Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   -- Руку резать -- это одно, но долбить череп! Ты, наверно, был другом Гуань Юя и теперь хочешь за него отомстить? -- вдруг крикнул Цао Цао и сделал знак подчиненным схватить Хуа То.
   Он приказал бросить лекаря в темницу и учинить ему допрос.
   -- Великий ван! -- обратился к Цао Цао советник Цзя Сюй. -- Таких лекарей мало в Поднебесной, и убивать его -- неразумно...
   Цао Цао оборвал Цзя Сюя:
   -- Он хочет меня погубить, как когда-то пытался Цзи Пин!
   Хуа То допросили под пыткой и оставили в темнице. Смотритель темницы по фамилии У был человеком добрым и отзывчивым. Люди называли его просто смотрителем У. Он каждый день приносил Хуа То вино и еду, и узник, тронутый его заботой, однажды сказал:
   -- Я скоро умру, и жаль будет, если "Книга из Черного мешка" останется не известной миру. Я дам вам письмо, пошлите кого-нибудь ко мне домой за этой книгой. Я хочу отблагодарить вас за вашу доброту и подарю ее вам, и вы продолжите мое искусство.
   -- Если вы подарите мне эту книгу, я брошу эту неблагодарную службу! -воскликнул обрадованный смотритель У. -- Я стану лекарем и буду прославлять ваши добродетели!
   Хуа То написал письмо своей жене, и смотритель сам поехал за книгой. Хуа То просмотрел ее и подарил смотрителю У. Тот отнес книгу домой и спрятал.
   Через десять дней Хуа То умер. Смотритель У купил гроб и похоронил лекаря. Отказавшись от службы, он вернулся домой, чтобы заняться изучением "Книги из Черного мешка". Но, едва переступив порог дома, он увидел, как жена его лист за листом сжигает книгу в очаге. В отчаянии он бросился к ней и выхватил книгу. Но было уже поздно, от книги осталось лишь два листа.
   Смотритель У гневно бранил жену, но она спросила:
   -- К чему тебе эта книга? Что она тебе даст, если даже такой великий лекарь, как Хуа То, умер в темнице?
   Смотритель У вздыхал, но делать было нечего. Так "Книга из Черного мешка" и не увидела света. Сохранились только записи на двух листах, что не успели сгореть, о способе кастрации петухов и свиней.
   Об этом событии потомки сложили такие стихи:
   Искусство целителя было подобно искусству Чжан-сана, -
   Смотрел он сквозь толстые стены, грядущие видел века.
   Как жаль, что он умер в темнице и не суждено нам, потомкам,
   Читать ту великую "Книгу из Черного мешка".
   После того как умер Хуа То, болезнь Цао Цао усилилась. К тому же его сильно беспокоили события, происходившие в княжествах У и Шу.
   Вдруг однажды приближенный сановник доложил ему, что из княжества У от Сунь Цюаня прибыл гонец с письмом. В том письме было написано:
   "Вашему слуге Сунь Цюаню известно, что судьба благоволит вам, великий ван. Почтительно склоняюсь перед вами и с надеждой молю, чтобы вы, заняв императорский трон, послали войско в Сычуань уничтожить Лю Бэя. Я и все мои подданные вручаем вам наши земли и просим принять нашу покорность".
   Прочитав письмо, Цао Цао показал его сановникам и со смехом промолвил:
   -- Этот мальчишка Сунь Цюань хочет изжарить меня на костре!
   На это ши-чжун Чэнь Цюнь заметил:
   -- Ханьский правящий дом уже давно пришел в упадок, а ваши заслуги и добродетели очень высоки. Народ взирает на вас с надеждой, и то, что Сунь Цюань добровольно покоряется вам, есть воля неба и людей. И души умерших требуют, чтобы вы вступили на высокий престол.
   -- Я уже много лет служу Ханьской династии, -- улыбнулся Цао Цао, -- и всегда старался делать добро простому человеку; благодаря этому я возвысился до положения вана. У меня и без того достаточно высокий титул, чтобы я еще смел надеяться на большее. Но если бы я был, как вы говорите, избранником неба, то уже был бы Чжоуским Вэнь-ваном!
