Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   -- Если вы поможете мне от чистого сердца, то я не оставлю вас без награды, когда завершу великое дело!
   Затем они вместе обрушились на отряд Хэ Пина, и тот вынужден был поспешно бежать. Вэй Янь, не преследуя его, собрал остатки войска и обратился к Ма Даю:
   -- Что будет, если мы перейдем в царство Вэй?
   -- Это было бы неразумно! -- возразил Ма Дай. -- Вы должны основать свою династию! Зачем вам склонять голову перед другими? Я знаю, у вас хватит ума, чтобы добиться успеха в задуманном деле. Кто из сычуаньских военачальников осмелится выступить против вас? Клянусь, я помогу вам взять Ханьчжун, и потом мы вместе пойдем на Сычуань.
   Вэй Янь с великой радостью двинулся к Ханьчжуну. Ма Дай сопровождал его. У стен города Вэй Янь, похваляясь своей силой, потребовал, чтобы Цзян Вэй поскорее сдавался. Приказав поднять подъемный мост, Цзян Вэй обратился за советом к Ян И.
   -- Вэй Янь безрассудно храбр, а ему еще помогает Ма Дай! -- сказал Цзян Вэй. -- Войск, правда, у них мало, но как их отразить?
   -- Чэн-сян перед кончиной оставил мне шелковый мешочек и приказал открыть его, -- сказал Ян И, -- когда Вэй Янь подымет мятеж.
   Он вытащил мешочек, но тут вспомнил слова Чжугэ Ляна: "Откройте его, когда Вэй Янь будет перед вами".
   -- Мы сделаем так, как сказал чэн-сян! -- радостно воскликнул Цзян Вэй. -Я выведу войско из города и построю его в боевой порядок, а за мной выйдете вы.
   Надев латы, Цзян Вэй сел на коня, взял копье и вывел отряд из города. Землю потряс гром барабанов. Цзян Вэй с копьем в руках встал под знамя и гневно закричал:
   -- Мятежник Вэй Янь! Разве чэн-сян обижал тебя, что ты вздумал ему изменить?
   Держа меч поперек седла и сдерживая коня, Вэй Янь отвечал:
   -- Не вмешивайся не в свое дело. Пусть выйдет сам Ян И!
   В это время Ян И, стоявший в тени знамен, открыл мешочек и прочитал указание Чжугэ Ляна. Ян И очень обрадовался, увидя Вэй Яня, и тотчас выехал вперед. Указывая пальцем на него, Ян И, смеясь, сказал:
   -- Чэн-сян знал, что ты взбунтуешься, и все предусмотрел! Если ты громко спросишь три раза подряд: "Кто осмелится меня убить?" -- тогда я признаю, что ты доблестный муж, и отдам тебе Ханьчжун.
   -- Послушай, ты, деревенщина! -- захохотал Вэй Янь. -- Правда, Чжугэ Ляна я немного побаивался, но его уже нет. Кто же в Поднебесной осмелится меня убить? Не только три раза, а десять тысяч раз подряд готов я прокричать эти слова.
   Вэй Янь, опустив поводья, поднял меч и закричал:
   -- А ну, кто осмелится меня убить?
   Не успел он умолкнуть, как позади чей-то голос ответил:
   -- Я убью тебя!
   Поднялась рука, опустился меч, и обезглавленный Вэй Янь упал с коня. Все вздрогнули: это сделал Ма Дай. Он выполнил все, что ему повелел Чжугэ Лян. Об этом повелении и узнал Ян И, когда прочитал бумагу, лежащую в шелковом мешочке.
   Потомки сложили об этом такие стихи:
   О том, что в будущем Вэй Янь ему изменит,
   Уже заранее предвидел Чжугэ Лян.
   В мешочке шелковом он умный план оставил,
   И люди видели, как верен этот план.
   Посланец государя Дун Юнь еще не успел добраться до Ханьчжуна, а Ма Дай уже покончил с Вэй Янем и соединил свои силы с войском Цзян Вэя. Ян И отправил государю доклад о случившемся. Хоу-чжу сказал:
   -- Вэй Янь понес заслуженное наказание, но мы, помня о прежних его заслугах, даруем ему гроб для погребения.
