Страница:
Правитель согласился. По обычаю его племени, было назначено время (немедленно) и место.
Это был совершенно неприспособленный для жизни каменистый мирок с сернистой атмосферой. Противников было шестеро – пятеро молодых, здоровых, безыдейных убийц и шаман. Казначей благоразумно предпочел не вмешиваться, сидел поодаль.
Это был славный бой, но увы, совершенно безнадежный. При всем своем опыте и магии порядком постаревший правитель не смог одержать верх над сворой отступников. Битва длилась не менее двух часов, он положил конец существованию трех негодяев, двое были ранены, и даже забрезжила надежда на победу, когда в схватку вступил шаман, вынудив бросить все силы изможденного организма на борьбу с собой. Правитель вступил в мысленный поединок, а оставшиеся в живых отступники рвали его тело, пока тот не упал без сознания от потери крови. И невдомек было им, несчастным (да и казначею в том числе), что их в любом случае не минует смерть, ибо никому подробности были не нужны. Смерть их была мучительной, и даже не по злому умыслу – сил у ослабевшего во время схватки шамана не хватило на мощный разряд электричества. Для правителя их не осталось вовсе. Впрочем, и так было ясно, что дракон умрет от потери крови, и кислотный дождь разъест его бренные останки вместе с чешуей…
«Они ушли, а я остался», – услышала я усталый голос в своей голове. – «Очнулся от зверского холода и жжения во всем теле, и, судя по тому, что мои глаза отказывались что-либо видеть, совсем ненадолго. Но слух был все еще при мне, и я, чтобы хоть как-то унять боль, принялся считать тяжелые капли, звучно плюхающиеся на камни. За этим занятием меня и нашла троица искателей приключений – волхвы Терентий и Борилий, а также их спутница со смешным прозвищем Лилипут».
«А дальше?» – спросила я своего собеседника.
«А дальше – неинтересно», – выдохнул дымом дракон. – «Они меня оттранспортировали на изнанку твоего мира, и выходили. Самым интересным в этой истории были погони за курицами. А потом волхва Борилия сослали, и я переселился к нему в Заповедник. Пей свой напиток».
Глава 4.
Это был совершенно неприспособленный для жизни каменистый мирок с сернистой атмосферой. Противников было шестеро – пятеро молодых, здоровых, безыдейных убийц и шаман. Казначей благоразумно предпочел не вмешиваться, сидел поодаль.
Это был славный бой, но увы, совершенно безнадежный. При всем своем опыте и магии порядком постаревший правитель не смог одержать верх над сворой отступников. Битва длилась не менее двух часов, он положил конец существованию трех негодяев, двое были ранены, и даже забрезжила надежда на победу, когда в схватку вступил шаман, вынудив бросить все силы изможденного организма на борьбу с собой. Правитель вступил в мысленный поединок, а оставшиеся в живых отступники рвали его тело, пока тот не упал без сознания от потери крови. И невдомек было им, несчастным (да и казначею в том числе), что их в любом случае не минует смерть, ибо никому подробности были не нужны. Смерть их была мучительной, и даже не по злому умыслу – сил у ослабевшего во время схватки шамана не хватило на мощный разряд электричества. Для правителя их не осталось вовсе. Впрочем, и так было ясно, что дракон умрет от потери крови, и кислотный дождь разъест его бренные останки вместе с чешуей…
«Они ушли, а я остался», – услышала я усталый голос в своей голове. – «Очнулся от зверского холода и жжения во всем теле, и, судя по тому, что мои глаза отказывались что-либо видеть, совсем ненадолго. Но слух был все еще при мне, и я, чтобы хоть как-то унять боль, принялся считать тяжелые капли, звучно плюхающиеся на камни. За этим занятием меня и нашла троица искателей приключений – волхвы Терентий и Борилий, а также их спутница со смешным прозвищем Лилипут».
«А дальше?» – спросила я своего собеседника.
«А дальше – неинтересно», – выдохнул дымом дракон. – «Они меня оттранспортировали на изнанку твоего мира, и выходили. Самым интересным в этой истории были погони за курицами. А потом волхва Борилия сослали, и я переселился к нему в Заповедник. Пей свой напиток».
Глава 4.
Это был перченый чаек, настоянный на каких-то неведомых мне доселе растениях. Необычный ядреный вкус напомнил мне о полузабытом ритуале, и я, под впечатлением от пережитого, загадала дракону счастья и радости жизни, и даже прищелкнула пальцами, для лучшего исполнения.
– Зззря потратила жжелание, – приоткрыл глаз ящер. – Жжжить мне осссталось всссего нечччего.
– Откуда ты можешь знать? – возразила хозяйка дома. – Ну-ка, осуши свою чарку, и не рассуждай, старый хрыч!
– Резззка, как прежжжле, – усмехнулся дракон. – Но сссправедлива.
– А почему ты, собственно, решил, что тебе пришла пора умирать? – вспомнила я подспудно терзавший меня все это время вопрос. – На мой взгляд, ты все еще полон сил, и до дряхлости тебе ой как далеко.
– Вот шшшто, малютка, – прищурился на меня обиженный ящер. – Не учччи старшшшиххх жжжизззни.
Я оглянулась на Илану, подающую мне знаки, и решила не продолжать спор с пошедшим на принцип драконом, но присоединиться к мудрой женщине. Вдруг, что полезного узнаю? Поэтому я примирительно погладила ящера по морде (тот зажмурился от удовольствия), поднялась, и вышла вслед за хозяйкой дома в другую комнату. Как и предсказывала Илана, жить после целебного напитка стало куда веселее, и двигаться тоже. Только теперь я заметила, что сила тяжести на этой планете немного ниже, чем на Земле, наверное, этим и объяснялся приступ головокружения. Или, вернее, и этим тоже. Воздух пах сиренью, и непонятно было, естественный это для всей Огненной запах, или только для жилища Иланы.
Денебка повела меня в крохотную по сравнению с давешней залой комнатку – не более двадцати квадратных метров. В той, что мы сидели прежде, легко умещался целый дракон! Пол в этой комнатушке был застелен мягкой шкурой, по которой в изобилии были накиданы кучи подушек.
– Вот тут вы будете ночевать, – улыбнулась она мне. – Но, прежде чем я оставлю тебя одну… Ты ни о чем не хочешь меня спросить?
Вопросов у меня было много. Но все они ждали до завтра. А вот на пару из них я бы хотела знать ответ прямо сейчас.
– Конечно хочу, – усаживаясь на подушку побольше да помягче, ответила я. – Почему мне он рассказал историю своей жизни?
