– Она говорит… О, как бы я желал, чтобы вы могли понимать это на ее языке!.. Пока существует галактика, друзья Джонни будут ее друзьями. Она говорит также, что те, кто не являются друзьями ее друзей, – ничтожества, и даже меньше, чем ничтожества: нечто, недостойное появляться перед ее глазами. Она утверждает это во имя… далее идет перечисление всех ее предков по всему генеалогическому дереву, что, в общем-то, довольно утомительно. Мне следует это тоже перевести?
– Нет, не утруждайтесь, – ответил ему Кику. – Когда говорят «да», это понятно на любом языке.
– Но она говорит это так красиво, – сказал Фтаемл. – Она говорит о всяких чудесных и ужасных вещах, случавшихся в далеком прошлом.
– Меня интересует только то, как все это повлияет на будущее. И как поможет нам поскорее убраться с этого отвратительного ветра. – Мистер Кику чихнул. – Ох, Боже мой!
Доктор Фтаемл снял с себя плащ и накинул его на узкие плечи мистера Кику.
– Друг мой… брат мой… я смиренно прошу извинить…
– Нет-нет, не надо, вы сами простудитесь.
– Нет, только не я.
– Тогда хотя бы давайте укроемся вместе.
– Сочту это за честь, – мягко ответил медузогуманоид, его щупальца подрагивали от избытка чувств. Он накрыл плащом себя и мистера Кику, и они прижались друг к другу, тогда как Ламокс заканчивал свою цветистую речь. Бетти повернулась к Джонни.
– Это самое большее, что ты когда-либо сделал для меня.
– Ах, брось, проныра. Ты ведь никогда не простужаешься.
– Но при этом ты мог бы меня и обнять.
– Да? На глазах у всех? Пойди-ка и прижмись лучше к Ламоксу.
Пока Ламокс говорил, его передние ноги не опирались на землю, и голова возвышалась над всеми. Собравшиеся вокруг хрошии, пока длилась эта речь, упали на колени, затем поджали ноги, приняв покорный вид, такой же, как у их командора. Наконец речь закончилась, и Ламокс добавил лишь одно резкое замечание. Хрошии зашевелились и начали двигаться.
– Она говорит, – перевел Фтаемл, – что сейчас хочет, чтобы ее оставили одну с ее друзьями.
– Спросите ее, – сказал Кику, – может ли она заверить своего друга Джона Томаса, что сказанное ею сейчас – это истинная правда и может расцениваться как официальное соглашение?
В то время как остальные хрошии спешили убраться отсюда, доктор Фтаемл коротко передал это Ламоксу. Тот выслушал его, затем повернулся к Джону Томасу. Из его огромного рта прозвучал очень тонкий девчоночий голосок.
– Все именно так, Джонни. Клянусь сердцем.
Джон Томас с торжественным видом кивнул, соглашаясь.
– Не беспокойтесь, мистер Кику. Это соглашение абсолютно надежно.
17. Девяносто семь подношений
– Нет, не утруждайтесь, – ответил ему Кику. – Когда говорят «да», это понятно на любом языке.
– Но она говорит это так красиво, – сказал Фтаемл. – Она говорит о всяких чудесных и ужасных вещах, случавшихся в далеком прошлом.
– Меня интересует только то, как все это повлияет на будущее. И как поможет нам поскорее убраться с этого отвратительного ветра. – Мистер Кику чихнул. – Ох, Боже мой!
Доктор Фтаемл снял с себя плащ и накинул его на узкие плечи мистера Кику.
– Друг мой… брат мой… я смиренно прошу извинить…
– Нет-нет, не надо, вы сами простудитесь.
– Нет, только не я.
– Тогда хотя бы давайте укроемся вместе.
– Сочту это за честь, – мягко ответил медузогуманоид, его щупальца подрагивали от избытка чувств. Он накрыл плащом себя и мистера Кику, и они прижались друг к другу, тогда как Ламокс заканчивал свою цветистую речь. Бетти повернулась к Джонни.
– Это самое большее, что ты когда-либо сделал для меня.
– Ах, брось, проныра. Ты ведь никогда не простужаешься.
– Но при этом ты мог бы меня и обнять.
