Страница:
Ламокс позволил Джонни осмотреть руку, но сам, казалось, ничуть ею не интересовался. Он вел себя так, словно случившееся было для него обычным после завтрака делом. Джонни сказал:
– Давай-ка посмотрим другую припухлость, – и зашел к Ламоксу с другой стороны.
Правая припухлость стала еще больше. Когда Джон Томас ее потрогал, Ламокс отпрянул. И, похоже, собрался и ею потереться о дерево.
– Подожди, – сказал Джонни. – Остановись.
– Но мне обязательно нужно почесаться.
– Ты можешь искалечить себя на всю жизнь. Стой спокойно. Я хочу попробовать кое-что другое.
Ламокс неохотно согласился. Джонни вытащил из-за пояса нож и очень осторожно проткнул припухлость в центре. Этот разрез сам собой расширился, и правая рука Ламокса выскользнула почти прямо в лицо Джонни, так что ему пришлось посторониться.
– Спасибо, Джонни!
– Пожалуйста. Всегда к вашим услугам.
Он засунул нож за пояс и задумчиво посмотрел на выросшие руки. Он не мог представить себе все значение приобретения Ламоксом рук, но понимал, что это должно как-то изменить ситуацию. Каким именно образом – он еще не знал. Возможно, что Лами пока что не нужно об этом задумываться, а с другой стороны, теперь придется за ним внимательнее смотреть, чтобы он не хватался за то, за что ненужно. Джонни вспомнил, как кто-то однажды сказал ему, что хорошо еще, что у кошек нет рук. А что касается Лами, то ведь он еще более любознателен, чем любой кот.
Подсознательно он чувствовал, что все это действительно важно. Но сейчас его беспокоило скорее другое: шеф патруля Драйзер не должен до них добраться. Он сквозь ветви посмотрел на небо и подумал, смогут ли их обнаружить.
– Лами!..
– Да, Джонни?
– Подбери под себя ноги, пришло время притвориться скалой.
– О, Джонни, пойдем лучше прогуляемся.
– Мы прогуляемся вечером, а до наступления темноты ты должен оставаться здесь и не двигаться.
– Джонни!..
– Послушай, ведь ты же не хочешь опять идти в город, не так ли? В таком случае, перестань спорить.
– Ну, если ты так хочешь… – Ламокс уселся на землю. Джон Томас сел рядом, прислонился к нему спиной и погрузился в раздумья.
Может быть, они будут с Лами зарабатывать на жизнь? Например, на передвижной ярмарке или чем-то в этом роде? Животные с других планет – один из главных аттракционов, никакая ярмарка не обходилась без них, хотя чуть ли не половина этих животных были поддельными. А Ламокс не поддельный. Может, он научится делать что-нибудь интересное обеими руками, например, играть на чем-либо? Или, может, лучше поступить в цирк?
Нет, пожалуй, все это не подходит для Ламокса: избыток внимания заставляет его нервничать. Так чем же все-таки они могли бы заняться, чтобы зарабатывать на жизнь?.. Конечно, после того, как все эти неприятности с властями окажутся позади. Может, заняться фермерством? Лами может работать производительнее, чем трактор, а имея руки, будет отличным сельскохозяйственным рабочим. Может, на это и следует обратить внимание? Хотя он абсолютно ничего не понимает в этих делах.
В воображении он представил себе, как они вместе с Ламоксом выращивают богатые урожаи пшеницы, собирают сено в стог… убирают овощи и… незаметно для себя, заснул.
Его разбудил какой-то грохот. Сквозь сон он почувствовал, что этот звук многократно повторяется. Он открыл глаза, огляделся и увидел, что лежит рядом с Ламоксом. Тот не двигался, однако шевелил руками. Одна из рук прошла мимо головы Ламокса, затем раздался какой-то свист и грохот, после чего он увидел, как маленькая сосенка неподалеку от них внезапно рухнула. Еще несколько деревьев уже лежало рядом с ней. Джон Томас вскочил на ноги.
– Эй, перестань!
Ламокс повернул к нему голову.
– В чем дело, Джонни? – обиженно спросил он. Рядом с ним лежала куча больших камней, и он как раз протягивал руку к одному из них.
– Не надо бросать камни в деревья.
– Но, Джонни, ты иногда сам это делаешь.
– Но я при этом не ломаю их. Еще куда ни шло есть деревья, но не нужно губить их просто так.
– Я их съем. Я как раз собирался сделать это.
– Хорошо, – сказал Джонни и огляделся. Сгущались сумерки, и они могли уже отправляться в путь. – Иди и собери эти деревья для ужина. Хотя, постой-ка минутку.
Он осмотрел руки Ламокса. Они стали того же цвета, что и вся его шкура, и поверхность их стала твердая, как броня. Но самым поразительным было то, что они стали вдвое толще, чем были вначале – толщиной с ногу Джонни. Небольшая часть надорванной кожи уже отслоилась, и Джонни, попробовав, обнаружил, что легко может оборвать остатки.
– Все хорошо. Пора ужинать.
Ламокс поспешил к соснам. Джонни тоже поел на скорую руку. Ламокс уже ожидал пустую консервную банку себе на десерт. К тому времени, когда они выбрались обратно на дорогу, уже наступила темнота.
Вторая ночь была еще менее богата событиями, чем первая. По мере того как они поднимались в горы, становилось все холоднее, и наконец Джонни пришлось задействовать обогревательный элемент спального мешка: подключить его к своему костюму. Почувствовав, что ему снова хочется спать, он сказал:
– Лами, если я засну, разбуди меня, когда начнет светать.
– Хорошо, Джонни.
Ламокс на всякий случай зафиксировал этот приказ в своем втором мозге. Холод его не беспокоил: он его просто не замечал, поскольку механизм терморегуляции его тела был более эффективным, чем у Джонни, и даже более эффективным, чем обогревательный элемент спального мешка.
Джон Томас задремал; за время ночного странствия пробуждался несколько раз, затем снова засыпал. Он дремал, когда Ламокс окликнул его при первых лучах солнца, подсветивших отдаленные вершины. Джонни выпрямился и стал высматривать место, где можно укрыться. Им не везло: с одной стороны вверх уходила скала, а с другой стороны дороги вниз вел глубокий обрыв. По мере того как уходили минуты, уже совсем рассвело, и Джонни начал испытывать беспокойство.
Но ничего не оставалось, как только шагать вперед.
Где-то вдалеке над нами пролетел стратоплан. Они слышали рев двигателей, напоминающий раскаты грома, но не видели его. Джонни лишь надеялся, что этот корабль не ищет их. Спустя несколько минут, всматриваясь по сторонам, он увидел небольшую точку. Он питал надежду, что это просто орел, но очень скоро стало ясно, что это человек с ранцевым вертолетом.
