Гудмэн Джо. Любовница бродяги

   Во время пути они часто останавливались, чтобы Джей Мак мог поразмять ноги, а когда до конца светового дня оставалось еще несколько часов, Джаррет объявил общий привал. Они разбили лагерь. Вопрос о тем, кто будет находиться в палатке в эту ночь и во все последующие, не возникал. Джаррет разложил около костра свой спальный мешок, а Ренни с отцом заняли палатку.
   — Ты много спрашивал меня о маме, — тихо сказала она, задумчиво глядя на тени, пляшущие на потолке. — И о сестрах. Но обо мне почти ничего не спросил.
   Джей Мак сидел, опустив голову на руки, и так же, как его дочь, наблюдал за игрой света. Он заговорил очень тихо, словно боялся» что его подслушают.
   — Я думаю, ты знаешь, почему это так. Что ты могла сказать мне в его присутствии? Мне не нужны очки, чтобы видеть, как он тебя любит.
   — Я тоже его люблю, Джей Мак.
   — Я это знаю. Но ты ведь ему еще ничего не говорила? Она покачала головой.
   — Нет… Я не смогла.
   — Тебя воспитывали по-другому, Мэри Рини.
   — Меня воспитывали именно так, — не задумываясь ответила она.
   Воцарилось тяжелое молчание.
   Джей Мак заговорил только тогда, когда первый порыв гнева уже прошел.
   — Я никогда не поднимал на тебя руку, так как никогда не считал, что ты этого заслуживаешь.
   — До этих пор, — печально добавил он. Ренни повернулась к нему.
   — Прости меня, папа, — прошептала она. В темно те ее глаза смотрели на него умоляюще. — Мне очень-очень жаль.
   — Я знаю. Хотя это не меняет того, что было сказано.
   — Я возьму свои слова обратно. Джей Мак вздохнул:
   — Это невозможно. Как и многое из того, что было сделано, их нельзя взять обратно.
   Он нашел в темноте ее руку» мягко похлопал по ней и положил сверху свою. Гнев его уже остыл.
   — Может быть, это и неплохо. Некоторые вещи нельзя так быстро вычеркнуть из памяти, некоторые же достойны того, чтобы над ними подумать. Я не извиняюсь за то, что был все эти годы с твоей матерью, Ренни. Мойра — это часть меня самого, и извиняться за любовь к ней все равно что извиняться за то, что живешь на свете. Я никогда не стану об этом жалеть. Хотя кое о чем сожалею. Я сожалею о том, что все мое богатство и могущество не могут защитить моих дочерей от клейма незаконнорожденных. Каждый раз я слегка вздрагиваю, когда вижу, что вся энергия, которая в вас накопилась, сначала обрушивается на меня. Мне жаль, что из-за меня она вам требуется. Мне также жаль, что я не могу защитить тебя и что не могу заставить учиться не только на своих ошибках.
   Джей Мак почувствовал, как Ренни в ответ сжала его пальцы.
   — Я никогда не лгал твоей матери, Ренни, — сказал он. — Она с самого начала знала, кто я такой и что собой представляю. Вопрос о нашем браке никогда не возникал. Мы с самого начала понимали, что это невозможно — за долго до какой-либо близости.
   — Папа, — почувствовав себя неловко, сказала Ренни. — Ты не должен…
   — Думаю, что должен. Я хочу, чтобы ты знала, на сколько всегда была важна эта честность в наших отношениях. Когда ты говоришь о своем воспитании, надеюсь, ты думаешь и об этом.
   Поникшая Ренни не хотела выпускать из своих рук руку отца.
   — Я скажу ему, — тихо сказала она. — Пожалуйста, только дай мне время. Дай мне сделать это так, как я посчитаю нужным, и тогда, когда я решу, что это будет правильно.
   — Я люблю тебя, Ренни, и хочу, чтобы у тебя было — хорошо. Ты же моя дочь.
   — Мама тоже была чьей-то дочерью. Ее отец хотел для нее того же, а она выбрала тебя. — Ренни услышала, как отец вздохнул. — Я думаю, она сделала правильный выбор.