– Да? На глазах у всех? Пойди-ка и прижмись лучше к Ламоксу.
Пока Ламокс говорил, его передние ноги не опирались на землю, и голова возвышалась над всеми. Собравшиеся вокруг хрошии, пока длилась эта речь, упали на колени, затем поджали ноги, приняв покорный вид, такой же, как у их командора. Наконец речь закончилась, и Ламокс добавил лишь одно резкое замечание. Хрошии зашевелились и начали двигаться.
– Она говорит, – перевел Фтаемл, – что сейчас хочет, чтобы ее оставили одну с ее друзьями.
– Спросите ее, – сказал Кику, – может ли она заверить своего друга Джона Томаса, что сказанное ею сейчас – это истинная правда и может расцениваться как официальное соглашение?
В то время как остальные хрошии спешили убраться отсюда, доктор Фтаемл коротко передал это Ламоксу. Тот выслушал его, затем повернулся к Джону Томасу. Из его огромного рта прозвучал очень тонкий девчоночий голосок.
– Все именно так, Джонни. Клянусь сердцем.
Джон Томас с торжественным видом кивнул, соглашаясь.
– Не беспокойтесь, мистер Кику. Это соглашение абсолютно надежно.
17. Девяносто семь подношений
– Запускайте ее.
Мистер Кику собрал все свои душевные силы, в последний раз глянул на поднос с чаем и, обведя вокруг взглядом, убедился, что небольшая комната для конфиденциальных переговоров соответствует требованиям момента. Пока он занимался этим, дверь открылась, вошла Бетти Соренсон и сказала сладким голоском:
– Здравствуйте, мистер Кику! – и безмятежно уселась напротив него.
– Как поживаете, мисс Соренсон?
– Можете называть меня Бетти. Все друзья зовут меня так.
– Благодарю вас. Мне хотелось бы быть одним из них.
Он оглядел ее и содрогнулся: Бетти экспериментировала с новой косметической модой, в основе которой были полосы, что делало ее лицо похожим на шахматную доску. Кроме того, она была одета в новый наряд, в котором выглядела старше своих лет. Мистер Кику вынужден был напомнить себе, что о вкусах не спорят.
– Итак, моя милая девушка, цель нашей с вами встречи такова… что я не знаю, с чего начать.
– Не торопитесь, я не спешу.
– Может быть, хотите в чаю?
– А давайте я налью вам? Может, так у нас установится более дружеская обстановка.
Он позволил ей сделать это, затем непринужденно откинулся в кресле со своей чашкой, хотя на самом деле чувствовал себя весьма неуютно.
– Полагаю, вы получили удовольствие от пребывания здесь?
– О, еще бы. Я раньше не могла ничего купить себе, не пересчитав предварительно всю мелочь. Мне кажется, блага неограниченного счета для покупок должны быть доступны каждому.
– Можете продолжать наслаждаться этим обстоятельством. Уверяю вас, что это не пробьет, фигурально выражаясь, заметной бреши в нашем бюджете. Это наш секретный фонд. А вы сирота, не так ли?
– По закону – сирота. Но я – «свободный ребенок». Мой опекун – Уэствилльский дом свободных детей. А почему вы спрашиваете об этом?
– В таком случае, вы еще несовершеннолетняя?
– Это зависит от точки зрения. Я, например, считаю себя совершеннолетней, а вот закон утверждает, что это не так. Но, слава Богу, разница будет существовать совсем немного.
– Гм-м, да. Впрочем, должен признаться, мне это известно.
– Я так и думала, что вы все знаете. Но зачем тогда спрашиваете?
– Ну, как бы вам объяснить… Позвольте рассказать небольшую историю. Вы когда-нибудь содержали кроликов? Или кошек?
– Да, у меня была кошка.
– У нас возникла некоторая проблема в отношении хрошии, известной под именем Ламокс. Конечно, ничего катастрофического, наше соглашение с ними не подвергалось каким-либо изменениям, поскольку мы получили заверения со стороны Ламокса. Но, как бы вам это сказать, если мы окажем Ламоксу кое-какую услугу, то это еще больше улучшит ситуаций. Во всяком случае, появятся более хорошие перспективы.
– Мне кажется, пора бы назвать вещи своими именами, если уж все равно придется это делать. В чем дело, мистер Кику?
