сыма И, обрадованный и в то же время потрясенный.
   И он тут же отдал приказ начинать наступление. Но едва войско вышло из лагеря, как Сыма И заколебался: "Чжугэ Лян умеет повелевать духами... Не вздумал ли он ложным знамением о своей смерти заманить меня в ловушку?"
   Сыма И придержал коня и приказал войску возвращаться в лагерь. Сам он больше не решался выходить и послал Сяхоу Ба с небольшим отрядом разузнать, что происходит у врага.
   Между тем Вэй Яню, который находился в своем лагере, этой ночью приснился сон, будто на голове у него выросли рога. Вэй Янь сильно встревожился, рано утром послал он за сы-ма Чжао Чжи.
   Тот приехал, и Вэй Янь встретил его такими словами:
   -- Вы в совершенстве постигли законы превращения... Сегодня я видел во сне, что у меня появились рога. Скажите, к счастью это или к несчастью?
   -- Это предзнаменование великого счастья, -- ответил Чжао Чжи. -- Ведь рога есть у цилиня и у синего дракона: ваш сон предвещает большое возвышение!
   -- Если предсказание сбудется, я вас щедро отблагодарю! -- радостно пообещал Вэй Янь.
   Чжао Чжи уехал. Дорогой он встретил шан-шу Фэй Вэя. Тот поинтересовался, откуда Чжао Чжи едет.
   -- Я только что был у Вэй Яня, -- рассказал Чжао Чжи. -- Ему приснилось, что у него на голове выросли рога, и он просил меня растолковать этот сон. Конечно, я знаю, что такой сон не к добру, но, чтоб не разгневать Вэй Яня, предсказал ему возвышение.
   -- А почему вы думаете, что это несчастливое предзнаменование? -- спросил Фэй Вэй.
   -- Потому что иероглиф, обозначающий рог, состоит из двух частей: вверху пишется "меч" -- "дао", а внизу "юн" -- "применять", -- объяснил Чжао Чжи. -- Вэй Яню приснились рога на голове -- это не к добру: над его головой занесен меч.
   -- Не говорите об этом никому! -- предупредил Фэй Вэй.
   Чжао Чжи поехал дальше, а Фэй Вэй поспешил в лагерь Вэй Яня. Войдя к нему в шатер, Фэй Вэй отослал слуг и сказал:
   -- Вчера ночью во время третьей стражи скончался чэн-сян. Перед кончиной он несколько раз повторил, чтобы вы прикрывали тыл наших войск при отступлении. Чэн-сян наказывал отступать не спеша и никому не говорить о его смерти. Вот грамота, утверждающая ваши полномочия, выступайте в путь!
   -- Кто принял дела чэн-сяна? -- спросил Вэй Янь.
   -- Чэн-сян пожелал передать все дела Ян И, а свой труд по военному искусству -- Цзян Вэю, -- отвечал Фэй Вэй. -- Грамоту вам подписал Ян И.
   -- Чэн-сян умер, но я еще жив! -- закричал Вэй Янь. -- Ян И всего-навсего чжан-ши, и не подобает ему занимать столь высокую должность! Он может сопровождать гроб с телом чэн-сяна в Сычуань и заняться похоронными обрядами, а я подыму войско и разобью Сыма И. Можно ли из-за одного чэн-сяна рушить великое государственное дело?
   -- Чэн-сян перед смертью приказал отступать, -- твердо возразил Фэй Вэй. -И никаких нарушений его воли не должно быть!
   -- Если бы чэн-сян меня слушался, мы уже давно взяли бы Чанань! -- в гневе закричал Вэй Янь. -- Я полководец, ношу титул Наньчжэнского хоу! И я должен прикрывать тыл по приказу какого-то чжан-ши?
   -- Может быть, вы и правы, но не следует забывать об осторожности! -произнес Фэй Вэй. -- Иначе вы только выставите себя на посмешище врагу. Разрешите мне убедить Ян И, чтобы он передал вам всю военную власть.
