Гудмэн Джо. Любовница бродяги

   — Я могу позвонить, — сказала она.
   — Будет быстрее, если вы сами принесете.
   — Ох! — Ренни наконец поняла намек доктора. — Конечно, я сейчас все сделаю.
   Глядя ей вслед, Джаррет покачал головой.
   — Вы бы лучше прямо попросили ее выйти. Она поняла бы быстрее.
   Скотт Тернер улыбнулся.
   — Я беспокоился о вашем чувстве собственного достоинства. А теперь давайте посмотрим плечо.
   Джаррет заморгал от удивления.
   — Откуда вы узнали, что это плечо?
   — Не нужно быть врачом, чтобы заметить, что сейчас вы стараетесь его оберегать. Давайте взглянем. — Он смотрел, как Джаррет отчаянно пытается двумя руками расстегнуть рубашку, затем, оставив в покое правую руку, неуклюже расстегивает пуговицы левой. — Этого достаточно, — сказал Тернер, когда рубашка была наполовину расстегнута, и оголил правое плечо Джаррета. Зная, что пациент внимательно следит за его реакцией, Скотт постарался никак ее не проявлять.
   Колотая рана на поверхности была не больше двух сантиметров. При тщательном осмотре оказалось, что она не такая чистая, как надеялся Скотт.
   — Это сделала Детра Келли? — без обиняков спросил он.
   Джаррет кивнул:
   — Ножницами.
   — Они были чистые? Ржавые? Или как? Джаррет засмеялся и тут же сморщился от боли.
   — Я плохо рассмотрел.
   — Да, могу предположить, что так. — Скотт прошел в спальню и принес оттуда свой саквояж. — Ваша рана нанесена не одним четким движением, — сказал он, вынимая пробку из бутылки со спиртом, — Что там случилось?
   — Она засунула ножницы под воротник рубашки и пырнула ими в плечо.
   — Тогда она не могла их вытащить.
   У Джаррета перехватило дыхание, когда Скотт приложил к его плечу кусок чистой хлопчатобумажной материи, пропитанной спиртом.
   — Я помню только это.
   — Она их поворачивала?
   — Не знаю. Похоже, что так. Ощущение было такое, как будто она пыталась отрезать мне плечо.
   — Вы можете двигать пальцами? Это он мог делать.
   — Кажется, да. Немного покалывает. Собственно говоря, покалывает всю руку.
   — Сожмите мне руку. — Доктор протянул руку Джаррету и встретил твердое пожатие. — Сильнее. — Когда мало что изменилось, его лицо посерьезнело.
   — Что же это? — спросил Джаррет. — Что эта сука со мной сделала?
   Тернер снова сел и внимательно посмотрел на Джаррета.
   — Все, что моя жена рассказала мне о вас, мистер Салливан, заставляет сделать предположение, что вы любите, когда говорят правду. Правда в том, что я не знаю подлинной картины повреждений. Она могла задеть нерв — вот почему вы чувствуете покалывание. С другой стороны, она его не перерезала, иначе бы вы вообще ничего не чувствовали. Сейчас у вас плечо одеревенело, а кисть ослабла. Но это может пройти.
   — Или нет. Доктор кивнул:
   — Или нет. Сейчас ничего определенного сказать нельзя. Через несколько дней вы узнаете больше. — Он начал накладывать повязку на плечо Джаррета. — В начале недели приходите в мемориальный госпиталь Дженнингса, и я посмотрю вас снова.
   — К тому времени я уже уеду. Теперь, когда Ди в тюрьме, а Хьюстон мертв, меня в Нью-Йорке больше ничто не держит. — Он посмотрел на дверь. — Не говорите Ренни насчет моего плеча. Не то чтобы это ее обеспокоило, — поспешно добавил Джаррет, — просто она чувствует себя обязанной суетиться, а мне это не нужно.
   Скотт Тернер знал, что за всем этим кроется нечто большее, но согласился молчать.
   — У вас будет искушение пробовать нагружать вашу руку просто для того, чтобы проверить, как идет выздоровление, — сказал он, заканчивая с повязкой. — Не поддавайтесь этому искушению. Пусть рука будет в покое. Если вы будете ее напрягать, может стать только хуже. Это ясно, мистер Салливан?
