Хайнлайн Роберт Энсон. Достаточно времени любви, или жизни Лазаруса Лонга

   Она обняла его одной рукой за плечи, другую положила ему на ладонь.
   - Извини, дорогой. День тянулся так долго - ведь хоть ночь и была дивной, выспаться не удалось. Меня волнует разные вещи - и поднятая тобой тема не может оставить меня равнодушной.
   - Мне не следовало спрашивать. Это вторжение в личную жизнь. Забудем? Да?
   - Дорогой мой! Я понимаю, что это такое... отчасти. Поэтому для медика я слишком эмоциональна. Скажи, разве ты смог бы удержаться и не сделать подобное предложение, если бы был женщиной?
   - Я не женщина.
   - Знаю - как мужчина ты восхитителен. Но на мгновение попробуй быть логичным, как женщина. Попытайся.
   - Не все мужчины нелогичны - это выдумка женщин.
   - Извини. Когда приедем домой, придется принять транквилизатор - я уже столько лет не испытывала в них необходимости. Но попробуй представить себя женщиной. Пожалуйста! Хотя бы на двадцать секунд.
   - Мне не нужно двадцать секунд. - Он взял ее за руку и поцеловал. Будь я женщиной, то ухватился бы за такую возможность. Конечно же, лучших генетических характеристик для отца твоего ребенка представить нельзя.
   - Вот именно!
   Он заморгал.
   - Знаешь, наверное, я тогда просто не представляю, что ты понимаешь под словом "логика".
   - А... разве это важно? Ведь мы пришли к одному и тому же ответу. Машина свернула и остановилась. Иштар встала. - Итак, забудем. Дорогой, мы уже дома.
   - Ты дома, я нет. Думаю...
   - Мужчины не думают.
   - Я думаю, что тебе нужно выспаться, Иштар.
   - Ты закупоривал меня в эту штуковину, тебе и снимать ее.
   - Да? А потом ты решишь покормить меня, и опять тебе не удастся выспаться. Можешь снять через голову - как я это делал в деконтаминационной.
   Она вздохнула.
   - Галахад, - не знаю, правильно ли я выбрала тебе имя, - разве я должна предлагать тебе контракт на сожительство, если хочу провести с тобой еще одну ночь? Скорей всего нам с тобой и сегодня поспать не придется.
   - И я о том же.
   - Не совсем. Потому что, может, нам придется работать всю ночь. Даже если ты выкроишь три минутки для обоюдного нашего удовольствия.
   - Три минутки? Зачем же так торопиться?
   - Ну хорошо - пяти хватит?
   - Мне предлагают двадцать минут - и извинения?
   - Ох эти мужчины! Тридцать минут, дорогой, и никаких извинений.
   - Согласен. - Он встал.
   - Но пять ты уже потратил на препирательства. Пошли, мой несносный.
   Он последовал за нею в прихожую.
   - А что это еще за ночная работа?
   - И завтра тоже придется поработать. Надо проверить, что там успел скопить телефон. Если ничего не окажется, придется обратиться прямо к исполняющему обязанности, хотя я совершенно не хочу этого делать. Я должна осмотреть его хижину и выяснить, что там надо сделать. Потом мы вдвоем перевезем Лазаруса; этого я никому не могу доверить. Потом...
   - Иштар! Неужели ты собираешься это сделать? Нестерильное обиталище, никакого запасного оборудования и так далее.
   - Дорогой, это тебя впечатляет мой титул, но не мистера Везерела. А старейший свысока относится даже к мистеру Везерелу. Старейший это СТАРЕЙШИЙ. Я надеялась, что мистер исполняющий обязанности председателя сумеет как-то отговорить его от переезда, но этого не случилось. Итак, у меня осталось два варианта: либо подчиниться ему, либо устраниться, как директорше. Но я не намереваюсь этого делать. Значит, выбора у меня на самом деле нет. И ночью мне надо обследовать его новое помещение и прикинуть, что можно сделать до завтрашнего полудня. О стерильности в таком доме и думать нечего, однако наверняка придется кое-что переделать.
