Страница:
Не избушка, а проходной двор какой-то!
– Кстати, пока я не забыл… Моська, то есть Жозефина просила передать вам, Борис Иванович, очередной пророческий бред.
– Ну-ка, ну-ка? – с интересом уставился на друида волхв лазоревыми глазами.
– Что-то такое о дождливой планете и сломанном крыле Змея Горыныча. Вы как хотите, а у меня никаких идей на этот счет нету.
– Зато у меня есть, – мгновенно узнала я сон, что снился мне, и не один раз.
– Вот как? – так и впился в меня взором Борис Иванович. – Может, поделишься?
Мне было не жалко, я поделилась. Рассказом о том, как уворачивалась от исполинов, как сломала крыло, долго куда-то шла под проливным дождем, как просыпалась, вся мокрая насквозь, как купалась в океане, и как утонул тираннозавр.
– Я думаю, Рассвет что-то обнаружил на этой планете, – изрек волхв по окончании рассказа. – Причем, наверняка какое-нибудь сокровище.
– Терентий упоминал и про власть тоже.
– У Черного Дракона достаточно власти, – покачал головой волхв. – Нет, все дело в презренном металле. И не смотри на меня так, Илья. Я не виноват, что и люди и драконы настолько падки на золотишко. Значит, так. Ящерицу долой, – забрал волхв противо-кошмарный амулет, поставленный металлистом обратно на полку. – Лиса укладывается спать. Ты, – повернулся он к Илье, – напишешь мне отчет о сходстве киборгов и псевдо-самолетов.
– А я?
– До утра свободен, в восемь часов жду у себя, скелет собирать будешь, – ответил волхв. – Боже, как хочется курить!
С этими словами он повернулся, и вышел вон из комнаты. Антон обреченно вздохнул, надвинул на голову капюшон мантии, и, пожелав нам доброй ночи, удалился. Я начала усиленно сомневаться в том, что смогу попасть в одно и то же сновидение еще один раз. Металлист, обошел избушку, и, удостоверившись, что никого в ней больше нет, снова подошел ко мне.
– Ложись спать, и постарайся увидеть правильный сон.
– Ты уходишь?
– Нет. Я покараулю на кухне. Тем более, мне надо писать отчет, – достал он наладонник из неоткуда. – Спокойной ночи, Лиса.
Глава 15.
– Кстати, пока я не забыл… Моська, то есть Жозефина просила передать вам, Борис Иванович, очередной пророческий бред.
– Ну-ка, ну-ка? – с интересом уставился на друида волхв лазоревыми глазами.
– Что-то такое о дождливой планете и сломанном крыле Змея Горыныча. Вы как хотите, а у меня никаких идей на этот счет нету.
– Зато у меня есть, – мгновенно узнала я сон, что снился мне, и не один раз.
– Вот как? – так и впился в меня взором Борис Иванович. – Может, поделишься?
Мне было не жалко, я поделилась. Рассказом о том, как уворачивалась от исполинов, как сломала крыло, долго куда-то шла под проливным дождем, как просыпалась, вся мокрая насквозь, как купалась в океане, и как утонул тираннозавр.
– Я думаю, Рассвет что-то обнаружил на этой планете, – изрек волхв по окончании рассказа. – Причем, наверняка какое-нибудь сокровище.
– Терентий упоминал и про власть тоже.
– У Черного Дракона достаточно власти, – покачал головой волхв. – Нет, все дело в презренном металле. И не смотри на меня так, Илья. Я не виноват, что и люди и драконы настолько падки на золотишко. Значит, так. Ящерицу долой, – забрал волхв противо-кошмарный амулет, поставленный металлистом обратно на полку. – Лиса укладывается спать. Ты, – повернулся он к Илье, – напишешь мне отчет о сходстве киборгов и псевдо-самолетов.
– А я?
– До утра свободен, в восемь часов жду у себя, скелет собирать будешь, – ответил волхв. – Боже, как хочется курить!
С этими словами он повернулся, и вышел вон из комнаты. Антон обреченно вздохнул, надвинул на голову капюшон мантии, и, пожелав нам доброй ночи, удалился. Я начала усиленно сомневаться в том, что смогу попасть в одно и то же сновидение еще один раз. Металлист, обошел избушку, и, удостоверившись, что никого в ней больше нет, снова подошел ко мне.
– Ложись спать, и постарайся увидеть правильный сон.
– Ты уходишь?
– Нет. Я покараулю на кухне. Тем более, мне надо писать отчет, – достал он наладонник из неоткуда. – Спокойной ночи, Лиса.
Глава 15.
Я напрасно сомневалась в себе и своих сновидческих способностях – как только я закрыла глаза, так обнаружила себя под проливным дождем. На сей раз высоко-высоко в горах. Как я сюда забралась, было загадкой, потому что крыло у меня все еще как следует не работало.
Передо мной виднелся вход в пещеру, от которой за версту разило магией. Она притягивала к себе подобно магниту, и я целенаправленно шла сюда в течение недели, никак не меньше. След был обнаружен мною, как только я вышла из моря-океана, того самого, что спасло меня от тираннозавров.
Вход был опечатан – я не смогла войти внутрь, боль скрутила мое драконье существо, заставила, шипя, отскочить назад. Я переступила лапами, подобрала камешек, запустила им в пещеру. Тот не встретил на своем пути никакой преграды, упал на пол, зазвенел, покатился. Стоп! Зазвенел? Я обострила до предела и без того нехилое магическое зрение. Пещера была полным-полна золота. Это оно звало меня? Из такой дали? Никогда раньше не чуяла в себе тягу к элементу с порядковым номером семьдесят девять, если классифицировать его по Менделееву. Ну и мысли у тебя, дракон! И кто он такой, этот Менделеев?
И тут меня осенило – камушек-то не был золотым в самом начале! Обычным он был, каменным, простите за тавтологию. Неужели это… Не может быть!
Я села на неровную каменистую поверхность. Как хочется поскрести макушку… Откуда-то из глубин памяти всплыл очередной нелепый миф о каком-то Мидасе, и о том, как то ли он превращал все, к чему ни прикасался, в золото, то ли это его превратили в презренный металл человеческие боги. Почему я все время вспоминаю людей? И почему самый зовущий, прекрасный и восхитительный материал на свете вдруг стал презренным? И как мне попасть в эту пещеру? Может быть, настало время снова посетить жестокую планету с порядковым номером 14856747, где пленные убивают друг дружку на потеху публике? Кажется, ее обитатели ее то «грунтом» называли, то ли как-то еще… Может, узнаю что-нибудь про то, как Сокровище себе добыть…
– Этого мне еще не хватало! – озадаченно пробормотала я. – Кстати, никогда не замечала за Рассветом тяги к сокровищам…
– Ты проснулась, – появился из кухни металлист. – Ну, как твой сон?