   Джаррет не хотел связывать себя обещанием. Он снова стал шевелить пальцами, стараясь представить себе, как они охватывают рукоять пистолета. Сможет ли он нажать на спусковой крючок, и вообще — сумеет ли он держать пистолет?
   — Если вы видите в этом какую-то проблему, — сказал Скотт, — тогда, мне кажется, будет лучше, если я прямо сейчас расскажу обо всем Ренни. Ее суета может сохранить вам руку.
   — Нет, ничего не говорите! Я буду баюкать эту руку как маленького ребенка.
   Доктор Тернер позволил себя уговорить. Он помог Джаррету вновь надеть рубашку на плечо и сам застегнул ее.
   — Будет нехорошо, если гордость не позволит вам попросить ее о помощи, — сказал Тернер.
   Джаррет не ответил, так как в этот момент Ренни вошла в комнату.
   — Все в порядке, — ответил он на ее вопросительный взгляд. В поисках подтверждения Ренни посмотрела на доктора, не успокоившись до тех пор, пока тот не кивнул утвердительно.
   — Ну хорошо, — сказала Ренни, ставя поднос на стол. — У меня хватит чая на всех. Вы не хотите, мистер Салливан?
   — У меня уже есть виски, так что спасибо.
   — А вы, Скотт?
   Доктор поднял руки вверх.
   — Мне ничего не надо. Я уже должен уходить, но перед этим мне нужно еще раз увидеть Майкл. — Он закрыл саквояж, встал и, извинившись, вышел.
   Джаррет тоже встал, чтобы налить себе виски. Спиной он чувствовал на себе взгляд Ренни. Джаррет изо всех сил пытался держаться естественно и не выглядеть слишком неуклюжим, левой рукой наливая себе стакан.
   — Что на самом деле сказал доктор Тернер? — спросила Ренни.
   — То же, что сказал и вам. Что я могу играть на скрипке.
   — Странно, я что-то этого не припоминаю. Джаррет вместо ответа отпил из своего стакана. Через несколько минут доктор Тернер вышел из спальни, нарушив напряженное молчание в гостиной.
   — Сейчас она будет пить этот чай, — улыбаясь сказал Скотт Ренни. — А я пойду.
   Ренни помогла ему надеть пальто и подала медицинский саквояж.
   — Спасибо вам за все, — сказала она. — Вы и Сьюзен сделали так много. Я говорю и от имени Джея Мака, и от имени мамы. Мы все вам благодарны.
   Признательность, светившаяся в глазах Ренни, тронула Скотта.
   — Мне очень приятно, — со всей серьезностью сказал он. — Позаботьтесь о своем плече, — добавил он, посмотрев на Джаррета, и вышел.
   Ренни закрыла дверь, подняла поднос с чаем и пошла в спальню. Она не смотрела в сторону Джаррета, но он чувствовал ее неодобрение. Заключительная реплика доктора убедила Ренни, что Джаррет обманул ее насчет состояния своего здоровья.
   Когда Ренни вошла, Этан сидел на краю кровати рядом с Майкл. Он попытался было встать, но Ренни отрицательно покачала головой.
   — Оставайтесь там, где сидите. Вы очень хорошо смотритесь — все трое.
   Майкл улыбнулась счастливой улыбкой. Ренни наклонилась над кроватью и поцеловала сестру в щеку.
   — Я так рада, что ты здесь, — сказала Майкл. Ренни сжала ее руку. Взгляд ее перешел на ребенка, прижатого к материнской груди. Сморщенное красное личико казалось вполне довольным.
   — Как вы ее назвали?
   — Мэдисон, — сказала Майкл, посмотрев на Этана. Взгляд ее светился любовью.
   Сердце Ренни было переполнено радостью за сестру.
   — Так называется город, где…
   — Где она была зачата, — сказала Майкл.
   — Тогда ее счастье, что вы не назвали ее так же, как салун, где это произошло. — Ренни и Майкл засмеялись, а Этан покраснел от такой откровенности.
   Этан откашлялся.
