Ханами Тая. Право быть человеком

   – А? – очнулась я от чужих воспоминаний.
   Илана стояла у стола и с каким-то нездоровым любопытством меня разглядывала. Мне стало не по себе.
   – Что случилось? – спросила я у нее.
   – Ничего, – покачала головой та. – Так вот. Я, собственно, фотоальбом принесла, – помахала она пузырьком. – Это очень хорошая фотография.
   Фотоальбом? Всего с одним снимком внутри?
   – А где остальные? Потерялись?
   – Нам много склянок не нужно, – мягко улыбнулась Илана. – У нашего народа очень хорошая память.
   – А друзьям показать? – Не унималась я.
   «Мы абсолютные телепаты», – услышала я как наяву. – «Смотри, вот наша встреча на Валааме».
   «Что это?»
   Прямо перед моим мысленным взором возникли странные цветастые пятна и ярко-выраженные силовые линии магнитного поля на фоне бескрайнего снежного ковра почему-то синего цвета.
   «Наша встреча», – невозмутимо ответила денебка. – «Вот этот образ со стальным стержнем внутри, полный светлого огня, – волхв Борилий. Вот этот, наполненный земными токами и энергией льда… нет, воды, – волхв Терентий. Это ты, огонек ходячий с хвойным ароматом», – улыбнулась она. – «Этот строгий металлический узор – твой товарищ».
   «А сейчас мой товарищ как выглядит?» – лишь спросила я у денебки.
   Денебка кинула мне картинку – тот же узор, только покрытый колючим инеем.
   «Вот так, когда о тебе думает», – грустно прокомментировала картинку ветеранка.
   Что тут скажешь?
   А ничего. Придется потерпеть недельку.
   – Ну-с, – изобразила я деловитость. – Давайте, что ли, нюхать учиться. Можно мне понюхать ваш образ, если вы, конечно, не против?
   В конце концов я донюхалась до образа довольно неряшливой девахи ростом не более метра двадцати, с прической а-ля подвыпивший панк. На элегантную Илану получившийся образ не тянул. Даже отдаленно. Но денебка почему-то необычайно обрадовалась, и начала клятвенно уверять меня, что да, именно такой она была, когда вернулась с задания, и с нее сняли «отпечаток».
   Металлист подтвердил мои слова о росте «отпечатка», мол, запах имеет вполне материальные очертания, а друид не научился и этому, потому что до сих пор не мог унюхать вообще ничего. Поэтому он, от нечего делать, вырастил декоративный шиповник на поверхности огнеупорного стола, чем поверг хозяйку дома в неописуемый восторг.
   Чуть позже, когда появились огненные представители местного населения в лице разведчика и Иззи, мы продолжили эксперименты по отождествлению «отпечатка» с обладателем.
   Окрыленные успехом по унюхиванию образа Иланы, мы старались вовсю. Безрезультатно. Ни у меня, ни у Ильи, ни у тем паче, друида, не вышло ничего. А ведь беглые каторжники все, как один, были мужиками…
   – Сюда бы дракона, – вспомнив, с какой легкостью Рассвет решал споры между подчиненными, сказала я. – Он бы сссразззу прошшшипел, кто есссть ххху.
   – Нету среди нас драконов, – нервно отозвалась Илана. – И не мечтай.
   На этом, собственно, наши опыты и закончились. Со стола убрали склянки. На их месте немедленно образовалась еда. Довольно безвкусная и сильно перченая. Но хорошо хоть, вполне съедобная.

* * *

   После ужина я с радостью покинула своих Заповедных товарищей. Друид все так же не слышал (и не чуял), Илья наезжал на меня по поводу и без повода («Разве так едят воспитанные девушки?!!»), а потом смущенно замолкал и отворачивался. Ветеранка как будто оглохла – никак не реагировала на поведение металлиста. И я, признаться, была ей за это благодарна. А уж когда она сказала, что ей нужно со мной посоветоваться, я и вовсе возблагодарила небеса за возможность покинуть компанию боевых друзей под благовидным предлогом.