   - И установить запасное оборудование, не забудь, Иштар.
   - Как будто я могу об этом забыть, дурачок. А теперь помоги мне выбраться из этой проклятой штуковины... из этого прекрасного платья, которое ты придумал и которое явно понравилось старейшему. Пожалуйста.
   - Стой, не вертись и умолкни.
   - Не щекочи! Ох, черт, телефон звонит! Снимай же, дорогой, скорее.
   ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: IV. ЛЮБОВЬ
   Лазарус опустился в гамак и почесал грудь.
   - Вот что, Гамадриада, - объявил он, - это вопрос не простой. В семнадцать лет я не сомневался, что люблю. Однако все объяснялось простым избытком гормонов и самообманом. Но по-настоящему я испытал это чувство лишь почти через тысячу лет... но не осознавал этого долгие годы, поскольку давно уже забыл слово "любовь".
   Хорошенькая дочка Везерела казалась озадаченной, а Лазарус думал, что Айра не прав: Гамадриада была не хорошенькой - она была такой красивой, что сорвала бы большой куш на аукционе в Фатиме, а суровые искандарианские купцы торговались бы за нее, стремясь превзойти друг друга... Если только сам протектор Веры не забрал бы ее для себя.
   Похоже, что Гамадриада не считала свою внешность исключительной. Но Иштар так считала. И в первые десять дней пребывания Гамадриады в "семействе" Лазаруса (а ему хотелось видеть в них свою семью; слово это было здесь вполне уместным, поскольку Айра, Гамадриада, Иштар и Галахад были его потомками и пользовались теперь правом звать его дедушкой - пс слишком часто) - в эти первые дни Иштар как-то по-детски старалась становиться между Гамадриадой и Лазарусом, пытаясь одновременно заслонить ее собой и от Галахада - несмотря на то что для этого приходилось находиться в двух местах сразу.
   Лазарус с удивлением следил за этой неловкой пляской и гадал, замечает ли сама Иштар, что делает. Потом он решил, что нет. Врач, отвечающий за реювенализацию его организма, обнаруживала деловое рвение, полное отсутствие чувства юмора и была бы потрясена, обнаружив, что впала в детство.
   Но все быстро кончилось. Гамадриада не могла не нравиться, поскольку держалась спокойно и дружелюбно, ни на что не обращая внимания. Лазарус не мог понять, сознательно она выработала в себе такую привычку, чтобы избежать зависти сестер, менее одаренных природой, или же подобное поведение было частью ее натуры. Но он не стал выяснять этого. Иштар же теперь стремилась усесться возле Гамадриады или уступала ей местечко между собой и Галахадом, позволяла ей готовить еду и исполнять прочие обязанности домашней хозяйки.
   - Если и мне придется ждать тысячу лет, чтобы понять это слово, заметила Гамадриада, - значит, я так и не пойму его. Минерва говорит, что на галакте ему невозможно дать определения... Даже разговаривая на классическом английском, я думаю на галакте, а значит, не понимаю его значения. Поскольку слово "любовь" так часто встречается в английской классической литературе, я решила, что, возможно, именно непонимание этого слова мешает мне мыслить по-английски.
   - Хорошо, переходим на галакт и попробуем разобраться. Во-первых, на английском никогда много не думали: этот язык слаб для логических размышлений. С другой стороны, его эмоциональная фразеология прекрасно приспособлена, чтобы скрывать ошибки. Это язык рационализирующий, но не рациональный. И большая часть тех людей, которые всю жизнь разговаривают по-английски, не лучше тебя понимают смысл слова "любовь", хотя все время пользуются им, - сказал Лазарус и добавил: - Минерва! Мы вновь собираемся наняться словом "любовь". Желаешь присоединиться? Если да - переходи на персональный режим.
   - Благодарю вас, Лазарус. Хелло, Айра-Иштар-Гамадриада-Галахад, ответило бестелесное контральто. - Я нахожусь и находилась в персональном режиме, как обычно. А теперь, с вашего разрешения, могу поговорить. Вы хорошо выглядите, Лазарус, молодеете с каждым днем.
