Страница:
– Хорошо… опишите нам кого-нибудь из хроший. Используйте ваш заслуженно прославленный семантический талант.
– С удовольствием. Почти все хрошии на этом судне, внешне соответствующие их военному классу…
Мистер Кику перебил его.
– Военному классу? Доктор, это военное судно? Вы мне об этом не говорили.
Доктор Фтаемл выглядел огорченным.
– Я считал бестактным оглашать столь очевидный факт.
– Да, конечно. – Мистер Кику подумал, не оповестить ли ему Генеральный штаб Федерации? Не сейчас, решил он. Мистер Кику имел сильное предубеждение против вмешательства в переговоры военной мощи, поскольку полагал, что демонстрация силы – не только признак провала дипломатии, но также уменьшает шансы на достижение чего-либо еще путем переговоров. Он мог разумно объяснить такое мнение, хотя следовал ему скорее эмоционально. – Продолжайте, пожалуйста.
– Военный класс имеет три половых разновидности, разница между ними не столь очевидна и будет вам незаметна. Мои товарищи по судну и хозяева ростом примерно дюймов на шесть выше этого стола и длиной в полтора вашего роста. Каждый имеет четыре пары ног и две руки. Руки у них небольшие, чрезвычайно гибкие и ловкие. По моему мнению, хрошии необычайно красивы, у них форма, служащая функциональности с необыкновенной грацией. Они весьма искусно обращаются с машинами, приборами и осуществляют тонкие манипуляции любого рода.
Когда Фтаемл сказал это, Гринберг слегка расслабился. Несмотря ни на что, ему все еще не давала покоя мысль, что это существо, Ламокс, могло быть той самой пропавшей хрошией – но теперь он видел, что эта мысль появилась у него лишь из-за отдаленного сходства, вызванного количеством ног… как признать страуса похожим на человека, поскольку у него две ноги. Его разум хотел занести Ламокса в какую-либо категорию и, несомненно, будет пытаться сделать это и дальше. Но пока что ни одна категория не подходила. Доктор Фтаемл продолжал:
– Но самая значительная характеристика хроший, не описываемая такими простыми параметрами, как размер, форма тела и механическое устройство, – это подавляющее воздействие силы их ума. Фактически, оно настолько подавляюще, – медузоподобный гуманоид смущенно хихикнул, – что меня почти убедили отказаться от достойного для моей профессии гонорара и считать работу на них особой привилегией.
На Гринберга это произвело впечатление. Похоже, в этих хрошиях и вправду что-то есть. Раргилиане славятся как добросовестнейшие посредники, которые скорее позволят человеку умереть от жажды, чем скажут ему, как звучит слово «вода» на местном языке, если в руках у того не будет монеты. Найм был мерилом их преданности клиенту.
– Единственное, – добавил Фтаемл, – что избавило меня от этой крайности, это знание, что хотя бы в одном я их превосхожу. Они не лингвисты. Их собственная речь, хоть и богатая и колоритная, это единственный язык, которым они когда-либо владели хорошо. Лингвистически они менее талантливы, чем моя раса. – Фтаемл распростер свои нелепые руки в жесте, который был чисто французским (конечно же, тщательная имитация), и добавил: – Поэтому я восстановил уважение к себе и потребовал двойной гонорар.
Он замочал. Мистер Кику мрачно уставился на стол, Гринберг просто ждал. Наконец Кику сказал:
– Что же вы предлагаете?
– Мой уважаемый друг, существует только одно приемлемое решение: хрошия, которую они ищут, должна быть им возвращена.
– Но у нас нет этой хрошии.
Фтаемл сымитировал человеческий вздох.
– Очень жаль.
Гринберг внимательно посмотрел на него. В его вздохе не было ни капли оптимизма. Он чувствовал, что Фтаемл оценивал это безвыходное положение как что-то до ужаса неприемлимое, и это было даже забавно. Всякий раргилианин, принявший на себя обязанности переводчика-посредника, неизменно беспокоился, чтобы переговоры были успешно завершены. Что-либо меньшее, чем успех, считалось у них потерей лица в своих собственных глазах.
– Доктор Фтаемл, – сказал Гринберг, – принимая на себя это поручение хроший, вы ожидали, что мы сможем вернуть им их девочку?
Усики Фтаемла вдруг опустились. Гринберг повел бровью и сухо заметил:
– Вижу, что вы этого не ожидали. Тогда могу я вас спросить, почему вы взялись за это поручение?
Фтаемл ответил медленно и без своей обычной самоуверенности.
– Сэр, от поручений хроший не отказываются. Поверьте мне, не отказываются.
– Гмм… эти хрошии. Доктор, вы извините меня, если я скажу, что все же вы дали недостаточно информации для понимания этих разумных существ? Вы говорите, что умственно они развиты настолько, что выдающийся гений такой высокоразвитой расы, как ваша, почти подавлен ими. Вы упоминали, что они сильны и в других областях… и что при этом вы, член гордой и свободной расы, вынуждены подчиняться их желаниям. Сейчас они здесь на единственном корабле перед лицом целой планеты – столь могущественной, что она смогла создать федерацию более обширную, чем существовала когда-либо прежде в этой части космоса. И все же вы говорите, что будет жаль, если мы не удовлетворим их невозможное требование.
– Все это именно так, – осторожно ответил Фтаемл.
– Когда раргилианин говорит, исполняя свои профессиональные обязанности, я не могу не верить ему. И все же в это трудно поверить. Эти сверхсущества… почему же мы никогда о них не слышали?
– Космос невероятно велик.
– Да, да. Несомненно, существуют тысячи рас, которых мы, земляне, нигде не встречали и никогда не встретим. Следует ли понимать, что и для вашей расы это первый контакт с хрошиями?
– Нет. Мы знаем о них давно. Скорее всего, намного дольше, чем знаем о вас.
– Да? – Гринберг бросил быстрый взгляд на мистера Кику и продолжил: – Каковы же отношения Раргиля с хрошиями? И почему об этом не было сообщено Федерации?
– Ваше превосходительство, следует ли понимать этот ваш последний вопрос как упрек? Если это так, то я должен сказать, что не могу отвечать за действия своего правительства.
– Нет, это не упрек, – заверил его Гринберг. – Всего лишь вопрос. Федерация всегда ищет возможность расширить свои дипломатические связи, насколько это возможно. Я был удивлен, узнав, что ваша раса, которая на словах заявляет о дружбе с нашей расой, знала о могущественной цивилизации и ничего не сообщила об этом Федерации.
