Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   Поистине:
   Едва лишь полководцы Шу сдались врагам своим на милость,
   Как тут же из Чананя рать в поход губительный пустилась.
   Если вы хотите узнать, что предложил Цзян Вэй, прочитайте следующую главу.
   ГЛАВА СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
   в которой рассказывается о том, как Цзян Вэй пытался осуществить хитрый замысел, и о том, как еще один император отрекся от престола
   Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю за советом, как схватить Дэн Ая. И Цзян Вэй сказал:
   -- Прикажите это сделать Вэй Гуаню. Дэн Ай несомненно убьет его, а вы за это накажете Дэн Ая.
   Чжун Хуэй, тотчас же вызвав Вэй Гуаня, приказал ему отправляться в Чэнду и арестовать Дэн Ая и его сына. Вэй Гуань беспрекословно подчинился приказу. Но когда он собирался в путь, один из военачальников осторожно намекнул ему:
   -- Стоит ли вам ехать? Ведь Чжун Хуэй рассчитывает на то, что Дэн Ай вас убьет, а это даст ему повод обвинить Дэн Ая в измене.
   -- Не беспокойтесь, я живу своим умом! -- ответил Вэй Гуань.
   Затем он написал три десятка воззваний и разослал их по округам. Воззвания эти гласили:
   "Я получил повеление взять под стражу Дэн Ая, но это не касается его военачальников. Если Дэн Ай явится ко мне с повинной, он сохранит за собой все свои титулы и звания. Если же он посмеет ослушаться, три ветви его рода будут уничтожены".
   Сам Вэй Гуань выехал в Чэнду. При нем были две колесницы, на которых обычно возят преступников.
   Ранним утром, едва пропели петухи, воззвание попало в руки военачальников Дэн Ая, и они явились к Вэй Гуаню на поклон.
   Дэн Ай еще лежал в постели, когда Вэй Гуань со стражей ворвался в его спальню.
   -- Получен приказ арестовать вас! -- объявил Вэй Гуань.
   Перепуганный Дэн Ай кубарем скатился с ложа. Стражники набросились на него, туго связали веревками и водворили в колесницу. Его сын Дэн Чжун, прибежавший на шум, тоже был схвачен.
   Возмущенные чиновники и военачальники хотели отбить арестованных, но вдалеке увидели большое облако пыли и догадались, что это приближается войско Чжун Хуэя. Приверженцы Дэн Ая быстро попрятались.
   Вскоре к дворцу подъехали Чжун Хуэй и Цзян Вэй. Увидев связанного Дэн Ая, Чжун Хуэй принялся бить его плетью по голове, приговаривая:
   -- Пастух! И еще смеет бунтовать!
   -- Деревенщина! -- вторил ему Цзян Вэй. -- Тебе посчастливилось пройти через горы, так ты уж и загордился!
   Дэн Ай отвечал бранью. Тогда Чжун Хуэй приказал отправить Дэн Ая и его сына в Лоян, а войска их принял под свое начало. Молва об этом быстро разнеслась по всей стране.
   -- Вот теперь осуществилась мечта всей моей жизни! -- сказал Чжун Хуэй, обращаясь к Цзян Вэю.
   -- В старину Хань Синь не послушался совета Куай Туна и погиб во дворце Вэйян, -- произнес Цзян Вэй. -- Дай-фу Чжун тоже не послушался Фань Ли и пал от меча в Уху. Но разве не гремит в Поднебесной слава об этих двух мужах? Неудача постигла их не потому, что они задумали свое дело слишком рано, а потому, что они не понимали, как надо действовать на пользу себе, а не во вред! Вы совершили великий подвиг, и слава ваша пугает Сыма Чжао. Почему бы вам сейчас не исчезнуть подобно тому, как исчезают следы лодки на воде? Ведь вы можете укрыться в горах Эмэйшань, как это сделал Чи Сун-цзы(*1).
   -- Ну, вот еще! -- усмехнулся Чжун Хуэй. -- Мне еще нет и сорока, надо думать об успехах, а не пребывать в безделье!
   -- Если вы не хотите удаляться на покой, то вам надо действовать! -- сказал Цзян Вэй. -- А для этого нужен светлый ум! Не судите меня строго за мою откровенность.
   -- Вы поняли мое желание! -- Чжун Хуэй хлопнул в ладоши и весело рассмеялся.
