Страница:
Он молча пересадил Элизабет на ее жеребца. Она помедлила, давая Бекету время приноровиться к ее весу. Затем дернула поводья, чтобы отвлечь своего коня от кобылы графа, и направила его к видневшейся впереди опушке Спустя мгновение Нортхэм последовал за ней.
Выбравшись из леса, они увидели вдалеке охотников которые, разбившись на небольшие группы, возвращались в поместье. Только сейчас Элизабет поняла, наколько они удалились от всей компании, и ощутила легкую панику.
Нортхэм, проследив за направлением ее взгляда, не остался равнодушным к ее страхам. Подъехав ближе, он придержал ее коня и показал на перелесок, из которого они только что выехали.
— Похоже, легкая кавалерия уже на подходе, — сухо проговорил он.
Оглянувшись, Элизабет увидела, что ветви деревьев содрогаются, и услышала топот копыт. Но только когда из леса на полном скаку вылетели Саутертон и Истлин, она поняла, что он имел в виду. Впрочем, она не сомневалась, что его приятели примчались вовсе не для того, чтобы спасти ее репутацию.
— По-моему, они спешат к вам на выручку, милорд.
— Он бросил на нее загадочный взгляд.
— Сомневаюсь, что такое могло бы прийти им в голову.
Саутертон первым добрался до Элизабет, по крайней мере он пытался в этом всех убедить.
— Ты должен мне шиллинг, — заявил он Истлину.
— Ха! Я чуть не свернул себе шею, оглядываясь на тебя.
— В таком случае, — заметил Саут, — я с удовольствием сверну ее тебе до конца.
Истлин взглянул на Элизабет:
— Миледи, вы не могли бы разрешить наш спор?
Боковым зрением Элизабет уловила неясное движение. Это Нортхэм заставил свою лошадь чуть попятиться и теперь, стоя за спинами приятелей, качал головой, предостерегая ее от принятия какого-либо решения.
Саутертон легко догадался о причине ее колебаний:
— Не обращайте внимания на Норта. Может, он и мнит себя Соломоном, но абсолютно не способен высказать разумное суждение ни по какому вопросу. Мы с Саутом готовы принять ваш приговор, тем более что моя победа очевидна.
Элизабет прижала ладонь к губам, сдерживая приступ истерического смеха. Она никак не могла уразуметь, что заставляет валять дурака этих весьма неглупых мужчин. К тому же Нортхэм не производил впечатления человека, который стал бы терпеть насмешки. Овладев собой, она уточнила:
— Вы сказали, ставка — шиллинг?
— Верно, — кивнул Саутертон. — Полагаю, вы видели…
Он осекся на полуслове и, склонив голову набок, насторожился. Истлин тоже напрягся. Взгляд Нортхэма метнулся к кромке леса, и Элизабет поняла, что все они ожидают появления чего-то… или кого-то. Не успела она прийти к какому-либо заключению, как небольшая кавалькада, состоявшая из барона Баттенберна, лорда Аллена и мистера Радерфорда, выехала из-за деревьев.
Элизабет удивилась:
— Странно, что они выбрали этот путь.
— Почему же? Мы ведь тоже воспользовались им, — пожал плечами Нортхэм.
Элизабет задумчиво нахмурилась. Ей показалось, что замечание графа означало нечто большее, чем просто констатацию факта, словно появление на сцене других участников охоты не было банальной случайностью. Придерживая заволновавшегося Бекета, она наблюдала за бароном и его спутниками. Внезапно по непонятной причине Баттенберн круто повернул коня и поскакал к конюшне. Остальные повторили его маневр, хотя и с меньшим мастерством, чем барон.
— Кажется, они играют в игру под названием «следуй за лидером», — протянула задумчиво Элизабет.
Ни Нортхэм, ни его приятели не стали оспаривать ее мнение. В определенном смысле Элизабет Пенроуз была права, хотя даже и не подозревала, что лидер — это она сама.
— Пора возвращаться, — сказал Нортхэм, разворачивая свою кобылу, — если мы не хотим оказаться последними.
— Пусть сначала отдаст мой шиллинг, — возразил Саут, кивая на Иста.
Прежде чем маркиз успел ответить, Элизабет подняла руку:
— Позвольте мне решить этот спор, как вы и просили. Я объявляю, что победила дружба, и по возвращении вручу каждому из вас по шиллингу. — Заметив хитрые взгляды, которыми обменялись спорщики, чрезвычайно довольные ее решением, она расхохоталась. — Похоже, вы не в первый раз пользуетесь этим приемом, чтобы облегчить карманы доверчивых женщин? Как вам не стыдно!
Саутертон добродушно кивнул:
— Вы нас разоблачили, леди Элизабет. Мы законченные мошенники, и хорошо, что вы поняли это сразу.
— Весь фокус в том, — добавил Нортхэм, криво улыбнувшись, — чтобы не обращать на них внимания.
— А как насчет вас? — поинтересовалась Элизабет. — Разве вы не один из них?
— Безусловно. С той лишь разницей, что меня нельзя игнорировать.
Элизабет слегка приподняла изогнутую бровь, задаваясь вопросом, как вообще она могла оказаться в этой легкомысленной компании. Похоже, согласившись, пусть неохотно, терпеть одного из приятелей, она обеспечила себе общество всех остальных. Оставалось только радоваться, что Марчмену пришлось уехать. Элизабет не была уверена, что смогла бы справиться со всей четверкой.
Она демонстративно отвернулась от Норта и услышала за спиной его приглушенный смешок:
— До меня дошли слухи, лорд Саутертон, что у вас пропала табакерка. Леди Баттенберн ужасно расстроилась, когда ей сказали, что ее, похоже, украли.
Саутертон небрежно отмахнулся:
— Я никогда не говорил ничего подобного. Мне это даже не приходило в голову. Надеюсь, вы постараетесь успокоить леди Баттенберн на сей счет?
— Скорее всего он сам ее куда-то сунул, — вставил Истлин. — Рано или поздно она найдется.
— Потому я и поставил баронессу в известность. Чтобы табакерку переслали мне, если она обнаружится после моего отъезда.
— Разумеется, — согласилась Элизабет. — Насколько я понимаю, у вас с ней связаны приятные воспоминания?
Саутертон кивнул:
— Она принадлежала еще моему деду.
— Тогда не представляю, что можно сделать, чтобы успокоить Луизу, кроме как найти табакерку. Дайте нам знать, если она найдется, хорошо?
— Конечно.
Истлин снял цилиндр и пригладил каштановые волосы.