– Ламокс, остановись. Приклонись к скале, сделай вид, что ты часть этой скалы.
– Часть скалы, Джонни?
– Перестань болтать и делай, что я тебе говорю.
Ламокс замолчал и прижался к скале. Джон Томас соскользнул на землю и спрятался за его головой, стараясь быть как можно незаметней, ожидая, когда этот человек пролетит мимо.
Однако тот не пролетел, а опустился очень знакомым рискованным способом. Джонни с облегчением вздохнул, увидев, как Бетти Соренсон опустилась на то место на дороге, где они недавно стояли. Она крикнула:
– Привет, Джонни и Лами, – затем повернулась к Джонни, уперлась руками в бока и сказала: – Ну и хороши же вы оба, однако. Убежали, не сказав мне ни слова.
– Я хотел это сделать, честное слово, но у меня не было никакой возможности… Мне очень жаль, что так получилось.
Ее лицо смягчилось. Она улыбнулась.
– Ничего, сейчас я лучшего мнения о тебе, чем раньше. Во всяком случае, ты сделал хотя бы что-то. Джонни, я боялась, что ты сам окажешься похож на большого Ламокса, что тобой может помыкать кто угодно.
Джон Томас решил, что лучше не спорить. Он был очень рад видеть девушку и совсем не обиделся на ее слова.
– Да… а все-таки, как тебе удалось найти нас?
– Что? Послушай, тебя ведь не было целых два дня – и вы все еще находитесь на расстоянии кратковременного полета от города. Неужели ты думаешь, что вас здесь не найдут?
– Ну, это так, но все же откуда ты знала, где нас искать?
Она пожала плечами.
– Очень старый способ. Я старалась думать, как думал бы мул, и искала на том пути, по которому пошел бы мул. Я поняла, что ты направишься по дороге, поэтому вылетела очень рано, еще до рассвета, и полетела над ней. Если вы не хотели, чтобы вас быстро поймали, следовало сойти с дороги и где-нибудь спрятаться. Ну, двигаемся дальше. Лами, старина, давай пошевеливайся.
Она протянула руку, и Джонни помог ей вскарабкаться. Ламокс двинулся вперед.
– Я все время смотрю, где бы свернуть с дороги, – с нервозностью в голосе объяснял ей Джонни. – Но так и не удалось найти подходящего места.
– А, понятно. Чуть далее, за следующим поворотом дороги, водопад Адама и Евы, и мы можем там уйти от дороги, как раз над водопадом.
– Так вот где мы находимся!
– Да. – Бетти потянулась вперед, пытаясь разглядеть, что находится за поворотом, и при этом впервые заметила руки Ламокса. Она ухватилась за Джона Томаса:
– Джонни! У Лами на шее удав!
– Что? Не глупи, это просто его правая рука.
– Его что?.. Джонни, ты заболел?
– Успокойся и не хватай меня так. Я сказал – руки. Те припухлости, которые у него были – это оказались руки.
– Припухлости… Руки… – она вздохнула. – Я встала сегодня слишком рано и еще не завтракала. Потому просто не в состоянии воспринимать такие шокирующие новости. Попроси его остановиться. Мне необходимо посмотреть на это.
– А что же насчет того, чтобы сначала куда-нибудь спрятаться?
– А, да. Ты прав. Ты всегда прав, Джонни, но только спустя две-три недели.
– Не напрягай остроумие. А вот и водопад.
Они миновали водопад. Ложе каньона стало подниматься, приближаясь к дороге, и Джон Томас при первой же возможности свернул Ламокса в сторону. Место, где они сделали остановку, напоминало ему тот бивуак, где он с Ламоксом провел предыдущий день. Джонни почувствовал себя гораздо лучше, когда Ламокс оказался в укрытии под высокими толстыми ветками. Пока они готовили завтрак, Бетти рассматривал новые руки Ламокса.
– Ламокс, – сказала она, – ты ведь не говорил об этом ни слова…
– Вы и не спрашивали меня, – возразил он.
– Всегда отговорки! А что ты можешь делать этими руками?
– Могу бросать камни. Правда, Джонни?
– Нет, нет, – поспешно сказал Джон Томас. – Бетти, как тебе сварить кофе?
– Все равно как, – задумчиво ответила она, продолжая разглядывать руки Ламокса. Какая-то смутная мысль беспокоила ее, что-то насчет этих рук, но она никак не могла ее уловить. Это тревожило, и она заставляла свой мозг работать аналогично электронно-вычислительной машине, пытаясь проанализировать свои ощущения. Ну да ладно. Сначала все-таки нужно позавтракать.
Когда они наконец скормили всю «грязную посуду» Ламоксу, Бетти откинулась на траву и сказала Джону Томасу:
– Непослушный ребенок, представляешь ли ты, какую бурю вы вызвали?
– Я, наверное, очень досадил шефу патруля Драйзеру?
– Уж что верно, то верно. Но это такая ерунда, что не стоит даже упоминать.
– Тогда – мистер Перкинс?
– Правильно. А еще?
– Конечно, мама.
– Да уж… Она бросается из одной крайности в другую. То слезливо вопит, что у нее пропал ребенок, то возвещает, что ты ей больше не сын.
– Да, это похоже на мою маму, – признался он с чувством стыда. – Но сейчас это уже неважно. Я знал, что все они рассердятся, но все равно должен был это сделать.
– Да? Конечно, ты был должен, мой дорогой упрямец, хотя и сделал это довольно бестолково и с ловкостью гиппопотама. И все-таки я имела в виду не тех людей, которых ты назвал.
– Гм-м?
– Джонни, в штате Джорджия есть маленький городок Андриан. Очень маленький городок, и поэтому в нем нет полицейской службы, только один констебль. Ты не знаешь, как его зовут?
– Нет, конечно, не знаю.
– Жаль. Потому что, насколько я знаю, этот констебль наверняка единственный полицейский, который вас не ищет. Потому-то я и прилетела сюда, хотя ты и убежал, даже не побеспокоившись меня предупредить.
– Я же уже сказал, что извиняюсь.
– Я тебя прощаю. Но ты будешь помнить об этом лет десять, не меньше. Уж я позабочусь.
– Так что за чепуху ты тут молола насчет этого констебля? И почему, собственно, все должны выступать против нас? Мне казалось, что против нас только шеф дорожного патруля Драйзер.
– Потому что он поднял общую тревогу и, кроме того, назначил награду за Ламокса, живого или мертвого, предпочтительнее за мертвого. И они очень серьезно относятся к этому, Джонни, очень серьезно. Поэтому каковы бы ни были твои планы, сейчас их нужно пересмотреть. Ты можешь что-нибудь предложить?