   Вэй Янь согласился. Фэй Вэй поспешил к Ян И и передал ему свой разговор с Вэй Янем. Ян И на это ответил:
   -- Перед кончиной чэн-сян тайно поведал мне: "У Вэй Яня мятежные замыслы. Я передам вам военные полномочия, и тогда Вэй Янь покажет свое настоящее лицо". Чэн-сян не ошибся. Я это знал и заранее приказал Цзян Вэю прикрывать наш тыл.
   Вскоре Ян И вместе с войском, сопровождающим гроб с телом Чжугэ Ляна, покинул лагерь. Остальные войска, как приказывал чэн-сян, снимались с лагерей постепенно и уходили не спеша.
   А Вэй Янь все еще ждал возвращения Фэй Вэя. Тот все не ехал, и у Вэй Яня возникли подозрения. Он послал Ма Дая разузнать, что делается в других лагерях. Ма Дай вскоре вернулся с известием, что тыл прикрывает Цзян Вэй и половина передовых войск уже ушла в долину.
   -- Негодный школяр! -- взбесился Вэй Янь. -- Он посмел меня обмануть! Я убью его! -- И, обернувшись к Ма Даю, спросил: -- А вы мне поможете?
   -- С большой охотой, -- немедленно согласился Ма Дай. -- Ведь я тоже ненавижу Ян И!
   Вэй Янь снялся с лагеря и повел свое войско на юг.
   Когда Сяхоу Ба со своими воинами добрался до Учжанъюаня, противника там уже не было. Сяхоу Ба бросился к Сыма И:
   -- Шуские войска ушли!
   -- Значит, Чжугэ Лян действительно умер! -- Сыма И даже ногой топнул с досады. -- Скорее в погоню!
   -- Вы сами оставайтесь здесь, -- удержал его Сяхоу Ба. -- Пошлите кого-нибудь из младших военачальников.
   -- Нет, я отправлюсь сам! -- оборвал его Сыма И.
   Возглавив войско, Сыма И и два его сына двинулись в направлении Учжанъюаня. Но, ворвавшись в шуский лагерь, они убедились, что там никого нет. Тогда Сыма И крикнул своим сыновьям:
   -- Я иду вперед, а вы торопите воинов!
   И умчался с небольшим отрядом.
   Сыма Ши и Сыма Чжао с войском остались позади. Дойдя до подножья гор, Сыма И увидел вдалеке шуские войска и бросился за ними в погоню. Но вдруг за горой затрещали хлопушки, загремели барабаны -- из лесу с развернутыми знаменами вышел вражеский отряд. На ветру развевалось большое знамя, на котором были иероглифы: "Ханьский чэн-сян, Усянский хоу Чжугэ Лян".
   Сыма И, побледнев от страха, увидел, как несколько воинов выкатили вперед коляску, где, выпрямившись, сидел Чжугэ Лян с шелковой повязкой на голове, в одеянии из пуха аиста, отороченном черной тесьмой, и с веером из перьев в руке.
   -- Чжугэ Лян жив! -- отчаянно закричал Сыма И. -- Мы в ловушке!
   Он повернул коня, но в этот момент загремел голос Цзян Вэя:
   -- Стой, разбойник! Ты попался в западню нашего чэн-сяна!
   У вэйских воинов душа ушла в пятки; бросая по дороге доспехи, шлемы, копья, алебарды, они бежали, ослепленные страхом.
   Более пятидесяти ли без оглядки мчался Сыма И. За ним неслись два военачальника, поочередно выкрикивая:
   -- Ду-ду, не бойтесь!
   Сыма И провел рукой по лбу:
   -- Моя голова еще цела?
   -- Не бойтесь, ду-ду! -- повторяли военачальники, подъезжая к Сыма И. -Враг далеко.
   Сыма И немного отдышался. Увидев, что с ним Сяхоу Ба и Сяхоу Хуэй, он успокоился и вновь взялся за поводья. Вместе с двумя военачальниками он возвратился в лагерь. Вскоре оттуда во все стороны разъехались разведчики.