— Я как-то не подумал о возможности кражи, — задумчиво произнес он. — Хотя можно понять, почему эта мысль посетила леди Баттенберн. Не исключено, что вор, которого в газетах именуют Джентльменом, мог затесаться в нашу среду. Учитывая, что лондонский свет покинул столицу, он мог отправиться следом за ним в поисках наживы.
Саутертон поднял брови.
— Вор Джентльмен? Над этим стоит подумать. Ему приписывают кражу бриллиантовой броши леди Карвер на балу у Уинтропов прошлой зимой. Кажется, она была приколота к ее платью в тот вечер. — Из уважения к Элизабет виконт не позволил себе ухмыльнуться и постарался не встречаться взглядом с приятелями. Всем было хорошо известно, что леди Карвер обладала столь величественным бюстом, что вор мог скрываться под его прикрытием весь вечер, не рискуя быть обнаруженным. Убедившись, что приступ неуместного веселья прошел, Саут взглянул на Элизабет и увидел, что она встревожена. — Не стоит беспокоиться понапрасну, — проговорил он. — Табакерка найдется. Маловероятно, что этот вор Джентльмен находится среди гостей леди Баттенберн.
— Надеюсь, вы правы, — вымолвила Элизабет.
Нортхэм счел нужным пояснить:
— Леди Элизабет занималась приглашениями и наверняка считает себя ответственной за то, что в число гостей попал вор — если, конечно, это подтвердится. Впрочем, лично мне идея, что это дело рук Джентльмена, кажется надуманной. Есть куда более вероятные подозреваемые.
Элизабет вскипела:
— Если вы намекаете на слуг, милорд, то высказывать подобные обвинения несправедливо!
Нортхэм ничуть не обиделся.
— Это всего лишь размышления. Не удивлюсь, если леди Баттенберн прикажет собрать всю прислугу и обыскать их комнаты. — Он вскинул бровь при виде легкого румянца, окрасившего щеки Элизабет. — А-а, так она это уже сделала, и вы тот самый человек, кому поручено выполнить эту неприятную процедуру?
— Я переговорила с Дженнингсом, — тихо отозвалась она, — с дворецким. Это его обязанность.
Саутертон вздохнул:
— Сожалею, что вообще упомянул о пропаже табакерки. Похоже, это вызвало массу хлопот.
Истлин громко хмыкнул, ткнув в него пальцем:
— И ты будешь выглядеть последним олухом, когда она обнаружится в твоей лондонской резиденции. Представляю, как мы позабавимся.
Нортхэм, видя, что Элизабет не разделяет их веселья, сменил тему:
— Кстати, вы заметили зрителей на парапете стены во время охоты? Леди Пауэлл наверняка была среди них. Думаю, ей не составило труда разглядеть тебя на этом порождении сатаны, которое ты называешь лошадью.
Саутертон обиженно проворчал:
— Можете сколько угодно забавляться на мой счет, только, умоляю, не надо оскорблять прекрасное животное. — Он потрепал по шее громадного черного жеребца, нрав которого совсем не соответствовал его устрашающему виду.
Элизабет, чтобы сменить тему, посмотрела на крышу башни, где толпились зрители.
— Должно быть, оттуда открывается изумительный вид.
— Нортхэм бросил на нее удивленный взгляд:
— Вы хотите сказать, что ни разу туда не поднимались?
— Ни разу.
— В таком случае мы могли бы…
Она остановила его, решительно покачав головой:
— Если вы имеете в виду меня, то позвольте мне сразу отказаться.
Истлин взглянул наверх и увидел леди Пауэлл, которая смотрела на них в бинокль.
— Она так увлеклась, что того и гляди свалится оттуда, — проговорил он скучающим тоном. — Все же это чертовски высоко. — Он посмотрел на Элизабет: — Вы боитесь высоты?
— Нет, — отозвалась она с улыбкой. — Я боюсь падать. — Заметив виноватый взгляд Истлина, метнувшийся к ее бедру, она сухо произнесла: — Было бы намного проще, если бы люди спрашивали, что со мной случилось. Стоит привыкнуть к мыс ли, что все в курсе, как появляется кто-нибудь вроде вас и напоминает мне о моей хромоте. Моя история очень проста: я упала с лестницы в библиотеке в Роузмонте. Это был несчастный случаи. Не скажу, что я упала с большой высоты, просто неудачно приземлилась. Я сломала ногу, и кости неправильно срослись. — Она пожала плечами. — В результате я стараюсь избегать лестниц, не поднимаюсь на парапет и не пользуюсь успехом на танцах. Что касается последнего, то, может, оно и к лучшему. Мой учитель танцев всегда был невысокого мнения о моих способностях. Зато мое увечье не мешает верховой езде, а для меня это самое главное.
— Вы несравненная наездница, леди Элизабет! — восхищенно произнес Истлин, но это было сказано не из галантности или желания загладить вину, а от чистого сердца.
Хотя его слова полностью соответствовали истине, Элизабет вспыхнула.
— В таком случае, надеюсь, вы предоставите мне возможность отыграть шиллинг. — С этими словами она сорвалась с места и во весь опор помчалась к конюшне.
Леди Баттенберн откинула голову на полотенце, положенное на бортик ванны, и закрыла глаза. В мягком сиянии свечей ее шея и плечи, выступавшие над водой, поблескивали, словно лепестки цветка, влажные от утренней росы.
— Я обратила внимание, что твоя танцевальная карточка была полностью расписана нынче вечером, — проговорила она. — Это хороший признак.
Элизабет сидела в том же глубоком кресле с подголовником, что и прошлой ночью. Скинув шлепанцы, она пристроила обтянутые чулками ноги на мягкой скамеечке и пошевелила пальцами в надежде облегчить боль в натруженных ступнях.
— Это просто из жалости, — поморщилась она. — Сегодня днем мне пришлось рассказать маркизу Истлину, как я получила увечье. Лорд Нортхэм и виконт Саутертон присутствовали при этом разговоре. Так что не стоит переоценивать внимание, которое они проявили ко мне.
Леди Баттенберн отмела это возражение взмахом руки.
— Я имею в виду не только этих троих. Ты танцевала с Радерфордом, Хитерингом и… — Она наморщила лоб. — Список такой длинный, что мне придется просмотреть твою карточку, чтобы освежить память. Харрисон не смог потанцевать с тобой. Бедняга так расстроился, что провел весь вечер за картами.
— Едва ли он расстроился. Скорее обрадовался, что не пришлось со мной танцевать. Что же касается остальных моих кавалеров, то они всего лишь последовали примеру Истлина. Маркиз и его друзья достаточно влиятельны, чтобы рассчитывать на поддержку, не прилагая для этого усилий. Я так и сказала лорду Нортхэму, но он все отрицал.