   С этого дня два полководца стали неразлучны и не решали ни одного дела, не посоветовавшись друг с другом.
   Цзян Вэй послал Хоу-чжу секретное письмо.
   "Потерпите, государь, еще несколько дней, -- писал он. -- Я устраню опасность для династии и восстановлю порядок в стране. Ханьский правящий дом не может быть уничтожен, как солнце и луна, которые исчезают для того, чтобы появиться вновь".
   Как раз в то время, когда Чжун Хуэй совещался с Цзян Вэем, ему подали письмо Сыма Чжао. Цзиньский гун сообщал, что он сам прибыл в Чанань, опасаясь, что одному Чжун Хуэю будет трудно справиться с Дэн Аем, и обещал увидеться в ближайшее время.
   Чжун Хуэй встревожился:
   -- У меня войск в несколько раз больше, чем у Дэн Ая! Ведь Цзиньский гун знает, что я и один прекрасно справлюсь с его поручением! Зачем же он явился? Не подозревает ли он и меня в мятеже?
   -- Если господин подозревает своего слугу в преступных замыслах, слуге остается недолго жить, -- сказал Цзян Вэй. -- Разве вам мало примера Дэн Ая?
   -- Правильно, -- воскликнул Чжун Хуэй, -- я уже принял решение! Если меня ждет удача, то вся Поднебесная достанется мне, а если нет -- я уйду в западную часть Шу и сделаю так, как в свое время сделал Лю Бэй!
   -- Между прочим, мне недавно стало известно, что умерла императрица Го! Вы можете объявить, что она оставила вам повеление покарать Сыма Чжао за убийство государя. А ведь с вашими способностями покорить Поднебесную так же легко, как свернуть цыновку!
   -- Согласны ли вы быть начальником моего передового отряда? -- спросил Чжун Хуэй. -- В случае успеха мы поровну разделим богатство и почет.
   -- Готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь! -воскликнул Цзян Вэй. -- Но у меня есть опасение, что ваши военачальники не захотят повиноваться мне.
   -- Это мы уладим! Завтра праздник Юань-сяо, мы зажжем во дворце фонарики и пригласим военачальников на пир. Если кто вздумает своевольничать -- убьем, и только!
   На следующий день все военачальники получили приглашение на празднество. Когда вино обошло несколько кругов, Чжун Хуэй, держа в руке кубок, вдруг заплакал.
   -- Что с вами? -- с беспокойством спрашивали его военачальники.
   -- Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, -- ответил Чжун Хуэй. -- Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.
   Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:
   -- Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!
   Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.
   -- Мне все же кажется, что военачальники не смирились, -- говорил ему Цзян Вэй. -- Зарыть бы их в землю живьем!
   -- Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.
   Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.
   -- Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? -- в страхе произнес Ху Ле. -- А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.
   -- Не тревожьтесь, господин, -- заверил его Цю Цзянь. -- Я что-нибудь придумаю.
   Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:
   -- Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.
   Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.
   -- Помни! -- наказывал он. -- В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!
   -- Можете быть спокойны! -- заверил Цю Цзянь. -- Уж я-то знаю, что значит быть строгим!
   После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.
   Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.
   -- Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! -кричали они.
   -- В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! -- сказал им Ху Юань.
   Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.
   В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:
   -- Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?
   -- Видеть во сне драконов и змей -- к счастью! -- ответил Цзян Вэй.
   Чжун Хуэй перестал тревожиться.
   -- Батоги уже готовы, -- сказал он. -- Не пора ли приступать к опросу военачальников?
   -- По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, -- произнес Цзян Вэй.
   Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.
   -- Это взбунтовались военачальники! -- закричал Цзян Вэй. -- Надо их уничтожить!
   Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.
   Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:
   -- Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!
   С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.
   Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.
   После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:
   -- Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!
   -- Позвольте мне расправиться с Дэн Аем! -- обратился к нему военачальник Тянь Сюй. -- У меня с ним счеты -- он хотел казнить меня в Юцзяне. Я остался в живых только благодаря заступничеству чиновников.
   -- Хорошо! Возьмите с собой пятьсот воинов и отправляйтесь в Мяньчжу!
   Тянь Сюй с воинами вскочили на коней и помчались. Поспели они как раз вовремя -- Дэн Ая и его сына только что выпустили на свободу, и они собирались ехать в Чэнду.
   Дэн Ай узнал своих воинов и, ничего не подозревая, остановился на дороге. Тут на него налетел Тянь Сюй и одним ударом меча снес ему голову. Дэн Чжун тоже погиб в схватке.
