Хатсон Шон. Язычник

   Джули вышла замуж в двадцать два года. Это был заранее обреченный брак с человеком на десять лет старше, который любовь к ней разделял с любовью к виски. Исполненные горечи, они разошлись меньше чем через год, после того как в присутствии священника поклялись любить друг друга, «пока нас не разлучит смерть». Оказалось, что спиртное разрушает браки с таким же успехом, как и смерть.
   На полученные по брачному договору деньги Джули открыла свою фотомастерскую, на равных паях с компаньоном, и эта мастерская, где теперь работали трое фотографов, процветала.
   Донна вышла замуж два года назад. Обе они познали любовь, обе познали горе. В их отношениях с мужчинами последнее явно преобладало.
   — Как обстоит дело с приготовлениями к похоронам? — спросила Джули. — Связалась ли ты уже с гробовщиком?
   — Я даже не привезла вещи Криса из больницы, — виновато призналась Донна.
   Она взглянула на сестру, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но заговорила не сразу, а после долгого молчания.
   — Джули, — сказала она. — Кажется, у моего мужа была любовница.
   Джули метнула на нее встревоженный взгляд.
   — Почему ты так думаешь?
   — Вместе с ним в автомобиле была женщина, которая тоже разбилась, — начала Донна и затем рассказала обо всем, что выплыло на свет божий.
   — Может, это была просто подруга? — предположила Джули.
   Донна насмешливо вздернула бровь.
   — Подруга? Можно, конечно, назвать это и так. — Она покачала головой.
   — Я не утверждаю, что ты ошибаешься. Только говорю, что тебе сейчас надо подумать о более важных вещах.
   — О более важных вещах? — вскинулась Донна. — У моего мужа был роман, Джули. Он погиб вместе с женщиной, которую трахал за моей спиной. По-моему, это очень важно.
   — Но ведь ты же его любила?
   — Конечно любила. И очень сильно. Даже не представляла себе, что можно так сильно любить. И это только усугубляет мою боль. — В ее глазах появились слезы. — Я очень горюю по нему, но я никогда не узнаю правды. — Слезы прорвались бурным потоком. — А я должна знать. — Джули обняла ее и стала гладить ее волосы. — Непременно должна.

Глава 13

   Донна была в холле, когда услышала шум подъезжающей машины.
   Хлопнула дверца, послышались шаги. Она подошла к передней двери, заглянула в «глазок». Увидев, кто приехал, она улыбнулась и открыла дверь, прежде чем посетитель успел позвонить.
   Мартин Коннелли удивленно уставился в ее лицо.
   — Я услышала, как подъехала твоя машина, — объяснила она и жестом пригласила его войти.
   Коннелли прошел мимо нее, повернулся и крепко ее обнял.
   — Так и не дождавшись твоего звонка, я решил приехать без приглашения. Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил он.
   — Ты поступил очень хорошо, — ответила она, проводя его в гостиную.
   Когда Коннелли вошел, Джули просматривала какой-то журнал. Подняв глаза, она увидела его, строго улыбнулась и кивнула в знак приветствия.
   — Мартин, это моя сестра Джули, — объявила Донна. — А это Мартин Коннелли, литературный агент Криса.
   Они чопорно пожали друг другу руки, и Коннелли посмотрел на Донну.
   — Извини меня, может, мне не следовало приезжать, — сказал Коннелли. — Я только хотел знать, все ли с тобой в порядке. Я не задержусь надолго. — Он вновь улыбнулся Джули.
   — Садись и выпей чего-нибудь.
   — В таком случае я предпочел бы кофе. Ведь я за рулем, — объяснил Коннелли.
   — Сейчас сварю, — вмешалась Джули. — А вы пока поговорите. — И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
   Коннелли подошел к камину и посмотрел на окантованные, под стеклом, обложки, которые там висели. Донна внимательно наблюдала за ним.