   -- Раз уж Сунь Цюань покорился вам, дайте ему титул и велите напасть на Лю Бэя, -- сказал Сыма И.
   Тогда Цао Цао пожаловал Сунь Цюаню звание бяо-ци-цзян-цзюнь и титул Наньчанского хоу, назначив при этом на должность правителя округа Цзинчжоу. Гонец с указом в тот же день помчался в Восточный У.
   Болезнь Цао Цао обострялась. Однажды ночью ему приснился сон, будто три коня едят из одного корыта. Утром он с тревогой сказал Цзя Сюю:
   -- Когда-то мне уже снился точно такой же сон: три коня у одного корыта, и на меня свалилась беда по вине Ма Тэна и его сына(*1). Ма Тэна теперь уже нет в живых, но сон мой повторился. К счастью это или к несчастью?
   -- Видеть во сне коня у корыта -- это к счастью, -- истолковал Цзя Сюй. -И ваш нынешний сон означает, что счастье вернулось к Цао(*2). В этом нет никаких сомнений!
   Цао Цао успокоился.
   Потомки об этом сложили такие стихи:
   Едят три коня из корыта -- сомненье рождающий знак. Быть может, тот знак предвещает династии Цзинь торжество? Но хитрость тирана напрасна: ведь знать Цао Цао не мог Того, что придет Сыма Ши, чтоб властвовать после него.
   Ночью Цао Цао уснул в своей опочивальне и сквозь сон почувствовал, что в голове и в глазах у него мутится. Он встал с постели, присел к столику и, облокотившись, снова задремал.
   Вдруг во дворце раздался треск, словно кто-то разорвал холст. Цао Цао вздрогнул и стал всматриваться в темноту. Он увидел императрицу Фу, наложницу Дун, двух императорских сыновей, Дун Чэна, Фу Ваня и многих других, некогда казненных им. Кровавые призраки были окутаны черным облаком, и чей-то властный голос требовал, чтобы Цао Цао отдал им свою жизнь. Цао Цао выхватил меч и ударил им в пустоту. Послышался страшный грохот -- обвалился юго-западный угол дворца. Цао Цао без памяти грохнулся на пол.
   Приближенные подхватили его и унесли в другой дворец. Но и в следующую ночь ему опять чудились призраки и слышались непрерывные вопли мужских и женских голосов у ворот дворца.
   Утром Цао Цао призвал к себе сановников и сказал:
   -- Более тридцати лет провел я в войнах и походах и никогда не верил в чудеса. Почему же теперь со мной творится что-то неладное?
   -- А вы бы, великий ван, приказали даосу устроить жертвоприношение с возлиянием вина и помолиться об отвращении зла, -- посоветовали сановники.
   Цао Цао тяжело вздохнул:
   -- Нет. Мудрец сказал: "Тому, кто провинился перед небом, не вымолить прощения". Чувствую я, что дни мои сочтены и мне уже ничто не поможет!
   И он не разрешил устраивать жертвоприношение. А на следующий день ему стало казаться, что его распирает. Он уже не различал окружающих предметов и приказал позвать к нему Сяхоу Дуня. Когда тот входил в ворота дворца, он увидел императрицу Фу, наложницу Дун, двух императорских сыновей, военачальников Фу Ваня и Дун Чэна, стоявших в черном облаке. От испуга Сяхоу Дунь потерял сознание и упал. Приближенные под руки увели его, но и он тоже тяжело занемог.
   Цао Цао призвал к своему ложу советников Цао Хуна, Чэнь Цюня, Цзя Сюя и Сыма И, чтобы дать им указания на будущее.
   -- Великий ван, поберегите свое драгоценное здоровье. Скоро ваша болезнь пройдет, -- опустив голову, сказал Цао Хун.