   Джей Мак улыбнулся.
   — Дай-ка мне свой мизинец, Ренни. Тот самый, который завернут.
   Путешествие длилось уже два дня, когда Ренни поняла, куда Джаррет их ведет. Она обратила внимание на рельеф — извилистая долина, широкий поток, пересекающий тропу, холмистая местность по обе стороны горного озера. Все это затрудняет укладку шпал и заставляет строить эстакады. Джаррет не сказал им ни слова, пока не вывел к спуску в долину. Сверху она вся была видна, все ее склоны, водопад, голые деревья в снегу. Полуденный свет отражался от поверхности покрытого льдом озера, а ниспадающий каскадом водопад, казалось, потоками изливал солнечный свет.
   — Город в горах, до которого всякий хотел бы добраться поездом, расположен по ту сторону озера, — сказал Джаррет.
   Он указал на отдаленную группу деревянных строений, расположившихся среди сосен. Выше по склону горы деревья исчезали, уступая место отверстиям рудников и штолен.
   — Это Куинс-Пойнт.
   Великолепие открывшейся панорамы сразу потускнело для Джея Мака.
   — Этого не может быть, — сказал он. Джаррет не удивился подобной реакции.
   — Уверяю вас, что это так. На той стороне озера находится, как я подозреваю, один из богатейших серебряных рудников в Колорадо. Проблема заключается в том, что шахтеры вынуждены возить руду на вьючных мулах. Кроме того, сюда нельзя доставить тяжелое оборудование для глубокой проходки штолен или переработки руды. Тан, а Мэдисоне, железная дорога не нужна. Они считают, что их руды хватит до конца столетия и богатство будет им помаленьку капать. В Куинс-Пойнт не очень заинтересованы в том, чтобы богатство всего лишь капало. Их больше удовлетворил бы гейзер. Вот почему они хотят, чтобы Северо-Восточная компания проложила сюда рельсы. Насколько я понимаю, ваша компания первая предлагает им контракт, от которого они не проиграют.
   — Это верно, — сказал Джей Мак. Он медленно слез с лошади, стараясь поберечь покалеченную ногу. Опираясь на палку, он, прихрамывая, подошел к тому месту, где начинался более крутой спуск, и посмотрел на озеро слева и долину внизу.
   — Но это не может быть Куинс-Пойнт, — повторил он. — Там, внизу, работы уже должны были начаться.
   Джаррет обменялся взглядом с Ренни, затем подвел лошадь поближе к тому месту, где стоял ее отец.
   — Ренни что-то такое мне говорила, — небрежно сказал он. — Об этом я впервые услышал только от нее. Конечно, я не обязательно должен обо всем знать. Например, пока Ренни не появилась в Эхо-Фолз, я даже и не знал о крушении. Я подумал, что, так как мы находимся поблизости, вы захотите увидеть все собственными глазами.
   Ошеломленный Джей Мак не смог удержаться и стал внимательно изучать то, что находилось в долине. Он услышал, как Ренни подошла к нему, но не обернулся.
   — Я тогда планировал пройти именно этим путем, чтобы самому увидеть, как продвигается укладка линии.
   — Я этого не знала, — сказала Ренни. Джей Мак пожал плечами:
   — Я специально тебе этого не говорил. Я хотел из первых рук получить представление о рельефе этой местности, чтобы узнать, была ли ты права насчет наводнений в долине.
   — Я думала, что ты не поверил мне.
   — Я поверил в то, что ты в это поверила. Ренни встала рядом, и он взял ее под руку.
   — Ты ведь никогда не понимала, как мне приходилось работать там, в Нью-Йорке. Люди, которые работали на меня годами, иногда лет по двадцать, совершенно определенно говорили, что твои выводы неверны. Я утвердил проект по Куинс-Пойнт по их рекомендации, Ренни, потому что таков установленный порядок. Эти люди уже мною проверены. Но ты моя дочь, и хотя я им доверяю, но тебя люблю больше. Я приехал сюда ради тебя, так как хотел лично убедиться, что утверждения моей дочери имеют под собой основания.