— И неудивительно, поскольку подобное признание могло бы тебя оскорбить. — Баронесса задумчиво постучала пальцем по своим губам. — Жаль, что Истлин в пятницу уезжает. Я была просто сражена этим известием. Он пропустит охоту за сокровищем, а я подумывала о том, чтобы сделать его твоим партнером.
В таком случае очень хорошо, что маркиз уезжает, решила Элизабет и попыталась отвлечь Луизу от своей персоны:
— Мне кажется, если бы ты задалась целью, то могла бы свести вместе леди Пауэлл и лорда Саутертона. Из них получилась бы неплохая пара.
Но баронесса не клюнула на наживку. Она плеснула водой в Элизабет, не заботясь о том, что намочит ковер.
— А что ты скажешь о графе? Вы ведь вместе охотились. — Не дождавшись ответа, баронесса обиженно надула губы. — Не хочешь говорить, да? Учти, я все равно от тебя не отстану. Харрисон утверждает, что граф — самый подходящий для тебя партнер.
— Ты хочешь вынудить меня уехать? — подозрительно спросила Элизабет.
Баронесса резко повернула голову и уставилась на нее, пытаясь определить, насколько серьезно она это сказала.
— Уехать? Пора бы тебе понять, дорогая, что это невозможно. Мы с Харрисоном никогда этого не допустим. Просто мы считаем, что ты должна выйти замуж. Тогда ты сможешь выпорхнуть из нашего гнездышка, но останешься под нашим крылом.
Элизабет так быстро вскочила на ноги, что скамейка опрокинулась. Не потрудившись поднять ее, она повернулась спиной к леди Баттенберн и подошла к окну. Что ж, она всегда знала, что этот день когда-нибудь наступит. Но не хотела думать об этом.
— Вы все рассчитали, — в отчаянии простонала она.
— Конечно, — отозвалась баронесса без тени смущения. — С твоей стороны было бы наивно думать иначе. Брачные союзы всегда заключаются на взаимовыгодных условиях. Деньги, титул, власть, влияние — здесь учитывается все. А браки по любви, если они вообще существуют, бывают успешными только при соблюдении интересов обеих сторон.
— Это цинизм.
— Это жизнь.
Элизабет прижалась лбом к оконному стеклу, приятно холодившему кожу.
— Не думаю, что я способна на такое.
— На что? — Баронесса села в ванне, уронив подложенное под голову полотенце. Она вытащила его из воды и швырнула на пол с ожесточением завзятого дуэлянта, бросающего сопернику перчатку.
Громкий шлепок заставил Элизабет повернуться.
— Договаривай, — произнесла баронесса суровым тоном. — Ты же знаешь, я не выношу упрямства.
Элизабет глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух, стараясь успокоиться и собраться с мыслями.
— Я сказала, что не способна на такое.
— На что?! — воскликнула Луиза. — Умоляю, не будь ребенком. Тебе ничего не придется делать. Нортхэм даже не заметит, как окажется на крючке. Все можно обставить так ловко, что он решит, будто это он сам придумал. Мужчины не способны понять, что им нужно, пока их не ткнешь носом. Положись на меня. Я все устрою.
Она замолчала в полной уверенности, что вопрос улажен. Элизабет ничего не оставалось, как пустить в ход козырную карту.
— Мой отец…
— Будет в восторге, — пресекла ее протест баронесса. — Ну, может, это слишком оптимистично сказано, но ты поняла, что я имею в виду. Он не станет возражать, Элизабет, и, пожалуй, даже испытает облегчение. Думаю, он будет рад перепоручить тебя мужу.
Элизабет побледнела. Ощутив внезапный озноб, она отошла от окна и заставила себя задать вопрос, хотя заранее знала ответ:
— Ты обсуждала с ним эту тему?
— В письмах. Не вдаваясь в детали, конечно. Саму идею. Насколько я поняла, мне предоставлена полная свобода действий. — В голосе баронессы зазвучали успокаивающие нотки: — Бедная Либби. Разве это так уж плохо? Или ты и вправду думаешь, что судьба человека в его руках? Поверь мне, ты ошибаешься. Пусть тебя утешит хотя бы то, что выбор пал на Нортхэма. Харрисон подумывал о мистере Радерфорде, но у него практически нет шансов унаследовать титул. Как и у мистера Марчмена.
Элизабет прижала руки к вискам. У нее появилось ощущение, будто ее голова набита ватой. Идея баронессы перечеркивала все ее планы на будущее.
— Я тебя ошарашила? — с любопытством спросила Луиза, исчерпав все аргументы. Не так-то просто найти нужные слова, сидя в ванне. — Дай мне халат, пожалуйста. Спасибо, дорогая. Ты должна понимать, что я желаю тебе только добра. Разве я не считалась с твоими чувствами все эти годы? Но тебе двадцать шесть лет, Элизабет, и хотя твоя хромота — непреложный факт, не надо делать из него трагедию. В любом случае это не повод, чтобы прятаться от жизни. — Она поднялась из воды и скользнула в рукава халата, поданного Элизабет. Мягкая ткань облепила пышные изгибы ее влажного тела. — Может, есть кто-нибудь другой, Либби? Кто-нибудь, кого ты считаешь более подходящим? Ты, как никто, умеешь держать поклонников на расстоянии. Элизабет подняла перевернутую скамейку.
— Не понимаю, о чем ты. — Это была явная ложь, и Элизабет знала, что испытывает терпение баронессы. Собственно, она была бы даже рада небольшой взбучке. Но Луиза промолчала, и Элизабет вынуждена была сказать: — Нет. Никого. Другого нет.
Баронесса кивнула, удовлетворенная ответом.
— Я наблюдала за тобой с парапета. Кажется, у вас с графом завязался легкий флирт. Я не ошиблась?
Элизабет испугалась: неужели Луиза видела, как они целовались? Одно только воспоминание об этом поцелуе вызвало в ее теле трепет, волна которого прокатилась от затылка до кончиков ног. Разум, однако, возобладал, и она подавила панику. Если и были свидетели, то наверняка только ее игривого поведения, когда она скинула с головы графа шляпу. Он настиг ее в лесу, и Луиза при всей своей проницательности не могла знать наверняка, что случилось после этого. Просто ее романтическое воображение пыталось восполнить недостающие детали.
Пальцы Элизабет сжались в кулаки. И как ее угораздило пойти на поводу у собственного безрассудства! Охваченная запоздалыми сожалениями, она не сразу поняла, что баронесса снова обращается к ней.
— Жаль что его друзья последовали за вами в лес Харрисон проклинал все на свете, досадуя, что не сумел их опередить.
Элизабет почувствовала, что ее ладони увлажнились, и с трудом сдержалась, чтобы не вытереть их о складки шелкового голубого платья.