   -- За тридцать лет я вдоль и поперек исходил всю Поднебесную, уничтожил много сильных героев, -- заговорил Цао Цао. -- Не справился я только с Сунь Цюанем из Восточного У и Лю Бэем из Западного Шу. Жизнь моя кончается, мне больше не придется советоваться с вами, и я решил все дела возложить на вас. Мой старший сын Цао Ан, рожденный моей женой госпожой Лю, погиб в Юаньчэне и похоронен там. Потом вторая жена моя, госпожа Бянь, родила мне четырех сыновей: Цао Пэя, Цао Чжана, Цао Чжи и Цао Сюна. Больше всех я любил третьего сына, Цао Чжи. Но, к несчастью, оказалось, что он лишен истинных добродетелей, что он неискренен и неправдив. Он пристрастен к вину и крайне распущен. Потому я и не назначил его своим наследником. Второй мой сын, Цао Чжан, храбр, но умом не силен. Четвертый сын, Цао Сюн, слаб здоровьем, постоянно болеет, и за его жизнь поручиться нельзя. Только старший сын мой, Цао Пэй, искренен и прилежен. Только он способен продолжить мое дело! Помогайте же ему!
   Цао Хун и все присутствующие, проливая слезы, обещали Цао Цао исполнить его волю. Когда они ушли, Цао Цао велел раздать своим наложницам бережно хранимые им драгоценные благовония.
   -- Когда я умру, -- наказывал он наложницам, -- оставьте при себе служанок, научите их делать на продажу шелковые башмаки и на вырученные деньги кормитесь.
   А тем наложницам, что жили в башне Бронзового воробья, он повелел каждый день устраивать жертвоприношения и обучить своих служанок играть на музыкальных инструментах и подавать яства.
   Кроме того, он приказал соорудить возле города Учэна семьдесят два могильных кургана, чтобы потомки не знали, где он похоронен и не разрыли его могилу.
   Распорядившись обо всем, Цао Цао тяжело вздохнул, из глаз полились слезы, и дыхание скоро оборвалось. Так шестидесяти шести лет от роду скончался Цао Цао. Случилось это весной, в первом месяце двадцать пятого года периода Цзянь-ань [220 г.].
   Когда Цао Цао умер, все чиновники надели траур. Отсутствующие сыновья покойного были извещены о смерти отца.
   Гроб с телом Цао Цао отправили в Ецзюнь, где должны были его установить во дворце. Цао Пэй встречал похоронную процессию в десяти ли от города и сопровождал покойного до самого дворца.
   Во дворце происходило прощание чиновников, одетых в траурные одежды и проливавших слезы над телом Вэйского вана. Вдруг один из тех, кто был в зале, выпрямился во весь рост, шагнул вперед и громко произнес:
   -- Не время наследнику скорбеть! Он должен подумать о великом деле!
   Взоры всех обратились к говорившему -- это был Сыма Фу, сын дворцовой наложницы.
   -- Смерть великого вана всколыхнула всю Поднебесную! -- продолжал Сыма Фу. -- Сейчас надо успокоить народ. Наследник должен немедленно вступить в свои права! Слезами ничему не поможешь!
   -- Возможно ли действовать так поспешно? -- усомнились чиновники. -- Ведь на это еще не было указа Сына неба!
   -- Великий ван ушел из мира, неофициально назначив своим наследником любимого сына, -- заметил шан-шу Чэнь Цзяо. -- Его мы и должны поддерживать. Если сейчас между сыновьями усопшего пойдут раздоры, династия окажется в опасности.
   Выхватив меч, он отсек рукав своего халата и зычным голосом закричал:
   -- Сегодня же надо просить наследника вступить в свои права! А с теми, кто мыслит по-иному, я поступлю так же, как с этим халатом.
   Чиновники онемели от страха. Тут как раз доложили, что из Сюйчана примчался Хуа Синь. Все заволновались и бросились к нему навстречу.
   -- Великий ван ушел из жизни, вся Поднебесная потрясена. Почему вы до сих пор не попросили наследника вступить в свои права? -- вскричал он.
   -- Потому что еще нет указа Сына неба, -- отвечали чиновники. -- Мы только что говорили с госпожой Бянь о том, кто же будет преемником великого вана.
   -- Я получил указ ханьского императора, -- сказал Хуа Синь. -- Вот он! Наследник -- Цао Пэй!
   Все возликовали и стали поздравлять Цао Пэя. Хуа Синь вынул из-за пазухи указ, развернул его и громко прочел.