– Я не знаю, – с интересом уставилась на меня аборигенка. – Наверное, перед смертью с кем-то захотелось поделиться. А если предположить… Я вижу, ты неплохой, хоть и неразвитый, эмпат, а без этих способностей ты бы не смогла ничего узнать. Это раз. И, кроме того, тебе, вероятно, от него ничего не нужно, и он это почувствовал. Это два. Это все?
– А где его планета? – не особо рассчитывая на вразумительный ответ, все же поинтересовалась я.
Илана долго молчала, видимо решая, говорить мне правду, или нет.
– Она уничтожена, – наконец решилась она.
– Кем?
– Людьми, населявшими планету, – ответила Илана. – Но не говори об этом дракону, незачем ему огорчаться.
– Так, выходит, вы от него скрываете правду? – изумленно воззрилась я на местную легенду внешней разведки.
– Зачем отравлять последние часы его жизни? – ответила собеседница в еврейской манере. – Это случилось лишь сегодня.
– И, скорее всего, он почувствовал, – сложила я в уме два и два. – Иначе, чего это ему вдруг пришло в голову сводить счеты с жизнью? Еще полгода назад он был полон надежд на спокойное существование в Заповеднике.
– Не знаю, – неуверенно произнесла ветеран внешней разведки. – Кто их, драконов, разберет?
– А все же, как те люди что населяли его мир, за, как я понимаю, неполное столетие, умудрились разрушить свою планету?
Это была грустная, но на редкость поучительная история о том, как не надо делать. Илане был известен лишь самый финал – слишком долго ей пришлось выбивать разрешение у межпланетного бюрократа. Когда же, наконец, присутствие агента на драконьей планете было дозволено, людям на ней оставалось существовать совсем немного. Но все же, несколько интересных фактов удалось обнаружить.
Например, почему начали пропадать драконы. Дело в том, что воздушные суда на той планете летали не на тех же принципах, что наши самолеты. Зловредный драконий шаман вступил в сговор с людьми, и начал поставлять им соплеменников в обмен на сокровища. Драконы, соглашавшиеся на это, были наделены магическим даром и поставлены в жесткие жизненные условия. Шаману и людским магам совместными усилиями удалось создать воздухоплавательные суда, движущей силой которых были те самые продавшиеся в рабство злополучные драконы. О том, как это было осуществлено технически, шпион, слава богам, не успел узнать. Скорее всего, это ужасное знание погибло вместе с планетой в войне, которую развязали люди.
– Такая вот история, – закончила свой рассказ Илана. – Если вопросов больше нет, то я, пожалуй, пойду, мне еще сына, и Штирлица, как ты выражаешься, встречать надо.
– Да, конечно, – согласилась я. – Но… Можно, я расскажу моему спутнику? – решила задать я второй мучивший меня вопрос.
Тому, что любит металл? – заинтересовалась Илана.
– Да, – ответила я. – В его присутствии мне легче думается. А то я боюсь, что, пока все не разложу по полочкам, уснуть не смогу.
– Только не описывай, что пережила с драконом, – посоветовала мне денебка. – Все равно не сможешь передать словами, получится смазано и некрасиво. И не забудь про историю планеты 24567, таков ее порядковый номер. Может быть, это окажется полезным, не для расследования, так хоть для общего развития. А вот, кстати, и твои спутники, обеспокоенные судьбой своего компаньона. Заходите, чего мнетесь? – повысила денебка и без того писклявый голос.
Мы сидели, поджав ноги, каждый на своей подушке, и тянули перченый настой.
– По-моему, именно такие мозги у большинства бизнесменов в нашей стране, – пожал плечами древесный питомец Заповедника. – Так что, чем меньше мы будем трепаться на эту тему, тем лучше.
– Хорошенького ты мнения о своих согражданах, – не удержался от критики Илья.
– А ты пользовался когда-нибудь бензином? – ощетинился Антон.
– Ну, пользовался, – неуверенно ответил металлист. – А что?
– А цены на него какие? – вкрадчиво поинтересовался собеседник.
– Ниже, чем в Европе-то.
– Еще вырастут, – многозначительно ответил друид.
Я с удивлением смотрела на спор двух обычно спокойных товарищей. Интересно, с чего это они так вскипели? Неужто с перченого чайку?
– Тогда назови страну, которая производит бензин и жалеет своих граждан.
– В Иране внутренние цены совсем грошовые, – решила внести я свою лепту в беседу.
– Да, пусти тебя в правительство, ты нашу страну по миру пустишь, – развеселился металлист. – Бедное государство старается, как может, народ грабит, заметь, до предпоследней нитки, последнюю щедро оставляет, мину важную при этом делает.
– А тут ты со своей правдой-маткой лезешь, – поддержал товарища друид. – Куда дело годится?
– Короче, – решила прекратить балаган я. – Давайте что ли, спать укладываться.
Я вдруг почувствовала, что жутко устала. Столько событий за день, да еще эти двое мужиков объединились, и издеваются. И куда только позавчерашняя заботливость металлиста подевалась? Примерились, и ладно?
«Ну и хрен и ним», – подумала я. – «В самом деле, начальство право. Не собираюсь же я за этого зануду замуж выходить!»
И. вспомнив прощальное напутствие Иланы, я трижды хлопнула в ладоши. В комнате, как по мановению волшебной палочки появились три мягкие постели.
«Наверное, это бесы батрачат», – вяло подумала я, забралась, не раздеваясь, под ближайшее одеяло, и уснула.
Мне снились миры – далекие и прекрасные, чистые, свободные от людских пороков. Это было хорошо. А потом чудесные пейзажи иссякли, и в голову начал настойчиво стучаться глупый вопрос: «что больше, банан, или кожура от него?» Я чувствовала, что мне нельзя давать ответа, и, как могла, увиливала, а вопрос все лез и лез в уши…
Утром я проснулась с дикой головной болью, мои товарищи, как я позже узнала, тоже. Черепушка была похожа на колокол, по которому ходил туда-сюда язычок, причем самым немилосердным образом.
«Наверное, это нерешенная задачка с кожурой от банана так меня уделала», – подумала я, и чуть было не закричала от боли.
Я прекратила думать, и сосредоточилась на простом движении приподнимания головы с подушки, но она отказывалась слушаться. Краем глаза я заметила металлиста, также пытавшегося приподняться на кровати, но тоже не могущего совладать с собственным телом. Где-то через полчаса с момента начала побудки к нам вежливо постучалась Илана, и обеспокоенным писклявым голосом поинтересовалась, что это мы до сих пор не встали. Я хотела было что-то сказать в ответ, но обнаружила, что язык меня отказывается слушаться.
