Гудмэн Джо. Любовница бродяги

   Среди криков пассажиров Джаррет различил ее крик и гневное восклицание Джея Мака. Он прекратил преследовать убегающего стрелка и поспешил обратно к Ренни и ее отцу. Джей Мак стоял на коленях около дочери, осторожно ее поворачивая. Джаррет помог ему, расстегнув пальто. На левом плече Ренни расцвел алый цветок. Позади них начала собираться толпа.
   Джаррет положил голову Ренни себе на колени и прижал к ее ране носовой платок. Его глаза перебегали с одного лица в толпе на другое.
   — Кто-нибудь преследует стрелявшего? — спросил он.
   — Один из станционных охранников куда-то побежал, — сказал кто-то. — Может быть, он побежал за ним.
   Джаррету пришлось удовлетвориться этим ответом. Рядом с ним зашевелилась Ренни. Увидев, что ее лицо опять немного порозовело, Джаррет прикоснулся рукой к ее голове.
   — Ренни!
   Она открыла глаза и увидела над собой бледные, искаженные лица двух мужчин. За ними волновалось море незнакомых лиц. Какое-то время Ренни не могла справиться с дыханием. Она вздрогнула, когда Джаррет надавил на ее плечо.
   — Мне показалось, что порыв ветра сбил меня с ног, — прошептала она. — Джей Мак толкнул меня слишком сильно. Я упала.
   Джаррет посмотрел на отца Ренни. Джей Мак покачал головой.
   — Як ней не прикасался, — сказал он.
   — Ты сделал мне больно, Джаррет, — сказала она. — Твоя рука сделала мне больно.
   Джаррет знал, что прикосновение его руки было твердым, но не настолько, чтобы причинить ей боль. Боль, которую ока испытывала, — боль от пулевого ранения.
   — Некоторое время тебе будет больно, — сказал он. — Но как только мы отвезем тебя домой, мы попросим доктора Тернера посмотреть тебя. Это не смертельное ранение, — добавил он, обращаясь к Джею Маку, — Она будет в полном порядке.
   — Конечно, я буду в полном порядке, — с некоторой строгостью в голосе сказала Ренни. — Я ведь настойчива, как ты помнишь.
   Она попыталась сесть и упала без сил.
   Джаррет наклонился над ней и поцеловал в лоб.
   — Боже мой, я люблю тебя.
   Когда Джей Мак помогал Джаррету поднять свою дочь, в его глазах стояли слезы. Он действовал уверенно, сначала помогая Джаррету, затем рассеивая собравшуюся толпу. Его врожденная властность заставляла слушать и подчиняться, и уже очень скоро их багаж был собран, а на улице ждал двухколесный экипаж.
   Перед тем как взобраться в него, Джаррет сделал короткое, раздраженное заявление, предназначенное для вокзальной полиции и администрации. Внезапное возвращение Джея Мака вызвало такой ажиотаж, который едва не заслонил собой само покушение. Как только стало известно, кто они такие, вокруг снова собралась толпа. Раздраженный их любопытством, Джаррет с шумом захлопнул дверь экипажа.
   — Теперь это будет в утренних газетах, — сказал Джаррет Джею Маку. — Все. Покушение, ваше возвращение. Теперь невозможно держать это в тайне.
   Джей Мак придерживал голову Ренни у себя на коленях, гладя ее по волосам и стараясь уберечь от толчков.
   — Очевидно, это никогда и не было тайной. Что там произошло? Кто стрелял в мою дочь?
   — Я не знаю. — Свет газовых фонарей проникал с улицы в кеб. Джаррет пристально вглядывался в бледное лицо Ренни. Ему было трудно думать о чем бы то ни было, кроме того, что он не сумел ее защитить.
   — Мое внимание привлек некто, сидевший на одной из скамеек. Я не был уверен, что нам вообще собираются причинить вред. Я думал, что это вор-карманник или грабитель. Я просто хотел уйти до того, как он увидит в нас легкую добычу.
   Джаррет нагнулся и прикоснулся указательным пальцем к щеке Ренни.