— Ты хочешь сказать, что барон сделал это намеренно?
Бестолковость Элизабет начала действовать баронессе на нервы.
— Ну конечно! Если мы хотим скомпрометировать тебя, то именно барон должен был застать вас в пикантной ситуации и потребовать удовлетворения от имени твоего отца. Ни куда не годится, что друзья Нортхэма добрались до вас первыми и спугнули, как парочку кроликов.
Элизабет могла бы сказать, что Истлин и Саутертон появились слишком поздно, чтобы застать их в пикантной ситуации, но теперь ее охватило сомнение В сущности, она не заметила приятелей Нортхэма, пока он не сказал ей о них, когда они выехали из леса С чего она взяла, что он не догадывался об их присутствии раньше? Эта троица слишком хорошо спелась, чтобы можно было доверять кому-либо из них.
— Меня не так уж легко скомпрометировать, Луиза. Как ты справедливо заметила, мне двадцать шесть лет. Этот возраст предполагает определенную зрелость и право принимать самостоятельные решения.
— Чепуха! Ты дочь графа Роузмонта, и твоя репутация может быть так же легко погублена, как и любой юной девушки, делающей свои первые шаги в свете Вся суть в том, как справиться с последствиями.
А уж там, где надо было справляться с последствиями, Луиза Эдмунде, достопочтенная леди Баттенберн, была непревзойденным мастером своего дела!
— Выходит, все решено?
— Более или менее — Баронесса озабоченно посмотрела на бледное лицо Элизабет — Ты огорчена, дорогая? Я все время забываю, как легко тебя смутить. Хотя, казалось бы, давно пора привыкнуть — Она беспомощно развела руками — Но нет, такие вещи не для тебя Хорошо еще, что мы с бароном взяли тебя под свою опеку Я содрогаюсь при мысли, что бы с тобой стало без нас.
Элизабет, подавив дрожь, произнесла с обманчивым спокойствием:
— Ты не возражаешь, если я пойду к себе?
— Конечно Я и так слишком долго продержала тебя здесь. Думаю, Харрисон все еще сидит за карточным столом Остается только надеяться, что вчерашнее фиаско не повторится.
Элизабет никак не отреагировала на последнее замечание Она вышла из комнаты и поспешила по коридору к своим апартаментам в северном крыле Оказавшись в ванной комнате, она склонилась над умывальником и опустошила содержимое желудка в фарфоровую раковину.
Глава 4
Выбравшись из леса, они увидели вдалеке охотников которые, разбившись на небольшие группы, возвращались в поместье. Только сейчас Элизабет поняла, наколько они удалились от всей компании, и ощутила легкую панику.
Нортхэм, проследив за направлением ее взгляда, не остался равнодушным к ее страхам. Подъехав ближе, он придержал ее коня и показал на перелесок, из которого они только что выехали.
— Похоже, легкая кавалерия уже на подходе, — сухо проговорил он.
Оглянувшись, Элизабет увидела, что ветви деревьев содрогаются, и услышала топот копыт. Но только когда из леса на полном скаку вылетели Саутертон и Истлин, она поняла, что он имел в виду. Впрочем, она не сомневалась, что его приятели примчались вовсе не для того, чтобы спасти ее репутацию.
— По-моему, они спешат к вам на выручку, милорд.
— Он бросил на нее загадочный взгляд.
— Сомневаюсь, что такое могло бы прийти им в голову.
Саутертон первым добрался до Элизабет, по крайней мере он пытался в этом всех убедить.
— Ты должен мне шиллинг, — заявил он Истлину.
— Ха! Я чуть не свернул себе шею, оглядываясь на тебя.
— В таком случае, — заметил Саут, — я с удовольствием сверну ее тебе до конца.
Истлин взглянул на Элизабет:
— Миледи, вы не могли бы разрешить наш спор?
Боковым зрением Элизабет уловила неясное движение. Это Нортхэм заставил свою лошадь чуть попятиться и теперь, стоя за спинами приятелей, качал головой, предостерегая ее от принятия какого-либо решения.
Саутертон легко догадался о причине ее колебаний:
— Не обращайте внимания на Норта. Может, он и мнит себя Соломоном, но абсолютно не способен высказать разумное суждение ни по какому вопросу. Мы с Саутом готовы принять ваш приговор, тем более что моя победа очевидна.
Элизабет прижала ладонь к губам, сдерживая приступ истерического смеха. Она никак не могла уразуметь, что заставляет валять дурака этих весьма неглупых мужчин. К тому же Нортхэм не производил впечатления человека, который стал бы терпеть насмешки. Овладев собой, она уточнила:
— Вы сказали, ставка — шиллинг?
— Верно, — кивнул Саутертон. — Полагаю, вы видели…
Он осекся на полуслове и, склонив голову набок, насторожился. Истлин тоже напрягся. Взгляд Нортхэма метнулся к кромке леса, и Элизабет поняла, что все они ожидают появления чего-то… или кого-то. Не успела она прийти к какому-либо заключению, как небольшая кавалькада, состоявшая из барона Баттенберна, лорда Аллена и мистера Радерфорда, выехала из-за деревьев.
Элизабет удивилась:
— Странно, что они выбрали этот путь.
— Почему же? Мы ведь тоже воспользовались им, — пожал плечами Нортхэм.
Элизабет задумчиво нахмурилась. Ей показалось, что замечание графа означало нечто большее, чем просто констатацию факта, словно появление на сцене других участников охоты не было банальной случайностью. Придерживая заволновавшегося Бекета, она наблюдала за бароном и его спутниками. Внезапно по непонятной причине Баттенберн круто повернул коня и поскакал к конюшне. Остальные повторили его маневр, хотя и с меньшим мастерством, чем барон.
— Кажется, они играют в игру под названием «следуй за лидером», — протянула задумчиво Элизабет.
Ни Нортхэм, ни его приятели не стали оспаривать ее мнение. В определенном смысле Элизабет Пенроуз была права, хотя даже и не подозревала, что лидер — это она сама.
— Пора возвращаться, — сказал Нортхэм, разворачивая свою кобылу, — если мы не хотим оказаться последними.
— Пусть сначала отдаст мой шиллинг, — возразил Саут, кивая на Иста.
Прежде чем маркиз успел ответить, Элизабет подняла руку:
— Позвольте мне решить этот спор, как вы и просили. Я объявляю, что победила дружба, и по возвращении вручу каждому из вас по шиллингу. — Заметив хитрые взгляды, которыми обменялись спорщики, чрезвычайно довольные ее решением, она расхохоталась. — Похоже, вы не в первый раз пользуетесь этим приемом, чтобы облегчить карманы доверчивых женщин? Как вам не стыдно!
