Хаббард Рон Лео. Навстречу Возмездию

   — Какой страны? — спросил я.
   — Испании, — ответил Мэдисон.
   — Испания большая страна, — осторожно заметил я. — Какой порт?
   — А, вы хотите знать, в какой порт мы направляемся? И как это вы позабыли собственные приказы? Крошка битый час рассказывала всем, какое отвращение вызывает у вас Касабланка и что вы не останетесь здесь ни на секунду. Итак, мы плывем изучать Чарльтона Хестона — я имею в виду Эль-Сида.
   — В?.. — перебил я.
   — Валенсию, Испания, — раздраженно ответил Мэдисон. — Вы что, кино никогда не смотрели? Послушайте, когда все это закончится и мы вернемся домой, я познакомлю вас с моим психоаналитиком. Вы нуждаетесь в помощи, Смит.
   За мной пришел тренер.
   — Вы не очень хорошо выглядите, — заметил он. — Это странно, потому что стюард сообщил мне, что прошлой ночью вы не принимали марихуану. Вам нужно несколько раз пробежаться.
   — Поэтому-то я и выгляжу неважно, — ответил я. Но трясся я не по этой причине. Честно говоря, мне действительно не понравилась Касабланка. Но, Господи Боже мой, как же осторожнее нужно быть впредь с гашишем!
   Мне вдруг показалось, будто рок следует за мной по пятам, и я всем нутром почувствовал, что судьба начала показывать зубы.

Часть ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Глава 1

   Мы прошли по узкому, забитому судами Гибралтару прямо в Средиземное море. Вода становилась все синее, солнце светило ярче, и даже облака казались белее. Мы свернули на северо-восток и не спеша начали огибать испанский Коста дель Соль — знаменитый "солнечный берег", курорты которого пользовались заслуженной славой у отдыхающих.
   Я с трудом выдерживал чрезмерную физическую нагрузку, особенно после бессонных ночей. Днем я спускался в салон, чтобы укрыться от палящего полуденного солнца.
   В один из дней я достал видеоприборы и включил их.
   Неожиданно до меня дошло, что теперь я нахожусь в другом часовом поясе относительно Нью-Йорка. В Америке было еще утро.
   Графиня Крэк сидела в кресле напротив двойника Вундеркинда. Слава Богу, что он не знал меня или обо мне, потому что на нем был гипношлем. Позади него, за окном, виднелись желтоватые силуэты домов Манхэттена. Скорее всего они находились в Эмпайр Стейт Билдинг.
   Вокруг были разбросаны какие-то бумаги, и на одной из них стоял штамп Массачусетсского института катастрофоведения.
   Я был потрясен. Похоже, графиня использовала гипношлем по его прямому назначению: для ускорения процесса обучения.
   Вскоре она выключила шлем и сняла его с головы двойника. После чего щелкнула пальцами, и парень проснулся.
   — Ну как по-вашему, сдадите вы теперь экзамены? — спросила она.
   — Не знаю, — ответил тот. — Я потратил столько времени зря. Мне придется здорово потрудиться, чтобы наверстать упущенное.
   — А что вы станете делать, когда закончите институт? — поинтересовалась графиня Крэк.
   — Я уже решил, — заявил он. — Двойняшка Джета придумал новые стойла для свиней и ждет не дождется, когда же я наконец закончу учиться и приеду помогать ему на ферме. Так что дело для меня найдется. Никогда бы не подумал, что для работы в свинарнике так нужна инженерная сметка. Передо мной просто новый мир открылся.
   — А что вы будете делать, если средства массовой информации снова начнут писать о вас, когда вы приедете сдавать экзамены?
   — Пошлю их, — отозвался двойник. — Но если Джеттеро когда-нибудь понадобится моя помощь — выступить где-нибудь или еще что, — я все сделаю. Я не забыл, как он спас меня от того чокнутого психиатра. Еще немного, и тот превратил бы меня в фарш, но я вовремя оказался в машине Джеттеро. Господи, как мне стыдно вспоминать, что я пытался изобразить его на сцене. И я прекрасно знаю, что вы мне не внушали эту мысль, она сама пришла.