– Позвольте мне сказать, ваше превосходительство, что я поражен вашим удивлением. Космос велик, и моя раса уже давно стала великими путешественниками. Может быть, Федерация не так спрашивала?
Что касается другого вопроса, то моя раса не имеет никаких дипломатических или каких-либо других отношений с могущественными хрошиями. Эти разумные существа занимаются, как вы говорите, своим делом, и мы очень счастливы, что, как бы это сказать… не находимся при их дворе. Прошло много лет, более пяти веков по вашему летоисчислению, с того времени, когда корабль хроший появлялся в нашем небе.
– Мне кажется, что чем больше я о них узнаю, тем больше всё становится непонятным, – сказал Гринберг. – Они остановились на Раргиле, чтобы взять переводчика, вместо того чтобы направиться прямиком сюда?
– Не совсем так. Они появились в нашем небе и спросили, не слышали ли мы когда-либо о вашем народе. Мы ответили, что знаем вас, поскольку когда хрошии спрашивают, им отвечают. Мы указали им вашу звезду, и мне выпала неслыханная честь быть избранным, чтобы представлять их. – Он пожал плечами. – И вот я здесь. Позвольте мне добавить, что я узнал о цели этого похода только тогда, когда мы были уже в глубоком космосе.
От этих его слов Гринбергу яснее не стало.
– Один момент. Они взяли вас, направились к Земле, затем рассказали, что ищут пропавшую хрошию. Именно тогда вы и решили, что миссия не увенчается успехом. Почему?
– Разве это не очевидно? Мы, раргилиане, по вашему меткому выражению, самые большие сплетники во Вселенной. Возможно, вы бы из вежливости сказали «историки», но сейчас я имею в виду более яркое определение. Сплетники. Мы бываем везде, мы знаем всех, мы говорим на всех языках. Мне не нужно было рыться в архивах, чтобы узнать, что люди никогда не были на планете-столице хроший. Если бы у вас был такой контакт, вы поневоле обратили бы на них внимание, и без войны не обошлось бы. Сколько было бы пищи для злословных сорок!.. Какая яркая метафора, надо бы увидеть сороку, пока я здесь… сколько бы это породило пересказов любопытных историй, где бы ни встретились два раргилианина! Поэтому я понял, что они, должно быть, ошибаются, и потому не найдут то, что ищут.
– Иными словами, – заметил Гринберг, – вы указали им не ту планету, взвалив тем самым эту проблему на нас.
– Позвольте, – запротестовал доктор Фтаемл, – наша идентификация была точной, уверяю вас, – не вашей планеты, поскольку хрошии не знали, откуда вы, но вас самих. Существа, местонахождение которых они хотели узнать, были людьми Земли во всех возможных деталях, до кончиков ногтей и расположения внутренних органов.
– И все же – вы знали, что они ошибаются. Доктор, я не такой хороший семантик, как вы. Мне кажется, что здесь противоречие или парадокс.
– Позвольте мне объяснить. Мы по своей профессии имеем дело со словами и знаем, как мало порой значат слова. Парадокс может иметь место в словесных формулировках, но никогда в фактах, стоящих за этими словами. Поскольку хрошии подробно описали людей Земли и поскольку я знал, что людям Земли хрошии неизвестны, то из этого заключил, – вынужден был заключить – что существует другая раса в этой галактике, подобная вашей расе, как две горошины в стручке… Горошины? Может, лучше фасолины?
– Горошины – правильная идиома, – серьезно ответил мистер Кику.
– Благодарю вас. Ваш язык так богат, мне нужно освежить его для себя, пока я здесь. Вы можете поверить?.. Человек, от которого я научился этому языку, намеренно учил меня идиомам, неприемлемым в вашем благовоспитанном обществе. Например: «Темно, как в…»
– Да-да, – быстро сказал мистер Кику, – верю. Некоторые из моих соотечественников обладают странным чувством юмора. Вы сделали заключение, что где-то в этом звездном облаке существует раса, подобная нашей, как братья-близнецы? Я нахожу эту идею статистически невероятной, на грани невозможного.
– Вся Вселенная, господин заместитель министра, невероятна на грани смехотворного. Поэтому мы, раргилиане, знаем, что Бог – великий шутник. – Медузогуманоид сделал жест, характерный для его расы, затем вежливо перевел его, воспроизведя один из наиболее принятых на Земле жестов почтительного отношения.
– Вы объяснили это заключение вашим клиентам?
– Да, и повторил его осторожнейшим образом во время моей последней консультации с ними. Результат можно было предвидеть заранее.
– Да?
– Каждая раса имеет как свои достоинства, так и свои слабости. Хроший, несмотря на их могучий интеллект, если они утвердились в каком-либо мнении, очень трудно переубедить. «Тупоголовые» – вот подходящее слово в вашем языке для описания этого.
– Тупоголовие порождает тупоумие, доктор Фтаемл.
– Прошу вас, уважаемый сэр! Я надеюсь, это не введет вас в заблуждение. Позвольте мне доложить им, раз уж я все равно должен это сделать, что вы не нашли их драгоценную хрошию, но что вы организуете новые и более тщательные поиски. Я ваш друг… не считайте, что переговоры провалились.
– Я еще ни разу в своей жизни не проваливал переговоры, – раздраженно ответил Кику. – Если не можешь кого-то переспорить, то можешь, например, пережить его. Но я не вижу, что еще мы способны предложить им. За исключением одной возможности, о которой мы говорили в последний раз… Вы принесли координаты их планеты? Или они отказались их дать?
– Координаты у меня с собой, я же говорил вам, что они не откажут. Хрошии менее всего боятся, что другие расы узнают, где их найти, – им это просто безразлично.
Доктор Фтаемл открыл портфель, который был или имитацией земной работы, или специально куплен на Земле.
– Тем не менее, это оказалось нелегко. Координаты было необходимо перевести с их представлений на те, в которых Раргиль фигурирует как истинный центр Вселенной, для чего мне сначала пришлось убедить их в необходимости этого, а затем объяснить способы описания пространства-времени, применяемые на Раргиле. Теперь, поскольку, к моему стыду, должен призвать, я не разбираюсь в ваших методах описания формы вселенной, необходимо, чтобы мне помогли перевести мое описание в принятое у вас.
– Не стоит этого стыдиться, – ответил мистер Кику, – я и сам ничего не понимаю в наших методах астронавигации. Для таких вещей у нас есть специалисты. – Он коснулся красной кнопки на столе для совещаний. – Пригласите ко мне из БюАстро.