   Ему было что-то около тридцати пяти — тридцати шести лет, он был безукоризненно одет (она вспомнила, что он всегда одевался безукоризненно), а его светло-коричневые волосы имели тщательно ухоженный вид. Он был литературным агентом ее мужа последние пять лет. Но их отношения никогда не были чисто деловыми, к ним примешивалась глубокая взаимная симпатия. Хотя эта симпатия и не перешла в настоящую дружбу, они высоко ценили друг друга, оба были люди очень способные и в необходимых случаях умели быть жестокими. Это было ужасающее сочетание.
   — У тебя есть деньги? — спросил у нее Коннелли.
   — С голода не умру, Мартин.
   — Я всегда следил за страховым полисом Криса и тому подобными вещами. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Но если тебе что-нибудь потребуется, хоть самая малая малость, сейчас же позвони мне. Идет?
   Она улыбнулась.
   — Без шуток, Донна, — настаивал он. — Обещай мне, что позвонишь.
   — Обещаю.
   Он достал пачку сигарет, серебряную зажигалку и закурил. Сквозь облачко голубоватого дыма он бесстрастно разглядывал Донну. Хотя под глазами у нее были темные круги, а волосы растрепаны, она все равно выглядела чрезвычайно привлекательно. Прежде он всегда видел ее изысканно одетой, с безупречным макияжем. Иногда она казалась ему просто ошеломительно красивой. Он был немного смущен, когда она вдруг подняла глаза и перехватила его оценивающий взгляд.
   — Долго ли пробудет здесь твоя сестра? — спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание.
   — Сколько пожелает. Во всяком случае, пока не закончатся похороны.
   — А ты знаешь, когда они состоятся?
   Она покачала головой.
   — Все это должно определиться завтра, — сказала Донна.
   — Тебе понадобится какая-нибудь помощь?
   — Думаю, нет. Но все равно спасибо. Дел будет много, но, возможно, это и к лучшему, не будет времени обдумывать все случившееся.
   — Понимаю тебя. Подобные размышления не ведут ни к чему хорошему. — Он почувствовал, что неудачно выразился, и извинился.
   — Ничего, Мартин. Говори, что думаешь. Нельзя же пережевывать одно и то же всю свою жизнь. Крис мертв, и тут уж ничего не поделаешь. Закрывать на это глаза отнюдь не значит облегчить свое существование.
   — Ты знаешь, что во все свои контракты он неизменно вписывал условие, что в случае его смерти ты наследуешь все его гонорары? — уточнил Коннелли.
   Она кивнула.
   — Мы познакомились с Крисом еще до того, как он стал прилично зарабатывать. Кое-какие люди говорили мне тогда, что я просто сумасшедший, что его поддерживаю, он никогда не будет преуспевать. Но когда он все же стал хорошо зарабатывать, те же люди начали утверждать, что именно поэтому я его и поддерживаю.
   Она покачала головой.
   — Обычная людская зависть. Жен преуспевающих людей упрекают, что их удерживают лишь деньги. Бывает и наоборот. Каждую преуспевающую женщину непременно норовит обобрать какой-нибудь живоглот, каждого преуспевающего мужчину преследует какой-нибудь вымогатель. — Он улыбнулся и сделал затяжку. — Такова жизнь.
   Теперь улыбнулась Донна. Атмосфера в комнате немного разрядилась.
   Коннелли отошел от камина и сел напротив нее. Когда она провела рукой по лицу, он вновь метнул на нее быстрый взгляд.
   — Многое ли ты знаешь о Крисе? — спросила она.
   Коннелли нахмурился.
   — Что ты хочешь сказать? — произнес он с чуть заметным замешательством.
   — Что ты знаешь о его работе, о его характере? Чем он занимался в свободное время? Знаешь ли ты, о чем он думал?
   Коннелли был явно озадачен.
   — Можешь ли ты утверждать, что знал его, Мартин? Знал как человека, а не просто клиента?
