Страница:
– Неужели это настолько важно?
– Настолько важно? Старина, да вы представляете, сколько людей завтракают каждое утро?
– Нет, не представляю. Но, надеюсь, их не слишком много. Я иногда предпочел бы, чтобы мне не нужно было завтракать.
Мистер Макклюр взглянул на свои часы.
– Так, нам надо бы поторапливаться. Технический персонал уже расставляет свою аппаратуру. Она может появиться здесь в любой момент.
– Технический персонал?!
– Как, разве я не сказал? Миссис Маргатройд будет брать у вас интервью, а Пиджи-Виджи – сидеть у нее на коленях и тоже принимать участие в интервью. Они вставят это в очередную программу. Думаю, такое будет очень полезно для нашего Министерства.
– Нет.
– Как? Мистер Кику, правильно ли я вас понимаю?
– Господин министр, – сказал Кику напряженным голосом. – Я просто не могу этого делать… Я… боюсь выступать перед телекамерами.
– Что? Но ведь это абсурд! Именно вы помогли мне на открытии трехсторонней конференции. И говорили без всяких шпаргалок в течение тридцати минут.
– Это другое дело. Тогда был серьезный деловой разговор специалиста со специалистами.
Министр нахмурился.
– Мне не хотелось бы настаивать, если это действительно вас так нервирует, но дело в том, что миссис Маргатройд хотела провести интервью именно с вами. Видите ли, дело в том… – Макклюр выглядел несколько смущенным. – Пиджи-Виджи всегда говорит, что нужно проявлять терпимость по отношению к представителям других рас. То есть, что все мы – братья, несмотря на цвет кожи… Ну, всякие такого типа вещи. И мы хотим, чтобы именно это услышали телезрители. Так что…
Мистер Кику твердо ответил:
– К сожалению, я вынужден отказаться.
– Да ну бросьте! Неужели вы будете принуждать меня оказывать на вас давление официально?
– Господин министр, – спокойно ответил Кику, – дело в том, что в мои служебные обязанности не входит быть актером стереовидения. Конечно, если вы отдадите мне приказ в письменной форме, мне придется подчиниться. Но я передам этот приказ нашему юридическому отделу, чтобы они высказали свое мнение и дали вам официальный ответ.
Мистер Макклюр ухмыльнулся.
– Генри, вы можете быть очень упрямым, я просто удивляюсь, как вы сумели так высоко подняться по служебной лестнице.
Мистер Кику ничего не ответил. Макклюр продолжал:
– Я не допущу, чтобы вы использовали против меня административные правила, я сам опытный старый лис. Хотя, откровенно говоря, не ожидал, что вы так поступите со мной.
– Очень сожалею, сэр. Действительно сожалею.
– Я тоже сожалею. Но все же попытаюсь убедить вас в том, что это очень важно для нашего Министерства, независимо от того, могу я приказывать вам в этом отношении или нет. Видите ли, дело в том, что Беула Маргатройд – как раз та сила, которая стоит за группой «Друзья Ламокса», и поэтому…
– «Друзья Ламокса»?
– Я знал, что ваше отношение к этому изменится. В конце концов, эта заварушка началась при вашем участии. Поэтому…
– Ради всего святого, скажите мне, что представляет собой эта группа «Друзья Ламокса»?
– Ну так почему бы вам самому не провести интервью с ними? Все дело в том, что если бы я не составил компанию для ланча с Уэсом Робинсом, мы могли вообще отстать от событий…
– Да, припоминаю, был от них какой-то меморандум. Самое обычное дело.
– Миссис Маргатройд – не «обычное дело». Это я и пытаюсь втолковать вам. Ваши люди, которые занимаются прецедентами и написанием отчетов, просто-напросто потеряли контакт с обычной публикой. Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что именно по этой причине вы никогда не сможете подняться на самую вершину служебной лестницы.
– Этого я хотел бы в последнюю очередь, – сказал мистер Кику мягким тоном.
– Вот как? – министр выглядел слегка удивленным. – Я имел в виду, что наверху – место для политика, тонко чувствующего пульс времени. Хотя не могу не признать, что профессиональная подготовка у вас очень хорошая. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Сэр, я полагаю, что имеются различные сферы применения для различных талантов – моего и вашего. Но продолжайте. Возможно, в настоящий момент я действительно отстал от хода событий. Меморандум группы «Друзей Ламокса», скорее всего, приходил среди прочих служебных документов, просто я его не запомнил.
– Возможно. Я вовсе не собирался критиковать ваше отношение к делу, Генри. Скорее, проблема в том, что вы работаете слишком много… И мне кажется, что мир вовсе прекратит свое существование, если вы в один прекрасный день не заведете его. Теперь насчет этого дела с обществом «Друзья Ламокса». Дело в том, что нашему министерству довелось вмешаться в судебный процесс где-то на западе Соединенных Штатов. Вы должны знать об этом, поскольку посылали туда одного из своих людей. Речь шла об этой хрошии Ламокс. Решение суда, – собственно, наше решение, – сводилось к тому, что нужно уничтожить это существо. Между прочим, Генри, вы позаботились о том, чтобы человек, ответственный за это решение, был наказан?
– Нет, сэр.
– Почему же? Сделаете это позже?
– Нет. Он вообще не будет наказан. Принятое им решение – на основании тех фактов, что тогда имелись – было абсолютно правильным.
– Я смотрю на это несколько иначе. Пожалуйста, пришлите мне его дело. Я займусь этим сам.
– Сэр, – мягко сказал мистер Кику, – вы, вероятно, желаете принять решение об административном наказании, противоречащее моему решению?
– Ну, как сказать… Я хочу просто посмотреть это дело.
– Но если ваше решение будет противоположным моему, вы получите на стол мое заявление об уходе, ввиду того, что я больше не могу быть вам полезным.
– В чем дело, Генри? Не делайте глупостей.
Министр забарабанил пальцами по крышке стола Кику.
– Черт побери, давайте будем друг с другом откровенны. Я знаю, что вы, деловые люди, профессионалы, можете быть весьма серьезным противником, если этого захотите. Но и я не вчера начал заниматься политикой, и пока остаюсь на этом посту, намерен поддерживать здесь дисциплину. Разве это не моя привилегия?
– Да, это – ваша привилегия.