   — Да, этого мне не надо было делать, — улыбнулась графиня Крэк. — Достаточно лишь раз взглянуть на Джеттеро, чтобы полюбить его.
   — Это точно, — подтвердил двойник. — Что за парень!
   Я просто закипел от возмущения. Что за (…) мания у Всех восхищаться Хеллером? Разве не видно, что на самом деле он гнусный, грязный, мерзкий тип? Как и все офицеры Королевского Флота. Меня просто тошнит от них.
   — Ну ладно, — произнесла графиня Крэк. — Мне надо идти. Надо отпустить студентов, занимающихся микроволновой инженерией, на обед. Советую вам присоединиться к ним.
   — Я правда вам очень благодарен, — сказал двойник. — Если вам или Джеттеро что-нибудь потребуется, я готов на все.
   Я стиснул зубы. На глаза мне попался радиопередатчик. Может, отдать Рату какой-нибудь приказ? Что я могу предпринять, чтобы заставить их расплатиться за все мои мучения?
   Но я ничего не мог придумать.
   Прозвучал гонг и возвестил время "одеваться к ужину". Стюард принес мне белый вечерний пиджак и черный галстук. Он был сама любезность.
   — В Испании, — заговорил он, — очень хорошая и очень дешевая одежда. И хотя Валенсию не сравнить с Мадридом, все же мы сможем подобрать подходящий для яхты костюм. Поэтому когда мы войдем в порт, то первым делом отправимся на берег и приоденем вас.
   — А как же тренировка?
   — Я замолвлю за вас словечко тренеру, — заявил стюард.
   И так продолжалось до самого ужина, который оказался весьма обильным. За ужином мне без умолку рассказывали об Эль-Сиде и той безумной ночи, когда арабы умудрились пролезть в игольное ушко вместе со своими верблюдами.
   А на следующий день я очутился на шумных улицах Валенсии и бродил по магазинам, стремясь приобрести соответствующий владельцу яхты облик.
   Я подозревал, что стюард получил за меня комиссионные у владельцев магазинов, но они так расхваливали меня в том или ином костюме, приговаривая, что я выгляжу чудесно, великолепно и просто фантастично, и так превозносили мою шикарную яхту, что я не смог устоять. Магазинов оказалось не так уж много, и вскоре я отправился обратно в такси, нагруженный штабелями коробок.
   Мне хотелось продемонстрировать Крошке, что не только она способна накупить кучу вещей, но их с Мэдисоном на корабле не было. Они отправились в библиотеку.
   Этим вечером, после ужина, к нам неожиданно прибыла труппа танцоров фламенко. Главный стюард объяснил мне, что мы еще не в Андалузии, поэтому здесь танцуют вполне приличное фламенко. И действительно, притопывающие каблуки, развевающиеся юбки, кастаньеты и гитары в музыкальном салоне привели меня в такой восторг, что я стучал ногами и кричал вместе с остальными. Черноглазые девушки оказались очень симпатичными, и хотя у их кавалеров был такой вид, словно за пазухами они прятали ножи, никто не возражал, когда офицеры с яхты и Мэдисон пустились в пляс. Крошка взялась соревноваться в притопывании с молоденькой испанской танцовщицей и победила, или, по крайней мере, ей так сказали. В конце концов я тоже присоединился к ним.
   Немного позже я валялся в своей кровати совершенно изнеможенный, а Крошка, наоборот, пылала огнем. Она кружилась по комнате и не могла остановиться.
   — Знаешь, — воскликнула она, — мне надо купить мантилью, гребень, кастаньеты и какую-нибудь юбку с оборками! Когда в ней кружишься, то все видно до самой шеи!
   — Ты склонна к эксгибиционизму, — отозвался я.
   — Естественно, — ответила она. — Подожди немного и увидишь, что будет, когда я немного отъемся и нагуляю тело. Кстати, о еде: как насчет клубнички?
