Гудмэн Джо. Любовница бродяги

   Совершенно убитая, она прислонилась к лестнице и заплакала.
   Ренни не могла сказать, как долго она там стояла и насколько громко всхлипывала. Во всяком случае, это кончилось тем, что Джаррет просунул одну руку ей под спину, а другую под колени и поднял на руки.
   — В туалет? — спросил он.
   Она кивнула, затем, сообразив, что он не может ее видеть, пристыженно добавила «да». Джаррет направился к задней двери.
   — Когда вернетесь в Нью-Йорк, никогда больше не удаляйтесь с острова Манхэттен.
   Ренни чувствовала, что ей не на что обижаться. В собственных глазах она выглядела такой же несостоятельной, как и в его.
   Джаррет подождал ее около туалета и отнес обратно в хижину, где опустил на пол. Он поднялся вслед за ней по лестнице, снял ботинки и вытянулся на дальней стороне перины. Место, которое он занимал до того как спустился помочь Ренни, было все еще теплым.
   — Вы здесь были все время? — спросила она, снова укладываясь.
   — Гм. До тех пор пока вы не начали причитать. Скамейка под окном — это была глупая идея.
   Она уже сама в этом убедилась. Ренни взбила подушку и положила под голову.
   — Что же мне делать с Джеем Маком? — безнадежно спросила она.
   Его ответ был практичным и для нее нерадостным.
   — Сейчас ночью — ничего. Надо спать, Ренни. Усталость очень скоро взяла свое. Только Джаррет целый час никак не мог заснуть, гадая, что же ему делать с Мэри Рини Деннехи.
   За завтраком речь могла бы идти о том, что ночью они снова были рядом и проснулись в объятиях друг друга. Но ни тот, ни другая не были склонны обсуждать эту тему. Они говорили о чем-то совершенно несущественном, пока Джаррет не сказал: «Расскажите мне, что на самом деле происходит в Северо-Восточной компании».
   Пальцы Ренни, державшие кружку, чуть заметно напряглись.
   — Я не понимаю, что вы имеете в виду.
   Он не сводил с ее лица своих потемневших синих глаз.
   — Если я собираюсь вам помочь, то должен услышать от вас правду — причем всю правду.
   Ренни встала.
   — Хотите еще чаю?
   Джаррет подал ей свою кружку, внимательно наблюдая за тем, как она пытается перебороть возбуждение. Он вытянул под столом ноги. От изменения центра тяжести колченогий стул слегка покачнулся.
   — Что произошло между вами и Холлисом? — спросил Джаррет.
   Ренни едва не обожглась.
   — Произошло? Почему вы думаете, что что-то произошло?
   Она налила чай и вернулась к столу.
   — Холлис и я, мы все еще… вместе.
   — В самом деле? Этого хочет он или хотите вы?
   — Что вы имели в виду, когда говорили о помощи мне? — спросила Ренни. — У вас есть такое намерение? Вы передумали?
   — Вы не ответили на мой вопрос.
   Ренни долго молчала, разглядывая свое отражение на поверхности чая. Холлис рассматривает нас как… партнеров, — на конец сказала она, не глядя на Джаррета. — Я порвала с ним некоторое время назад.
   — До катастрофы в Джагглерс-Джамп?
   — Да, — осторожно ответила она. — До этого.
   — Почему же он считает, что вы в нем все еще заинтересованы? Вы ведь прямо сказали, что не хотите его, не так ли?
   Ренни кивнула, теребя нижнюю губу.
   — Я сказала ему.
   Она отпила глоток, затем вместо того чтобы опустить кружку, задержала ее в руке, глядя на Джаррета поверх ее края.
   — Я говорила ему много раз. Я говорила его родителям. Я говорила своим родителям. Я даже думала о том, чтобы заплатить за место в «Кроникл» и дать объявление.
   — И почему же вы так не сделали? Она пожала плечами.
   — Это было бы пустой тратой денег. Похоже, Холлис убедил себя и многих других, что я сама не знаю чего хочу и на самом деле добиваюсь только того, чтобы его чувства проявлялись на публике. Конечно, мама и сестры знают, насколько серьезны мои намерения, но даже Джей Мак сомневался насчет этого.