– Сегодня они уже все ушли, – ответил лишенный телесной оболочки женский голос. – Остался лишь дежурный офицер по космическим полетам.
– Тогда – это именно тот человек, который мне нужен. И поскорее, пожалуйста.
Очень скоро мужской голос произнес:
– Доктор Уорнер, дежурный ночной офицер.
– Это Кику. Офицер, вы можете решить задачу с пространственно-временными корреляциями?
– Конечно, сэр.
– Можете перевести раргилианские данные?
– Раргилианские? – дежурный офицер тихонько присвистнул. – Трудное дело, сэр. Это сможет сделать доктор Сингх.
– Немедленно пришлите его сюда.
– Но он ушел домой, сэр, и будет только утром.
– Я не спрашивал вас, где он. Я сказал: пришлите его немедленно! Просто позвоните ему либо действуйте по тревоге, если необходимо. Мне он нужен именно сейчас.
– Есть, сэр.
Мистер Кику повернулся к доктору Фтаемлу.
– Думаю, мне удастся доказать вам, что никакой земной звездный корабль никогда не посещал планету хроший. К счастью, у нас есть данные астронавигации для каждого межзвездного путешествия. Я думаю так: настала пора для непосредственной встречи, так сказать, лицом к лицу. Благодаря вашему искусству интерпретации, я смогу доказать им, что нам некого прятать, что все средства нашей цивилизации в их распоряжении, и что мы хотели бы помочь им найти их красавицу… но ее здесь нет. Затем, если у них будут еще какие-нибудь намерения, мы могли бы…
Мистер Кику прервался, так как дверь в дальнем конце помещения открылась.
– Здравствуйте, господин министр, – сказал он бесцветным голосом.
Вошел высокочтимый господин Рой Макклюр, министр инопланетных дел Содружества Наций и Цивилизаций. Он, казалось, заметил только мистера Кику.
– Генри, вот вы где! Я ищу вас повсюду. Эта глупая девчонка не знает, куда вы ушли, но я выяснил, что вы не покидали это здание. Вы должны…
Мистер Кику твердо взял его за локоть и громко сказал:
– Господин министр, позвольте представить вам доктора Фтаемла, де факто посла могущественных хроший.
Мистер Макклюр тут же переключил внимание.
– Как поживаете, доктор? Или мне следует обращаться «ваше превосходительство»?
У него хватило такта не таращиться на медузогуманоида.
– «Доктор Фтаемл» будет вполне достаточно, господин министр. Благодарю, хорошо. Позвольте мне осведомиться о вашем здоровье?
– О, неплохо, неплохо… если бы все не свалилось на меня сразу. Да, это напомнило мне… вы не одолжите мне моего главного помощника? Я весьма сожалею, но появилось кое-что, не терпящее отлагательства.
– Конечно, господин министр. Следовать вашей воле для меня истинное наслаждение.
Мистер Макклюр внимательно посмотрел на медузогуманоида, но не смог прочесть выражения на его лице. Если у него вообще есть выражение, подумал он.
– Э-э-э, полагаю, о вас хорошо заботятся, доктор.
– Да, благодарю вас.
– Отлично. Я искренне сожалею, но… Генри, пожалуйста…
Мистер Кику поклонился раргилианину и вышел из-за стола с такой застывшей на лице маской, что Гринберг содрогнулся. Как только они отошли от стола, Кику заговорил с Макклюром шепотом. Министр оглянулся на оставшихся двоих, затем ответил, тоже шепотом, но так, что Гринберг мог уловить.
– Да, да! Это крайне важно, говорю вам, Генри. Какого черта вы потребовали вернуть эти корабли на Землю без предварительной консультации со мной?
Ответа мистера Кику расслышать не удалось. Макклюр продолжил:
– Чепуха? Вам придется самому объяснять им это! Вы не можете…
Мистер Кику неожиданно повернулся.
– Доктор Фтаемл, вы планируете сегодня вернуться на корабль хроший?
– У меня нет нужды торопиться. Я к вашим услугам, сэр.
– Вы очень любезны. Могу я оставить вас на попечение мистера Гринберга?
Раргилианин поклонился.
– Сочту это за честь.
– Я с удовольствием составлю вам компанию завтра.
Доктор Фтаемл снова поклонился.
– До завтра. Господин министр, господин заместитель министра… ваш покорный слуга.
Кику и Макклюр вышли. Гринберг не знал, смеяться ему или плакать. Ему стало неудобно за свою расу. Медузогуманоид молча смотрел на него.
Гринберг улыбнулся уголками рта и сказал:
– Доктор, в раргилианском языке есть ругательства?
– Сэр, я умею браниться более чем на тысяче языках. В некоторых из них есть такие ругательства, от которых яйца тухнут за тысячу шагов. Хотите, научу вас каким-нибудь из них?
Гринберг откинул в кресле и от души рассмеялся.
– Доктор, вы мне нравитесь. Вы мне действительно нравитесь.
Фтаемл сложил губы в хорошую имитацию человеческой улыбки.
– Благодарю вас, сэр. Ваше чувство взаимно. Позвольте мне сказать без обиды, что оказанный мне на вашей великой планете прием – из тех, что наводят на философские размышления.
– Я это знаю, и мне жаль. Мои соотечественники, большинство из них, искренне убеждены, что предрассудки их родной деревни ниспосланы им Всемогущим. Хотел бы я, чтобы это было не так.
– Вам не следует стыдиться. Поверьте мне, сэр, что это то убеждение, которое повсеместно разделяют все расы – это единственное, что у всех нас общее. Я не исключаю и свою собственную расу. Если бы вы знали столько языков… Все языки несут в себе черты своих обладателей. И идиомы каждого языка повторяют снова и снова: «Он чужеземец, а значит – варвар».
Гринберг криво усмехнулся.
– Это обескураживает, не так ли?
– Обескураживает? Но почему, сэр? Это уморительно. Это единственная шутка, которую Бог когда-либо повторяет, несмотря на то, что его юмор неистощим. – Медузогуманоид добавил: – Каково ваше желание, сэр? Будем продолжать обсуждение этого дела или подождем возвращения вашего… коллеги?
Он понял, что раргилианин, соблюдая вежливую формальность, имеет в виду, что Гринберг не может действовать без Кику. Поэтому решил, что нет смысла притворяться… и кроме того, он был голоден.
– Мне кажется, сегодня мы уже достаточно поработали, доктор. Не окажете ли вы мне честь пообедать вместе со мной?
– Я бы с удовольствием, но… вы знаете особенности нашей диеты?