   — Будь я проклят, если назову дочь так, как называется салун у Келли. — Он посмотрел на дверь. — Как там дела у Джаррета?
   Ренни налила Майкл чашку чая, добавив побольше молока и кусочек меда.
   — Он, конечно, заявляет, что все в порядке, и даже сумел добиться того, что Скотт покрыл эту ложь.
   Майкл нахмурилась.
   — Джаррет ранен? Что случилось?
   Ренни выложила ей единственную версию, которую знала.
   — Вот что рассказал мистер Салливан. О том, что действительно произошло, можно только гадать. По правде говоря, это не мое дело, а его. Если бы Детра Келли отрубила ему голову, для меня это было бы праздником.
   — Ренни! — удивленно сказала Майкл. — Этан заверил меня, что Джаррет отличный человек, джентльмен до мозга костей.
   Этан слегка закашлялся.
   — Мне кажется, я выразился не совсем так, Майкл не обратила на это внимания.
   — Ты все еще винишь его за то, что он расстроил венчание, да?
   Ренни погладила пушок на голове племянницы.
   — Я не хочу о нем говорить, — сказала она. — Расскажи лучше о себе. С тобой все в порядке?
   Майкл не хотелось отклоняться от своего вопроса, но упрямо сжатый рот Ренни говорил о том, что ее не удастся вернуть к этой теме.
   — Я чувствую себя замечательно, — сказала Майкл. — Чувствую себя счастливой… и уставшей. Скорее счастливой, чем уставшей.
   — Ты выглядишь, — Ренни запнулась, подбирая нужное слово, — сияющей.
   — Да? — спросила Майкл скорее с удовольствием, чем с удивлением.
   — Да. Так ведь, Этан? — Посмотрев на Этана в поисках поддержки, Ренни обнаружила, что чувства мешают ему говорить. Она сама ощутила, как к горлу подкатил комок. Пальцы Этана перебирали влажные темно-рыжие волосы Майкл, и та повернула к нему лицо. Ребенок мягко шевелился у материнской груди.
   Ренни тихо выскользнула из комнаты.
   Джаррет не стал интересоваться, почему ей так хочется уйти. Он тоже был рад покинуть отель святого Марка. Плечо ужасно болело, а от поездки в экипаже сделалось еще хуже. Он был благодарен Ренни за молчание, но отнюдь не за ее испытующие взгляды. Когда они подъехали к дому, Джаррет сошел первым, по привычке предложив Ренни правую руку. Тряска в дороге заставляла его стискивать зубы, лицо покрылось бледностью, но его гордость пострадала еще больше, когда Ренни взяла его за здоровую руку, предложив свою помощь.
   Когда Джаррет ее принял, неизвестно, кто из них двоих больше удивился.
   — Скотт дал вам что-нибудь обезболивающее? — спросила Ренни, когда они добрались до его комнаты.
   Джаррет покачал головой.
   — Я у него ничего не просил.
   Взгляд Ренни без слов сказал ему, что она об этом думает.
   — У мамы, наверно, есть что-нибудь. Я могу…
   — Я дам вам знать. — Джаррет открыл дверь своей комнаты и вошел внутрь. Ренни не уходила. — Да? — сказал Джаррет.
   — Вам… ммм… ничем не нужно помочь? — нерешительно спросила Ренни.
   — Помочь?
   — Ну… с одеждой? Надеть ночную рубашку и все такое.
   — Я не сплю в ночной рубашке. — Такой ответ не обратил Ренни в бегство, на что Джаррет очень надеялся.
   Ее щеки, однако, порозовели, а губы слегка приоткрылись. Стараясь не прикасаться к Ренни, Джаррет оперся рукой о дверь. Боль сразу же обожгла плечо.
   — Я думаю, вам нужна помощь, — сказала Ренни. Она внимательно смотрела на Джаррета.
   Тот осторожно сделал медленный выдох.
   — Ту помощь, которая мне нужна, вы мне не сможете оказать, — грубо сказал он. Сексуальный подтекст был выражен достаточно определенно, и Ренни не могла ошибиться в значении сказанного, Она повернулась и гордо вышла из комнаты. Джаррет проводил ее взглядом. Затем закрыл дверь и привалился к ней, желая немедленно оказаться в поезде, уносящемся прочь из Нью-Йорка.