   — Джей Мак всегда не хотел, чтобы вы вышли замуж за Холлиса.
   — Да, не хотел. Но он не мог понять, знаю ли я, чего хочу.
   — И что же?
   Ренни опустила кружку и взглянула прямо в глаза Джаррету.
   — Да, — сказала она. — Теперь знаю. Джаррет ей поверил.
   — Итак, вы не хотите иметь никаких дел с Холлисом Бэнксом, но он не готов вас отпустить. А после смерти Джея Мака…
   — Исчезновения.
   — Хорошо, — сказал он. — После исчезновения Джея Мака были какие-нибудь признаки того, что Холлис передумал?
   — Никаких. Работать в конторе становилось все труднее и в конце концов стало просто невозможно.
   — Вы ушли?
   Ренни покачала головой.
   — Нет. Я не могу этого сделать. Сначала я забрала все домой, а потом решила отправиться сюда.
   — Чтобы избавиться от Холлиса Бэнкса?
   — Чтобы найти моего отца.
   Джаррет не сомневался, что Ренни что-то скрывает. Пока он решил оставить это без внимания.
   — Значит, Холлис сейчас управляет Северо-Восточной железнодорожной компанией.
   — Да. Он назначен советом директоров.
   — О вашей семье позаботились? О матери? О сестрах?
   — Джей Мак следил за нашим благосостоянием. — Голос Ренни звучал уныло. — Никто из нас ни в чем не будет нуждаться.
   «Разве что сам Джон Маккензи Уорт», — подумал Джаррет.
   — А жена вашего отца?
   Ренни вздрогнула, но голос ее не изменился.
   — О Нине тоже позаботились. Каждая из нас имеет свою долю в Северо-Восточной компании.
   — Но ею управляет Холлис Бэнкс.
   — Да, это так.
   Джаррет бросил в огонь несколько поленьев. Он помешал кочергой угли, чтобы пламя могло свободно дышать.
   — Ренни, надеюсь, вы понимаете, что, отправившись в Джамп, мы можем там ничего не найти.
   Ренни повернулась в кресле, в ее глазах появилась надежда.
   — Этан сказал…
   — Этан — мой друг. Если вы меня спросите, кто в этой стране лучший начальник полиции, я скажу — Этан Стоун. Но я не знаю всех начальников полиции, так же как и Этан не знает всех охотников. Он знает, что я преуспел в своем деле, но не знает, что теперь я в нем не особенно заинтересован.
   Он отставил в сторону кочергу и прислонился к каминной доске.
   — Я могу оказаться не самым лучшим для вашей миссии. Вы это учли?
   — Нет, — сказала она, вставая. — Этого я никогда не принимала во внимание. — Джаррет попытался что-то сказать, но она остановила его, подняв руку. — Подожди те, дайте мне закончить. Если бы я считала, что может найтись кто-то лучше, я не стала бы разыскивать вас, засунув в карман собственную гордость. Вы покинули Нью-Йорк, не сказав ни слова, не написав ни строчки, не послав телеграммы — совсем ничего. Вы поцеловали меня при всех у станции на Джонс-стрит, и с тех пор я о вас ничего не слышала. Ваши саквояжи исчезли из дома, а с ними и вы сами. Я не ждала заверений в преданности — нет, ничего подобного, — но я надеялась, что, несмотря ни на что, мы стали расположенными друг к другу спарринг-партнерами. Уж по крайней мере я считала, что нам были приятны эти поединки. И вдруг обнаружила, что вы даже не посчитали нужным со мной попрощаться.
   В тот день я вычеркнула вас из своей жизни. Только что-то очень важное могло заставить меня изменить свое решение. Так вот, считаю ли я, что вы можете быть не самым лучшим для моей миссии? Нет! Как раз наоборот. Вы тот человек, которого я хочу.