   На этот раз Илана повела меня прямиком в тот самый сад, с которого и начались мои нынешние неприятности. Спасибо друиду, нам было тепло и уютно – товарищ вырастил превосходную беседку, и даже сделал в ней деревянный очаг, диковинку по местным меркам. Зажженный в нем магический огонь с легкостью обогревал все ажурное строение. Сквозь плетеные стенки были видны заснеженные пики гор.
   Мы с ветеранкой уселись друг напротив друга. Слова не шли на ум, смотреть на пейзаж было куда приятнее обсуждения проблем.
   – Мне показалось, – нарушила первой тишину Илана, – что тебе сейчас очень одиноко.
   – Есть немного, – не стала грешить я против истины. – Но это ведь не смертельно.
   – Я не хочу лезть тебе в душу, – мягко сказала бывшая разведчица. – Но мне очень не нравится то, что ты убегаешь от реальности в драконьи воспоминания. И не надо со мной сейчас спорить. Просто, подумай о моих словах на досуге.
   – Подумаю, – невесело отозвалась я. – А вы тогда долго Иззю искали? – повернула я беседу в относительно безопасное русло.
   – Раз десять промахивалась, – поморщилась бывшая разведчица. – А ты?
   В глазах Иланы светилось непосредственное, чуть ли не детское любопытство.
   – Где-то четыре, или пять, – попыталась я вспомнить свои недавние приключения.
   – Быстро ты, – с уважением посмотрела на меня денебка. – И какой у него испытательный срок?
   – Неделя, – вздохнула я. – Но сутки уже прошли. И, помните, вы мне рассказать о чем-то хотели?
   – О том, как я за месяц поняла, что именно испытывает ко мне мой собственный сын по возвращении из того забавного местечка, – ответила Илана.
   Почему-то мне казалось, что ничего хорошего.
   – Абсолютно, – подтвердила мою догадку ветеранка. – Да и что может испытывать существо, если искренне полагает, что именно по твоей милости оно лишилось самого дорогого в своей жизни?
   – Ой!
   – Вот тебе и «ой»!
   – Да… по-моему, я еще легко отделалась, – вспомнила я всего лишь брюзжание металлиста.
   – Ну, я бы сказала, что радоваться пока рановато, – охладила меня, было обрадовавшуюся, денебка. – Но, надо признать, у тебя на редкость спокойный друг. Вот мне, я помню, на первых порах пришлось поуворачиваться от искристых конечностей моего сыночка…
   Наверное, мне повезло. В том, что у металлиста нет привычки размахивать конечностями по поводу и без. И не повезло одновременно. В том, что Илья – человек, а не малолетний денебец, и мыслей у него не в пример больше, чем у Иззи.
   Но это все были мелочи по сравнению с тем, как мне не повезло с тем, что Илюха угодил в этот портал. Кстати, а зачем он вообще находился у ветеранки в саду?
   – А где ему еще быть? – развела руками Илана. – Так я хоть как-то за ним присматриваю, а так – в него мои земляки попадали.
   – А почему тогда он без стража стоит? – удивилась я. – Раз он настолько опасен?
   – Так он – блуждающий и форму меняет, – ответила собеседница. – Робот за ним не уследит, а живое существо сгинет. А у меня из сада он никуда не денется. Кроме того, мы им разведчиков своих проверяем.
   – Понятно, – мрачно изрекла я. – Мы в разведчики не годимся.
   Денебка пристально посмотрела на меня, словно просвечивала взглядом насквозь. Удивилась, посмотрела еще раз.
   Я воспользовалась паузой, погрузилась в созерцание гористых сумерек. За одной скалистой грядой синего цвета следовала другая, чуть более серая, за ней – фиолетовая. Светящийся туман клубился у подножия хребта.