Саутертон добродушно кивнул:
— Вы нас разоблачили, леди Элизабет. Мы законченные мошенники, и хорошо, что вы поняли это сразу.
— Весь фокус в том, — добавил Нортхэм, криво улыбнувшись, — чтобы не обращать на них внимания.
— А как насчет вас? — поинтересовалась Элизабет. — Разве вы не один из них?
— Безусловно. С той лишь разницей, что меня нельзя игнорировать.
Элизабет слегка приподняла изогнутую бровь, задаваясь вопросом, как вообще она могла оказаться в этой легкомысленной компании. Похоже, согласившись, пусть неохотно, терпеть одного из приятелей, она обеспечила себе общество всех остальных. Оставалось только радоваться, что Марчмену пришлось уехать. Элизабет не была уверена, что смогла бы справиться со всей четверкой.
Она демонстративно отвернулась от Норта и услышала за спиной его приглушенный смешок:
— До меня дошли слухи, лорд Саутертон, что у вас пропала табакерка. Леди Баттенберн ужасно расстроилась, когда ей сказали, что ее, похоже, украли.
Саутертон небрежно отмахнулся:
— Я никогда не говорил ничего подобного. Мне это даже не приходило в голову. Надеюсь, вы постараетесь успокоить леди Баттенберн на сей счет?
— Скорее всего он сам ее куда-то сунул, — вставил Истлин. — Рано или поздно она найдется.
— Потому я и поставил баронессу в известность. Чтобы табакерку переслали мне, если она обнаружится после моего отъезда.
— Разумеется, — согласилась Элизабет. — Насколько я понимаю, у вас с ней связаны приятные воспоминания?
Саутертон кивнул:
— Она принадлежала еще моему деду.
— Тогда не представляю, что можно сделать, чтобы успокоить Луизу, кроме как найти табакерку. Дайте нам знать, если она найдется, хорошо?
— Конечно.
Истлин снял цилиндр и пригладил каштановые волосы.
— Я как-то не подумал о возможности кражи, — задумчиво произнес он. — Хотя можно понять, почему эта мысль посетила леди Баттенберн. Не исключено, что вор, которого в газетах именуют Джентльменом, мог затесаться в нашу среду. Учитывая, что лондонский свет покинул столицу, он мог отправиться следом за ним в поисках наживы.
Саутертон поднял брови.
— Вор Джентльмен? Над этим стоит подумать. Ему приписывают кражу бриллиантовой броши леди Карвер на балу у Уинтропов прошлой зимой. Кажется, она была приколота к ее платью в тот вечер. — Из уважения к Элизабет виконт не позволил себе ухмыльнуться и постарался не встречаться взглядом с приятелями. Всем было хорошо известно, что леди Карвер обладала столь величественным бюстом, что вор мог скрываться под его прикрытием весь вечер, не рискуя быть обнаруженным. Убедившись, что приступ неуместного веселья прошел, Саут взглянул на Элизабет и увидел, что она встревожена. — Не стоит беспокоиться понапрасну, — проговорил он. — Табакерка найдется. Маловероятно, что этот вор Джентльмен находится среди гостей леди Баттенберн.
— Надеюсь, вы правы, — вымолвила Элизабет.
Нортхэм счел нужным пояснить:
— Леди Элизабет занималась приглашениями и наверняка считает себя ответственной за то, что в число гостей попал вор — если, конечно, это подтвердится. Впрочем, лично мне идея, что это дело рук Джентльмена, кажется надуманной. Есть куда более вероятные подозреваемые.
Элизабет вскипела:
— Если вы намекаете на слуг, милорд, то высказывать подобные обвинения несправедливо!
Нортхэм ничуть не обиделся.
— Это всего лишь размышления. Не удивлюсь, если леди Баттенберн прикажет собрать всю прислугу и обыскать их комнаты. — Он вскинул бровь при виде легкого румянца, окрасившего щеки Элизабет. — А-а, так она это уже сделала, и вы тот самый человек, кому поручено выполнить эту неприятную процедуру?
— Я переговорила с Дженнингсом, — тихо отозвалась она, — с дворецким. Это его обязанность.
Саутертон вздохнул:
— Сожалею, что вообще упомянул о пропаже табакерки. Похоже, это вызвало массу хлопот.
Истлин громко хмыкнул, ткнув в него пальцем:
— И ты будешь выглядеть последним олухом, когда она обнаружится в твоей лондонской резиденции. Представляю, как мы позабавимся.
Нортхэм, видя, что Элизабет не разделяет их веселья, сменил тему:
— Кстати, вы заметили зрителей на парапете стены во время охоты? Леди Пауэлл наверняка была среди них. Думаю, ей не составило труда разглядеть тебя на этом порождении сатаны, которое ты называешь лошадью.
Саутертон обиженно проворчал:
— Можете сколько угодно забавляться на мой счет, только, умоляю, не надо оскорблять прекрасное животное. — Он потрепал по шее громадного черного жеребца, нрав которого совсем не соответствовал его устрашающему виду.
Элизабет, чтобы сменить тему, посмотрела на крышу башни, где толпились зрители.
— Должно быть, оттуда открывается изумительный вид.
— Нортхэм бросил на нее удивленный взгляд:
— Вы хотите сказать, что ни разу туда не поднимались?
— Ни разу.
— В таком случае мы могли бы…
Она остановила его, решительно покачав головой:
— Если вы имеете в виду меня, то позвольте мне сразу отказаться.
Истлин взглянул наверх и увидел леди Пауэлл, которая смотрела на них в бинокль.
— Она так увлеклась, что того и гляди свалится оттуда, — проговорил он скучающим тоном. — Все же это чертовски высоко. — Он посмотрел на Элизабет: — Вы боитесь высоты?
— Нет, — отозвалась она с улыбкой. — Я боюсь падать. — Заметив виноватый взгляд Истлина, метнувшийся к ее бедру, она сухо произнесла: — Было бы намного проще, если бы люди спрашивали, что со мной случилось. Стоит привыкнуть к мыс ли, что все в курсе, как появляется кто-нибудь вроде вас и напоминает мне о моей хромоте. Моя история очень проста: я упала с лестницы в библиотеке в Роузмонте. Это был несчастный случаи. Не скажу, что я упала с большой высоты, просто неудачно приземлилась. Я сломала ногу, и кости неправильно срослись. — Она пожала плечами. — В результате я стараюсь избегать лестниц, не поднимаюсь на парапет и не пользуюсь успехом на танцах. Что касается последнего, то, может, оно и к лучшему. Мой учитель танцев всегда был невысокого мнения о моих способностях. Зато мое увечье не мешает верховой езде, а для меня это самое главное.