   Услышав ее слова, Джаррет был поражен. Это все равно что… нет, предостерег он себя, она всего лишь имела в виду, что хочет, чтобы он искал ее отца, а не то, что она просто хочет его. Джаррет приподнял бровь. Он ждал, что сейчас она произнесет то слово, которое в его присутствии всегда выговаривала с большим трудом.
   — Пожалуйста, — сказала Ренни. — Ну, пожалуйста, помогите мне найти отца!
   Он снял пальто с крючка и накинул на плечи.
   — Я дам вам ответ утром.
   — Но…
   — Один день здесь ничего не изменит, Ренни. Это одна сторона реальности, с которой вы собираетесь столкнуться. Я думаю, вы знаете, какая у нее другая сторона. — Джаррет надел шляпу и пошел к лошадям.
   Ренни действительно понимала, что он имеет в виду. Добраться до Джагглерс-Джамп не означало получить какие-либо гарантии. В результате поисков можно обнаружить не Джея Мака, а тело Джея Мака. Это совсем не одно и то же.
   Джаррет вернулся с полной охапкой дров. Плечом он открыл дверь, ухитрившись ничего не уронить. За несколько шагов до камина его рука не выдержала, и дрова посыпались на пол. Джаррет выругался, швырнув одно из бревен в огонь. Оно ударилось о горящие дрова, подняв тучу искр.
   Ренни отложила газету и стала собирать поленья.
   — Дайте мне, — сказала она. — А то вы сожжете всю хижину.
   Смирив свой гнев, Джаррет присел на корточки рядом с Ренни. Пальцы правой руки покалывало. Он смог даже использовать эту руку, подтолкнув несколько поленьев к камину. Однако основную часть работы Джаррет все же проделал левой рукой. Закончив, он снова вышел из хижины и уже не возвращался до темноты.
   Ренни слышала, как он споткнулся у порога. Можно было смело утверждать, что Джаррет пьян. Ренни не стала поднимать на него глаз, считая, что, если на него не смотреть, будет легче притвориться, что она не сердится. Ренни откусила кусок тушеной оленины. У него был привкус горелого, но это не могло остановить ее, она даже делала вид, что наслаждается едой.
   Джаррет наполнил свою тарелку, но вместо стола прошел к креслу-качалке. Он тяжело опустился в него, вытянул ноги и ссутулился. Взял ложкой кусок оленины и поднес ко рту.
   — Вы говорили, что не умеете готовить, — сказал он. — Вы оказались правы.
   — Мой кусок хороший.
   — А мой пригорел.
   — Это потому, что вас так долго не было. Джаррет встал и подошел к столу. Прежде чем Ренни успела защитить свою оленину, он зачерпнул ложкой из ее тарелки и попробовал.
   — Обманщица. Вы сожгли целый котелок. Ренни пожала плечами.
   Джаррет носком ботинка отодвинул стул и сел.
   — Что с вами случилось?
   — Ничего. — Она наконец взглянула на Джаррета. На его лице была улыбка, которую следовало бы назвать не иначе, как глуповатой. — Вы выпили.
   Так как это был не вопрос, Джаррет не счел нужным отвечать и принялся за еду. Подгоревшая пища теперь не казалась ему такой уж плохой. Джаррет немного сожалел, что не видел, как она готовила. У него была бы еще одна история для Даффи.
   Оглядевшись по сторонам, Джаррет обнаружил, что Ренни убралась в доме. Коврик под креслом-качалкой был вычищен, пол подметен, каменная полка протерта. Стул, на котором он сидел, больше не клонился на сторону. Она даже выровняла ножки! Плита была вычищена, оставшиеся от завтрака тарелки убраны.
   — Похоже, вы провели день в трудах, — заметил Джаррет.
   У Ренни не было особого выбора. Праздное времяпрепровождение могло свести ее с ума. К тому же как только она приступила к приготовлению пищи, часть комнаты, занятая под кухню, быстро стала неузнаваемой. От кладовой к плите тянулась дорожка из просыпанной муки, на столе виднелись следы сахара. Кроме того Ренни перевернула котелок с кипятком и пролила кровь, разрезая оленину. Так что убрать было необходимо.