   — Когда я обернулся, он развертывал газету у себя на коленях. Тут я увидел пистолет. Я не смог увести вас оттуда достаточно быстро.
   — Вероятно, вы спасли нам жизнь.
   Слова Джея Мака значили для Джаррета немного, по крайней мере если он знал, что должен был бы сделать больше.
   — Я выстрелил в последний момент, — тихо сказал он. — Я не должен был так поступать. Нападавший ушел потому, что я не смог заставить себя стрелять ему в сердце.
   Джей Мак нахмурился.
   — Что вы хотите сказать? Вы могли убить стрелявшего и решили этого не делать?
   — Что-то вроде этого, — сказал Джаррет. В его улыбке чувствовалась насмешка над самим собой. — После Ди Келли я говорил себе, что женщины могут быть так же вероломны, как и мужчины. И, однако, вновь забыл об этом.
   Джей Мак нахмурился еще больше.
   — Вы говорите о Ренни?
   Джаррет покачал головой и откинулся на сиденье.
   — Нет, сэр. Я говорю о стрелявшем. Из этого пистолета стрелял не мужчина. Это была женщина.

Глава 14

   Все соглашались с тем, что Ренни — невозможный пациент. Из родных дольше всех могла ее выносить Мэгги, а меньше всех — Мэри Френсис. Никто, даже доктор Тернер, толком не понимал, как Джаррет мог проводить столько времени в ее компании. За неделю, прошедшую после ранения, Ренни уже успела с каждым поцапаться по многу раз.
   Джаррет сидел около кровати в большом удобном кресле. Маленький стол отделял его от Ренни. В центре их внимания была мраморная шахматная доска с фигурами из слоновой кости. Большинство побитых фигур лежало со стороны Ренни. Она с тайным злорадством смотрела, как пальцы Джаррета застыли над оставшимся слоном.
   Он взглянул на нее, увидел ее торжествующее лицо и решил пока не ходить слоном.
   — Твои родные думают, что я святой, раз столько тебя терплю, — сказал он.
   — Не говори об этом в присутствии Мэри Френсис. Это же просто богохульство.
   Джаррет самодовольно ухмыльнулся.
   — Это ты так считаешь. Именно она и предлагает меня канонизировать.
   Он все же пошел слоном, увидел, как она бьет его ладьей, и вздохнул.
   — Я не могу с тобой сравниться, — сказал он. — Здесь тебе нужен Джей Мак.
   — Он переносит мое общество лишь чуточку лучше, чем Мэри Френсис, — безропотно сказала она. — Находиться со мной не очень-то приятно.
   Она не ждала, что Джаррет станет возражать, и он действительно не стал. Вздохнув, Ренни передвинулась на кровати, положив за спину подушки. Ее плечо ударилось о переднюю спинку кровати, и она поморщилась от боли.
   — С тобой все в порядки? — спросил Джаррет. — Дай, я сам сделаю.
   Он поправил подушки, уложив одну у поясницы, а другую — около плеч. Затем разгладил одеяло и пододвинул столик так, чтобы она могла дотянуться до него не напрягаясь.
   — Спасибо. — Она избегала его взгляда. — Так лучше.
   — Так тебе не будет больно.
   — Мое плечо идет на поправку.
   Джаррет покачал головой. Он взял ее за подбородок и приподнял так, что ей пришлось на него посмотреть.
   — Нет, — сказал он. — Я имел в виду только твое «спасибо».
   Когда Ренни, ощетинившись, отпрянула назад, он убрал свою руку и, засмеявшись, прервал заготовленную ею гневную тираду. Через мгновение она сдалась и тоже засмеялась.
   Джек Мак носком ботинка открыл дверь в спальню Ренни.
   — В моих ушах этот веселый смех звучит как музыка, — сказал он, прикрывая дверь локтем. Руки у него были заняты подносом, нагруженным ломтиками ветчины, картофелем, кукурузой и бобами. От пара, поднимающегося с тарелок, его новые очки запотели. Джей Мак поставил поднос на грудь Ренни и протер стекла носовым платком.