   - Я и чувствую себя молодым. Только сообщай нам, дорогая, всякий раз, когда будешь переключаться на персональный режим.
   - Извините, дедушка!
   - Не скромничай. Просто скажи: "Привет, я здесь", - и все. И если сумеешь хотя бы раз послать меня или Айру к черту, жди похвалы. Прочисти контуры.
   - Но я не хочу говорить этого ни вам, ни ему.
   - Вот это плохо. Ты пообщайся с Дорой, она тебя научит. Ты с ней сегодня не говорила?
   - Говорила, вот только сию минуту, Лазарус. Мы с ней играем в пятимерные сказочные шахматы, и она учит меня песням, которым вы ее научили. Она напевает мелодию, потом я пою тенором, а она подпевает сопрано. Мы это делаем в реальном времени, через громкоговорители в вашей рубке, и слушаем себя. Только что мы пели балладу "О Райли с одним яйцом". Хотите послушать?
   Лазарус вздрогнул.
   - Нет-нет, только не эту.
   - Мы разучили еще несколько штук. "Длинноногую Лил", "Балладу о Юконском Джеке" и "Билл пристал как банный лист". Я пою, а Дора подпевает сразу басом и сопрано. А может быть, вы хотите послушать про "Четырех шлюх из Канады"? Забавная вещица.
   - Нет, Минерва. Извини, Айра; мой компьютер развращает твой. Лазарус вздохнул. - Я не хотел этого, просто надеялся, что Минерва понянчится с ней в мое отсутствие. Поскольку в этом секторе нет ни одного умственно отсталого корабля кроме моего.
   - Лазарус, - с укором проговорила Минерва. - По-моему, называть Дору отсталой неправильно. На мой взгляд, она умница. И я не понимаю, почему вы говорите, что она развращает меня.
   Айра принимал солнечную ванну, лежа в траве с платочком на глазах. Он перевернулся на бок.
   - И я тоже, Лазарус. Мне бы тоже хотелось послушать песенку о Канаде. Я знаю, где находится... находилось это местечко. К северу от страны, в которой вы родились.
   Лазарус молча посчитал и проговорил:
   - Айра, я знаю, что мои предрассудки смешны для цивилизованного современного человека, такого, как ты, но ничего не могу с собой поделать: мешает раннее детство, импринтинг - как у утенке. Если ты хочешь слушать эту похабщину варварских времен, пожалуйста, слушай в своих апартаментах, а не здесь. Минерва, Дора не понимает смысла этих песен, для нее они колыбельные.
   - Я тоже не понимаю, сэр, разве это теоретически. Просто они веселые, а мне приятно, когда меня учат петь.
   - Ну... хорошо. А Дора себя хорошо ведет?
   - Просто умница. Дедушка Лазарус, мне кажется, что ей нравится мое общество. Она даже вчера надулась, не получив свою сказочку на сон грядущий. Но я сказала ей, что вы устали и уже спите, и рассказала сама.
   - Но... Иштар! Выходит, я потерял день?
   - Да, сэр.
   - Хирургия? А я не заметил новых заживленных мест.
   Шеф-техник помялась.
   - Дедушка, говорить о процедурах мы можем лишь по настоянию клиента. Но напоминать ему об этом незачем. Надеюсь, вы не будете настаивать. Весьма надеюсь, сэр.
   - Хмм. Хорошо, хорошо. Но когда ты в следующий раз вздумаешь отхватить у меня денек или недельку, сколько тебе вздумается - скажи мне. Чтобы я знал заранее. Ну, хорошо. Я запишу свои речи с помощью Минервы, ты предупреди ее.
   - Я так и сделаю, дедушка. Когда клиент желает сотрудничать, и старается обращать поменьше внимания на наши дела, получается гораздо лучше. - Иштар коротко улыбнулась. - Страшно нарваться лишь на реювенализатора. Такой клиент всем досаждает и еще пытается руководить.
   - Нечему удивляться. Видишь ли, дорогая, эта самая гнусная привычка руководить засела у меня в крови. Бороться с ней можно лишь за пределами аппаратной. Так что если я начну всюду совать нос, просто вели мне заткнуться. Но как обстоит дело? Сколько еще осталось?