   От такого признания у Ренни захватило дух. Она молитвенно закрыла глаза.
   — Спасибо тебе за это, — сказала она.
   Джаррет смотрел, как отец и дочь заключают молчаливый мирный договор. Он подвел Зилли поближе.
   — Я думаю, вы видите, что в долине вот-вот начнется наводнение, — сказал Джаррет. — Когда тают зимние снега, может помочь только дамба. Но никто не собирается строить ее здесь. По проекту, который предлагала Ренни, рельсы поднимутся по другому склону горы. Там требуется больший объем работ и поначалу большие затраты, но вы можете сами убедиться, что это не будет пустой тратой времени и денег.
   Джей Мак кивнул:
   — Неслыханные потерн и того, и другого уже имели место.
   — Но работы по проекту еще не начались, — сказала Ренни. — Ты еще не…
   Джаррет прервал ее:
   — Я думаю, Ренни, твой отец хочет сказать, что он уже утвердил затраты на покупку материалов, которые здесь не использовались, и на зарплату людям, которых никогда не принимали на работу. Я верно говорю, Джей Мак?
   — Если в двух словах, то да.
   — Вы не говорили Ренни, что кроме всего прочего направляетесь сюда, но, может быть, сказали об этом кому-нибудь в Северо-Восточной компании?
   Джей Мак покачал головой:
   — Нет. Я не хотел, чтобы Холлис и остальные думали, что я их проверяю или, хуже того, ставлю под вопрос их выводы после утверждения проекта. Я знал, что должна быть выполнена лишь незначительная часть работ, и направить трассу так, как хотела Ренни, можно было бы без проблем. На худой конец я собирался продемонстрировать им, что они могут так же легко допускать ошибки, как и некоторые другие. Это в будущем придало бы больше веса идеям Ренни. Но вот такого я совершенно не ожидал.
   Как и Джаррет. Он был совершенно уверен, что Джей Мак рассказал кому-то о своих планах.
   — Значит, никто не знал, что вы собрались в Куинс-Пойнт?
   Джей Мак обернулся и посмотрел на Джаррета.
   — В Северо-Восточной компании — никто, — сказал он. — Но я говорил об этом моей жене.
   — Мойра не могла… — начал Джаррет.
   — Я сказал — жене, — подчеркнул Джей Мак. — Нине.
   Ренни почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Ноги подкосились и она ухватилась за отца, но тот не смог ее удержать, и они оба упали. Джаррет соскочил с лошади и оттащил их вверх по склону на более ровное и безопасное место.
   Джею Маку пришлось опереться на палку, а Ренни — на Джаррета.
   — Что случилось? — спросил тот. — На мгновение мне показалось, что ты вот-вот упадешь в обморок.
   Ренни убрала прядь волос со своей холодной щеки. Она понимала, что и Джаррет, и отец обеспокоены случившимся.
   — Просто у меня немного закружилась голова, — сказала она. — Ничего не случилось. Это просто от высоты, и все.
   Оба ее хорошо знали, оба любили, и Ренни гадала, поверили ли они в ее ложь. Она низко опустила голову, чтобы они не смогли увидеть ее лицо и догадаться, какое глубокое отчаяние она испытывает. Отец хотел, чтобы она сказала Джаррету правду. Теперь Ренни казалось, что ее время уже почти истекло.
   Ренни заверила Джаррета, что чувствует себя хорошо, и он помог ей взобраться на Альбион.
   — Если у вас обоих нет дел в Куинс-Пойнт, мы отправляемся обратно в Эхо-Фолз. Оттуда Джей Мак сможет послать телеграмму в Денвер и Нью-Йорк.
   Джей Мак кивнул:
   — Настало время, чтобы еще несколько человек узнали, что я жив.
   Он сказал это почти угрожающим тоном, из чего Джаррет и Ренни могли понять, что речь идет не только о его семье.
