Страница:
— Вы будете здесь?
— Я никуда не ухожу, — сказал он.
— Хорошо, — наконец сказала Ренни, взяла фонарь и нырнула в палатку.
Разожженный костер был предназначен скорее не для тепла, а для того, чтобы отпугивать зверей. Джаррет подождал, пока огонь разгорится посильнее, потом отошел к лошадям. Работая, он время от времени посматривал в сторону палатки. Силуэт Ренни ясно вырисовывался на ее стене.
Ренни сняла пальто и платье, освободила волосы от булавок. Тень прекрасно прорисовывала все изгибы ее тела. Джаррет мог различить линии плеч и рук, наклон ее грудей, изгиб талии. Он смотрел, как она судорожными движениями перебирала вещи в своем саквояже, успокоившись только тогда, когда поиски увенчались успехом. Ренни наклонилась вперед, к выходу из палатки, и на мгновение снаружи показалась ее рука, зачерпнула горсть снега и снова скрылась. Держа в одной руке мочалку, а в другой снег, Ренни стала яростно тереть себя. Джаррет отвернулся.
Когда он закончил свои дела, Ренни тоже управилась со своими. Через полог палатки он передал ей еще кое-что из ее личных вещей. Когда она надела фланелевую ночную рубашку, Джаррет уже устраивал себе постель у огня.
— Джаррет! — позвала Ренни, В голосе ее звучало беспокойство.
— Я здесь, — ответил он.
— Что вы делаете?
— Собираюсь ложиться спать.
— Снаружи?
Он улегся на одеяла и повернулся лицом к огню.
— Таков мой план.
— Тогда я тоже лягу снаружи. Он сел и выпрямился.
— Оставайтесь там, где находитесь, Ренни. Снаружи слишком холодно. Вам будет удобнее в палатке, Ренни высунула голову наружу.
— И вам тоже.
— Мне очень хорошо.
Она покачала головой, повернулась и начала собирать свои одеяла. Ренни остановилась только тогда, когда полог палатки отодвинулся и Джаррет начал забрасывать свои вещи внутрь.
— Вы все же передумали, — сказала она, когда он, опустившись на корточки, появился у входа.
— У меня не было выбора. — Джаррет пробрался внутрь, и Ренни поспешно освободила ему место. — Вы уверены, что этого хотите?
Отведя в сторону взгляд, она разглаживала под собой одеяла. Волосы свесились через плечо, закрывая половину лица.
— Я не хочу оставаться одна, — прошептала Ренни. — Я боюсь.
От этого признания у Джаррета внутри все сжалось. Своенравная, гордая Мэри Рини Деннехи признается в том, что боится! Такого он никогда не ожидал от нее услышать.
— Все в порядке, — спокойно сказал он. — Ложитесь, я вас укрою.
Ренни тихо засмеялась.
— Вы говорите совсем как Джей Мак.
Она с готовностью вытянулась на одеялах.
— Я не ваш отец, Ренни.
— Я знаю. — Пока Джаррет ее укрывал, она застегнула на ночной рубашке верхнюю пуговицу. — Я не имела в виду, что…
— Я знаю, что вы имели в виду, — сердито сказал Джаррет, Он погасил фонарь и выставил его наружу, закрыл и завязал полог, а затем занялся устройством своей постели. Между собой они положили тяжелое меховое пальто Ренни и овчинный полушубок Джаррета.
Они лежали, повернувшись лицом друг к другу, не двигаясь и едва дыша. Оба испытывали скованность и неловкость, но не представляли, как от этого избавиться. Джаррет никогда не прикоснулся бы к Ренни без ее разрешения, а Ренни не знала, как попросить, чтобы он ее успокоил.
— Как вы меня нашли? — наконец спросила она.
— Джолин сказала мне, что вы уехали. — Его хриплый шепот успокаивал, снимал напряженность, установившуюся между ними. — Мне пришлось последовать за вами.
— Я не предполагала ничего такого, — сказала она. — Никогда бы не подумала, что вы поедете следом.
— Я знаю.
Она вздрогнула и совершенно безотчетно придвинулась к нему. Их колени соприкоснулись. Оробев, Ренни стала отодвигаться.
— Нет, — сказал он. — Все в порядке. Можете остаться там, где лежите. Вас бьет дрожь.
Согретая его тоном и его близостью, Ренни постепенно расслабилась. Слезы медленно потекли из ее глаз.
— Я иногда поступаю глупо. — Она говорила очень тихо, едва шевеля губами. — Но я не дура, мистер Салливан.
Она не могла его видеть, и Джаррет улыбнулся.
— Раньше вы называли меня по имени, — сказал он. — И я никогда не считал вас дурой.
Она недоверчиво покачала головой.
— Это вы из вежливости так говорите.
— Я не особенно вежлив, Ренни, и вы должны это знать. Так что я не собираюсь щадить ваши чувства. Сегодня вы действительно вели себя безрассудно, но это не значит, что вы вообще дура.
Частично он винил в случившемся и себя — за то, что недооценил всю глубину ее отчаяния. Если бы он это понял сразу, то смог бы предугадать ее дальнейшие действия. Эксперимент с Томом Брайтоном и Кларенсом Вестри можно было бы предотвратить.
— Теперь я знаю, что для вас значат поиски отца, раз вы готовы всем рисковать. Мне следовало понять это раньше.
На какой-то момент у нее появилась надежда.
— Значит, вы мне поможете?
— Я этого не говорил, — ответил Джаррет. — Мы обсудим это позже, — добавил он, почувствовав ее разочарование. — Сейчас вам нужно спать. Вам тепло?
— Более или менее.
— При такой погоде этого недостаточно. Вы можете придвинуться поближе, если хотите.
— Я не…
— Я не сделаю вам ничего плохого, Ренни.
— Вам не нужно было это говорить. — Она стала поспешно вытирать соленые дорожки на щеках. — Вы, наверно, единственный человек, кому я могу доверять.
Ему захотелось спросить ее о Холлисе, но это было не ко времени. Сделав свое загадочное замечание, Ренни повернулась спиной к Джаррету и крепко прижалась к нему всем телом. Она вздрогнула, когда Джаррет обнял ее рукой за талию, но как только он стал убирать свою руку, схватила его за запястье и удержала, переплетя его пальцы со своими. Через несколько минут Ренни уже крепко спала.
Джаррета разбудил крик раненого зверя. Снаружи лошади беспокойно били копытами о землю. Джаррет протянул руку, нащупывая пистолет, и стал ждать, когда крик повторится. Он особенно не задумывался о том, что будет делать. Обезумевшее от боли животное может не испугаться огня и атаковать лошадей или палатку. Единственный способ положить этому конец — это убить животное, и Джаррет был готов к такому повороту событий.
Пока до него не дошло, что это было не животное, а человек.