«Хоть бы она заглянула в комнату», – превозмогая очередной приступ головной боли, думала я. – «А то ведь так и помереть недолго».
Нам не повезло – Илана постучала-постучала, громко хмыкнула и ушла. Тут-то я и заподозрила неладное.
«Не иначе, как какая-то бесовская сволота нам что-то в коктейль подмешала», – мрачно думала я. – «Или под ковер подложила».
Несмотря на только усиливающиеся приступы адской боли, я продолжала совершать попытки вставания – почему-то мне это казалось очень важным. Где-то через полчаса под дверью раздалось характерное драконье шипение:
– Вы там чччто, умерли, чччто ли? Я должжжен проссститьссся, как полагаетссся, а вы чччто жжже, бассстовать надумали?
«Войди же в комнату, рептилия бесссстолковая», – в отчаянии думала я.
Подействовало. То ли дракон услышал мои мысли, то ли не страдал излишним чувством такта, но дверь, так или иначе приоткрылась, и я, скосив глаза, увидела возмущенную драконью морду.
– Вы чччего валяетессссь? – прошипел он. – Да ещщще и порозззнь?
Очень смешно! Я, превозмогая боль, снова сделала отчаянную попытку оторвать голову от подушки. Не знаю, удалось мне, или нет, но ящер все же почувствовал неладное.
– Сссейчччассс ззза хххозззяйкой ссссхххожжжу, – несколько обеспокоено, как мне показалось, прошипел он.
Последняя минута ожидания показалась мне совсем адовой, когда же, наконец в комнату ворвалась Илана, я с громадным облегчением потеряла сознание.
– Ты проссснуласссь, – прошипели у меня над ухом. – Вссставай.
Я отрицательно покачала головой.
«Через минуту встану», – пообещала мысленно.
«Хорошо», – ответил голос в моей голове. Видимо, после случая недавнего единения он у меня навеки в мозгах поселиться. – «А ты знаешь, что произошло, пока ты валялась в отключке?»
«Злоумышленника поймали?» – догадалась я. – «Бедный!»
«Само собой, этого беса никто не пожалел», – усмехнулся ящер. – «Впрочем, как и двух других. Но я не об этом».
– А о чем? – открыла я глаза.
– Я прожжил ещщще один день! – с восторгом ответил дракон. – Ссспасссибо вам и ззззлополуччччным бесссам.
– Вот так и появилась буддийская сутра о тигре и землянике, – проворчал металлист.
Открыл глаза.
– Ччто ззза притччча? – заинтересовано спросил ящер.
– Ты не знаешь? – удивился Илюха.
– Никогда не был в Индии, – почему-то смутился дракон.
– Короче, один индус сверзился с обрыва, – решила я воспользоваться уникальной возможностью просвещения многовекового долгожителя. – Падая, он чудом (на этом месте паршивец металлист мерзко захихикал) уцепился за корень. Под ногами у него опоры не было, да и корешок оказался не бог весть каким крепким, трещать уж начал. Карма у индуса оказалась не ахти – вместо а-агроменного стога соломки он увидел двух тигров, круживших под обрывом в ожидании (своего рода) манны небесной. Парень в отчаянии взмолился Шиве, и… увидел перед собой землянику. И это была самая вкусная, необыкновенно сочная и восхитительно пахнущая ягода за всю его жизнь…
– Эх, зря меня там не было, – подал голос друид. – Я бы ему такую малину еще рядом вырастил! Закачаешься!
– Он и так качался, – напомнила я садоводу-любителю. – Цепляясь за рвущийся корешок чу… одной рукой, а второй пихая ягоду в рот. Ладно, вы как хотите, а я пойду осматривать окрестности.
– Я сссс тобой, – прошипел ящер. – Тебе одной нельзззя. Вы ссс нами? – обратился он к моим спутникам.
– Конечно! – ответил за обоих друид.
– А кто в курсе, что все-таки с нами произошло? – осведомился дотошный металлист.
Дракон укоризненно посмотрел на Илью – как можно интересоваться такой ерундой, когда у него остался всего один вечер! – но все же поведал историю о недобросовестных бесах, пытавшихся устроить себе внеочередной тур на Землю. Не будь мы магами, пусть даже и доморощенными, и не умей мы ставить защиту от некромантов, были бы одержимыми. А так – подарили престарелому дракону еще один день жизни и одну притчу о вкусовых свойствах земляники, проявляющихся в экстремальных ситуациях.
– А теперь полетели, – настойчиво повторил он. – До зззаката осссталосссь еще пара часссов.
– А что будет на закате? – поинтересовался друид.
Дракон, одержимый манией самоубийства, ничего не ответил.
Это был совершенно невероятный мир вечных сумерек. Более густых в ночное время, светлых в дневное, но все же сумерек. Представьте себе пещеру в масштабах планеты, и вы поймете о чем идет речь. До потолка (или дна, это уж с какого ракурса посмотреть) далеко, воздух очень плотный, поэтому и кажется, что над головой – небо. Только вот солнца не было, оно другую часть планеты, мужскую, безжалостно поливало. Почему было светло «внутри» Огненной, я не ведала. Ведь, сколь ни велика пещера, а, если в ней нет источника света, то мрак ей обеспечен. Видать, как-то свет сюда все-таки пробивался, и даже не в одном месте.
В сумеречной части планеты обитали женщины. Они селились по склонам лесистых гор в маленьких домиках самой удивительной архитектуры. Тут встречались и милые моему сердцу вполне русские избушки, и миниатюрные замки, гнезда, мельницы, шары, кубы, термитники, и даже копия статуи свободы. Понятное дело, что маленькими строения были только снаружи, внутри они имели размер, ограниченный фантазией хозяйки. Наверное, хижина волхва Терентия строилась по тому же принципу, что домишки и на изнанке «Огненной».
«Вероятно, фасад дома отражает сущность хозяйки», – думала я, с высоты драконьего полета наблюдая красивый, но на редкость отталкивающий замок.
«Жилище очень сильной колдуньи-некромантки», – услышала я в своей голове пояснения дракона. – «Не смотри туда по возможности, и другим передай».
– И тут эта напасть, – сокрушенно покачал головой друид, услыхав комментарий. – Негде от них не спрячешься.
– Сссила жжжизззни и ссссмерти ессссть всссюду, – повернув голову, прошипел дракон. – Сссама по сссебе она вполне нейтральна.