– Жуть, – честно ответила я. – Смотри, что у меня теперь вместо моего кольца!
– По-моему, оно такое же, как и было раньше, – удивленно произнес Илья. – Ты ничего не перепутала?
Я покосилась на свою руку. Кольцо вернулось к прежним очертаниям. Чудеса, да и только!
– Не хочу быть драконом, – захныкала я.
Теперь, когда рядом со мной находился сильный мужчина, почему бы не почувствовать себя слабой и беззащитной?
– Тебе приснилось что-то путное? – мгновенно оживился металлист.
– Не знаю, – скептически хмыкнула я, но сон все же пересказала.
Металлист слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы.
– А потом я проснулась с потяжелевшим и очень горячим кольцом на пальце, – закончила я свой рассказ. – Не хочу быть драконом.
– Ты не будешь им, – обнял меня Илья. – И не мечтай.
– Ты закончил свой отчет?
– Почти. Погоди, я сейчас принесу наладонник с кухни, лягу рядом. Что-то мне не хочется тебя одну оставлять.
– Э-э-э… Я не хочу торопиться.
Металлист остановился, как вкопанный. Моргнул пару раз.
– Чудо ты, Лиска. Без перьев. Никто тебя в койку не тащит.
– Логично, я уже там, – зарделась я, аки маков цвет.
– Я же не дракон какой, – серьезно глядя на меня, сказал боевой товарищ.
– ?
– Короче, Склифосовский, я приношу КПК, и ложусь рядом. Тоже мне! Женщина!
Он фыркнул, и вышел из комнаты. А я смотрела ему вслед, и думала, почему наши отношения столько раз доходили до этой вот критической точки, и поворачивали вспять.
Теперь, когда я была уже как минимум на четверть чудовищем, думалось почему-то легче. Отрешенней как-то.
– Ты боишься, что мы, скажем так, не подойдем друг другу? – появился в комнате металлист. – У тебя есть лишнее покрывало?
Илья тоже изменился. Никогда прежде не был настолько открытым.
– Есть спальник, в шкафу, на верхней полке. И, да, наверное, я боюсь все испортить. Как говорится, лучше хорошая дружба, чем плохая… Ну, ты понял. Мне слишком дороги наши с тобой отношения.
Наконец-то я разобралась в себе. Тяжеленный камень скатился с души. Я почти увидела, как он, грохоча, скрывается в темноте.
– Отлично! – подпрыгнул Илья повыше, игнорируя всякую магию, достал спальник. – Вот, смотри! Я закрываюсь на молнию, и только попробуй ночью ко мне пристать!
– Ты знаешь, я тебя люблю, – просто сказала я.
Я так давно хотела это сказать, и не могла – мешали представления о том, что женщина не может говорить подобное вслух, да и еще не безразличному ей мужчине. Интересно, а кому, в таком случае, она может это говорить?
Металлист не ответил словами, но очень долгим поцелуем. Он вообще не любил сотрясать зря воздух, по его же собственному выражению. Журавль и синица… Может, ну его, этот страх разрушить дружбу?
– Спи, – поправил Илья челку, упавшую мне на глаза. – Я буду рядом.
Я закрыла глаза, и мгновенно провалилась в сон.
Золото. Совсем чуть-чуть. Они убивают друг друга, эти глупые люди, дерутся за ничтожные крохи, не способные даже согреть душу самого захудалого дракона из отцовского племени.
Еще золото. Одна большая монета. Мужчина с сединой в волосах покупает волка, большого, тощего, серого, ведет в лес, выпускает на волю.
– Спасибо, – говорит волк человеческим голосом.
– Ступай ужо, – прячет мужчина усмешку в длинных усах.
Я ощущаю, как ласковое тепло заполняет все мое существо – как будто я просидела в отцовской Сокровищнице полных два дня.
Мне хочется продлить это состояние, и я пускаюсь вслед за серым волком.
Снова золото. Много. В безликих брусках. Они убивают друг друга, эти жадные люди в одинаковой одежде. Где их величие, или хотя бы военная дисциплина? Это же воины, я это точно знаю. Последний солдат падает замертво на мокрые от крови бруски.
Я могу взять это золото – оно теперь ничье. Но я не хочу.
Золото. Одна маленькая монетка.
Зачем этот глупый человек переводит Сокровище на растения?
А вот и ответ – хорошенькая самка. Я бы раньше не отдала золото за улыбку самца. А теперь, наблюдая выражение бесконечного счастья на лице юной особы, видя, как расцветает юноша – сначала робко, потом полным ходом, я чувствую, что сама становлюсь богаче своего отца, вожака племени. Как такое может быть?
Золото. Шесть кругляков.
– Я кину тебя в долговую яму, – гаденько улыбаясь, сообщает толстяк. – Или ты вернешь мне ту же сумму плюс три динара. Точно в срок. Завтра, в это же самое время.
Худосочный человек бледнеет, замирает в нерешительности. На миг. Потом сгребает со стола деньги трясущимися руками.
Толстяк радостно потирает руки. Мне видны его мыслишки, все, до единой. Бедняку нужны деньги, или его жена умрет, рожая ребенка. Дочь худосочного человека перейдет в его власть, потому что не вынесет позора отца.
Я лечу к своей пещере, торопливо разгребаю кучу листьев. Моих, собранных по одной, монет должно хватить в уплату долга худосочного человека…
Его бесконечно много, этого золота. И постепенно оно тускнеет, теряет свою притягательность. Порой мне кажется, что это не Сокровище, а обменный эквивалент. Меня пугают эти мысли, но я чувствую, что становлюсь свободнее. Я не буду пока его собирать. Если оно мне понадобится, я его добуду. В той пещере. Наверное, я смогу это сделать, если моя душа не найдет иной радости.
Я открываю глаза, вижу задумчивого металлиста, наполовину высунувшегося из спальника. Ветер, дующий в открытую форточку, теребит длинную прядь волос, выбившуюся их хвоста.
– Кольцо Полоза действительно меняло как свою форму, так и содержание, – говорит он. – Много раз. Иногда оно меня просто пугало. Иногда мне хотелось плакать. Но оно стало прежним перед тем, как ты проснулась.
Зеркало-часы показывают четыре часа ночи.
– Ты не спал?
– Нет еще. Но сейчас буду. Теперь я за тебя спокоен.
Разбудило меня кольцо. Мне внезапно показалось, что оно ожило, заговорило, и я первый раз за все время пожалела, что так и не поняла языка металла.
– Он придет через час, – не раскрывая глаз, сказал Илюха. – Сейчас не может – сильно занят.