   — Странный вопрос, Донна. Я не понимаю, к чему ты клонишь?
   Их разговор был прерван появлением Джули, которая принесла поднос с кофе, молоком и сахаром. Она поставила поднос на столик, налила по чашке кофе для Донны и Коннелли и сказала, что ей надо распаковать кое-какие вещи.
   — А вы пока поговорите. — Она улыбнулась Коннелли — Приятно было познакомиться. — Она снова исчезла, и Донна услышала ее шаги на лестнице.
   Коннелли положил в чашку несколько кубиков сахара и не спеша помешал кофе ложечкой.
   — Почему ты спрашиваешь, знал ли я Криса?
   — Ведь вы были довольно близки. Он наверняка что-нибудь рассказывал. О себе, о его работе, обо мне.
   — Донна, я был его литературным агентом, а не исповедником. Если мои клиенты хотят поделиться со мной своими проблемами, это их дело. Я их ценю и только рад, что они не довольствуются чисто профессиональным общением.
   — Крис рассказывал тебе о своих проблемах?
   — О каких проблемах? — Коннелли был застигнут врасплох ее неожиданным натиском. — Почему ты думаешь, что у него были какие-то проблемы? А если и были, ты должна знать о них лучше, чем я. Ведь это ты была его женой.
   — Я еще не забыла этого, Мартин, — язвительно сказала она. — Но может быть, он говорил тебе то, чего не мог сказать мне?
   Коннелли покачал головой.
   — Не говорил ли он тебе, что у него роман?
   Коннелли спокойно посмотрел на нее.
   — Почему ты так думаешь? — спросил он. — И даже если у него был роман, в чем я сомневаюсь, почему ты уверена, что он рассказывал мне об этом?
   — Ты же был в близких отношениях со своими клиентами. Вот он и мог рассказать тебе об этом.
   — Что могло внушить тебе мысль, что у него был роман? Ведь он любил тебя. Зачем бы ему путаться с другими женщинами?
   — Даже теперь, когда он мертв, ты защищаешь его. Это что, профессиональная этика, Мартин?
   — Я знаю, как ты страдаешь, Донна. Но то, что ты говоришь, чушь. — В голосе Коннелли прорезались нотки гнева. — Был ли у Криса роман, или нет, он мне ничего об этом не рассказывал. Ты имеешь в виду это сообщение в газетах, будто его нашли в машине с женщиной. Но это же обычная утка.
   — Это чистая правда. Его в самом деле нашли с женщиной.
   — Но это не означает, что она была его любовницей. Господи Иисусе, Донна. Попробуй размышлять логически.
   — Я уже не знаю, что мне думать, Мартин, — прошипела она. — Скажу одно. Если ты не хочешь ранить мои чувства, лучше уж не скрывай правду. Я уже не могу страдать сильнее, чем страдаю.
   — Подумай, что ты говоришь, Донна, — сказал Коннелли, пытаясь не поддаваться чувствам. — Твой муж мертв, а у тебя на уме только одно: изменял он тебе или нет?
   Последовало неловкое молчание.
   Донна подперла подбородок рукой, отвернулась. Коннелли не отводил от нее глаз. Когда он отхлебнул кофе, оказалось, что он уже остыл. Он поставил чашку обратно на поднос, встал и сделал шаг по направлению к ней.
   — Донна, поверь, он никогда не говорил мне об этом. Я знаю столько же, сколько и ты. — Ему очень хотелось притронуться к ее плечу, но он подавил это искушение. — Если бы я знал что-нибудь, я бы не стал скрывать.
   — Честное слово, Мартин? — спросила она, глядя на него с вызовом.
   — Лучше я пойду, — спокойно произнес он. — Тебе надо разобраться в себе.
   Она тоже встала и проводила его к парадной двери; стоя на крыльце, она коснулась губами его щеки.
   — Не забудь, — сказал он. — Если тебе что-нибудь понадобится, только позвони.