– И, к тому же, это моя обязанность. Возможно, вы правы в отношении этого человека, кем бы он ни был. Обычно вы правы, иначе не оставались бы на своем месте так долго. Но дело в том, что в мои функции входит пересмотр некоторых решений, если я сочту это необходимым. Но что бы ни случилось, я считаю, что у вас нет никаких оснований подавать заявление об уходе с работы до того момента, пока я действительно не изменю какое-то из ваших решений. Поскольку вы сами начали этот разговор, должен сказать вам, что если мне придется изменить какое-то ваше решение, то одновременно с этим я буду вынужден попросить вас написать заявление об уходе. Но до того, как я это сделаю, пожалуйста, продолжайте оставаться на своем месте и выполнять свои обязанности. Достаточно ли ясно я выразился?
– Вполне достаточно. Я поспешил, господин министр. Его дело ляжет на ваш стол.
– Я еще раз обдумал этот вопрос и хочу сказать, что не нужно этого делать. Не беспокойтесь. Если речь идет об одном из ваших фаворитов…
– У меня нет фаворитов, господин Макклюр. Я никого из них не люблю.
– Иногда у меня создается впечатление, что вы относитесь неприязненно даже к самому себе, что вы и сами себе не нравитесь. Итак, на чем мы остановились? Ах, да! Итак, когда вы совершили эту нелепую ошибку в отношении этих хроший, миссис Маргатройд увидела в этом возможность для себя совершить доброе дело. Полагаю, она хотела, главным образом, разнообразить свою программу, внести в нее что-то новенькое, неважно что. И вот Пиджи-Виджи начал рассказывать своим маленьким друзьям об этом ужасном происшествии и попросил их написать ему и присоединиться к обществу «Друзья Ламокса». В течение первых двадцати четырех часов они получили более трех миллионов ответов. К настоящему времени наверное половина всех малышей на этом континенте – и никому не ведомо, сколько на других – являются членами общества «Друзья Ламокса». И они поклялись защитить его от преследований.
– Ее, – поправил мистер Кику.
– Да?
– Впрочем, извините. Скорее, ни то, ни другое не соответствует действительности. У хроший шесть различных полов. Можно назвать Ламокса и он, и она. Вообще, тут понадобится введение в наш лексикон новых слов. Но не в этом суть.
– Хорошо, это для меня не существенно, – согласился Макклюр. – Но если мы и вправду не будем больше ничего сообщать о Ламоксе, то, боюсь, наши малыши начнут революцию. Я и в самом деле так думаю. И, кроме того, поклонниками Пиджи-Виджи являются многие взрослые. Учитывая все это, можно, фигурально выражаясь, сказать, что наше министерство заработало фингал под глазом. Но Беула Маргатройд согласна выступить вместе с нами и помочь выйти из этой ситуации. Она проведет с нами интервью, я буду отвечать на общие вопросы, а вы поможете мне, сообщая некоторые детали – речь будет идти о том, что нужно проявлять терпимость в отношении любого существа, и о том, как наше министерство намеревается защищать права наших негуманоидных друзей. Ну, обычная наша линия. Затем Пиджи-Виджи спрашивает, что случилось с Ламоксом, и вы отвечаете всем малышам, что Ламокс на самом деле оказался чем-то вроде сказочного принца или принцессы, о чем никто поначалу и не подозревал, и как Ламокс отправился к себе домой на небо. Это будет великолепно, – и Макклюр добавил: – Это все, что вам нужно будет сделать. Они могут вставить в передачу еще кадры, как Ламокс входит на корабль хроший и машет всем рукой на прощание. Затем все мы съедаем по чашке «Ханки» – ну, пищи для завтрака, – но не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы ваша чашка была пустая. Пиджи-Виджи поет свою обычную песенку, «Небесный жаворонок». Конец. Это займет не более двадцати минут и будет очень полезно для нашего министерства.
– Нет.
– Но Генри… Ну хорошо. Можно сделать так, что вам даже не придется притворяться, что вы едите «Ханки»…
– Нет.
– Генри, вы ведете себя просто невозможно! Неужели вы не согласны с тем, что это, в конце концов, наше дело – помочь понять нашим малышам их ответственность и занять правильную позицию в нашем сложном веке, веке Содружества Цивилизаций.
– Нет, не согласен. Это дело их родителей и учителей, никак не правительственного учреждения. Наше министерство и так перегружено непосредственно своими задачами, все усложняющимися по мере появления новых ксенологических проблем.
Про себя мистер Кику добавил: «Даже если бы я согласился, поедание „Ханки“ не помогло бы достичь какого-либо результата».
– Вы очень узко смотрите на мир, Генри. И я бы сказал, что у вас бюрократический взгляд на вещи. Вы хорошо знаете, что мы оказались в весьма неприятной ситуации в связи с этой проблемой хроший, и имеет место еще ряд проблем, таких как «Общество сохранения статус кво», которое истошно призывает к изоляции, и «Лига сохранения Земли для людей» – они буквально наскакивают на нас. Все это делает работу министерства весьма затруднительной.
Кроме того, у нас сейчас есть возможность настроить общественное мнение против этих сборищ сумасшедших, а вы не хотите помочь нам. Вам не приходится иметь дело с людьми из «Общества сохранения статус-кво» и «Лиги сохранения Земли для людей». Они вас не беспокоят, потому что я принимаю их натиск на себя и не допускаю их к вам.
– Мне очень жаль, сэр, но, думаю, вам вообще не следует тратить на них время. Вы, без сомнения, знаете, что за каждым действием этих обществ стоят финансовые мотивы, хотя они и кажутся сборищами психов. Пусть коммерческие организации с интересами, прямо противоположными их интересам, воюют против них, – такие, как, например, транспортные компании, импортеры или исследовательские компании. Мы же занимаемся международными отношениями. Когда нам докучают различные группы, пытающиеся оказать на нас давление, пусть с ними имеют дело наши специалисты по контактам с общественностью. В конце концов, это их работа, и за это они получают деньги.
– Но ведь я сам, в конечном счете, не кто иной, как специалист по контактам с общественностью, только более высокого ранга, – сердито ответил Макклюр. – У меня ведь нет никаких иллюзий в отношении моей проклятой работы.
– Это не совсем так, сэр. На вас лежит ответственность за политику, которую мы проводим. Я же – лишь исполнитель этой политической линии в рамках своих должностных обязанностей.
– Да? Именно вы и устанавливаете политическую линию. Ездите на мне, как всадник на лошади. Сейчас я все более начинаю это осознавать.
– Мне искренне жаль, сэр. Похоже, что сейчас каждый участвует в формировании общественного мнения и политической линии… даже швейцар… в какой-то степени. Это совершенно неизбежно. А что касается меня, то я просто стараюсь выполнять свою работу.
Личный секретарь мистера Кику вызвала его по связи.
– Мистер Кику, министр у вас? Его ожидает миссис Беула Маргатройд.