Когда Репин закричала снова, Джаррет отложил в сторону пистолет. Ночные страхи заставили девушку сжаться в тугой комок. Свернувшись под одеялами, она придвинула колени к груди и охватила их руками. Шея была согнута и вместе со спиной представляла собой одну непрерывную дугу.
На этот раз Джаррет не стал спрашивать у нее разрешения. Он обнял Ренни и привлек к себе. Его объятия были скорее сильными, чем нежными, давая ощущение спокойствия и надежности. Джаррет продолжал убаюкивать ее даже тогда, когда его правая рука полностью онемела — от плеча до кончиков пальцев. Ренни просыпалась, ощущая ужас и боль, и вновь проваливалась в замкнутую пустоту.
Она глотала ртом воздух, тело ее сотрясалось от рыданий. Слезы лились из глаз, пальцы вцепились в рубашку Джаррета так крепко, будто это был спасательный трос. Ренни прижалась головой к его плечу. Плач неудержимо вырывался из нее — плач раненой души и сломленной гордости.
Он гладил волосы девушки непослушными пальцами, прижав свой подбородок к ее макушке. Джаррет много раз повторял ее имя, называя сначала Ренни, затем Мэри Рини, подозревая, что в подобные минуты родные могут звать ее именно этим именем. Так или иначе, но наконец Ренте все же услышала его. Она захныкала и засопела. Джаррет вытащил из своего кармана носовой платок и вложил ей в руку. Она не сразу поняла, что с ним делать.
— Это вместо моей рубашки, — тихо сказал Джаррет. Слова скользили мимо нее, и Ренни понадобилось некоторое время, чтобы понять, что они означают. Она поняла, что тесно прижимается к Джаррету — настолько тесно, словно срослась с ним. Смущенная, Ренни стала отодвигаться.
— Нет, — сказал он, — с вами все в порядке. Возьмите носовой платок и вытрите лицо.
Она с трудом разжала пальцы, освобождая его рубашку, промокнула глаза и осторожно высморкалась.
— Сморкайтесь, — сказал Джаррет, — Ну же, сильнее — так, как вам хочется.
Глаза Ренни снова наполнились слезами, теперь из-за этой своеобразной грубоватой любезности. Она застенчиво улыбнулась невидимой улыбкой, подняла платок и высморкалась что есть силы.
Когда Ренни попыталась вернуть ему платок, грудь Джаррета затряслась от сдерживаемого смеха.
— Нет, оставьте его себе, — сказал Джаррет. — До утра еще далеко, — добавил он, побоявшись, что ей не понравится этот смех. — Он может вам снова понадобиться.
Мысль о том, что ночной кошмар может повториться, заставила Ренни сжаться.
— Тогда я совсем не буду спать.
Джаррет подумал, что лучше бы он вообще ничего не говорил.
— Вы меня совсем не беспокоите, — сказал он, когда Ренни попыталась отстраниться. — Разве что вам это неудобно.
Она осталась там, где была.
— Нет, мне хорошо. Я думала, вы захотите от меня избавиться.
«И постоянно хотел», — подумал Джаррет. Причины этого, однако, ему самому теперь были не ясны.
— Нет, я не возражаю, чтобы вы были рядом. Успокоенная, Ренни кивнула. Она взяла пальто и разложила так, чтобы оно грело их обоих.
— Мне снились эти люди, — сказала она.
— Я догадался об этом.
— Мне хотелось их убить.
Джаррет ничего не ответил, гладя ее по волосам. Его радовало, что напряжение постепенно покидает Ренни. — У меня был пистолет.
— Я знаю. Карманный револьвер системы «смит-и-вессон». Я нашел его.
— Я хотела им воспользоваться.
— Я это тоже знаю.
Она прижалась щекой к его плечу. Он чувствовал на шее ее горячее дыхание.
— Вы жалеете о том, что убили их?
— Убивая, никакого удовольствия не испытываешь. Но что касается их… Я был почти рад. Нет, я об этом не жалею… и я рад, что этого не сделали вы.
Джаррет повернулся, сдвинув вместе с собой и Ренни.
— Давайте ложиться. Кто знает — может быть, вы сможете заснуть.
Он уже давно чувствовал некоторые затруднения в неподходящем месте и надеялся, что успел отодвинуть ее прежде, чем она почувствовала, что с ним происходит.
Даже в толстых шерстяных носках ступни Ренни закоченели. Когда Джаррет вытянулся рядом, она придвинула к нему свои ноги, слишком занятая поисками удобного положения, чтобы расслышать его хриплое дыхание.
Удобно? — стиснув зубы, спросил он, когда Ренни угомонилась. Он выругался про себя, а она замурлыкала. Мало того, что она использует его ноги, чтобы точить когти, что с кошачьей грацией сворачивается около него клубком, что смотрит на него изумрудными кошачьими глазами. Она еще и мурлыкает!
— Постарайтесь немного поспать.
Время шло, а они не смыкали глаз и даже не думали о сне.
— Ренни, что случилось? Вы сейчас совсем проснулись и стали бодрее, чем раньше.
Это было действительно так, но Ренни не могла понять, как он догадался. Она честно старалась не двигаться, дышать ровно, лежать расслабленно.
— Я все еще чувствую на себе их руки, — прошептала она.
Джаррет не знал, что сказать. Если бы он мог, то вобрал бы в себя ее боль.
— Я помылась, прямо-таки скребла себя. Не помогло. Я все еще чувствую прикосновение их пальцев, их ртов.
— Что же я могу с этим сделать?
— Убрать их.
Он покачал головой.
— Я не могу этого сделать, Ренни. Я не знаю как.
— Тогда замените их.
— Что? — Он едва мог дышать.
— Замените их, — сказала она. — Поместите ваши руки туда, где были их руки, ваши губы туда, где они касались меня.
— Вы не понимаете, о чем говорите. — «Или о чем просите», — подумал Джаррет. Если он прикоснется к ней так, как она предлагает, то этим дело не кончится. — А как насчет Холлиса Бэнкса? — спросил он.
— Холлиса здесь нет, — упрямо сказала она. — А вы есть.
— Это эгоистично, Ренни. Даже для вас это чересчур. Его замечание попало в цель и больно ранило.
— Наверно, вы никогда не станете делать то что нужно, — сказала Ренни.
— Давайте спать. Сейчас это как раз то, что нужно.
Ее запах напоминал крепкое вино. Ароматы мускуса и лаванды смешивались, дразня ложными надеждами и обещаниями. Губы ее были мягкими, податливыми и подвижными, они возвращали ему поцелуи и сами искали его губы. Он провел языком по ее зубам, и рот Ренни раскрылся. Если у желания есть свой вкус, теперь он имел о нем представление.