   Джаррет протянул руку над столом и провел по ее волосам. Волосы упали ей на плечо, и она вздрогнула. Его пальцы застыли неподвижно.
   — У вас мука на волосах. — Почувствовав, что Ренни расслабилась, Джаррет стал стряхивать муку на пол.
   Когда он закончил, Ренни стянула пряди волос и завязала их в тугой пучок на затылке. Медно-красные волосы обрамляли ее лоб. Игнорируя смех Джаррета, Ренни отрезала подгоревший низ теплой булочки и намазала ее маслом.
   — Ваше лицо выглядит лучше, — сказал он. — Опухоль спала, — пояснил Джаррет в ответ на вопросительный взгляд Ренни. — Но цвет лица еще не в порядке.
   Она уже видела себя в зеркале для бритья и решила, что не будет любоваться своим отражением в ближайшие несколько дней.
   — Это не так уж плохо, — сказала Ренин. Джаррет думал так же, но удивился, услышав от Ренни подобные слова. Свою трапезу он завершил в молчании.
   К тому времени как Ренни закончила с тарелками, Джаррет уже увереннее держался на ногах. Дурацкая ухмылка исчезла, и началась головная боль. Он уже собрался пораньше уйти спать, однако, понаблюдав за работой Ренни, понял, что должен сделать. Когда она взяла стопку вещей, предназначенных для штопки, Джаррет оставил свое место у окна и направился к кухонному насосу.
   — Вы шьете лучше, чем готовите? — спросил он, наблюдая, как Ренни пытается вдеть нитку в иголку.
   — Нет, — сказала она. — Нисколько не лучше.
   Он невольно улыбнулся — настолько спокойно она констатировала этот факт.
   — Лучше, чем поете?
   — Хуже.
   — Тогда хорошо, что вы строите мосты.
   Ренни наклонила голову, чтобы он не заметил, как она борется со смехом.
   — Это очень даже хорошо.
   Джаррет наполнил водой большой котел и принялся нагревать его, затем подвесил над камином чайник, а на плиту поставил еще два маленьких котелка. Окна в хижине скоро запотели. Пока вода грелась, Джаррет почистил деревянную ванну. Он чувствовал на себе взгляд Ренни, но никак не мог его поймать. Каждый раз, когда он смотрел в ее сторону, она склонялась над шитьем.
   Джаррет левой рукой перенес котелки с горячей водой и наполнил ванну, стоявшую за желтой хлопчатобумажной занавеской. Когда он добавил из насоса ведро холодной воды, Ренни встала и направилась к лестнице.
   — Куда вы собрались идти? — спросил Джаррет. Она указала на чердак.
   — Я подожду там, пока вы будете мыться.
   — Я пропил у Бендера не все деньги, Я потратил двадцать пять центов на мытье в бане. И еще один цент на мыло. — Он поскреб подбородок. — Я также побрился. И это все ради вас.
   — Ради меня? — Ренни не могла этому поверить. — Вы это сделали ради меня?
   Ее искреннее удивление вызвало у Джаррета раздражение. Глядя на нее, можно было подумать, что он никогда не уделял ей внимания. Джаррет отвернулся.
   — У меня есть полотенца, — сердито сказал он.
   Такое странное отношение смутило Ренни, но она решила не портить себе удовольствие. Быстро поднявшись по лестнице, она принялась раскидывать свои вещи во все стороны в поисках мыла и солей для ванны.
   — Что вы там делаете? — окликнул ее Джаррет. — Вода остывает.
   Ренни объяснила, что ей нужно.
   — Должно быть, они среди тех вещей, что остались у Джолин.
   Ренни сбросила платье, накинула ночную рубашку и быстро спустилась вниз по лестнице. Джаррета не было. На плите подогревалась вода. Ренни проскользнула за занавеску, разделась и с наслаждением погрузилась в воду. Вода была замечательной температуры и покрывала ее по грудь, а когда Ренни опустилась ниже, закрыла ей плечи. На сиденье стула Джаррет оставил полотенце. Ренни взяла его, сложила и как подушку подложила под голову и шею на заднюю стенку ванны. Она закрыла глаза и поклялась остаться здесь до весенней оттепели.