– Ну, знаешь, – побледнев, медленно ответил Джон Томас, – я просто хотел продолжать все так же идти еще ночь или две, пока мы не достигнем какого-нибудь места, где можно укрыться.
Она покачала головой.
– Нет, это не подходит. Хотя они и мыслят несовершенно и официально, но все равно скоро поймут, что искать нужно именно здесь, потому что это единственное место вблизи Уэствилля, где может скрыться создание таких размеров, как Ламокс.
– Мы можем сойти с дороги.
– Конечно, но они обыщут весь лес, заглянут под каждое дерево. Они очень серьезно относятся к этому.
– Ты не дала мне закончить. Знаешь старую урановую шахту компании «Мощь и слава»? Нужно пройти по ущелью Мертвого Волка, а затем свернуть на север по гравийной дороге. Именно туда мы и направляемся. Там Ламокс заметен не будет, и главный штрек достаточно широк для него.
– Да, в этом что-то есть. Но все же это недостаточно хорошо, если принять во внимание выступившие против нас силы.
Она помолчала. Джонни с беспокойством пошевелился и сказал:
– Если это не подходит, что же тогда?
– Замолчи. Я думаю.
Они лежали молча, вглядываясь в голубое утреннее небо. Наконец она сказала:
– Ты не решил проблему своим бегством.
– Нет. Но я здорово спутал все их планы.
– Да, и пока что все идет хорошо. Иногда полезно перевернуть все вверх дном, это позволяет глотнуть чистого воздуха. Но сейчас нам нужно сделать так, чтобы в результате всего этого переполоха создалась нужная нам ситуация. А для этого нужно выиграть время. Твое предложение использовать шахту компании «Мощь и слава» не так уж плохо, это даст нам время, пока я не смогу придумать что-нибудь получше.
– Не понимаю, как им удастся нас там найти. Шахта совершенно заброшена.
– И именно поэтому ее обязательно обыщут. Это могло бы спасти от отца Драйзера: я сомневаюсь, что он сумеет даже найти свою собственную шляпу, не получив предварительный ордер на обыск; но он создал группу энтузиастов величиной с небольшую армию, и они, конечно, найдут нас. Ты взял с собой спальный мешок и запас еды, поэтому ясно, что находишься где-то здесь. Если я нашла вас, то они тоже найдут. Я сделала это так быстро потому, что знаю тебя, а им предстоит достичь этого посредством логики, что, конечно, дольше. Но они найдут вас так же уверенно. И как только они найдут вас, это будет концом Ламокса. На этот раз они шутить не будут. Возможно, даже сбросят на него бомбу.
Джон Томас задумался над этой ужасной возможностью.
– Тогда какой же смысл прятать его в шахте?
– Чтобы выиграть хотя бы день или два. Потому что я собираюсь вытащить его из этого затруднительного положения.
– Каким же образом?
– Мы спрячем его в городе.
– Что? Девочка, на тебя, должно быть, действует высокогорье.
– Да, в городе, где-нибудь под крышей, потому что это единственное место в мире, где они не будут его искать. Может быть даже в парниках мистера Ито.
– Да ну? Теперь-то я точно знаю, что ты сошла с ума.
– Ты можешь предложить какое-нибудь более надежное место? Сын мистера Ито кажется мне вполне подходящим для того, чтобы с ним можно было договориться. Не далее как вчера я весьма неплохо с ним побеседовала, притворяясь, что слушаю его с восхищением. Один из их парников как раз подойдет. Может быть, он окажется немного тесноват, но ничего не поделаешь, выбора все равно нет. Сквозь матовое стекло парников ничего не видно, и никому даже в голову не придет, что Лами может быть внутри.
– Не представляю, как тебе удастся все это проделать.
– Просто положись на меня. Если я не договорюсь о парнике – а я наверняка договорюсь, – то найду где-нибудь пустой склад или что-то в этом роде. Лами мы оставим сегодня на ночь в шахте, а я полечу назад и все устрою. Завтра вечером мы с Лами вернемся назад и…
– Да? Нам потребовалось две ночи, чтобы добраться сюда, и большую часть этой ночи займет путь до шахты. Как же ты сумеешь доставить его в город за одну ночь?
– Как быстро он сможет двигаться, если будет стараться изо всех сил?
– Да на нем никто не удержится, если он помчится галопом, даже я.
– Я не буду ехать на нем верхом. Я буду лететь над ним и говорить, когда увеличивать скорость, когда уменьшать и предупреждать о поворотах. Может быть, часа за три… и еще час на то, чтобы спрятать его в парниках.
– Ну, не знаю… Может быть, это и удастся сделать.
– Обязательно удастся, потому сделать это необходимо. Иначе вас поймают.
– А почему бы мне просто не вернуться домой?
– Нет. Это все равно что добровольно сдаться. Когда они тебя здесь поймают, нужно сказать, что ты занимался самостоятельными поисками урана. У меня есть с собой счетчик Гейгера. Ты скажешь, что не знаешь, где Ламокс, что ты простился с ним и предоставил его самому себе. И потому удалился сюда, чтобы забыть обо всех своих неприятностях. Тебе придется говорить убедительно. И не позволяй им использовать детектор лжи.
– Да, но… Послушай, какой во всем этом прок? Лами не может навсегда остаться в оранжерее.
– Мы просто выиграем время. Сейчас они готовы убить его, как только его увидят – и действительно это сделают. Поэтому мы будет держать его от них подальше, пока ситуация не изменится…
– Мне кажется, все же лучше было бы продать Ламокса музею, – сказал Джон Томас несчастным голосом.
– Ох, твоя сообразительность все еще осталась на прежнем, крайне невысоком уровне, Джонни. Слушай… помнишь ли ты решение по делу «Лебедя»?
– Решение по делу «Лебедя»? Мы когда-то проходили его, в начальном курсе обычаев цивилизации.
– Да, верно. И в чем же заключается этот прецедент?
– В чем? Это что, экзаменовка в середине семестра?
Джон Томас нахмурился и попытался припомнить.
– Гм-м… Существа, которые обладают речью и способностью манипулировать предметами, должны считаться разумными, и потому обладают всеми человеческими правами, за исключением тех случаев, когда со всей определенностью доказано, что они таковыми не являются…
И вдруг он понял.
– Эй! А ведь они теперь не могут убить Ламокса – у него есть руки!
11. «Уже слишком поздно, Джонни»
– Давай-ка посмотрим другую припухлость, – и зашел к Ламоксу с другой стороны.
Правая припухлость стала еще больше. Когда Джон Томас ее потрогал, Ламокс отпрянул. И, похоже, собрался и ею потереться о дерево.
– Подожди, – сказал Джонни. – Остановись.