Его голова покоилась у нее на руках, ее пальцы шевелили его волосы. Своими губами, зубами, языком Ренни исследовала его лицо, совершая набеги на щеки, подбородок, шею. Она чувствовала, как в ней разгорается могучее желание, заставляющее замолчать голос рассудка. Стремление обладать им поглощало все.
Сила собственных эмоций разбудила Ренни. Она проснулась, дрожа и хватая ртом воздух. Джаррет спал рядом. Его рука лежала у нее на груди поверх ночной рубашки. Под его пальцами плоть Ренни странно вздулась, сосок отвердел. Ренни медленно выпрямила колени, смутно ощущая между бедер тянущее чувство. Внезапно ей пришла в голову отчетливая мысль о том, что там пустота. Мышцы покалывало необычное, постепенно ослабевающее напряжение — и нельзя сказать, что все это было неприятно.
Что с ней только что случилось?
— Джаррет!
Он не пошевелился.
— Ммм?
Ренни повернулась к нему. Рука Джаррета соскользнула, большой палец задел ее сосок. Незнакомое ощущение искрой пробежало от ее груди к лону. Ренни придвинулась ближе и перебросила ногу через Джаррета, прижавшись к его бедру. Тупая боль внутри нее на время затихла. Ренни осторожно сделала выдох, напоминающий слабый вздох. И мгновенно желание чего-то большего мстительно вернулось к ней, вызывая почти физическую боль.
Ренни прижала свое лицо к лицу Джаррета и начала тереться о него. Ее губы касались его рта, бедро касалось затвердевшей плоти.
Теперь она полностью завладела вниманием Джаррета. Его глаза широко открылись, затем вновь закрылись. Минутой позже Джаррет обеими руками обхватил ее голову и резко отстранил от себя, позволяя прикасаться к своему лицу только дыханием. Голос его был резким — как железом по стеклу.
— Ты действительно этого хочешь?
Она не знала, чего хочет, но понимала, что он это знает. Она хотела, чтобы он научил ее.
— Так должно произойти, — сказала Ренни. — Мне больно, когда я тебя не касаюсь.
Вся решимость Джаррета испарилась, когда он услышал это тихое признание.
— Тогда давай, — прошептал он, прижимая губы к ее. — Прикасайся ко мне.
Ее поцелуй показался Джаррету странно знакомым, как то вкус Ренни был уже где-то на кончике его языка и просто возобновлял знакомство с его особенностями. Рот слился с его ртом, она то покусывала его нижнюю губу, проводила языком по чувствительной внутренней стороне верхней губы. Джаррет попытался поймать ее губу зубами, но Ренни увернулась, жадно целуя его брови и виски.
Лежавшие между ними одеяла сбились в клубок, но по сравнению с его рубашкой представляли не самое большое неудобство. Ренни начала бороться с пуговицами, но он прижал ее руки своими пальцами. — Я все сделаю сам, — сказал он.
Ее губы слегка касались его двигающихся пальцев. Она помогла ему вытащить рубашку из джинсов и стала гладить его грудь, изучая напряженные мышцы, повторяя пальцами изгиб ребер. Кончики ее пальцев заскользили по его животу, и неровное, хриплое дыхание Джаррета застало ее врасплох. Ренни снова слегка дотронулась до него и почувствовала, как твердый живот сжимается в ожидании прикосновения ее пальцев.
Рука Джаррета легла на ее талию, остановив незаметное продвижение ее пальцев за край джинсов. Он приподнял Ренни вверх, так, чтобы дотянуться до ее рта. Она услужливо подставила ему рот, вступая в сладкую битву с его языком и губами.
Обхватив руками ягодицы Ренни, Джаррет прижал чашу ее бедер к твердой выпуклости своих джинсов. Поцелуй повторял их скользящие движения. Он развернул Ренни так, что теперь она лежала под ним, и поднял ее ночную рубашку. Когда его руки стали ласкать ее груди, у Джаррета перехватило дыхание.
— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, уткнувшись лицом в ее шею, и скорее почувствовал, чем услышал, отрицательный ответ. Он провел языком по ее шее и крепко, до боли, поцеловал в ямочку на горле.
Его пальцы терзали налившиеся груди и твердые как камни соски. Джаррет оставил их не скоро и только для того, чтобы провести ладонями по ребрам к изгибу ее талии.
Ренни беспокойно двигалась под ним, впиваясь ногтями ему в спину. Когда рука Джаррета спустилась ниже, ее бедра раздвинулись, и его пальцы нащупали мягкий холмик. Там было тепло и влажно, и Джаррет понял, что она готова принять его.
И все же не готова.
От этой ласки все ее тело сжалось. Он не стал убирать свою руку, но перестал двигать пальцами.
— Ренни, я все еще могу остановиться.
Она с трудом услышала собственный голос. Она хотела, чтобы он понял.
— Ты обязательно должен здесь ко мне прикасаться?
— Нет, сейчас нет, — сказал он, прижимаясь лбом к ее лицу. Их носы столкнулись. Он поцеловал ее с мучительной страстностью, и, когда закончил, его рука спокойно лежала на ее бедре. — Скажи мне, где, — промолвил он. — Скажи мне, где ты хочешь, чтобы я к тебе прикасался.
Какое-то время она не могла ничего сказать, пытаясь разглядеть в темноте его лицо. Выражение его было эротичным и одновременно каким-то угрожающим. Ренни подняла руку, нащупала его щеку и погладила ее. Она затаила дыхание, когда Джаррет поднес ее ладонь ко рту и осторожно прикусил зубами большой палец.
— Вот так? — спросил он, представляя себе в темноте ее загадочную улыбку.
Ренни взяла руку, лежавшую на ее бедре, и поднесла ее к груди.
— И здесь, — сказала она. Она хотела, чтобы здесь оказалась не только его рука, но и губы, и, казалось, он понял эту невысказанную просьбу. Ее кожа ощутила его горячее дыхание, но его рот был еще горячей. Когда его губы сомкнулись вокруг ее плоти. Ренни почувствовала влажность и нежную теплоту их присутствия. Их прикосновение отдавалось не только в груди, но глубже, глубже — в ее грохочущем сердце, в бешеном движении крови по жилам. Это ощущение пробежало по всему ее телу и заставило вновь ощутить горячую, болезненную пустоту между ног.
Ренни чуть было не попросила его прикоснуться там снова, но Джаррет перенес свое внимание на другую грудь. Пальцы Ренни перебирали его волосы, гладили его затылок.
Ничего из того, что он с ней делал, она не испытывала раньше, но его ласки казались до боли знакомыми. Ренни вспоминала сон, который направил ее в объятия Джаррета, и гадала, не снится ли ей все происходящее. Может быть, ничего этого нет? Может быть, все это только ее фантазии?
Джаррет языком провел дорожку между ее грудями вниз, к животу. От прикосновения к пупку стало щекотно.