   Она кивнула. Она провожала его взглядом, пока он не подошел к своему «порше» и не сел за руль. Затем повернулась и вошла в дом. Коннелли посмотрел ей вслед и отъехал от дома.
   С лестничной площадки, прячась за шторами, Джули тоже наблюдала за отъездом литературного агента.

Глава 14

   В этот день они полностью выложились. Встали рано утром и принялись за все, что требовало их внимания. Теперь, когда уже смеркалось, они ужинали в столовой, то и дело поглядывая друг на дружку и улыбаясь.
   Впервые за два дня Донна сделала макияж и, хотя выглядела бледной и утомленной, все же чувствовала себя получше.
   В этот день, когда они заезжали в больницу за вещами Криса, Донна плакала, но Джули втайне этого ожидала.
   Его окровавленная одежда лежала сейчас наверху, в одной из пустующих спален, разложенная на кровати перед ожидающей ее стиркой. Она с неудержимой силой притягивала к себе Донну, несмотря на мольбы Джули, она то и дело поднималась в эту комнату и подолгу смотрела на рваную одежду.
   Рядом с одеждой лежали его бумажник и чековая книжка, также забрызганные кровью.
   Из больницы они заехали в похоронное бюро. Его опытный владелец, одутловатый пожилой человек с такими всклокоченными волосами, точно его скинули головой вниз с какой-то высокой стены, был полон внимания и сочувствия. Он задавал самые краткие вопросы, все по делу.
   — Гроб и крышка отдельно?
   — Кремация или похороны?
   — На какую сумму?
   Его вопросы как-то странно смешивались в голове Донны, у нее было такое чувство, что отныне все происходит помимо ее воли. Владелец похоронного бюро заверил ее, что сделает все необходимое. Ей совершенно не о чем беспокоиться. Когда они с Джули выходили, прибыла новая группа людей, которым предстояло отвечать на те же самые вопросы. Конвейер смерти работал, ни на миг не останавливаясь.
   Из похоронного бюро они поехали в цветочный магазин и заказали цветы. Им показали каталоги всевозможных венков. Венки на все случаи жизни. Донна язвительно отметила про себя, что одна страница была озаглавлена «Для похорон ребенка». Какое ужасное испытание для родителей, подумала она, — смотреть на такое.
   Все приготовления были уже закончены, впереди были похороны. Их-то Донна боялась больше всего. Ужасная черта, подводящая окончательный итог. Пока же тело ее мужа покоилось в часовне. Но после того как будет предано земле, оно перестанет жить в сознании — так, по крайней мере, казалось Донне. Останутся лишь воспоминания.
   Воспоминания и боль.
   И гнев.
   Донна резко отодвинула тарелку и, шумно выдохнув воздух, откинулась на спинку стула.
   — С тобой все в порядке? — спросила Джули.
   — Я чувствую страшную усталость, — ответила Донна, с трудом улыбнувшись сестре. — Извини, Джули.
   — Поди подремли. Я позабочусь обо всем этом. — Она показала на грязные тарелки и чашки. — Иди. Немного погодя я принесу тебе чаю.
   Донна поблагодарила ее и, потрепав по плечу, отправилась к себе в спальню.
   Слыша шаги сестры на лестнице, Джули улыбалась. Деревянные ступени, казалось, протестующе скрипели. Посмотрев сперва на часы, потом на тарелку, Джули продолжала есть. Наконец и она тоже оттолкнула тарелку, встала и принялась собирать посуду, чтобы отнести ее на кухню.
   Подойдя к двери столовой, она обернулась и посмотрела на буфет темного дерева. На нем было много фотографий: все в серебряных рамках.
   Донна и Уорд.
   Джули долго глядела на эти фотографии. Затем протянула тонкий пальчик и с легкой улыбкой обвела лицо Уорда на одной из фотографий.
   Затем обвела лицо Донны.
   Но к этому времени улыбка на ее лице погасла.

Глава 15

   Уорд называл свой кабинет камерой.