– Полоз?
– Да.
Часы показывают без пяти минут семь утра. Пора вставать.
– Ты пойдешь бегать?
– Вот еще! Я спать хочу!
Он отвернулся, и уже через пару секунд послышалось ровное сопение. Пускай спит, я и без него справлюсь. Вот только примет ли меня Маня в моей новой ипостаси? Когда за спиной у меня уже почти отрасли крылья, когда даже вчерашние птенцы видят во мне драконьего зародыша?
Но, в то же время… Кто его знает, что это за крылья? Я сейчас люблю. Илюху, весь мир, Маню, и пусть она от меня отвернется, и стрелой умчится в сосняк. Все равно люблю. Мне будет приятно ее увидеть. Даже удирающую. Хоть одним глазком. Впрочем, вот она – уши насторожила, поджидает.
Многоножка сидела, и смотрела на меня. Как только я подбежала, закружилась вокруг меня, подсекла коленки. Я привычно плюхнулась на ее сосновое тело, привычно заглянула в глаза. Они были все такие же бездонные и безнадежно деревянные. Во мне огня было больше уже на четверть моей обычной нормы, я это сейчас ощущала с особенной силой. Процентов семьдесят пять. Как она меня не боится?
«Я. Тебе. Верю».
«Спасибо. Мне уйти?»
«Посиди еще немного. Еще чуть-чуть. Все. Мне пора».
Она уже давно исчезла, а я еще долго смотрела ей вслед. Потом повернулась, и побежала обратно. Я знала, что это – последнее мое свидание с Маней. По крайней мере, в ближайшее время. Я не смогу проверять на прочность ее веру в меня.
Дерево. Оно меня не пустит внутрь ни за какие коврижки, я это увидела сразу, как только его увидала, еще издали. Еще чего доброго, от меня удерет избушка, и мне придется спать на улице. Не беда – у меня еще палатка со студенческих времен осталась. Мой мир рушился, и я уже устала сожалеть об этом. И уже очень скоро мне останется только сказать ему «спасибо», повернуться, и сделать шаг в неизвестность.
– Тебе осталось три дня, не больше, если ты, конечно, не найдешь способ замедлить процесс превращения.
Вот как! Еще вчера меня уверяли, что у меня в запасе целых шесть.
– И что будет, если способ все-таки найдется?
– Тогда ты протянешь на денек больше, – полыхнул зеленым пламенем Хранитель. – Но ты, вероятно, и сама это знаешь. Я же пришел говорить не об этом. Где Борилий?
– Будет через пару минут, – раздался ворчливый голос. – И только посмей попортить мне мебель, Огнедышащая!
– И что мне будет?
– Жалованье твое промотаю.
– Жестко ты.
– Зато справедливо. Зачем оно тебе?
– Это, Гоша, не тебе решать, – ответил за меня входящий в комнату волхв. – Ба! Полоз! Какими судьбами? Как там Катя?
– Все хорошо, вашими молитвами. Я тут, собственно, не поэтому.
– А почему?
– Вы, люди, называете это место Великим Алхимиком.
– Ого! – Присвистнул волхв, и потянулся за трубкой. – Как интересно. Она?
Кивок в мою сторону, кивок ответный, утверждающий.
– Лиса, позови Илью.
– Он спит, полночи делал отчет о пташках и киборгах.
– Зови, не рассуждай.
Я нехотя поднялась с так и не спаленного стула, подавила в себе внезапно нахлынувшее желание устроить контролируемый пожар, в рамках одного посадочного места, и отправилась будить несчастного металлиста. Как только я покинула пределы избушки, в ней поднялась ментальное цунами – Полоз и волхв изволили обсуждать проблему без меня.
В избушке я обнаружила вполне себе бодрого Илюху.
– Тсс, – приложил он палец к губам. – Тише.
– Что там у тебя? – мигом забыла я о том, как меня невежливо попросили из кабинета.
– Невиданное дело! В гостях у начальства сейчас Полоз сидит.
Тоже мне новость! Постой-ка…
– Ты что же, жучок там установил?
– Вчера еще. Не удержался. Надо же быть в курсе событий, а то они, подлые, как с цепи сорвались, и не углядишь за ними.
– И что же там сейчас происходит?
– Полоз в панике.
– Как это?
– Он боится какого-то места. Очень. С тех пор, как ты вышла, разговор идет только об этом.
– Да уж, – так и села я на кровать. – Правильно люди говорят, на каждого зверя найдется свой охотник. Эк его припекло-то!
– Погоди ты со своими эмоциями, – отмахнулся от меня металлист. – Постой-ка… Это они о той планетке, про которую ты мне рассказывала?
– Ну да. Кстати, Борис Иванович велел тебя позвать.
– Что же ты мне раньше не сказала?
А кто меня спрашивал? И потом:
– Тогда бы мы не узнали, чего боится Великий Полоз.
Стоило мне только перешагнуть порог начальской избушки, как буря эмоций стихла. Я даже прониклась еще большим уважением к Полозу: может быть, у него и есть свои фобии, но в выдержке ему не откажешь, это уж точно. Хранитель сидел в непринужденной позе, и пил чаек из чашечки тончайшего фарфора, чуть тронутой росписью. На змеиные сюжеты, разумеется.
Не успела я подивиться подобной метаморфозе, и подумать, а не привиделось ли мне все остальное с недосыпу, как тихо звякнул колокольчик, и в избушку откуда-то из-под потолка ссыпался Сан Саныч. Видок у агента спецподразделений был так себе. Помятый, обросший, оборванный. Да и запах активно использовавшихся потовых желез давал о себе знать. Зато глаза его сияли чисто мальчишеским задором.
– Здравия желаю всей честной компании, – выкрикнул он, становясь по стойке «смирно».
По привычке, видать – судя по выходу из нее без разрешения, но со счастливой, озорной улыбкой.
– Рад тебя видеть в добром здравии, старатель, – поднялся Полоз со своего места, пожал вояке руку.
Волхв выпустил серию колечек.
– Присаживайтесь, мой друг. Что привело вас столь поспешно в нашу скромную обитель?
– Сейчас расскажу, – плюхнулся на стул Сан Саныч, и я только сейчас заметила, что он, на самом деле, еле стоит на ногах.
– Э-э-э, батенька, да вы же сейчас заснете. Гоша! Дай человеку новый комплект одежды, и проводи его в душ. Настрой воду на крайнее тонизирование. А вы, мой друг, пока домовой озадачен, расскажите в двух словах, что же все-таки случилось с вами.
– Зараженного железа в этом измерении не обнаружено. Спецподразделения «ромашка» больше не существует в природе. Все его агенты либо перешли в «розу», причем чисто формально, фактически они уже были там, либо укрылись этой ночью на изнанке, у надежных людей. Два человека убито, раненых нет.