— В самом деле? — спросил Джаррет, когда она сказала ему об этом. — Докажи.
Когда она стала меняться с ним местами, Джаррету показалось, что сейчас сердце выскочит у него из груди. Он позволил Ренни положить себя на спину и взобраться наверх. Она возбужденно дышала ему в грудь, дотрагиваясь кончиком языка до его сосков и стараясь возбудить их так, как он возбудил ее. Она скользила вниз по телу Джаррета, в то время как он просеивал сквозь пальцы шелковый водопад ее рыжих волос. Рот Ренни прошелся вдоль его плоского живота и стал щипать кожу вокруг пупка.
— Это не щекотно, — сказал он. Она поцеловала его.
— Должно быть, я сделала что-нибудь не так, Джаррет взял Ренни под мышки и подтянул вверх так, чтобы она полностью лежала на нем, лицом против его лица. Ночная рубашка соскользнула вниз и закрыла ее груди. Джинсы Джаррета царапали ее обнаженные ноги.
— Ренни! — позвал он тихим, серьезным голосом, не много сдавленным от сдерживаемой страсти. — Ты знаешь, что последует дальше. Если хочешь, чтобы я остановился, скажи об этом сейчас.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался.
— Надеюсь, ты понимаешь, о чем говоришь, — прошептал он, прижимаясь губами к ее рту. Он поцеловал ее, поворачивая на спину. Рука Джаррета скользнула вниз, костяшки пальцев легко касались ее бедер, когда он расстегивал джинсы и освобождался от них. В то время как он передвигался между ее ногами, Ренни слегка подняла колени вверх. Ее начала бить мелкая дрожь, дыхание стало неровным.
— Обними меня ногами, — сказал Джаррет, просовывая руки под ее ягодицы, чтобы приподнять вверх.
Ренни хотела его. До этого момента. Но когда он вошел в нее, она попыталась выскользнуть и выгнулась, отчего он вошел еще глубже. Джаррет неподвижно застыл, ощущай вокруг себя ее тело, которое пытается его вытолкнуть. От прикосновения этих сжавшихся бархатных стенок он был на вершине блаженства. Джаррет наклонился над ней и оперся на предплечья, коснувшись ртом ее губ.
— Ты должна была предупредить меня, что была девственницей, — сказал он.
— Я думала, ты знаешь. — Она чувствовала, как ее тело растягивается, давая ему пристанище. — Эти люди… они не…
— Шшш! — прошептал он. Движение ее тела прекратилось. — Я знаю, что случилось вечером. Последние девять месяцев я думал, что Холлис… — Он теснее прижался к ней, продвинувшись немного глубже. — Что ты и Холлис были…
Она снова подвинулась, на этот раз чтобы принять его.
— Нет, мы никогда… Я…
Джаррет оборвал ее, прижавшись ртом к ее губам. Его бедра поднимались и опускались. Он почувствовал, как ее ноги сильнее обхватили его с боков, и в следующий раз Ренни уже поднималась вместе с ним.
Ритм их слияния грозил вырваться из-под контроля. Желание переполняло их. Ногти Ренни царапали спину Джаррета. Его рот опалял ее губы. Их дыхание было прерывистым, слова звучали хрипло и обрывались недосказанными. Ренни чувствовала себя так, как будто ее несет огромная упругая волна, поднимая, вытягивая… Пальцы тянулись вверх, шея выгибалась. Все ее существо рвалось прочь из тела, расширяясь до границ, которые сознание не могло охватить.
Это случилось неожиданно. Он был с ней, направляя их движения, задавая неистовый, жадный ритм их соитию, и вдруг почувствовал изнеможение. Не от любовного истощения, а тогда, когда его плечо и рука отказались ему служить.
Его тело неудобно лежало на ней, давя своим весом. Разрывающее сердце унижение сменил ослепляющий гнев. Джаррет вышел из женщины и сел, злобно ругаясь. Он в ярости отшвырнул одеяла и стал возиться с джинсами, застегивая ширинку. Почувствовав осторожное прикосновение Ренни к своему плечу, Джаррет резко отодвинулся.
Ренни в изумлении опустила руку.
— Что такое, Джаррет? Что случилось? Он не ответил.
— Я что-нибудь не так сделала? — спросила она.
— Ты сделала слишком много, — резко ответил он. — Это была с самого начала идиотская затея. Я был дурак, что думал иначе.
— Я не понимаю.
Он обернулся и взглянул на нее через плечо, но различил только смутный силуэт.
— В общем, прошу прошения, что не смог доставить тебе удовольствие, но теперь этому конец. В следующий раз, когда захочешь порезвиться, найди кого-нибудь другого, чтобы скакать на тебе. Мне это не интересно.
Ошеломленная, она отпрянула.
Молчание Ренни раздражало его. Он снова стал ругаться, на этот раз грубыми, безобразными словами, которые, однако, ничуть не исцелили его раненую гордость. Схватив левой рукой горсть одеял, Джаррет вышел наружу, направляясь к огню.
— Будьте готовы отправиться, как только рассветет.
Он отбросил на место клапан палатки и повернулся спиной, не обращая внимания на ее безудержные рыдания.
Глава 8
— Я никуда не ухожу, — сказал он.
— Хорошо, — наконец сказала Ренни, взяла фонарь и нырнула в палатку.
Разожженный костер был предназначен скорее не для тепла, а для того, чтобы отпугивать зверей. Джаррет подождал, пока огонь разгорится посильнее, потом отошел к лошадям. Работая, он время от времени посматривал в сторону палатки. Силуэт Ренни ясно вырисовывался на ее стене.
Ренни сняла пальто и платье, освободила волосы от булавок. Тень прекрасно прорисовывала все изгибы ее тела. Джаррет мог различить линии плеч и рук, наклон ее грудей, изгиб талии. Он смотрел, как она судорожными движениями перебирала вещи в своем саквояже, успокоившись только тогда, когда поиски увенчались успехом. Ренни наклонилась вперед, к выходу из палатки, и на мгновение снаружи показалась ее рука, зачерпнула горсть снега и снова скрылась. Держа в одной руке мочалку, а в другой снег, Ренни стала яростно тереть себя. Джаррет отвернулся.
Когда он закончил свои дела, Ренни тоже управилась со своими. Через полог палатки он передал ей еще кое-что из ее личных вещей. Когда она надела фланелевую ночную рубашку, Джаррет уже устраивал себе постель у огня.
— Джаррет! — позвала Ренни, В голосе ее звучало беспокойство.
— Я здесь, — ответил он.
— Что вы делаете?
— Собираюсь ложиться спать.
— Снаружи?
Он улегся на одеяла и повернулся лицом к огню.
— Таков мой план.
— Тогда я тоже лягу снаружи. Он сел и выпрямился.
— Оставайтесь там, где находитесь, Ренни. Снаружи слишком холодно. Вам будет удобнее в палатке, Ренни высунула голову наружу.