   На следующее утро Джаррет одевался долго и неуклюже, но когда закончил, то испытал полное удовлетворение. Он не поддался желанию нагрузить свою руку больше, чем необходимо. Плечо по-прежнему было как деревянное, но, когда он позволил себе двигаться более непринужденно, стало легче.
   В столовой на столе его дожидался завтрак. Прощальный пир — подумал Джаррет. Ренни, должно быть, сказала миссис Каванаг, что он уезжает. Джаррет гадал, сможет ли он купить билет на поезд прямо сегодня. Тут ему пришло в голову, что Ренни могла сама купить ему билет. Он вполне это заслужил за ту пощечину, которой удостоил ее прошлым вечером.
   Мэри Рини Деннехи — достойная, уважаемая женщина, и он не имел права говорить с ней так, как говорил все время. Мать устыдилась бы его манер, а отец бы его выпорол. Джаррет дал себе слово, что извинится.
   Разговаривая сама с собой, с чашкой кофе вошла миссис Каванаг.
   Привыкший к постоянному бормотанию кухарки Джаррет снисходительно улыбнулся и взялся за утреннюю газету.
   — Ренни спускалась этим утром? — спросил он.
   — Час назад кончила завтракать.
   — Значит, она пошла на работу, — сказал он. — Я полагаю, вы уже знаете насчет Хьюстона и Келли. Теперь она в безопасности.
   — Непременно, я знаю все о работе в прошлую ночь. — Она посмотрела на его плечо, где под рубашкой бугрились бинты. — Но этим утром Ренни пошла не в контору Уорта. Она отправилась на станцию.
   На станцию? Ну, значит, она действительно покупает ему билет на Запад. Он расхохотался про себя.
   — Так вы ей разрешили? — резко спросила миссис Каванаг.
   — Разрешил? Не думаю, что теперь я имею на это право. Честно говоря, я подозревал, что она так поступит. Я не смог заставить ее себя полюбить.
   — Какое это все имеет значение? — Она пододвинула ему тарелку с печеньем. — Вот, возьмите с пылу с жару, Я их только что испекла.
   Джаррет покорно взял печенье и намазал его медом.
   — Какая разница — любит она вас или нет? И вообще все такое. Я так понимаю, что вы согласились ее защищать.
   Джаррет откусил кусок печенья. Его не нужно было жевать — оно просто таяло во рту.
   — Я ее действительно защищал, — сказал он, — Но опасность миновала. Ренни может ходить куда ей вздумается, и если ей вздумалось идти на станцию, то… — Забыв о ране, Джаррет пожал плечами, но рана тут же напомнила о себе. Он задержал дыхание, затем осторожно вздохнул и выдавил из себя улыбку. — То она может идти.
   — Я думала, вы были против. Джаррет нахмурился:
   — Против? Если она хочет купить мне билет домой, я должен быть ей только благодарен.
   — Купить вам билет? — сказала миссис Каванаг, едва не расплескав кофе. Шея над накрахмаленным воротником побагровела. — Какой такой билет покупают на полицейской станции?
   Джаррет замер.
   — На полицейской станции? Я думал, она пошла на железнодорожную станцию.
   — Вы недалеко уйдете с такими дурацкими представлениями, — сказала миссис Каванаг. — Мэри Рини шла на станцию на Джонс-стрит, рядом с Боуэри. Я думаю, на ту самую, которая приютила Ди Келли.
   Джаррет уже был на ногах и направлялся к прихожей. Миссис Каванаг бежала за ним следом.
   — Значит, вы не разрешаете, — с удовлетворением заметила она.
   — Конечно, не разрешаю. — Обшаривая одежный шкаф, Джаррет нашел наконец свой пыльник. Не обращая внимания на боль, он просунул раненую руку в рукав и натянул на себя пальто.
   — Как давно она ушла?
   — Как раз перед тем, как вы спустились.
   — Тогда я могу ее перехватить до того, как она там появится.
   — Мистер Каванаг приготовил для вас лошадь. Она ждет в конюшне.
   Джаррет понял, что все еще может улыбаться.