   – Сложно сказать, – наконец изрекла ветеранка внешней денебской разведки. – То ли Борилий совсем спятил, то ли он – гений. В одиночку вы бы все пропали, причем почти сразу. А так – неплохо справляетесь.
   – Почему пропали бы? – обиделась я.
   – Потому что на разведчика, как и на любого другого специалиста, учиться надо, – таким тоном, каким обычно втолковывают прописные истины младенцу, ответила мне ветеранка. – А ты, я вижу, учишься чуть больше года. Да и то, не на разведчика, а на мага.
   Ага! На «специалиста, которому нет равных!» На Ваню-дурачка женского полу!
   Но я все-таки была не одна в нашей команде:
   – Зато Антон учился всю свою жизнь. Да и Илья…
   – Они же как это… – замялась инопланетянка, забыв нужное слово. – О, ученые! А это, заметь, и рядом с разведкой не лежало. Вот твой увлеченный металлом товарищ и не устоял перед искушением прикоснуться к тому, что бесконечно ему интересно. Но зато теперь, если он переживет этот… инцидент, у него будут неплохие шансы стать разведчиком.
   Наверное. Да. Если переживет, то станет.
   – Хоть бы уже скорее все это закончилось, – вздохнула я. – А как вы думаете, он…
   – Прежним уже не останется в любом случае, – ответила Илана на мой невысказанный вопрос. – Что-то в нем обязательно изменится.
   – Понятно. Опять борьба бобра с козлом, – помрачнела я.
   – Кого с кем? – не поняла денебка. – При чем тут эти животные?
   – Добра со злом, – не смогла удержаться я от улыбки, глядя на ее удивленное лицо.
   Илана расхохоталась. Все же, наверное, она прибеднялась насчет чувства юмора.
   – Ну ладно, – поднялась, отсмеявшись, хозяйка дома. – Мне пора. А ты… – замялась она. – Не отталкивай Илью, если сможешь.
   – Почему? – удивилась я.
   – Уж очень быстро ты его нашла, – непонятно ответила бывшая разведчица, и направилась к выходу из сада.

* * *

   Эту ночь, как и предыдущую, я спала одна. С заклеенным ртом на всякий пожарный. А все из-за боязни сболтнуть лишнее при металлисте. Я же не знала, есть ли у меня привычка разговаривать во сне, или нет. А вдруг от душевного потрясения появится?
   Но я зря перестраховывалась. Ночью мне приснился не металлист, занудный и невежливый, а богатая на шалости жизнь юного дракона. То ли мой мозг буквально воспринял мое собственное желание о не причинении зла, пусть даже невольного, боевому другу и товарищу. То ли загруженные в память сведения не желали валяться без дела, но, так или иначе, спалось мне весело. Снилось мне, будто не огненный Рассвет, а я участвую в соревнованиях только что окунувшихся в Источник драконов в искусстве управления пламенем. Оказалось, что разных типов пламени у меня было никак не меньше ста. Я могла использовать тоненькую струйку, такую, что в сухом древесном листике появлялась еле заметное обгорелое отверстие, а могла, при желании, целиком спалить шестисотлетнее дерево за какие-то доли секунды. Собственно, поэтому я соревнования и проиграла – дерево жечь не захотела. Кроме того, мне был неприятен азарт соплеменников, выбирающих дерево потолще.
   «Что-то странные у моего дракона приоритеты были», – потягиваясь, думала я с утра пораньше. – «Чтобы молодой и азартный огнедышащий ящер, да деревья жалел? Во дает!»
   На этом, собственно, мои раздумья о странностях юной драконьей природы и закончились. Кинув взгляд на часы, я вскочила с кровати. Через каких-то пять минут у нас начиналась тренировка по отождествлению денебца с его запахом, а я еще была не одета!