   Прошло два дня. Местные жители рассказывали Сыма И:
   -- Как только шуское войско вступило в долину, развернулись белые траурные знамена, плач и стенания потрясли землю: Чжугэ Лян умер, в коляске сидел не он, а деревянная статуя. А Цзян Вэй, выполняя приказ, оставленный чэн-сяном, с тысячей воинов прикрывал отход войск.
   Сыма И вздохнул:
   -- Как я мог думать, что Чжугэ Лян жив! Не хватило ума догадаться, что он умер!
   С тех пор в народе существует поговорка: "Мертвый Чжугэ Лян обратил в бегство живого Сыма И".
   А потомки сложили такие стихи:
   Звезда упала с неба, но Сыма И от страха
   Скорей бежал, решив, что Чжугэ Лян живой.
   И люди до сих пор все говорят об этом
   И, улыбаясь зло, качают головой.
   Сыма И снова бросился в погоню за шускими войсками, но, дойдя до склона Чианьпо, повернул назад -- противник ушел слишком далеко. Обратившись к военачальникам, Сыма И сказал:
   -- Чжугэ Ляна больше нет в живых. Теперь мы можем спать спокойно.
   По дороге Сыма И осмотрел опустевший лагерь Чжугэ Ляна и не нашел там ни одного недостатка. Все там было построено по правилам военного искусства.
   -- Да, -- задумчиво произнес Сыма И, -- Чжугэ Лян был самым замечательным человеком в Поднебесной!
   Оставив военачальников с войском охранять проходы в горах, Сыма И уехал в Лоян.
   Тем временем Ян И и Цзян Вэй, сопровождавшие гроб с телом Чжугэ Ляна, медленно двигались по дороге Чжаньгэ. Все воины были в трауре, шли босые и причитали. Многие даже умерли, не выдержав горя.
   Передовой отряд вступил в горы, где начинались подвесные дороги. Вдруг впереди, озаряя небо, вспыхнул огонь. Крики потрясли землю, и путь отряду преградило чье-то войско. Встревоженные военачальники бросились к Ян И за распоряжениями.
   Поистине:
   Ушли от войска Вэй, посеяв там тревогу,
   Но кто же впереди им преградил дорогу?
   Если вы хотите узнать, что это было за войско, загляните в следующую главу.
   ГЛАВА СТО ПЯТАЯ
   повествующая о том, что оставил Чжугэ Лян в шелковом мешочке, и о том, как вэйский правитель раздобыл чашу для собирания росы
   Едва полководцу Ян И из передового отряда донесли, что путь впереди прегражден, как он выслал разведку узнать, что там за войско. Разведчики сообщили, что Вэй Янь сжег впереди подвесную дорогу и стал со своим отрядом на пути.
   Ян И сильно встревожился и сказал:
   -- А ведь чэн-сян предупреждал меня, что Вэй Янь изменит! Но кто знал, что это случится сегодня! Как же быть?
   На эти слова отозвался Фэй Вэй.
   -- Изменник Вэй Янь прежде всего постарается оклеветать нас перед Сыном неба! Он обвинит нас в том, что мы подняли мятеж, и он сжег подвесную дорогу, чтобы помешать нам вернуться в царство Шу. Мы должны поскорей отправить Сыну неба подробный доклад об измене Вэй Яня, а уж потом думать, как расправиться с ним.
   -- Здесь поблизости есть глухая тропа, которая называется Чашань, -- сказал Цзян Вэй. -- Хоть она вьется между скал над пропастями, но по ней можно пробраться в тыл Вэй Яню. Мы выйдем по этой тропинке и пошлем доклад государю.
   В это время Хоу-чжу находился в Чэнду, и ему приснился сон, что горы Цзиньбин, окружающие Чэнду, рухнули. Он проснулся в сильном испуге и, едва дождавшись рассвета, созвал всех чиновников во дворец. Рассказав им свое сновидение, Хоу-чжу спросил, что оно означает.