   — Вы на меня рассчитывали.
   Заметив легкий укор в его глазах, кухарка покраснела.
   — Непременно, мы должны быстрее отправиться туда.
   Ренни поднималась по каменным ступеням полицейской станции на Джонс-стрит. В одной руке она несла накрытую матерней корзину, в другой держала Библию. Двое патрульных полицейских, выходя из здания, придержали для нее дверь. За спиной Ренни они обменялись одобрительными взглядами, относившимися как к ее фигуре, так и к явно находившемуся в корзине свежему печенью, от запаха которого текли слюнки.
   Пройдя по потертому деревянному полу к высокой стойке из красного дерева, Ренни положила Библию перед дежурным сержантом и выжидающе посмотрела на него.
   — Да, мэм? — Квадратную челюсть сержанта Моррисона обрамляли бакенбарды, густые усы почти скрывали рот. Взгляд его был любезным. — Вы из церкви? — сказал он, посмотрев на Библию.
   — Я пришла, чтобы увидеть миссис Келли, — уклончиво ответила Ренни.
   — Миссис Келли? А откуда вам известно насчет миссис Келли?
   — Я читаю газеты, сержант. «Кроникл» сообщила об этом в позднем утреннем выпуске. Сержант Моррисон вздохнул.
   — Неудивительно, что они об этом сообщили. Дело, в котором замешана Келли, было связано с их репортером.
   Он повернулся на стуле и взял связку ключей, висевших на стене за его спиной.
   — Я не думаю, что есть большая надежда на спасение ее души, мэм, — сказал сержант, протягивая Ренни ее Библию. — Когда охотник за преступниками вчера вечером привел ее сюда, она бесилась как кошка. Да, вы должны оставаться по эту сторону решетки. В камеру к ней входить нельзя.
   — Я понимаю, сержант.
   Он открыл дверь, за которой виднелся ряд камер, помещавшихся отдельно от дежурной части, и пропустил Ренни вперед.
   — Это печенье уж очень хорошо пахнет, мэм. Вы не будете возражать, если я возьму одно?
   Улыбаясь, Ренни подняла бело-голубое клетчатое покрывало и подала ему печенье.
   — Здесь хватит на всех заключенных, — сказала она.
   — В это утро здесь нет никого, кроме миссис Келли. Мы отпустили пьяниц, когда она устроила вечером адский шум… извините за выражение, мэм.
   Полицейский провел ее по коридору к последней камере. Он отстегнул свою дубинку и несколько раз ударил по прутьям решетки. Лежавшая на койке женщина даже не пошевелилась.
   — К вам посетитель, миссис Келли. Ответа не последовало.
   — Она меня слышит, мэм, но другого ответа вы от нее не добьетесь.
   Ренни кивнула.
   — Все в порядке, сержант. Вы можете нас оставить. Я не боюсь миссис Келли.
   Сержант уже повернулся и пошел, когда Ди Келли села на своей койке. Голос по другую сторону решетки привлек ее внимание, чего никогда бы не добился ни один полицейский. Не веря своим глазам, Келли уставилась на женщину, которая сейчас была вне ее досягаемости.
   Ренни никогда не задумывалась, как выглядит Детра Келли. В тех случаях, когда Майкл случалось упоминать о Ди, Ренни о ней не расспрашивала. Этим-то отчасти и объяснялось ее появление на Джонс-стрит. Ренни должна была увидеть женщину, которая пыталась отравить ее сестру и вонзить ножницы в заместителя шерифа.
   Детра Келли была маленькой, миниатюрной и напоминала изящную статуэтку. Тем не менее она обладала достаточно пышными формами, и платье цвета морской волны обтягивало ее довольно туго. Когда Детра встала и приблизилась к решетке, Ренни подумала, что ее способ передвижения трудно назвать ходьбой — так энергично она вертела задом на каждом шагу. Это было целое представление, которое произвело на Ренни сильное впечатление. Она не могла себе представить, как Майк могла вообще проводить время в компании этой женщины, оставаясь в здравом уме.