   Я пытался отвязаться от нее, но мне не удалось… Стюард разбудил меня, едва занялся рассвет.
   — Вы опоздаете! — вопил он, носясь по комнате и раскладывая новые костюмы.
   Он побрил меня, запихнул под холодный душ и одел так быстро, что я ничего не успел сообразить. Я даже не успел спросить его, куда опаздываю.
   Чья-то рука сунула в машину бутерброд и кофе, и мы понеслись по улице.
   Наконец я все-таки поинтересовался:
   — Куда мы едем?
   В полутьме автомобиля сверкнули глаза Мэдисона.
   — Мы держим путь к пристанищу Эль-Сида! — ответил он.
   Мы ехали вдоль берега на север. Неожиданно справа от нас возникла самая (…) и самая огромная крепость из всех виденных мною. Я взглянул налево. Там, среди гор, громоздились огромные фортификационные сооружения. Здания лежали в руинах, и белые камни, колонны и полуразрушенные ступеньки производили неизгладимое впечатление. Казалось, им конца не будет.
   — Это и есть "пристанище"? — спросил я.
   — Да, да! — закричал Мэдисон. — Пристанище Эль-Сида! Вылезаем из машины!
   — Ты хочешь, чтобы я полез туда? — ахнул я.
   Мои спутники не обратили ни малейшего внимания на мои слова, быстро полезли наверх и скрылись из виду. Меня подталкивал один из проводников.
   И целый день, если не считать небольшого полдника, который у нас пытались стащить орлы, я таскался по горам с закрытыми глазами, чтобы не поддаться головокружению и не свалиться вниз. В конце концов проводник привязал к моей шее веревку — на всякий случай.
   За ужином на яхте я с трудом мог держать вилку в руках. Мне безумно хотелось лечь спать и хотя бы во сне позабыть о ноющих мускулах.
   Но тут появился фольклорный ансамбль, и нас пригласили на верхнюю палубу. Главный стюард то и дело тряс меня за плечо, чтобы я не спал.
   — Это настоящий ансамбль из Валенсии. Там долгое время жили мусульмане, и у них очень своеобразная культура. Вы чувствуете в музыке арабские мотивы?
   Крошка и Мэдисон выучили несколько танцев. А когда танцоры обнаружили, что Крошка прекрасно исполняет танец живота, то пришли в безумный восторг.
   Когда я наконец очутился в спальне, Крошка не дала мне заснуть.
   — Я хочу покрывало, как у них. А штанишки ты заметил? Нет? Просто прелесть; такие прозрачные, что зрителям все видно. Я тоже такие хочу. Инки, ты что, спать собрался? Давай, вспомни о клубничке, будь хорошим мальчиком!
   Что было дальше, я не помню. На следующее утро стюард никуда не торопился, и я благословлял судьбу за это.
   Завтракал я вместе с Мэдисоном.
   — Знаете, что я выяснил? — с торжествующим видом вопросил он, поглощая яичницу с ветчиной. — Эль-Сид был настоящим специалистом по средствам массовой информации и рекламе!
   — Говори потише, Мэд. У меня сердце болит.
   — Да вы только послушайте! — вскричал он. — Вы настолько мало разбираетесь в вопросах подачи информации, что, наверное, не поверите мне. Но Эль-Сида можно считать изобретателем саморекламы. И это в одиннадцатом веке! Понимаете, когда он выступил против короля Кастилии, то пытался основать свое государство, независимое от Испании, прямо здесь, в Валенсии. Но его советник по связям с общественностью решил, — представляете? — что образ восставшего бандита не войдет в историю, поэтому они переписали все летописи. Они подали его как испанского национального героя, и таким он и остался в памяти людей. Жаль, я не знаю, как звали его советника. Вот он-то был настоящим экспертом!
   Его энтузиазм портил мне настроение. Пытаясь держать голову так, чтобы она не болела, но и не падала вниз, я отправился в порт, в надежде скрыться где-нибудь до появления тренера. Например, погулять в тихом, тенистом парке.