– Конечно, знаю. Я провел несколько недель с одним из ваших соотечественников. Мы можем отправиться в отель «Универсаль».
– Да, конечно. – Фтаемл, казалось, был не в восторге.
– Или, может, вы предложите кое-что получше?
– Я слышал о ваших ресторанах с развлечениями… это возможно? Или это… Ночной клуб?
– Ночной клуб? – Гринберг задумался. – Ага… Клуб «Космик». Там кухня готовит все то же, что готовит «Универсаль».
Они уже собирались уходить, когда дверь приоткрылась и просунулась голова стройного щегольски одетого мужчины.
– Извините, я думал, мистер Кику здесь.
Гринберг вдруг вспомнил, что Кику вызывал математика.
– Один момент. Вы, должно быть, доктор Сингх?
– Да.
– Простите. Мистер Кику вынужден был уйти. Я за него.
Он представил Фтаемла и Сингха друг другу и объяснил суть вопроса. Доктор Сингх проглядел свиток раргилианина и кивнул:
– Это потребует некоторого времени.
– Могу я для этого быть чем-нибудь полезен, доктор? – спросил Фтаемл.
– Не утруждайтесь. Ваших записей вполне достаточно.
Получив это заверение, Гринберг и доктор Фтаемл отправились в город.
Представление в клубе «Космик» включало фокусника, восхитившего доктора Фтаемла, и девочек, понравившихся Гринбергу. Было уже поздно, когда Гринберг оставил Фтаемла в одном из специальных номеров, забронированных Министерством для гостей нечеловеческой расы в отеле «Универсаль». Гринберг зевал, спускаясь в лифте, но решил, что в интересах установления добрых отношений с инопланетянами вечер стоил затраченного времени.
Несмотря на усталость, он все же вернулся к Министерству. Прошедшим вечером Доктор Фтаемл обронил одну фразу, о которой, по его мнению, шефу следовало знать сегодня – надо найти его или оставить на столе записку. Раргилианин, в чрезмерном удовольствии от фокусника, выразил сожаление, что такие вещи вскоре должны прекратить существование.
– Что вы имеете в виду? – спросил тогда Гринберг.
– Когда могущественная Земля обратится в пар… – начал медузогуманоид, но затем замолк.
Гринберг пытался выведать у него, в чем же дело, но раргилианин отговаривался, что он пошутил, и только.
Гринберг не был уверен, что это что-либо значило. Но юмор у раргилиан обычно бывал более тонким, и он решил рассказать об этом шефу как можно скорее. Может быть, этому кораблю требовалась доза парализующих лучей, небольшая бомбочка-«щелкунчик» и вакуум внутри.
Ночной охранник остановил его возле двери.
– Мистер Гринберг… заместитель министра искал вас полчаса назад.
Гринберг, поблагодарил охранника и поспешил вверх по лестнице. Он нашел мистера Кику склонившимся над столом; корзина для входящих документов, как всегда, была полна.
Он глянул снизу вверх и спокойно сказал:
– Добрый вечер, Сергей. Ознакомьтесь вот с этим. – Он протянул отчет.
Это была обработка доктором Сингхом записей Фтаемла.
Гринберг нашел в самом конце геоцентрические координаты и быстро прикинул.
– Свыше пятисот световых лет, – заметил он. – Да еще в этом направлении. Не удивительно, что мы никогда их не встречали. Это ведь не соседи по подъезду, а?
– Не в этом дело, – предостерегающе сказал Кику. – Обратите внимание на дату. Этот расчет подтверждает претензию хроший относительно того, что их посетил один из наших кораблей.
Гринберг посмотрел – и почувствовал, как брови его поползли вверх, на лоб. Он повернулся к справочной машине и начал набирать код запроса.
– Не утруждайте себя, – сказал ему Кику. – Вы правильно подумали. «Трейл Блейзерс», второе путешествие.
– «Трейл Блейзерс», – тупо повторил Гринберг.
– Да. Нам ведь так и не удалось узнать, куда он летал, поэтому догадаться мы не могли. Но мы точно знаем, когда он летал. В точности совпадает. Эта гипотеза намного проще, чем расы-близнецы доктора Фтаемла.
– Конечно. – Гринберг взглянул на шефа. – В таком случае – это Ламокс.
– Да, это Ламокс.
– Но это не может быть Ламокс. Нет рук. И глупый, как кролик.
– Да, не может быть. Но это именно так.
7. «Мама знает лучше»
– С удовольствием. Почти все хрошии на этом судне, внешне соответствующие их военному классу…
Мистер Кику перебил его.
– Военному классу? Доктор, это военное судно? Вы мне об этом не говорили.
Доктор Фтаемл выглядел огорченным.
– Я считал бестактным оглашать столь очевидный факт.
– Да, конечно. – Мистер Кику подумал, не оповестить ли ему Генеральный штаб Федерации? Не сейчас, решил он. Мистер Кику имел сильное предубеждение против вмешательства в переговоры военной мощи, поскольку полагал, что демонстрация силы – не только признак провала дипломатии, но также уменьшает шансы на достижение чего-либо еще путем переговоров. Он мог разумно объяснить такое мнение, хотя следовал ему скорее эмоционально. – Продолжайте, пожалуйста.
– Военный класс имеет три половых разновидности, разница между ними не столь очевидна и будет вам незаметна. Мои товарищи по судну и хозяева ростом примерно дюймов на шесть выше этого стола и длиной в полтора вашего роста. Каждый имеет четыре пары ног и две руки. Руки у них небольшие, чрезвычайно гибкие и ловкие. По моему мнению, хрошии необычайно красивы, у них форма, служащая функциональности с необыкновенной грацией. Они весьма искусно обращаются с машинами, приборами и осуществляют тонкие манипуляции любого рода.
Когда Фтаемл сказал это, Гринберг слегка расслабился. Несмотря ни на что, ему все еще не давала покоя мысль, что это существо, Ламокс, могло быть той самой пропавшей хрошией – но теперь он видел, что эта мысль появилась у него лишь из-за отдаленного сходства, вызванного количеством ног… как признать страуса похожим на человека, поскольку у него две ноги. Его разум хотел занести Ламокса в какую-либо категорию и, несомненно, будет пытаться сделать это и дальше. Но пока что ни одна категория не подходила. Доктор Фтаемл продолжал:
– Но самая значительная характеристика хроший, не описываемая такими простыми параметрами, как размер, форма тела и механическое устройство, – это подавляющее воздействие силы их ума. Фактически, оно настолько подавляюще, – медузоподобный гуманоид смущенно хихикнул, – что меня почти убедили отказаться от достойного для моей профессии гонорара и считать работу на них особой привилегией.