   — Пожалуйста, Джей Мак, — умоляюще сказала Ренни, — не посылай пока ничего. Пожалуйста. Я думаю о маме. Мы должны убедиться, что с ней кто-то будет, когда она об этом узнает.
   Джаррет приподнял край шапки и испытующе посмотрел на Ренни. Его поразило в ее голосе какое-то странное отчаяние. Он поймал ее взгляд, но Ренни сразу же отвернулась, не желая показывать, что ее что-то беспокоит.
   Оставшаяся часть пути в Эхо-Фолз прошла в основном в молчании. Когда начинался разговор, он никогда не затрагивал открытий, сделанных в Куинс-Пойнт. Ренни старалась не оставаться наедине с Джарретом, в равной степени как и с отцом. Она в одиночестве ехала по тропе, в отдалении от своих спутников, или выполняла какую-либо работу, не требующую напарника, и, таким образом, не вступала в беседу.
   Они приехали в Эхо-Фолз, когда уже стемнело. По всеобщему согласию они решили в этот день продолжать свой путь после захода солнца, чтобы успеть отыскать до ночи хотя бы простейшие земные блага. Джей Мак был совершенно без сил, собственные ноги напоминали ему свинцовые чушки. Джаррет помог ему слезть с коня как раз напротив пансиона миссис Шепард. Вдова была рада предоставить Уорту комнату, хотя к Ренни отнеслась не столь сердечно. Но проявленная Джарретом молчаливая настойчивость все же помогла.
   Ренни оставалась с отцом до тех пор, пока не убедилась, что он удобно устроился, а затем отправилась в свою комнату. Джаррет ожидал ее там, сидя в единственном кресле и положив ноги на край кровати. Когда Ренни вошла, он поднял голову.
   — Я думала, ты ушел, — сказала она, тихо прикрыв дверь. — Вдова явно считает, что ты ушел.
   — Я вернулся через черный ход. Я подумал, что нам нужно поговорить.
   Ренни вытащила ленту, скреплявшую волосы, и встряхнула головой. Прислонившись к двери, она закрыла глаза и принялась массировать затылок. Она страшно устала.
   — Пожалуйста, — сказала она, — не можем ли мы поговорить позже? Сейчас я могу думать только о том, чтобы принять горячую ванну и проспать всю ночь вот в этой постели.
   Она оторвалась от Двери и тут же сильно ударилась о грудь Джаррета.
   Тот успел ее подхватить. Открыв глаза, Ренни испуганно посмотрела на него.
   — Ладно, — сказал Джаррет, — но только потому, что я мечтаю о том же.
   Он поцеловал ее в лоб.
   — Мне хватило бы и меньше сна, если бы я разделял с тобой эту постель.
   — Ох, Джаррет! — Она обхватила его руками и прижалась щекой к груди. — Обещай, что ты никогда не забудешь, что я тебя люблю.
   — Что такое, Ренни?
   — Обещай.
   Он положил подбородок ей на макушку.
   — Я обещаю.
   Не понимая, что она имеет в виду, Джаррет оставался в таком положении еще несколько минут, перебирая пальцами ее волосы.
   — Ты собираешься заснуть стоя? — Он мягко подтолкнул ее к кровати. — Я скажу вдове, что ты хочешь принять ванну.
   — Она будет шокирована, — сказала Ренни, ложась и закрывая глаза. — Предполагается, что тебя здесь нет.
   Джаррет поцеловал ее в щеку.
   — Если тебя не будет в моей хижине до восхода солнца, я вернусь, и пускай миссис Шепард с твоим отцом катятся к черту.
   — Мммм.
   — Я не шучу.
   Она отстранила палец, надавивший ей на кончик носа.
   — Я там буду, Я тоже хочу поговорить. Джаррет выпрямился.
   — Я не только это имею в виду.
   Ренни зарылась лицом в толстую подушку.
   — Я тоже.
   Нельзя было сказать с уверенностью, запомнила ли она вообще этот разговор, а тем более — удостоит ли она его своим посещением. Тем не менее вскоре после полуночи Джаррет услышал, как дверь открылась, а затем послышался знакомый легкий стук башмаков Ренни, На стене появился отблеск огня, когда она добавила дров и помешала угли. После этого послышался скрип лестницы.