   Волосы Детры были такими же черными, как янтарные серьги в ее ушах. Ее неопрятная прическа наводила на мысли о чем-то чувственном. Локоны в беспорядке спадали на плечи, и закрывали шею. Глаза, напоминавшие два кусочка голубого льда, холодно и отчужденно изучали Ренни.
   Ренни выдержала этот взгляд.
   — Значит, ты пришла, — сказала Ди мягким мелодичным голосом. — Я не удивлена. Совсем не удивлена. Я потеряла Хьюстона, но ты потеряла свое дитя. — Она посмотрела на Библию и холодно улыбнулась. — Как говорится, око за око.
   — Я не та, за кого вы меня принимаете, — спокойно сказала Ренни. — Так что можете считать, что вас провели.
   Детра нахмурилась. Пристально глядя на Ренни, она ухватилась обеими руками за прутья решетки.
   — Тогда кто же вы?
   — Мэри Рини Деннехи, — ответила Ренни. — Майкл — моя сестра. — Она увидела, как Ди крепче ухватилась за прутья, словно ноги ее больше не держали. — Прошлой ночью Майкл родила чудесную девочку. Так что чувствуете, как вас провели?
   Быстрее молнии Ди просунула руку сквозь прутья решетки. Ей удалось выбить Библию из рук Ренни. Скрюченными как когти пальцами Келли пыталась достать Ренни даже тогда, когда та отскочила в сторону.
   Ренни сдернула покрывало с корзинки, которую держала в руке. Печенье и джем полетели на пол. Бросив корзину, Ренни подняла вверх небольшой никелированный пистолет. Она увидела, что холодные глаза Ди Келли все же способны выражать страх.
   — Мы с сестрой очень близки, миссис Келли, но она никогда бы об этом не подумала. А я долго не раздумывала, когда услышала, что вас взяли живой.
   Детра открыла рот, чтобы закричать. Ренни взвела курок пистолета.
   Обе женщины вздрогнули, услышав голос Джаррета, как гром прогремевший в узком коридоре.
   — Ради Бога, Ренни, опустите эту штуку.
   Детра завизжала.
   Ренни выругалась.
   Джаррету пришлось раненой рукой преградить путь сержанту, направившемуся по коридору к Ренни.
   — Все в порядке, сержант, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Я справлюсь с этим.
   Сержант Моррисон колебался, переводя взгляд с одной женщины на другую.
   — Она не сказала мне, что доводится сестрой репортеру, — наконец проговорил он. — Если бы я это знал, то не пустил бы ее сюда. — Он медленно отошел к двери.
   — Ренни! — спокойно сказал Джаррет. — Опустите пистолет. От убийства Ди никто ничего не выиграет.
   Отступив к стене, Ренни продолжала стоять. Крупнокалиберный пистолет был по-прежнему нацелен в сердце Ди.
   — Убери ее от меня, Салливан! — выкрикнула Келли. — Разве тебе не нужно вознаграждение?
   — Забудь об этом, Ди. Я уже его заработал вчера вечером, а живая ты или мертвая — для меня все равно. Меня совершенно не волнует, что с тобой может случиться. — Джаррет вновь обратился к Ренни. — О чем вы думаете, Ренни? Если вы убьете Ди, то сами займете ее место в камере. Даже сам Джей Мак не сможет вытащить вас оттуда.
   Ренни опустила пистолет, повернулась и пристально посмотрела на Джаррета.
   — Вы мне все испортили, — сказала она, возмущенно поджав губы. Затем перевела взгляд на Ди и фальшиво заулыбалась.
   — Прошу прощения, миссис Келли, я вас не напугала? — Она открыла патронник. Тот был пуст. — Для первого знакомства этого достаточно.
   Не обращая внимания на яростный крик Детры, понявшей, какую шутку с ней сыграли, не обращая внимания на печенье, корзинку и Библию, Ренни приподняла с одной стороны юбки и, счастливая, прошла по коридору мимо мрачного Джаррета, мимо сержанта, стоявшего с отвисшей челюстью и выпученными глазами и, наконец, мимо двух патрульных полицейских, возвращавшихся в здание.
   Джаррет догнал ее, когда Ренни пересекала Джонс-стрит в поисках экипажа.
   — Я приехал сюда на одной из ваших лошадей, — сказал Джаррет.