   Чуть поколебавшись, Иштар промолвила:
   - По-моему, самое время велеть вам... заткнуться.
   - Вот это дело! Но больше уверенности, дорогая. "Убирайся из моей аппаратной, старый несносный болван, и не смей совать нос не в свое дело!" Пусть этот тип поймет, что ежели он сию секунду не смоется, то его сунут в каталажку. Ну, давай еще раз.
   Иштар усмехнулась.
   - Дедушка, вы просто старый жулик.
   - Я всегда подозревал это. Просто надеялся, что не слишком заметно со стороны. Хорошо, поговорим о "любви". Минерва, Гамадриада утверждает, что ты сообщила ей, что галакту не известно такое слово. Можешь ли ты что-либо добавить к ее утверждению?
   - Пожалуй, да, Лазарус. Могу ли я высказаться после всех остальных?
   - Пожалуйста, Галахад, из членов семьи ты меньше всех говоришь и больше всех слушаешь. Хочешь исправить положение?
   - Да, сэр. Я и не думал, что в слове "любовь" может крыться какая-то тайна, пока не услышал вопрос Гамадриады. Но я только учу английский - тем же самым природным методом, которым учится дитя. Без грамматики, синтаксиса, словарей - просто слушаю, говорю и читаю. О смысле новых слов догадываюсь из контекста. Благодаря этому методу, могу заключить, что "любовь" означает разделенный экстаз, достигаемый в результате секса. Разве не так?
   - Сынок, мне не хочется говорить - впрочем, если ты много читал, понятно, каким образом ты пришел к такому заключению - но ты не прав на все сто процентов.
   Иштар казалась удивленной. Галахад задумался.
   - Что ж, придется прочесть еще раз.
   - Не стоит, Галахад. Писатели, чьи книги ты читал, просто не умеют использовать это слово. Чего там, я и сам столько лет неправильно употреблял его - вот тебе пример нечеткости английского языка. Но смысл любви, как его ни определяй, не в этом. Если в жизни существует занятие более важное, чем то, когда двое делают ребенка, все философы за всю историю мира не сумели отыскать его. Однако - между нами, девочками занятие это изрядно скрашивает нам жизнь и смиряет нас с тем, что в воспитании ребенка черт ногу сломит. Но это не любовь. Любовь же есть нечто такое, что имеет место даже тогда, когда ты не испытываешь сексуального возбуждения. Ну, кто хочет продолжить в том же духе? Айра, ты? Английским ты владеешь лучше, чем прочие, и чуть хуже, чем я.
   - Дедуся, я говорю лучше вас - вы все произносите неправильно, а я согласно канонам грамматики.
   - Не ехидничай, юноша, высеку. Мы с Шекспиром никогда не позволяли грамматике мешать нам самовыражаться. Он мне так и сказал однажды.
   - Лазарус, прекратите! Он умер за три столетия до вашего рождения.
   - Умер, как же! Только потом могилу его вскрыли и ничего в ней не нашли. На самом же деле он был сводным братом королевы Елизаветы и красил волосы, чтобы никто не сумел его узнать. Учти, Айра, на самом деле его обложили со всех сторон, так что он предпочел выключиться. Я сам умирал так несколько раз. В его завещании второе место упокоения предназначалось жене; теперь проверь, кому пошло первое, - и начнешь понимать, что случилось. Итак, желаешь ли ты дать определение этому слову?
   - Нет. Вы опять хотите сменить правила. Пока вы всего лишь подразделили опытное поле под названием "любовь" на те же категории, что и Минерва несколько недель назад - "эрос" и "агапэ". Только вы предпочли не давать названия этим областям и заявили, что общий термин нельзя считать относящимся к одной из областей - значит, он принадлежит второй. То есть вы однозначно определили "любовь" как "агапэ". Однако опять не произнесли этого слова. Это не дело, Лазарус. Согласно вашей же метафоре, вы передергиваете карты.
   Лазарус восхищенно покачал головой.