На Гринберга это произвело впечатление. Похоже, в этих хрошиях и вправду что-то есть. Раргилиане славятся как добросовестнейшие посредники, которые скорее позволят человеку умереть от жажды, чем скажут ему, как звучит слово «вода» на местном языке, если в руках у того не будет монеты. Найм был мерилом их преданности клиенту.
– Единственное, – добавил Фтаемл, – что избавило меня от этой крайности, это знание, что хотя бы в одном я их превосхожу. Они не лингвисты. Их собственная речь, хоть и богатая и колоритная, это единственный язык, которым они когда-либо владели хорошо. Лингвистически они менее талантливы, чем моя раса. – Фтаемл распростер свои нелепые руки в жесте, который был чисто французским (конечно же, тщательная имитация), и добавил: – Поэтому я восстановил уважение к себе и потребовал двойной гонорар.
Он замочал. Мистер Кику мрачно уставился на стол, Гринберг просто ждал. Наконец Кику сказал:
– Что же вы предлагаете?
– Мой уважаемый друг, существует только одно приемлемое решение: хрошия, которую они ищут, должна быть им возвращена.
– Но у нас нет этой хрошии.
Фтаемл сымитировал человеческий вздох.
– Очень жаль.
Гринберг внимательно посмотрел на него. В его вздохе не было ни капли оптимизма. Он чувствовал, что Фтаемл оценивал это безвыходное положение как что-то до ужаса неприемлимое, и это было даже забавно. Всякий раргилианин, принявший на себя обязанности переводчика-посредника, неизменно беспокоился, чтобы переговоры были успешно завершены. Что-либо меньшее, чем успех, считалось у них потерей лица в своих собственных глазах.
– Доктор Фтаемл, – сказал Гринберг, – принимая на себя это поручение хроший, вы ожидали, что мы сможем вернуть им их девочку?
Усики Фтаемла вдруг опустились. Гринберг повел бровью и сухо заметил:
– Вижу, что вы этого не ожидали. Тогда могу я вас спросить, почему вы взялись за это поручение?
Фтаемл ответил медленно и без своей обычной самоуверенности.
– Сэр, от поручений хроший не отказываются. Поверьте мне, не отказываются.
– Гмм… эти хрошии. Доктор, вы извините меня, если я скажу, что все же вы дали недостаточно информации для понимания этих разумных существ? Вы говорите, что умственно они развиты настолько, что выдающийся гений такой высокоразвитой расы, как ваша, почти подавлен ими. Вы упоминали, что они сильны и в других областях… и что при этом вы, член гордой и свободной расы, вынуждены подчиняться их желаниям. Сейчас они здесь на единственном корабле перед лицом целой планеты – столь могущественной, что она смогла создать федерацию более обширную, чем существовала когда-либо прежде в этой части космоса. И все же вы говорите, что будет жаль, если мы не удовлетворим их невозможное требование.
– Все это именно так, – осторожно ответил Фтаемл.
– Когда раргилианин говорит, исполняя свои профессиональные обязанности, я не могу не верить ему. И все же в это трудно поверить. Эти сверхсущества… почему же мы никогда о них не слышали?
– Космос невероятно велик.
– Да, да. Несомненно, существуют тысячи рас, которых мы, земляне, нигде не встречали и никогда не встретим. Следует ли понимать, что и для вашей расы это первый контакт с хрошиями?
– Нет. Мы знаем о них давно. Скорее всего, намного дольше, чем знаем о вас.
– Да? – Гринберг бросил быстрый взгляд на мистера Кику и продолжил: – Каковы же отношения Раргиля с хрошиями? И почему об этом не было сообщено Федерации?
– Ваше превосходительство, следует ли понимать этот ваш последний вопрос как упрек? Если это так, то я должен сказать, что не могу отвечать за действия своего правительства.
– Нет, это не упрек, – заверил его Гринберг. – Всего лишь вопрос. Федерация всегда ищет возможность расширить свои дипломатические связи, насколько это возможно. Я был удивлен, узнав, что ваша раса, которая на словах заявляет о дружбе с нашей расой, знала о могущественной цивилизации и ничего не сообщила об этом Федерации.
– Позвольте мне сказать, ваше превосходительство, что я поражен вашим удивлением. Космос велик, и моя раса уже давно стала великими путешественниками. Может быть, Федерация не так спрашивала?
Что касается другого вопроса, то моя раса не имеет никаких дипломатических или каких-либо других отношений с могущественными хрошиями. Эти разумные существа занимаются, как вы говорите, своим делом, и мы очень счастливы, что, как бы это сказать… не находимся при их дворе. Прошло много лет, более пяти веков по вашему летоисчислению, с того времени, когда корабль хроший появлялся в нашем небе.
– Мне кажется, что чем больше я о них узнаю, тем больше всё становится непонятным, – сказал Гринберг. – Они остановились на Раргиле, чтобы взять переводчика, вместо того чтобы направиться прямиком сюда?
– Не совсем так. Они появились в нашем небе и спросили, не слышали ли мы когда-либо о вашем народе. Мы ответили, что знаем вас, поскольку когда хрошии спрашивают, им отвечают. Мы указали им вашу звезду, и мне выпала неслыханная честь быть избранным, чтобы представлять их. – Он пожал плечами. – И вот я здесь. Позвольте мне добавить, что я узнал о цели этого похода только тогда, когда мы были уже в глубоком космосе.
От этих его слов Гринбергу яснее не стало.
– Один момент. Они взяли вас, направились к Земле, затем рассказали, что ищут пропавшую хрошию. Именно тогда вы и решили, что миссия не увенчается успехом. Почему?
– Разве это не очевидно? Мы, раргилиане, по вашему меткому выражению, самые большие сплетники во Вселенной. Возможно, вы бы из вежливости сказали «историки», но сейчас я имею в виду более яркое определение. Сплетники. Мы бываем везде, мы знаем всех, мы говорим на всех языках. Мне не нужно было рыться в архивах, чтобы узнать, что люди никогда не были на планете-столице хроший. Если бы у вас был такой контакт, вы поневоле обратили бы на них внимание, и без войны не обошлось бы. Сколько было бы пищи для злословных сорок!.. Какая яркая метафора, надо бы увидеть сороку, пока я здесь… сколько бы это породило пересказов любопытных историй, где бы ни встретились два раргилианина! Поэтому я понял, что они, должно быть, ошибаются, и потому не найдут то, что ищут.