— И вам тоже.
— Мне очень хорошо.
Она покачала головой, повернулась и начала собирать свои одеяла. Ренни остановилась только тогда, когда полог палатки отодвинулся и Джаррет начал забрасывать свои вещи внутрь.
— Вы все же передумали, — сказала она, когда он, опустившись на корточки, появился у входа.
— У меня не было выбора. — Джаррет пробрался внутрь, и Ренни поспешно освободила ему место. — Вы уверены, что этого хотите?
Отведя в сторону взгляд, она разглаживала под собой одеяла. Волосы свесились через плечо, закрывая половину лица.
— Я не хочу оставаться одна, — прошептала Ренни. — Я боюсь.
От этого признания у Джаррета внутри все сжалось. Своенравная, гордая Мэри Рини Деннехи признается в том, что боится! Такого он никогда не ожидал от нее услышать.
— Все в порядке, — спокойно сказал он. — Ложитесь, я вас укрою.
Ренни тихо засмеялась.
— Вы говорите совсем как Джей Мак.
Она с готовностью вытянулась на одеялах.
— Я не ваш отец, Ренни.
— Я знаю. — Пока Джаррет ее укрывал, она застегнула на ночной рубашке верхнюю пуговицу. — Я не имела в виду, что…
— Я знаю, что вы имели в виду, — сердито сказал Джаррет, Он погасил фонарь и выставил его наружу, закрыл и завязал полог, а затем занялся устройством своей постели. Между собой они положили тяжелое меховое пальто Ренни и овчинный полушубок Джаррета.
Они лежали, повернувшись лицом друг к другу, не двигаясь и едва дыша. Оба испытывали скованность и неловкость, но не представляли, как от этого избавиться. Джаррет никогда не прикоснулся бы к Ренни без ее разрешения, а Ренни не знала, как попросить, чтобы он ее успокоил.
— Как вы меня нашли? — наконец спросила она.
— Джолин сказала мне, что вы уехали. — Его хриплый шепот успокаивал, снимал напряженность, установившуюся между ними. — Мне пришлось последовать за вами.
— Я не предполагала ничего такого, — сказала она. — Никогда бы не подумала, что вы поедете следом.
— Я знаю.
Она вздрогнула и совершенно безотчетно придвинулась к нему. Их колени соприкоснулись. Оробев, Ренни стала отодвигаться.
— Нет, — сказал он. — Все в порядке. Можете остаться там, где лежите. Вас бьет дрожь.
Согретая его тоном и его близостью, Ренни постепенно расслабилась. Слезы медленно потекли из ее глаз.
— Я иногда поступаю глупо. — Она говорила очень тихо, едва шевеля губами. — Но я не дура, мистер Салливан.
Она не могла его видеть, и Джаррет улыбнулся.
— Раньше вы называли меня по имени, — сказал он. — И я никогда не считал вас дурой.
Она недоверчиво покачала головой.
— Это вы из вежливости так говорите.
— Я не особенно вежлив, Ренни, и вы должны это знать. Так что я не собираюсь щадить ваши чувства. Сегодня вы действительно вели себя безрассудно, но это не значит, что вы вообще дура.
Частично он винил в случившемся и себя — за то, что недооценил всю глубину ее отчаяния. Если бы он это понял сразу, то смог бы предугадать ее дальнейшие действия. Эксперимент с Томом Брайтоном и Кларенсом Вестри можно было бы предотвратить.
— Теперь я знаю, что для вас значат поиски отца, раз вы готовы всем рисковать. Мне следовало понять это раньше.
На какой-то момент у нее появилась надежда.
— Значит, вы мне поможете?
— Я этого не говорил, — ответил Джаррет. — Мы обсудим это позже, — добавил он, почувствовав ее разочарование. — Сейчас вам нужно спать. Вам тепло?
— Более или менее.
— При такой погоде этого недостаточно. Вы можете придвинуться поближе, если хотите.
— Я не…
— Я не сделаю вам ничего плохого, Ренни.
— Вам не нужно было это говорить. — Она стала поспешно вытирать соленые дорожки на щеках. — Вы, наверно, единственный человек, кому я могу доверять.
Ему захотелось спросить ее о Холлисе, но это было не ко времени. Сделав свое загадочное замечание, Ренни повернулась спиной к Джаррету и крепко прижалась к нему всем телом. Она вздрогнула, когда Джаррет обнял ее рукой за талию, но как только он стал убирать свою руку, схватила его за запястье и удержала, переплетя его пальцы со своими. Через несколько минут Ренни уже крепко спала.
Джаррета разбудил крик раненого зверя. Снаружи лошади беспокойно били копытами о землю. Джаррет протянул руку, нащупывая пистолет, и стал ждать, когда крик повторится. Он особенно не задумывался о том, что будет делать. Обезумевшее от боли животное может не испугаться огня и атаковать лошадей или палатку. Единственный способ положить этому конец — это убить животное, и Джаррет был готов к такому повороту событий.
Пока до него не дошло, что это было не животное, а человек.
Когда Репин закричала снова, Джаррет отложил в сторону пистолет. Ночные страхи заставили девушку сжаться в тугой комок. Свернувшись под одеялами, она придвинула колени к груди и охватила их руками. Шея была согнута и вместе со спиной представляла собой одну непрерывную дугу.
На этот раз Джаррет не стал спрашивать у нее разрешения. Он обнял Ренни и привлек к себе. Его объятия были скорее сильными, чем нежными, давая ощущение спокойствия и надежности. Джаррет продолжал убаюкивать ее даже тогда, когда его правая рука полностью онемела — от плеча до кончиков пальцев. Ренни просыпалась, ощущая ужас и боль, и вновь проваливалась в замкнутую пустоту.
Она глотала ртом воздух, тело ее сотрясалось от рыданий. Слезы лились из глаз, пальцы вцепились в рубашку Джаррета так крепко, будто это был спасательный трос. Ренни прижалась головой к его плечу. Плач неудержимо вырывался из нее — плач раненой души и сломленной гордости.
Он гладил волосы девушки непослушными пальцами, прижав свой подбородок к ее макушке. Джаррет много раз повторял ее имя, называя сначала Ренни, затем Мэри Рини, подозревая, что в подобные минуты родные могут звать ее именно этим именем. Так или иначе, но наконец Ренте все же услышала его. Она захныкала и засопела. Джаррет вытащил из своего кармана носовой платок и вложил ей в руку. Она не сразу поняла, что с ним делать.
— Это вместо моей рубашки, — тихо сказал Джаррет. Слова скользили мимо нее, и Ренни понадобилось некоторое время, чтобы понять, что они означают. Она поняла, что тесно прижимается к Джаррету — настолько тесно, словно срослась с ним. Смущенная, Ренни стала отодвигаться.