   Потомки сложили о Дэн Ае такие стихи:
   Он с юности планы умел составлять превосходно
   И рано постигнул искусство веденья войны.
   Земля открывала ему свои вечные тайны
   И знаменья неба уму его были ясны.
   Где конь его ступит, там горы пред ним расступались,
   И камни дорогу его уступали войскам.
   Он с жизнью расстался, последний свой подвиг свершая,
   И облаком легким взлетела душа к небесам.
   Кроме того, есть еще стихи, в которых потомки выражают свое сожаление по поводу гибели Чжун Хуэя:
   Он был малолетним, когда его мудрым прозвали,
   А в юные годы он счастливо стал шан-шу-ланом.
   Он Сыма был выше талантом, умом и отвагой,
   И тот называл его в знак уваженья Цзы-фаном.
   Он создал немало достойнейших планов в Шоучуне,
   В Цзяньгэ его слава парила, как коршун крылатый.
   Он к цели единой стремился всегда, и доселе
   О родине бедной душа его скорбью объята.
   Оставили потомки и другие стихи, в которых прославили Цзян Вэя:
   Рожденный в Лянчжоу, себя он прославил в Тяньшуе,
   Могучий и верный, он бился с врагом неустанно.
   По происхождению связанный с батюшкой Шаном,
   Искусство сражаться воспринял он от Чжугэ Ляна.
   Он страха не ведал и в битвах не знал отступлений,
   И сердце в нем билось, что крепче гранита и стали.
   В тот день многоскорбный, когда он с землею расстался,
   Сановники Хань, словно малые дети, рыдали.
   Итак, Цзян Вэй, Чжун Хуэй и Дэн Ай погибли; Чжан И пал в бою, а наследника престола Лю Сюаня и Ханьшоутинского хоу Гуань И убили вэйские воины. Кроме того, погибло много жителей Чэнду.
   Дней через десять в бывшую столицу царства Шу прибыл Цзя Чун. Он обратился к населению с воззванием. Постепенно начало восстанавливаться спокойствие. Вэй Гуань получил приказ охранять Чэнду; Хоу-чжу отправили в столицу царства Вэй -- Лоян. Его сопровождали только шан-шу-лин Фань Цзянь, ши-чжун Чжан Шао, дай-фу Цзяо Чжоу и ми-шу-лан Цюэ Чжэн. Ляо Хуа и Дун Цюэ не выходили из дома, ссылаясь на болезнь. Вскоре они умерли с горя.
   В это время после пятилетнего периода Цзин-юань вэйский государь установил новый период своего правления под названием Сянь-си [264 г.] -- Повсеместное спокойствие.
   Весной, в третьем месяце этого же года, полководец царства У -- Дин Фын, выступивший было на помощь царству Шу, увел свое войско обратно, после того как узнал, что царство Шу прекратило свое существование.
   Чжун-шу-чэн Хуа Хэ однажды сказал правителю царства У -- Сунь Сю:
   -- Царства У и Шу были близки, как губы и зубы. Теперь мы остались одни. Боюсь, что Сыма Чжао вот-вот нагрянет на нас. Государь, следует подумать об обороне.
   По его совету, Сунь Сю присвоил Лу Кану, сыну умершего полководца Лу Суня, звание Покорителя востока я приказал ему охранять подступы к реке Янцзы со стороны округа Цзинчжоу. Полководец левой руки Сунь И получил приказ охранять горные проходы в области Наньсюй и соорудить несколько сот укрепленных лагерей вдоль реки Янцзы. Во главе всех войск царства У был поставлен старейший военачальник Дин Фын.
   Подданный царства Шу, цзяньнинский тай-шоу Хо Гэ три дня рыдал, обратившись лицом к западу, когда до него дошла весть о захвате вэйцами Чэнду.
   -- Почему бы и нам не сдаться, если уж ханьский государь лишился престола? -- говорили ему военачальники.
   -- Я не знаю, каково положение нашего государя, -- со слезами отвечал им Хо Гэ. -- Если вэйский правитель примет его с почестями, тогда и мы покоримся, а если нашего государя опозорят -- ни за что не сдадимся! Ведь сказано: "За позор господина расплачивается смертью его слуга"!
   Военачальники согласились, и Хо Гэ отправил гонца в Лоян, чтобы разузнать, как себя чувствует Хоу-чжу.