– Но мне обязательно нужно почесаться.
– Ты можешь искалечить себя на всю жизнь. Стой спокойно. Я хочу попробовать кое-что другое.
Ламокс неохотно согласился. Джонни вытащил из-за пояса нож и очень осторожно проткнул припухлость в центре. Этот разрез сам собой расширился, и правая рука Ламокса выскользнула почти прямо в лицо Джонни, так что ему пришлось посторониться.
– Спасибо, Джонни!
– Пожалуйста. Всегда к вашим услугам.
Он засунул нож за пояс и задумчиво посмотрел на выросшие руки. Он не мог представить себе все значение приобретения Ламоксом рук, но понимал, что это должно как-то изменить ситуацию. Каким именно образом – он еще не знал. Возможно, что Лами пока что не нужно об этом задумываться, а с другой стороны, теперь придется за ним внимательнее смотреть, чтобы он не хватался за то, за что ненужно. Джонни вспомнил, как кто-то однажды сказал ему, что хорошо еще, что у кошек нет рук. А что касается Лами, то ведь он еще более любознателен, чем любой кот.
Подсознательно он чувствовал, что все это действительно важно. Но сейчас его беспокоило скорее другое: шеф патруля Драйзер не должен до них добраться. Он сквозь ветви посмотрел на небо и подумал, смогут ли их обнаружить.
– Лами!..
– Да, Джонни?
– Подбери под себя ноги, пришло время притвориться скалой.
– О, Джонни, пойдем лучше прогуляемся.
– Мы прогуляемся вечером, а до наступления темноты ты должен оставаться здесь и не двигаться.
– Джонни!..
– Послушай, ведь ты же не хочешь опять идти в город, не так ли? В таком случае, перестань спорить.
– Ну, если ты так хочешь… – Ламокс уселся на землю. Джон Томас сел рядом, прислонился к нему спиной и погрузился в раздумья.
Может быть, они будут с Лами зарабатывать на жизнь? Например, на передвижной ярмарке или чем-то в этом роде? Животные с других планет – один из главных аттракционов, никакая ярмарка не обходилась без них, хотя чуть ли не половина этих животных были поддельными. А Ламокс не поддельный. Может, он научится делать что-нибудь интересное обеими руками, например, играть на чем-либо? Или, может, лучше поступить в цирк?
Нет, пожалуй, все это не подходит для Ламокса: избыток внимания заставляет его нервничать. Так чем же все-таки они могли бы заняться, чтобы зарабатывать на жизнь?.. Конечно, после того, как все эти неприятности с властями окажутся позади. Может, заняться фермерством? Лами может работать производительнее, чем трактор, а имея руки, будет отличным сельскохозяйственным рабочим. Может, на это и следует обратить внимание? Хотя он абсолютно ничего не понимает в этих делах.
В воображении он представил себе, как они вместе с Ламоксом выращивают богатые урожаи пшеницы, собирают сено в стог… убирают овощи и… незаметно для себя, заснул.
Его разбудил какой-то грохот. Сквозь сон он почувствовал, что этот звук многократно повторяется. Он открыл глаза, огляделся и увидел, что лежит рядом с Ламоксом. Тот не двигался, однако шевелил руками. Одна из рук прошла мимо головы Ламокса, затем раздался какой-то свист и грохот, после чего он увидел, как маленькая сосенка неподалеку от них внезапно рухнула. Еще несколько деревьев уже лежало рядом с ней. Джон Томас вскочил на ноги.
– Эй, перестань!
Ламокс повернул к нему голову.
– В чем дело, Джонни? – обиженно спросил он. Рядом с ним лежала куча больших камней, и он как раз протягивал руку к одному из них.
– Не надо бросать камни в деревья.
– Но, Джонни, ты иногда сам это делаешь.
– Но я при этом не ломаю их. Еще куда ни шло есть деревья, но не нужно губить их просто так.
– Я их съем. Я как раз собирался сделать это.
– Хорошо, – сказал Джонни и огляделся. Сгущались сумерки, и они могли уже отправляться в путь. – Иди и собери эти деревья для ужина. Хотя, постой-ка минутку.
Он осмотрел руки Ламокса. Они стали того же цвета, что и вся его шкура, и поверхность их стала твердая, как броня. Но самым поразительным было то, что они стали вдвое толще, чем были вначале – толщиной с ногу Джонни. Небольшая часть надорванной кожи уже отслоилась, и Джонни, попробовав, обнаружил, что легко может оборвать остатки.
– Все хорошо. Пора ужинать.
Ламокс поспешил к соснам. Джонни тоже поел на скорую руку. Ламокс уже ожидал пустую консервную банку себе на десерт. К тому времени, когда они выбрались обратно на дорогу, уже наступила темнота.
Вторая ночь была еще менее богата событиями, чем первая. По мере того как они поднимались в горы, становилось все холоднее, и наконец Джонни пришлось задействовать обогревательный элемент спального мешка: подключить его к своему костюму. Почувствовав, что ему снова хочется спать, он сказал:
– Лами, если я засну, разбуди меня, когда начнет светать.
– Хорошо, Джонни.
Ламокс на всякий случай зафиксировал этот приказ в своем втором мозге. Холод его не беспокоил: он его просто не замечал, поскольку механизм терморегуляции его тела был более эффективным, чем у Джонни, и даже более эффективным, чем обогревательный элемент спального мешка.
Джон Томас задремал; за время ночного странствия пробуждался несколько раз, затем снова засыпал. Он дремал, когда Ламокс окликнул его при первых лучах солнца, подсветивших отдаленные вершины. Джонни выпрямился и стал высматривать место, где можно укрыться. Им не везло: с одной стороны вверх уходила скала, а с другой стороны дороги вниз вел глубокий обрыв. По мере того как уходили минуты, уже совсем рассвело, и Джонни начал испытывать беспокойство.
Но ничего не оставалось, как только шагать вперед.
Где-то вдалеке над нами пролетел стратоплан. Они слышали рев двигателей, напоминающий раскаты грома, но не видели его. Джонни лишь надеялся, что этот корабль не ищет их. Спустя несколько минут, всматриваясь по сторонам, он увидел небольшую точку. Он питал надежду, что это просто орел, но очень скоро стало ясно, что это человек с ранцевым вертолетом.
– Ламокс, остановись. Приклонись к скале, сделай вид, что ты часть этой скалы.
– Часть скалы, Джонни?
– Перестань болтать и делай, что я тебе говорю.
Ламокс замолчал и прижался к скале. Джон Томас соскользнул на землю и спрятался за его головой, стараясь быть как можно незаметней, ожидая, когда этот человек пролетит мимо.