   Здесь он заточал себя на шесть часов в день пять дней в неделю. Здесь Кристофер Уорд, наедине со своими мыслями, стучал на машинке, пока не завершал очередную книгу.
   Тишина в этой комнате всегда угнетающе действовала на Донну. Эту тишину нарушало только легкое бульканье воды в радиаторах. Однажды она, подшучивая, сказала мужу: «Какая у тебя легкая работа — сиди за столом и пиши». Он посадил Донну за стол, вышел и запер дверь. Через десять минут она взмолилась, чтобы он ее выпустил. Он согласился со смехом.
   Донна уже почти забыла, что такое смех. Иногда она даже сомневалась, что когда-нибудь услышит его снова. Особенно сейчас, когда она сидела в «камере», глядя на лежащие на столе разрозненные записи, книги и папки.
   Он никогда не любил распространяться о своей работе. Однажды он ей даже сказал: «То, что происходит в моей голове, — мое личное дело». И то, что происходило в его кабинете тоже было его личным делом. Он исключал ее из своей творческой жизни не в силу какой-то враждебности: он предпочитал строго разграничивать свою творческую жизнь и семейную. Иногда она спрашивала его о методах его работы, о том, как продвигается та или иная книга, случалось, он даже позволял ей читать отдельные отрывки еще до публикации. Но, как правило, Уорд не любил говорить о своей работе. Сведения о ней Донна черпала из газетных интервью, выступлений по радио и телевидению.
   И вот теперь, сидя среди разрозненных заготовок для будущих книг, Донна горько пожалела, что муж исключал ее из своей творческой жизни. Она уже никогда не узнает, каковы последовательные этапы превращения идеи в законченную книгу. Слишком поздно.
   Она принялась рыться в атташе-кейсе, ища кое-какие документы. Например, страховые полисы.
   Странно, что она чувствует себя совершенно чужой в этой маленькой комнате. Впечатление такое, будто у нее нет права здесь находиться. Между тем ночь начинала сжимать дом своей огромной черной перчаткой. Тусклое мерцание настольной лампы почти не рассеивало темноты.
   Ее тело снова пронизывал — так хорошо знакомый ей теперь — холод.
   Наконец она нашла и вынула из кейса то, что искала.
   Вместе с документами случайно выпали и фотографии. Они разлетелись по воздуху. Их было около полудюжины.
   Донна подобрала их с пола.
   Рекламный снимок. Крис смотрит серьезно, без тени улыбки. «У меня тут зловещая физиономия», — как-то сказал он об этом фото. Она слегка улыбнулась, беря другой снимок.
   Снова Крис.
   Но не один, с какими-то незнакомыми людьми. Они сидели за большим столом: двое помоложе, не старше Криса, ее муж и еще один совсем старый человек, чьи черты лица Донна никак не могла разглядеть. Они были смазаны, словно оказались не в фокусе.
   Рядом сидел такой же старик, и тоже со смазанными чертами лица.
   Зато особенно отчетливо выглядел последний из этой группы: молодой человек тридцати с небольшим лет, красивый, но с жестокими глазами и коротко стриженными темными волосами. Его глаза так и буравили Донну, когда она рассматривала это фото.
   Та же компания была и на другой фотографии, только на этот раз Крис был в самом центре.
   И здесь тоже были сняты два старика со смазанными чертами лица. Присмотревшись, Донна поняла, что смазаны только лица, все остальное было запечатлено с поразительной четкостью.
   Никто из всех этих людей не улыбался. Крис и пятеро других бесстрастно глядели в объектив. Можно было предположить, что и двое стариков делают то же самое. То, что они глубокие старики, подтверждалось морщинами на их руках: вокруг суставов и у основания большого пальца кожа висела большими складками. Старой, почти древней выглядела и их одежда.
   У обоих на указательных пальцах левой руки были четко видны тяжелые золотые печатки.