   — Почему никто больше не может вызвать у нее подобный смех? — спросил он Джаррета.
   — Наверное, потому что больше никто так хорошо не валяет дурака.
   — Я почему-то сомневаюсь, что дело в этом, — сказал Джей Мак.
   Ренни снова повязала ленту, скреплявшую на затылке ее густые волосы.
   — Ты услышал это от него, — сказала она, разворачивая салфетку. — Может быть, ты поможешь ему выйти из затруднения, Джей Мак.
   Она указала на шахматную доску.
   — Если ты не вмешаешься, игра продлится еще максимум три хода.
   Джей Мак присел на край постели, стараясь не опрокинуть поднос. Некоторое время он смотрел на доску.
   — Насколько я понимаю, тут будет не три хода. Он наступает на тебя со всех сторон. Давайте, Джаррет. Вы можете ее победить.
   Удивленная, Ренни вновь посмотрела на доску, затем на самодовольную улыбку Джаррета, Она слабо фыркнула, поджала губы и вновь принялась резать мясо.
   — Я думаю, ты что-нибудь передвинул, пока я не видела, — раздраженно сказала она. — Я отказываюсь признавать, что честно проиграла.
   Теперь засмеялся Джей Мак. Он хлопнул Джаррета по спине, напомнив ему, что обед будет через полчаса, а их встреча назначена на восемь. Затем он поцеловал Ренни в щеку, потрепал по здоровому плечу и ушел.
   Едва дверь закрылась, Ренни повернулась к Джаррету.
   — Какая встреча? Что вы там делаете с моим отцом? Джаррет подвинул вперед своего черного коня.
   — Шах.
   Ренни ткнула в его сторону вилкой, отказываясь даже взглянуть на доску.
   — Я не поезд. Меня не так легко столкнуть с рельсов.
   — Это не имеет к тебе никакого отношения, — сказал Джаррет.
   — Я и не думаю, что имеет, Я просто спрашиваю. Он лукаво посмотрел на нее:
   — С тобой ничего не бывает просто, Ренни.
   — Ты опять начинаешь. Меня так не собьешь, Джаррет. Моя мать и сестры всю неделю этим занимаются. Даже Джей Мак не дает мне прямых ответов. А потом они имеют наглость удивляться тому, что я, сидя взаперти в этой комнате, чувствую себя такой несчастной. Ты был единственным, с кем можно поговорить о том, что происходит, что на самом деле происходит.
   — Я думаю, остальные не хотели тебя беспокоить.
   — Так я все равно беспокоюсь. С того самого момента, как очнулась в этой кровати, увидев над собой склонившегося доктора Тернера. Я не привыкла к тому, что в меня стреляют.
   Джаррет постарался подавить смех.
   — К таким вещам невозможно привыкнуть, — сухо сказал он.
   — Ты знаешь, что я имею в виду. Я думаю, что имею право знать больше, чем все вы, включая тебя, считаете возможным мне сообщить. Это несправедливо, Джаррет.
   Отодвинув в сторону столик и шахматную доску, Джаррет вытянул ноги. Он чувствовал упрямое настроение Ренни, видел напряженный взгляд ее изумрудно-зеленых глаз, видел поджатые губы. Пушистые брови нахмурились. Завиток темно-рыжих волос на левой щеке слегка дрожал вместе с челюстью.
   Ее кожа порозовела, но это был не тот неестественный, лихорадочный румянец, который на протяжении доброй части прошедшей недели то появлялся, то исчезал. Это была краска нетерпения и раздражения. С гордо поднятой головой, энергично бьющимся на шее пульсом, высоко вздымающейся от частого дыхания грудью, Ренни сейчас выглядела не такой уж хрупкой и слабой.
   Это был верный признак, что она выздоравливает.
   Джаррет провел рукой по волосам.
   — Я не думаю, Ренни, что кто-либо из твоих родных специально скрывал от тебя что-то. Просто так получилось. На второй день у тебя началась лихорадка, и все опасались сказать или сделать что-нибудь такое, что могло бы помешать твоему выздоровлению.