– Как сам?
– Моя семья в безопасности, мой дом уничтожен, я сам – в федеральном розыске. Это пожалуй, все.
– За что хоть в розыске-то? Государственная измена?
– Она, родимая. И знаете что, ребята? – обвел нас бывший агент российских спецподразделений абсолютно счастливыми глазами. – Я хочу к вам, в Заповедник. Я бы и сам в конце концов пришел, но меня резко ускорили.
– Я уже дал распоряжение относительно одежды, – выпустил колечко в виде яблока волхв. – Чуть позже, когда отоспитесь, придет старший друид, решите вопрос с жильем. Столовую вам покажут. Ваших подчиненных тоже. Я уже и сам думал о том, чтобы переманить вас у «ромашки» к себе в Заповедник. Это все?
– У вас… нас осталось меньше недели, – тихо сказал Сан Саныч. – Я видел их план. Жаль, что мельком, у меня не было времени. Там стояло другое число. Магическое. Меняющееся.
Волхв не спеша выпустил еще серию колечек дыма.
– Что скажешь, друг мой Полоз? – спросил он, не поворачивая головы.
– Какая-то сволочь лезет в наш мир, вот что скажу. Она не пробилась на Урале, ты был при этом.
– Да… – задумчиво протянул волхв. – Я, конечно, догадывался, что мерзкие вонючие слизняки размером с хрущебу и запасом энергии, превышающим дневную выработку современной среднестатистической электростанции, сунулись к нам не спроста.
– Может, им чего-то не хватает? – влезла я в разговор старших. – Например, в их мире выродилась ровно та репа, что обеспечивала их особо ароматной слизью?
– Ага! – Полыхнул глазами волхв. – Конечно, им не хватало именно репы, и они ее решили поискать в чертогах Владычицы Катерины. Она, знаешь ли, хранит запасы под кроватью, чтобы, невзначай проснувшись ночью, ей было чем похрумкать.
Я проигнорировала уничижительный взгляд начальства:
– Откуда они хоть взялись-то?
– Не встречал ранее. Какая-то искусственно выращенная пакость, не иначе.
– Значит, это не им не хватает той самой репы, а их хозяевам, – предположила я. – Осталось только узнать, кому именно.
– Не нервируй босса, – потянул меня за рукав рубашки металлист. – Он же сейчас взорвется. Смотри лучше, Сан Саныч уснул.
И правда, бывший агент спецподразделений, облокотившись о спинку стула, повесил голову на грудь, и выводил носом рулады. Около него материализовался Гоша, почесал мохнатую голову, посмотрел на металлиста. Тот кивнул, поднял жестом руки в воздух стул вместе с Сан Санычем, пошел за ним следом, придерживая, чтобы не опрокинулся по дороге. Судя по звукам, бывшего вояку разместили в соседней комнате, рядом с облезлой драконьей шкурой.
Я вернулась к разговору.
– Итак, – говорил в этот момент волхв, – Они, вероятно, ударят с двух фронтов. На Урале, скорее всего, отобьются.
– А Валаам? – поднял тяжелую голову Полоз. – Это тоже накопитель, не забывай.
– Туда они не пробьются, – покачал головой Борис Иванович. – По крайней мере, не в этот раз. Что тебе, Лиса?
– Что такое накопитель?
– Точка ветвления со скрытой пружиной. Так понятно?
– Не совсем. Почему их три, и все они на нашей планете?
– Глубоко копаешь, – пустил струю ароматного дыма волхв. – Считай, что это – мировая несправедливость. Нам же сейчас важно то, что кто-то хочет захватить по крайней мере один из накопителей.
– Зачем? Чтобы открыть здесь дело по производству летающих пташек?
– Да нет, – отмахнулся от меня волхв. – Это был маленький свечной заводик твоего Черного знакомого. Его личные шкурные интересы. Другое дело, что он, вероятно, действовал в обход своего прямого начальства. Подонки, они, знаешь ли, существа беспринципные, им лишь бы хапнуть побольше да послаще, и удрать вовремя. Вот и Велимир в свое время на этом погорел. На личной мести, если быть совсем уж точным.
– А кто же это тогда?
– Я не знаю, – покачал головой волхв. – Догадываюсь лишь, что твой старый приятель Тихоний должен быть прекрасно осведомлен в этом вопросе.
Я внезапно обнаружила, что ничего не понимаю. В действиях врага отсутствовала всякая логика. Если им так нужны накопители, то почему они засели в замке некроманта, да еще и тратили силы на атаку соседей? Велю развлекали по доброте душевной?
– Возможно, это был отвлекающий маневр.
– Хитро, ничего не скажешь.
– Ну, хитро там было, или не хитро, а если бы не змеи, то дружественный нам замок они бы наверняка взяли. Что там произошло, не напомнишь?
– Они перестреляли друг друга, – нехотя ответила я. – Веля их просто не подпускала к стенам крепости.
– Вот видишь? Я и говорил, тут нам просто повезло.
Ну, я бы не стала настолько однозначно судить…
– Если бы змеи не разрушили замок вместе с Велимиром, от наших друзей осталась бы горка развалин, можешь мне поверить. Зевул – не боец, да и от отдельно взятого суккуба проку мало.
Я вспомнила рассказ супругов про посещение замка Жидомира, и решила завязать с дискуссией.
– Узнаю матушку, – поднял голову Полоз. – Добрейшей души оборотень. Но уж если разозлится, то надо не просто держаться от нее подальше, а улепетывать со всех колец. Получается…
– Получается, что с постепенным вторжением враг обломился, и идет ва-банк, – перебил Хранителя волхв. – Как это некстати! А уж как некстати это! Лиса! Пойди, узнай у своей подружки, к чему весь сыр бор!
– Где она?
– На улице, где же еще-то?
Странно, обычно Танька не стеснялась врываться в избушку «доброго дяди Бориса Ивановича». Что с ней произошло на этот раз?
– Эй!!! – завопила я со всей мочи. – Что стряслось?
– Он пришел в себя, – остановилась дракониха, как вкопанная. – Он исчез.
– Кто он? Твой синий друг?
– Не мысли как зародыш, – переключилась на меня драконесса. – Молния не синий. Он Смелый.
– А ты какая? – задала я провокационный вопрос, в тайне ожидая, что змеюка меня порадует, скажет, что она «гламурная».
– Я добросердечная, – скромно потупила глазки драконесса, разрушив мои чаяния своим ответом. – Так ты знаешь, где он находится?
– Нет, – помотала я головой. – А когда он исчез?
– Этой ночью, – стыдливо спрятала глаза драконесса. – Я уснула.