— Нет, — сказал он, — с вами все в порядке. Возьмите носовой платок и вытрите лицо.
Она с трудом разжала пальцы, освобождая его рубашку, промокнула глаза и осторожно высморкалась.
— Сморкайтесь, — сказал Джаррет, — Ну же, сильнее — так, как вам хочется.
Глаза Ренни снова наполнились слезами, теперь из-за этой своеобразной грубоватой любезности. Она застенчиво улыбнулась невидимой улыбкой, подняла платок и высморкалась что есть силы.
Когда Ренни попыталась вернуть ему платок, грудь Джаррета затряслась от сдерживаемого смеха.
— Нет, оставьте его себе, — сказал Джаррет. — До утра еще далеко, — добавил он, побоявшись, что ей не понравится этот смех. — Он может вам снова понадобиться.
Мысль о том, что ночной кошмар может повториться, заставила Ренни сжаться.
— Тогда я совсем не буду спать.
Джаррет подумал, что лучше бы он вообще ничего не говорил.
— Вы меня совсем не беспокоите, — сказал он, когда Ренни попыталась отстраниться. — Разве что вам это неудобно.
Она осталась там, где была.
— Нет, мне хорошо. Я думала, вы захотите от меня избавиться.
«И постоянно хотел», — подумал Джаррет. Причины этого, однако, ему самому теперь были не ясны.
— Нет, я не возражаю, чтобы вы были рядом. Успокоенная, Ренни кивнула. Она взяла пальто и разложила так, чтобы оно грело их обоих.
— Мне снились эти люди, — сказала она.
— Я догадался об этом.
— Мне хотелось их убить.
Джаррет ничего не ответил, гладя ее по волосам. Его радовало, что напряжение постепенно покидает Ренни. — У меня был пистолет.
— Я знаю. Карманный револьвер системы «смит-и-вессон». Я нашел его.
— Я хотела им воспользоваться.
— Я это тоже знаю.
Она прижалась щекой к его плечу. Он чувствовал на шее ее горячее дыхание.
— Вы жалеете о том, что убили их?
— Убивая, никакого удовольствия не испытываешь. Но что касается их… Я был почти рад. Нет, я об этом не жалею… и я рад, что этого не сделали вы.
Джаррет повернулся, сдвинув вместе с собой и Ренни.
— Давайте ложиться. Кто знает — может быть, вы сможете заснуть.
Он уже давно чувствовал некоторые затруднения в неподходящем месте и надеялся, что успел отодвинуть ее прежде, чем она почувствовала, что с ним происходит.
Даже в толстых шерстяных носках ступни Ренни закоченели. Когда Джаррет вытянулся рядом, она придвинула к нему свои ноги, слишком занятая поисками удобного положения, чтобы расслышать его хриплое дыхание.
Удобно? — стиснув зубы, спросил он, когда Ренни угомонилась. Он выругался про себя, а она замурлыкала. Мало того, что она использует его ноги, чтобы точить когти, что с кошачьей грацией сворачивается около него клубком, что смотрит на него изумрудными кошачьими глазами. Она еще и мурлыкает!
— Постарайтесь немного поспать.
Время шло, а они не смыкали глаз и даже не думали о сне.
— Ренни, что случилось? Вы сейчас совсем проснулись и стали бодрее, чем раньше.
Это было действительно так, но Ренни не могла понять, как он догадался. Она честно старалась не двигаться, дышать ровно, лежать расслабленно.
— Я все еще чувствую на себе их руки, — прошептала она.
Джаррет не знал, что сказать. Если бы он мог, то вобрал бы в себя ее боль.
— Я помылась, прямо-таки скребла себя. Не помогло. Я все еще чувствую прикосновение их пальцев, их ртов.
— Что же я могу с этим сделать?
— Убрать их.
Он покачал головой.
— Я не могу этого сделать, Ренни. Я не знаю как.
— Тогда замените их.
— Что? — Он едва мог дышать.
— Замените их, — сказала она. — Поместите ваши руки туда, где были их руки, ваши губы туда, где они касались меня.
— Вы не понимаете, о чем говорите. — «Или о чем просите», — подумал Джаррет. Если он прикоснется к ней так, как она предлагает, то этим дело не кончится. — А как насчет Холлиса Бэнкса? — спросил он.
— Холлиса здесь нет, — упрямо сказала она. — А вы есть.
— Это эгоистично, Ренни. Даже для вас это чересчур. Его замечание попало в цель и больно ранило.
— Наверно, вы никогда не станете делать то что нужно, — сказала Ренни.
— Давайте спать. Сейчас это как раз то, что нужно.
Ее запах напоминал крепкое вино. Ароматы мускуса и лаванды смешивались, дразня ложными надеждами и обещаниями. Губы ее были мягкими, податливыми и подвижными, они возвращали ему поцелуи и сами искали его губы. Он провел языком по ее зубам, и рот Ренни раскрылся. Если у желания есть свой вкус, теперь он имел о нем представление.
Его голова покоилась у нее на руках, ее пальцы шевелили его волосы. Своими губами, зубами, языком Ренни исследовала его лицо, совершая набеги на щеки, подбородок, шею. Она чувствовала, как в ней разгорается могучее желание, заставляющее замолчать голос рассудка. Стремление обладать им поглощало все.
Сила собственных эмоций разбудила Ренни. Она проснулась, дрожа и хватая ртом воздух. Джаррет спал рядом. Его рука лежала у нее на груди поверх ночной рубашки. Под его пальцами плоть Ренни странно вздулась, сосок отвердел. Ренни медленно выпрямила колени, смутно ощущая между бедер тянущее чувство. Внезапно ей пришла в голову отчетливая мысль о том, что там пустота. Мышцы покалывало необычное, постепенно ослабевающее напряжение — и нельзя сказать, что все это было неприятно.
Что с ней только что случилось?
— Джаррет!
Он не пошевелился.
— Ммм?
Ренни повернулась к нему. Рука Джаррета соскользнула, большой палец задел ее сосок. Незнакомое ощущение искрой пробежало от ее груди к лону. Ренни придвинулась ближе и перебросила ногу через Джаррета, прижавшись к его бедру. Тупая боль внутри нее на время затихла. Ренни осторожно сделала выдох, напоминающий слабый вздох. И мгновенно желание чего-то большего мстительно вернулось к ней, вызывая почти физическую боль.
Ренни прижала свое лицо к лицу Джаррета и начала тереться о него. Ее губы касались его рта, бедро касалось затвердевшей плоти.
Теперь она полностью завладела вниманием Джаррета. Его глаза широко открылись, затем вновь закрылись. Минутой позже Джаррет обеими руками обхватил ее голову и резко отстранил от себя, позволяя прикасаться к своему лицу только дыханием. Голос его был резким — как железом по стеклу.