   Джаррет лег и притворился спящим.
   Не особенно стараясь сохранять тишину, Ренни залезла на чердак и сняла с себя все, кроме хлопчатобумажной сорочки, затем скользнула под одеяла и устроилась около Джаррета. Он не пошевелился. Ренни приподнялась на локте, наклонилась над ним и потерлась носом о его нос.
   — Я думаю, ты прикидываешься, — тихо сказала она. Джаррет чувствовал на своих губах тепло ее дыхания. — Я знаю, как надо к тебе прикоснуться, чтобы разбудить.
   Джаррет по-прежнему не открывал глаз, хотя с трудом удерживался от улыбки. Он предвкушал, как ее пальцы развяжут завязки его кальсон, а потом опустятся ниже… И тут Ренни засунула под него свои ледяные ноги. Джаррет схватил ее за руки, перевернул на спину и принялся покрывать ее шею звучными поцелуями.
   Прелюдия была забавной, а слияние — очень пылким. Она была готова его принять, и вот он уже в ней. Ренни ошеломила его страсть, но когда Джаррет остановился, она сама уже выгнулась дугой, желая, чтобы он вошел в нее глубже. Это было состязание двух алчных желаний, в котором капитуляция означала победу. Она хрипло произнесла его имя, исторгнув из его груди неистовый крик. Когда Джаррет в изнеможении упал на нее, Ренни была рада ощутить тяжесть его горячего, влажного от пота тела. Он повернулся на бок, и она перекатилась вместе с ним, зажав одну ногу между его ног, а другую вытянув вдоль его тела.
   — Иногда мне кажется, что я умру, если ты не прикоснешься ко мне, — прошептала Ренни, — но, когда ты касаешься меня, я ощущаю, что все равно умираю.
   — Ты хорошо знаешь, что надо сказать.
   Пальцы Джаррета погладили руку, которая лежала на его груди.
   — В первый раз, когда я к тебе прикоснулся, тебе это совсем не понравилось, — сказал он.
   — Ты оторвал меня от пола.
   — Да, я сбил тебя с ног.
   — Из-за тебя я потеряла сознание.
   — Да, из-за меня ты упала в обморок. Ренни слегка стукнула его по ребрам.
   — Ты вел себя ужасно невоспитанно.
   — А ты пыталась ударить моего лучшего друга. Она засмеялась от воспоминаний.
   — Ты, должно быть, решил, что я сумасшедшая.
   — Я решил, что ты замечательная.
   — В самом деле?
   — Ну, не в этот же самый момент, но постепенно я пришел к такому выводу.
   На этот раз Джаррет успел перехватить ее руку, прежде чем она нанесла удар. Послышался легкий смех Ренни, Джаррет подождал, пока он утихнет, затем сказал серьезным тоном:
   — Мы должны поговорить, Ренни.
   — Нет. Пока нет. Давай поспим.
   Джаррет заснул. Однако через некоторое время на чердаке стало холодно, он протянул руку и тут обнаружил, что Ренни рядом нет. Джаррет сел с бьющимся от страха сердцем; затем он услышал звуки, раздающиеся внизу. Он нагнулся и увидел Ренни. Она сидела на одеяле перед огнем, расчесывая пальцами волосы и отделяя мокрые пряди. Когда-то он уже видел такое — в ее собственной комнате. Темно-рыжие волосы свешивались через плечо, кожа отсвечивала от пылавшего огня. Тогда он хотел ее и ничего не мог для этого сделать. Теперь все было иначе.
   Джаррет обмотал простыню вокруг талии и спустился вниз по лестнице. Он встал на колени рядом с Ренни и, откинул назад ее волосы, медленно перебирая их своими пальцами. Голос его был тихим.
   — Я думал, что ты хочешь спать.
   — Я хотела. Но не смогла заснуть.
   — И я тоже не смог, потому что тебя не было рядом. Джаррет наклонился вперед и стянул ее рубашку с одного плеча. Его губы прижались к ее обнаженной шее.