– Иными словами, – заметил Гринберг, – вы указали им не ту планету, взвалив тем самым эту проблему на нас.
– Позвольте, – запротестовал доктор Фтаемл, – наша идентификация была точной, уверяю вас, – не вашей планеты, поскольку хрошии не знали, откуда вы, но вас самих. Существа, местонахождение которых они хотели узнать, были людьми Земли во всех возможных деталях, до кончиков ногтей и расположения внутренних органов.
– И все же – вы знали, что они ошибаются. Доктор, я не такой хороший семантик, как вы. Мне кажется, что здесь противоречие или парадокс.
– Позвольте мне объяснить. Мы по своей профессии имеем дело со словами и знаем, как мало порой значат слова. Парадокс может иметь место в словесных формулировках, но никогда в фактах, стоящих за этими словами. Поскольку хрошии подробно описали людей Земли и поскольку я знал, что людям Земли хрошии неизвестны, то из этого заключил, – вынужден был заключить – что существует другая раса в этой галактике, подобная вашей расе, как две горошины в стручке… Горошины? Может, лучше фасолины?
– Горошины – правильная идиома, – серьезно ответил мистер Кику.
– Благодарю вас. Ваш язык так богат, мне нужно освежить его для себя, пока я здесь. Вы можете поверить?.. Человек, от которого я научился этому языку, намеренно учил меня идиомам, неприемлемым в вашем благовоспитанном обществе. Например: «Темно, как в…»
– Да-да, – быстро сказал мистер Кику, – верю. Некоторые из моих соотечественников обладают странным чувством юмора. Вы сделали заключение, что где-то в этом звездном облаке существует раса, подобная нашей, как братья-близнецы? Я нахожу эту идею статистически невероятной, на грани невозможного.
– Вся Вселенная, господин заместитель министра, невероятна на грани смехотворного. Поэтому мы, раргилиане, знаем, что Бог – великий шутник. – Медузогуманоид сделал жест, характерный для его расы, затем вежливо перевел его, воспроизведя один из наиболее принятых на Земле жестов почтительного отношения.
– Вы объяснили это заключение вашим клиентам?
– Да, и повторил его осторожнейшим образом во время моей последней консультации с ними. Результат можно было предвидеть заранее.
– Да?
– Каждая раса имеет как свои достоинства, так и свои слабости. Хроший, несмотря на их могучий интеллект, если они утвердились в каком-либо мнении, очень трудно переубедить. «Тупоголовые» – вот подходящее слово в вашем языке для описания этого.
– Тупоголовие порождает тупоумие, доктор Фтаемл.
– Прошу вас, уважаемый сэр! Я надеюсь, это не введет вас в заблуждение. Позвольте мне доложить им, раз уж я все равно должен это сделать, что вы не нашли их драгоценную хрошию, но что вы организуете новые и более тщательные поиски. Я ваш друг… не считайте, что переговоры провалились.
– Я еще ни разу в своей жизни не проваливал переговоры, – раздраженно ответил Кику. – Если не можешь кого-то переспорить, то можешь, например, пережить его. Но я не вижу, что еще мы способны предложить им. За исключением одной возможности, о которой мы говорили в последний раз… Вы принесли координаты их планеты? Или они отказались их дать?
– Координаты у меня с собой, я же говорил вам, что они не откажут. Хрошии менее всего боятся, что другие расы узнают, где их найти, – им это просто безразлично.
Доктор Фтаемл открыл портфель, который был или имитацией земной работы, или специально куплен на Земле.
– Тем не менее, это оказалось нелегко. Координаты было необходимо перевести с их представлений на те, в которых Раргиль фигурирует как истинный центр Вселенной, для чего мне сначала пришлось убедить их в необходимости этого, а затем объяснить способы описания пространства-времени, применяемые на Раргиле. Теперь, поскольку, к моему стыду, должен призвать, я не разбираюсь в ваших методах описания формы вселенной, необходимо, чтобы мне помогли перевести мое описание в принятое у вас.
– Не стоит этого стыдиться, – ответил мистер Кику, – я и сам ничего не понимаю в наших методах астронавигации. Для таких вещей у нас есть специалисты. – Он коснулся красной кнопки на столе для совещаний. – Пригласите ко мне из БюАстро.
– Сегодня они уже все ушли, – ответил лишенный телесной оболочки женский голос. – Остался лишь дежурный офицер по космическим полетам.
– Тогда – это именно тот человек, который мне нужен. И поскорее, пожалуйста.
Очень скоро мужской голос произнес:
– Доктор Уорнер, дежурный ночной офицер.
– Это Кику. Офицер, вы можете решить задачу с пространственно-временными корреляциями?
– Конечно, сэр.
– Можете перевести раргилианские данные?
– Раргилианские? – дежурный офицер тихонько присвистнул. – Трудное дело, сэр. Это сможет сделать доктор Сингх.
– Немедленно пришлите его сюда.
– Но он ушел домой, сэр, и будет только утром.
– Я не спрашивал вас, где он. Я сказал: пришлите его немедленно! Просто позвоните ему либо действуйте по тревоге, если необходимо. Мне он нужен именно сейчас.
– Есть, сэр.
Мистер Кику повернулся к доктору Фтаемлу.
– Думаю, мне удастся доказать вам, что никакой земной звездный корабль никогда не посещал планету хроший. К счастью, у нас есть данные астронавигации для каждого межзвездного путешествия. Я думаю так: настала пора для непосредственной встречи, так сказать, лицом к лицу. Благодаря вашему искусству интерпретации, я смогу доказать им, что нам некого прятать, что все средства нашей цивилизации в их распоряжении, и что мы хотели бы помочь им найти их красавицу… но ее здесь нет. Затем, если у них будут еще какие-нибудь намерения, мы могли бы…
Мистер Кику прервался, так как дверь в дальнем конце помещения открылась.
– Здравствуйте, господин министр, – сказал он бесцветным голосом.
Вошел высокочтимый господин Рой Макклюр, министр инопланетных дел Содружества Наций и Цивилизаций. Он, казалось, заметил только мистера Кику.
– Генри, вот вы где! Я ищу вас повсюду. Эта глупая девчонка не знает, куда вы ушли, но я выяснил, что вы не покидали это здание. Вы должны…
Мистер Кику твердо взял его за локоть и громко сказал:
– Господин министр, позвольте представить вам доктора Фтаемла, де факто посла могущественных хроший.
Мистер Макклюр тут же переключил внимание.
– Как поживаете, доктор? Или мне следует обращаться «ваше превосходительство»?
У него хватило такта не таращиться на медузогуманоида.
– «Доктор Фтаемл» будет вполне достаточно, господин министр. Благодарю, хорошо. Позвольте мне осведомиться о вашем здоровье?
– О, неплохо, неплохо… если бы все не свалилось на меня сразу. Да, это напомнило мне… вы не одолжите мне моего главного помощника? Я весьма сожалею, но появилось кое-что, не терпящее отлагательства.
– Конечно, господин министр. Следовать вашей воле для меня истинное наслаждение.
Мистер Макклюр внимательно посмотрел на медузогуманоида, но не смог прочесть выражения на его лице. Если у него вообще есть выражение, подумал он.
– Э-э-э, полагаю, о вас хорошо заботятся, доктор.
– Да, благодарю вас.
– Отлично. Я искренне сожалею, но… Генри, пожалуйста…
Мистер Кику поклонился раргилианину и вышел из-за стола с такой застывшей на лице маской, что Гринберг содрогнулся. Как только они отошли от стола, Кику заговорил с Макклюром шепотом. Министр оглянулся на оставшихся двоих, затем ответил, тоже шепотом, но так, что Гринберг мог уловить.
– Да, да! Это крайне важно, говорю вам, Генри. Какого черта вы потребовали вернуть эти корабли на Землю без предварительной консультации со мной?
Ответа мистера Кику расслышать не удалось. Макклюр продолжил:
– Чепуха? Вам придется самому объяснять им это! Вы не можете…
Мистер Кику неожиданно повернулся.
– Доктор Фтаемл, вы планируете сегодня вернуться на корабль хроший?
– У меня нет нужды торопиться. Я к вашим услугам, сэр.
– Вы очень любезны. Могу я оставить вас на попечение мистера Гринберга?
Раргилианин поклонился.
– Сочту это за честь.
– Я с удовольствием составлю вам компанию завтра.
Доктор Фтаемл снова поклонился.
– До завтра. Господин министр, господин заместитель министра… ваш покорный слуга.
Кику и Макклюр вышли. Гринберг не знал, смеяться ему или плакать. Ему стало неудобно за свою расу. Медузогуманоид молча смотрел на него.
Гринберг улыбнулся уголками рта и сказал:
– Доктор, в раргилианском языке есть ругательства?
– Сэр, я умею браниться более чем на тысяче языках. В некоторых из них есть такие ругательства, от которых яйца тухнут за тысячу шагов. Хотите, научу вас каким-нибудь из них?
Гринберг откинул в кресле и от души рассмеялся.
– Доктор, вы мне нравитесь. Вы мне действительно нравитесь.
Фтаемл сложил губы в хорошую имитацию человеческой улыбки.
– Благодарю вас, сэр. Ваше чувство взаимно. Позвольте мне сказать без обиды, что оказанный мне на вашей великой планете прием – из тех, что наводят на философские размышления.
– Я это знаю, и мне жаль. Мои соотечественники, большинство из них, искренне убеждены, что предрассудки их родной деревни ниспосланы им Всемогущим. Хотел бы я, чтобы это было не так.
– Вам не следует стыдиться. Поверьте мне, сэр, что это то убеждение, которое повсеместно разделяют все расы – это единственное, что у всех нас общее. Я не исключаю и свою собственную расу. Если бы вы знали столько языков… Все языки несут в себе черты своих обладателей. И идиомы каждого языка повторяют снова и снова: «Он чужеземец, а значит – варвар».
Гринберг криво усмехнулся.
– Это обескураживает, не так ли?
– Обескураживает? Но почему, сэр? Это уморительно. Это единственная шутка, которую Бог когда-либо повторяет, несмотря на то, что его юмор неистощим. – Медузогуманоид добавил: – Каково ваше желание, сэр? Будем продолжать обсуждение этого дела или подождем возвращения вашего… коллеги?
Он понял, что раргилианин, соблюдая вежливую формальность, имеет в виду, что Гринберг не может действовать без Кику. Поэтому решил, что нет смысла притворяться… и кроме того, он был голоден.
– Мне кажется, сегодня мы уже достаточно поработали, доктор. Не окажете ли вы мне честь пообедать вместе со мной?
– Я бы с удовольствием, но… вы знаете особенности нашей диеты?
– Конечно, знаю. Я провел несколько недель с одним из ваших соотечественников. Мы можем отправиться в отель «Универсаль».
– Да, конечно. – Фтаемл, казалось, был не в восторге.
– Или, может, вы предложите кое-что получше?
– Я слышал о ваших ресторанах с развлечениями… это возможно? Или это… Ночной клуб?
– Ночной клуб? – Гринберг задумался. – Ага… Клуб «Космик». Там кухня готовит все то же, что готовит «Универсаль».
Они уже собирались уходить, когда дверь приоткрылась и просунулась голова стройного щегольски одетого мужчины.
– Извините, я думал, мистер Кику здесь.
Гринберг вдруг вспомнил, что Кику вызывал математика.
– Один момент. Вы, должно быть, доктор Сингх?
– Да.
– Простите. Мистер Кику вынужден был уйти. Я за него.
Он представил Фтаемла и Сингха друг другу и объяснил суть вопроса. Доктор Сингх проглядел свиток раргилианина и кивнул:
– Это потребует некоторого времени.
– Могу я для этого быть чем-нибудь полезен, доктор? – спросил Фтаемл.
– Не утруждайтесь. Ваших записей вполне достаточно.
Получив это заверение, Гринберг и доктор Фтаемл отправились в город.
Представление в клубе «Космик» включало фокусника, восхитившего доктора Фтаемла, и девочек, понравившихся Гринбергу. Было уже поздно, когда Гринберг оставил Фтаемла в одном из специальных номеров, забронированных Министерством для гостей нечеловеческой расы в отеле «Универсаль». Гринберг зевал, спускаясь в лифте, но решил, что в интересах установления добрых отношений с инопланетянами вечер стоил затраченного времени.
Несмотря на усталость, он все же вернулся к Министерству. Прошедшим вечером Доктор Фтаемл обронил одну фразу, о которой, по его мнению, шефу следовало знать сегодня – надо найти его или оставить на столе записку. Раргилианин, в чрезмерном удовольствии от фокусника, выразил сожаление, что такие вещи вскоре должны прекратить существование.
– Что вы имеете в виду? – спросил тогда Гринберг.
– Когда могущественная Земля обратится в пар… – начал медузогуманоид, но затем замолк.
Гринберг пытался выведать у него, в чем же дело, но раргилианин отговаривался, что он пошутил, и только.