   Ян И вместе с другими военачальниками продолжал путь в столицу, сопровождая гроб с телом Чжугэ Ляна.
   Хоу-чжу со своей свитой в траурной одежде выехал навстречу за тридцать ли от города. Император рыдал, все, от придворных сановников до простого люда с гор, и стар и млад, стенали от скорби, и от этих стенаний содрогалась земля. Хоу-чжу приказал установить гроб в доме Чжугэ Ляна. Сын его Чжугэ Чжань строго соблюдал траур.
   Ян И приказал связать себя и доставить в императорский дворец. Представ в таком виде перед Хоу-чжу, он молил о прощении.
   Хоу-чжу повелел развязать Ян И и сказал:
   -- Если бы вы не исполнили указаний Чжугэ Ляна, гроб с его телом не вернулся бы домой! И вы предотвратили от нас беду, покарав Вэй Яня! Ваши заслуги велики!
   Государь пожаловал Ян И высокое военное звание, а Ма Дая назначил на должность, прежде занимаемую Вэй Янем.
   Ян И вручил Хоу-чжу завещание Чжугэ Ляна. Читая его, император рыдал. Затем он приказал погадать о том, где следует избрать место для погребения Чжугэ Ляна.
   -- Чэн-сян перед смертью выразил желание, чтобы его похоронили у горы Динцзюнь, -- сказал Фэй Вэй. -- Он просил не строить на его могиле ни кирпичных, ни каменных стен и не устраивать никаких жертвоприношений.
   Хоу-чжу повиновался. Был выбран счастливый день в десятом месяце, и гроб с останками проводили в могилу у подножья горы Динцзюнь. Император присутствовал на погребении и приказал написать жертвенное поминание. Чжугэ Ляну посмертно был присвоен титул Чжун-у-хоу -- Преданный и Воинственный хоу -- и в Мяньяне был построен храм, в котором четыре раза в год совершались жертвоприношения.
   Позднее поэт Ду Фу написал такие стихи:
   Где искать нам могилу, место вечного сна Чжугэ Ляна?
   Средь густых кипарисов под высокой стеною Чэнду.
   У блестящих ступеней зеленеет весенняя травка,
   И с утра до заката стонут иволги в старом саду.
   По делам Поднебесной трижды ездил Лю Бэй к Чжугэ Ляну.
   Верным сердцем служил он, властелина любя своего,
   И скончался в походе, не увидев желанной победы.
   Как об этом не плакать всем сподвижникам славным его!
   Воспет Чжугэ Лян и в других стихах:
   Его небывалая слава вселенную всю покрывает,
   Величье, спокойствие, силу являет портрет его нам.
   Когда появились три царства, мечтал он их слить воедино,
   И планы его, как пушинка, способная взмыть к облакам.
   Он славой был равен Люй Шану, отвагой И Иню был равен,
   Он был многомудрым правителем, как Сяо Хэ, Цао Цань.
   Военному делу он отдал и тело и сильную волю,
   Но не суждено ему было вернуть благоденствие Хань.
   Когда Хоу-чжу вернулся в Чэнду, приближенный сановник доложил:
   -- С границы сообщают, что, по приказу правителя Восточного У, военачальник Цюань Цзун неизвестно с какой целью расположился с большим войском на границе Бацю.
   -- Что же делать? -- встревожился Хоу-чжу. -- Только похоронили чэн-сяна, а Сунь Цюань уже нарушил союз и собирается вторгнуться в наши владения!
   -- Я могу поручиться, -- сказал Цзян Вань, -- что если Ван Пин и Чжан Ни с войском будут стоять в Юнане, а вы отправите к Сунь Цюаню посла с извещением о смерти чэн-сяна, они к нам не вторгнутся. К тому же посол разузнает, что делается в Восточном У.
   -- Надо выбрать гонца красноречивого, -- сказал Хоу-чжу.
   В ответ на его слова вперед вышел один из присутствующих и произнес:
   -- Разрешите мне поехать в Восточный У!
   Это был Цзун Юй, родом из Аньчжуна. Он занимал должность военного советника и носил звание чжун-лан-цзяна правой руки.