– Да знаю я, – отмахнулся от многовековой мудрости Антон. – Все от адепта зависит, применит он ее во зло, или на благо обществу. Что, поворчать уже нельзя?
– А сссмыссссл?
– Великий, – привычно отрезала я. – Что ты прицепился к человеку, замученному ведьмой? Может, он недовольство жизнью таким образом выражает.
Дракон смерил меня оценивающим взглядом.
«Ну все», – подумала я. – «Сейчас начнет кульбиты выделывать»
Но ящер только подмигнул и отвернулся.
Так мы летели и летели, а потом я почувствовала, что на сегодня мне хватает впечатлений. Да и по делу мы сюда прибыли, а не развлекаться. Больше того, я начала испытывать настоятельную потребность в возвращении. Я изо всех сил старалась не думать о своих потребностях – вдруг у дракона появится вкус к жизни во время полета?
«Не надейся», – услышала я в голос камикадзе. – «Это не ты хочешь возвращаться. Просто ты каким-то образом почувствовала ту силу, что заставляет меня окунуться в Источник».
«Какой источник?» – не поняла я.
«Огненный», – услышала я в ответ. – «Мы, драконы, дважды в него окунаемся. Один раз – чтобы стать огнедышащими, а второй, если раньше не погибнем, – чтобы помочь кому-то стать огнедышащим».
«Но с тобой же не будет молодежи», – возразила я.
«Жаль, но ничего не поделаешь», – вздохнул ящер. – «Очень жаль».
«Ну и обычай», – поежилась я. – «А по-другому нельзя?»
«Не мной это заведено», – отозвался ящер. – «Не мной и окончится».
«А смысл?» – невольно подражая ему, спросила я.
«Великий», – с наслаждением ответил мне дракон. Но потом все же продолжил: – «Смысл в том, что мы возвращаем наш заимствованный огонь, а за это увековечиваемся в стихии. И, потом, иногда, мы получаем возможность начать жить в новом теле».
«Это как?» – не поняла я.
«Сложно объяснить», – ответил дракон. – «Память сгорает, личность обновляется, тело молодеет. Но тебе этого не понять, ты ведь не дракон».
«Так ты не умрешь?» – обрадовалась я.
«Не надейся», – усмехнулся собеседник. – «Я, как таковой, в любом случае исчезну. Вместо меня может появиться новый дракон или драконесса, но на моей памяти такого ни разу не случалось. А жил я немало, даже по нашим меркам».
«А вдруг?»
«Не надейся», – повторил ящер. – «Кроме того, ты ведь дружишь с огнем?»
«Ну да».
«Может, навещу тебя в качестве элементала».
«Слабое утешение», – поморщилась я. – «Все равно я никогда не узнаю, ты это, или нет».
«Какое уж есть», – философски ответил ящер. – «И, потом, мы сможешь вспоминать обо мне всякий раз, когда будешь смотреть на огонь».
Что-то мне напоминал этот разговор. Но я так и не смогла вспомнить, что именно, потому что перед моим мысленным взором, заслоняя все остальное, встал маленький, но очень горячий вулкан…
Ко мне подошла хозяйка дома, дотронулась до моего плеча рукой в перчатке. Горячо! Только сейчас я вспомнила, что до этого она избегала тактильного контакта.
Перед крыльцом возник денебец, замер навытяжку – даже искры трепетать перестали.
– Штирлиц! Это ты?
«Да».
Потом разведчик «повернулся» к Илане, и выражение лица ветеранки начало меняться. Из спокойного оно сделалось изумленным, потом негодующим. Денебка оглянулась на нас:
– На дракона вашего напали. Неслыханное дело!
– Кто?
– Колдунья нашего мира.
Я вспомнила отталкивающий на вид домик, и пожелание дракона не смотреть на него. Неужели?
«Некромантов такой силы», – между тем «говорил» Штирлиц уже для всех. – «У нас нет».
– Мы можем помочь? – отреагировал металлист.
«Нет», – четко ответил разведчик. – «Вы сгорите заживо».
– Совсем нет вариантов? – начал допытываться друид.
– А, может, мы все-таки попробуем? – вступила и я в обсуждение. – У нас есть опыт борьбы с некромантами. И кстати, откуда взялся второй дракон?
– Вы сможете только посмотреть, – ответила Илана. – На последние минуты жизни вашего друга. Если захотите, конечно. И это драконесса, судя по докладу, а не дракон.
«Мы сможем их прикрыть», – услышала я неуверенное возражение Штирлица.
«Это слишком рискованно», – отозвалась Илана.
– Дракона жалко, – вслух произнесла я. – Может быть, стоит попробовать?
Денебцы, как по команде, уставились на меня.
– Ты хоть представляешь, о чем идет речь? – спросила, наконец, Илана.
– Тушение пожара огнем? – предположила я.
– Представляешь, значит, – неуверенно отозвалась денебка. – Что скажешь,… (непередаваемое сочетание жутких звуков).
«Я думаю, попытаться стоит», – отчеканил Штирлиц. – «Если, они, конечно, еще не передумали».
– Я все еще «за». А как вы, ребята?
Ребята не были против. По лицу Иланы снова прошла волна эмоций – от отчаяния до уважения.
– Я сейчас, – пропищала она. – Защиту вам принесу, – выговорила она по слогам редко употребимое слово. – Я мигом. Надо торопиться.
Через каких-то пять минут мы были облачены (я переодевалась отдельно от парней, за дверью) во вторую, теплоизолирующую, как нас уверяла денебка, искусственную кожу. На голове у нас тоже была маска, вот и поди, поколдуй в таком виде.
– Вообще-то, по-хорошему их надо надевать постепенно, чтобы тело привыкло, – пищала над ухом ветеранка, быстрее молнии облачаясь в такой же костюмчик, что и я. – Но времени на полноценное переодевание у нас нет. И так не факт, что успеем.
Эти слова придали мне энергии.
– Пошли, – даже поторопила я денебку. – А то опоздаем.
– Сейчас, – пропищала она. – Поспешишь – мужчин насмешишь.
– Почему только мужчин? – несмотря на гонку, оторопела я.
– А вас все женщины имеют чувство юмора? – в свою очередь удивилась Илана. – У нас только мужчины.
– А вы?
– А я логикой понимаю, когда нужно улыбнуться, а когда – нет. Но это – большой секрет, – приложила она палец к губам.
Я кивнула, преисполняясь ответственности за чужую тайну.
«Спасибо», – услышала я. – «Мое имя – Огненный Рассвет. Прощай».