   Опасаясь за судьбу наследника Вэйского вана, Хуа Синь сам составил этот указ и силой принудил императора Сянь-ди подписать его. Цао Пэй получил титул Вэйского вана и был назначен на должность чэн-сяна и правителя округа Цзичжоу. В тот же день он вступил в свои права и принял поздравления высших и низших чиновников. Но во время этого торжества Цао Пэю сообщили, что из Чананя в Ецзюнь идет со стотысячным войском его брат, Яньлинский хоу Цао Чжан.
   -- Как мне поступить с ним? -- спросил Цао Пэй, обращаясь к советникам. -Мой рыжебородый брат обладает крутым характером и хорошо владеет военным искусством. Должно быть, он идет спорить со мной из-за наследства!
   Один из тех, кто стоял у ступеней возвышения, на котором восседал Цао Пэй, сказал:
   -- Разрешите мне поехать навстречу вашему брату!
   Все присутствующие взглянули на него и в один голос воскликнули:
   -- Отправляйтесь! Кроме вас, никто не сможет избавить нас от беды!
   Поистине:
   Смотрите! Едва Цао Цао земные окончились дни,
   Наследники тут же явились, и драться готовы они.
   О том, кто был этот человек, повествует следующая глава.
   ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
   в которой рассказывается о том, как Цао Пэй заставлял брата сочинять стихи, и о том, как Лю Фын, погубивший своего дядю, понес наказание
   Говоривший был придворный советник Цзя Куй, который вызвался поехать на переговоры с Цао Чжаном. Они встретились за городом, и Цао Чжан первым делом спросил:
   -- Где пояс и печать покойного вана?
   Цзя Куй, сохраняя спокойствие, отвечал:
   -- В семье есть старший сын, в государстве есть наследник престола. Печать покойного правителя не может служить предметом для расспросов любопытных подданных!
   Цао Чжан промолчал и вместе с Цзя Куем направился в город. У ворот дворца Цзя Куй спросил его:
   -- Вы приехали на похороны отца или бороться с братом за наследство?
   -- На похороны, -- отвечал Цао Чжан. -- Никаких иных намерений у меня нет.
   -- Зачем же вы привели войско?
   Тогда Цао Чжан отпустил свою охрану и один вошел во дворец. Он поклонился Цао Пэю; братья обнялись и заплакали.
   Цао Чжан передал все свое войско в распоряжение Цао Пэя, а тот попросил его по-прежнему охранять Яньлин,
   Так Цао Пэй утвердился в правах преемника покойного отца и заменил прежнее название правления, Цзянь-ань -- Установление спокойствия -- новым названием Янь-кан -- Продолжительное благополучие. Советнику Цзя Кую он пожаловал звание тай-вэй, Хуа Синю -- звание сян-го; все прочие чиновники получили повышения и награды. Цао Цао посмертно был присвоен титул У-вана. Похоронили его в высоком кургане вблизи города Ецзюнь.
   Когда военачальник Юй Цзинь получил повеление принять на себя устройство погребальной церемонии, он прибыл на кладбище и увидел на белой стене дома кладбищенского смотрителя картину, где была изображена сцена позорного покорения Юй Цзиня победителю Гуань Юю. На возвышении величественно восседал Гуань Юй, перед ним стоял гневный и гордый Пан Дэ, а Юй Цзинь, поверженный, лежал на земле, умоляя даровать ему жизнь.
   Это Цао Пэй, узнав о разгроме войск Юй Цзиня и о том, что сам военачальник, попав в плен, склонился перед врагом, не найдя в себе мужества достойно умереть, преисполнился презрением к трусу и приказал нарисовать эту картину, чтобы устыдить Юй Цзиня.
   От стыда и обиды Юй Цзинь заболел и вскоре умер. Потомки сложили о нем такие стихи:
   Тридцать лет дружбы -- вот это старинная дружба.
   Жаль, напоследок, а все ж опозорился Юй.
   Знать человека -- не есть еще знать его душу.
   Тигра рисуешь -- сначала скелет нарисуй.
   В то время Хуа Синь сказал Цао Пэю:
   -- Ваш брат, правитель Яньлина Цао Чжан, передал вам свое войско и вернулся обратно, а вот два других ваших брата -- правитель Линьцзы Цао Чжи и правитель Сяохуая Цао Сюн -- даже не явились на похороны великого вана. По закону они подлежат наказанию.