– Не переживай, – дотронулась я до крыла громадной рептилии. – Ты же ведь не железная его караулить. Ты и так его нашла. Скажи, трудно ведь было?
Драконесса взглянула на меня благодарными глазами, свернулась поудобнее, начала длинный, подробный, переливчатый рассказ. Я ее не слушала, лишь кивала головой, когда перелив был особенно драматичен. Вместо того, чтобы практиковать искусство вежливого собеседника, я думала, куда мог подеваться синий зазнайка. Если он оправился от болезни, и решил отомстить Черному Дракону, то дело дрянь. На крыльцо вышел металлист – вероятно, я слишком долго отсутствовала.
– Так это драконесса устроила переполох? Что это с ней?
– Ее друг пропал.
– Тот самый, с дырой в брюхе?
– Представляешь? Он уже оклемался.
– Живучая тварь, – восхитился Илья. – Может того, пещеру обследовать?
– И то, – благодарно взглянула я на боевого друга и товарища. Голова!
Драконесса почуяла ослабление внимания со стороны благодарного слушателя, несколько удивленно посмотрела в мою сторону.
«Птенцу не интересно, о чем Я ему рассказываю?» – поймала я искреннюю драконью мысль.
– Нам нужно обследовать пещеру, – не стала я размениваться на ненужную лирику. – Может, след обнаружится.
– Ты думаешь, я плохо искала? – зашипела драконесса.
– Я думаю, ты очень хорошо искала, – поспешила я успокоить крылатую рептилию. – Просто я смогу взглянуть с другой точки зрения, и есть ничтожный шанс, что помогу. Нам же ведь нужно найти твоего друга, а не выяснять, кто из нас лучший сыщик.
Драконесса притихла, изумленно посмотрела на меня.
– Наверное, это не уронит моего достоинства, – сказала она. – И как это мне в голову не пришла такая простая мысль? Полетели?
– Не, мы лучше телепортируемся.
А сама подумала, что так у нас будет больше шансов что-то обнаружить, если нам в спину исполинская змеюка, отягощенная комплексом отличницы, дышать не будет.
Передо мной виднелся вход в пещеру, от которой за версту разило магией. Она притягивала к себе подобно магниту, и я целенаправленно шла сюда в течение недели, никак не меньше. След был обнаружен мною, как только я вышла из моря-океана, того самого, что спасло меня от тираннозавров.
Вход был опечатан – я не смогла войти внутрь, боль скрутила мое драконье существо, заставила, шипя, отскочить назад. Я переступила лапами, подобрала камешек, запустила им в пещеру. Тот не встретил на своем пути никакой преграды, упал на пол, зазвенел, покатился. Стоп! Зазвенел? Я обострила до предела и без того нехилое магическое зрение. Пещера была полным-полна золота. Это оно звало меня? Из такой дали? Никогда раньше не чуяла в себе тягу к элементу с порядковым номером семьдесят девять, если классифицировать его по Менделееву. Ну и мысли у тебя, дракон! И кто он такой, этот Менделеев?
И тут меня осенило – камушек-то не был золотым в самом начале! Обычным он был, каменным, простите за тавтологию. Неужели это… Не может быть!
Я села на неровную каменистую поверхность. Как хочется поскрести макушку… Откуда-то из глубин памяти всплыл очередной нелепый миф о каком-то Мидасе, и о том, как то ли он превращал все, к чему ни прикасался, в золото, то ли это его превратили в презренный металл человеческие боги. Почему я все время вспоминаю людей? И почему самый зовущий, прекрасный и восхитительный материал на свете вдруг стал презренным? И как мне попасть в эту пещеру? Может быть, настало время снова посетить жестокую планету с порядковым номером 14856747, где пленные убивают друг дружку на потеху публике? Кажется, ее обитатели ее то «грунтом» называли, то ли как-то еще… Может, узнаю что-нибудь про то, как Сокровище себе добыть…
* * *
Я медленно просыпалась: что-то жгло левую руку. Кольцо Полоза на пальце потяжелело, приобрело совершенно иные очертания. Если раньше оно было ажурным и невесомым, то теперь было алчным и деловым.– Этого мне еще не хватало! – озадаченно пробормотала я. – Кстати, никогда не замечала за Рассветом тяги к сокровищам…
– Ты проснулась, – появился из кухни металлист. – Ну, как твой сон?
– Жуть, – честно ответила я. – Смотри, что у меня теперь вместо моего кольца!
– По-моему, оно такое же, как и было раньше, – удивленно произнес Илья. – Ты ничего не перепутала?
Я покосилась на свою руку. Кольцо вернулось к прежним очертаниям. Чудеса, да и только!
– Не хочу быть драконом, – захныкала я.
Теперь, когда рядом со мной находился сильный мужчина, почему бы не почувствовать себя слабой и беззащитной?
– Тебе приснилось что-то путное? – мгновенно оживился металлист.
– Не знаю, – скептически хмыкнула я, но сон все же пересказала.
Металлист слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы.
– А потом я проснулась с потяжелевшим и очень горячим кольцом на пальце, – закончила я свой рассказ. – Не хочу быть драконом.
– Ты не будешь им, – обнял меня Илья. – И не мечтай.
– Ты закончил свой отчет?
– Почти. Погоди, я сейчас принесу наладонник с кухни, лягу рядом. Что-то мне не хочется тебя одну оставлять.
– Э-э-э… Я не хочу торопиться.
Металлист остановился, как вкопанный. Моргнул пару раз.
– Чудо ты, Лиска. Без перьев. Никто тебя в койку не тащит.
– Логично, я уже там, – зарделась я, аки маков цвет.
– Я же не дракон какой, – серьезно глядя на меня, сказал боевой товарищ.
– ?
– Короче, Склифосовский, я приношу КПК, и ложусь рядом. Тоже мне! Женщина!
Он фыркнул, и вышел из комнаты. А я смотрела ему вслед, и думала, почему наши отношения столько раз доходили до этой вот критической точки, и поворачивали вспять.
Теперь, когда я была уже как минимум на четверть чудовищем, думалось почему-то легче. Отрешенней как-то.
– Ты боишься, что мы, скажем так, не подойдем друг другу? – появился в комнате металлист. – У тебя есть лишнее покрывало?
Илья тоже изменился. Никогда прежде не был настолько открытым.
– Есть спальник, в шкафу, на верхней полке. И, да, наверное, я боюсь все испортить. Как говорится, лучше хорошая дружба, чем плохая… Ну, ты понял. Мне слишком дороги наши с тобой отношения.
Наконец-то я разобралась в себе. Тяжеленный камень скатился с души. Я почти увидела, как он, грохоча, скрывается в темноте.