   Когда мы приступили к занятию, выяснилось, что друид, во-первых, вновь обрел нюх, а, во-вторых, он в местных мужских «фотографиях» смыслит так же, как коза в – балете. Антон повторил наши отрицательные вчерашние успехи, и только. За исключением того, что не смог разглядеть деталей в бывшем облике разведчицы.
   – Что же, – сжалилась Илана над взмокшим от усилий друидом. – Отсутствие результата – тоже результат. Наверное у вас ничего не выйдет, ребята.
   – Да уж, – понурилась я.
   – Пессимистка, – жестко прокомментировал мое состояние металлист. – Не надо… подрывать боевой дух нашей команды, – попытался он, как мне показалось, смягчить свое первое высказывание.
   «Ого!» – подумала я. – «Прогресс. Уже совесть прорезалась. Вслух».
   Обретший не только нюх, но и слух, друид с удивлением воззрился на товарища. Потом вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой – мол, не спрашивай. Антон непонимающе моргнул и повернулся за объяснениями к денебке, наблюдавшей сцену выяснения взаимоотношений с печалью в сияющем взоре. Судя по тому, как постепенно округлялись глаза друида, он узнал от Иланы много нового.
   По окончании телепатического сеанса Антон повернулся ко мне и сочувственно присвистнул. Я деланно вздохнула.
   А на самом деле, настроение у меня было преотличное. С тем, что мне придется тепрпеть наезды товарища, я примирилась, а сегодняшней ночью окончательно убедилась в том, что у меня появился способ избегать печальной реальности. И довольно неплохой способ-то. Я бы даже сказала, что увлекательный. И мне интересно, и не сболтну ничего лишнего, и Рассвет продолжал жить. Хотя бы виртуально.
   А между тем заседание продолжалось.
   – Что же, – послышался сверхвысокий голос денебки. – У вас не вышло с образами, и примем это как данность. Давайте думать дальше.
   – Может, испросить особое разрешение для Штирлица на пребывание в нашем мире? И он сам отыщет своих сограждан?
   Ветеранка покачала головой:
   – Этот вариант не пройдет. Запрет для наших мужчин строг, а они законопослушны, и уважают другие расы. Порой даже слишком…
   Денебка замялась, но потом продолжила:
   – Как бы там ни было, Штирлиц не станет свободно разгуливать по вашему миру. Он может к вам телепортироваться в случае чрезвычайной ситуации, и если точно знает, куда, и если у него есть разрешение от вышестоящей организации. Вот как несколько ваших дней тому назад случилось. Но не более того. Кстати, разрешение ему выбивали целый месяц по вашему времяисчислению…
   Странно. Очень странно. Только что Илана сказала, что их мужчины законопослушны. Но тем не менее, заключенные-то были. И, похоже, сбежали. На Землю.
   – А за что они хоть были наказаны-то?
   Ветеранка погрустнела. Решилась.
   – Мне хотелось всеми силами избежать этого разговора, – грустно молвила она. – Поэтому я и затеяла эту безнадежное мероприятие с… фотографиями. А на самом деле, надо было сразу говорить вам, в чем дело. Речь пойдет о самой сокровенной тайне моего народа, и обещайте мне, что никому ни слова не расскажете из того, что здесь услышите. Борилию можно, но он, вероятно, и в курсе.
   Мы, естественно, пообещали.
   – Как вам уже известно, местные мужчины сильно отличаются от местных женщин, – повела денебка свой рассказ.
   Больше того, женщины были смертными в нашем понимании этого термина, а вот мужчины продолжали свое существование в камне, пока природные катаклизмы их не разрушали. Денебцы активно искали аналогичных себе во Вселенной, но, чем больше они миров узнавали, тем печальнее становился факт – все так или иначе прекращают свое существование насовсем, а они – нет. Со временем денебцы практически прекратили визиты на чужие планеты – отчасти потому, что устали от поисков себе подобных, а отчасти потому, что уж больно много разрушений и прочих бедствий могли причинить.