   По его совету, Цао Пэй послал гонцов в Линьцзы и в Сяохуай. Вскоре возвратился гонец из Сяохуая с донесением, что Цао Сюн из страха перед наказанием повесился. Цао Пэй распорядился торжественно похоронить его и посмертно присвоил ему титул Сяохуайского вана.
   Через день вернулся гонец из Линьцзы и сообщил, что Цао Чжи все дни пьянствует со своими любимцами братьями Дин И и не соблюдает этикета. Он даже не встретил гонца, а Дин И старший ко всему еще болтал лишнее: "Когда-то, мол, покойный ван хотел назначить наследником господина Цао Чжи, но сановники его оклеветали. Великого вана только что похоронили, а Цао Пэй уже хочет наказывать брата! На что это похоже?" Дин И младший добавил: "Таланты нашего господина известны всей Поднебесной! Наш господин сам достоин быть преемником вана".
   Гонец пожаловался еще и на то, что его, по распоряжению Цао Чжи, выгнали палками.
   Узнав об этом, Цао Пэй пришел в ярость и приказал военачальнику Сюй Чу с отрядом Тигров немедленно привезти Цао Чжи и его людей.
   Сюй Чу с войском отправился в Линьцзы. У городских ворот стража пыталась остановить его, но он перебил всех, кто ему мешал, и прорвался в город. Войдя во дворец, Сюй Чу увидел, что Цао Чжи и братья Дин И лежат пьяные. Он велел их связать и положить на повозку, а потом захватил всех дворцовых чиновников и слуг и отвез их в Ецзюнь.
   Прежде всего Цао Пэй приказал обезглавить братьев Дин И. Братья эти, уроженцы княжества Пэй, были известные ученые, и когда их казнили, многие очень сожалели об этом.
   Когда мать Цао Пэя, госпожа Бянь, узнала о смерти Цао Сюна, она сильно опечалилась. А весть о том, что схвачен Цао Чжи и казнены братья Дин И, привела ее в смятение. Она поспешила во дворец к Цао Пэю. Сын тотчас же вышел навстречу и почтительно поклонился.
   -- Твой младший брат Цао Чжи всегда питал пристрастие к вину и был сумасбродом, -- со слезами сказала она. -- Но не забывай, что вы с ним единоутробные братья. Не убивай его и дай мне спокойно дожить до моей кончины.
   -- Успокойтесь, матушка, я пощажу его, -- отвечал Цао Пэй. -- Ведь я сам люблю брата за его таланты, я только хотел предостеречь его от излишней болтовни.
   Госпожа Бянь, заливаясь слезами, удалилась к себе в покои, а Цао Пэй прошел в боковой зал дворца и велел привести Цао Чжи.
   -- Видно, матушка уговорила вас оставить Цао Чжи в живых? -- спросил Хуа Синь.
   -- Именно так, -- отвечал Цао Пэй.
   -- Помните, что если вы пощадите его, вас ждут беды, -- возразил Хуа Синь. -- Цао Чжи умен и талантлив, это не какая-нибудь безобидная тварь, живущая в пруду.
   -- Повеление матушки я не нарушу! -- оборвал его Цао Пэй.
   -- Говорят, что Цао Чжи лишь рот откроет, как уже готово стихотворение, -продолжал Хуа Синь. -- Я не очень-то этому верю, но испытайте сами его способности. Если он не оправдает того, что о нем говорят, казните его. А если он действительно так талантлив, тогда пристыдите его, понизьте в звании. Этим вы заткнете рты всем писакам в Поднебесной.
   Цао Пэй принял этот совет. Вскоре к нему привели Цао Чжи, который поклонился брату до земли и попросил прощения.
   -- В семье мы братья по крови, -- обратился к нему Цао Пэй, -- но в обществе -- государь и подданный. Как же ты посмел кичиться своими способностями и нарушать этикет? Ты еще при жизни отца любил перед людьми хвастаться своими сочинениями. А я вот сомневаюсь в твоих талантах! Мне кажется, что за тебя сочиняет кто-то другой. Докажи, что я неправ, сделай семь шагов и сочини стихи! Сочинишь -- оставлю тебя в живых; нет -- накажу вдвойне!
   -- Дайте мне тему, -- сказал Цао Чжи.