   Хоу-чжу назначил его послом, и Цзун Юй отправился в Цзиньлин. Явившись во дворец Сунь Цюаня, Цзун Юй заметил, что все одеты в траурные белые одежды. Сунь Цюань, притворяясь глубоко печальным, обратился к Цзун Юю:
   -- Царства У и Шу стали как бы одной семьей. Но скажите, почему ваш государь усиливает оборону Байдичэна?
   -- Мне кажется, что этого требует обстановка, -- отвечал посол. -- Вы усиливаете охрану границ Бацю на востоке, мы усиливаем оборону Байдичэна на западе. Об этом излишне спрашивать!
   -- Вы не уступаете вашему знаменитому послу Дэн Чжи! -- улыбнулся Сунь Цюань и добавил: -- Мы уже знаем о смерти Чжугэ Ляна и, оплакивая его кончину, повелели чиновникам носить траур. Однако, опасаясь, как бы вэйский повелитель не вздумал в дни скорби вашего народа напасть на царство Шу, мы усилили охрану Бацю. Наша единственная цель -- помочь вам, если будет необходимо.
   Цзун Юй почтительно поклонился. А Сунь Цюань продолжал:
   -- Ведь мы заключили с вами союз! Как же можно его нарушить?
   -- Сын неба послал меня сообщить вам о кончине чэн-сяна, -- промолвил Цзун Юй.
   Тогда Сунь Цюань взял стрелу с золотым наконечником, сломал ее и произнес клятву:
   -- Если мы нарушим союз, пусть погибнут наши сыновья и внуки!
   Сунь Цюань назначил посла в царство Шу, повелев доставить Хоу-чжу дары, благовония и все необходимое для свершения жертвоприношений.
   Цзун Юй вместе с послом царства У вернулся в Чэнду. Представ перед Хоу-чжу, он доложил:
   -- Сунь Цюань проливает слезы по чэн-сяну и повелел своим чиновникам надеть траур. Он поставил на охрану границы в Бацю еще несколько десятков тысяч воинов только для того, чтобы вэйцы не посмели напасть на нас в дни нашего горя. Других намерений у него нет. Он даже поклялся на сломанной стреле, что не изменит союзу.
   Хоу-чжу на радостях щедро наградил Цзун Юя и любезно принял посла.
   Выполняя завещание Чжугэ Ляна, Хоу-чжу пожаловал Цзян Ваню звания чэн-сяна и полководца; Фэй Вэю -- должность шан-шу-лина и право вершить делами государства вместе с чэн-сяном; У И получил звание начальника конницы и колесниц; Цзян Вэй также был повышен в должности; его и У И послали в Ханьчжун охранять город от возможного нападения вэйских войск.
   Ян И остался недоволен тем, что по занимаемому положению оказался ниже Цзян Ваня. Он считал, что получил слишком ничтожную награду за свои большие заслуги, и осмелился выразить недовольство Фэй Вэю:
   -- Стоило мне после смерти чэн-сяна с войсками перейти в царство Вэй, и мне не пришлось бы терпеть такую обиду!
   Фэй Вэй передал его слова Хоу-чжу. Государь сильно разгневался и приказал бросить Ян И в тюрьму и казнить.
   -- Предавать казни Ян И не следует, -- вступился Цзян Вань. -- Правда, его вина велика, но ведь он много лет провел с чэн-сяном и совершил немало подвигов. Лучше лишить его чинов и званий.
   Хоу-чжу послушался и, оказав Ян И милость, заменил казнь ссылкой в отдаленный край Цзяцзюнь, где он должен был стать простым жителем. Ян И не вынес такого унижения и покончил с собой.
   В тринадцатом году периода Цзянь-син [235 г.] по летоисчислению династии Шу-Хань, что соответствует третьему году периода Цин-лун правления императора Цао Жуя, или в четвертом году периода Цзя-хэ правления императора Сунь Цюаня, между тремя царствами Шу, Вэй и У войн не было. Можно лишь отметить, что вэйский правитель Цао Жуй пожаловал своему полководцу Сыма И звание тай-вэя и доверил ему власть над всеми войсками царства. Сыма И навел порядок на границах и вернулся в Лоян.
   Цао Жуй повелел возводить в Сюйчане храмы и дворцы. В Лояне он построил дворец Чжаоян -- Солнечное сияние, храм Тайцзи -- Великий предел, и палаты высотою в десять чжанов. Он воздвиг также храм Почитания цветов -- Чунхуа, башню Голубого небосвода -- Цинсяо, а также башню Четы фениксов и пруд Девяти драконов. Строительством ведал ученый Ма Цзюнь.