   Вместо активных поисков они начали подглядывать за жизнью обитателей других миров, благо постоянных порталов на планете хватало. Но все наблюдения говорили об одном – все остальные смертны, а они – нет. В общем, у них развился своего рода комплекс – вместо того, чтобы спокойно заниматься своим делом, чуть ли не все мужское население планеты (за исключением армии и особо мудрых элементов) терзало себя за чаркой огненного коктейля возле порталов, показывающих пышные похороны на кладбищах иномирцев.
   – Все же они – такие же люди, как и все остальные, – не выдержала я абсурдности рассказа.
   – Почему? – удивленно воззрилась на меня денебка.
   – Ну, не знаю, – попыталась я оформить в слова свое невнятное ощущение. – Постараюсь объяснить, только начать придется издалека. Вот, допустим, наши женщины всегда переживают по поводу того, что стареют, и у них появляются морщины. И наши ученые бьются над проблемами возрастных морщин.
   – Я бы тоже переживала по этому поводу, наверное, – задумалась денебка.
   – А вы не стареете? – с удивлением воззрился на нее друид.
   – Как вы уже, должно быть, поняли, наши женщины иногда кардинально меняют свой облик, – ответила денебка. – Ну, например, я изменилась, когда у меня родился сын. Раньше я была куда меньше ростом и… вы видели отпечаток. А не видели, – посмотрела она на мотающего головой Антона, – так у начальства своего выясните, какая я была раньше. Я думаю, он вам охотно расскажет.
   Ну да. На том отпечатке была неряшливая лохматая девчонка, а теперь перед нами сидела светоносная красавица. Эх! Нам бы такие изменения вместо тех изменений, которыми нас наградила природа…
   Я поймала себя на том, что мечтаю о несбыточном. Как и все люди.
   – Ну так вот, собственно, – продолжила я свою мысль. – А еще наши ученые бьются над проблемой бессмертия. И ваши мужчины мечтают о том, чего у них нет и быть не может. Значит, они люди.
   – Фальсификатор, – незлобно подытожил мои предположения металлист.
   – А я не претендую на истину, – ответила я ему. – Это так, ощущения вслух.
   – Что-то в этом есть, – задумчиво сказала денебка. – Надо будет подкинуть эту идею нашим философам, пусть позабавятся. Но, если честно, я не думаю, что такое объяснение их удовлетворит.
   Но самим поганым во всей этой истории, что, по всей видимости, среди денебцев завелись фашисты, проповедующие свою уникальность и неповторимость. Сначала их не воспринимали всерьез – как это так, все вокруг неправильные, только мы такие, как надо? Что за бред!
   Но, время шло, и, к сожалению, идея становилась все более и более популярной.
   – Насколько популярной? – мрачно осведомился металлист.
   – Примерно пятьдесят последователей, – уныло отозвалась денебка. – Ужасно много.
   – Много? – удивилась я.
   – Для нас – увы, много, – подтвердила Илана. – Нас не так много, как людей на вашей планете. Эта идея начала распространяться очень быстро. И, потом, обычно наши люди вообще не склонны менять свое мировоззрение. Мы изолировали философа и его приспешников, и вроде бы, все затихло. Но, надолго ли? Ведь нам так и не удалось выяснить, откуда у местного основоположника фашизма появилась его, с позволения сказать, «мысль».
   – А почему вы не склонны менять мировоззрение? – удивился друид.
   – Мужчины не склонны, – поправила его Илана. – Они рождаются либо со светлым огнем, либо с темным, и середины у них нет.
   – И уживаются? – не поверила я.
   – До сих пор прекрасно уживались, – пожала точеными плечами ветеранка. – Во-первых, нас действительно не так много. Но, что куда более существенно, до сих пор никто из них не мог поменять свою природу, а потому никто никого сроду ни в чем не переубеждал. Они лишь подтрунивали друг над другом – мол, у тебя поле не так завернуто. И все. Те, кто… поумнее, отбираются в самом детстве, и воспитываются в строгости.