— Ты действительно этого хочешь?
Она не знала, чего хочет, но понимала, что он это знает. Она хотела, чтобы он научил ее.
— Так должно произойти, — сказала Ренни. — Мне больно, когда я тебя не касаюсь.
Вся решимость Джаррета испарилась, когда он услышал это тихое признание.
— Тогда давай, — прошептал он, прижимая губы к ее. — Прикасайся ко мне.
Ее поцелуй показался Джаррету странно знакомым, как то вкус Ренни был уже где-то на кончике его языка и просто возобновлял знакомство с его особенностями. Рот слился с его ртом, она то покусывала его нижнюю губу, проводила языком по чувствительной внутренней стороне верхней губы. Джаррет попытался поймать ее губу зубами, но Ренни увернулась, жадно целуя его брови и виски.
Лежавшие между ними одеяла сбились в клубок, но по сравнению с его рубашкой представляли не самое большое неудобство. Ренни начала бороться с пуговицами, но он прижал ее руки своими пальцами. — Я все сделаю сам, — сказал он.
Ее губы слегка касались его двигающихся пальцев. Она помогла ему вытащить рубашку из джинсов и стала гладить его грудь, изучая напряженные мышцы, повторяя пальцами изгиб ребер. Кончики ее пальцев заскользили по его животу, и неровное, хриплое дыхание Джаррета застало ее врасплох. Ренни снова слегка дотронулась до него и почувствовала, как твердый живот сжимается в ожидании прикосновения ее пальцев.
Рука Джаррета легла на ее талию, остановив незаметное продвижение ее пальцев за край джинсов. Он приподнял Ренни вверх, так, чтобы дотянуться до ее рта. Она услужливо подставила ему рот, вступая в сладкую битву с его языком и губами.
Обхватив руками ягодицы Ренни, Джаррет прижал чашу ее бедер к твердой выпуклости своих джинсов. Поцелуй повторял их скользящие движения. Он развернул Ренни так, что теперь она лежала под ним, и поднял ее ночную рубашку. Когда его руки стали ласкать ее груди, у Джаррета перехватило дыхание.
— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, уткнувшись лицом в ее шею, и скорее почувствовал, чем услышал, отрицательный ответ. Он провел языком по ее шее и крепко, до боли, поцеловал в ямочку на горле.
Его пальцы терзали налившиеся груди и твердые как камни соски. Джаррет оставил их не скоро и только для того, чтобы провести ладонями по ребрам к изгибу ее талии.
Ренни беспокойно двигалась под ним, впиваясь ногтями ему в спину. Когда рука Джаррета спустилась ниже, ее бедра раздвинулись, и его пальцы нащупали мягкий холмик. Там было тепло и влажно, и Джаррет понял, что она готова принять его.
И все же не готова.
От этой ласки все ее тело сжалось. Он не стал убирать свою руку, но перестал двигать пальцами.
— Ренни, я все еще могу остановиться.
Она с трудом услышала собственный голос. Она хотела, чтобы он понял.
— Ты обязательно должен здесь ко мне прикасаться?
— Нет, сейчас нет, — сказал он, прижимаясь лбом к ее лицу. Их носы столкнулись. Он поцеловал ее с мучительной страстностью, и, когда закончил, его рука спокойно лежала на ее бедре. — Скажи мне, где, — промолвил он. — Скажи мне, где ты хочешь, чтобы я к тебе прикасался.
Какое-то время она не могла ничего сказать, пытаясь разглядеть в темноте его лицо. Выражение его было эротичным и одновременно каким-то угрожающим. Ренни подняла руку, нащупала его щеку и погладила ее. Она затаила дыхание, когда Джаррет поднес ее ладонь ко рту и осторожно прикусил зубами большой палец.
— Вот так? — спросил он, представляя себе в темноте ее загадочную улыбку.
Ренни взяла руку, лежавшую на ее бедре, и поднесла ее к груди.
— И здесь, — сказала она. Она хотела, чтобы здесь оказалась не только его рука, но и губы, и, казалось, он понял эту невысказанную просьбу. Ее кожа ощутила его горячее дыхание, но его рот был еще горячей. Когда его губы сомкнулись вокруг ее плоти. Ренни почувствовала влажность и нежную теплоту их присутствия. Их прикосновение отдавалось не только в груди, но глубже, глубже — в ее грохочущем сердце, в бешеном движении крови по жилам. Это ощущение пробежало по всему ее телу и заставило вновь ощутить горячую, болезненную пустоту между ног.
Ренни чуть было не попросила его прикоснуться там снова, но Джаррет перенес свое внимание на другую грудь. Пальцы Ренни перебирали его волосы, гладили его затылок.
Ничего из того, что он с ней делал, она не испытывала раньше, но его ласки казались до боли знакомыми. Ренни вспоминала сон, который направил ее в объятия Джаррета, и гадала, не снится ли ей все происходящее. Может быть, ничего этого нет? Может быть, все это только ее фантазии?
Джаррет языком провел дорожку между ее грудями вниз, к животу. От прикосновения к пупку стало щекотно.
— В самом деле? — спросил Джаррет, когда она сказала ему об этом. — Докажи.
Когда она стала меняться с ним местами, Джаррету показалось, что сейчас сердце выскочит у него из груди. Он позволил Ренни положить себя на спину и взобраться наверх. Она возбужденно дышала ему в грудь, дотрагиваясь кончиком языка до его сосков и стараясь возбудить их так, как он возбудил ее. Она скользила вниз по телу Джаррета, в то время как он просеивал сквозь пальцы шелковый водопад ее рыжих волос. Рот Ренни прошелся вдоль его плоского живота и стал щипать кожу вокруг пупка.
— Это не щекотно, — сказал он. Она поцеловала его.
— Должно быть, я сделала что-нибудь не так, Джаррет взял Ренни под мышки и подтянул вверх так, чтобы она полностью лежала на нем, лицом против его лица. Ночная рубашка соскользнула вниз и закрыла ее груди. Джинсы Джаррета царапали ее обнаженные ноги.
— Ренни! — позвал он тихим, серьезным голосом, не много сдавленным от сдерживаемой страсти. — Ты знаешь, что последует дальше. Если хочешь, чтобы я остановился, скажи об этом сейчас.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался.
— Надеюсь, ты понимаешь, о чем говоришь, — прошептал он, прижимаясь губами к ее рту. Он поцеловал ее, поворачивая на спину. Рука Джаррета скользнула вниз, костяшки пальцев легко касались ее бедер, когда он расстегивал джинсы и освобождался от них. В то время как он передвигался между ее ногами, Ренни слегка подняла колени вверх. Ее начала бить мелкая дрожь, дыхание стало неровным.
— Обними меня ногами, — сказал Джаррет, просовывая руки под ее ягодицы, чтобы приподнять вверх.