   Строения эти отличались изумительной красотой. Повсюду были резные балки, роскошные узорчатые колонны; блеск глазированной черепицы и золоченых изразцов ослеплял глаза.
   Со всей Поднебесной было собрано более тридцати тысяч искусных резчиков и более трехсот тысяч мастеров. Работы шли днем и ночью. Силы народа истощались, и ропот не прекращался.
   А Цао Жуй повелел взять на работу еще и землекопов для садов Фанлинь, а самих чиновников заставлял таскать бревна и землю. Сы-ту Дун Сюнь представил Цао Жую доклад, пытаясь образумить его:
   "Начиная с периода Цзянь-ань в стране идут непрерывные войны, люди гибнут в битвах, дома пустеют. В живых остались только сироты, старцы и калеки. Если вы хотите расширять свои тесные дворцы и палаты, это следует делать постепенно, не нанося ущерба земледелию. То, что у нас сейчас строится, не приносит никакой пользы.
   Государь, вы должны уважать своих сановников. Ведь они отличаются от простолюдинов тем, что носят чиновничьи шапки, одеваются в расшитые одежды и ездят в расписных колясках. Ныне же вы послали их в грязь и воду из-за деяний, бесполезных для чести государства! Не нахожу слов, какими можно было бы это выразить!
   Конфуций сказал: "Государь должен в обращении с подданными соблюдать этикет, а подданный -- платить государю преданностью. Если не существует ни этикета, ни преданности, на чем держится государство?"
   За дерзость моих слов мне грозит смерть. Но я ничтожен, как одна шерстинка из шкуры коровы, и если я родился и не принес пользы государству, то я умру без ущерба для него. С кистью в руке и со слезами на глазах я прощаюсь с миром.
   У меня восемь сыновей, государь, и после моей смерти судьба их будет в ваших руках. В страхе и трепете жду ваших повелений".
   Прочитав доклад, Цао Жуй гневно закричал:
   -- Дун Сюнь смерти запросил!
   Приближенные уговаривали государя казнить виновного, но Цао Жуй отвечал:
   -- Он честен и предан нам. Мы разжалуем его, лишим всех чинов и званий, но если еще кто-нибудь посмеет вести столь безумные речи -- не пощажу!
   В то же время один из приближенных наследника престола, по имени Чжан Мао, также подал Цао Жую доклад в надежде удержать его от неразумных поступков.
   Вечером Цао Жуй вызвал Ма Цзюня и сказал ему:
   -- Мы воздвигаем высокие башни и храмы, и нам хотелось бы узнать у бессмертных духов тайну долголетия и сохранения молодости.
   -- Ханьская династия насчитывает двадцать четыре императора, -- отвечал Ма Цзюнь, -- но один только У-ди много лет правил государством и дожил до глубокой старости. Так было потому, что он вдыхал силу небесных излучений восходящего солнца и лунного эфира. Он построил в Чанане башню с кипарисовыми стропилами, на башне этой стоит бронзовый человек, который держит в руках чашу, называющуюся "Чаша для приема росы". В эту чашу собирается влага от ночных испарений, посылаемых на землю Северным ковшом во время третьей стражи. Испарения эти называются "Небесным настоем", или "Сладкой росой". У-ди подмешивал в эту воду лучшую яшму, истолченную в порошок, и ежедневно пил. От этого он, будучи старцем, казался отроком.
   -- Немедленно отправляйся в Чанань, вывези оттуда башню с бронзовым человеком и установи в садах Фанлинь! -- радостно воскликнул Цао Жуй.
   Получив такое повеление, Ма Цзюнь с десятью тысячами мастеров поехал в Чанань. Вокруг башни Кипарисовых стропил были воздвигнуты леса, и наверх поднялось пять тысяч человек с веревками.
   Башня была высотою в двадцать чжанов, а бронзовые опоры -- в обхвате десять вэй. Ма Цзюнь приказал раньше снять статую бронзового человека. Рабочие стащили ее вниз и тут увидели, что из глаз бронзового человека градом катятся слезы. Все перепугались.