   Ренни отложила вилку. Сейчас еда ее мало интересовала.
   — Например…
   — Например, сказать, что твоя мать упала без чувств, когда увидела, как тебя вносят в дом.
   Голос Джаррета стал тихим и печальным.
   — А потом снова, когда увидела, что Джей Мак склонился над ней в прихожей.
   — Бедная мама, она увидела Джея Мака вот так… без предупреждения. Она, должно быть, подумала, что умерла и находится на небесах.
   Глаза Ренни помрачнели, когда она увидела, что серьезное выражение лица Джаррета не вполне соответствует ее поспешному объяснению.
   — Но теперь с ней все в порядке, не так ли? Я имею в виду, что она всю неделю сновала туда и сюда в заботах обо мне. Это ведь был просто обморок, правда? Шок от всего… — Она остановилась. — Что же еще, Джаррет?
   — Мойра должна была родить еще одного ребенка, Ренни. В ту ночь у нее был выкидыш.
   Он увидел, как лицо Ренни побледнело, глаза потемнели и широко раскрылись.
   — Это не твоя вина, — быстро сказал он. — И если ты готова хотя бы на минуту в это поверить, значит, твои родные были правы, когда не хотели тебе говорить. Дело не в шоке от того, что она увидела тебя или Джея Мака, и даже не в падении. Некоторое время она уже чувствовала боль. Доктор Тернер сказал, что нельзя было ничего сделать и что несколько недель назад он говорил твоей матери, что она, вероятно, не сможет доносить ребенка до срока. Твоя мать уже в таких годах, когда другие женщины не в состоянии даже забеременеть.
   Глаза Ренни заблестели от слез.
   — Это не имеет значения, — сказала она тихим и печальным голосом. — Она любит детей. А папа… он, должно быть, очень огорчился. Он знал, что мама в положении, когда отправился на запад?
   — Нет. Очевидно, твоя мать сама не была в этом уверена еще тогда, когда ты отправилась искать Джея Мака. — Он сразу заметил, что Ренни снова начинает чувствовать себя виноватой. — Не надо, Ренни. Здесь были Мэгги и Скай, чтобы ей помочь. Если бы ты не уехала, то не смогла бы вернуть ей Джея Мака. С тех пор как вернулся, он не выходил из дома, даже вряд ли от нее отходил.
   — Я думала, это только потому, что он избегает Нину и газетных репортеров.
   — Ты знаешь о репортерах? Она кивнула.
   — Если встать у окна под определенным углом, можно видеть, как один или два из них прохаживаются по тротуару перед домом. Иногда патрульный полицейский их прогоняет. Ты хочешь сказать, что после возвращения он никому ничего не рассказывал?
   — Только Маршаллу Логану несколько дней назад. Он рассказал о происшедшем «Кроникл», так что другим газетам пришлось в своих статьях сообщить не много правды. Однако твой отец был не слишком откровенен. Скандал только начинается. Никто не знает, например, что Джей Мак считает, что именно его жена пыталась его убить, вместо этого ранив тебя. Никто, кроме Маршалла, не знает, что на самом деле целью, вероятно, был именно Джей Мак. Большинство считает, что ты просто попала в перестрелку между мною и одним из преступников, за которого назначено вознаграждение.
   — Джаррет! Но ведь было совсем не так. Я не хочу, чтобы люди думали, что ты как-то в этом виновен!
   — У тебя нет выбора, — решительно сказал он. — Поспорь об этом еще, и я пересмотрю свое решение сказать тебе то, о чем до сих пор молчал.
   Ренни замолчала, недовольно поджав губы. Только сверкающие глаза выдавали ее мысли.
   — Вот и прекрасно.
   Джаррет откинулся в кресле и уперся ногами в раму кровати, сделанную из орехового дерева.
   — То, что твой отец не выходил из дома, лишь отчасти связано с Мойрой. Я также настаивал на том, чтобы он оставался здесь. Из-за состояния Мойры и твоего собственного было легче его в этом убедить, но я предупредил его, что сделаю, если он меня не послушается.