   – Как Штирлиц, что ли?
   – И он лучший, можешь мне поверить. Я бы даже сказала, в нем много чисто женской смекалки.
   Да… Неожиданный поворот событий, ничего не скажешь. Я-то думала, что нам придется искать каких-нибудь воришек, а выходило – политических преступников, наделенных чуть ли не единственной идеей, и той – насквозь националистической. Кто знает, какие формы она у них приняла? Что они задумали? Сидеть на чужой планете, показывать пальцем на смертных уродов и тихо хихикать? А если нет? А если что похуже?
   Денебцев надо было срочно отыскать.

* * *

   В тот же вечер мы вернулись на Землю. Поводя итоги, можно было сказать, что командировка местами удалась. Особенно нам повезло со спасением, если так можно было сказать, дракона – ведь он тут же окончил свое существование путем самосожжения. Еще мы выяснили, наконец, истинную причину беспокойства по поводу беглых каторжников. И то благодаря тому, что полгода назад малолетнему Иззе захотелось побродить по чужим мирам. Если бы не встреча с ним его матерью, отважной ветеранкой разведки, мы бы никогда не докопались до истины – мужское население Огненной не вело откровенных разговоров с чужаками на темы о своем бессмертии.
   На этом наше везение заканчивалось, и то, как искать беглых денебцев было по-прежнему не ясно. Волхв коротко кивнул нам – мол, привет, давно не виделись, заходите с утра, и уединился с Иланой в домике. Металлист, буркнув мне что-то не совсем вежливое на прощание, похлопал Антона по плечу, и направился в сторону Слитка. Мы же с друидом пошли к Дереву.
   – Эк тебя угораздило, – сочувственно вздохнул товарищ, когда Илья удалился на достаточно большое расстояние. – Что у тебя там произошло-то? Поделись, легче станет.
   – Я же не могу жаловаться, – укоризненно посмотрела я на него. – Забыл? Если тебе и впрямь захочется узнать, каково мне, лучше спроси об этом завтра у начальства после того, как он мне мозги прощупает.
   – Понятно, – вздохнул Антон. – Тогда не буду тебя больше пытать. Извини, я не понял. А вот, кстати, мы и пришли.
   С этими словами он прислонил руку к стволу гигантского Дерева, и в нем открылся проход. Я, не задумываясь, шагнула было вслед за ним (а чего думать-то, сколько раз уж ходила!), но ствол захлопнулся прямо перед моим носом, чуть его не прищемив.
   – Что еще за шуточки? – оторопела я. – Да повыведутся на Земле последние древогубцы! – отчетливо произнесла я пароль.
   Никакого эффекта. Спустя пару секунд дерево неохотно приоткрылось, и из него вышли Антон и старший друид.
   – Привет, Лиса! – несколько смущенно произнес дед Макс. – Что-то у нашего корпуса характер прорезался, ты уж его извини. Принял он тебя за супостата – видать, в тебе твоя основная стихия разыгралась.
   – Это огненная, что ли? – недоуменно оглядела я себя. – Да я вроде бы такая же, как всегда.
   Дед с сомнением покачал головой:
   – Дерево редко ошибается. А если быть совсем уж честным, то никогда. Давай-ка, я тебя лучше успокою, а потом отвара мятного заварю, ты мигом остынешь до своей нормальной кондиции.
   – Да пожалуйста, – обиженно глядя на Дерево, отозвалась я.
   – Ну, не дуйся, – как маленькой, сказал мне дед. – Подумаешь, может, система сигнализации в кое-то веки раз обозналась, с кем не бывает?
   – Да я не дуюсь, в общем-то, – начала я остывать под действием тепла ладоней старого друида, приложенных к моим вискам. – Просто устала, и все.