   Вдруг возле башни пронесся яростный порыв ветра, взметнулся песок, полетели камни, раздался такой грохот, что казалось, раскололось небо и разверзлась земля. Башня накренилась, колонны ее рухнули, задавив более тысячи человек.
   Ма Цзюнь доставил бронзового человека и золотую чашу в Лоян, к вэйскому государю.
   -- А где бронзовые колонны? -- спросил Цао Жуй.
   -- Они весят миллион цзиней, и привезти их невозможно, -- отвечал Ма Цзюнь.
   Тогда Цао Жуй приказал распилить колонны на части, привезти их в Лоян и отлить из них два бронзовых изваяния. Эти статуи были названы Вэнь-чжун и поставлены за воротами Сымамынь. Кроме того, были отлиты фигуры дракона высотой в четыре чжана и феникса высотой в три чжана и установлены перед храмом.
   В саду Шанлинь были высажены необыкновенные цветы и удивительные деревья. Там же были поселены диковинные звери и редчайшие птицы.
   По этому поводу шао-фу Ян Фу представил Цао Жую доклад:
   "Как известно, император Яо предпочитал хижины дворцам, и государство при нем жило в покое. Император Юй презирал дворцы, и Поднебесная при нем процветала. До времен династии Инь и Чжоу длина залов не превышала девяти бамбуковых цыновок, а высота была не более трех чи. Мудрые государи и князья древности не истощали сил народа ради того, чтобы строить себе высокие и красивые дворцы и палаты. Цзе-гуй построил Яшмовую палату и галерею Слонов, иньский Чжоу-синь -- загон для оленей, по богатству превосходивший дворцы, и династии их погибли. Чуский Лин-ван построил башню Чжан-хуа, и сам за это попал в беду. Цинь Ши-хуан возвел дворец Афан, но тем самым погубил своих детей -- Поднебесная отвернулась от него, и сын его Эр Ши-хуан погиб.
   Ведь те правители, которые ради удовлетворения своих прихотей не считаются с народом, всегда гибнут!
   Вам, государь, следовало бы брать пример с Яо, Шуня, Юя, Чэн Тана, Вэнь-вана и У-вана, и воздерживаться от подражания Цзе-гую, иньскому Чжоу-синю, чускому и циньскому правителям, которые предавались праздности и разгулу.
   Дворцы и палаты -- это затеи, которые чреваты опасностями и гибелью. Государь -- голова, а сановники -- его руки и ноги. Если гибнет одна часть тела, вместе с ней гибнут и другие.
   Я трепещу от страха, но не могу забыть долга подданного -- говорить правду своему государю! Убедительно ли я пишу, чтобы взволновать вас?
   Я уже приготовил гроб, совершил омовение и жду суровой кары".
   Цао Жуй не обратил внимания на доклад Ян Фу и стал торопить Ма Цзюня с возведением высокой башни, на которой предполагалось установить бронзового человека с чашей для приема росы. Он приказал разыскать самых красивых девушек Поднебесной и доставить их в сады Фанлинь.
   Сановники один за другим писали Цао Жую доклады, пытаясь остановить его, но он их не слушал.
   Жена Цао Жуя, госпожа Мао, была родом из Хэнэя. В те годы, когда Цао Жуй был еще Пинъюаньским ваном, он очень ее любил и сделал императрицей, как только вступил на трон. Но впоследствии императрица Мао лишилась его благосклонности, так как Цао Жуй полюбил госпожу Го.
   Госпожа Го была красива и умна. Цао Жуй предавался с нею наслаждениям и более месяца не выходил за ворота дворца.
   Стояла весна, цветы в саду Фанлинь распускались, соперничая в красоте друг с другом. Однажды Цао Жуй с госпожой Го пришел в сад развлекаться и пить вино.
   -- Почему вы не взяли с собой императрицу? -- спросила госпожа Го.
   -- Ее присутствие меня стесняет, -- ответил Цао Жуй и приказал дворцовым служанкам ничего не говорить императрице.
   А императрица Мао, скучая оттого, что Цао Жуй уже больше месяца не заходил в ее дворец, в этот день со своими приближенными решила скоротать время в башне Изумрудных цветов. Услышав смех в саду, она спросила:
   -- Кто это веселится?