«До свидания», – ответила я.
«Упрямая», – констатировал бесспорный факт дракон, и оба дракона, обменявшись жутким шипением (точь-в-точь как два модема), один за другим нырнули в кратер маленького вулкана – только лава шибанула в разные стороны.
Наша делегация, забыв обо всем на свете, даже про несусветную жару, с ошеломлением уставилась на акт добровольного самосожжения.
Однако долго ротозейничать нам не пришлось. Магичка опомнилась от удивления (вероятно, не ожидала противостояния), и напала на нас.
Некромант – он и на Огненной некромант. Обычно вся его волшба нацелена на то, чтобы отнять жизненные силы у противника. Надо отдать должное местной кудеснице, техника ее была побогаче той, что нам довелось повстречать на изнанке своего родного мира.
Держа (тающий уже) щит вместе с товарищами, и проклиная в душе жару, я увидела, как в заклинания колдуньи вплетаются различные стихийные нотки.
«Интересно, зачем?» – думала я, наблюдая, как магичка призывает водных элементалов.
Ответ нашелся, и очень быстро – две огромные ледяные сосульки пробили брешь в нашем щите. И. поскольку сил у нас было не так уж много, мгновенно их затянуть мы не успели, и я почувствовала знакомые приступы упадка сил, мрачной депрессии, поняла, что я – полное ничтожество. Мы разъединили защиту, и мне даже удалось восстановить свой кокон, но тут выяснилось, что друид потерял сознание, и покоится на руках металлиста. Как впоследствии выяснилось, древесный наш товарищ банально не выдержал жары.
– Зззря потратила жжелание, – приоткрыл глаз ящер. – Жжжить мне осссталось всссего нечччего.
– Откуда ты можешь знать? – возразила хозяйка дома. – Ну-ка, осуши свою чарку, и не рассуждай, старый хрыч!
– Резззка, как прежжжле, – усмехнулся дракон. – Но сссправедлива.
– А почему ты, собственно, решил, что тебе пришла пора умирать? – вспомнила я подспудно терзавший меня все это время вопрос. – На мой взгляд, ты все еще полон сил, и до дряхлости тебе ой как далеко.
– Вот шшшто, малютка, – прищурился на меня обиженный ящер. – Не учччи старшшшиххх жжжизззни.
Я оглянулась на Илану, подающую мне знаки, и решила не продолжать спор с пошедшим на принцип драконом, но присоединиться к мудрой женщине. Вдруг, что полезного узнаю? Поэтому я примирительно погладила ящера по морде (тот зажмурился от удовольствия), поднялась, и вышла вслед за хозяйкой дома в другую комнату. Как и предсказывала Илана, жить после целебного напитка стало куда веселее, и двигаться тоже. Только теперь я заметила, что сила тяжести на этой планете немного ниже, чем на Земле, наверное, этим и объяснялся приступ головокружения. Или, вернее, и этим тоже. Воздух пах сиренью, и непонятно было, естественный это для всей Огненной запах, или только для жилища Иланы.
Денебка повела меня в крохотную по сравнению с давешней залой комнатку – не более двадцати квадратных метров. В той, что мы сидели прежде, легко умещался целый дракон! Пол в этой комнатушке был застелен мягкой шкурой, по которой в изобилии были накиданы кучи подушек.
– Вот тут вы будете ночевать, – улыбнулась она мне. – Но, прежде чем я оставлю тебя одну… Ты ни о чем не хочешь меня спросить?
Вопросов у меня было много. Но все они ждали до завтра. А вот на пару из них я бы хотела знать ответ прямо сейчас.
– Конечно хочу, – усаживаясь на подушку побольше да помягче, ответила я. – Почему мне он рассказал историю своей жизни?
– Я не знаю, – с интересом уставилась на меня аборигенка. – Наверное, перед смертью с кем-то захотелось поделиться. А если предположить… Я вижу, ты неплохой, хоть и неразвитый, эмпат, а без этих способностей ты бы не смогла ничего узнать. Это раз. И, кроме того, тебе, вероятно, от него ничего не нужно, и он это почувствовал. Это два. Это все?
– А где его планета? – не особо рассчитывая на вразумительный ответ, все же поинтересовалась я.
Илана долго молчала, видимо решая, говорить мне правду, или нет.
– Она уничтожена, – наконец решилась она.
– Кем?
– Людьми, населявшими планету, – ответила Илана. – Но не говори об этом дракону, незачем ему огорчаться.
– Так, выходит, вы от него скрываете правду? – изумленно воззрилась я на местную легенду внешней разведки.
– Зачем отравлять последние часы его жизни? – ответила собеседница в еврейской манере. – Это случилось лишь сегодня.
– И, скорее всего, он почувствовал, – сложила я в уме два и два. – Иначе, чего это ему вдруг пришло в голову сводить счеты с жизнью? Еще полгода назад он был полон надежд на спокойное существование в Заповеднике.
– Не знаю, – неуверенно произнесла ветеран внешней разведки. – Кто их, драконов, разберет?
– А все же, как те люди что населяли его мир, за, как я понимаю, неполное столетие, умудрились разрушить свою планету?
Это была грустная, но на редкость поучительная история о том, как не надо делать. Илане был известен лишь самый финал – слишком долго ей пришлось выбивать разрешение у межпланетного бюрократа. Когда же, наконец, присутствие агента на драконьей планете было дозволено, людям на ней оставалось существовать совсем немного. Но все же, несколько интересных фактов удалось обнаружить.
Например, почему начали пропадать драконы. Дело в том, что воздушные суда на той планете летали не на тех же принципах, что наши самолеты. Зловредный драконий шаман вступил в сговор с людьми, и начал поставлять им соплеменников в обмен на сокровища. Драконы, соглашавшиеся на это, были наделены магическим даром и поставлены в жесткие жизненные условия. Шаману и людским магам совместными усилиями удалось создать воздухоплавательные суда, движущей силой которых были те самые продавшиеся в рабство злополучные драконы. О том, как это было осуществлено технически, шпион, слава богам, не успел узнать. Скорее всего, это ужасное знание погибло вместе с планетой в войне, которую развязали люди.
– Такая вот история, – закончила свой рассказ Илана. – Если вопросов больше нет, то я, пожалуй, пойду, мне еще сына, и Штирлица, как ты выражаешься, встречать надо.
– Да, конечно, – согласилась я. – Но… Можно, я расскажу моему спутнику? – решила задать я второй мучивший меня вопрос.
Тому, что любит металл? – заинтересовалась Илана.