— Вы несравненная наездница, леди Элизабет! — восхищенно произнес Истлин, но это было сказано не из галантности или желания загладить вину, а от чистого сердца.
Хотя его слова полностью соответствовали истине, Элизабет вспыхнула.
— В таком случае, надеюсь, вы предоставите мне возможность отыграть шиллинг. — С этими словами она сорвалась с места и во весь опор помчалась к конюшне.
Леди Баттенберн откинула голову на полотенце, положенное на бортик ванны, и закрыла глаза. В мягком сиянии свечей ее шея и плечи, выступавшие над водой, поблескивали, словно лепестки цветка, влажные от утренней росы.
— Я обратила внимание, что твоя танцевальная карточка была полностью расписана нынче вечером, — проговорила она. — Это хороший признак.
Элизабет сидела в том же глубоком кресле с подголовником, что и прошлой ночью. Скинув шлепанцы, она пристроила обтянутые чулками ноги на мягкой скамеечке и пошевелила пальцами в надежде облегчить боль в натруженных ступнях.
— Это просто из жалости, — поморщилась она. — Сегодня днем мне пришлось рассказать маркизу Истлину, как я получила увечье. Лорд Нортхэм и виконт Саутертон присутствовали при этом разговоре. Так что не стоит переоценивать внимание, которое они проявили ко мне.
Леди Баттенберн отмела это возражение взмахом руки.
— Я имею в виду не только этих троих. Ты танцевала с Радерфордом, Хитерингом и… — Она наморщила лоб. — Список такой длинный, что мне придется просмотреть твою карточку, чтобы освежить память. Харрисон не смог потанцевать с тобой. Бедняга так расстроился, что провел весь вечер за картами.
— Едва ли он расстроился. Скорее обрадовался, что не пришлось со мной танцевать. Что же касается остальных моих кавалеров, то они всего лишь последовали примеру Истлина. Маркиз и его друзья достаточно влиятельны, чтобы рассчитывать на поддержку, не прилагая для этого усилий. Я так и сказала лорду Нортхэму, но он все отрицал.
— И неудивительно, поскольку подобное признание могло бы тебя оскорбить. — Баронесса задумчиво постучала пальцем по своим губам. — Жаль, что Истлин в пятницу уезжает. Я была просто сражена этим известием. Он пропустит охоту за сокровищем, а я подумывала о том, чтобы сделать его твоим партнером.
В таком случае очень хорошо, что маркиз уезжает, решила Элизабет и попыталась отвлечь Луизу от своей персоны:
— Мне кажется, если бы ты задалась целью, то могла бы свести вместе леди Пауэлл и лорда Саутертона. Из них получилась бы неплохая пара.
Но баронесса не клюнула на наживку. Она плеснула водой в Элизабет, не заботясь о том, что намочит ковер.
— А что ты скажешь о графе? Вы ведь вместе охотились. — Не дождавшись ответа, баронесса обиженно надула губы. — Не хочешь говорить, да? Учти, я все равно от тебя не отстану. Харрисон утверждает, что граф — самый подходящий для тебя партнер.
— Ты хочешь вынудить меня уехать? — подозрительно спросила Элизабет.
Баронесса резко повернула голову и уставилась на нее, пытаясь определить, насколько серьезно она это сказала.
— Уехать? Пора бы тебе понять, дорогая, что это невозможно. Мы с Харрисоном никогда этого не допустим. Просто мы считаем, что ты должна выйти замуж. Тогда ты сможешь выпорхнуть из нашего гнездышка, но останешься под нашим крылом.
Элизабет так быстро вскочила на ноги, что скамейка опрокинулась. Не потрудившись поднять ее, она повернулась спиной к леди Баттенберн и подошла к окну. Что ж, она всегда знала, что этот день когда-нибудь наступит. Но не хотела думать об этом.
— Вы все рассчитали, — в отчаянии простонала она.
— Конечно, — отозвалась баронесса без тени смущения. — С твоей стороны было бы наивно думать иначе. Брачные союзы всегда заключаются на взаимовыгодных условиях. Деньги, титул, власть, влияние — здесь учитывается все. А браки по любви, если они вообще существуют, бывают успешными только при соблюдении интересов обеих сторон.
— Это цинизм.
— Это жизнь.
Элизабет прижалась лбом к оконному стеклу, приятно холодившему кожу.
— Не думаю, что я способна на такое.
— На что? — Баронесса села в ванне, уронив подложенное под голову полотенце. Она вытащила его из воды и швырнула на пол с ожесточением завзятого дуэлянта, бросающего сопернику перчатку.
Громкий шлепок заставил Элизабет повернуться.
— Договаривай, — произнесла баронесса суровым тоном. — Ты же знаешь, я не выношу упрямства.
Элизабет глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух, стараясь успокоиться и собраться с мыслями.
— Я сказала, что не способна на такое.
— На что?! — воскликнула Луиза. — Умоляю, не будь ребенком. Тебе ничего не придется делать. Нортхэм даже не заметит, как окажется на крючке. Все можно обставить так ловко, что он решит, будто это он сам придумал. Мужчины не способны понять, что им нужно, пока их не ткнешь носом. Положись на меня. Я все устрою.
Она замолчала в полной уверенности, что вопрос улажен. Элизабет ничего не оставалось, как пустить в ход козырную карту.
— Мой отец…
— Будет в восторге, — пресекла ее протест баронесса. — Ну, может, это слишком оптимистично сказано, но ты поняла, что я имею в виду. Он не станет возражать, Элизабет, и, пожалуй, даже испытает облегчение. Думаю, он будет рад перепоручить тебя мужу.
Элизабет побледнела. Ощутив внезапный озноб, она отошла от окна и заставила себя задать вопрос, хотя заранее знала ответ:
— Ты обсуждала с ним эту тему?
— В письмах. Не вдаваясь в детали, конечно. Саму идею. Насколько я поняла, мне предоставлена полная свобода действий. — В голосе баронессы зазвучали успокаивающие нотки: — Бедная Либби. Разве это так уж плохо? Или ты и вправду думаешь, что судьба человека в его руках? Поверь мне, ты ошибаешься. Пусть тебя утешит хотя бы то, что выбор пал на Нортхэма. Харрисон подумывал о мистере Радерфорде, но у него практически нет шансов унаследовать титул. Как и у мистера Марчмена.
Элизабет прижала руки к вискам. У нее появилось ощущение, будто ее голова набита ватой. Идея баронессы перечеркивала все ее планы на будущее.