   - Юноша, тебе палец в рот не клади. Значит, я все хорошо просчитал, задумывая тебя. А давай-ка в свободное время обратимся к солипсизму.
   - Лазарус, прекратите. Я не Галахад, меня с толку не собьешь. Области именуются "эрос" и "агапэ". Последняя редка, "эрос" же столь обычен, что Галахад вполне обоснованно принял его толкование за объяснение смысла слова "любовь". А вы нечестным образом повергли его в смущение, поскольку Галахад совершенно напрасно считает вас достойным доверия авторитетом в области английского языка.
   Лазарус усмехнулся.
   - Айра, мальчик мой, когда я был ребенком, такое добро подавали вагонами на удобрение под люцерну. Термины же выдумали кабинетные ученые... вроде теологов. И можешь почитать их так же, как руководства по сексу, написанные монахами. Сынок, я старался избегать надуманных категорий, поскольку они бесполезны, неточны, более того - вводят в заблуждение. Существует и секс без любви, и любовь без секса... и еще невероятное множество промежуточных ситуаций, которым не дашь даже определения. Но что такое "любовь", определить можно, причем точное определение не ограничивается понятиями "секс" или "игры", как и понятиями типа "эрос" и "агапэ".
   - Давайте ваше определение, - сказал Айра, - обещаю не хохотать.
   - Подожди. Чтобы определить словами столь важное понятие, как "любовь", необходимо обратиться к тому, кто испытал ее. Есть такая старинная притча: как объяснить слепому от рождения, что такое радуга. Да, Иштар, я знаю, что ты могла бы запросто снабдить подобную личность клонированными глазами - но в дни моей юности эта проблема не имела решения. В те времена можно было лишь растолковать несчастному физическую теорию электромагнитного спектра, назвать частоты, которые воспринимает человеческий глаз, определить через них цвета; в точности объяснить теории преломления и отражения, механизмов, создающих радугу, вид дуги и последовательность расположения в ней цветов... Короче, все, что знают люди о радуге, за исключением восторга, возникающего в человеческом сердце при виде ее. Минерва куда богаче такого человека - она может видеть. Минерва, дорогуша, ты когда-нибудь смотрела на радугу?
   - Всякий раз, когда это было возможным, когда один из моих сенсоров замечал ее. Чарующее зрелище!
   - Конечно. Минерва может видеть радугу, слепой же не в состоянии этого сделать. Электромагнитная теория не соответствует жизненному опыту.
   - Лазарус, - добавила Минерва, - возможно, я вижу радугу лучше любого существа из плоти и крови. Мой визуальный диапазон простирается на три октавы - от пятнадцати сотен до двенадцати тысяч ангстрем.
   Лазарус присвистнул.
   - А у меня и полной октавы не наберется. Скажи мне, детка, а ты различаешь оттенки?
   - О, конечно!
   - Хмм. Не стоит описывать их. Придется оставаться наполовину слепым. - Лазарус помолчал. - Вспомнил про одного слепца на Марсе... Это было. Айра, когда я распоряжался там в... эээ... доме отдыха... Он...
   - Дедуся, - устало перебил его исполняющий обязанности, - не надо считать нас детьми. Конечно, вы самый старый из всех живущих... но самая юная здесь - моя дочка, которая глядит на вас телячьими глазами, - уже постарше дедуси Джонсона, когда вы с ним расстались. В следующем году Гамадриаде будет восемьдесят. Гама, дорогая моя, сколько у тебя было любовных историй?
   - Боже, Айра, кто их считает?
   - А ты брала у мужчин деньги?
   - Не твое дело, отец. А ты хочешь предложить мне сколько-нибудь?
   - Не юли, дорогая; все-таки я твой отец. Лазарус, или вы полагаете, что Гамадриаду можно смутить простыми словами? У нас проституция не процветает - слишком много найдется любительниц, желающих попасть в профессионалки. Тем не менее несколько борделей, которые функционируют в Нью-Риме, зарегистрированы в Коммерческой палате. Но вам я рекомендую один из наших лучших домов - Элизиум... Как только закончите реювенализацию.