   Крошка стояла рядом с тележкой с мороженым, очевидно, собираясь завершить завтрак порцией helado (Сорт испанского мороженого.). Я быстро нырнул в проход между двумя домами. А то ей обязательно захочется прогуляться со мной.
   Неожиданно откуда ни возьмись появилось грохочущее такси. Из окна высунулась рука и указала на Крошку. Завизжали тормоза, и машина остановилась рядом с ней.
   Оттуда вылез дородный мужчина. Тот самый толстомордый мужик с квадратным подбородком! Его, хотя и гладко выбритая, челюсть по-прежнему производила впечатление небритости и казалась черной. Что-то крича, он направился к Крошке, но в порту было шумно, и я не мог разобрать слов. Толстомордый был очень зол!
   Не обращая на него ни малейшего внимания, Крошка лизала мороженое. Мужчина пнул тележку ногой.
   Я очень удивился. Откуда он взялся? И почему ему так не нравится, что Крошка ест мороженое?
   Тип понизил голос, и теперь я вообще ничего не слышал. Он погрозил Крошке кулаком. А она все так же ела мороженое.
   Мужчина говорил, не переставая. Крошка протянула ему мороженое. Он оттолкнул ее руку. Тогда она положила руку ему на плечо. Он стряхнул ее. Она поцеловала его в щеку, а он выхватил носовой платок и стер след от помады.
   Крошка заговорила что-то успокоительным тоном.
   Похоже, мороженщику еще не заплатили. Он стоял прямо перед незнакомцем и Крошкой и, похоже, злился, оттого что его тележку толкнули. Крошка снова взяла толстомордого за руку и что-то сказала ему на ухо.
   Внезапно человек с черной челюстью полез в карман, вытащил несколько песет и заплатил мороженщику. Крошка взяла его платок, вытерла грязные руки и снова заговорила.
   Человек оглянулся с несчастным видом. Потом отворил дверцу такси. Крошка села, и они уехали.
   Мне стало не по себе. Но я просто пожал плечами и решил не думать об этом. Это была ошибка. По своей глупости я посчитал, что просто не в состоянии понять психологию подростков. Или психологию взрослого мужчины, который мечется повсюду, пытаясь организовать рандеву с каким-нибудь подростком-недоростком.
   Я и не догадывался, что уготовил мне коварный злой рок. Если бы я представил себе, что меня ждет, то бежал бы прочь без остановки, пока хватило бы сил.
   Вспоминая прошедшее, я больше всего удивляюсь тому, что даже не подозревал, что же происходит на самом деле.
   А ведь мне грозила опасность!

Глава 2

   На следующий день, сидя в личном салоне владельца яхты, я немного покурил.
   И тут мне показалось, что у меня начались галлюцинации!
   На экране видеоприбора виднелось зеленое кольцо. И все, больше не было никакого изображения: только зеленое кольцо. Этакое колечко сигаретного дыма, но только зеленого цвета.
   Я посмотрел на другой экран.
   Зеленое кольцо!
   Так я и знал, что гашиш меня доконает. Вот, пожалуйста, галлюцинации! К тому же я курил натощак.
   Я снова посмотрел на первый экран.
   То же самое!
   Что же делать? Это не шутки.
   Я сжал голову обеими руками. Может, дело не в гашише? Может, дело в том, что я в тот раз ударился головой? Тогда у меня потемнело в глазах, а сейчас я, наверное, теряю зрение.
   Передо мной встало ужасное видение: Крошка, которая ведет меня, слепого, на поводке и лупит белой тростью, чтобы я не задерживался. Это она виновата. Это она оставила в гостиной Щипли свой скейтборд.
   Я снова взглянул на экраны. Один показывал лицо Хеллера, а другой лицо Крэк. Очевидно, они смотрели друг на друга. Теперь я был просто уверен, что секунду назад видел галлюцинацию. На них были пробковые шлемы от солнца.
   Я крепко зажмурил глаза.
   — Готов! — вдруг сказала Крэк. Голос ее звучал торжествующе. Я знал, что она говорит обо мне. Ничто другое не могло бы вызвать такую радость в ее голосе.