— Я тебя ошарашила? — с любопытством спросила Луиза, исчерпав все аргументы. Не так-то просто найти нужные слова, сидя в ванне. — Дай мне халат, пожалуйста. Спасибо, дорогая. Ты должна понимать, что я желаю тебе только добра. Разве я не считалась с твоими чувствами все эти годы? Но тебе двадцать шесть лет, Элизабет, и хотя твоя хромота — непреложный факт, не надо делать из него трагедию. В любом случае это не повод, чтобы прятаться от жизни. — Она поднялась из воды и скользнула в рукава халата, поданного Элизабет. Мягкая ткань облепила пышные изгибы ее влажного тела. — Может, есть кто-нибудь другой, Либби? Кто-нибудь, кого ты считаешь более подходящим? Ты, как никто, умеешь держать поклонников на расстоянии. Элизабет подняла перевернутую скамейку.
— Не понимаю, о чем ты. — Это была явная ложь, и Элизабет знала, что испытывает терпение баронессы. Собственно, она была бы даже рада небольшой взбучке. Но Луиза промолчала, и Элизабет вынуждена была сказать: — Нет. Никого. Другого нет.
Баронесса кивнула, удовлетворенная ответом.
— Я наблюдала за тобой с парапета. Кажется, у вас с графом завязался легкий флирт. Я не ошиблась?
Элизабет испугалась: неужели Луиза видела, как они целовались? Одно только воспоминание об этом поцелуе вызвало в ее теле трепет, волна которого прокатилась от затылка до кончиков ног. Разум, однако, возобладал, и она подавила панику. Если и были свидетели, то наверняка только ее игривого поведения, когда она скинула с головы графа шляпу. Он настиг ее в лесу, и Луиза при всей своей проницательности не могла знать наверняка, что случилось после этого. Просто ее романтическое воображение пыталось восполнить недостающие детали.
Пальцы Элизабет сжались в кулаки. И как ее угораздило пойти на поводу у собственного безрассудства! Охваченная запоздалыми сожалениями, она не сразу поняла, что баронесса снова обращается к ней.
— Жаль что его друзья последовали за вами в лес Харрисон проклинал все на свете, досадуя, что не сумел их опередить.
Элизабет почувствовала, что ее ладони увлажнились, и с трудом сдержалась, чтобы не вытереть их о складки шелкового голубого платья.
— Ты хочешь сказать, что барон сделал это намеренно?
Бестолковость Элизабет начала действовать баронессе на нервы.
— Ну конечно! Если мы хотим скомпрометировать тебя, то именно барон должен был застать вас в пикантной ситуации и потребовать удовлетворения от имени твоего отца. Ни куда не годится, что друзья Нортхэма добрались до вас первыми и спугнули, как парочку кроликов.
Элизабет могла бы сказать, что Истлин и Саутертон появились слишком поздно, чтобы застать их в пикантной ситуации, но теперь ее охватило сомнение В сущности, она не заметила приятелей Нортхэма, пока он не сказал ей о них, когда они выехали из леса С чего она взяла, что он не догадывался об их присутствии раньше? Эта троица слишком хорошо спелась, чтобы можно было доверять кому-либо из них.
— Меня не так уж легко скомпрометировать, Луиза. Как ты справедливо заметила, мне двадцать шесть лет. Этот возраст предполагает определенную зрелость и право принимать самостоятельные решения.
— Чепуха! Ты дочь графа Роузмонта, и твоя репутация может быть так же легко погублена, как и любой юной девушки, делающей свои первые шаги в свете Вся суть в том, как справиться с последствиями.
А уж там, где надо было справляться с последствиями, Луиза Эдмунде, достопочтенная леди Баттенберн, была непревзойденным мастером своего дела!
— Выходит, все решено?
— Более или менее — Баронесса озабоченно посмотрела на бледное лицо Элизабет — Ты огорчена, дорогая? Я все время забываю, как легко тебя смутить. Хотя, казалось бы, давно пора привыкнуть — Она беспомощно развела руками — Но нет, такие вещи не для тебя Хорошо еще, что мы с бароном взяли тебя под свою опеку Я содрогаюсь при мысли, что бы с тобой стало без нас.
Элизабет, подавив дрожь, произнесла с обманчивым спокойствием:
— Ты не возражаешь, если я пойду к себе?
— Конечно Я и так слишком долго продержала тебя здесь. Думаю, Харрисон все еще сидит за карточным столом Остается только надеяться, что вчерашнее фиаско не повторится.
Элизабет никак не отреагировала на последнее замечание Она вышла из комнаты и поспешила по коридору к своим апартаментам в северном крыле Оказавшись в ванной комнате, она склонилась над умывальником и опустошила содержимое желудка в фарфоровую раковину.
Глава 4
Полночь уже миновала, когда Нортхэм поднялся с постели Одевшись во все черное, он вышел из своей комнаты и отправился бродить по замку С момента пропажи табакерки Саутертона прошло четверо суток, а он ни на шаг не приблизился к разгадке тайны вора по прозвищу Джентльмен.
Норт покачал головой, насмешливо скривившись при мысли о прискорбном отсутствии воображения у газетных писак Хотя это прозвище довольно точно отражало суть дела, можно было найти немало более колоритных определении на воровском жаргоне, которые, отдавая должное ловкости мошенника, способствовали бы лучшему его пониманию. По рассказам очевидцев, Джентльмен обожал красивые жесты и, сталкиваясь с теми, кого грабил — что время от времени неизбежно происходило, — приносил жертвам свои извинения К сожалению, Саутертон обычно спал как убитый и не проснулся бы, даже если бы через его комнату прошествовала целая дюжина преступников А если бы и проснулся, то не стал бы стрелять Куда более вероятно, что Саут в первую очередь постарался бы выяснить у вора, можно ли обеспечить себе приличное существование, похищая табакерки, серьги, ожерелья и тому подобное, а потом расспросил бы незваного гостя о секретах его профессии. Короче, Саут заговорил бы его до смерти или занял бессмысленным разговором, пока не подоспела помощь в лице маркиза. Зато от Истлина можно было ожидать, что он сначала подстрелит злоумышленника, а уж потом заведет с ним разговор.
Нортхэм широко, так что хрустнула челюсть, зевнул. В тишине, окутавшей дом, этот звук прозвучал как выстрел. Он замер, надеясь, что это его единственная оплошность, а затем пошел дальше.
Этой ночью он решил подняться на крышу. Вначале Нортхэм хотел сосредоточиться на поисках тайных ходов, которыми славился Баттенберн, но потом справедливо рассудил, что вор не стал бы тратить драгоценное время на подобные изыскания. Далеко не каждый лондонский особняк, который удостоил своим посещением Джентльмен, имел скрытые панелями проходы, ведущие в гостиные и галереи. Более того, было известно, что он предпочитал взбираться по стенам, используя водостоки, решетки и прочие приспособления, когда ему не удавалось проникнуть в дом через парадный вход.