   Цзяо Чжоу, подумав, сказал:
   -- Минувшей ночью я наблюдал небесные знамения и заметил, как красная звезда, широко разливающая свет, вдруг выбросила рог и упала на землю, пролетев с северо-востока на юго-запад. Это предвещает великое несчастье нашему чэн-сяну. А ныне, государь, вам приснилось, что рухнули горы. Знамение неба подтвердилось.
   Хоу-чжу встревожился еще больше. Тут ему доложили, что приехал Ли Фу. Государь принял его, и тот, склонив голову, доложил, что чэн-сян скончался. Затем Ли Фу подробно передал все, что сказал Чжугэ Лян перед смертью.
   -- Небо оставило меня сиротой! -- со слезами воскликнул Хоу-чжу и упал на императорское ложе.
   Сановники подняли его и под руки увели во внутренние покои. Императрица У, узнав о смерти Чжугэ Ляна, безутешно зарыдала. Чиновники стенали, народ проливал слезы. От скорби Хоу-чжу заболел и несколько дней никого не принимал.
   Неожиданно в столицу явился гонец с докладом Вэй Яня о том, что Ян И поднял мятеж. Потрясенные чиновники поспешили во дворец к императору, где в то время была императрица У. Взволнованный Хоу-чжу приказал приближенному сановнику прочитать доклад.
   "Трепеща от страха, склоняется перед вами полководец Западного похода, Наньчжэнский хоу Вэй Янь и почтительно докладывает:
   Ян И самовольно принял на себя всю военную власть и поднял вместе с войском мятеж. Он захватил гроб с телом чэн-сяна и собирается впустить врага в пределы царства Шу. Я заранее сжег подвесную дорогу и обороняюсь от него со своим отрядом. С почтением спешу донести вам об этом".
   Когда доклад прочитали, Хоу-чжу сказал:
   -- Вэй Янь достаточно храбр, чтобы отразить Ян И и его воинов. Зачем ему понадобилось сжечь подвесную дорогу?
   -- Чжугэ Лян говорил, бывало, покойному государю: по строению черепа Вэй Яня видны его мятежные замыслы, -- промолвила императрица У. -- Чжугэ Лян как-то хотел казнить Вэй Яня, но потом решил оставить его в живых исключительно из-за его храбрости. Хотя Вэй Янь докладывает, что Ян И поднял мятеж, но ему верить нельзя. Ян И -- человек ученый, и если чэн-сян пожаловал ему должность чжан-ши, значит он ее достоин. Послушать Вэй Яня, так получается, что Ян И и все другие военачальники перешли в царство Вэй. Тут надо во всем разобраться и ни в коем случае не поступать наобум.
   В это время чиновник доложил, что от Ян И прибыл гонец и привез срочный доклад. Приближенный сановник тут же его прочитал:
   "Трепеща от страха, склоняется перед вами чжан-ши Ян И, полководец Армии умиротворения, и почтительно докладывает:
   Перед кончиной чэн-сян возложил на меня завершение великого дела. Я действовал по его указаниям, ничего не смея изменять. Я послал Вэй Яня прикрывать тыл наших войск, а Цзян Вэю велел следовать за ним. Но Вэй Янь нарушил последнюю волю чэн-сяна и с отрядом войск направился в Ханьчжун. Действуя, как мятежник, он сжег подвесную дорогу и хотел силой захватить гроб с телом чэн-сяна. С почтением спешу донести вам об этом".
   Выслушав это донесение, императрица У обратилась к сановникам с вопросом:
   -- Что вы думаете об этом?
   -- Мне кажется, -- сказал Цзян Вань, -- что Ян И вспыльчив и не может ужиться с людьми. Но что касается его умения изыскивать продовольствие для армии и помогать в военных делах, то тут он мастер! Ведь Ян И долгое время работал с Чжугэ Ляном, и раз сам чэн-сян перед кончиной поручил ему великое дело, он никоим образом не может оказаться мятежником. И наоборот, Вэй Янь все время кичился своими высокими заслугами, но ни во что не ставил других военачальников. Только один Ян И никогда не заискивал перед ним, и Вэй Янь давно затаил против него злобу. А ныне, когда Ян И, выполняя последнюю волю чэн-сяна, стал во главе войска, Вэй Янь не пожелал смириться и сжег подвесную дорогу, чтобы помешать Ян И возвратиться домой! К тому же он задумал оклеветать Ян И и погубить его. Я готов семьей своей и домочадцами поручиться, что Ян И не мятежник, но никогда не решился бы поручиться за Вэй Яня.