   -- Смотри сюда! -- ответил Цао Пэй, указывая на рисунок, где были изображены два дерущихся быка. -- Но у тебя не должно быть слов: "Два быка дрались у стены; один из них упал в колодец и погиб". Понятно?
   Цао Чжи отмерил семь шагов, и стихотворение было готово:
   Два грозных существа брели одной дорогой,
   У каждого два рога согнутые на лбу.
   И вскоре под горой друг с другом повстречались,
   К земле склонили лбы и ринулись в борьбу.
   Противники в борьбе равно упорны были,
   Но вот один из них споткнулся и упал.
   Совсем не потому, что был слабей другого,
   А просто потому, что духом был он мал.
   Цао Пэй и его сановники были поражены. Но Цао Пэй тут же сказал:
   -- Стихотворение можно сочинить быстрей, чем сделать семь шагов. Попробуй сочини сразу.
   -- На какую тему?
   -- Мы с тобой братья, -- бросил Цао Пэй. -- Это и будет темой, только не произноси слово "братья".
   На одно лишь мгновенье задумался Цао Чжи и потом прочитал:
   Чтобы сварить бобы, ботву зажгли бобовую.
   И начали бобы тут горько слезы лить:
   "Ведь с вами мы родня -- одни родили корни нас,
   Так почему ж вы нас торопитесь варить?"
   Цао Пэй понял намек и не мог сдержать слез. Тут госпожа Бянь вышла из глубины зала и сказала Цао Пэю:
   -- За что ты преследуешь своего брата?
   -- За то, что он нарушает государственные законы! -- вскричал Цао Пэй, вскакивая с места. И он приказал понизить Цао Чжи в звании и отныне именовать его Аньсянским хоу.
   Этим Цао Чжи был лишен права на владение городом Линьцзы и уехал по приказу Цао Пэя в деревню Аньсян.
   Став преемником Вэйского вана, старший сын его Цао Пэй обновил все законы и стал ограничивать волю императора Сянь-ди еще больше, чем это было при Цао Цао.
   Обо всем, что происходило в Ецзюне, шпионы доносили в Чэнду, и Ханьчжунский ван Лю Бэй, взволнованный этими известиями, решил посоветоваться со всеми гражданскими и военными чинами.
   -- Цао Цао умер, и его преемником стал Цао Пэй, -- сказал он. -- Цао Пэй притесняет Сына неба еще больше, чем это делал его отец. Даже правитель Восточного У, Сунь Цюань, покорился Цао Пэю и назвал себя его подданным! Я думаю сначала выступить против Сунь Цюаня и отомстить за смерть Гуань Юя, а потом покарать Цао Пэя и истребить всех мятежников!
   Не успел он произнести эти слова, как вперед вышел военачальник Ляо Хуа и, низко поклонившись, промолвил:
   -- Гуань Юй и его сын погибли по вине Лю Фына и Мын Да. Накажите прежде всего этих злодеев!
   Но Чжугэ Лян удержал Лю Бэя.
   -- Не торопитесь, это было бы неразумно! -- воскликнул он. -- Ваша поспешность может толкнуть этих людей на измену. Прежде следовало бы повысить их в звании и отдалить друг от друга, а потом уж схватить обоих.
   И Лю Бэй решил назначить Лю Фына военачальником в Мяньчжу.
   Но случилось так, что об этом узнал Пэн Ян, близкий друг Мын Да. Он тотчас же написал ему письмо и со своим доверенным отправил в Шанъюн. Как только посланец выехал за южные ворота Чэнду, его схватили дозорные Ма Чао. Выпытав у него все подробности, Ма Чао отправился к Пэн Яну. Тот встретил его и принялся угощать вином. Когда они выпили по нескольку кубков, Ма Чао, желая вызвать Пэн Яна на откровенность, сказал:
   -- Что это Ханьчжунский ван все хуже и хуже обращается с вами? Ведь когда-то он был очень милостив!
   -- Этот старый хрыч совсем с ума спятил! -- раскипятился Пэн Ян. -- Я ему за все отплачу!
   -- Я тоже затаил против него обиду! -- прибавил Ма Чао.
   -- Тогда подымайте свое войско и соединяйтесь с Мын Да. В этом я вам помогу! Мы вместе совершим великое дело! -- предложил Пэн Ян.