Но больше всего высший свет был заинтригован тем фактом, что преступник принадлежал к сливкам общества. Изумрудная брошь леди Карвер пропала на зимнем балу у Уинтропов. И хотя она исчезла прямо с груди почтенной дамы, та не представляла, когда именно это могло произойти. И только исчезновение карманных часов лорда Адамсона, случившееся в тот же вечер, заставило предположить, что это дело рук Джентльмена. Он вытаскивал часы и очищал женские сумочки с искусством вора-карманника, выросшего в трущобах Ковент-Гардена и Холборна, и заслуженно считался настоящим виртуозом своего дела.
Хотя газеты не слишком жаловали преступника, все же они отмечали, что он в совершенстве владеет своим ремеслом. И потому к раздражению светской публики, что их обворовывает один из своих, как ни странно, примешивалась немалая толика гордости.
Нортхэм осторожно открыл дверь, которая вела на крышу. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули, и это наводило на мысль, что этим выходом часто пользуются. Шагнув наружу, он понял, почему гости барона любят сюда приходить. Ночное небо здесь казалось бескрайним и простиралось во все стороны без начала и конца Нортхэм не случайно выбрал безлунную ночь, чтобы обследовать парапет. С одной стороны, она предоставляла дополнительные возможности для вора, а с другой — идеально подходила для наблюдения за звездами. Если Джентльмен решил спать в своей постели, а не карабкаться по стенам Баттенберна, Норт сможет лишний раз насладиться видом звездного неба.
Граф обошел крышу по периметру, периодически останавливаясь, чтобы заглянуть за парапет и осмотреть уходившие вниз стены. Глаза быстро привыкли к темноте, а усыпанное звездами небо давало достаточно света, чтобы разглядеть темные провалы окон и подступы, которыми мог воспользоваться вор, чтобы перебраться из одной комнаты в другую по наружным стенам.
К сожалению, Нортхэму не довелось присутствовать ни на одном из приемов, где вор Джентльмен проявил свои специфические способности Когда леди Карвер лишилась своей броши, он гостил у Поллардов, занятый исключительно тем, чтобы избежать осложнений с их старшей дочерью, положившей на него глаз. В тот сезон высший свет захлестнуло настоящее поветрие краж, и хотя далеко не за каждой стоял Джентльмен, все они приписывались ему.
Норт покачал головой, насмешливо скривившись при мысли о прискорбном отсутствии воображения у газетных писак Хотя это прозвище довольно точно отражало суть дела, можно было найти немало более колоритных определении на воровском жаргоне, которые, отдавая должное ловкости мошенника, способствовали бы лучшему его пониманию. По рассказам очевидцев, Джентльмен обожал красивые жесты и, сталкиваясь с теми, кого грабил — что время от времени неизбежно происходило, — приносил жертвам свои извинения К сожалению, Саутертон обычно спал как убитый и не проснулся бы, даже если бы через его комнату прошествовала целая дюжина преступников А если бы и проснулся, то не стал бы стрелять Куда более вероятно, что Саут в первую очередь постарался бы выяснить у вора, можно ли обеспечить себе приличное существование, похищая табакерки, серьги, ожерелья и тому подобное, а потом расспросил бы незваного гостя о секретах его профессии. Короче, Саут заговорил бы его до смерти или занял бессмысленным разговором, пока не подоспела помощь в лице маркиза. Зато от Истлина можно было ожидать, что он сначала подстрелит злоумышленника, а уж потом заведет с ним разговор.
Нортхэм широко, так что хрустнула челюсть, зевнул. В тишине, окутавшей дом, этот звук прозвучал как выстрел. Он замер, надеясь, что это его единственная оплошность, а затем пошел дальше.
Этой ночью он решил подняться на крышу. Вначале Нортхэм хотел сосредоточиться на поисках тайных ходов, которыми славился Баттенберн, но потом справедливо рассудил, что вор не стал бы тратить драгоценное время на подобные изыскания. Далеко не каждый лондонский особняк, который удостоил своим посещением Джентльмен, имел скрытые панелями проходы, ведущие в гостиные и галереи. Более того, было известно, что он предпочитал взбираться по стенам, используя водостоки, решетки и прочие приспособления, когда ему не удавалось проникнуть в дом через парадный вход.
Но больше всего высший свет был заинтригован тем фактом, что преступник принадлежал к сливкам общества. Изумрудная брошь леди Карвер пропала на зимнем балу у Уинтропов. И хотя она исчезла прямо с груди почтенной дамы, та не представляла, когда именно это могло произойти. И только исчезновение карманных часов лорда Адамсона, случившееся в тот же вечер, заставило предположить, что это дело рук Джентльмена. Он вытаскивал часы и очищал женские сумочки с искусством вора-карманника, выросшего в трущобах Ковент-Гардена и Холборна, и заслуженно считался настоящим виртуозом своего дела.
Хотя газеты не слишком жаловали преступника, все же они отмечали, что он в совершенстве владеет своим ремеслом. И потому к раздражению светской публики, что их обворовывает один из своих, как ни странно, примешивалась немалая толика гордости.
Нортхэм осторожно открыл дверь, которая вела на крышу. Хорошо смазанные петли даже не скрипнули, и это наводило на мысль, что этим выходом часто пользуются. Шагнув наружу, он понял, почему гости барона любят сюда приходить. Ночное небо здесь казалось бескрайним и простиралось во все стороны без начала и конца Нортхэм не случайно выбрал безлунную ночь, чтобы обследовать парапет. С одной стороны, она предоставляла дополнительные возможности для вора, а с другой — идеально подходила для наблюдения за звездами. Если Джентльмен решил спать в своей постели, а не карабкаться по стенам Баттенберна, Норт сможет лишний раз насладиться видом звездного неба.
Граф обошел крышу по периметру, периодически останавливаясь, чтобы заглянуть за парапет и осмотреть уходившие вниз стены. Глаза быстро привыкли к темноте, а усыпанное звездами небо давало достаточно света, чтобы разглядеть темные провалы окон и подступы, которыми мог воспользоваться вор, чтобы перебраться из одной комнаты в другую по наружным стенам.
К сожалению, Нортхэму не довелось присутствовать ни на одном из приемов, где вор Джентльмен проявил свои специфические способности Когда леди Карвер лишилась своей броши, он гостил у Поллардов, занятый исключительно тем, чтобы избежать осложнений с их старшей дочерью, положившей на него глаз. В тот сезон высший свет захлестнуло настоящее поветрие краж, и хотя далеко не за каждой стоял Джентльмен, все они приписывались ему.