– Да, – ответила я. – В его присутствии мне легче думается. А то я боюсь, что, пока все не разложу по полочкам, уснуть не смогу.
– Только не описывай, что пережила с драконом, – посоветовала мне денебка. – Все равно не сможешь передать словами, получится смазано и некрасиво. И не забудь про историю планеты 24567, таков ее порядковый номер. Может быть, это окажется полезным, не для расследования, так хоть для общего развития. А вот, кстати, и твои спутники, обеспокоенные судьбой своего компаньона. Заходите, чего мнетесь? – повысила денебка и без того писклявый голос.
* * *
– Интересно, как же это они умудрились создать из дракона самолет? – недоумевающе произнес металлист. – Это же какие надо извращенные мозги иметь!Мы сидели, поджав ноги, каждый на своей подушке, и тянули перченый настой.
– По-моему, именно такие мозги у большинства бизнесменов в нашей стране, – пожал плечами древесный питомец Заповедника. – Так что, чем меньше мы будем трепаться на эту тему, тем лучше.
– Хорошенького ты мнения о своих согражданах, – не удержался от критики Илья.
– А ты пользовался когда-нибудь бензином? – ощетинился Антон.
– Ну, пользовался, – неуверенно ответил металлист. – А что?
– А цены на него какие? – вкрадчиво поинтересовался собеседник.
– Ниже, чем в Европе-то.
– Еще вырастут, – многозначительно ответил друид.
Я с удивлением смотрела на спор двух обычно спокойных товарищей. Интересно, с чего это они так вскипели? Неужто с перченого чайку?
– Тогда назови страну, которая производит бензин и жалеет своих граждан.
– В Иране внутренние цены совсем грошовые, – решила внести я свою лепту в беседу.
– Да, пусти тебя в правительство, ты нашу страну по миру пустишь, – развеселился металлист. – Бедное государство старается, как может, народ грабит, заметь, до предпоследней нитки, последнюю щедро оставляет, мину важную при этом делает.
– А тут ты со своей правдой-маткой лезешь, – поддержал товарища друид. – Куда дело годится?
– Короче, – решила прекратить балаган я. – Давайте что ли, спать укладываться.
Я вдруг почувствовала, что жутко устала. Столько событий за день, да еще эти двое мужиков объединились, и издеваются. И куда только позавчерашняя заботливость металлиста подевалась? Примерились, и ладно?
«Ну и хрен и ним», – подумала я. – «В самом деле, начальство право. Не собираюсь же я за этого зануду замуж выходить!»
И. вспомнив прощальное напутствие Иланы, я трижды хлопнула в ладоши. В комнате, как по мановению волшебной палочки появились три мягкие постели.
«Наверное, это бесы батрачат», – вяло подумала я, забралась, не раздеваясь, под ближайшее одеяло, и уснула.
Мне снились миры – далекие и прекрасные, чистые, свободные от людских пороков. Это было хорошо. А потом чудесные пейзажи иссякли, и в голову начал настойчиво стучаться глупый вопрос: «что больше, банан, или кожура от него?» Я чувствовала, что мне нельзя давать ответа, и, как могла, увиливала, а вопрос все лез и лез в уши…
Утром я проснулась с дикой головной болью, мои товарищи, как я позже узнала, тоже. Черепушка была похожа на колокол, по которому ходил туда-сюда язычок, причем самым немилосердным образом.
«Наверное, это нерешенная задачка с кожурой от банана так меня уделала», – подумала я, и чуть было не закричала от боли.
Я прекратила думать, и сосредоточилась на простом движении приподнимания головы с подушки, но она отказывалась слушаться. Краем глаза я заметила металлиста, также пытавшегося приподняться на кровати, но тоже не могущего совладать с собственным телом. Где-то через полчаса с момента начала побудки к нам вежливо постучалась Илана, и обеспокоенным писклявым голосом поинтересовалась, что это мы до сих пор не встали. Я хотела было что-то сказать в ответ, но обнаружила, что язык меня отказывается слушаться.
«Хоть бы она заглянула в комнату», – превозмогая очередной приступ головной боли, думала я. – «А то ведь так и помереть недолго».
Нам не повезло – Илана постучала-постучала, громко хмыкнула и ушла. Тут-то я и заподозрила неладное.
«Не иначе, как какая-то бесовская сволота нам что-то в коктейль подмешала», – мрачно думала я. – «Или под ковер подложила».
Несмотря на только усиливающиеся приступы адской боли, я продолжала совершать попытки вставания – почему-то мне это казалось очень важным. Где-то через полчаса под дверью раздалось характерное драконье шипение:
– Вы там чччто, умерли, чччто ли? Я должжжен проссститьссся, как полагаетссся, а вы чччто жжже, бассстовать надумали?
«Войди же в комнату, рептилия бесссстолковая», – в отчаянии думала я.
Подействовало. То ли дракон услышал мои мысли, то ли не страдал излишним чувством такта, но дверь, так или иначе приоткрылась, и я, скосив глаза, увидела возмущенную драконью морду.
– Вы чччего валяетессссь? – прошипел он. – Да ещщще и порозззнь?
Очень смешно! Я, превозмогая боль, снова сделала отчаянную попытку оторвать голову от подушки. Не знаю, удалось мне, или нет, но ящер все же почувствовал неладное.
– Сссейчччассс ззза хххозззяйкой ссссхххожжжу, – несколько обеспокоено, как мне показалось, прошипел он.
Последняя минута ожидания показалась мне совсем адовой, когда же, наконец в комнату ворвалась Илана, я с громадным облегчением потеряла сознание.
* * *
Я медленно приходила в себя. Кожу ласкал легкий ветерок, голова не болела, открывать глаза не хотелось.– Ты проссснуласссь, – прошипели у меня над ухом. – Вссставай.
Я отрицательно покачала головой.
«Через минуту встану», – пообещала мысленно.
«Хорошо», – ответил голос в моей голове. Видимо, после случая недавнего единения он у меня навеки в мозгах поселиться. – «А ты знаешь, что произошло, пока ты валялась в отключке?»
«Злоумышленника поймали?» – догадалась я. – «Бедный!»
«Само собой, этого беса никто не пожалел», – усмехнулся ящер. – «Впрочем, как и двух других. Но я не об этом».
– А о чем? – открыла я глаза.
– Я прожжил ещщще один день! – с восторгом ответил дракон. – Ссспасссибо вам и ззззлополуччччным бесссам.
– Вот так и появилась буддийская сутра о тигре и землянике, – проворчал металлист.
Открыл глаза.
– Ччто ззза притччча? – заинтересовано спросил ящер.