   Ренни заморгала глазами.
   — Ты угрожал моему отцу? — с недоверием спросила она.
   — Мне больше нравится думать, что я убедил его в том, что сделаю свое дело.
   Взгляд Джаррета перешел на ее плечо. Сквозь ткань рубашки просвечивали бинты.
   — Больше не должно быть инцидентов наподобие того, когда ты чуть не погибла.
   — В этом нет твоей вины, Джаррет. Ты спас жизнь моему отцу.
   — Это не должно было произойти в ущерб тебе. Ренни поставила поднос на стол и бросила туда же салфетку. Затем без всякого предупреждения отбросила одеяло и свесила ноги с кровати. Встав, она оказалась зажатой между его ногами — как и хотела. Наклонившись вперед, Ренни оперлась о закругленные ручки кресла, в котором сидел Джаррет, и приблизила свое лицо к его лицу.
   — Ложись в постель, Ренни. Ты что, считаешь, что ты…
   — Я люблю тебя, — сказала она. Ее голос был сдавленным, потому что раненое плечо все еще болело. Но Ренни не обращала на это внимания. — Я знаю, что ты меня любишь. Я слышала… тогда, на вокзале. Пожалуйста, скажи мне, что я не ослышалась, что мне не показалось.
   — Ренни, вернись в…
   Ее глаза смотрели умоляюще.
   — Джаррет!
   Он долго ничего не говорил, вглядываясь в ее лицо, в то время как она вглядывалась в его душу. Его пальцы сомкнулись вокруг ее рук и он мягко притянул ее к себе.
   — Тебе не показалось, — наконец неохотно сказал он.
   Ноги Ренни подогнулись, тонкие пальцы переплелись с пальцами Джаррета.
   — Почему ты не хотел этого говорить?
   Джаррет не отвечал. Он знал, что она еще не задумывалась над всем этим. Юридически брак уже был расторгнут. Благодаря влиянию судьи Хелси документ об этом был готов я ждал только возвращения Ренни. Но в глазах церкви Ренни все еще была замужней женщиной. Точка зрения Джаррета не очень от этого отличалась, как, по правде говоря, и точка зрения Ренни.
   — Ты должна вернуться в постель, — сказал он.
   — Я там, где хочу быть. Пожалуйста, не прогоняй меня. Джаррет покачал головой. Как всегда, она считала его сильнее, чем он был на самом деле. Он и сам хотел, чтобы она оставалась там, где сейчас. На словах Джаррет мог высказывать свое неодобрение, но оттолкнуть ее он был не в состоянии.
   — Я сопровождаю твоего отца на заседание в конторе. Он собирается устроить, как он говорит, весеннюю уборку. Он впервые встречается с кем-либо из сотрудников Северо-Восточной компании.
   — Холлис там будет?
   — Он приглашен. У него будет возможность ответить на обвинения Джея Мака. А после этого мы собираемся навестить Нину.
   — Боже мой! — тихо сказала Ренни. — Уж не собирается ли мой отец ее обвинять? Но ведь нет доказательств того, что это именно она была на платформе. Ты не сможешь ее опознать. Я же ее вообще не видела, как и Джей Мак.
   — Я думаю, что узнаю правду, когда встречусь с ней лицом к лицу, — сказал Джаррет. — Но не думаю, что это имеет для твоего отца какое-либо значение. Даже если я со всей определенностью смогу сказать, что стреляла именно Нина, Джей Мак не собирается выдвигать против нее обвинения.
   Ренни нахмурилась.
   — Тогда что же он…
   — Он не до конца доверяет мне, Ренни, но я думаю, твой отец собирается требовать развода.
   С минуту она не могла ничего сказать. Голова ее лежала на плече Джаррета, Обеими руками она прижимала к груди его руку. Закрыв глаза, она пыталась сдержать слезы.
   — Я не могу найти в себе сил, чтобы этому радоваться, — наконец сказала она. — Это так печально… все это.
   Она шмыгнула носом и вытерла глаза.
   — Мои сестры знают?