– Отлично! – подпрыгнул Илья повыше, игнорируя всякую магию, достал спальник. – Вот, смотри! Я закрываюсь на молнию, и только попробуй ночью ко мне пристать!
– Ты знаешь, я тебя люблю, – просто сказала я.
Я так давно хотела это сказать, и не могла – мешали представления о том, что женщина не может говорить подобное вслух, да и еще не безразличному ей мужчине. Интересно, а кому, в таком случае, она может это говорить?
Металлист не ответил словами, но очень долгим поцелуем. Он вообще не любил сотрясать зря воздух, по его же собственному выражению. Журавль и синица… Может, ну его, этот страх разрушить дружбу?
– Спи, – поправил Илья челку, упавшую мне на глаза. – Я буду рядом.
Я закрыла глаза, и мгновенно провалилась в сон.
Золото. Совсем чуть-чуть. Они убивают друг друга, эти глупые люди, дерутся за ничтожные крохи, не способные даже согреть душу самого захудалого дракона из отцовского племени.
Еще золото. Одна большая монета. Мужчина с сединой в волосах покупает волка, большого, тощего, серого, ведет в лес, выпускает на волю.
– Спасибо, – говорит волк человеческим голосом.
– Ступай ужо, – прячет мужчина усмешку в длинных усах.
Я ощущаю, как ласковое тепло заполняет все мое существо – как будто я просидела в отцовской Сокровищнице полных два дня.
Мне хочется продлить это состояние, и я пускаюсь вслед за серым волком.
Снова золото. Много. В безликих брусках. Они убивают друг друга, эти жадные люди в одинаковой одежде. Где их величие, или хотя бы военная дисциплина? Это же воины, я это точно знаю. Последний солдат падает замертво на мокрые от крови бруски.
Я могу взять это золото – оно теперь ничье. Но я не хочу.
Золото. Одна маленькая монетка.
Зачем этот глупый человек переводит Сокровище на растения?
А вот и ответ – хорошенькая самка. Я бы раньше не отдала золото за улыбку самца. А теперь, наблюдая выражение бесконечного счастья на лице юной особы, видя, как расцветает юноша – сначала робко, потом полным ходом, я чувствую, что сама становлюсь богаче своего отца, вожака племени. Как такое может быть?
Золото. Шесть кругляков.
– Я кину тебя в долговую яму, – гаденько улыбаясь, сообщает толстяк. – Или ты вернешь мне ту же сумму плюс три динара. Точно в срок. Завтра, в это же самое время.
Худосочный человек бледнеет, замирает в нерешительности. На миг. Потом сгребает со стола деньги трясущимися руками.
Толстяк радостно потирает руки. Мне видны его мыслишки, все, до единой. Бедняку нужны деньги, или его жена умрет, рожая ребенка. Дочь худосочного человека перейдет в его власть, потому что не вынесет позора отца.
Я лечу к своей пещере, торопливо разгребаю кучу листьев. Моих, собранных по одной, монет должно хватить в уплату долга худосочного человека…
Его бесконечно много, этого золота. И постепенно оно тускнеет, теряет свою притягательность. Порой мне кажется, что это не Сокровище, а обменный эквивалент. Меня пугают эти мысли, но я чувствую, что становлюсь свободнее. Я не буду пока его собирать. Если оно мне понадобится, я его добуду. В той пещере. Наверное, я смогу это сделать, если моя душа не найдет иной радости.
Я открываю глаза, вижу задумчивого металлиста, наполовину высунувшегося из спальника. Ветер, дующий в открытую форточку, теребит длинную прядь волос, выбившуюся их хвоста.
– Кольцо Полоза действительно меняло как свою форму, так и содержание, – говорит он. – Много раз. Иногда оно меня просто пугало. Иногда мне хотелось плакать. Но оно стало прежним перед тем, как ты проснулась.
Зеркало-часы показывают четыре часа ночи.
– Ты не спал?
– Нет еще. Но сейчас буду. Теперь я за тебя спокоен.
Разбудило меня кольцо. Мне внезапно показалось, что оно ожило, заговорило, и я первый раз за все время пожалела, что так и не поняла языка металла.
– Он придет через час, – не раскрывая глаз, сказал Илюха. – Сейчас не может – сильно занят.
– Полоз?
– Да.
Часы показывают без пяти минут семь утра. Пора вставать.
– Ты пойдешь бегать?
– Вот еще! Я спать хочу!
Он отвернулся, и уже через пару секунд послышалось ровное сопение. Пускай спит, я и без него справлюсь. Вот только примет ли меня Маня в моей новой ипостаси? Когда за спиной у меня уже почти отрасли крылья, когда даже вчерашние птенцы видят во мне драконьего зародыша?
Но, в то же время… Кто его знает, что это за крылья? Я сейчас люблю. Илюху, весь мир, Маню, и пусть она от меня отвернется, и стрелой умчится в сосняк. Все равно люблю. Мне будет приятно ее увидеть. Даже удирающую. Хоть одним глазком. Впрочем, вот она – уши насторожила, поджидает.
Многоножка сидела, и смотрела на меня. Как только я подбежала, закружилась вокруг меня, подсекла коленки. Я привычно плюхнулась на ее сосновое тело, привычно заглянула в глаза. Они были все такие же бездонные и безнадежно деревянные. Во мне огня было больше уже на четверть моей обычной нормы, я это сейчас ощущала с особенной силой. Процентов семьдесят пять. Как она меня не боится?
«Я. Тебе. Верю».
«Спасибо. Мне уйти?»
«Посиди еще немного. Еще чуть-чуть. Все. Мне пора».
Она уже давно исчезла, а я еще долго смотрела ей вслед. Потом повернулась, и побежала обратно. Я знала, что это – последнее мое свидание с Маней. По крайней мере, в ближайшее время. Я не смогу проверять на прочность ее веру в меня.
Дерево. Оно меня не пустит внутрь ни за какие коврижки, я это увидела сразу, как только его увидала, еще издали. Еще чего доброго, от меня удерет избушка, и мне придется спать на улице. Не беда – у меня еще палатка со студенческих времен осталась. Мой мир рушился, и я уже устала сожалеть об этом. И уже очень скоро мне останется только сказать ему «спасибо», повернуться, и сделать шаг в неизвестность.
* * *
Он поджидал меня у начальства. Великий Полоз, в человеческой ипостаси. Упаковал свое тело в мое любимое кресло, мне оставалось присесть на сосновый стульчик у стола. С некоторой опаской – вдруг загорится? Смолистый он, как-никак.– Тебе осталось три дня, не больше, если ты, конечно, не найдешь способ замедлить процесс превращения.
Вот как! Еще вчера меня уверяли, что у меня в запасе целых шесть.