   И тогда один из дворцовых сановников посвятил ее в тайну:
   -- Это государь и госпожа Го в саду любуются цветами и пьют вино.
   Императрица очень опечалилась и удалилась в свои покои. На следующий день она в коляске выехала из дворца на прогулку и, встретив Цао Жуя, улыбнувшись, спросила:
   -- Наверно, вчерашняя прогулка в саду доставила вам немало удовольствий?
   Цао Жуй разгневался и приказал привести к нему всех слуг, прислуживавших ему накануне.
   -- Мы запретили говорить императрице Мао о вчерашней прогулке в саду, -закричал он. -- Как вы смели проболтаться?
   И он приказал казнить всех слуг. Перепуганная императрица притаилась в своем дворце, но Цао Жуй предал ее смерти и провозгласил императрицей госпожу Го.
   В это время цы-ши округа Ючжоу по имени Гуаньцю Цзянь прислал доклад о том, что ляодунский Гунсунь Юань самовольно объявил себя Яньским ваном, назвал первый период своего правления Шао-хань, построил императорский дворец, назначил чиновников и ныне со своими войсками наводит страх на северные земли.
   Встревоженный этим известием, Цао Жуй созвал на совет гражданских и военных чиновников.
   Поистине:
   Он строил дворцы и палаты, народ и казну истощая,
   А тут за пределами царства возникла опасность большая.
   О том, как Цао Жуй оборонялся от Гунсунь Юаня, расскажет следующая глава.
   ГЛАВА СТО ШЕСТАЯ
   в которой повествуется о том, как Гунсунь Юань погиб в Сянпине, и о том, как Сыма И, притворившись больным, обманул Цао Шуана
   Ляодунский правитель Гунсунь Юань был сыном Гунсунь Кана и внуком Гунсунь Ду. В двенадцатом году периода Цзянь-ань [207 г.], когда Цао Цао, преследуя Юань Шана, дошел до Ляодуна, Гунсунь Кан отрубил голову Юань Шану и поднес ее Цао Цао. За это Цао Цао пожаловал Гунсунь Кану титул Сянпинского хоу.
   Во втором году периода Тай-хэ [228 г.] Гунсунь Юань стал совершеннолетним и проявил большие способности в делах гражданских и военных. Характером он был тверд и неуживчив. Сместив своего дядю Гунсунь Гуна, он занял его должность, а вэйский государь Цао Жуй пожаловал ему звание полководца Доблестного и назначил правителем округа Ляодун.
   Позже к Гунсунь Юаню прибыли советники Сунь Цюаня, Чжан Ми и Сюй Янь и привезли дары: золото, жемчуга, яшму, драгоценные камни, и объявили Гунсунь Юаню, что Сунь Цюань жалует его титулом Яньского вана. Но Гунсунь Юань из страха перед Цао Жуем отрубил головы Чжан Ми и Сюй Яню и отослал их Цао Жую, за что получил от него звание да-сы-ма и титул Иоланского гуна.
   Но Гунсунь Юаню все было мало. Посоветовавшись со своими помощниками, он решил объявить себя Яньским ваном и назвал первый период своего правления Шао-хань.
   Цзя Фань уговаривал его не делать этого:
   -- Ведь государь царства Вэй оказывает вам большие милости и жалует титулы, а вы хотите порвать с ним добрые отношения. Это было бы очень неблагоразумно, к тому же не забывайте, что Сыма И искуснейший полководец, которого не мог победить сам Чжугэ Лян! Лучше уж вам с ним не тягаться!
   Гунсунь Юань в гневе приказал связать дерзкого и обезглавить. Но за него вступился военный советник Лунь Чжи.
   -- Цзя Фань прав, -- промолвил он. -- Мудрец сказал: "Если государство на краю гибели, должны быть зловещие признаки". А у нас таких признаков хоть отбавляй: недавно видели собаку в платке и в красной одежде, расхаживающую, как человек. В какой-то деревне к югу от города жители готовили еду, но вдруг неизвестно откуда в котел попал младенец и сварился; в северной части Сянпина земля расселась, и из трещины с грохотом вылетел большой кусок мяса. На нем можно было различить лицо, глаза, уши, рот, нос -- не было только рук да ног. Ни мечи, ни стрелы не брали это мясо, и никто не мог понять, что это такое. Пригласили гадателя, и он сказал: "Форма не оформилась, рот без голоса -- признак того, что погибнет государство". Все эти предзнаменования не к добру. Пользуйтесь своим счастьем и держитесь подальше от зла!