   -- Это верно! Вэй Янь всегда похвалялся своими заслугами и часто самовольничал, -- присоединился Дун Юнь. -- Он сдерживал себя лишь потому, что боялся чэн-сяна. Можно не сомневаться, что он воспользовался кончиной Чжугэ Ляна, чтобы нарушить приказ. Другое дело Ян И, он умен и не изменит хотя бы потому, что сам чэн-сян назначил его на должность.
   -- Но как укротить Вэй Яня, если он действительно взбунтовался? -- спросил Хоу-чжу.
   -- Чэн-сян не доверял ему, и не может быть, чтобы перед кончиной он не дал указаний, как поступить с Вэй Янем, -- произнес Цзян Вань. -- Тогда Ян И не сумел бы отступить в долину. Не тревожьтесь, государь, Вэй Янь непременно просчитается.
   Вскоре Вэй Янь прислал второй доклад об измене Ян И. Но еще не успели прочитать эту бумагу, как прискакал гонец и от Ян И. Оба военачальника обвиняли друг друга в непокорности Сыну неба.
   Неожиданно в столицу прибыл военачальник Фэй Вэй. Хоу-чжу принял его, и Фэй Вэй подробно рассказал об измене Вэй Яня.
   -- Раз так случилось, мы повелеваем Дун Юню усмирить Вэй Яня, -- сказал Хоу-чжу.
   Вэй Янь сжег подвесную дорогу и расположился с войском в долине Наньгу. Он был уверен, что план его удался, и не думал о том, что Ян И и Цзян Вэй ночью проберутся к нему в тыл. Между тем Ян И, опасаясь, как бы Вэй Янь не успел первым прийти в Ханьчжун, приказал начальнику передового отряда Хэ Пину с тремя тысячами воинов зайти в тыл Вэй Яню, а сам вместе с Цзян Вэем и с гробом Чжугэ Ляна поспешил в Ханьчжун и вскоре туда прибыл.
   Хэ Пин обошел долину Наньгу и вышел в тыл Вэй Яню. Дозорные донесли об этом Вэй Яню. Тот надел латы, вскочил на коня и повел войско навстречу. Оба отряда расположились друг против друга. Хэ Пин выехал на коне вперед и громко прокричал:
   -- Мятежник Вэй Янь, где ты?
   -- Это ты помогаешь Ян И в мятеже! -- отвечал Вэй Янь. -- Как ты смеешь оскорблять меня?
   -- Тело чэн-сяна еще не успело остыть, а ты уже затеял бунт! -- крикнул Хэ Пин. И, указывая плетью на сычуаньских воинов, обратился к ним: -- Все вы уроженцы Сычуани, у вас там родители, братья и друзья! Разве чэн-сян плохо обращался с вами? Не помогайте мятежнику! Расходитесь по домам и ждите наград!
   Услышав слова Хэ Пина, воины зашумели, и более половины из них разбежалось.
   Вэй Янь, в ярости размахивая мечом, хлестнул коня и бросился на Хэ Пина. Тот с копьем наперевес двинулся ему навстречу; после нескольких схваток он притворился побежденным и бежал, а Вэй Янь преследовал его. Воины Хэ Пина открыли стрельбу из луков и самострелов, и Вэй Янь повернул обратно. Видя, что воины его разбегаются, Вэй Янь в бешенстве обрушился на них. Он убил несколько человек, но задержать остальных ему не удалось. Только триста воинов под командованием Ма Дая не тронулись с места.
   Вэй Янь обратился к нему: