Гудмэн Джо. Буду твоим единственным

   Элизабет вошла в спальню, облаченная в халат, и швырнула скомканную простыню на кровать.
   — Ты сказал, что я притворяюсь.
   — А разве нет?
   — Да, но я не желаю, чтобы мне говорили об этом.
   — Понятно. — Норт перегнулся через край кровати и поднял с пола не долетевшую до цели простыню. Обмотав ее вокруг талии, он поднялся с постели. — Значит, ты сердишься оттого, что попалась?
   — Естественно.
   — Тогда тебе еще больше не понравится то, что я скажу сейчас, — произнес он, вперив в нее твердый взгляд. — Ты так спешила надеть халат, что забыла, что нужно хромать!
   — Ха! Ничего я не забыла. Просто не сочла нужным. Это, знаешь ли, разные вещи.
   Выражение лица Норта в эту минуту было скорее ироническим, чем удивленным.
   — Постараюсь запомнить. Нет ли чего-нибудь еще, в чем ты хотела бы сознаться?
   — Ты хочешь, чтобы я повторила те слова? — осведомилась она.
   Норт улыбнулся, прекрасно зная, что она имеет в виду Слова, которыми она встретила его, были ее признанием. «Значит, ты нашел вора?» Но тогда он воспринял их совсем в другом смысле.
   — Ты и есть Джентльмен, Элизабет?
   Сочувственные нотки в его голосе придали ей мужества.
   Она прикусила губу и неохотно кивнула Затем, глубоко вздохнула, пересекла комнату гибкой уверенной походкой и остановилась перед ним, грациозная и стройная.
   — Не знаю, как убедить тебя, Норт, но я не совершала государственной измены. Я виновна во многих грехах, но только не в этом.
   Он взял ее холодную руку и погладил ладонь.
   — Я тебе верю.
   Элизабет перевела дыхание и на секунду закрыла глаза, вознося благодарственную молитву. Но тут ее посетила неожиданная мысль.
   — Это потому, что ты считаешь, будто я недостаточно умна?
   Рассмеявшись, он притянул ее к себе.
   — Не уверен, что у меня есть ответ, который тебя бы устроил. — Он обнял ее и поцеловал в макушку.
   Руки Элизабет обвились вокруг его шеи.
   — Они никогда и не требовали этого, Норт, — призналась она. — Ты ведь понимаешь, правда, что я воровала не по собственному желанию?
   Норт кивнул. Аромат ее волос обволакивал его. Он потерся щекой о шелковистые пряди.
   Элизабет теснее прижалась к нему, наслаждаясь теплом его большого тела, черпая силу в ровном биении его сердца.
   — Это была плата, которую Луиза потребовала за свое молчание» Но стоило украсть всего один раз, как этот факт добавился к тому, что мне приходилось скрывать.
   Норт погладил ее по спине.
   — Твой отец знал?
   — Да. Изабел тоже. — Руки Элизабет сжались в кулаки. — Баттенберн настоял на том, чтобы я поставила своих родных в известность. Для того, чтобы заручиться их молчанием — Она откинулась назад в объятиях Норта и заглянула ему в лицо. — Как ты думаешь, мой отец знает о похищенных документах?
   — Вполне возможно, учитывая его связи в правительственных кругах.
   В глазах Элизабет отразилось отчаяние.
   — Он подумает, что я причастна и к этому.
   — Это началось несколько лет назад, Элизабет. Если он знает, то давным-давно связал пропажу документов с твоей деятельностью на этом поприще.
   — Но он ничего не говорил мне!
   — Чтобы защитить тебя, дорогая. Да и себя — тоже. Потому он и делал вид, будто ничего не происходит. — Он провел по ее щеке костяшками пальцев. — Мы не можем с уверенностью утверждать, что ему что-то известно.
   — Он не изменник, Норт. — Внутренности Элизабет сжались от страха — Только не мой отец.
   Норт помедлил, прежде чем ответить:
   — Будем надеяться.
   Он подвел ее к постели и заставил лечь, затем разворошил огонь в камине и тоже забрался под одеяло. Прислонившись спиной к изголовью кровати, Норт обнял ее за плечи и притянул к себе.
   — У тебя давно возникли подозрения? — спросила она. — Насчет меня?
   — Стыдно признаться, но как только я тебя заподозрил, так тут же об этом и сказал. Теперь-то я понимаю, что ты давала мне множество подсказок, но я не обращал на них внимания. Ослепленный любовью, наверное. — Он помолчал. — А может, я и в самом деле деревенский дурачок, как окрестил меня твой отец.
   — О, Норт, неужели он так сказал?
   — Это было самое мягкое из тех определений, которые он использовал, когда я приехал в поисках тебя в Роузмонт. В свете того, что я теперь знаю, его гнев проистекал от страха, и этот страх был вызван не только опасениями за твое благополучие. Он сказал, что я должен обратиться к леди Баттенберн за информацией, ибо скорее всего ты отправилась именно к ней.
   — И ты обратился?
   — Косвенным образом. Может, я и заблуждался относительно ее мотивов, но догадывался, что помощи от нее я не дождусь. В конце концов она сама пришла ко мне. К тому времени я уже знал, что тебя нет в лондонской резиденции Баттенбернов, но, со слов баронессы, я понял, что ты даже не написала ей. Это меня удивило. Почему ты не сделала этого?
   Элизабет задумалась над ответом.
   — Когда я решила, что не поеду в Роузмонт, я обнаружила, что у меня появился шанс ускользнуть от нее и барона. Ты не представляешь, до какой степени мне этого хотелось.
   Одна из назойливых мыслей, давно преследовавших Нор-га, выразилась в словах:
   — Ни твой отец, ни Изабел не приглашали нас в Роузмонт, верно?
   — Нет, — тихо ответила она. — Это была идея барона.
   — Напоминание моему отцу и мне, что мы все еще находимся в их власти.
   Норт припомнил письмо, которое пришло, когда они с Элизабет собирались отправиться из Роузмонта в Хэмптон-Кросс. — Значит, у Луизы не было сердечного приступа?
   Элизабет покачала головой:
   — С ее здоровьем все в порядке. Как всегда. Это был просто предлог выманить меня в Лондон. Луиза хотела, чтобы я вышла за тебя замуж, Норт, но, думаю, это потому, что она тебя побаивается. Расчет, видимо, строился на том, что я скомпрометирую тебя точно так же, как и свою семью. Вполне возможно, что они с Харрисоном откуда-то узнали о твоих усилиях поймать вора. Не случайно всех вас, кроме Уэста, пригласили в Баттенберн. Луиза уже тогда могла что-то заподозрить. Она задала мне множество вопросов насчет ваших отношений.
   Норт задумчиво проговорил:
   — Это объясняет, почему баронесса заявила, что ее ожерелье украли.
   — Да. Она надеялась, что это пресечет слухи, будто они с бароном как-то причастны к пропаже табакерки Саута, хотя, разумеется, без них тут не обошлось. — Последовало краткое виноватое молчание. — Косвенным образом, конечно. Табакерку взяла я. Саутертон по-крупному обыграл Баттенберна Накануне вечером в карты, и мне было велено возместить потерю.
   — Господи! — Норт покачал головой. — Ну и парочка!
   — Для них это было своего рода игрой. Чем-то вроде шахмат. Я, конечно, была пешкой. Мой отец и мачеха — тоже, Возможно, есть и другие, хотя не представляю, кто это может быть. Пока ты не рассказал мне о похищенных документах, я надеялась, что Луиза и Харрисон виновны только в том, что любят поразвлечься за чужой счет — каким бы жестоким ни было это развлечение Я не догадывалась, что у них могут быть и другие мотивы, даже когда Луиза усилила на меня давление.
   — Усилила давление? В каком смысле?
   — Она настаивала на том, чтобы я посещала все приемы. И воровала. У твоей матери. У твоих друзей. Я не говорила ей, что ты занят поисками вора, но, по-видимому, она это прекрасно знала. И хотела, чтобы ты поймал меня с поличным… и спас, превратившись таким образом в соучастника. Луиза не понимает, что ты слишком честен, чтобы совершить недостойный поступок из-за своей привязанности ко мне.
   Норт издал невеселый смешок.
   — Боюсь, баронесса лучше разбирается в человеческих отношениях, чем ты. Если бы я испытывал к тебе только привязанность, то, возможно, не стал бы тебя защищать. Но поскольку я люблю тебя, трудно сказать, как бы я поступил.
   Элизабет повернула голову и с надеждой взглянула на него:
   — Значит, меня не сошлют на каторгу?
   Норт не смог сдержаться. Он хохотал так долго и так искренне, что Элизабет пришлось ткнуть его в бок, чтобы привести в чувство.
   — Извини, — простонал он, вытирая слезы. — Но ты меня очень насмешила.
   Элизабет, раньше всегда приходившая в восторг от смеха Норта, теперь только удивлялась, пытаясь понять, что она в нем нашла.
   — Я абсолютно серьезна, — сердито заверила она его.
   — Знаю. — Он чуть снова не расхохотался, но сдержался и виновато улыбнулся в ответ на ее колючий взгляд. — Прости.
   Вздохнув, Элизабет снова устроилась на его плече. Это было уютное местечко, особенно теперь, когда он перестал сотрясаться от смеха.
   — Я воровка, — напомнила она. — Так что это был вполне резонный вопрос. Многих людей, куда менее виновных, обязательно бы сослали. Мне еще повезет, если меня не повесят.
   Это отрезвило Норта.
   — Об этом не может быть и речи! — решительно заявил он. — Доверься мне.
   И тут Элизабет обнаружила, что она это уже сделала.
 
   Они позавтракали в постели. Горничная, которая принесла еду, уведомила их, что лорд Уорт явится к ним в спальню собственной персоной, если они не соизволят спуститься вниз до полудня. Норт попросил передать деду, что они встретятся с ним в библиотеке, но когда служанка вышла, запер дверь на тот случай, если они будут заняты чем-нибудь другим в указанное время.
   — Какие подсказки? — неожиданно спросила Элизабет. Она размышляла над этой загадкой большую часть утра, по крайней мере ту его часть, когда они не занимались любовью. — Помнишь, ты сказал, что я давала тебе подсказки, которые указывали на меня как на вора. Ты считаешь, что я сознательно хотела выдать себя?
   — Такая мысль приходила мне в голову, — согласился Норт. — Возможно, это было интуитивное желание. Взять, к примеру, табакерку. Ты не только пошла на невероятный риск, выкрав ее у барона, но и ловко направляла охоту за сокровищем, чтобы либо Саутертон, либо я ее нашли. Кстати, это решает вопрос, кто кому помогал. Ты обвела нас с Саутом вокруг пальца. Баттенберн, должно быть, пришел в ярость.
   — Луиза разозлилась еще сильнее. Разумеется, я вернула ей золотые часы с рубиновым брелоком, но ее невозможно было умилостивить. Наверное, тогда она и задумала подбросить свое бриллиантовое ожерелье в твой чемодан. Я ничего не знала об этом.
   Норт кивнул:
   — Я так и понял. — Глядя поверх чашки, он наблюдал за Элизабет, расчесывающей волосы. Длинные пряди потрескивали, когда она проводила по ним щеткой. — Ты лазала по деревьям.
   Ее рука замерла.
   — Что?
   — Это еще одна подсказка, — пояснил он. — В Роузмонте ты лазала по деревьям с Селденом. Он сказал, что ты обещала его научить. Мне следовало бы догадаться, что больная нога должна препятствовать подобным упражнениям. К тому же, когда мы были в Баттенберне, ты сказала, что боишься упасть. Все это, разумеется, было дымовой завесой. Хотя и весьма эффектной. Я, во всяком случае, попался на удочку.
   Элизабет продолжила расчесывать волосы.
   — Мне не доставляло удовольствия тебя дурачить, — вздохнула она. — Это диктовалось необходимостью.
   — Понимаю.
   — Моя хромота была изобретением Луизы. Она уверяла, что калеку ни в чем не заподозрят. Видимо, того факта, что я женщина, ей было недостаточно. — Элизабет отложила щетку и повернулась к Норту. — От постоянного притворства у меня начались боли в спине. Даже сейчас, после нескольких недель отдыха, мое бедро временами немеет. Чем дольше я изображала хромоту, тем сильнее это сказывалось на моей способности лазать по стенам. В Баттенберне, естественно, этого не требовалось. Я могла воспользоваться тайными коридорами, но после возвращения в Лондон… — Элизабет покачала головой, словно дивясь положению, в котором оказалась. — Как ни тягостно мне было находиться в обществе Луизы, это давало хоть какую-то передышку. Всем остальным я должна была внушить, что обладаю физическим недостатком. В тот вечер, когда Саут сопровождал меня на бал к герцогине, мои мышцы настолько одеревенели, что я чуть не попалась.
   — Проклятие, — приглушенно выругался Норт, от полноты чувств стукнув головой о спинку кровати. — Так это была ты?
   Элизабет бросила на него удивленный взгляд:
   — Конечно. А кто еще, по-твоему, это мог быть?
   — Да, но… — Прикрыв глаза, он запустил пальцы в волосы. — Проклятие, — повторил он. Перед его мысленным взором предстала описанная Саутом картина: Элизабет, повиснув на козырьке крыши, подтягивается вверх, чтобы скрыться, перебравшись на крыши соседних домов. — Ты могла погибнуть.
   — Это было совсем не так опасно, как могло показаться со слов Саута, — быстро сказала она.
   Норт недоверчиво хмыкнул.
   — Хотя, признаться, я не попала бы в такое дурацкое положение, если бы кто-нибудь посвятил меня в планы Саута. Не думаю, что ты способен в полной мере оценить мое изумление, когда он появился в спальне герцогини.
   Вместо ответа Норт снова стукнулся головой о кровать.
   Элизабет подавила улыбку.
   — Пожалуй, нам лучше воздержаться от обсуждения того вечера, но, полагаю, тебя интересует, как все это проделывалось.
   — Я предпочел бы, чтобы этого не было вовсе, — проворчал он.
   — Тогда я постараюсь быть краткой. — Элизабет приступила к рассказу, загибая пальцы, по мере того как излагала детали. — Баттенберн на всякий случай брал с собой смену одежды. Местонахождение драгоценностей было известно заранее — Луиза всегда находила способ выведать это у хозяев. Улучив подходящий момент, я покидала бальный зал, обычно никем не замеченная, и отправлялась на поиски. На балу у герцогини я не перебралась на соседнюю крышу, как предположил Саут, а спрыгнула на землю с другой стороны дома, влезла в окно, которое оставила открытым именно для этой цели, и…
   Норт поднял руку.
   — Ради Бога, Элизабет, если в тебе есть хоть капля милосердия, избавь меня от этих жутких подробностей! Я до сих пор вижу, как ты висишь в воздухе, вцепившись в козырек крыши леди Калмет.
   — Это было совсем не так… — начала Элизабет, но его рука поднялась еще выше. — Ладно, — буркнула она, пробормотав себе под нос: — Не понимаю, чем это отличается от того, что ты проделал в Баттенберне.
   Норт сделал вид, что не слышит.
   — А как насчет тех случаев, когда украшения пропадали прямо с груди, запястий или из ушей их владелиц?
   — Не хочу показаться нескромной, Норт, но это не так уж трудно, после того как приобретешь некоторую сноровку.
   — Но для этого, наверное, требуется немалая практика, — сухо заметил он.
   — Многие часы.
   — Тебя учили Луиза и Харрисон?
   — Они наняли… опытных наставников, если можно их так назвать.
   — Я бы назвал их ворами.
   — Они ими и были. И очень ловкими.
   Норту просто не верилось, что он участвует в подобном разговоре, и с удивлением обнаружил, что то и дело качает головой.
   — Думаю, барон с баронессой не всегда присутствовали там, где случались кражи.
   — Верно. Примерно треть краж происходила без их участия.
   — Я покажу тебе мои записи, где указаны даты событий, когда были похищены документы. Кто из них мог быть вором? Баттенберн или его жена?
   — Даже не знаю. Вполне возможно, что они прибегли к услугам кого-то еще.
   Норт поразмыслил над подобной возможностью, но счел ее маловероятной. Природа похищенных документов была такова, что от вора требовались большая осведомленность и разборчивость, чтобы взять именно то, что нужно. Подобные вещи обычно не передоверяют третьим лицам.
   — Нам придется вернуться в Лондон, — осторожно проговорил он, наблюдая за ней.
   — Знаю, — с сожалением отозвалась Элизабет. — Я буду скучать по твоему деду. Надеюсь, мы скоро снова его навестим.
   Норт улыбнулся:
   — Не знаю, кто из вас больше очарован. Он просто в восторге от тебя.
   Элизабет встала, подошла к постели и протянула руки Норту. Когда он взял их, она заставила его встать на ноги. Потом, привстав на цыпочки, она обняла его за шею.
   — Мне он тоже очень нравится, — прошептала она, почти касаясь его губ. — Но тебя я люблю. Никто не будет любить тебя так, как я.
   Норт вспомнил, как однажды сказал ей те же слова. Элизабет смотрела на него, запрокинув голову. Судя по нежности, светившейся в ее взгляде, она думала о том же.
   — Ах, Элизабет, — прошептал он.
   Их губы слились в долгом поцелуе, а когда он закончился, они не разомкнули объятий.
   — Не знаю, найдется ли подходящий момент, чтобы сказать то, что я хочу, — промолвил он. — Так что пусть это будет сейчас, когда ты так ко мне снисходительна, — И прежде чем она успела вставить хоть слово, быстро закончил свою мысль: — Было время, когда я думал, что твоим любовником мог быть полковник.
   Элизабет откинула назад голову и уставилась на него с разинутым ртом.
   — Ты это серьезно?
   — Ну да. — Поскольку она продолжала с изумлением взирать на него, Норт счел нужным объяснить: — Ты сама говорила, что любишь его. Он всего лишь кузен твоей матери, да и разница в возрасте у вас не так уж велика. К тому же он считался довольно красивым мужчиной…
   — Он и сейчас красивый, — возразила Элизабет.
   Норт неохотно согласился:
   — Складывалось впечатление, что ты его избегаешь. Сна чала не хотела видеть его на нашей свадьбе, а потом…
   Элизабет прижала палец к его губам, призывая к молчанию.
   — Он для меня как дядя. И так было всегда. Когда Луиза и Харрисон втянули меня в свои дела, я стала писать ему реже. Если бы они узнали, как много значит для меня полковник, то постарались бы скомпрометировать и его тоже. Впрочем, они пытались это сделать, несмотря на все мои усилия его защитить. Скорее всего именно они стоят за появлением полковника на нашей свадьбе. Может, Саут и написал приглашение, но идея наверняка принадлежала барону или баронессе. — Она положила руку на его плечо. — Но это не единственная причина, по которой я не хотела с ним встречаться. Мне тяжело видеть его больным. Ты не представляешь, насколько он похож на мою мать! Находиться в его обществе очень приятно, но в то же время больно смотреть на его страдания.
   Элизабет, помолчав, улыбнулась:
   — Хорошо, что ты сказал мне об этом. В будущем я собираюсь чаще видеться с ним, и не хотелось бы, чтобы ты заблуждался насчет его места в моей жизни. — Она взяла его руку и прижала к своему сердцу. — Отец Адама умер, Норт. В январе исполнится пять лет, с тех пор как это случилось. Он погиб во время сражения в Новом Орлеане. Совершенно бессмысленного сражения. Война с Соединенными Штатами уже закончилась, просто сведения об этом еще не дошли до Англии.
   — Мне очень жаль, Элизабет, — произнес Норт искренне. — Как ты узнала об этом?
   — От баронессы. В своем простодушном признании я не утаила ничего… даже его имени. Луиза навела справки, и ей удалось выяснить, что с ним стало. Сделала она это, разумеется, не по доброте душевной. Если бы он не погиб, они нашли бы способ использовать и его в своих целях. — Глаза Элизабет потемнели. — Я ненавижу ее, Норт! Ненавижу их обоих за то, что они со мной сделали. Мне невыносимо сознавать, что я не смогла отказать им, что я оказалось неспособной дать им отпор. — Ее голос понизился до шепота, но оставался напряженным и четким. — Иногда мне кажется, что я могла бы их убить.
   Норт крепче прижал ее к себе, и не только для того, чтобы утешить. Он не хотел, чтобы она поняла, что он одержим той же мыслью.
   — Итак, ты вернулась. — Луиза смерила Элизабет изучающим взглядом. Она умудрилась посмотреть на нее сверху вниз, хотя Элизабет стояла, а баронесса сидела, небрежно откинувшись в шезлонге. — Раздвинь шторы, дорогая, — томно попросила она. — Здесь довольно мрачно, правда? Боюсь, сегодня погода уже не улучшится.
   Молча Элизабет пересекла гостиную, раздвинула темно-зеленые бархатные шторы и закрепила их шнурами. За окном висел густой туман, превращавший дома на противоположной стороне площади в смутные силуэты. Прямо под окном она увидела своего кучера, который спрыгнул с облучка кареты и занялся лошадьми. Повернувшись к баронессе, Элизабет не слишком удивилась, обнаружив, что та все еще пристально наблюдает за ней.
   Леди Баттенберн опустила глаза и принялась лениво разглаживать складки на юбке.
   — Признаться, меня удивило, что ты прибыла в столь ранний час. Не терпелось меня увидеть?
   — Я думала, это тебе не терпится, — отозвалась Элизабет ровным тоном. — Мой муж сказал, что ты приезжала на Меррифилд-сквер и расспрашивала обо мне.
   — Да, и осталась крайне недовольна этим визитом. Нортхэм пытался меня уверить, будто ты отправилась в Роузмонт. Я заявила ему, что у меня есть причины думать иначе, чем весьма его разозлила.
   Элизабет слегка приподняла брови, но ничего не сказала. Баронесса подняла свою чашку с чаем.
   — Я бы не советовала тебе, Элизабет, выкидывать подобные фокусы. Твой муж был очень расстроен. Признаться, он выглядел ужасно. Я даже сказала потом Харрисону, что Нортхэм, кажется, не знает, где ты находишься, и это объясняет его грубость.
   Элизабет не могла представить себе, чтобы Норт повел себя грубо. Если подобный отзыв о чем и говорил, так скорее о состоянии самой баронессы, когда она заявилась к нему с визитом.
   — Ну теперь-то я здесь, — проговорила она.
   — И очень довольна собой, как я вижу. Мне это не нравится, Элизабет. Давай кое-что проясним. Ты убежала от своего мужа или от меня?
   Элизабет ожидала этого вопроса. Тем не менее она изобразила удивление и произнесла слова, которые репетировала на пути в лондонскую резиденцию Баттенбернов:
   — От вас обоих, Луиза. Но я ни от кого не убегала. Мне требовалось время для размышлений, а в Лондоне это сделать невозможно. Нортхэм, кстати, прекрасно знал, где я. Пола гаю, он скрыл это от тебя из уважения к моему желанию по быть одной.
   — И где же ты была? — подозрительно спросила баронесса.
   — В Стоунвикеме, навещала лорда Уорта, деда Нортхэма.
   Луиза ничуть не смягчилась.
   — Ты поступила очень дурно, не предупредив меня. — Ее округлый подбородок обиженно вздернулся. — О чем это тебе понадобилось размышлять? Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя появились сомнения в необходимости сохранить нашу договоренность?
   Элизабет села в кресло в стиле королевы Анны, стоявшее неподалеку от шезлонга баронессы.
   — У меня всегда были сомнения на этот счет, и тебе это прекрасно известно. А теперь у меня появились сомнения относительно моего брака. — Она подняла руку, останавливая возражения Луизы. — Не беспокойся, я не собираюсь полностью отказываться от прежней жизни, хотя подобная мысль и приходила мне в голову. Я прочно застряла в капкане: с одной стороны, ты с бароном, с другой — мой муж. И мне придется с этим мириться.
   Баронесса пристально смотрела на Элизабет, оценивая ее слова и искренность тона.
   — Тогда хватит всей этой чепухи, — заявила она наконец. — Я не потерплю, чтобы ты вот так срывалась с места и исчезала неведомо куда, Либби. Даже твой отец и Изабел не смогли ничего толком объяснить. Умоляю, не смотри на меня так удивленно. Естественно, я отправила в Роузмонт посыльного. Как еще я могла узнать, что Нортхэм солгал? Мне не нравится, что ты сообщила о своем местопребывании Нортхэму и скрыла это от меня. Он должен быть вовлечен, Либби.
   — Вовлечен?
   — Да, в нашу деятельность.
   — О, не думаю, что это необходимо. До сих пор все шло нормально. Я сделала все для того, чтобы он не догадался о нашей договоренности.
   Полные губы Луизы вытянулись в ниточку.
   — Не будь такой вредной, Либби. Я уже приняла решение. Харрисон со мной согласен. Как бы ты ни таилась, это только вопрос времени — скоро Нортхэм узнает правду. И я предпочла бы, чтобы это произошло на моих условиях. Ты ведь понимаешь это, правда?
   Элизабет понимала. Собственно, именно этого они с Hop-том и ожидали от баронессы.
   — Не думаю, что это хорошая идея, Луиза. Его не так легко приручить, как меня. Не надейся, что тебе удастся контролировать Нортхэма.
   — Ты приручила его, дорогая, — произнесла баронесса сладким голосом. — Для чего же тогда брак, как не для этого? Мужья могут рычать время от времени, рваться из клетки, но в целом они довольны своей участью. Таковы все мужчины. Они не слишком-то хорошо справляются, если предоставить их самим себе. Карты, вино, любовные интрижки, война. Уверяю тебя, твой муж ничем не отличается от других.
   Элизабет от души порадовалась, что сидит. Ее охватило желание истерически расхохотаться, и она, с трудом сдерживаясь, уставилась на какую-то точку за спиной баронессы.
   — Не думаю, что Нортхэм догадывается, что он приручен, — проговорила она наконец.
   — Конечно, нет. Пока. Но это придется изменить. — Луиза потянулась за чайником, налила Элизабет чай и протянула ей чашку. Затем добавила кипятку в свою чашку и ненадолго задумалась о том, что делать с Нортхэмом. — Из-за твоего отсутствия мы упустили возможности, открывавшиеся на приеме у Лэнгхэмов. У графини есть сапфировое ожерелье, которым я давно восхищаюсь. — Она драматически вздохнула. — Но ему не суждено стать моим.
   Элизабет никак не отреагировала на это сообщение. Если баронесса ожидала извинений, то сейчас ее постигло жестокое разочарование.
   Луиза приподняла бровь.
   — Вот, значит, как? Никакого раскаяния по поводу твоего поведения?
   — Мое присутствие говорит само за себя, Луиза. Нортхэм пришел бы в ужас, если бы узнал, что мы здесь обсуждаем.
   — Тем более не стоит тянуть и следует поскорее вовлечь его в наши дела. Признаться, я не дождусь, когда это произойдет.
   — Как я понимаю, у тебя есть план. — Зная баронессу, Элизабет догадывалась, что та давно все спланировала, возможно, еще на пикнике, когда впервые заметила, куда направлен интерес Норта. — Только прошу тебя помнить, что Нортхэм не из тех, кого можно втягивать в авантюры.