– Ты не знаешь? – удивился Илюха.
– Никогда не был в Индии, – почему-то смутился дракон.
– Короче, один индус сверзился с обрыва, – решила я воспользоваться уникальной возможностью просвещения многовекового долгожителя. – Падая, он чудом (на этом месте паршивец металлист мерзко захихикал) уцепился за корень. Под ногами у него опоры не было, да и корешок оказался не бог весть каким крепким, трещать уж начал. Карма у индуса оказалась не ахти – вместо а-агроменного стога соломки он увидел двух тигров, круживших под обрывом в ожидании (своего рода) манны небесной. Парень в отчаянии взмолился Шиве, и… увидел перед собой землянику. И это была самая вкусная, необыкновенно сочная и восхитительно пахнущая ягода за всю его жизнь…
– Эх, зря меня там не было, – подал голос друид. – Я бы ему такую малину еще рядом вырастил! Закачаешься!
– Он и так качался, – напомнила я садоводу-любителю. – Цепляясь за рвущийся корешок чу… одной рукой, а второй пихая ягоду в рот. Ладно, вы как хотите, а я пойду осматривать окрестности.
– Я сссс тобой, – прошипел ящер. – Тебе одной нельзззя. Вы ссс нами? – обратился он к моим спутникам.
– Конечно! – ответил за обоих друид.
– А кто в курсе, что все-таки с нами произошло? – осведомился дотошный металлист.
Дракон укоризненно посмотрел на Илью – как можно интересоваться такой ерундой, когда у него остался всего один вечер! – но все же поведал историю о недобросовестных бесах, пытавшихся устроить себе внеочередной тур на Землю. Не будь мы магами, пусть даже и доморощенными, и не умей мы ставить защиту от некромантов, были бы одержимыми. А так – подарили престарелому дракону еще один день жизни и одну притчу о вкусовых свойствах земляники, проявляющихся в экстремальных ситуациях.
– А теперь полетели, – настойчиво повторил он. – До зззаката осссталосссь еще пара часссов.
– А что будет на закате? – поинтересовался друид.
Дракон, одержимый манией самоубийства, ничего не ответил.
* * *
В этот раз с нами не было Мани, но мы и так прекрасно держались (как приклеенные) на спине ящера. Поначалу было жутко до нервной почесухи, но потом прошла минута, вторая, а мы все не падали. На десятой я поверила в то, что свалиться с дракона мне не суждено, и открыла глаза.Это был совершенно невероятный мир вечных сумерек. Более густых в ночное время, светлых в дневное, но все же сумерек. Представьте себе пещеру в масштабах планеты, и вы поймете о чем идет речь. До потолка (или дна, это уж с какого ракурса посмотреть) далеко, воздух очень плотный, поэтому и кажется, что над головой – небо. Только вот солнца не было, оно другую часть планеты, мужскую, безжалостно поливало. Почему было светло «внутри» Огненной, я не ведала. Ведь, сколь ни велика пещера, а, если в ней нет источника света, то мрак ей обеспечен. Видать, как-то свет сюда все-таки пробивался, и даже не в одном месте.
В сумеречной части планеты обитали женщины. Они селились по склонам лесистых гор в маленьких домиках самой удивительной архитектуры. Тут встречались и милые моему сердцу вполне русские избушки, и миниатюрные замки, гнезда, мельницы, шары, кубы, термитники, и даже копия статуи свободы. Понятное дело, что маленькими строения были только снаружи, внутри они имели размер, ограниченный фантазией хозяйки. Наверное, хижина волхва Терентия строилась по тому же принципу, что домишки и на изнанке «Огненной».
«Вероятно, фасад дома отражает сущность хозяйки», – думала я, с высоты драконьего полета наблюдая красивый, но на редкость отталкивающий замок.
«Жилище очень сильной колдуньи-некромантки», – услышала я в своей голове пояснения дракона. – «Не смотри туда по возможности, и другим передай».
– И тут эта напасть, – сокрушенно покачал головой друид, услыхав комментарий. – Негде от них не спрячешься.
– Сссила жжжизззни и ссссмерти ессссть всссюду, – повернув голову, прошипел дракон. – Сссама по сссебе она вполне нейтральна.
– Да знаю я, – отмахнулся от многовековой мудрости Антон. – Все от адепта зависит, применит он ее во зло, или на благо обществу. Что, поворчать уже нельзя?
– А сссмыссссл?
– Великий, – привычно отрезала я. – Что ты прицепился к человеку, замученному ведьмой? Может, он недовольство жизнью таким образом выражает.
Дракон смерил меня оценивающим взглядом.
«Ну все», – подумала я. – «Сейчас начнет кульбиты выделывать»
Но ящер только подмигнул и отвернулся.
Так мы летели и летели, а потом я почувствовала, что на сегодня мне хватает впечатлений. Да и по делу мы сюда прибыли, а не развлекаться. Больше того, я начала испытывать настоятельную потребность в возвращении. Я изо всех сил старалась не думать о своих потребностях – вдруг у дракона появится вкус к жизни во время полета?
«Не надейся», – услышала я в голос камикадзе. – «Это не ты хочешь возвращаться. Просто ты каким-то образом почувствовала ту силу, что заставляет меня окунуться в Источник».
«Какой источник?» – не поняла я.
«Огненный», – услышала я в ответ. – «Мы, драконы, дважды в него окунаемся. Один раз – чтобы стать огнедышащими, а второй, если раньше не погибнем, – чтобы помочь кому-то стать огнедышащим».
«Но с тобой же не будет молодежи», – возразила я.
«Жаль, но ничего не поделаешь», – вздохнул ящер. – «Очень жаль».
«Ну и обычай», – поежилась я. – «А по-другому нельзя?»
«Не мной это заведено», – отозвался ящер. – «Не мной и окончится».
«А смысл?» – невольно подражая ему, спросила я.
«Великий», – с наслаждением ответил мне дракон. Но потом все же продолжил: – «Смысл в том, что мы возвращаем наш заимствованный огонь, а за это увековечиваемся в стихии. И, потом, иногда, мы получаем возможность начать жить в новом теле».
«Это как?» – не поняла я.
«Сложно объяснить», – ответил дракон. – «Память сгорает, личность обновляется, тело молодеет. Но тебе этого не понять, ты ведь не дракон».
«Так ты не умрешь?» – обрадовалась я.
«Не надейся», – усмехнулся собеседник. – «Я, как таковой, в любом случае исчезну. Вместо меня может появиться новый дракон или драконесса, но на моей памяти такого ни разу не случалось. А жил я немало, даже по нашим меркам».