   Ренни остановилась. Сердце ее стучало, никак не успокаиваясь после пережитого приключения.
   — И что же?
   — Я отвезу вас обратно.
   После достаточно долгих размышлений Ренни посмотрела на него взглядом, полным ужаса.
   — Но я не могу ехать с вами на одной лошади. Здесь так не принято.
   Джаррет схватил ее за локоть и коротко встряхнул.
   — Вы самая безумная личность, неважно — мужчина или женщина, которую я когда-либо встречал в своей жизни!
   Он понял, что кричит, и понизил голос так, что теперь Ренни уже приходилось напрягать слух.
   — Вы только что влетели на полицейскую станцию, направили пистолет на Ди Келли, а теперь беспокоитесь о том, что могут сказать люди, увидев нас вдвоем на лошади!
   — Я думала, мы уже договорились, что я всегда хожу, а не влетаю. — Она улыбнулась.
   Джаррет внимательно посмотрел на нее.
   — Я вижу, вы очень гордитесь собой, не так ли? Даже у кошки, слизывающей у себя с усов украденную сметану, не бывает такого довольного вида, как у вас сейчас.
   Пожалуй, улыбка на лице Ренни стала еще шире. Она просто не могла ничего с собой поделать.
   Джаррет тоже. Его рука скользнула на талию Ренни, прижав девушку к себе. Джаррет наклонил голову и прижался губами к ее рту. Крепко-крепко.
   Последовал лишь слабый намек на сопротивление, и Ренни вся отдалась его прикосновениям. Она обняла Джаррета за шею, приподнявшись на цыпочки. Его губы жадно впивались в ее рот, и Ренни отвечала тем же, не обращая внимания на собравшуюся вокруг них небольшую толпу. Она прижалась к Джаррету, закрыв глаза, вдыхая крепкий аромат мужского тела, запах кожи от пыльника, слабое благоухание крема для бритья.
   Поцелуй ее был и сладким, и терпким — как и сама Ренни. Джаррет желал ее всю и понимал, что не сможет получить ничего. Ни на Джонс-стрит, ни где-либо еще.
   Он оторвал ее от себя, когда собравшаяся толпа начала аплодировать. Ренни решила, что лучшим выходом из этой нелепой ситуации будет держать себя еще более вызывающе, и сделала перед своими поклонниками изящный реверанс. Но все ее самообладание сошло на нет, когда Ренни заметила в толпе знакомое лицо.
   Джаррет почувствовал, как она оцепенела. Он свирепо посмотрел на собравшихся, а когда те не захотели расходиться, проложил дорогу прямо через них, ведя за собой Ренни.
   — Что случилось? — спросил он. — В твоем лице ни кровинки.
   Если сказать правду, думала Ренни, то какой в этом смысл? В толпе она увидела одного из близких друзей Холлиса. Джеймс Тедди был не просто его другом, он был одним из шаферов в церкви святого Григория. Он узнал ее и узнал Джаррета, и теперь Холлис узнает об этом прежде, чем Ренни доберется до дома.
   — Что, Ренни? — сказал Джаррет, видя, что ее мысли сейчас где-то далеко.
   Она попыталась изобразить улыбку, чтобы его успокоить, но не смогла найти ничего веселого в том, что случилось.
   — Вы хотите сказать, что случилось, не считая того, что я устроила представление? — спросила она. — Я постараюсь резюмировать, мистер Салливан. Обычно я не нахожусь в центре всеобщего внимания. Такие вещи мы любим оставлять на долю Скай. Здесь она ни с кем не сравнится.
   — Ну что ж, вы отдали дань ее традициям, — сухо сказал Джаррет. Он все еще чувствовал вкус ее губ и ощущал ее тело. Но теперь в поведении Ренни он не мог найти ничего ободряющего. Заметив, что из-за угла выехал наемный экипаж, Джаррет поднял руку. Экипаж остановился, и Ренни села в него, на этот раз явно не желая воспользоваться помощью Джаррета. Всю дорогу Ренни старательно избегала его взгляда. Как мог понять Джаррет, он явно преступил все границы и злоупотребил оказанным ему гостеприимством.