   Вскоре после прибытия Хоу-чжу в Лоян туда возвратился и Сыма Чжао. Он не замедлил упрекнуть покоренного государя царства Шу:
   -- Вы предавались разврату, отстраняли от должностей людей мудрых и совершенно развалили управление государством. По закону вас следовало бы казнить!
   Хоу-чжу задрожал, лицо его сделалось землистого цвета. Гражданские и военные чиновники обратились к Сыма Чжао:
   -- Ведь он больше не управляет государством и покорился вам без сопротивления. Пощадите его!
   Сыма Чжао простил Хоу-чжу его вину, пожаловал ему титул Аньлэского гуна, подарил сто слуг и служанок и приказал выдавать на расходы деньги и десять тысяч кусков шелка ежемесячно. Сын Хоу-чжу, по имени Лю Яо, а также сановники Фань Цзянь, Цзяо Чжоу и Цюэ Чжэн получили титулы хоу. А евнух Хуан Хао, за то что он приносил вред государству и обирал народ, был казнен на базарной площади.
   Хо Гэ, узнав о том, что Хоу-чжу получил новый титул, тоже решил сдаться Сыма Чжао со всем своим войском.
   На следующий день Хоу-чжу явился к Сыма Чжао, чтобы еще раз поблагодарить его за милости. Сыма Чжао устроил в честь него пир. Перед началом пиршества играла музыка, и были сыграны вэйские пьесы. Шуские сановники сидели мрачные, и только один Хоу-чжу был очень доволен. Тогда Сыма Чжао велел исполнить шускую музыку. Шуские сановники, слушая ее, роняли слезы. А Хоу-чжу веселился, как ни в чем не бывало.
   Когда гости слегка опьянели, Сыма Чжао сказал, обращаясь к Цзя Чуну:
   -- Вот видишь, до чего дошла беспечность этого низложенного правителя! Будь жив сам Чжугэ Лян, и он ничего не смог бы с ним поделать! Так что уж говорить о Цзян Вэе! -- И он обратился к Хоу-чжу: -- Много ли вы думаете о царстве Шу?
   -- Сейчас, например, вовсе не думаю -- я веселюсь! -- ответил тот.
   Вскоре Хоу-чжу встал и вышел сменить платье. Цюэ Чжэн последовал за ним и по дороге во флигель шепнул:
   -- Почему вы, государь, сказали, что не думаете о своем царстве? Если Сыма Чжао еще раз спросит вас, заплачьте и отвечайте: "Могилы моих предков далеко отсюда, и сердце мое все время стремится на запад". Цзиньский гун пожалеет вас и отпустит домой.
   Хоу-чжу запомнил слова Цюэ Чжэна и, вернувшись в пиршественный зал, занял свое место на цыновке. Сыма Чжао заметил, что Хоу-чжу совсем опьянел, и снова спросил его:
   -- Ну как, думаете вы о Шу?
   Хоу-чжу повторил слова Цюэ Чжэна, но заплакать не мог -- не было слез, и он просто закрыл глаза.
   -- Наверно, Цюэ Чжэн подсказал вам, что ответить на мой вопрос? -- спросил Сыма Чжао.
   -- Вы угадали! -- Хоу-чжу открыл глаза и уставился на Сыма Чжао.
   Сыма Чжао и его приближенные рассмеялись. Такая откровенность тронула Сыма Чжао, и он перестал относиться к Хоу-чжу с недоверием. Потомки об этом сложили такие стихи:
   Смеется, поет, веселится и рад наслажденьям, как будто
   И не было гибели царства, терзающей душу печали.
   Счастливый под кровлей чужою, забыл о родной стороне он,
   И сколь Хоу-чжу зауряден, сейчас только все увидали.
   После покорения царства Шу придворные сановники представили вэйскому государю Цао Хуаню доклад о пожаловании победителю Сыма Чжао титула Цзиньского вана.
   Цао Хуань был в то время императором только по названию, никакой власти у него не было. Все решал Сыма Чжао, и государь должен был ему подчиняться. И на этот раз он беспрекословно пожаловал Сыма Чжао титул Цзиньского вана, отцу его, Сыма И, посмертно -- титул Сюань-вана, а старшему брату, Сыма Ши, также посмертно -- титул Цзин-вана.