– Я буду сию минуту, – ответил Макклюр.
Кику спокойно добавил:
– Милдред, займи ее чем-нибудь ненадолго – мы несколько задержимся.
– Хорошо, сэр. Помощник министра уже занимается этим.
– Прекрасно.
– Никакой задержки не будет, – сказал Макклюр мистеру Кику. – Если вы не желаете сотрудничать – что ж, ничего не поделаешь, хотя вы меня и разочаровали. Но я не могу заставлять ее ждать.
– Присядьте, господин министр.
– Что?
– Присядьте, сэр. Даже могущественная миссис Маргатройд будет вынуждена подождать. Сейчас сложилась весьма опасная ситуация, о которой вам придется доложить Совету. Возможно даже, что сегодня вечером придется собрать специальное заседание по этому вопросу.
– Что? Что вы имеете в виду?
– Я как раз занимался обдумыванием всего этого перед тем, как вы вошли, и собирался доложить об этом вам, сэр. В течение всего нашего разговора я пытался объяснить вам, что наше министерство занимается, в общем-то, более важными вещами, чем реклама «Ханки».
Министр уставился на него, затем протянул руку к письменному столу Кику.
– Эй, Милдред, говорит министр. Сообщите, пожалуйста, коммодору Мурфи, что, к сожалению, мне придется задержаться, и ему необходимо сделать все возможное, чтобы миссис Маргатройд не испытывала никаких неудобств.
– Хорошо, господин министр.
Макклюр повернулся к мистеру Кику.
– Итак, Генри, хватит читать мне нотации. Излагайте по существу.
Мистер Кику начал подробный отчет о новом кризисе в отношениях с хрошиями. Макклюр слушал без комментариев. Как только мистер Кику закончил рассказывать об отклонении ультиматума, аппарат связи на столе вновь ожил:
– Шеф, это Мурфи. Миссис Маргатройд говорит, что должна уйти, у нее назначена деловая встреча.
Макклюр повернулся к аппарату.
– У нас приватная связь?
– Конечно, сэр.
– Пожалуйста, Джек… мне придется задержаться еще на несколько минут. Попробуй чем-нибудь развлечь ее.
– Но…
– Можешь даже заняться с ней плотской любовью, если потребуется. А сейчас – отключайся. Я занят.
Он вновь повернулся к мистеру Кику и ухмыльнулся:
– Генри, вы снова поставили меня в неловкое положение. Мне не остается ничего другого, как только поддержать вашу игру.
– Могу ли я спросить, а что бы вы сделали на моем месте?
– Да, – Макклюр нахмурился, – я, вероятно, ответил бы так же, и даже выразился бы более резко. Понимаю, что я, наверное, не додумался бы нанести им сокрушительный удар при помощи самого чудовища Ламокса. Это с вашей стороны было очень хорошо придумано.
– Понимаю, сэр. Теперь, исходя из того, что мы официально отклонили ультиматум, какие предварительные меры вы, как министр, приняли бы? Хочу уточнить, что мне не хотелось бы, чтобы наше Министерство рекомендовало Совету отдать приказ о переходе на военное положение.
– К чему такие крайности? В подобном нет никакой необходимости. Я бы приказал околоземным войскам приблизиться к Земле и уничтожить их там, в космосе, в нашем пограничном пространстве, откуда они осмеливаются угрожать нам. Для этого потребуется не больше сил, чем для обычной полицейской акции.
Мистер Кику некоторое время подумал.
– Пожалуй, именно это вы и сделали бы. А если предположить, что их корабль не удастся уничтожить и он нанесет ответный удар?
– Что? Это нелепо!
– Господин министр, единственная вещь, которую я твердо усвоил за сорок лет работы на этом месте – это то, что когда приходится иметь дело с пришельцами оттуда, никакая возможность не может быть нелепой.
– Но, черт… Генри… вы действительно верите, что они могут причинить нам какой-то вред? Вы просто испугались. – Он внимательно посмотрел в лицо Кику. – Или, может быть, вы что-то скрываете? У вас есть какие-нибудь доказательства, что они в состоянии претворить в жизнь эти немыслимые угрозы?
– Нет, сэр.
– Тогда в чем же дело?
– Господин Макклюр, в моей стране примерно триста лет назад обитало некое очень воинственное племя. Небольшая группа европейцев предъявила им какие-то требования, которые назывались «налоги». Глава племени был храбрым человеком, воинов у него было много, и все они имели хорошую подготовку. Они знали, что у пришельцев есть ружья, у них самих тоже было несколько ружей, но в основном они полагались на свою храбрость и многочисленность. Они хорошо спланировали нападение и захватили врага в глубоком каньоне. Так им казалось.
– И что же?
– Они до того никогда не слышали о пулеметах. Но узнали, что это такое, слишком поздно, потому что были храбры и шли и шли вперед на эти предметы. Этого племени больше нет. Никто из них не уцелел.
– Если вы пытаетесь напугать меня… ну, не будем об этом. Но все же вы меня не убедили. В конце концов, мы не какое-то племя неграмотных дикарей, поэтому тут нельзя проводить параллели.
– Возможно. И все же пулемет того времени был лишь небольшой модернизацией обыкновенного ружья того же времени. У нас имеется оружие, перед которым пулемет – детская игрушка, и все же…
– Не хотите ли вы сказать, что эти хорусские имеют оружие, против которого наши последние достижения в этой области столь же бесполезны, как и дубинка? Честно говоря, просто не могу в это поверить. Мощь ядерной энергии абсолютна во всей Вселенной, вы это знаете, и я это знаю. У нас эта мощь есть. Нет никакого сомнения, что они тоже обладают этой силой. Но нас в миллионы раз больше, и, кроме того, мы на своей территории.
– Именно так рассуждал и вождь племени.
– Да, но все-таки ситуация у нас несколько другая.
– В мире ничего не бывает абсолютно одинаковым, – устало ответил мистер Кику. – Я не имел в виду какое-то магическое оружие, выходящее за рамки физических представлений. Я просто хотел показать, к чему может привести хотя бы небольшое улучшение уже известного оружия. Какая-нибудь мелочь, о которой у нас знают хотя бы теоретически. И, конечно, я не могу судить об этом, поскольку плохо представляю себе подобные вещи.
– Я тоже в них не ориентируюсь, но не сомневаюсь, что… Слушайте, Генри, я хочу отдать приказ об этой полицейской акции, и притом немедленно.
– Да, сэр.
– Да не сидите же с каменным лицом и не повторяйте беспрерывно: «да, сэр». Ведь вы же не знаете наверняка, каким оружием они располагают. Так что, отчего бы мне не отдать такой приказ?
– Не имею принципиальных возражений, сэр. Не желаете воспользоваться специальными средствами связи? Или, может быть, желаете, чтобы командующий авиакосмических сил явился сюда?
– Генри, без сомнения, вы – самый сердитый человек на всех семнадцати планетах. Ведь я всего лишь спросил, почему бы мне этого ни сделать?
– Не вижу никаких препятствий для этого, сэр. Могу только сказать, почему я не рекомендовал бы это делать.
– Ну?
– Потому что не знаю наверняка. Потому что опасаюсь всех негуманоидов, не уступающих нам в разумности. Потому что ощущаю страх, как человек, робкий от природы и стоящий перед лицом сверхъестественного. И поскольку не знаю наверняка, то не стал бы играть в русскую рулетку, ставка в которой – вся наша планета: я бы предпочел начать словесную войну и затянул бы эту войну как можно дольше. Вы желаете отдать приказ сами, сэр? Или мне следует принять все это на себя, до последних мелочей?
– Перестань поддевать меня. – Министр в упор уставился на своего заместителя, его лицо приобрело багровый оттенок. – Полагаю, следующее, что вы сделаете, будет угроза уйти в отставку.
Мистер Кику изобразил скромную улыбку.
– Господин Макклюр, не в моих правилах собираться уйти в отставку дважды за один день. Нет, я подожду, пока закончится эта «полицейская акция». Затем, если мы оба останемся в живых, а я окажусь неправ в главном, то моя отставка будет необходимостью. Позвольте мне добавить, сэр, что я искренне надеюсь на вашу правоту. Я предпочел бы спокойно провести свою старость, вместо того чтобы получить моральное удовлетворение от своей правоты посмертно.
Губы Макклюра зашевелились, но он ничего не сказал. Мистер Кику продолжил:
– Могу ли я сделать официальное предложение господину министру?
– Что? Ну конечно. По правилам – это даже необходимо. Итак, говорите.
– Позвольте указать вам на необходимость нападения в самое ближайшее время. В таком случае мы можем чего-нибудь добиться, а если промедлим, то многое потеряем. БюАстро может очень быстро сообщить нам орбиту вражеского корабля.
Кику наклонился к пульту связи, но аппарат ожил еще до того, как он коснулся клавиш.
– Шеф? Это Мурфи. Я сделал все возможное, но она…
– Скажи, что я не смогу увидеться с ней.
– Сэр!
– Скажи это повежливее… ну, ты знаешь, как это делается. А теперь заткнись и больше не вызывай меня.
– Есть, сэр.
Мистер Кику вызвал БюАстро.
– Мне немедленно нужен главный специалист по баллистике. Картье… Сделайте так, чтобы нас никто не мог подслушать с вашей стороны. С нашей это уже сделано. Имейте в виду, что это секретно. Итак, я хочу получить сведения об орбите…
Макклюр протянул руку и выключил связь.
– Хорошо, – сказал он свирепо. – Вы меня переблефовали.
– Я не блефовал, сэр.
– Хорошо, вы убедили меня, что у вас на плечах неглупая голова. Я не могу слепо рисковать жизнями пяти миллиардов людей, так же как и вы. Чего вы хотите теперь? Чтобы я встал на колени?
– Нет, сэр. Но вы освободили меня от тяжести. Благодарю вас.
– Вас освободили от тяжести? А как насчет меня? Теперь скажите, как вы собираетесь сыграть дальше, ведь я все еще не в курсе дела.
– Хорошо, господин министр. Во-первых, я собираюсь послать за этим мальчиком, Стюартом…
– Стюартом? Зачем?
– Чтобы убедить его, что ему необходимо лететь. Мне нужно его согласие.
Министр посмотрел на него так, словно не верил своим ушам.
– Вы понимаете, Кику, что после того, как мы отвергли их ультиматум, это похоже на капитуляцию?
– Нет, это вовсе не так.
– Мне неважно, в какие политические формулировки вы это облечете. Мы ни в коем случае не отдадим парня! Я не хочу слепо рисковать, но то, что предлагаете вы, это и вовсе никуда не годиться. Я не отдам ни одного человека-землянина, невзирая ни на какое давление. И могу вас уверить, что Совет с этим согласится. Существует такая вещь, как человеческое достоинство. Кроме того, должен добавить, что я в высшей степени удивлен и возмущен.
– Могу ли я продолжать, сэр?
– Что ж… Продолжайте. Говорите.
– У меня вовсе не было намерения отдавать мальчика. Практика показала, что в искусстве дипломатии удовлетворение всех запросов – порочный метод. Если бы я имел намерение принести этого мальчика в жертву, то сейчас, наверное, внутренне аплодировал бы тому недовольству, которое вызвали у вас мои слова. Но ваша отповедь прозвучала впустую.
– Но вы же сами сказали…
– Извините, сэр, я знаю, чт? сказал. И послал за мальчиком для того, чтобы узнать его собственное желание. Исходя из того, что я о нем уже знаю, могу почти с уверенностью предполагать, что он сам захочет поехать. И не просто захочет, а очень захочет.
Министр покачал головой.
– Пожалуй, именно это мы ему и не позволим, даже если он настолько сумасшедший, что сам захочет этого. Девятьсот световых лет от дома! Нет, мы не можем этого допустить. Это все равно, что дать ребенку яд.
– С моей точки зрения, все это выглядит совсем не так, сэр. Если у меня будет его согласие, то я смогу использовать этот козырь во время переговоров, как туз в рукаве. В этих переговорах нас интересует очень многое. Ставки слишком высоки. Например, их наука, торговля с ними, их техника, совершенно новые представления о космосе, а также те возможности, которые сейчас мы даже не можем ясно себе представить.
Макклюр беспокойно заерзал в своем кресле.
– Я по-прежнему не уверен, что нам не следует нанести удар. Все-таки мужчины должны оставаться мужчинами, нельзя жить без риска. Мы не можем преклонять колени и головы перед подонками, которые нам угрожают. Мне это просто совершенно не нравится.
– Господин министр, если мой план не сработает или если вы не одобрите мои действия, то мне останется только присоединиться к вам и выкрикивать в небо угрозы. Мы будем с ними торговаться – но торговаться, как мужчины.
– Ну, продолжайте… Расскажите мне все остальное.
13. «Нет, господин министр»
– Настолько важно? Старина, да вы представляете, сколько людей завтракают каждое утро?
– Нет, не представляю. Но, надеюсь, их не слишком много. Я иногда предпочел бы, чтобы мне не нужно было завтракать.
Мистер Макклюр взглянул на свои часы.
– Так, нам надо бы поторапливаться. Технический персонал уже расставляет свою аппаратуру. Она может появиться здесь в любой момент.
– Технический персонал?!
– Как, разве я не сказал? Миссис Маргатройд будет брать у вас интервью, а Пиджи-Виджи – сидеть у нее на коленях и тоже принимать участие в интервью. Они вставят это в очередную программу. Думаю, такое будет очень полезно для нашего Министерства.
– Нет.
– Как? Мистер Кику, правильно ли я вас понимаю?
– Господин министр, – сказал Кику напряженным голосом. – Я просто не могу этого делать… Я… боюсь выступать перед телекамерами.
– Что? Но ведь это абсурд! Именно вы помогли мне на открытии трехсторонней конференции. И говорили без всяких шпаргалок в течение тридцати минут.
– Это другое дело. Тогда был серьезный деловой разговор специалиста со специалистами.
Министр нахмурился.
– Мне не хотелось бы настаивать, если это действительно вас так нервирует, но дело в том, что миссис Маргатройд хотела провести интервью именно с вами. Видите ли, дело в том… – Макклюр выглядел несколько смущенным. – Пиджи-Виджи всегда говорит, что нужно проявлять терпимость по отношению к представителям других рас. То есть, что все мы – братья, несмотря на цвет кожи… Ну, всякие такого типа вещи. И мы хотим, чтобы именно это услышали телезрители. Так что…
Мистер Кику твердо ответил:
– К сожалению, я вынужден отказаться.
– Да ну бросьте! Неужели вы будете принуждать меня оказывать на вас давление официально?
– Господин министр, – спокойно ответил Кику, – дело в том, что в мои служебные обязанности не входит быть актером стереовидения. Конечно, если вы отдадите мне приказ в письменной форме, мне придется подчиниться. Но я передам этот приказ нашему юридическому отделу, чтобы они высказали свое мнение и дали вам официальный ответ.
Мистер Макклюр ухмыльнулся.
– Генри, вы можете быть очень упрямым, я просто удивляюсь, как вы сумели так высоко подняться по служебной лестнице.
Мистер Кику ничего не ответил. Макклюр продолжал:
– Я не допущу, чтобы вы использовали против меня административные правила, я сам опытный старый лис. Хотя, откровенно говоря, не ожидал, что вы так поступите со мной.
– Очень сожалею, сэр. Действительно сожалею.
– Я тоже сожалею. Но все же попытаюсь убедить вас в том, что это очень важно для нашего Министерства, независимо от того, могу я приказывать вам в этом отношении или нет. Видите ли, дело в том, что Беула Маргатройд – как раз та сила, которая стоит за группой «Друзья Ламокса», и поэтому…
– «Друзья Ламокса»?
– Я знал, что ваше отношение к этому изменится. В конце концов, эта заварушка началась при вашем участии. Поэтому…
– Ради всего святого, скажите мне, что представляет собой эта группа «Друзья Ламокса»?
– Ну так почему бы вам самому не провести интервью с ними? Все дело в том, что если бы я не составил компанию для ланча с Уэсом Робинсом, мы могли вообще отстать от событий…
– Да, припоминаю, был от них какой-то меморандум. Самое обычное дело.
– Миссис Маргатройд – не «обычное дело». Это я и пытаюсь втолковать вам. Ваши люди, которые занимаются прецедентами и написанием отчетов, просто-напросто потеряли контакт с обычной публикой. Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что именно по этой причине вы никогда не сможете подняться на самую вершину служебной лестницы.
– Этого я хотел бы в последнюю очередь, – сказал мистер Кику мягким тоном.
– Вот как? – министр выглядел слегка удивленным. – Я имел в виду, что наверху – место для политика, тонко чувствующего пульс времени. Хотя не могу не признать, что профессиональная подготовка у вас очень хорошая. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Сэр, я полагаю, что имеются различные сферы применения для различных талантов – моего и вашего. Но продолжайте. Возможно, в настоящий момент я действительно отстал от хода событий. Меморандум группы «Друзей Ламокса», скорее всего, приходил среди прочих служебных документов, просто я его не запомнил.
– Возможно. Я вовсе не собирался критиковать ваше отношение к делу, Генри. Скорее, проблема в том, что вы работаете слишком много… И мне кажется, что мир вовсе прекратит свое существование, если вы в один прекрасный день не заведете его. Теперь насчет этого дела с обществом «Друзья Ламокса». Дело в том, что нашему министерству довелось вмешаться в судебный процесс где-то на западе Соединенных Штатов. Вы должны знать об этом, поскольку посылали туда одного из своих людей. Речь шла об этой хрошии Ламокс. Решение суда, – собственно, наше решение, – сводилось к тому, что нужно уничтожить это существо. Между прочим, Генри, вы позаботились о том, чтобы человек, ответственный за это решение, был наказан?
– Нет, сэр.
– Почему же? Сделаете это позже?
– Нет. Он вообще не будет наказан. Принятое им решение – на основании тех фактов, что тогда имелись – было абсолютно правильным.
– Я смотрю на это несколько иначе. Пожалуйста, пришлите мне его дело. Я займусь этим сам.
– Сэр, – мягко сказал мистер Кику, – вы, вероятно, желаете принять решение об административном наказании, противоречащее моему решению?
– Ну, как сказать… Я хочу просто посмотреть это дело.
– Но если ваше решение будет противоположным моему, вы получите на стол мое заявление об уходе, ввиду того, что я больше не могу быть вам полезным.
– В чем дело, Генри? Не делайте глупостей.
Министр забарабанил пальцами по крышке стола Кику.
– Черт побери, давайте будем друг с другом откровенны. Я знаю, что вы, деловые люди, профессионалы, можете быть весьма серьезным противником, если этого захотите. Но и я не вчера начал заниматься политикой, и пока остаюсь на этом посту, намерен поддерживать здесь дисциплину. Разве это не моя привилегия?
– Да, это – ваша привилегия.
– И, к тому же, это моя обязанность. Возможно, вы правы в отношении этого человека, кем бы он ни был. Обычно вы правы, иначе не оставались бы на своем месте так долго. Но дело в том, что в мои функции входит пересмотр некоторых решений, если я сочту это необходимым. Но что бы ни случилось, я считаю, что у вас нет никаких оснований подавать заявление об уходе с работы до того момента, пока я действительно не изменю какое-то из ваших решений. Поскольку вы сами начали этот разговор, должен сказать вам, что если мне придется изменить какое-то ваше решение, то одновременно с этим я буду вынужден попросить вас написать заявление об уходе. Но до того, как я это сделаю, пожалуйста, продолжайте оставаться на своем месте и выполнять свои обязанности. Достаточно ли ясно я выразился?
– Вполне достаточно. Я поспешил, господин министр. Его дело ляжет на ваш стол.
– Я еще раз обдумал этот вопрос и хочу сказать, что не нужно этого делать. Не беспокойтесь. Если речь идет об одном из ваших фаворитов…
– У меня нет фаворитов, господин Макклюр. Я никого из них не люблю.
– Иногда у меня создается впечатление, что вы относитесь неприязненно даже к самому себе, что вы и сами себе не нравитесь. Итак, на чем мы остановились? Ах, да! Итак, когда вы совершили эту нелепую ошибку в отношении этих хроший, миссис Маргатройд увидела в этом возможность для себя совершить доброе дело. Полагаю, она хотела, главным образом, разнообразить свою программу, внести в нее что-то новенькое, неважно что. И вот Пиджи-Виджи начал рассказывать своим маленьким друзьям об этом ужасном происшествии и попросил их написать ему и присоединиться к обществу «Друзья Ламокса». В течение первых двадцати четырех часов они получили более трех миллионов ответов. К настоящему времени наверное половина всех малышей на этом континенте – и никому не ведомо, сколько на других – являются членами общества «Друзья Ламокса». И они поклялись защитить его от преследований.
– Ее, – поправил мистер Кику.
– Да?
– Впрочем, извините. Скорее, ни то, ни другое не соответствует действительности. У хроший шесть различных полов. Можно назвать Ламокса и он, и она. Вообще, тут понадобится введение в наш лексикон новых слов. Но не в этом суть.
– Хорошо, это для меня не существенно, – согласился Макклюр. – Но если мы и вправду не будем больше ничего сообщать о Ламоксе, то, боюсь, наши малыши начнут революцию. Я и в самом деле так думаю. И, кроме того, поклонниками Пиджи-Виджи являются многие взрослые. Учитывая все это, можно, фигурально выражаясь, сказать, что наше министерство заработало фингал под глазом. Но Беула Маргатройд согласна выступить вместе с нами и помочь выйти из этой ситуации. Она проведет с нами интервью, я буду отвечать на общие вопросы, а вы поможете мне, сообщая некоторые детали – речь будет идти о том, что нужно проявлять терпимость в отношении любого существа, и о том, как наше министерство намеревается защищать права наших негуманоидных друзей. Ну, обычная наша линия. Затем Пиджи-Виджи спрашивает, что случилось с Ламоксом, и вы отвечаете всем малышам, что Ламокс на самом деле оказался чем-то вроде сказочного принца или принцессы, о чем никто поначалу и не подозревал, и как Ламокс отправился к себе домой на небо. Это будет великолепно, – и Макклюр добавил: – Это все, что вам нужно будет сделать. Они могут вставить в передачу еще кадры, как Ламокс входит на корабль хроший и машет всем рукой на прощание. Затем все мы съедаем по чашке «Ханки» – ну, пищи для завтрака, – но не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы ваша чашка была пустая. Пиджи-Виджи поет свою обычную песенку, «Небесный жаворонок». Конец. Это займет не более двадцати минут и будет очень полезно для нашего министерства.
– Нет.
– Но Генри… Ну хорошо. Можно сделать так, что вам даже не придется притворяться, что вы едите «Ханки»…
– Нет.
– Генри, вы ведете себя просто невозможно! Неужели вы не согласны с тем, что это, в конце концов, наше дело – помочь понять нашим малышам их ответственность и занять правильную позицию в нашем сложном веке, веке Содружества Цивилизаций.
– Нет, не согласен. Это дело их родителей и учителей, никак не правительственного учреждения. Наше министерство и так перегружено непосредственно своими задачами, все усложняющимися по мере появления новых ксенологических проблем.
Про себя мистер Кику добавил: «Даже если бы я согласился, поедание „Ханки“ не помогло бы достичь какого-либо результата».
– Вы очень узко смотрите на мир, Генри. И я бы сказал, что у вас бюрократический взгляд на вещи. Вы хорошо знаете, что мы оказались в весьма неприятной ситуации в связи с этой проблемой хроший, и имеет место еще ряд проблем, таких как «Общество сохранения статус кво», которое истошно призывает к изоляции, и «Лига сохранения Земли для людей» – они буквально наскакивают на нас. Все это делает работу министерства весьма затруднительной.
Кроме того, у нас сейчас есть возможность настроить общественное мнение против этих сборищ сумасшедших, а вы не хотите помочь нам. Вам не приходится иметь дело с людьми из «Общества сохранения статус-кво» и «Лиги сохранения Земли для людей». Они вас не беспокоят, потому что я принимаю их натиск на себя и не допускаю их к вам.
– Мне очень жаль, сэр, но, думаю, вам вообще не следует тратить на них время. Вы, без сомнения, знаете, что за каждым действием этих обществ стоят финансовые мотивы, хотя они и кажутся сборищами психов. Пусть коммерческие организации с интересами, прямо противоположными их интересам, воюют против них, – такие, как, например, транспортные компании, импортеры или исследовательские компании. Мы же занимаемся международными отношениями. Когда нам докучают различные группы, пытающиеся оказать на нас давление, пусть с ними имеют дело наши специалисты по контактам с общественностью. В конце концов, это их работа, и за это они получают деньги.
– Но ведь я сам, в конечном счете, не кто иной, как специалист по контактам с общественностью, только более высокого ранга, – сердито ответил Макклюр. – У меня ведь нет никаких иллюзий в отношении моей проклятой работы.
– Это не совсем так, сэр. На вас лежит ответственность за политику, которую мы проводим. Я же – лишь исполнитель этой политической линии в рамках своих должностных обязанностей.
– Да? Именно вы и устанавливаете политическую линию. Ездите на мне, как всадник на лошади. Сейчас я все более начинаю это осознавать.
– Мне искренне жаль, сэр. Похоже, что сейчас каждый участвует в формировании общественного мнения и политической линии… даже швейцар… в какой-то степени. Это совершенно неизбежно. А что касается меня, то я просто стараюсь выполнять свою работу.
Личный секретарь мистера Кику вызвала его по связи.
– Мистер Кику, министр у вас? Его ожидает миссис Беула Маргатройд.
– Я буду сию минуту, – ответил Макклюр.
Кику спокойно добавил:
– Милдред, займи ее чем-нибудь ненадолго – мы несколько задержимся.
– Хорошо, сэр. Помощник министра уже занимается этим.
– Прекрасно.
– Никакой задержки не будет, – сказал Макклюр мистеру Кику. – Если вы не желаете сотрудничать – что ж, ничего не поделаешь, хотя вы меня и разочаровали. Но я не могу заставлять ее ждать.
– Присядьте, господин министр.
– Что?
– Присядьте, сэр. Даже могущественная миссис Маргатройд будет вынуждена подождать. Сейчас сложилась весьма опасная ситуация, о которой вам придется доложить Совету. Возможно даже, что сегодня вечером придется собрать специальное заседание по этому вопросу.
– Что? Что вы имеете в виду?
– Я как раз занимался обдумыванием всего этого перед тем, как вы вошли, и собирался доложить об этом вам, сэр. В течение всего нашего разговора я пытался объяснить вам, что наше министерство занимается, в общем-то, более важными вещами, чем реклама «Ханки».
Министр уставился на него, затем протянул руку к письменному столу Кику.
– Эй, Милдред, говорит министр. Сообщите, пожалуйста, коммодору Мурфи, что, к сожалению, мне придется задержаться, и ему необходимо сделать все возможное, чтобы миссис Маргатройд не испытывала никаких неудобств.
– Хорошо, господин министр.
Макклюр повернулся к мистеру Кику.
– Итак, Генри, хватит читать мне нотации. Излагайте по существу.
Мистер Кику начал подробный отчет о новом кризисе в отношениях с хрошиями. Макклюр слушал без комментариев. Как только мистер Кику закончил рассказывать об отклонении ультиматума, аппарат связи на столе вновь ожил:
– Шеф, это Мурфи. Миссис Маргатройд говорит, что должна уйти, у нее назначена деловая встреча.
Макклюр повернулся к аппарату.
– У нас приватная связь?
– Конечно, сэр.
– Пожалуйста, Джек… мне придется задержаться еще на несколько минут. Попробуй чем-нибудь развлечь ее.
– Но…
– Можешь даже заняться с ней плотской любовью, если потребуется. А сейчас – отключайся. Я занят.
Он вновь повернулся к мистеру Кику и ухмыльнулся:
– Генри, вы снова поставили меня в неловкое положение. Мне не остается ничего другого, как только поддержать вашу игру.
– Могу ли я спросить, а что бы вы сделали на моем месте?
– Да, – Макклюр нахмурился, – я, вероятно, ответил бы так же, и даже выразился бы более резко. Понимаю, что я, наверное, не додумался бы нанести им сокрушительный удар при помощи самого чудовища Ламокса. Это с вашей стороны было очень хорошо придумано.
– Понимаю, сэр. Теперь, исходя из того, что мы официально отклонили ультиматум, какие предварительные меры вы, как министр, приняли бы? Хочу уточнить, что мне не хотелось бы, чтобы наше Министерство рекомендовало Совету отдать приказ о переходе на военное положение.
– К чему такие крайности? В подобном нет никакой необходимости. Я бы приказал околоземным войскам приблизиться к Земле и уничтожить их там, в космосе, в нашем пограничном пространстве, откуда они осмеливаются угрожать нам. Для этого потребуется не больше сил, чем для обычной полицейской акции.
Мистер Кику некоторое время подумал.
– Пожалуй, именно это вы и сделали бы. А если предположить, что их корабль не удастся уничтожить и он нанесет ответный удар?
– Что? Это нелепо!
– Господин министр, единственная вещь, которую я твердо усвоил за сорок лет работы на этом месте – это то, что когда приходится иметь дело с пришельцами оттуда, никакая возможность не может быть нелепой.
– Но, черт… Генри… вы действительно верите, что они могут причинить нам какой-то вред? Вы просто испугались. – Он внимательно посмотрел в лицо Кику. – Или, может быть, вы что-то скрываете? У вас есть какие-нибудь доказательства, что они в состоянии претворить в жизнь эти немыслимые угрозы?
– Нет, сэр.
– Тогда в чем же дело?
– Господин Макклюр, в моей стране примерно триста лет назад обитало некое очень воинственное племя. Небольшая группа европейцев предъявила им какие-то требования, которые назывались «налоги». Глава племени был храбрым человеком, воинов у него было много, и все они имели хорошую подготовку. Они знали, что у пришельцев есть ружья, у них самих тоже было несколько ружей, но в основном они полагались на свою храбрость и многочисленность. Они хорошо спланировали нападение и захватили врага в глубоком каньоне. Так им казалось.
– И что же?
– Они до того никогда не слышали о пулеметах. Но узнали, что это такое, слишком поздно, потому что были храбры и шли и шли вперед на эти предметы. Этого племени больше нет. Никто из них не уцелел.
– Если вы пытаетесь напугать меня… ну, не будем об этом. Но все же вы меня не убедили. В конце концов, мы не какое-то племя неграмотных дикарей, поэтому тут нельзя проводить параллели.
– Возможно. И все же пулемет того времени был лишь небольшой модернизацией обыкновенного ружья того же времени. У нас имеется оружие, перед которым пулемет – детская игрушка, и все же…
– Не хотите ли вы сказать, что эти хорусские имеют оружие, против которого наши последние достижения в этой области столь же бесполезны, как и дубинка? Честно говоря, просто не могу в это поверить. Мощь ядерной энергии абсолютна во всей Вселенной, вы это знаете, и я это знаю. У нас эта мощь есть. Нет никакого сомнения, что они тоже обладают этой силой. Но нас в миллионы раз больше, и, кроме того, мы на своей территории.
– Именно так рассуждал и вождь племени.
– Да, но все-таки ситуация у нас несколько другая.
– В мире ничего не бывает абсолютно одинаковым, – устало ответил мистер Кику. – Я не имел в виду какое-то магическое оружие, выходящее за рамки физических представлений. Я просто хотел показать, к чему может привести хотя бы небольшое улучшение уже известного оружия. Какая-нибудь мелочь, о которой у нас знают хотя бы теоретически. И, конечно, я не могу судить об этом, поскольку плохо представляю себе подобные вещи.
– Я тоже в них не ориентируюсь, но не сомневаюсь, что… Слушайте, Генри, я хочу отдать приказ об этой полицейской акции, и притом немедленно.
– Да, сэр.
– Да не сидите же с каменным лицом и не повторяйте беспрерывно: «да, сэр». Ведь вы же не знаете наверняка, каким оружием они располагают. Так что, отчего бы мне не отдать такой приказ?
– Не имею принципиальных возражений, сэр. Не желаете воспользоваться специальными средствами связи? Или, может быть, желаете, чтобы командующий авиакосмических сил явился сюда?
– Генри, без сомнения, вы – самый сердитый человек на всех семнадцати планетах. Ведь я всего лишь спросил, почему бы мне этого ни сделать?
– Не вижу никаких препятствий для этого, сэр. Могу только сказать, почему я не рекомендовал бы это делать.
– Ну?
– Потому что не знаю наверняка. Потому что опасаюсь всех негуманоидов, не уступающих нам в разумности. Потому что ощущаю страх, как человек, робкий от природы и стоящий перед лицом сверхъестественного. И поскольку не знаю наверняка, то не стал бы играть в русскую рулетку, ставка в которой – вся наша планета: я бы предпочел начать словесную войну и затянул бы эту войну как можно дольше. Вы желаете отдать приказ сами, сэр? Или мне следует принять все это на себя, до последних мелочей?
– Перестань поддевать меня. – Министр в упор уставился на своего заместителя, его лицо приобрело багровый оттенок. – Полагаю, следующее, что вы сделаете, будет угроза уйти в отставку.
Мистер Кику изобразил скромную улыбку.
– Господин Макклюр, не в моих правилах собираться уйти в отставку дважды за один день. Нет, я подожду, пока закончится эта «полицейская акция». Затем, если мы оба останемся в живых, а я окажусь неправ в главном, то моя отставка будет необходимостью. Позвольте мне добавить, сэр, что я искренне надеюсь на вашу правоту. Я предпочел бы спокойно провести свою старость, вместо того чтобы получить моральное удовлетворение от своей правоты посмертно.
Губы Макклюра зашевелились, но он ничего не сказал. Мистер Кику продолжил:
– Могу ли я сделать официальное предложение господину министру?
– Что? Ну конечно. По правилам – это даже необходимо. Итак, говорите.
– Позвольте указать вам на необходимость нападения в самое ближайшее время. В таком случае мы можем чего-нибудь добиться, а если промедлим, то многое потеряем. БюАстро может очень быстро сообщить нам орбиту вражеского корабля.
Кику наклонился к пульту связи, но аппарат ожил еще до того, как он коснулся клавиш.
– Шеф? Это Мурфи. Я сделал все возможное, но она…
– Скажи, что я не смогу увидеться с ней.
– Сэр!
– Скажи это повежливее… ну, ты знаешь, как это делается. А теперь заткнись и больше не вызывай меня.
– Есть, сэр.
Мистер Кику вызвал БюАстро.
– Мне немедленно нужен главный специалист по баллистике. Картье… Сделайте так, чтобы нас никто не мог подслушать с вашей стороны. С нашей это уже сделано. Имейте в виду, что это секретно. Итак, я хочу получить сведения об орбите…
Макклюр протянул руку и выключил связь.
– Хорошо, – сказал он свирепо. – Вы меня переблефовали.
– Я не блефовал, сэр.
– Хорошо, вы убедили меня, что у вас на плечах неглупая голова. Я не могу слепо рисковать жизнями пяти миллиардов людей, так же как и вы. Чего вы хотите теперь? Чтобы я встал на колени?
– Нет, сэр. Но вы освободили меня от тяжести. Благодарю вас.
– Вас освободили от тяжести? А как насчет меня? Теперь скажите, как вы собираетесь сыграть дальше, ведь я все еще не в курсе дела.
– Хорошо, господин министр. Во-первых, я собираюсь послать за этим мальчиком, Стюартом…
– Стюартом? Зачем?
– Чтобы убедить его, что ему необходимо лететь. Мне нужно его согласие.
Министр посмотрел на него так, словно не верил своим ушам.
– Вы понимаете, Кику, что после того, как мы отвергли их ультиматум, это похоже на капитуляцию?
– Нет, это вовсе не так.
– Мне неважно, в какие политические формулировки вы это облечете. Мы ни в коем случае не отдадим парня! Я не хочу слепо рисковать, но то, что предлагаете вы, это и вовсе никуда не годиться. Я не отдам ни одного человека-землянина, невзирая ни на какое давление. И могу вас уверить, что Совет с этим согласится. Существует такая вещь, как человеческое достоинство. Кроме того, должен добавить, что я в высшей степени удивлен и возмущен.
– Могу ли я продолжать, сэр?
– Что ж… Продолжайте. Говорите.
– У меня вовсе не было намерения отдавать мальчика. Практика показала, что в искусстве дипломатии удовлетворение всех запросов – порочный метод. Если бы я имел намерение принести этого мальчика в жертву, то сейчас, наверное, внутренне аплодировал бы тому недовольству, которое вызвали у вас мои слова. Но ваша отповедь прозвучала впустую.
– Но вы же сами сказали…
– Извините, сэр, я знаю, чт? сказал. И послал за мальчиком для того, чтобы узнать его собственное желание. Исходя из того, что я о нем уже знаю, могу почти с уверенностью предполагать, что он сам захочет поехать. И не просто захочет, а очень захочет.
Министр покачал головой.
– Пожалуй, именно это мы ему и не позволим, даже если он настолько сумасшедший, что сам захочет этого. Девятьсот световых лет от дома! Нет, мы не можем этого допустить. Это все равно, что дать ребенку яд.
– С моей точки зрения, все это выглядит совсем не так, сэр. Если у меня будет его согласие, то я смогу использовать этот козырь во время переговоров, как туз в рукаве. В этих переговорах нас интересует очень многое. Ставки слишком высоки. Например, их наука, торговля с ними, их техника, совершенно новые представления о космосе, а также те возможности, которые сейчас мы даже не можем ясно себе представить.
Макклюр беспокойно заерзал в своем кресле.
– Я по-прежнему не уверен, что нам не следует нанести удар. Все-таки мужчины должны оставаться мужчинами, нельзя жить без риска. Мы не можем преклонять колени и головы перед подонками, которые нам угрожают. Мне это просто совершенно не нравится.
– Господин министр, если мой план не сработает или если вы не одобрите мои действия, то мне останется только присоединиться к вам и выкрикивать в небо угрозы. Мы будем с ними торговаться – но торговаться, как мужчины.
– Ну, продолжайте… Расскажите мне все остальное.
13. «Нет, господин министр»
Супруга мистера Кику позволила ему на следующее утро спокойно выспаться. Она делала это иногда, исходя из того, что никакой кризис не может быть настолько важным, чтобы рано будить человека, когда ему так нужен отдых. Добравшись до своего кабинета, он обнаружил в нем Уэсли Робинса, специального помощника министра по контактам с общественностью, спящим в его кресле. Робинс не был дипломатом, не хотел им быть и всегда подчеркивал этот факт.