   – Это ничего, – ответствовал дед. – Поспишь в лазарете, и все наладится. Ну вот, готово, можно идти.
   На этот раз Дерево без лишнего скрипа пропустило меня. Зато старому друиду стало плохо – все-таки слишком много он от меня огня перебрал. Он, не пройдя и десятка шагов внутри Дерева, осел на землю. Сбежались друиды, поднялась суматоха. Антон оставил мне жбан с мятным отваром, а сам направился ухаживать за наставником. Я было хотела сменить его (все-таки, ему к жене надо, а друид Макс и мой наставник тоже), но товарищ сказал, что сам разберется. И что от меня, злосчастной, помощи сейчас, как с козла молока. Уютных посиделок, о которых мне так мечталось последнее время, не получилось, наставник заболел, а я была кругом виновата. С тем я и отправилась спать в лазарет.
   Ночью мне снилось продолжение того же сна в котором я брела (в образе дракона) прочь от места, где обитают динозавры. Шла я целую ночь, дождь так и не прекратился, а утром я проснулась в насквозь мокрой постели.
   «Эк я в чужую жизнь вжилась», – недоуменно подумала я. – «Спасибо, хоть крыло у него уже успело зарасти, а то что-то мое подсознание в последнее время шутит, и все как-то не по-детски…»
   Утром меня ожидал еще один сюрприз. Моя несравненная Маня шарахнулась от меня так, что чуть было в сосну не врезалась. Это было очень странно – многоножка и сосны составляли единое целое, и Маня, насколько мною было изучено во время совместных прогулок, еще ни разу с деревьями не сталкивалась. А мчались мы с ней подчас о-го-го на какой скорости! А потому подобная реакция меня насторожила.
   «Может, со мной что-то не так?» – рассеянно думала я, глядя, как Маня уворачивается от дерева.
   До столкновения все же не дошло. Многоножка пришла в себя, пригляделась повнимательнее, подползла, заглядывая в глаза: «мол, прости деревянную, обозналась».
   Вот тут-то мне и стало не по себе – в зеленых очах многоножки отражалась я. Но в моем облике было слишком много огня – его излишки отражались страхом в зеленых глазах смолистой многоножки.
   Это было странно – я себя чувствовала, как никогда, спокойно. Никакого там жара излишнего, ни ментального, ни физического, я в себе не ощущала.
   Маня тем временем опомнилась окончательно, подставила спину – мол, поехали кататься. Приехали мы к пещере дракона.
   «Ты. Хотела. Сюда. Приехать», – поймала я неоформленную Манину мысль.
   – Нет, – покачала головой я. – Я хотела просто кататься.
   «Значит какая-то часть тебя хотела», – заупрямилась Маня.
   Отлично! Только шизофрении мне не хватало до полного комплекта радостей!
   – Вези обратно, – мрачно сказала я. – А еще лучше, к начальству.
   «Как скажешь», – услышала я ответ многоножки.
   И только тут до меня дошло, что я могу с ней общаться ментально. Прежде я лишь чувствовала ее на грани то ли догадки, то ли интуиции, а теперь вот вполне осознанно понимала. Похоже, мне и впрямь было пора на встречу с волхвом.

Глава 6.

   Борис Иванович меня ждал. Сидел за столом, пускал колечки дыма. Едва завидев сотрудницу свою непутевую, отложил трубку в сторону, впился глазами, снимая информацию. Только после этого соизволил поздороваться:
   – Здравствуй, Лиса. Странно выглядишь. Что у тебя там на Огненной произошло?.
   – И вам здравствуйте, Борис Иванович. Вы о чем? Об Илье?
   – И о нем тоже. Проходи, садись, в ногах правды нету.
   «Если сейчас от меня еще и кресло начнет удирать, то я точно выругаюсь», – пообещала себе я. – «Смачно, матом, и при начальнике».
   Волхв покачал головой. Мне показалось, что я практически поняла, о чем он подумал.