   — Ты красивая.
   Он почувствовал, что ее кожа потеплела, но на этот раз Ренни не вздрогнула, услышав его слова. Губы Джаррета стали более настойчивыми, более жадными, и она склонила голову набок.
   Сначала было тепло. Тепло его губ на шее, тепло рук на ее груди. Потом оно превратилось в огонь. Пальцы на спине. Влажный язык на коже. Джаррет стянул ее рубашку на талию. Его руки заскользили по ее плечам, по ее рукам, познавая форму ее тела. Вверх, вниз. Она наклонилась назад и прижалась к его телу, ее волосы свесились как разделяющий их шелковый занавес. Его руки скользнули на ее талию. Затем ниже. Джаррет принялся водить ладонями по ее бедрам. Вверх, вниз. Мягко надавив, заставил раздвинуть бедра. Она отдала свою шею его губам, отдала свое тело его рукам. Напряжение сковало ее мышцы, заставляя теснее прижаться к нему. Он принялся ее ласкать; она ответила. Ренни дышала прерывисто, ей не хватало воздуха. Джаррет обследовал ее гладкий живот, сильно надавливая на кожу. Затем обхватил грудь. Сосок сразу затвердел. Джаррет принялся шептать ей на ухо, и его слова, его губы получили ответ.
   — Да, — сказала она. И снова: — Да!
   Он погладил ее. Тепло имело теперь центр, центр напряжения. Круг все расширялся. Его рука между ее ног. Его губы, по глотку выпивающие свет, отражающийся на ее плечах.
   — О Боже! — Ренни почти беззвучно шевелила губами. И тут же: — Джаррет!
   Она задрожала, затрепетала. Голова ее склонилась вперед. Он удержал ее, отодвинул в сторону волосы и поцеловал сзади в шею. Тело ее вспыхнуло. Оно манило его к себе.
   Они вместе наклонились вперед. Бедра ее были подняты. Он вошел в нее сзади и медленно продвинулся вперед. Ренни приняла в себя всю длину его пылающего тела. Она покачнулась, и из его горла вырвался какой-то звук. Это было ее имя. Она двинулась снова, и он заполнил ее. Она подумала, что могла бы увидеть на стене двойную тень от их соединенных тел. Толчок. Скольжение назад. Его бедра плавно перекатываются по ее заду. Толчки становятся все глубже; его дыхание учащается.
   — Милая, — говорит он. Ее тело рядом с ним напрягается. Он держит ее неподвижно, просто держит ее, ощущая, как плотно сжаты ее бархатистые стенки, Черты его лица тоже напряжены, он пытается сдерживать свое желание. Это не может длиться долго. Он хотел бы, чтобы оно длилось долго; хотел бы, чтобы оно длилось бесконечно. Она прижимается к нему, и он больше не может сдержать себя, не может удержаться от быстрых, судорожных движений. Шея его выгибается назад. Он закрывает глаза. Его тело сокращается, и он вливает в нее свое семя.
   Они расцепляются. Слабые. Пресыщенные. Сейчас любой жест требует слишком много усилий.
   Ренни подвигается и поправляет свою сорочку. Это была изнурительная работа. Джаррет заворачивается в простыню, чувствуя то же самое. Они не смогли бы говорить, даже если бы захотели. Но они не хотят. Они уже спят.
   На этот раз Джаррет проснулся первым. Заря уже раскрасила небо. Он сел за стол и принялся за кофе, ожидая, когда Ренни проснется. Она спала на боку, подложив одну руку под голову, а другую положив на грудь. Он знал, что аромат кофе скоро дойдет до нее. В полусне она издала слабый причмокивающий звук, а через несколько секунд сморщила нос.
   — Я тут готовлю овсянку, — сказал Джаррет. — Ты хочешь?
   Ее глаза открылись, полные притворного ужаса.
   — Тогда кофе.
   Ренни медленно приподнялась, чувствуя позади себя идущее от камина приятное тепло.
   — Кофе — это прекрасно.
   Джаррет перенес кружку к столу и налил ей чашку. Встав на колени, Ренни посмотрела в окно.
   — Еще рано, — сказала она. — Я могла бы еще поспать.
   — Если ты хочешь вернуться в пансион незамеченной и если хочешь наконец обсудить некоторые вещи — то нет.
   Он многозначительно посмотрел на нее.
   — Мы собираемся обсудить некоторые вещи или нет? Кивнув, Ренни встала. Она подняла одеяло и набросила его на плечи наподобие шали. Кофе был горячим. Она села у окна, прикрыв свои босые ноги концом одеяла. Ренни думала, что начинать разговор придется ей, но Джаррет заговорил первым.
   — Я не знаю, о чем ты думала эти дни — с тех пор, как мы нашли твоего отца, — сказал он. — Я знаю, что ты не хотела оставаться со мной наедине, особенно после Куинс-Пойнт.
   — Прости меня. Было легче избегать тебя, чем объяснить все. Это и сейчас так.
   — Но все же ты пришла сюда.
   — Пришла, — с грустью сказала она и отпила глоток кофе. — Я не сказала, что избегать тебя было легко, просто это было легче, чем объяснить.
   — Я понимаю. Ее слабая улыбка была нерадостной.
   — Нет, не понимаешь. Но скоро поймешь.
   Ренни отвернулась от окна и встретила удивленный взгляд Джаррета.
   — Я думаю, что крушение в Джагглерс-Джамп не было случайностью. И подозреваю, что ты думаешь то же самое.
   — Я так думал. Но сейчас в этом не уверен. Твой отец сказал, что не говорил никому в Северо-Восточной компании о намеченной поездке. Мне это непонятно.
   — Я знаю, — сказала она. — Но ты еще всего не знаешь.
   — А именно?
   — Колеса не были деформированы, — сказала Ренни. Джаррет недоуменно посмотрел на нее. — У всех сошедших с рельсов вагонов обода колес были нормальной формы, — терпеливо пояснила Ренни. — Я их все посмотрела. Это означает, что никто не пытался применить ручной тормоз — возможно, потому, что уже не было времени. Хотя следовало рассчитывать на то, что тормозные кондуктора будут более бдительны; в конце концов, четыреста двенадцатый двигался по склону. Тормоза следовало привести в действие равномерно по всей длине поезда, чтобы избежать искривления игольчатых муфт.
   — Может быть, они были приведены в действие не равномерно? Может быть, в этом и заключается причина крушения?
   Она покачала головой.
   — Нет. Не думаю, что случилось именно это. Муфты между упавшими вагонами действительно были повреждены, но это — результат самой катастрофы. Прежде чем сойти с рельсов, вагоны оказались перекрученными и изогнутыми. Однако у первого из сошедших с рельсов вагонов сцепление не повреждено. Вообще не повреждено. Все выглядит так, как будто муфта просто расцепилась.
   — Она могла сломаться.
   — Если бы была ослаблена — может быть. Но не здесь, не на спуске.
   — Ты понимаешь, что говоришь? Она кивнула.
   — Кто-то готов был принести в жертву множество людей, лишь бы Джей Мак не добрался до Куинс-Пойнт. Ты тоже об этом думал. Когда я сказала, что там должны производить работы, ты уже знал, что что-то не так?
   — Я знал, что что-то не так, да, но не думал об убийстве. Мне это действительно пришло в голову, только когда Джей Мак сказал, что планировал посетить место работ. Было разумно предположить, что кто-то может этого не захотеть.
   — А кто, как ты думаешь, это может быть?
   — Тебе это может не понравиться, но я сразу подумал о Холлисе Бэнксе. Он не только хорошо может пускать пыль в глаза, но и заставлять других делать за себя работу, сохраняя свои руки чистыми.
   Ренни нахмурилась. Она была согласна с оценкой Джаррета, но удивилась, услышав такое от него.
   — Что ты хочешь сказать? — спросила она. — В обоих случаях, когда ты встречался с Холлисом, ты его явно переиграл.