   У Сыма Чжао была любимая наложница, дочь Ван Су, и от нее двое сыновей. Старшего звали Сыма Янь. Это был детина огромного роста, с длинными жесткими волосами и руками ниже колен. Он обладал большим умом и необычайной храбростью. Второго сына звали Сыма Ю. Был он кроткого нрава, отличался воздержностью и сыновним послушанием. За это Сыма Чжао очень его любил, а покойный Сыма Ши, у которого не было своих сыновей, избрал его продолжателем своего рода.
   Сыма Чжао, часто говоривший, что вся Поднебесная принадлежит его старшему брату, получив титул Цзиньского вана, решил сделать Сыма Ю наследником.
   Сановник Шань Тао не советовал этого делать.
   -- Обойти старшего сына и объявить наследником младшего -- значит нарушить обычай, а это может привести только к смутам.
   Чиновники Цзя Чун, Хэ Цзэн и Пэй Сю также отговаривали Сыма Чжао от такого шага.
   -- Ваш старший сын умен и воинственен, -- говорили они. -- Он своими блестящими талантами затмевает всех. Само небо предопределило ему великое будущее.
   Сыма Чжао все еще колебался. Тогда тай-вэй Ван Сян и сы-кун Сюнь И сказали:
   -- Вспомните о примерах прошлого! Нам известны случаи, когда вместо старшего сына назначали наследником младшего, но это ни к чему хорошему не приводило.
   Доводы эти, наконец, подействовали, и Сыма Чжао объявил своим наследником старшего сына Сыма Яня.
   Однажды сановники доложили Сыма Чжао:
   -- В уезд Сянъу небо ниспослало человека в два чжана ростом, со ступнями в три чи и два цуня. Волосы у него на голове белые, а борода черная. Одевается он в желтую одежду, и голову повязывает желтой косынкой. Ходит он всегда с посохом и называет себя "Князем народа". Он возвещает, что ныне в Поднебесной сменится император и настанет великое благоденствие. Три дня он бродил по базарам, а потом вдруг исчез. Это счастливый знак: вы будете носить шапку с двенадцатью нитями жемчуга, у вас будут знамена Сына неба, вы будете ездить в колеснице, запряженной шестеркой коней, впереди будет шествовать стража и расчищать дорогу, и вы сможете назвать свою любимую наложницу госпожу Ван императрицей, а сына -- наследником императорского престола.
   Слушая такие речи, Сыма Чжао в душе ликовал. Но в тот же день он заболел, и у него отнялся язык. На следующий день самочувствие его ухудшилось.
   Сановники Ван Сян, Хэ Цзэн и Сюнь И пришли навестить больного, но он ничего не мог им сказать и лишь указывал рукой на своего наследника. Вскоре Сыма Чжао скончался. Случилось это в двадцать восьмой день восьмого месяца.
   -- Цзиньский ван вершил всеми делами Поднебесной, -- сказал Хэ Цзэн. -И нам следует немедленно провозгласить Сыма Яня наследником и преемником Цзиньского вана, а затем похоронить умершего.
   В тот же день Сыма Янь вступил в права наследника Цзиньского вана. Он присвоил посмертно своему отцу титул Вэнь-вана и пожаловал Хэ Цзэну звание цзиньского чэн-сяна; высокие звания также были пожалованы Сыма Вану, Ши Бао и Чэнь Цяню.
   После похорон отца Сыма Янь вызвал сановников Цзя Чуна и Пэй Сю во дворец и обратился к ним с вопросом:
   -- Скажите, действительно ли Цао Цао говорил: "Если бы воля неба обратилась на меня, я был бы Чжоуским Вэнь-ваном"?
   -- Да, -- ответил Цзя Чун. -- Но Цао Цао был на жалованье у государства и потому боялся, что его назовут узурпатором, если он присвоит себе императорский титул. И все же он добивался, чтобы его сын Цао Пэй стал Сыном неба.
   -- А что представляет собой мой батюшка в сравнении с Цао Цао? -- спросил Сыма Янь.
   -- Это совсем иное дело, -- сказал Цзя Чун. -- Цао Цао был известен своими подвигами всей Поднебесной, однако народ не признавал его добродетельным и боялся только его силы. А сын его Цао Пэй сразу установил тяжелые поборы и повинности; в стране происходили беспорядки, и он метался то на запад, то на восток, пытаясь подавить недовольство народа. Позже дед ваш Сюань-ван и дядя Цзин-ван, совершая великие дела, распространили милости и добродетели по всей стране, и сердца народа обратились к ним. Батюшка ваш покорением царства Шу прославился на всю вселенную -- можно ли его сравнивать с Цао Цао?