Однако тот не пролетел, а опустился очень знакомым рискованным способом. Джонни с облегчением вздохнул, увидев, как Бетти Соренсон опустилась на то место на дороге, где они недавно стояли. Она крикнула:
– Привет, Джонни и Лами, – затем повернулась к Джонни, уперлась руками в бока и сказала: – Ну и хороши же вы оба, однако. Убежали, не сказав мне ни слова.
– Я хотел это сделать, честное слово, но у меня не было никакой возможности… Мне очень жаль, что так получилось.
Ее лицо смягчилось. Она улыбнулась.
– Ничего, сейчас я лучшего мнения о тебе, чем раньше. Во всяком случае, ты сделал хотя бы что-то. Джонни, я боялась, что ты сам окажешься похож на большого Ламокса, что тобой может помыкать кто угодно.
Джон Томас решил, что лучше не спорить. Он был очень рад видеть девушку и совсем не обиделся на ее слова.
– Да… а все-таки, как тебе удалось найти нас?
– Что? Послушай, тебя ведь не было целых два дня – и вы все еще находитесь на расстоянии кратковременного полета от города. Неужели ты думаешь, что вас здесь не найдут?
– Ну, это так, но все же откуда ты знала, где нас искать?
Она пожала плечами.
– Очень старый способ. Я старалась думать, как думал бы мул, и искала на том пути, по которому пошел бы мул. Я поняла, что ты направишься по дороге, поэтому вылетела очень рано, еще до рассвета, и полетела над ней. Если вы не хотели, чтобы вас быстро поймали, следовало сойти с дороги и где-нибудь спрятаться. Ну, двигаемся дальше. Лами, старина, давай пошевеливайся.
Она протянула руку, и Джонни помог ей вскарабкаться. Ламокс двинулся вперед.
– Я все время смотрю, где бы свернуть с дороги, – с нервозностью в голосе объяснял ей Джонни. – Но так и не удалось найти подходящего места.
– А, понятно. Чуть далее, за следующим поворотом дороги, водопад Адама и Евы, и мы можем там уйти от дороги, как раз над водопадом.
– Так вот где мы находимся!
– Да. – Бетти потянулась вперед, пытаясь разглядеть, что находится за поворотом, и при этом впервые заметила руки Ламокса. Она ухватилась за Джона Томаса:
– Джонни! У Лами на шее удав!
– Что? Не глупи, это просто его правая рука.
– Его что?.. Джонни, ты заболел?
– Успокойся и не хватай меня так. Я сказал – руки. Те припухлости, которые у него были – это оказались руки.
– Припухлости… Руки… – она вздохнула. – Я встала сегодня слишком рано и еще не завтракала. Потому просто не в состоянии воспринимать такие шокирующие новости. Попроси его остановиться. Мне необходимо посмотреть на это.
– А что же насчет того, чтобы сначала куда-нибудь спрятаться?
– А, да. Ты прав. Ты всегда прав, Джонни, но только спустя две-три недели.
– Не напрягай остроумие. А вот и водопад.
Они миновали водопад. Ложе каньона стало подниматься, приближаясь к дороге, и Джон Томас при первой же возможности свернул Ламокса в сторону. Место, где они сделали остановку, напоминало ему тот бивуак, где он с Ламоксом провел предыдущий день. Джонни почувствовал себя гораздо лучше, когда Ламокс оказался в укрытии под высокими толстыми ветками. Пока они готовили завтрак, Бетти рассматривал новые руки Ламокса.
– Ламокс, – сказала она, – ты ведь не говорил об этом ни слова…
– Вы и не спрашивали меня, – возразил он.
– Всегда отговорки! А что ты можешь делать этими руками?
– Могу бросать камни. Правда, Джонни?
– Нет, нет, – поспешно сказал Джон Томас. – Бетти, как тебе сварить кофе?
– Все равно как, – задумчиво ответила она, продолжая разглядывать руки Ламокса. Какая-то смутная мысль беспокоила ее, что-то насчет этих рук, но она никак не могла ее уловить. Это тревожило, и она заставляла свой мозг работать аналогично электронно-вычислительной машине, пытаясь проанализировать свои ощущения. Ну да ладно. Сначала все-таки нужно позавтракать.
Когда они наконец скормили всю «грязную посуду» Ламоксу, Бетти откинулась на траву и сказала Джону Томасу:
– Непослушный ребенок, представляешь ли ты, какую бурю вы вызвали?
– Я, наверное, очень досадил шефу патруля Драйзеру?
– Уж что верно, то верно. Но это такая ерунда, что не стоит даже упоминать.
– Тогда – мистер Перкинс?
– Правильно. А еще?
– Конечно, мама.
– Да уж… Она бросается из одной крайности в другую. То слезливо вопит, что у нее пропал ребенок, то возвещает, что ты ей больше не сын.
– Да, это похоже на мою маму, – признался он с чувством стыда. – Но сейчас это уже неважно. Я знал, что все они рассердятся, но все равно должен был это сделать.
– Да? Конечно, ты был должен, мой дорогой упрямец, хотя и сделал это довольно бестолково и с ловкостью гиппопотама. И все-таки я имела в виду не тех людей, которых ты назвал.
– Гм-м?
– Джонни, в штате Джорджия есть маленький городок Андриан. Очень маленький городок, и поэтому в нем нет полицейской службы, только один констебль. Ты не знаешь, как его зовут?
– Нет, конечно, не знаю.
– Жаль. Потому что, насколько я знаю, этот констебль наверняка единственный полицейский, который вас не ищет. Потому-то я и прилетела сюда, хотя ты и убежал, даже не побеспокоившись меня предупредить.
– Я же уже сказал, что извиняюсь.
– Я тебя прощаю. Но ты будешь помнить об этом лет десять, не меньше. Уж я позабочусь.
– Так что за чепуху ты тут молола насчет этого констебля? И почему, собственно, все должны выступать против нас? Мне казалось, что против нас только шеф дорожного патруля Драйзер.
– Потому что он поднял общую тревогу и, кроме того, назначил награду за Ламокса, живого или мертвого, предпочтительнее за мертвого. И они очень серьезно относятся к этому, Джонни, очень серьезно. Поэтому каковы бы ни были твои планы, сейчас их нужно пересмотреть. Ты можешь что-нибудь предложить?
– Ну, знаешь, – побледнев, медленно ответил Джон Томас, – я просто хотел продолжать все так же идти еще ночь или две, пока мы не достигнем какого-нибудь места, где можно укрыться.
Она покачала головой.
– Нет, это не подходит. Хотя они и мыслят несовершенно и официально, но все равно скоро поймут, что искать нужно именно здесь, потому что это единственное место вблизи Уэствилля, где может скрыться создание таких размеров, как Ламокс.
– Мы можем сойти с дороги.