– И что будет, если способ все-таки найдется?
– Тогда ты протянешь на денек больше, – полыхнул зеленым пламенем Хранитель. – Но ты, вероятно, и сама это знаешь. Я же пришел говорить не об этом. Где Борилий?
– Будет через пару минут, – раздался ворчливый голос. – И только посмей попортить мне мебель, Огнедышащая!
– И что мне будет?
– Жалованье твое промотаю.
– Жестко ты.
– Зато справедливо. Зачем оно тебе?
– Это, Гоша, не тебе решать, – ответил за меня входящий в комнату волхв. – Ба! Полоз! Какими судьбами? Как там Катя?
– Все хорошо, вашими молитвами. Я тут, собственно, не поэтому.
– А почему?
– Вы, люди, называете это место Великим Алхимиком.
– Ого! – Присвистнул волхв, и потянулся за трубкой. – Как интересно. Она?
Кивок в мою сторону, кивок ответный, утверждающий.
– Лиса, позови Илью.
– Он спит, полночи делал отчет о пташках и киборгах.
– Зови, не рассуждай.
Я нехотя поднялась с так и не спаленного стула, подавила в себе внезапно нахлынувшее желание устроить контролируемый пожар, в рамках одного посадочного места, и отправилась будить несчастного металлиста. Как только я покинула пределы избушки, в ней поднялась ментальное цунами – Полоз и волхв изволили обсуждать проблему без меня.
В избушке я обнаружила вполне себе бодрого Илюху.
– Тсс, – приложил он палец к губам. – Тише.
– Что там у тебя? – мигом забыла я о том, как меня невежливо попросили из кабинета.
– Невиданное дело! В гостях у начальства сейчас Полоз сидит.
Тоже мне новость! Постой-ка…
– Ты что же, жучок там установил?
– Вчера еще. Не удержался. Надо же быть в курсе событий, а то они, подлые, как с цепи сорвались, и не углядишь за ними.
– И что же там сейчас происходит?
– Полоз в панике.
– Как это?
– Он боится какого-то места. Очень. С тех пор, как ты вышла, разговор идет только об этом.
– Да уж, – так и села я на кровать. – Правильно люди говорят, на каждого зверя найдется свой охотник. Эк его припекло-то!
– Погоди ты со своими эмоциями, – отмахнулся от меня металлист. – Постой-ка… Это они о той планетке, про которую ты мне рассказывала?
– Ну да. Кстати, Борис Иванович велел тебя позвать.
– Что же ты мне раньше не сказала?
А кто меня спрашивал? И потом:
– Тогда бы мы не узнали, чего боится Великий Полоз.
Стоило мне только перешагнуть порог начальской избушки, как буря эмоций стихла. Я даже прониклась еще большим уважением к Полозу: может быть, у него и есть свои фобии, но в выдержке ему не откажешь, это уж точно. Хранитель сидел в непринужденной позе, и пил чаек из чашечки тончайшего фарфора, чуть тронутой росписью. На змеиные сюжеты, разумеется.
Не успела я подивиться подобной метаморфозе, и подумать, а не привиделось ли мне все остальное с недосыпу, как тихо звякнул колокольчик, и в избушку откуда-то из-под потолка ссыпался Сан Саныч. Видок у агента спецподразделений был так себе. Помятый, обросший, оборванный. Да и запах активно использовавшихся потовых желез давал о себе знать. Зато глаза его сияли чисто мальчишеским задором.
– Здравия желаю всей честной компании, – выкрикнул он, становясь по стойке «смирно».
По привычке, видать – судя по выходу из нее без разрешения, но со счастливой, озорной улыбкой.
– Рад тебя видеть в добром здравии, старатель, – поднялся Полоз со своего места, пожал вояке руку.
Волхв выпустил серию колечек.
– Присаживайтесь, мой друг. Что привело вас столь поспешно в нашу скромную обитель?
– Сейчас расскажу, – плюхнулся на стул Сан Саныч, и я только сейчас заметила, что он, на самом деле, еле стоит на ногах.
– Э-э-э, батенька, да вы же сейчас заснете. Гоша! Дай человеку новый комплект одежды, и проводи его в душ. Настрой воду на крайнее тонизирование. А вы, мой друг, пока домовой озадачен, расскажите в двух словах, что же все-таки случилось с вами.
– Зараженного железа в этом измерении не обнаружено. Спецподразделения «ромашка» больше не существует в природе. Все его агенты либо перешли в «розу», причем чисто формально, фактически они уже были там, либо укрылись этой ночью на изнанке, у надежных людей. Два человека убито, раненых нет.
– Как сам?
– Моя семья в безопасности, мой дом уничтожен, я сам – в федеральном розыске. Это пожалуй, все.
– За что хоть в розыске-то? Государственная измена?
– Она, родимая. И знаете что, ребята? – обвел нас бывший агент российских спецподразделений абсолютно счастливыми глазами. – Я хочу к вам, в Заповедник. Я бы и сам в конце концов пришел, но меня резко ускорили.
– Я уже дал распоряжение относительно одежды, – выпустил колечко в виде яблока волхв. – Чуть позже, когда отоспитесь, придет старший друид, решите вопрос с жильем. Столовую вам покажут. Ваших подчиненных тоже. Я уже и сам думал о том, чтобы переманить вас у «ромашки» к себе в Заповедник. Это все?
– У вас… нас осталось меньше недели, – тихо сказал Сан Саныч. – Я видел их план. Жаль, что мельком, у меня не было времени. Там стояло другое число. Магическое. Меняющееся.
Волхв не спеша выпустил еще серию колечек дыма.
– Что скажешь, друг мой Полоз? – спросил он, не поворачивая головы.
– Какая-то сволочь лезет в наш мир, вот что скажу. Она не пробилась на Урале, ты был при этом.
– Да… – задумчиво протянул волхв. – Я, конечно, догадывался, что мерзкие вонючие слизняки размером с хрущебу и запасом энергии, превышающим дневную выработку современной среднестатистической электростанции, сунулись к нам не спроста.
– Может, им чего-то не хватает? – влезла я в разговор старших. – Например, в их мире выродилась ровно та репа, что обеспечивала их особо ароматной слизью?
– Ага! – Полыхнул глазами волхв. – Конечно, им не хватало именно репы, и они ее решили поискать в чертогах Владычицы Катерины. Она, знаешь ли, хранит запасы под кроватью, чтобы, невзначай проснувшись ночью, ей было чем похрумкать.
Я проигнорировала уничижительный взгляд начальства:
– Откуда они хоть взялись-то?
– Не встречал ранее. Какая-то искусственно выращенная пакость, не иначе.
– Значит, это не им не хватает той самой репы, а их хозяевам, – предположила я. – Осталось только узнать, кому именно.