«А вдруг?»
«Не надейся», – повторил ящер. – «Кроме того, ты ведь дружишь с огнем?»
«Ну да».
«Может, навещу тебя в качестве элементала».
«Слабое утешение», – поморщилась я. – «Все равно я никогда не узнаю, ты это, или нет».
«Какое уж есть», – философски ответил ящер. – «И, потом, мы сможешь вспоминать обо мне всякий раз, когда будешь смотреть на огонь».
Что-то мне напоминал этот разговор. Но я так и не смогла вспомнить, что именно, потому что перед моим мысленным взором, заслоняя все остальное, встал маленький, но очень горячий вулкан…
* * *
Дракон улетел. Мы стояли на узеньком крылечке дома, и смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду. Я смахнула непрошенную слезу, но она сменилась другой, третьей, четвертой…Ко мне подошла хозяйка дома, дотронулась до моего плеча рукой в перчатке. Горячо! Только сейчас я вспомнила, что до этого она избегала тактильного контакта.
Перед крыльцом возник денебец, замер навытяжку – даже искры трепетать перестали.
– Штирлиц! Это ты?
«Да».
Потом разведчик «повернулся» к Илане, и выражение лица ветеранки начало меняться. Из спокойного оно сделалось изумленным, потом негодующим. Денебка оглянулась на нас:
– На дракона вашего напали. Неслыханное дело!
– Кто?
– Колдунья нашего мира.
Я вспомнила отталкивающий на вид домик, и пожелание дракона не смотреть на него. Неужели?
«Некромантов такой силы», – между тем «говорил» Штирлиц уже для всех. – «У нас нет».
– Мы можем помочь? – отреагировал металлист.
«Нет», – четко ответил разведчик. – «Вы сгорите заживо».
– Совсем нет вариантов? – начал допытываться друид.
– А, может, мы все-таки попробуем? – вступила и я в обсуждение. – У нас есть опыт борьбы с некромантами. И кстати, откуда взялся второй дракон?
– Вы сможете только посмотреть, – ответила Илана. – На последние минуты жизни вашего друга. Если захотите, конечно. И это драконесса, судя по докладу, а не дракон.
«Мы сможем их прикрыть», – услышала я неуверенное возражение Штирлица.
«Это слишком рискованно», – отозвалась Илана.
– Дракона жалко, – вслух произнесла я. – Может быть, стоит попробовать?
Денебцы, как по команде, уставились на меня.
– Ты хоть представляешь, о чем идет речь? – спросила, наконец, Илана.
– Тушение пожара огнем? – предположила я.
– Представляешь, значит, – неуверенно отозвалась денебка. – Что скажешь,… (непередаваемое сочетание жутких звуков).
«Я думаю, попытаться стоит», – отчеканил Штирлиц. – «Если, они, конечно, еще не передумали».
– Я все еще «за». А как вы, ребята?
Ребята не были против. По лицу Иланы снова прошла волна эмоций – от отчаяния до уважения.
– Я сейчас, – пропищала она. – Защиту вам принесу, – выговорила она по слогам редко употребимое слово. – Я мигом. Надо торопиться.
Через каких-то пять минут мы были облачены (я переодевалась отдельно от парней, за дверью) во вторую, теплоизолирующую, как нас уверяла денебка, искусственную кожу. На голове у нас тоже была маска, вот и поди, поколдуй в таком виде.
– Вообще-то, по-хорошему их надо надевать постепенно, чтобы тело привыкло, – пищала над ухом ветеранка, быстрее молнии облачаясь в такой же костюмчик, что и я. – Но времени на полноценное переодевание у нас нет. И так не факт, что успеем.
Эти слова придали мне энергии.
– Пошли, – даже поторопила я денебку. – А то опоздаем.
– Сейчас, – пропищала она. – Поспешишь – мужчин насмешишь.
– Почему только мужчин? – несмотря на гонку, оторопела я.
– А вас все женщины имеют чувство юмора? – в свою очередь удивилась Илана. – У нас только мужчины.
– А вы?
– А я логикой понимаю, когда нужно улыбнуться, а когда – нет. Но это – большой секрет, – приложила она палец к губам.
Я кивнула, преисполняясь ответственности за чужую тайну.
* * *
Мы успели, и, судя по всему, вовремя – наш старый знакомый с трудом взмахивал крыльями, загораживая собой свою спутницу. Окруженные плотным кольцом пышущих жаром денебцев, эдаких сгустков темного пламени, появились мы между драконами и некроманткой. Конечно, проку от нас было мало, но держать анти-некромантскую защиту умели все трое, причем на шесть баллов из пяти. Да и магичка местная была в невыгодных для себя условиях, и тоже в защитной одежде, правда обходилась она без плотного кольца денебцев. Мы блокировали доступ колдуньи к двум ящерам – старому знакомому и его спутнице.«Спасибо», – услышала я. – «Мое имя – Огненный Рассвет. Прощай».
«До свидания», – ответила я.
«Упрямая», – констатировал бесспорный факт дракон, и оба дракона, обменявшись жутким шипением (точь-в-точь как два модема), один за другим нырнули в кратер маленького вулкана – только лава шибанула в разные стороны.
Наша делегация, забыв обо всем на свете, даже про несусветную жару, с ошеломлением уставилась на акт добровольного самосожжения.
Однако долго ротозейничать нам не пришлось. Магичка опомнилась от удивления (вероятно, не ожидала противостояния), и напала на нас.
Некромант – он и на Огненной некромант. Обычно вся его волшба нацелена на то, чтобы отнять жизненные силы у противника. Надо отдать должное местной кудеснице, техника ее была побогаче той, что нам довелось повстречать на изнанке своего родного мира.
Держа (тающий уже) щит вместе с товарищами, и проклиная в душе жару, я увидела, как в заклинания колдуньи вплетаются различные стихийные нотки.
«Интересно, зачем?» – думала я, наблюдая, как магичка призывает водных элементалов.
Ответ нашелся, и очень быстро – две огромные ледяные сосульки пробили брешь в нашем щите. И. поскольку сил у нас было не так уж много, мгновенно их затянуть мы не успели, и я почувствовала знакомые приступы упадка сил, мрачной депрессии, поняла, что я – полное ничтожество. Мы разъединили защиту, и мне даже удалось восстановить свой кокон, но тут выяснилось, что друид потерял сознание, и покоится на руках металлиста. Как впоследствии выяснилось, древесный наш товарищ банально не выдержал жары.