   -- Умно придумано! -- воскликнул Ма Чао. -- Как-нибудь на днях мы еще побеседуем.
   Попрощавшись с Пэн Яном и захватив с собой человека, который вез письмо, Ма Чао отправился к Ханьчжунскому вану и обо всем ему рассказал.
   В гневе Лю Бэй приказал схватить Пэн Яна и бросить в темницу. Под пыткой Пэн Ян признался и покаялся в своем преступлении.
   -- Он замышлял мятеж! Что мне с ним делать? -- спросил Лю Бэй Чжугэ Ляна.
   -- Пэн Ян глупец, но если его пощадить, потом не оберешься беды, -- сказал Чжугэ Лян.
   И Лю Бэй решил, не поднимая шума, дать ему умереть в тюрьме.
   Когда Мын Да узнал о смерти Пэн Яна, он испугался за себя. В это время в Шанъюн неожиданно прибыл гонец с указом Лю Бэя о назначении Лю Фына военачальником в Мяньчжу. Встревоженный этим известием, Мын Да пригласил к себе военачальников братьев Шэнь Даня и Шэнь И и сказал им:
   -- В свое время мы с Фа Чжэном оказали большую услугу Ханьчжунскому вану. Но как только Фа Чжэн умер, Лю Бэй совсем забыл обо мне, да вот теперь вспомнил и решил, видно, меня погубить. Посоветуйте, как поступить?
   -- Я знаю, что нужно делать! -- воскликнул Шэнь Дань.
   -- Что же? -- спросил обрадованный Мын Да.
   Шэнь Дань продолжал:
   -- Я и мой брат давно собираемся перейти в княжество Вэй, присоединяйтесь к нам! Напишите Ханьчжунскому вану прощальное письмо и уезжайте. Цао Пэй назначит вас на высокую должность, в этом нет никаких сомнений, а потом и мы приедем к вам.
   Мын Да все понял. Он отправил с гонцом прощальное письмо Лю Бэю, а сам в сопровождении пятидесяти всадников уехал в княжество Вэй.
   Гонец передал Ханьчжунскому вану письмо и рассказал об отъезде Мын Да. Лю Бэй распечатал письмо и прочитал:
   "Почтительно склоняясь перед вами, докладываю, что я пришел служить вам, веря в то, что смогу совершить подвиги, достойные подвигов И Иня и Люй Шана. Для меня вы были равным Хуань-гуну и Вэнь-вану. Я думал, что все ученые и мудрые мужи будут приходить к вам в поисках славы, как это было при княжествах У и Чу.
   Но с тех пор как я стал служить вам, заботы и тревоги давят меня, как гора. И если так тяжко мне, то как же тяжело должно быть правителю!
   Ныне при вашем дворе собралось так много героев и мудрецов, как чешуи у рыбы, и я чувствую себя неспособным чем-либо помочь вам. У меня нет таланта полководца, а стоять в числе последних мне просто стыдно.
   Мне приходилось слышать, что Фань Ли, познания которого были незначительны, совершил большое плавание, а Цзю-фань совершил смелый поход в верховья реки Хуанхэ.
   Почему они совершили эти подвиги? Потому что хотели сохранить свою жизнь и верной службой искупить свои грехи.
   Я же, ничтожный неуч, не совершил великих подвигов, достойных сподвижника основателя династии. Я тайно завидовал мудрецам прежних времен, и думы мои вызывали у меня чувство стыда.
   В старину Шэнь Шэн отличался таким сыновним послушанием, что вызвал подозрение даже у родных; Цзы-сюй(*1) был безмерно предан своему правителю, но правитель его казнил; Мын Тянь расширил границы владений своего князя и тоже был казнен, Ио И покорил княжество Ци, но его оклеветали. Всякий раз, когда я читаю об этих великих мужах, у меня от волнения и горечи льются слезы. А когда я пытаюсь вообразить себя на их месте, скорбь моя углубляется.
   Не так давно полководец Гуань Юй потерпел поражение и погиб. Виною этому была его неосторожность. Я же сам, в поисках возможности отличиться, вызвался поехать в Шанъюн и Фанлин, а теперь вот прошу у вас прощения и уезжаю на чужбину.