– Конечно, но они обыщут весь лес, заглянут под каждое дерево. Они очень серьезно относятся к этому.
– Ты не дала мне закончить. Знаешь старую урановую шахту компании «Мощь и слава»? Нужно пройти по ущелью Мертвого Волка, а затем свернуть на север по гравийной дороге. Именно туда мы и направляемся. Там Ламокс заметен не будет, и главный штрек достаточно широк для него.
– Да, в этом что-то есть. Но все же это недостаточно хорошо, если принять во внимание выступившие против нас силы.
Она помолчала. Джонни с беспокойством пошевелился и сказал:
– Если это не подходит, что же тогда?
– Замолчи. Я думаю.
Они лежали молча, вглядываясь в голубое утреннее небо. Наконец она сказала:
– Ты не решил проблему своим бегством.
– Нет. Но я здорово спутал все их планы.
– Да, и пока что все идет хорошо. Иногда полезно перевернуть все вверх дном, это позволяет глотнуть чистого воздуха. Но сейчас нам нужно сделать так, чтобы в результате всего этого переполоха создалась нужная нам ситуация. А для этого нужно выиграть время. Твое предложение использовать шахту компании «Мощь и слава» не так уж плохо, это даст нам время, пока я не смогу придумать что-нибудь получше.
– Не понимаю, как им удастся нас там найти. Шахта совершенно заброшена.
– И именно поэтому ее обязательно обыщут. Это могло бы спасти от отца Драйзера: я сомневаюсь, что он сумеет даже найти свою собственную шляпу, не получив предварительный ордер на обыск; но он создал группу энтузиастов величиной с небольшую армию, и они, конечно, найдут нас. Ты взял с собой спальный мешок и запас еды, поэтому ясно, что находишься где-то здесь. Если я нашла вас, то они тоже найдут. Я сделала это так быстро потому, что знаю тебя, а им предстоит достичь этого посредством логики, что, конечно, дольше. Но они найдут вас так же уверенно. И как только они найдут вас, это будет концом Ламокса. На этот раз они шутить не будут. Возможно, даже сбросят на него бомбу.
Джон Томас задумался над этой ужасной возможностью.
– Тогда какой же смысл прятать его в шахте?
– Чтобы выиграть хотя бы день или два. Потому что я собираюсь вытащить его из этого затруднительного положения.
– Каким же образом?
– Мы спрячем его в городе.
– Что? Девочка, на тебя, должно быть, действует высокогорье.
– Да, в городе, где-нибудь под крышей, потому что это единственное место в мире, где они не будут его искать. Может быть даже в парниках мистера Ито.
– Да ну? Теперь-то я точно знаю, что ты сошла с ума.
– Ты можешь предложить какое-нибудь более надежное место? Сын мистера Ито кажется мне вполне подходящим для того, чтобы с ним можно было договориться. Не далее как вчера я весьма неплохо с ним побеседовала, притворяясь, что слушаю его с восхищением. Один из их парников как раз подойдет. Может быть, он окажется немного тесноват, но ничего не поделаешь, выбора все равно нет. Сквозь матовое стекло парников ничего не видно, и никому даже в голову не придет, что Лами может быть внутри.
– Не представляю, как тебе удастся все это проделать.
– Просто положись на меня. Если я не договорюсь о парнике – а я наверняка договорюсь, – то найду где-нибудь пустой склад или что-то в этом роде. Лами мы оставим сегодня на ночь в шахте, а я полечу назад и все устрою. Завтра вечером мы с Лами вернемся назад и…
– Да? Нам потребовалось две ночи, чтобы добраться сюда, и большую часть этой ночи займет путь до шахты. Как же ты сумеешь доставить его в город за одну ночь?
– Как быстро он сможет двигаться, если будет стараться изо всех сил?
– Да на нем никто не удержится, если он помчится галопом, даже я.
– Я не буду ехать на нем верхом. Я буду лететь над ним и говорить, когда увеличивать скорость, когда уменьшать и предупреждать о поворотах. Может быть, часа за три… и еще час на то, чтобы спрятать его в парниках.
– Ну, не знаю… Может быть, это и удастся сделать.
– Обязательно удастся, потому сделать это необходимо. Иначе вас поймают.
– А почему бы мне просто не вернуться домой?
– Нет. Это все равно что добровольно сдаться. Когда они тебя здесь поймают, нужно сказать, что ты занимался самостоятельными поисками урана. У меня есть с собой счетчик Гейгера. Ты скажешь, что не знаешь, где Ламокс, что ты простился с ним и предоставил его самому себе. И потому удалился сюда, чтобы забыть обо всех своих неприятностях. Тебе придется говорить убедительно. И не позволяй им использовать детектор лжи.
– Да, но… Послушай, какой во всем этом прок? Лами не может навсегда остаться в оранжерее.
– Мы просто выиграем время. Сейчас они готовы убить его, как только его увидят – и действительно это сделают. Поэтому мы будет держать его от них подальше, пока ситуация не изменится…
– Мне кажется, все же лучше было бы продать Ламокса музею, – сказал Джон Томас несчастным голосом.
– Ох, твоя сообразительность все еще осталась на прежнем, крайне невысоком уровне, Джонни. Слушай… помнишь ли ты решение по делу «Лебедя»?
– Решение по делу «Лебедя»? Мы когда-то проходили его, в начальном курсе обычаев цивилизации.
– Да, верно. И в чем же заключается этот прецедент?
– В чем? Это что, экзаменовка в середине семестра?
Джон Томас нахмурился и попытался припомнить.
– Гм-м… Существа, которые обладают речью и способностью манипулировать предметами, должны считаться разумными, и потому обладают всеми человеческими правами, за исключением тех случаев, когда со всей определенностью доказано, что они таковыми не являются…
И вдруг он понял.
– Эй! А ведь они теперь не могут убить Ламокса – у него есть руки!
11. «Уже слишком поздно, Джонни»
– Э-э, ты слишком забегаешь вперед, – предупредила Бетти. – Знаешь старую шутку о том, как адвокат одного человека стал убеждать своего клиента, что нельзя посадить в тюрьму за то, что он сделал?
– А что он сделал?
– Это неважно. Во всяком случае, его клиент в ответ заметил: «Но, господин адвокат, ведь я разговариваю с вами уже из тюрьмы!» Я хочу сказать, что решение по делу «Лебедя» – это всего лишь теория, а нам нужно сделать так, чтобы Ламокса не удалось найти до тех пор, пока мы не добьемся нового суда и пересмотра решения.
– Да, понимаю. Думаю, ты права.
– Я всегда права, – с гордостью признала Бетти. – Джонни, я ужасно хочу пить. Думать – это тяжелая работа, мне после нее всегда хочется пить. Ты не приносил сюда воду из того ручья?