Гринберг не был уверен, что это что-либо значило. Но юмор у раргилиан обычно бывал более тонким, и он решил рассказать об этом шефу как можно скорее. Может быть, этому кораблю требовалась доза парализующих лучей, небольшая бомбочка-«щелкунчик» и вакуум внутри.
Ночной охранник остановил его возле двери.
– Мистер Гринберг… заместитель министра искал вас полчаса назад.
Гринберг, поблагодарил охранника и поспешил вверх по лестнице. Он нашел мистера Кику склонившимся над столом; корзина для входящих документов, как всегда, была полна.
Он глянул снизу вверх и спокойно сказал:
– Добрый вечер, Сергей. Ознакомьтесь вот с этим. – Он протянул отчет.
Это была обработка доктором Сингхом записей Фтаемла.
Гринберг нашел в самом конце геоцентрические координаты и быстро прикинул.
– Свыше пятисот световых лет, – заметил он. – Да еще в этом направлении. Не удивительно, что мы никогда их не встречали. Это ведь не соседи по подъезду, а?
– Не в этом дело, – предостерегающе сказал Кику. – Обратите внимание на дату. Этот расчет подтверждает претензию хроший относительно того, что их посетил один из наших кораблей.
Гринберг посмотрел – и почувствовал, как брови его поползли вверх, на лоб. Он повернулся к справочной машине и начал набирать код запроса.
– Не утруждайте себя, – сказал ему Кику. – Вы правильно подумали. «Трейл Блейзерс», второе путешествие.
– «Трейл Блейзерс», – тупо повторил Гринберг.
– Да. Нам ведь так и не удалось узнать, куда он летал, поэтому догадаться мы не могли. Но мы точно знаем, когда он летал. В точности совпадает. Эта гипотеза намного проще, чем расы-близнецы доктора Фтаемла.
– Конечно. – Гринберг взглянул на шефа. – В таком случае – это Ламокс.
– Да, это Ламокс.
– Но это не может быть Ламокс. Нет рук. И глупый, как кролик.
– Да, не может быть. Но это именно так.
7. «Мама знает лучше»
Ламокс не ждал в резервуаре. Ему это надоело, и он отправился домой. Чтобы было удобнее выбраться, пришлось проделать в стене дыру, но он сделал ее не больше, чем было необходимо. Он не думал, что Джон Томас станет ругаться из-за такого пустяка. Несколько человек подняли шум, когда он уходил, но Ламокс не обратил на них внимания. Он думал только о том, как бы не наступить на кого-нибудь из них, а суету вокруг воспринял со спокойным достоинством. Даже когда они начали опылять его этими ненавистными ему веществами, он не позволил им сбить его с пути, как случилось около того большого торгового здания в день, когда он вышел на прогулку, а просто закрыл глаза и ноздри, пригнул голову и, никуда не сворачивая, следовал в сторону дома.
Джон Томас встретил своего друга на том месте, куда притащил его впавший в истерику шеф дорожного патруля. Ламокс остановился и после взаимных приветствий и обмена любезностями сделал для Джона Томаса седло, затем решительно продолжил путь к дому. Шеф Драйзер был просто вне себя.
– Поверни эту скотину назад, верни его на место, – кричал он.
– Попробуйте сами, – угрюмо посоветовал ему Джонни.
– Я посажу тебя за это! Я! Я!..
– А что такого я сделал?
– Ты… за то, что ты бездействовал. Этот зверь сломал…
– Меня там даже не было, – сказал Джон Томас, тогда как Ламокс продолжал шествовать вперед.
– Да, но… это ничего не значит. Он выбрался, и твое дело помочь закону снова посадить его под замок. Джон Томас, ты навлекаешь на себя серьезные неприятности.
– Не вижу, с чего бы это. Вы забрали его у меня, вынесли ему приговор и говорите, что он мне больше не принадлежит. Вы пытались убить его – не дожидаясь разрешения правительства… Да вы знаете об этом лучше меня. Если он принадлежит мне, то следует подать на вас в суд. Если же не принадлежит, то мне чихать на то, что он вылез из этого дурацкого резервуара.
Джон Томас нагнулся, чтобы посмотреть вниз.
– Почему бы вам не сесть в машину, шеф, вместо того чтобы задыхаясь бежать рядом?
Шеф Драйзер неохотно принял добрый совет и позволил своему шоферу посадить себя в машину. Затем высунулся и сказал:
– Джон Томас Стюарт, я не буду с тобой препираться. То, что я сделал, или чего не сделал, не имеет никакого отношения к делу. От граждан требуется помогать полиции в поддержании порядка, если это необходимо. Я требую официально – и при этом учти, что у меня включен магнитофон, – чтобы ты помог мне вернуть этого зверя в резервуар.
Джон Томас встретил своего друга на том месте, куда притащил его впавший в истерику шеф дорожного патруля. Ламокс остановился и после взаимных приветствий и обмена любезностями сделал для Джона Томаса седло, затем решительно продолжил путь к дому. Шеф Драйзер был просто вне себя.
– Поверни эту скотину назад, верни его на место, – кричал он.
– Попробуйте сами, – угрюмо посоветовал ему Джонни.
– Я посажу тебя за это! Я! Я!..
– А что такого я сделал?
– Ты… за то, что ты бездействовал. Этот зверь сломал…
– Меня там даже не было, – сказал Джон Томас, тогда как Ламокс продолжал шествовать вперед.
– Да, но… это ничего не значит. Он выбрался, и твое дело помочь закону снова посадить его под замок. Джон Томас, ты навлекаешь на себя серьезные неприятности.
– Не вижу, с чего бы это. Вы забрали его у меня, вынесли ему приговор и говорите, что он мне больше не принадлежит. Вы пытались убить его – не дожидаясь разрешения правительства… Да вы знаете об этом лучше меня. Если он принадлежит мне, то следует подать на вас в суд. Если же не принадлежит, то мне чихать на то, что он вылез из этого дурацкого резервуара.
Джон Томас нагнулся, чтобы посмотреть вниз.
– Почему бы вам не сесть в машину, шеф, вместо того чтобы задыхаясь бежать рядом?
Шеф Драйзер неохотно принял добрый совет и позволил своему шоферу посадить себя в машину. Затем высунулся и сказал:
– Джон Томас Стюарт, я не буду с тобой препираться. То, что я сделал, или чего не сделал, не имеет никакого отношения к делу. От граждан требуется помогать полиции в поддержании порядка, если это необходимо. Я требую официально – и при этом учти, что у меня включен магнитофон, – чтобы ты помог мне вернуть этого зверя в резервуар.