   — Совершенно готов! — произнес Хеллер. Это было сказано так весело, что могло относиться только к потере мною зрения.
   Просто чтобы доказать, что он может ошибаться, я осторожно приоткрыл один глаз. На экране красовалась физиономия Бац-Баца. На нем была потертая морская фуражка с надписью "Лейтенант Римбомбо". С чувством времени у меня тоже было что-то не в порядке. Бац-Бац уже несколько лет как покинул ряды военно-морского флота.
   — Они все рты разинут от удивления, — сказал он. Еще один голос. На экране — голова Изи. На ней — металлическая пехотная каска. Уж это наверняка галлюцинация.
   — Я боюсь, что он может отомстить, — сказал Изя. Я закрыл глаза. Я был не в том состоянии, чтобы мстить.
   Но зажмурился я недостаточно быстро и еще успел заметить лицо Дж. П. Триллера. На нем был индейский боевой головной убор с перьями. Теперь я был уверен в том, что сошел с ума.
   — Что значит «отомстить», бледнолицый? Краснокожие братья выкурили много трубок. И сплясали танец мира. Вот. — Очевидно, это говорил Триллер.
   Голос Изи:
   — Спасибо, что пытаетесь поднять мне настроение, но они могут принять этот дым за сигнал к войне и к убийству.
   Что-то было странное в его словах. Я выпрямился и уставился на экраны. Где, к черту, они находятся?
   На экране Хеллера появилось новое лицо. Это еще кто?
   — Если вам понравилось, мистер Флойд, — заговорил незнакомец, — то мне хотелось бы обрадовать моих парней. Они так старались!
   — Все просто замечательно, — ответил Хеллер. — Я пойду с вами и сам скажу им "спасибо".
   — Нет-нет, — вмешался Дж. П. Триллер. — Пожалуйста, не торопите события. — Он завернул рукав кожаной охотничьей куртки и посмотрел на часы. — Церемония начнется только через час. Мы должны отметить первый запуск шампанским. Мы не можем ознаменовать начало деятельности корпорации "Чистое голубое небо для каждого" простым «спасибо». Кроме рабочих, здесь еще пятьдесят арендаторов крокодиловых ферм. Скоро на автобусе подъедут представители прессы и двести индейцев-семинолов, которые будут орать и кривляться в племенных плясках. — Он засунул руку в портмоне. — К тому же я подготовил для вас речь. И еще одну для мистера Эпштейна…
   — Ой! — воскликнул Изя. — Только не это!
   — Ну, хотя бы половину, — просительно произнес Триллер.
   — Нет! — в панике завопил Изя.
   — Это отличная речь, — заявил Триллер, вытаскивая ее из кармана. — Она начинается словами: "Мы все собрались здесь, чтобы отпраздновать рождение величайшего инженерного чуда нашего времени. Пятьдесят миллионов спор в минуту — пятьдесят миллионов! — будут запущены в атмосферу нашей славной планеты…" Может, вы все-таки захотите прочесть ее?
   — Нет! — отрезал Изя.
   — Ладно. Тогда я отдам речь вождю по имени Крысиный Боевой Хвост, он ее прочтет, а разницу все равно никто не заметит.
   Я вздохнул с облегчением. Они находились во Флориде и собирались осуществить проект со спорами. Кольца — это споры, которые выбрасывались из установки в пятьсот футов высотой.
   Они пошли по дорожке, и Крэк оглянулась. Да, сзади стояла установка. Через равные промежутки времени из нее вылетали кольца спор.
   — Я так горжусь тобой, — заявила графиня, беря Хеллера под руку. — Этот пункт мы теперь можем вычеркнуть из списка. Еще немного, и мы отправимся домой. Нам осталось разобраться с топливом, и все в порядке.
   Я охнул. Если им удастся осуществить свои планы, то империя Роксентера рухнет. А Ломбар прочешет всю планету, чтобы найти меня и уничтожить за то, что я не справился с заданием.