   - Хорошая идея, - поддакнул Галахад, - отпразднуем. Сразу же, как только Иштар одобрит ваши кондиции. Я приглашаю вас, дедушка. Это честь для меня. В Элизиуме есть все - от массажа и гипнокондиционироваиия до самых утонченных блюд и изысканнейших зрелищ. Назови только - и все будет.
   - Минутку, - запротестовала Гамадриада. - Галахад, не будь эгоистом. Идем вчетвером. А ты, Иштар?
   - Конечно, дорогая. Развлечемся.
   - Или вшестером, только для Айры нужна еще спутница. Да, отец?
   - Дорогая, побывать на дне рождения Лазаруса - дело соблазнительное... хотя я стараюсь обычно избегать общественных мест. Сколько же вы прошли реювенализаций, Лазарус? По ним можно отсчитывать и дни рождения.
   - Не суй свой нос куда не надо, пузырь. Как сказала твоя дочка: "Кто их считает?" Можно будет испечь именинный пирог, как в детстве, и хватит одной свечи.
   - Фаллистический символ, - заметил Галахад. - Древний знак плодотворящей силы - вполне подходящий для реювенализации. А пламя - не менее древний символ жизни. Но свеча должна быть настоящей, а не поддельной - если такую удастся найти.
   Иштар оживилась:
   - А что! Свечных дел мастер найдется. А если нет - берусь сделать ее сама - правда, в стилизованной форме. Впрочем, дедушка, если хотите, могу соорудить ваше изображение: я скульптор-любитель, и неплохой. Выучилась, когда пришлось заниматься косметической хирургией.
   - Минуту! - запротестовал Лазарус. - Мне нужна восковая свеча, чтобы можно было задумать желание и задуть ее. Спасибо, Иштар, не хлопочи. Спасибо тебе, Галахад, я бы предпочел таверну. А можно справить мой день рождения и здесь - чтобы Айра не чувствовал себя мишенью в тирс. Дети мои, я же перевидал все увеселительные и развлекательные дома, которые только можно придумать. Веселье - в сердце, а не в этой фигне.
   - Лазарус, разве вы не видите, что ваши дети хотят развлечь вас? Они любят вас - один бог знает почему.
   - Ну...
   - Возможно, обойдемся и без таверны. По-моему, мне запомнилось кое-что из перечня, приложенного к вашему завещанию. Минерва, кому принадлежит Элизиум?
   - Это дочерняя корпорация нью-римской "Сервис Энтерпрайзис лимитед", которая в свою очередь принадлежит ассоциации "Шеффилд-Либби". Короче говоря, вам, Лазарус.
   - Черт побери! Кто посмел вложить мои деньги в такое дерьмо? Энди Либби, благослови. Господь, его тихую душу, наверняка в могиле перевернулся. Впрочем, не помню, может быть, я похоронил его на орбите возле последней открытой нами совместно планеты, на которой его убили.
   - Лазарус, в ваших мемуарах этого факта нет.
   - Айра, еще раз говорю, в моих мемуарах многого нет. Бедолага глубоко задумался... вот и пришлось хоронить. Я оставил Энди на орбите, потому что обещал ему перед смертью доставить его тело на родину, в Озарке. Попытался найти его через сотню лет, но не сумел. Маяк скис, наверно. Хорошо, дети, вечеринка состоится в моем счастливом доме, и мы обойдемся тем, что здесь имеется. Так, на чем же мы остановились? Айра, ты хотел дать определение слову "любовь".
   - Нет, вы собирались рассказать о слепце, с которым познакомились, когда командовали шлюхами на Марсе.
   - Айра, ты груб, как дедуся Джонсон. Звали его "Шумок" - не припомню настоящего имени, да и было ли оно. Так вот Шумок был из той же породы, что и ты, - из тех, кого не приходится заставлять работать. В те дни слепец вполне мог проявить на милостыню, а большего ему не предлагали, ведь тогда вернуть зрение было нельзя.
   Только Шумок не желал жить за счет других и делал, что мог. Играл на коробочке с мехами и пел. Был такой инструмент: жмешь на клавиши, водишь руками - приятно слушать. Все это происходило в те времена, когда электронные инструменты еще не вытеснили механические.