   Дверь хижины открылась, и занавеска затрепетала.
   — Я здесь, — сказала Ренни, не желая, чтобы Джаррет нарушал ее уединение.
   Тем не менее он все-таки нарушил. Между стеной и занавеской просунулась рука, в которой были соли для ванны. Когда Ренни забрала их, Джаррет передал ей лавандовое мыло.
   — Я забрал из города ваш дорожный сундук. Я забыл, что оставил его в сарае вместе с лошадьми.
   Ренни добавила соли в ванну. Казалось, ее кожа вбирает в себя аромат и мягкую целебную силу воды. Ренни намылила мочалку и неторопливо начала мыться. Так как ее глаза были закрыты, она не могла видеть, как Джаррет, собираясь добавить в ванну горячей воды и боясь ее обварить, просунул голову за занавеску.
   — Вы остаетесь по ту сторону занавески, — сказала ему Ренни. Когда он ретировался, она осмотрела себя и с удовлетворением отметила, что он мог видеть только ее голые плечи. — Если вы помните, я предлагала уйти на чердак на то время, что вы будете мыться.
   — Если вы помните, я такого не предлагал, — «Это были очень симпатичные плечи», — подумал Джаррет.
   Ренни была слишком занята, чтобы спорить.
   — Сегодня я собираюсь ночевать здесь, — сообщила она.
   — Вам будет неудобно.
   — Сейчас меня никто в этом не убедит. — Она подняла ногу и принялась ее намыливать.
   Джаррет мучился по другую сторону занавески, пытаясь представить себе, что она делает.
   — Вам не нужна помощь?
   Ренни покраснела. Хотя она почувствовала, как в груди все замирает, все же попыталась придать своему голосу твердость.
   — Джаррет, я с пяти лет моюсь сама.
   — С моей стороны это большое упущение.
   — Вы неисправимы.
   Он сделал вид, что не расслышал.
   — Неукротимый? Вы правы. Одно ваше слово и я…
   — Н-е-ы-с-п-р-а… — Она остановилась. — Ой, да вы шутите. Вы прекрасно слышали, что я сказала. И больше я с вами не буду разговаривать. Это отнимает слишком много энергии.
   Через мгновение занавеска отодвинулась.
   — Я могу пододвинуться поближе, — сказал Джаррет, — чтобы вам не приходилось кричать.
   Ренни запустила в него мокрой мочалкой.
   — Сварите себе черный кофе. Вам нужно протрезвиться. Джаррет убрал мочалку со своего лица и бросил ее обратно.
   Ренни едва не заглотнула наживку и не выскочила из воды, чтобы поймать мочалку. В последний момент она разгадала его трюк и осталась там, где была.
   — Хватит уже дурачеств, — сказала Ренни, погрозив Джаррету пальцем.
   Ничуть не смутившись, Джаррет поймал мочалку, сунул ее Ренни и оставил одну, отправившись готовить кофе.
   Ренни погрузилась в воду целиком, намочив волосы, затем намылила их и начала скрести голову. Когда ей понадобилось ополоснуть голову, она позвала на помощь Джаррета.
   — Я пью кофе, — ответил тот.
   — Не будьте таким противным. Всего-навсего принесите мне котелок теплой воды. Она не должна быть горячей. И ледяной тоже, — быстро добавила она.
   — Вы очень привередливы.
   — Ну пожалуйста.
   — Это слово мне нравится. — Джаррет поставил чашку и снял с плиты котелок, опустив туда пальцы, чтобы проверить температуру воды. На этот раз, вступая в созданный Ренни оазис, он полностью отодвинул занавеску. Ренни глубже погрузилась в воду, прижав колени к груди. Рыжие волосы лежали короной на голове, крошечные пузырьки походили на бриллиантовую диадему. Джаррет встал на колени около ванны и поднял вверх котелок.
   Ренни посмотрела на него с подозрением.
   — Она не холодная?
   — Было такое искушение, — сказал он, — но нет, она не холодная.