   Я уныло уставился на радиопередатчик, раздумывая, что бы такое приказать Рату.
   Не выдержав, я повернул приборы экранами к стене. Я не мог смотреть на их праздничные церемонии. Для меня они были похоронной процессией, в которой буду участвовать и я — в качестве трупа.

Глава 3

   Около трех часов утра танцующая Крошка ворвалась в мою спальню. Я в ужасе уставился на нее. На ней были черная шляпа, красный жакет, разукрашенные золотым позументом штаны, белые гольфы и черные туфли. Наряд тореадора!
   — Инки, Инки, проснись! — Она уколола меня очень острым концом красивого пера. — А что у меня есть!
   Она бросилась обратно в свою комнату и стала открывать коробки и разбрасывать их содержимое. Украшенные позументом брюки, вуали, комнатные туфли с загнутыми носами, ленты, браслеты на ноги и на руки. Юбка для фламенко, накидка для фламенко, мантилья, гребни, кастаньеты, блестящие веера, туфли для фламенко и так далее. А потом Крошка открыла маленькую коробочку, куда обычно упаковывают ювелирные изделия. Золотое ожерелье!
   — Крошка, — произнес я, — какого черта все это значит? Скажи мне правду. Кто этот человек с черной челюстью?
   — Нам пришлось слетать в Мадрид, чтобы все это купить, — заявила она. — На частном самолете. Мы только что вернулись.
   — Кто этот парень? — настаивал я. — Почему он был так зол на тебя?
   — Ну, вообще-то он испанский дворянин. Граф. Ему принадлежит половина Испании. А сердился он потому, что я порастрясла его в Касабланке.
   — Крошка, ты будешь говорить правду или нет? Какого черта испанскому дворянину нужно на Бермудах или в Касабланке?
   — А он путешествовал и, ну совершенно случайно, заметил нашу яхту в порту, когда пролетал на обратном пути из Марокко. Он там женился на сестре Хуссейна-Хуссейна, настоящей принцессе.
   — Господи! Ты что, хочешь, чтобы я поверил, будто человек, который недавно женился, станет гоняться за тобой, чтобы повалить в стог сена?
   — Ну, понимаешь, в Марракеше я кое-что пообещала его жене, и мне очень стыдно, потому что я не выполнила обещание, а уплыла на яхте.
   — Крошка, кончай носиться и брось свои тряпки. Расскажи честно. Давай начнем с самого начала.
   — Ну, я и рассказываю с начала. Понимаешь, он рассказал жене, как было здорово, когда мы занимались оральным сексом, и она захотела, чтобы я ее научила. Я ведь не могла испортить их брак, верно? Но теперь все в порядке. Она была в Мадриде, и я весь вечер показывала ей, как это делается, и она всему научилась, и, Господи, он теперь счастлив. Успокоился. Все улажено, и мы можем отплывать. Ты только посмотри на эти штанишки. — Крошка скинула те, что на ней были, и напялила прозрачные газовые штанишки. — Правда, все насквозь видно? Посмотри, Инки!
   В шляпе и жакете тореадора и арабских прозрачных штанишках она выглядела очень забавно. Я не мог сдержать смех.
   — Так-то лучше, — заметила она. — А сейчас вот тебе награда — пара затяжек бхонга, и пойдем спать.
   — Нет.
   — Да брось, Инки. Не будь букой. — Она убежала и вернулась с бхонгом.
   Я затянулся. Вкус был какой-то другой. Крошка раздевалась.
   — Постой, — произнес я. — Если ты весь вечер занималась сексом, значит, не собираешься приставать ко мне сейчас?
   — Да это была только разминка, — заявила она. — Никакого веселья. Я показала им, как надо, чтобы их брак не распался. Давай шевелись.
   — Подожди, — проговорил я. — У бхонга странный вкус… — И тут меня накрыла тяжелая волна. И все вокруг показалось чудесным.
   — Конечно, у него другой вкус. Ты куришь пятьдесят на пятьдесят. Марихуана с гашишем. Дай мне тоже затяжечку…
   Ночь длиной в два года, не меньше, наконец-то закончилась. Я проснулся.