   Раз Шумок заскочил вечерком, сбросил пневмокостюм в раздевалке и принялся петь и играть. А я и не заметил, как он вошел.
   Мое правило было такое: "покупай, наслаждайся или проваливай". Ну, конечно, наше заведение всегда могло угостить пивком завсегдатая, оказавшегося на мели. Но Шумок завсегдатаем не был, он был бродягой и выглядел и благоухал соответственно. Я уже собрался обойтись с ним соответствующим образом, но, увидев на его глазах повязку, притормозил.
   Слепцов не выбрасывают, их не трогают. И я оставил его в покое, правда, приглядывал за ним. Он даже не присел. Просто играл на разбитой стейнвеевской гармонике и пел - и то и другое он делал неважно, но я выключил пианетту, чтобы не мешать ему. Одна из девиц пошла по кругу с его шляпой.
   Когда он подошел к моему столику, я угостил его пивом, предложил сесть - и сразу пожалел об этом: ну и разило же от него! Он поблагодарил меня и принялся рассказывать о себе. Врал, в основном.
   - Как вы, дедуся?
   - Спасибо, Айра. Сказал, что до несчастного случая был главным механиком на одном из больших гарримановских лайнеров. Может, он и впрямь был космонавтом, поскольку жаргон знал, как надо. Но я не пытался его поймать. Если слепец уверяет, что был наследным принцем священной Римской империи - пусть его врет, я возмущаться не буду. Может, он был дежурным механиком, грузчиком или кем-то в этом роде. Скорее всего он был горняком, небрежно обошедшимся с взрывчаткой.
   Обходя после закрытия заведение, я обнаружил его в кухне - он спал. Это было недопустимо - все-таки мы поддерживали в столовой чистоту. Я отвел его в свободную комнату и уложил спать, чтобы утром покормить завтраком и отправить восвояси - у меня ведь не ночлежка.
   В общем, рассказывать можно долго. В следующий раз я увидел его уже за завтраком - и едва узнал. Две девицы вымыли его в ванной, причесали, побрили, нарядили в чистую одежду - мою, конечно же - выбросили грязную тряпку, которой он прикрывал глазницы, и заменили ее чистой белой повязкой.
   Я, родственнички, против ветра не плюю. Девицы вправе были держать любимцев; я знал, зачем ко мне ходят - не ради того, чтобы послушать мою игру на пианетте. И хотя этот любимчик ходил на двух, а не на четырех, и ел больше меня самого - я не спорил. Гормон-Холл стал домом для Шумка пока девицам не наскучит.
   Но я не сразу догадался, что Шумок не паразит, который пользуется кровом, едой и, вероятно, товаром, не забывая выкачивать дань из наших гостей, - нет, он тоже налегал на весло. Короче, через месяц мой гроссбух засвидетельствовал рост доходов.
   - А как вы добились этого, Лазарус? Он же еще и собирал подаяния.
   - Айра, неужели я должен думать за тебя? Впрочем, нет, здесь этим занимается Минерва. Наверное, ты не задумывался, что приносит прибыль в подобного рода заведениях. Источников дохода три: бар, кухня и девочки. Никаких наркотиков - они только мешают извлекать прибыль из трех основных источников. Если ко мне являлся любитель наркотиков, да еще доставал свою сигаретку, я немедленно отправлял его подальше - к Китайцу.
   Кухня обслуживала девиц - в комнатах и в столовой, по расписанию или желанию. Кроме того, всю ночь работала для посетителей и приносила доход в основном за счет заказов, которые делали девицы. Бар тоже действовал не в убыток, после того как я уволил одного бармена "с тремя руками". Заработок девицы оставляли себе - только платили за каждого посетителя, а если он оставался на ночь, плата увеличивалась втрое. Я разрешал им смошенничать - иногда, но если это случалось часто или какой-то ванек жаловался, что с него слупили невесть сколько, я с такими девицами беседовал. Особых хлопот не было - они ж настоящие леди, - к тому же я контролировал их - приходилось иметь глаза и на затылке.