Ренни хотела его. До этого момента. Но когда он вошел в нее, она попыталась выскользнуть и выгнулась, отчего он вошел еще глубже. Джаррет неподвижно застыл, ощущай вокруг себя ее тело, которое пытается его вытолкнуть. От прикосновения этих сжавшихся бархатных стенок он был на вершине блаженства. Джаррет наклонился над ней и оперся на предплечья, коснувшись ртом ее губ.
— Ты должна была предупредить меня, что была девственницей, — сказал он.
— Я думала, ты знаешь. — Она чувствовала, как ее тело растягивается, давая ему пристанище. — Эти люди… они не…
— Шшш! — прошептал он. Движение ее тела прекратилось. — Я знаю, что случилось вечером. Последние девять месяцев я думал, что Холлис… — Он теснее прижался к ней, продвинувшись немного глубже. — Что ты и Холлис были…
Она снова подвинулась, на этот раз чтобы принять его.
— Нет, мы никогда… Я…
Джаррет оборвал ее, прижавшись ртом к ее губам. Его бедра поднимались и опускались. Он почувствовал, как ее ноги сильнее обхватили его с боков, и в следующий раз Ренни уже поднималась вместе с ним.
Ритм их слияния грозил вырваться из-под контроля. Желание переполняло их. Ногти Ренни царапали спину Джаррета. Его рот опалял ее губы. Их дыхание было прерывистым, слова звучали хрипло и обрывались недосказанными. Ренни чувствовала себя так, как будто ее несет огромная упругая волна, поднимая, вытягивая… Пальцы тянулись вверх, шея выгибалась. Все ее существо рвалось прочь из тела, расширяясь до границ, которые сознание не могло охватить.
Это случилось неожиданно. Он был с ней, направляя их движения, задавая неистовый, жадный ритм их соитию, и вдруг почувствовал изнеможение. Не от любовного истощения, а тогда, когда его плечо и рука отказались ему служить.
Его тело неудобно лежало на ней, давя своим весом. Разрывающее сердце унижение сменил ослепляющий гнев. Джаррет вышел из женщины и сел, злобно ругаясь. Он в ярости отшвырнул одеяла и стал возиться с джинсами, застегивая ширинку. Почувствовав осторожное прикосновение Ренни к своему плечу, Джаррет резко отодвинулся.
Ренни в изумлении опустила руку.
— Что такое, Джаррет? Что случилось? Он не ответил.
— Я что-нибудь не так сделала? — спросила она.
— Ты сделала слишком много, — резко ответил он. — Это была с самого начала идиотская затея. Я был дурак, что думал иначе.
— Я не понимаю.
Он обернулся и взглянул на нее через плечо, но различил только смутный силуэт.
— В общем, прошу прошения, что не смог доставить тебе удовольствие, но теперь этому конец. В следующий раз, когда захочешь порезвиться, найди кого-нибудь другого, чтобы скакать на тебе. Мне это не интересно.
Ошеломленная, она отпрянула.
Молчание Ренни раздражало его. Он снова стал ругаться, на этот раз грубыми, безобразными словами, которые, однако, ничуть не исцелили его раненую гордость. Схватив левой рукой горсть одеял, Джаррет вышел наружу, направляясь к огню.
— Будьте готовы отправиться, как только рассветет.
Он отбросил на место клапан палатки и повернулся спиной, не обращая внимания на ее безудержные рыдания.
Глава 8
Ренни выбиралась из палатки медленно и неуверенно. Она промерзла до костей. Солнце встало уже час назад, но совершенно не грело. Его яркий свет отражался от твердой поверхности снега, и Ренни пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть.
Джаррет сидел на корточках у костра, повернувшись к Ренни спиной. Он никак не отреагировал на ее приближение, за исключением того, что жестом указал на сухую корягу справа от себя. Когда Ренни села, Джаррет передал ей оловянную кружку с кофе, при этом даже не взглянув в ее сторону.
С благодарностью приняв горячую кружку, Ренни обхватила ее одетыми в перчатки руками и поднесла к лицу. Она глубоко вдохнула поднимающийся пар и, ощутив аромат кофе, осторожно сделала глоток. Язык ощутил тепло, зубы перестали выбивать дрожь.
— Когда мы едем? — спросила она. Лошади были уже оседланы, а все вещи, за исключением ее имущества, упакованы.
Джаррет пошевелил палкой костер. Пламя поднялось повыше.
— Посмотрим, — лаконично ответил он. — Хотите завтракать?
Она попыталась сдержать сарказм. Сказанных ею слов было уже достаточно.
— Несмотря на ваше любезное предложение, я ограничусь кофе.
В первый раз после того как Ренни встала, Джаррет удостоил ее взглядом.
Поднятый воротник мехового пальто и опущенный край маленькой модной шляпы не могли скрыть того, что с ней произошло. Кожа была очень бледной, на щеках виднелись следы слез, веки припухли, а кончик носа приобрел неестественно красный оттенок. С левой стороны лицо вздулось, там багровел синяк.
Можно было себе представить, что творится в других частях тела. Он вспомнил жадные губы Тома у нее на груди, затем на том же месте — свои собственные. Джаррет стиснул зубы, вылил холодные остатки кофе в костер и встал.
Джаррет сидел на корточках у костра, повернувшись к Ренни спиной. Он никак не отреагировал на ее приближение, за исключением того, что жестом указал на сухую корягу справа от себя. Когда Ренни села, Джаррет передал ей оловянную кружку с кофе, при этом даже не взглянув в ее сторону.
С благодарностью приняв горячую кружку, Ренни обхватила ее одетыми в перчатки руками и поднесла к лицу. Она глубоко вдохнула поднимающийся пар и, ощутив аромат кофе, осторожно сделала глоток. Язык ощутил тепло, зубы перестали выбивать дрожь.
— Когда мы едем? — спросила она. Лошади были уже оседланы, а все вещи, за исключением ее имущества, упакованы.
Джаррет пошевелил палкой костер. Пламя поднялось повыше.
— Посмотрим, — лаконично ответил он. — Хотите завтракать?
Она попыталась сдержать сарказм. Сказанных ею слов было уже достаточно.
— Несмотря на ваше любезное предложение, я ограничусь кофе.
В первый раз после того как Ренни встала, Джаррет удостоил ее взглядом.
Поднятый воротник мехового пальто и опущенный край маленькой модной шляпы не могли скрыть того, что с ней произошло. Кожа была очень бледной, на щеках виднелись следы слез, веки припухли, а кончик носа приобрел неестественно красный оттенок. С левой стороны лицо вздулось, там багровел синяк.
Можно было себе представить, что творится в других частях тела. Он вспомнил жадные губы Тома у нее на груди, затем на том же месте — свои собственные. Джаррет стиснул зубы, вылил холодные остатки кофе в костер и встал.