   Мы были в море. Крошка уже ушла. Я обнаружил, что не могу вспомнить, какое сегодня число. Либо июль, либо сентябрь 1492. или 2186 года. Стюард открыл ставни и принялся за уборку.
   — Какое сегодня число? — дрожащим голосом спросил я.
   — Первое мая. "Разбуди меня, матушка, пораньше, и я стану майской королевой", — так поется в песне. Если бы вы открыли на ночь окно, вам бы легче спалось, сэр.
   — Куда мы плывем? — спросил я.
   — Куда вы приказали, сэр.
   — Хватит болтать! — отозвался я. — Пожалуйста, скажите куда.
   — Туда, куда хотел отправиться жених юной леди, сэр, — в Марсель. Должен сказать, вы слишком много его слушаете, сэр. По мне, так французы — просто стадо свиней.
   — Похоже на качку, — произнес я, чувствуя, как в моем теле отдается малейшее движение судна.
   — Это и есть качка, сэр. В этом месте Средиземное море всегда (…)!
   Я выглянул в окно. На море было довольно сильное волнение. Мне стало не по себе.
   Я оделся и вышел на палубу. Завтракать мне не хотелось. На палубе оказалось очень ветрено.
   Мэдисон притулился в шезлонге, укрывшись от ветра за трубой вентилятора, и рассматривал старую книгу.
   — Привет, Смит. Как здорово, что у нас появился такой шанс.
   — Какой шанс? — тупо спросил я.
   Он поднял книгу и показал мне название.
   — Граф Монте-Кристо был прирожденным бандитом. Я часто задумывался, настоящая это фигура или вымышленная. Кому-то ведь надо отделить правду от вымысла.
   — С каких же пор этим стали заниматься газетчики? — иронически осведомился я.
   — Это моя новая идея, — заявил Мэдисон. — И я докопаюсь до самой сути.
   Сегодня утром я не собирался докапываться ни до какой сути. Стабилизаторы немного провисли, и яхту сильно качнуло.
   — В марсельском порту, — заявил Мэдисон, — расположена тюрьма под названием "Замок Иф". Если верить автору книги, Александру Дюма, графа Монте-Кристо посадили туда еще молоденьким матросом. Он сумел стать выдающейся величиной, практически бандитом, которому нет равных. Он совершенно бессмертен. Мне хочется посмотреть, действительно ли существует камера с таким туннелем, как описано в книге. Как мило с вашей стороны, что вы прислали Крошку спросить, куда плыть. Она такой милый, непосредственный ребенок, правда?
   Это меня доконало. Я бросился к поручням.
   — Нельзя становиться против ветра, — поучал тренер, вытирая меня. — Нужно было сказать стюарду, что вас тошнит. Когда начинается морская болезнь, (…), таблетки драмамина уже не помогут. Лекарство силком быстро выйдет обратно. Давайте пару кругов вокруг палубы, и все будет в порядке.
   Наше путешествие в Марсель не совсем удалось. Прежде всего, французы, хотя и были очень рады нам услужить, оказались совершенно не в состоянии понять, почему мы желаем посетить Замок Иф.
   С помощью переводчика, поскольку никто из нас не говорил по-французски, начальник порта объяснил нам, что если мы не являемся террористами, то он не может допустить, чтобы народ с какой-то яхты разгуливал по порту или шлялся по городу. У нас оставался еще один шанс. Если бы нам удалось доказать, что мы везем героин, двери порта гостеприимно распахнулись бы для нас.
   Мэдисон уныло топнул по палубе. Крошка заявила, что мы можем остаться на борту. В Мадриде она купила новую музыку и теперь могла часами валяться в кровати и слушать ее. Все это приводило меня в отчаяние. Я пригласил начальника в соседнюю каюту и с помощью переводчика попросил принести ультра-фиолетовую лампу. Когда ее доставили, я разделся и включил ее. Начальник и переводчик уставились на светящиеся буквы: "Шпиён семейства Роксентеров".