   Но сколько Донна ни вглядывалась, она никак не могла рассмотреть какой-то символ, изображенный в самом их центре.
   Тяжело дыша, Донна откинулась назад.
   Затем она взяла мужнин дневник и стала его перелистывать.
   "11 января. Позвонить Мартину.
   15 января. Подтвердить интервью на следующей неделе.
   17 января. Тренировка в тире".
   Записи были по большей части самые прозаические, некоторые сделаны карандашом, остальные пером.
   "5 февраля. Посмотреть расписание поездов.
   9 февраля. Позвонить С".
   Стиснув зубы, Донна стала быстро перелистывать дневник. Там было множество аналогичных записей. Иногда просто инициал "С". А иногда «Д.».
   Это «Д.» относилось конечно же не к ней, Донне.
   Еще одна любовница?
   Донна заглянула в самый конец дневника, где были записаны адреса, и стала водить по их списку указательным пальцем. Адреса гостиниц и ресторанов, служебные и домашние адреса.
   СЬЮЗАН РИГАН.
   Донна прочитала адрес, взяла ручку и записала его на клочке бумаги.
   СЬЮЗАН РИГАН,
   23, ЛОКВУД-ДРАЙВ,
   НОТТИНГ-ХИЛЛ-ГЕЙТ,
   ЛОНДОН, У-2.
   Сжав клочок бумаги в кулаке, она встала и вышла.

Глава 16

   — Куда ты наладилась?
   Джули удивленно уставилась на сестру, которая вошла в гостиную, одетая в длинное кожаное пальто.
   — На улицу, — резко ответила Донна, размахивая клочком бумаги.
   Джули поднялась. Она заметила также, что ее сестра в джинсах, заправленных в замшевые сапоги.
   — Ты жаловалась на усталость, хотела вздремнуть, Донна... Скажи, что случилось? — спросила Джули, замечая следы слез на лице старшей сестры.
   — Я знаю, где она живет, — с вызовом сказала Донна. — Я нашла ее адрес в его дневнике. Я знаю, где она живет.
   — Жила, — поправила Джули. — Ну и что из того, что ты знаешь?
   — Я хочу посмотреть, где она жила.
   — Это безумие, Донна. Она мертва. Все кончено. Она мертва. И Крис мертв. Ничего уже не изменить. Перестань же сходить с ума. Нельзя на этом зацикливаться — это может плохо кончиться.
   — А как бы вела себя ты на моем месте? — пробурчала Донна. — Тебе наплевать, что ты потеряла мужа из-за его любви к бутылке. А мне не наплевать.
   Джули, побледнев, отступила назад.
   — Не стану с тобой спорить, — сдержанно сказала она. — Да, я потеряла мужа из-за его любви к бутылке, но не к другой женщине. Но между нами есть одна разница. Я не считаю себя виноватой в том, что он спился. Но ты как будто обвиняешь себя в том, что делал Крис при жизни. Тут нет твоей вины, Донна.
   — Почему же тогда он завел себе любовницу? Что особенного он нашел в этой чертовой Сьюзан Риган? Я хочу знать, чем она превосходила меня. Хочу знать, как она одевалась, какие духи употребляла. Хочу знать, какую музыку любила. Хочу даже знать, что эта тварь жрала. — Джули никогда не слышала, чтобы ее сестра говорила с такой горячностью; ненависть, точно кипяток, бурлила в ее словах, языками огня плясала в ее глазах.
   — Ты становишься просто одержимой, — сказала Джули. — Я даже не знаю, что тебе причиняет большее горе — смерть Криса или его измена?
   — Похоже, что я и сама этого не знаю, — ответила Донна. — Его нет, и я уже не могу спросить у него, что он в ней нашел.
   Придется выяснить самой. Может, именно это и поможет мне сохранить рассудок.
   — Зачем тебе это нужно? — умоляюще спросила Джули. — Зачем ты себя мучаешь?