   -- Так значит, Цао Пэй заставил отречься от престола императора Ханьской династии? -- задумчиво произнес Сыма Янь. -- Почему же я не могу взойти на трон Вэйской династии?
   -- У вас есть полное право поступить так, как поступил Цао Пэй, -- сказали Цзя Чун и Пэй Сю, низко кланяясь Сыма Яню. -- Надо только построить башню отречения и возвестить всей Поднебесной, что вы вступаете на трон.
   Сыма Янь остался очень доволен беседой с сановниками.
   На следующий день он при оружии вошел во дворец. Вэйский государь Цао Хуань чувствовал себя нехорошо и уже несколько дней никого не принимал. Сыма Янь направился прямо во внутренние покои. При виде его Цао Хуань поспешно вскочил со своего ложа.
   -- Чьей силой держалась Поднебесная? -- грубо вскричал Сыма Янь.
   -- Силой вашего батюшки Вэнь-вана! -- ответил правитель.
   -- Вижу я, государь, что вы способны только рассуждать, а править государством не умеете! -- Сыма Янь рассмеялся. -- Почему вы не уступите престол тому, кто обладает более высокими талантами и добродетелями?
   Цао Хуань растерялся, не зная, что ответить. Стоявший рядом ши-лан Чжан Цзе воскликнул:
   -- Вы ошибаетесь, великий ван! Вэйскому У-ди Цао Цао нелегко было завоевать Поднебесную! Ныне Сын неба, его потомок, обладает высокими добродетелями и ни в чем не провинился перед Поднебесной. Зачем же ему уступать престол кому-то другому?
   -- Престол принадлежал Ханьской династии, и Цао Цао захватил его незаконно! -- с гневом отвечал Сыма Янь. -- Он и Поднебесную завоевал лишь благодаря помощи рода Сыма! Об этом все знают! Разве я недостоин того, чтобы взойти на престол Вэйской династии?
   -- Это злодейство! -- вскричал Чжан Цзе.
   -- Как? -- загремел Сыма Янь. -- Я мщу за позор Ханьской династии! -- И, обернувшись к страже, он приказал схватить Чжан Цзе и тут же в зале забить его насмерть палками. Цао Хуань умолял Сыма Яня простить виновного, но Сыма Янь повернулся к нему спиной и покинул зал.
   -- Что же мне делать? -- бросился Цао Хуань за советом к Цзя Чуну и Пэй Сю.
   -- Такова воля неба, и вы не должны сопротивляться! -- сухо произнес Цзя Чун. -- Последуйте примеру ханьского императора Сянь-ди, прикажите построить башню для церемонии отречения и торжественно передайте власть Цзиньскому вану. Это будет соответствовать воле неба и желаниям людей, и сами вы избавитесь от неприятностей.
   Цао Хуань послушался его совета.
   В первый день двенадцатого месяца перед башней собрались толпы гражданских и военных чиновников. Цао Хуань, держа в руках императорский пояс и печать, поднялся по ступеням.
   Потомки об этом сложили такие стихи:
   От Хань взял правление Вэй, а Цзинь -- от последнего Цао.
   Изменчива воля судьбы и от нее не уйти.
   Погиб многославный Чжан Цзе, отдав свою жизнь государю,
   Не в силах одною рукой такую громаду нести.
   Затем Цао Хуань пригласил подняться на возвышение Цзиньского вана и принять власть, а сам в одежде гуна спустился вниз и стал перед толпой. Сыма Янь, выпрямившись, сел. Справа и слева от него встали Цзя Чун и Пэй Сю с обнаженными мечами. Цао Хуаню приказали преклонить колена и выслушать указ.
   "Прошло уже сорок пять лет с тех пор, как вэйский правитель принял отречение ханьского императора. Счастливые годы Вэйской династии истекли, и воля неба обратилась к династии Цзинь. Род Сыма, славящийся своими заслугами и добродетелями от края и до края земли и неба, поистине достоин занять императорский трон. Новый правитель милостиво жалует тебе титул вана Чэнь-лю и повелевает отбыть на жительство в город Цзиньюнчэн. Отправляйся немедленно в дорогу и без вызова ко двору не являйся".