   — Думаю, что да. Они перешептывались между собой.
   — А мама?
   — Я считаю, что они с твоим отцом все обсудили. На это были намеки. Мне никто ничего не говорит, Ренни. Это не мое дело и даже не твое или твоих сестер. Это вопрос отношений между Джеем Маком, Ниной и твоей матерью.
   — Я знаю, — прошептала она. — Я и не хотела, чтобы со мной советовались. Только чтобы предупредили.
   — Может быть, я все же ошибаюсь.
   — Нет, нет, не ошибаешься. Я давно чувствовала какую-то напряженность, какое-то беспокойство. Если Нина согласится, он женится на моей матери — если, конечно, она согласится.
   — Ты полагаешь, Джей Мак может предоставить им возможность выбора?
   Ренни улыбнулась слабой, печальной улыбкой.
   — Он незаметно ускользнет от мамы.
   — Тогда будет еще один скандал.
   — По сравнению со всем остальным это будет пустячный проступок.
   Она сжала его руки своими.
   — Джей Мак просил тебя сопровождать его сегодня вечером?
   — Нет, И не собирался. Я вызвался сам.
   Джаррет почувствовал на себе ее взгляд, полный сомнения.
   — Собственно, я настоял.
   — Нина ждет его?
   — Нет. Было бы не слишком умно ее предупреждать.
   — Приглашать Холлиса на заседание совета тоже было неумно.
   — Сомневаюсь. Если он придет — значит, он считает, что может отговориться от всех обвинений. Если не придет — это все равно что признать свою вину. Более того, в случае, если он не собирается приходить, боюсь, что он уже далеко от Нью-Йорка. Я не думаю, что он будет сидеть и дожидаться ареста за мошенничество и расхищение имущества Северо-Восточной компании.
   Ренни вздохнула.
   — Хотела бы я быть там. Мне бы очень хотелось самой обвинить его в некоторых вещах.
   Джаррет мог себе это представить. Он помог Ренни встать на ноги и лечь в постель.
   — Я должен идти на обед. Твоя семья уже, возможно, гадает, что такое меня задержало.
   Она высокомерно фыркнула.
   — Уж конечно, они не в состоянии поверить, что ты можешь предпочесть им мое ничтожное общество.
   — Бог мой, конечно, нет, — сказал он с серьезным видом. — Они никогда в это не поверят. Придется по дороге что-нибудь придумать.
   Он крепко поцеловал ее в губы. После отъезда из Эхо-Фолз Джаррет целовал ее впервые, и сладкий аромат ее губ вызвал у него желание задержаться. Ему пришлось заставить себя уйти.
   Ему также пришлось увернуться от подушки, которую она запустила в него.
   За несколько минут до того как он должен был уйти с Джеем Маком, Джаррет переступил порог комнаты Ренни. В спальне было темно, горел только огонь в камине. Ренни лежала на боку лицом к стене, укрытая горой одеял. Джаррет мог различить только краешек ее головы. Ренни сегодня была более оживленной, чем в предыдущие дни, и Джаррет знал, что она устала. Тем не менее он собирался ее поцеловать. Того поспешного поцелуя, который сегодня только раздразнил его, было явно недостаточно. Раньше он считал, что не должен был говорить ей о своей любви, а теперь сожалел о том, что этого не сказал.
   Джаррет сделал только шаг в глубь комнаты, как в коридор вошла Мэгги с подносом, на котором лежали булочки и горячее какао. Ее появление заставило его вздрогнуть. Даже с целым подносом фарфоровых чашек и блюдцев она могла двигаться совершенно бесшумно. Джаррет отошел от двери и поднес палец к губам.
   — Ваша сестра спит.
   Мэгги ухитрилась пожать плечами, не уронив свой груз.
   — Тогда мне придется ее разбудить. Сейчас слишком рано, чтобы она могла проспать до утра. Среди ночи она об этом пожалеет.
   Мэгги пошла было к комнате, затем остановилась.
   — Вы хотели ей что-то сказать? — спросила она. — Папа пошел к экипажу, но у вас еще есть время.