– Не нервируй босса, – потянул меня за рукав рубашки металлист. – Он же сейчас взорвется. Смотри лучше, Сан Саныч уснул.
И правда, бывший агент спецподразделений, облокотившись о спинку стула, повесил голову на грудь, и выводил носом рулады. Около него материализовался Гоша, почесал мохнатую голову, посмотрел на металлиста. Тот кивнул, поднял жестом руки в воздух стул вместе с Сан Санычем, пошел за ним следом, придерживая, чтобы не опрокинулся по дороге. Судя по звукам, бывшего вояку разместили в соседней комнате, рядом с облезлой драконьей шкурой.
Я вернулась к разговору.
– Итак, – говорил в этот момент волхв, – Они, вероятно, ударят с двух фронтов. На Урале, скорее всего, отобьются.
– А Валаам? – поднял тяжелую голову Полоз. – Это тоже накопитель, не забывай.
– Туда они не пробьются, – покачал головой Борис Иванович. – По крайней мере, не в этот раз. Что тебе, Лиса?
– Что такое накопитель?
– Точка ветвления со скрытой пружиной. Так понятно?
– Не совсем. Почему их три, и все они на нашей планете?
– Глубоко копаешь, – пустил струю ароматного дыма волхв. – Считай, что это – мировая несправедливость. Нам же сейчас важно то, что кто-то хочет захватить по крайней мере один из накопителей.
– Зачем? Чтобы открыть здесь дело по производству летающих пташек?
– Да нет, – отмахнулся от меня волхв. – Это был маленький свечной заводик твоего Черного знакомого. Его личные шкурные интересы. Другое дело, что он, вероятно, действовал в обход своего прямого начальства. Подонки, они, знаешь ли, существа беспринципные, им лишь бы хапнуть побольше да послаще, и удрать вовремя. Вот и Велимир в свое время на этом погорел. На личной мести, если быть совсем уж точным.
– А кто же это тогда?
– Я не знаю, – покачал головой волхв. – Догадываюсь лишь, что твой старый приятель Тихоний должен быть прекрасно осведомлен в этом вопросе.
Я внезапно обнаружила, что ничего не понимаю. В действиях врага отсутствовала всякая логика. Если им так нужны накопители, то почему они засели в замке некроманта, да еще и тратили силы на атаку соседей? Велю развлекали по доброте душевной?
– Возможно, это был отвлекающий маневр.
– Хитро, ничего не скажешь.
– Ну, хитро там было, или не хитро, а если бы не змеи, то дружественный нам замок они бы наверняка взяли. Что там произошло, не напомнишь?
– Они перестреляли друг друга, – нехотя ответила я. – Веля их просто не подпускала к стенам крепости.
– Вот видишь? Я и говорил, тут нам просто повезло.
Ну, я бы не стала настолько однозначно судить…
– Если бы змеи не разрушили замок вместе с Велимиром, от наших друзей осталась бы горка развалин, можешь мне поверить. Зевул – не боец, да и от отдельно взятого суккуба проку мало.
Я вспомнила рассказ супругов про посещение замка Жидомира, и решила завязать с дискуссией.
– Узнаю матушку, – поднял голову Полоз. – Добрейшей души оборотень. Но уж если разозлится, то надо не просто держаться от нее подальше, а улепетывать со всех колец. Получается…
– Получается, что с постепенным вторжением враг обломился, и идет ва-банк, – перебил Хранителя волхв. – Как это некстати! А уж как некстати это! Лиса! Пойди, узнай у своей подружки, к чему весь сыр бор!
– Где она?
– На улице, где же еще-то?
Странно, обычно Танька не стеснялась врываться в избушку «доброго дяди Бориса Ивановича». Что с ней произошло на этот раз?
* * *
Однако это оказалась вовсе не Танька. Совершенно обезумевшая дракониха вилась громадной розоватой змеюкой на месте, словно пыталась изловить себя за ускользающий хвост.– Эй!!! – завопила я со всей мочи. – Что стряслось?
– Он пришел в себя, – остановилась дракониха, как вкопанная. – Он исчез.
– Кто он? Твой синий друг?
– Не мысли как зародыш, – переключилась на меня драконесса. – Молния не синий. Он Смелый.
– А ты какая? – задала я провокационный вопрос, в тайне ожидая, что змеюка меня порадует, скажет, что она «гламурная».
– Я добросердечная, – скромно потупила глазки драконесса, разрушив мои чаяния своим ответом. – Так ты знаешь, где он находится?
– Нет, – помотала я головой. – А когда он исчез?
– Этой ночью, – стыдливо спрятала глаза драконесса. – Я уснула.
– Не переживай, – дотронулась я до крыла громадной рептилии. – Ты же ведь не железная его караулить. Ты и так его нашла. Скажи, трудно ведь было?
Драконесса взглянула на меня благодарными глазами, свернулась поудобнее, начала длинный, подробный, переливчатый рассказ. Я ее не слушала, лишь кивала головой, когда перелив был особенно драматичен. Вместо того, чтобы практиковать искусство вежливого собеседника, я думала, куда мог подеваться синий зазнайка. Если он оправился от болезни, и решил отомстить Черному Дракону, то дело дрянь. На крыльцо вышел металлист – вероятно, я слишком долго отсутствовала.
– Так это драконесса устроила переполох? Что это с ней?
– Ее друг пропал.
– Тот самый, с дырой в брюхе?
– Представляешь? Он уже оклемался.
– Живучая тварь, – восхитился Илья. – Может того, пещеру обследовать?
– И то, – благодарно взглянула я на боевого друга и товарища. Голова!
Драконесса почуяла ослабление внимания со стороны благодарного слушателя, несколько удивленно посмотрела в мою сторону.
«Птенцу не интересно, о чем Я ему рассказываю?» – поймала я искреннюю драконью мысль.
– Нам нужно обследовать пещеру, – не стала я размениваться на ненужную лирику. – Может, след обнаружится.
– Ты думаешь, я плохо искала? – зашипела драконесса.
– Я думаю, ты очень хорошо искала, – поспешила я успокоить крылатую рептилию. – Просто я смогу взглянуть с другой точки зрения, и есть ничтожный шанс, что помогу. Нам же ведь нужно найти твоего друга, а не выяснять, кто из нас лучший сыщик.
Драконесса притихла, изумленно посмотрела на меня.
– Наверное, это не уронит моего достоинства, – сказала она. – И как это мне в голову не пришла такая простая мысль? Полетели?
– Не, мы лучше телепортируемся.
А сама подумала, что так у нас будет больше шансов что-то обнаружить, если нам в спину исполинская змеюка, отягощенная комплексом отличницы, дышать не будет.