– Нет, не приносил.
– А ведро у тебя есть?
– Да, где-то было.
Он порылся в карманах, нашел его и вытащил. На минуту задержался, расправляя, придавая ему форму, затем сказал:
– Сейчас принесу воды.
– Нет, дай я сама. Мне хочется размяться.
– Доставка грузов по воздуху?
– Не поучай бабушку.
Она взяла ведро и спустилась вниз по холму, придерживаясь деревьев до тех пор, пока не достигла берега. Джонни смотрел на ее статную фигуру, когда она шла, освещенная лучами солнца, проникающего сквозь листья, и думал, какая же она хорошенькая. И голова у нее работает не хуже, чему у мужчины, и внешность приятная. Да, эта проныра – девчонка что надо.
Она уже возвращалась, осторожно неся пластиковое ведро.
– Ну, давай, – предложила Бетти.
– Сначала ты.
– Я уже напилась из ручья.
– Ладно. – Он сделал большой глоток. – Знаешь, Бетти, не будь ты так упряма, была бы отличной девчонкой.
– Это кто из нас упрямый?
– И, кроме того, у тебя очень красивое лицо, – продолжил он. – Если ж не принимать во внимание эти два недостатка, ты, в общем-то, не…
Закончить ему не удалось. Она нырнула головой вперед и нанесла ему резкий удар. Вода из ведра облила его и частично ее. Они начали бороться, и борьба эта продолжалась до тех пор, пока он не скрутил ей руки за спиной, сделав ее беспомощной.
– А теперь скажи: «Извини, пожалуйста», – предложил он.
– Черт тебя подери, Джонни Стюарт, извини, пожалуйста.
– Скажи это более сладким тоном.
– Могу сказать тебе даже с сахаром, а потом все равно плюну ядом. Отпусти меня.
– Хорошо.
Он встал на ноги. Она откатилась и села. Они оба были грязные, исцарапанные, несколько помятые, но, тем не менее, оба в отличном настроении. Ламокс наблюдал за этим фальшивым боем с интересом и без какой-либо тревоги, поскольку Джонни и Бетти никогда бы не поссорились по-настоящему. Он прокомментировал:
– Джонни мокрый.
– Это точно, Лами. И еще неизвестно, отчего он такой мокрый. – Она смерила Джонни взглядом с головы до ног. – Будь у меня бельевые прищепки, повесила бы тебя сушиться на дереве – за уши, конечно.
– Сейчас так жарко, что я высохну через несколько минут.
– А я не промокла. Лётный костюм не пропускает воду. Ты же выглядишь как котенок, которого окунули в воду.
– Не имею ничего против.
Он улегся, нашел сосновую иголку и стал жевать ее.
– Послушай, проныра, здесь же просто чудесно! Мне так хочется, чтобы не нужно было идти куда-то к этой шахте….
– Знаешь, что я тебе скажу? После того, как разберемся с этими запутанными делами и все будет в порядке, то перед началом учебы вернемся сюда на несколько дней. Возьмем с собой и Ламокса. Правда, Лами?
– Конечно, – согласился Ламокс. – Ловить зверей. Бросать камни. Будет весело.
Джон Томас посмотрел на нее с упреком.
– Чтобы после этого о нас говорил весь город? Ну уж нет.
– Не будь таким чопорным. Все равно мы уже здесь, не так ли?
– Сейчас – другое дело. Чрезвычайные обстоятельства.
– Ох уж мне эта «хорошая репутация»!
– Ну, знаешь, кто-то должен следить за такими вещами. Мама говорит, что молодой человек должен начинать волноваться там, где его девушка перестает беспокоиться о последствиях. И еще говорит, что в старые времена было все по-другому.
– Да, конечно, все было по-другому. И в будущем станут говорить то же самое. И эта пластинка повторяется снова и снова. – Бетти стала задумчивой. – Джонни, похоже, ты слишком много внимания уделяешь тому, что говорит твоя мама.
– Полагаю, так оно и есть, – признал он.
– Мне кажется, тебе пора бросать эту привычку, иначе не найдется ни одной девушки, которая согласилась бы выйти за тебя замуж.
Он улыбнулся.
– Да, только это меня и спасает.
Она потупила взор и покраснела.
– Я не имела в виду себя, и не хочу, чтобы ты… видишь ли, я забочусь о тебе только для практики.
Джонни решил, что дальше в эту сторону лучше не продолжать.
– Честно говоря, – сказал он, – часто бывает так, что человек вырабатывает привычки и затем ведет себя в соответствии с ними. И измениться ему очень трудно. Например, у меня есть тетя, – тетушка Тесси, может, помнишь ее? – так вот, она верит в астрологию.
– Да ну? Невероятно!
– Совершенно точно. И ведь она не выглядит сумасшедшей, не так ли? Но в этом вопросе – действительно ненормальная. Просто даже неудобно каждый раз, когда она говорит об этом. А мама настаивает, чтобы я ее вежливо слушал. Будь мне позволено сказать, что у нее не порядке с головой, то куда бы ни шло, так нет: я должен выслушивать все, что она говорит, да еще притворяться, что принимаю все всерьез, что считаю ее взрослым и разумным человеком. А на самом деле она не сумеет сосчитать дальше, чем до десяти, без помощи счет.
– Счет?
– Ну, знаешь, такое устройство, с косточками, которые можно передвигать туда-сюда. Я говорю «счеты», потому что не могу представить, что она когда-нибудь научится пользоваться более современной техникой. Ей просто нравится быть такой слабоумной. А я должен притворяться, что мне это тоже нравится.
– А ты не делай этого, – внезапно сказала Бетти. – Не слишком считайся с тем, что говорит мама.
– Проныра, ты ведешь подрывную деятельность!
– Извини, Джонни, – ответила она мягко и добавила. – Я никогда не рассказывала тебе, как разошлась со своими родителями?
– Нет, этого ты мне не рассказывала. Вообще-то, это твое личное дело.
– Да, это мое дело, но, думаю, тебе-то могу рассказать. Наверное, после этого ты поймешь меня лучше. Наклонись ко мне.
Она взяла его за ухо и начала нашептывать. На лице Джона Томаса постепенно проступило выражение величайшего удивления.
– Ну? Не может быть!
– Факт. Они, собственно, никогда и не отрицали этого, поэтому мне даже не пришлось ничего доказывать. Именно из-за этого все так и получилось.
– А что он сделал?
– Это неважно. Во всяком случае, его клиент в ответ заметил: «Но, господин адвокат, ведь я разговариваю с вами уже из тюрьмы!» Я хочу сказать, что решение по делу «Лебедя» – это всего лишь теория, а нам нужно сделать так, чтобы Ламокса не удалось найти до тех пор, пока мы не добьемся нового суда и пересмотра решения.