   Гунсунь Юань опять впал в бешенство. Он приказал страже связать Лунь Чжи и вместе с Цзя Фанем казнить на базарной площади. Затем он назначил военачальника Би Яня главным полководцем, а военачальника Ян Цзу начальником передового отряда, и повел все войско Ляодуна, сто пятьдесят тысяч, в поход против царства Срединной равнины.
   О выступлении войска Гунсунь Юаня вэйская пограничная стража и донесла Цао Жую. Крайне встревоженный, государь призвал во дворец Сыма И.
   -- У меня есть сорок тысяч конных и пеших воинов, -- сказал Сыма И. -Этого вполне достаточно, чтобы разгромить разбойников,
   -- Все-таки наша армия малочисленна, -- заметил Цао Жуй, -- а путь в Ляодун далек и вернуться оттуда будет нелегко.
   -- Полководец воюет не числом, а умением, -- возразил Сыма И. -- Полагаясь на вашу счастливую судьбу, государь, я захвачу Гунсунь Юаня в плен и доставлю его вам.
   -- Как вы думаете, что предпримет Гунсунь Юань? -- спросил Цао Жуй.
   -- У него есть три возможности: лучше всего для него покинуть город и бежать; хуже, если он вздумает обороняться от наших войск в Ляодуне, и еще хуже, если он засядет в Сянпине. Там я его схвачу непременно.
   -- Сколько времени у вас займет поход?
   -- Пройти четыре тысячи ли туда -- сто дней, воевать -- сто дней, на обратный путь -- сто дней, на отдых -- шестьдесят дней: итого год.
   -- А как быть, если нападут царства У или Шу?
   -- Можете не беспокоиться, государь! Я уже составил план обороны, -заверил Сыма И.
   Цао Жуй был очень доволен ответами Сыма И и приказал ему выступить в поход против Гунсунь Юаня. Сыма И назначил Ху Цзуня начальником передового отряда, и вскоре войско двинулось на Ляодун. Всего через сорок дней оно было на месте и расположилось лагерем.
   Дозоры доложили Гунсунь Юаню о приближении вэйцев. Гунсунь Юань приказал своим военачальникам Би Яню и Ян Цзу с восьмидесятитысячным войском укрепиться в Ляосуе, окружив место расположения глубоким рвом и "оленьими рогами".
   О всех приготовлениях Гунсунь Юаня военачальник Ху Цзунь доложил Сыма И. Тот улыбнулся:
   -- Разбойники не желают воевать с нами в открытую, они хотят взять нас измором. Видимо, более половины их войск находится здесь, а главное логово пусто. Мы не будем здесь задерживаться и пойдем прямо на Сянпин. Злодеи бросятся на помощь Сянпину, и мы разгромим их на дороге.
   Вэйское войско по малой дороге выступило на Сянпин.
   Би Янь и Ян Цзу держали совет, как отразить Сыма И. Би Янь предлагал:
   -- Если вэйцы нападут, мы не будем вступать в бой. Подождем, пока у них истощатся запасы провианта. Долго продержаться они не смогут -- трудно подвозить провиант за четыре тысячи ли. А как только они начнут отступать, мы ударим на них и захватим в плен Сыма И. Во время войны против царства Шу Сыма И сидел в обороне на южном берегу реки Вэйшуй до тех пор, пока не умер Чжугэ Лян; нынешняя обстановка сходна с той.
   В это время дозорные донесли, что вэйские войска уходят на юг.
   -- Сыма И разведал, что в Сянпине мало войск, и пошел туда! -переполошился Би Янь. -- Если он захватит Сянпин, нам нет смысла обороняться здесь!
   Быстро снявшись с лагерей, они выступили в поход. Разведчики тотчас же сообщили об этом Сыма И.
   -- Попались-таки на мою хитрость! -- торжествующе воскликнул Сыма И и приказал Сяхоу Ба и Сяхоу Вэю с двумя отрядами устроить засаду на берегу реки Цзишуй и напасть на противника, как только тот подойдет.