   Ренни закрыла глаза, поднимая лицо в ожидании водопада. Вместо этого Джаррет направил воду тонкой струйкой. Мыло медленно стекало по ее лбу, закрытым векам, по щекам. Когда с волосами было покончено, Ренни расслабилась и подставила воде лицо.
   Легкими прикосновениями Джаррет разглаживал влажные ручейки волос на ее висках и щеках. Кончики его пальцев мягко дотронулись до пятна на подбородке и легко коснулись бархатных ресниц. Промывая шелковистые волосы, Джаррет тщательно перебирал их, перебрасывая затем ей за плечо. Темные концы волос плавали в воде и задевали округлую грудь.
   Когда последние капли воды вытекли из котелка, Джаррет поставил его на пол. Лицо Ренни было все еще повернуто в его сторону и находилось так близко, что он мог чувствовать на щеке ее теплое дыхание. Она не открывала глаз.
   — Это все? — прошептала Ренни.
   Джаррет пристально посмотрел на нее. Бархатные ресницы. Блестящая кожа. Влажный рот.
   — Нет, — хриплым голосом произнес он. — Думаю, что нет.
   Его губы приблизились к ее лицу.

Глава 9

   Первое прикосновение было робким. Второе — уже смелее. Когда же губы Джаррета в третий раз прижались к губам Ренни, от нерешительности не осталось и следа. Она ответила, и поцелуй затянулся.
   Над водой клубился пар. Ренни подняла руку. Вода мягко закапала на стенку ванны. Кончиками пальцев Ренни прикоснулась к влажным завиткам волос на шее Джаррета, и вода стала затекать ему за воротник. Струйка пробежала по спине — как будто Ренни дотрагивалась до него и там.
   Ему хотелось, чтобы она касалась его везде. Джаррет обхватил ладонями ее лицо и большим пальцем провел вдоль шеи. Он чувствовал, как бьется ее пульс — сначала ровно, затем все быстрее и быстрее. Его губы переместились к уголку ее рта, затем скользнули вдоль щеки к уху. Когда он прихватил зубами мочку и стал ощупывать языком ушную раковину, у Ренни перехватило дыхание.
   Она чувствовала на своей коже тепло его дыхания. Пальцы Джаррета сначала медленно переместились с ее шеи на плечо, потом, едва касаясь, стали двигаться туда и обратно вдоль ключицы. Рот его оказался у виска Ренни, затем коснулся уголка глаза, по-прежнему закрытого. Рука опустилась под воду, скользя вдоль изгиба груди девушки. Кожа в этом месте покраснела, розовый сосок отвердел. Рука Джаррета продвинулась между ее грудей. Ладонь ощущала, как бьется ее сердце.
   Горячие слезы обожгли веки Ренни. Она сдавленно вскрикнула от испуга и села, оттолкнув руку Джаррета и отвернув лицо так, чтобы он не смог его целовать. Защитным жестом Ренни подтянула колени, прижав их к груди, и часть воды выплеснулась через край ванны. Сгорбившись, она сидела в ванне и, даже не видя Джаррета, чувствовала, что он отстранился от нее.
   Джаррет долго стоял и смотрел на склоненную голову Ренни, на ее ссутулившиеся плечи, на темные волосы, плавающие на поверхности воды.
   — Мне казалось, что вы хотели этого, — тихо сказал он.
   Ренни кивнула, прижав голову к коленям. Она не смела взглянуть на него, боясь, что он вновь станет прикасаться к ней, и боясь, что не станет. Смятение только добавляло ей слез. Ренни попыталась заговорить, собираясь рассказать ему, о чем думает, но язык прилип к гортани. Она помнила другие, совсем не такие ласковые руки, помнила и то, как нежная ласка Джаррета вдруг превратилась в ярость, обрушившуюся на нее. Эти воспоминания заставили Ренни содрогнуться.