   — Я же сказала тебе, я хочу знать, чем она меня превосходила. — В ее глазах поблескивали слезы. — Случилось самое худшее, что я могла себе представить: я потеряла мужа. Я не хочу потерять заодно и самоуважение.
   Несколько долгих секунд обе женщины молча взирали друг на друга. Затем Джули шагнула вперед.
   — Что ты собираешься делать? — спросила она.
   — Поехать к ней домой.
   — Для чего?
   — Чтобы посмотреть, не найду ли я там чего-нибудь.
   — Ты собираешься проникнуть к ней в дом? Как взломщик?
   — Я еще не знаю, что я сделаю. Я только знаю, что хочу видеть, где она жила. — Она вручила Джули клочок бумаги с адресом. — Ты моя сестра, и я люблю тебя. Если и ты любишь меня, помоги, пожалуйста.
   — Каким образом? Совершить безумный поступок, какой ты замышляешь? Подумай хорошенько, Донна. Подумай, что ты с собой делаешь. Неужели с тебя недостаточно смерти Криса?
   Донна смотрела на нее немигающим взглядом.
   — Поможешь ты мне или нет? — спросила она, протягивая руку за клочком бумаги.
   Джули устало перевела дух.
   — Да, я помогу тебе, — наконец обещала она.
   — Я хочу поехать туда сейчас.
   Джули понимала, что спорить бесполезно. И только кивнула.
   — Сейчас накину пальто, — сказала она. — Машину поведу я.

Глава 17

   Дом номер двадцать три по Локвуд-Драйв находился недалеко от Московской улицы, среди лабиринта Ноттинг-Хилл.
   Некогда этот кирпичный дом был, видимо, белого цвета. Но теперь штукатурка, впитавшая в себя многолетнюю грязь, стала совсем серой. Даже цветы на подоконнике первого этажа выглядели так, точно были облеплены пылью. Трудно было сказать, живые они или нет. Фасад дома защищала ржавая металлическая ограда; от висевшей на одной петле калитки короткая дорожка вела прямо к парадной двери. В подобном же состоянии были и соседние дома, на многих из них висели таблички с надписью: «Продается».
   В окнах горел свет, за занавесками двигались какие-то тени Народу на улице было совсем немного, и почти никто не обращал внимания на двух женщин, сидящих в «фиесте» напротив двадцать третьего номера.
   Донна Уорд внимательно изучала дом, вбирая в себя все подробности, вплоть до цвета парадной двери и оконных занавесок. Заметив темное пятно на фасаде, под самой крышей, она подумала, что в сливном желобе, вероятно, есть дыра. Где-то поблизости залаяла собака.
   Уличные фонари горели тусклым желтым светом, отбрасывая глубокие тени. В машине царила полная тишина.
   Поездка в самое сердце Лондона заняла менее получаса. Машин на улицах было совсем мало, и Джули спокойно добралась до места назначения. Сидя на водительском сиденье, прижав одну руку ко лбу, она проявляла растущее нетерпение.
   — И долго мы еще будем здесь торчать? — спросила она. Донна проигнорировала ее вопрос; она продолжала смотреть
   на грязный белый дом с другой стороны улицы.
   — Жилье здесь обходится недешево, — сказала она. — Не по секретарскому жалованью. Вероятно, он оплачивал и квартиру.
   — Поехали. Ты ведь хотела видеть этот дом, ты его увидела. Донна взялась за ручку двери и открыла ее.
   — Что ты делаешь? — ошеломленно спросила Джули.
   — Подожди меня, — сказала Донна, выходя из машины. Она быстро пересекла улицу, открыла калитку и прошла к невысокому, в четыре ступени крыльцу.
   Следившая за ней Джули покачала головой.
   Около парадной двери висело табло с кнопками для включения переговорных устройств. Донна провела указательным пальцем по списку.
   Уэстон.
   Лоренс.
   Риган.
   Увидев эту фамилию, она заскрипела зубами, затем нажала входной звонок.