   Джаррет разрывался на части. Он думал о сладких губах Ренни и в то же время думал о Джее Маке, который находился снаружи с одним мистером Каванагом в роли эскорта. Однако поцеловать Ренни в присутствии ее младшей сестры было совсем не то, что поцеловать ее, когда они были одни.
   — Это может подождать. — Он придержал дверь открытой, и Мэгги проскользнула мимо него. — Когда я вернусь, то увижусь с ней, если она не будет спать.
   Улыбаясь про себя, Мэгги смотрела, как он уходит. Она поставила поднос рядом с кроватью, случайно зацепив несколько шахматных фигур. Падая, они застучали по полу. К удивлению Мэгги, сестра даже не пошевелилась.
   — Ты и вправду устала, — сказала Мэгги, наклоняясь, чтобы поднять фигуры. Она поставила их в ряд на столе и монотонно заговорила:
   — Ренни, тебе надо просыпаться. Ты всю ночь будешь без сна. Никто не хочет, чтобы ты бродила по дому как…
   Мэгги выпрямилась и нахмурившись наклонилась над кроватью.
   — Ренни, перестань притворяться, что ты меня не слышишь. — Она осторожно положила руку на здоровое плечо сестры и мягко встряхнула. — Я хочу поговорить с тобой о…
   Мэгги отшатнулась, когда то, что она считала плечом, рассыпалось, превратившись в ничто.
   — Что за…
   Она сорвала покрывало, обнажив кучу одеял. По всей длине под ними были аккуратно сложены подушки — так, чтобы создать впечатление, что под кучей кто-то есть. На подушке, где должна была лежать голова Ренни, лежала прядь ее волос, искусно размещенная так, чтобы возникала полная иллюзия ее присутствия.
   Отступив от кровати, Мэгги принялась обшаривать взглядом комнату. Никого нет. Она быстро осмотрела смежные гардеробную и ванную комнаты и снова ничего не обнаружила.
   — Ох, Ренни, — печально сказала Мэгги, прислонившись к дверному косяку. — Как ты могла такое сделать? И чего ты хотела этим добиться?
   Покачав головой, она покинула комнату Ренни, Хотя Мэгги бегом преодолела коридор и главную лестницу, она все же опоздала к отъезду Джаррета. Краем глаза она заметила в гостиной свою мать. Пробежка Мэгги со второго этажа к входной двери вызвала ее интерес. Дочь глубоко вдохнула воздух, медленно выдохнула и заставила себя улыбнуться матери. Подходя к ней, Мэгги никак не могла решить, что же ей сказать.
   В зале заседаний совета в конторе Уорта собралось одиннадцать человек. Джей Мак сидел во главе длинного стола из орехового дерева. Стоящую перед ним пепельницу он так и не использовал, тогда как в остальные, на равном расстоянии расставленные вдоль стола, с дымящихся кончиков сигар все время сыпался пепел. От пепельниц поднимались клубы голубоватого дыма. Над головами собравшихся висела дымка, затуманивавшая свет газовых ламп.
   Джаррет Салливан не присоединился к сидящим за столом. Он сел у двери, ссутулившись, руки небрежно сложены на коленях, ноги вытянуты вперед, голова слегка наклонена. И хотя его глаза были прикрыты ресницами, а поза создавала впечатление полной незаинтересованности, даже скуки, ничего из происходящего с Холлисом Бэнксом не ускользало от его внимания.
   Холлис сидел на дальнем конце стола напротив Джея Мака. Его мощные плечи заполняли всю ширину занимаемого им кресла. Когда он говорил, его большие руки спокойно лежали на столе, создавая впечатление, что Холлису нечего скрывать. Отвечая на вопросы о своих действиях в роли директора во время отсутствия Джея Мака, он держался спокойно и не жестикулировал.
   С точки зрения Джаррета, столь уверенное поведение Холлиса было проявлением величайшей хитрости или величайшей самонадеянности.
   Проект Куинс-Пойнт был для всех присутствующих вопросом номер один, и Холлис с большим апломбом принялся развивать эту тему.