   Сложенное полотенце, которое Ренни подложила себе под голову, соскользнуло в воду. Джаррет нагнулся за ним, стараясь не коснуться Ренни. Несмотря на это, она вздрогнула. Придя в бешенство, причины которого он сам себе не смог бы толком объяснить, Джаррет отшвырнул злосчастное полотенце. Оно шлепнулось на пол, осыпав брызгами его ботинки. Джаррет нашел для Ренни сухое полотенце, бросил его на ближайший стул и вышел из хижины, громко хлопнув дверью.
   Ренни сразу взяла полотенце. Она сидела в ванне до тех пор, пока не стала прохладной вода и не похолодела кожа, пока не перестало ощущаться тепло дыхания Джаррета. Но этого хватило ненадолго. Взяв полотенце, Ренни обнаружила, что оно хоть и сухое, но уже не свежее. Оно хранило запах Джаррета, запах его крема для бритья. Ренни вытерлась этим полотенцем, и не потому, что ничего другого не оставалось. Просто ей хотелось, чтобы он укрывал и защищал ее. Внутри у Ренни заныло от новой нарастающей волны паники.
   Занявшись делами, она смогла не думать обо всем этом. Ренни вычерпала ванну, таская воду ведрами через заднюю дверь, вытерла лужи на полу, затем убрала котелки, в которых Джаррет нагревал воду. Он все не возвращался, и Ренни принялась наводить порядок даже там, где это было совсем не обязательно. Она помешала кочергой в камине, принесла дров и поправила фитили во всех масляных лампах. Несколько минут она стояла босая на маленьком переднем крыльце, в одной ночной рубашке, и вслушивалась и всматривалась в темноту — не идет ли Джаррет. Ветер шелестел в деревьях, снег кружился, но никаких признаков приближения Джаррета не было. В конце концов Ренни отправилась спать.
   Джаррет вошел в хижину гораздо осторожнее, чем вышел из нее. Тихо-тихо он снял пальто и ботинки. Прежде чем подниматься наверх, он на цыпочках пересек комнату и помешал кочергой в камине. Переступая через ворох одеял, в которые была завернута Ренни, Джаррет разделся до подштанников и лег на перину.
   Увидев, что одеяла переместились в его направлении, Джаррет вздохнул.
   — Я думал, вы спите, — сказал он. Ему просто очень хотелось в это верить. Джаррет небрежно натянул на себя одеяла.
   — Вы были у Бендера, — сказала Ренни и тут же поймала себя на том, что в ее тоне прозвучало осуждение. Вообще-то он имел право ходить куда хотел и когда хотел. — Прошу прощения. Я имела в виду не то, что сказала.
   — Нет, то.
   — Вы правы, — после паузы сказала Ренни. — Это действительно так.
   — То, что я делаю, касается только меня.
   Все еще изогнутая, как эмбрион в утробе матери, Ренни развернулась к нему лицом. Она свободно могла вытянуть руку и не коснуться при этом Джаррета, но сейчас их разделяло не только расстояние.
   — Да, я это знаю. Но я беспокоилась.
   — Обо мне? — спросил он. — Или о себе? Ренни не позволила себя рассердить.
   — Об обоих, — сказала она. — Но больше о вас. Его голос стал резким.
   — А вы думали, я что собираюсь делать? Опять напиться?
   Ренни кивнула.
   — Да, я думала, что вы могли напиться, — добавила она, поняв, что он не может ее видеть.
   — Я не напился.
   — Да, — сказала она. Казалось, будто в горле застрял твердый, причиняющий боль комок, который мешал говорить. — Да, не напились. Вы были с Джолин.
   Джаррет ответил не сразу. Он смотрел прямо перед собой в темноту и гадал, что же сказать. Он знал, о чем она думает, и знал, как все было на самом деле. И это было совсем не одно и то же.
   — Как вы узнали? — наконец спросил он. Ренни закрыла глаза и вновь их открыла.
   — Я чувствую ее запах.
   — Понятно.
   — Она предпочитает мыло с запахом роз.
   — Это верно.
   Руки Ренни обхватили угол подушки. Ее кулаки сжались, как и все внутри.
   — Стало быть, вы этого не отрицаете.
   — Нет, — усталым, тихим голосом сказал Джаррет. — Не отрицаю.