– Да, понимаю. Думаю, ты права.
– Я всегда права, – с гордостью признала Бетти. – Джонни, я ужасно хочу пить. Думать – это тяжелая работа, мне после нее всегда хочется пить. Ты не приносил сюда воду из того ручья?
– Нет, не приносил.
– А ведро у тебя есть?
– Да, где-то было.
Он порылся в карманах, нашел его и вытащил. На минуту задержался, расправляя, придавая ему форму, затем сказал:
– Сейчас принесу воды.
– Нет, дай я сама. Мне хочется размяться.
– Доставка грузов по воздуху?
– Не поучай бабушку.
Она взяла ведро и спустилась вниз по холму, придерживаясь деревьев до тех пор, пока не достигла берега. Джонни смотрел на ее статную фигуру, когда она шла, освещенная лучами солнца, проникающего сквозь листья, и думал, какая же она хорошенькая. И голова у нее работает не хуже, чему у мужчины, и внешность приятная. Да, эта проныра – девчонка что надо.
Она уже возвращалась, осторожно неся пластиковое ведро.
– Ну, давай, – предложила Бетти.
– Сначала ты.
– Я уже напилась из ручья.
– Ладно. – Он сделал большой глоток. – Знаешь, Бетти, не будь ты так упряма, была бы отличной девчонкой.
– Это кто из нас упрямый?
– И, кроме того, у тебя очень красивое лицо, – продолжил он. – Если ж не принимать во внимание эти два недостатка, ты, в общем-то, не…
Закончить ему не удалось. Она нырнула головой вперед и нанесла ему резкий удар. Вода из ведра облила его и частично ее. Они начали бороться, и борьба эта продолжалась до тех пор, пока он не скрутил ей руки за спиной, сделав ее беспомощной.
– А теперь скажи: «Извини, пожалуйста», – предложил он.
– Черт тебя подери, Джонни Стюарт, извини, пожалуйста.
– Скажи это более сладким тоном.
– Могу сказать тебе даже с сахаром, а потом все равно плюну ядом. Отпусти меня.
– Хорошо.
Он встал на ноги. Она откатилась и села. Они оба были грязные, исцарапанные, несколько помятые, но, тем не менее, оба в отличном настроении. Ламокс наблюдал за этим фальшивым боем с интересом и без какой-либо тревоги, поскольку Джонни и Бетти никогда бы не поссорились по-настоящему. Он прокомментировал:
– Джонни мокрый.
– Это точно, Лами. И еще неизвестно, отчего он такой мокрый. – Она смерила Джонни взглядом с головы до ног. – Будь у меня бельевые прищепки, повесила бы тебя сушиться на дереве – за уши, конечно.
– Сейчас так жарко, что я высохну через несколько минут.
– А я не промокла. Лётный костюм не пропускает воду. Ты же выглядишь как котенок, которого окунули в воду.
– Не имею ничего против.
Он улегся, нашел сосновую иголку и стал жевать ее.
– Послушай, проныра, здесь же просто чудесно! Мне так хочется, чтобы не нужно было идти куда-то к этой шахте….
– Знаешь, что я тебе скажу? После того, как разберемся с этими запутанными делами и все будет в порядке, то перед началом учебы вернемся сюда на несколько дней. Возьмем с собой и Ламокса. Правда, Лами?
– Конечно, – согласился Ламокс. – Ловить зверей. Бросать камни. Будет весело.
Джон Томас посмотрел на нее с упреком.
– Чтобы после этого о нас говорил весь город? Ну уж нет.
– Не будь таким чопорным. Все равно мы уже здесь, не так ли?
– Сейчас – другое дело. Чрезвычайные обстоятельства.
– Ох уж мне эта «хорошая репутация»!
– Ну, знаешь, кто-то должен следить за такими вещами. Мама говорит, что молодой человек должен начинать волноваться там, где его девушка перестает беспокоиться о последствиях. И еще говорит, что в старые времена было все по-другому.
– Да, конечно, все было по-другому. И в будущем станут говорить то же самое. И эта пластинка повторяется снова и снова. – Бетти стала задумчивой. – Джонни, похоже, ты слишком много внимания уделяешь тому, что говорит твоя мама.
– Полагаю, так оно и есть, – признал он.
– Мне кажется, тебе пора бросать эту привычку, иначе не найдется ни одной девушки, которая согласилась бы выйти за тебя замуж.
Он улыбнулся.
– Да, только это меня и спасает.
Она потупила взор и покраснела.
– Я не имела в виду себя, и не хочу, чтобы ты… видишь ли, я забочусь о тебе только для практики.
Джонни решил, что дальше в эту сторону лучше не продолжать.
– Честно говоря, – сказал он, – часто бывает так, что человек вырабатывает привычки и затем ведет себя в соответствии с ними. И измениться ему очень трудно. Например, у меня есть тетя, – тетушка Тесси, может, помнишь ее? – так вот, она верит в астрологию.
– Да ну? Невероятно!
– Совершенно точно. И ведь она не выглядит сумасшедшей, не так ли? Но в этом вопросе – действительно ненормальная. Просто даже неудобно каждый раз, когда она говорит об этом. А мама настаивает, чтобы я ее вежливо слушал. Будь мне позволено сказать, что у нее не порядке с головой, то куда бы ни шло, так нет: я должен выслушивать все, что она говорит, да еще притворяться, что принимаю все всерьез, что считаю ее взрослым и разумным человеком. А на самом деле она не сумеет сосчитать дальше, чем до десяти, без помощи счет.
– Счет?
– Ну, знаешь, такое устройство, с косточками, которые можно передвигать туда-сюда. Я говорю «счеты», потому что не могу представить, что она когда-нибудь научится пользоваться более современной техникой. Ей просто нравится быть такой слабоумной. А я должен притворяться, что мне это тоже нравится.
– А ты не делай этого, – внезапно сказала Бетти. – Не слишком считайся с тем, что говорит мама.
– Проныра, ты ведешь подрывную деятельность!
– Извини, Джонни, – ответила она мягко и добавила. – Я никогда не рассказывала тебе, как разошлась со своими родителями?
– Нет, этого ты мне не рассказывала. Вообще-то, это твое личное дело.
– Да, это мое дело, но, думаю, тебе-то могу рассказать. Наверное, после этого ты поймешь меня лучше. Наклонись ко мне.
Она взяла его за ухо и начала нашептывать. На лице Джона Томаса постепенно проступило выражение величайшего удивления.
– Ну? Не может быть!
– Факт. Они, собственно, никогда и не отрицали этого, поэтому мне даже не пришлось ничего доказывать. Именно из-за этого все так и получилось.