– Ну… нам обоим известно, что хрошия Ламокс в течение долгого времени была как бы домашним животным в семье Джона Томаса Стюарта.
– Да, конечно. И как все интересно обернулось в конце концов, не правда ли?
– Согласен. И кроме того, Ламокс был любимцем отца Джона Томаса. И так было в течение четырех поколений.
– А как же иначе? Что может быть лучше такого домашнего животного?
– Вот в этом-то как раз все и дело, мисс Соренсон, Бетти. Все выглядит так с точки зрения Джона Томаса и его предшественников… Но всегда есть по меньшей мере две точки зрения на каждую проблему. С точки зрения Ламокса, она… он не был домашним животным. Совсем наоборот, Джон Томас был его домашним животным. И Ламокс с большим удовольствием занимался своим хобби, то есть разведением Джонов Томасов.
Глаза Бетти широко раскрылись, она принялась хохотать, затем закашлялась.
– Мистер Кику! О, это невозможно!
– Я говорю совершенно серьезно. Все зависит от точки зрения, причем вторая точка зрения более оправдана, учитывая сравнительную продолжительность жизни. Ламокс вырастил уже несколько поколений Джонов Томасов. Это было единственное хобби Ламокса, которое его по-настоящему интересовало. Конечно, немного похоже на детскую игру, но ведь Ламокс был и все еще остается ребенком.
Бетти взяла себя в руки и смогла проговорить, с трудом сдерживая смех:
– Разводить Джонов Томасов! А Джонни знает об этом?
– Да, знает, но ему я объяснил это несколько по-другому.
– А миссис Стюарт об этом знает?
– Ну… я решил, что нет необходимости ей это рассказывать.
– А можно мне сказать ей об этом? Я хочу увидеть, какое у нее будет лицо! Джонов Томасов… Боже мой!
– Думаю, это будет жестоко, – строго сказал мистер Кику.
– Да, наверное. Хорошо, не буду этого делать. Но все равно я буду мечтать об этом. Можно?
– Все мы имеем право мечтать. Но продолжим. Ламоксу доставляло удовольствие это безобидное хобби, и эта хрошия хотела бы продолжать заниматься своим хобби неограниченное временя. Вот это и есть причина, по которой мы оказались перед лицом того странного факта, что хрошии не смогли беспрепятственно улететь, забрав с собой найденного детеныша. Ламокс желает продолжать разводить Джонов Томасов.
Он замолчал в нерешительности. Наконец Бетти сказала:
– Ну, мистер Кику, продолжайте.
– Бетти… А каковы ваши личные планы, мисс Соренсон?
– Мои? Я свои планы ни с кем не обсуждаю.
– Гм-м. Извините, если я вмешиваюсь в ваши личные дела. Понимаете, в каждом предприятии имеют место необходимые для его существования условия. И Ламокс, мне кажется, знает об условиях, сопутствующих его хобби, если можно так выразиться. То есть, если мы хотим получить кролика… – и вдруг замолчал в нерешительности.
Она внимательно посмотрела на его смущенное лицо.
– Мистер Кику, вы, наверное, хотите сказать, что нужно по меньшей мере два кролика, чтобы получить еще одного.
– Да, именно так. Это часть того, что хотел сказать.
– В самом деле? Почему же тогда вы говорите обиняками? Наверное, вы хотели сказать, что даже Ламоксу очевидно, что то же самое относится и к Джонам Томасам?
Он смог только оцепенело кивнуть.
– Бедный мистер Кику… Наверное, для вас легче было бы изложить это в письменном виде? Похоже, мне придется и дальше приходить вам на помощь. Вы, наверное, предполагаете, что я смогла бы сыграть в этом деле какую-то роль?
– Я, право, не хотел вмешиваться во что-то личное, но мне действительно необходимо знать о ваших… намерениях.
– То есть, имею ли я намерение выйти замуж за Джона Томаса? Других намерений у меня в отношении Джонни и не было.
Мистер Кику кивнул.
– Благодарю вас.
– Нет, конечно, я не собираюсь сделать это специально для того, чтобы доставить вам удовольствие.
– Нет, вы не так поняли меня. Я благодарю вас за то, что вы помогли мне.
– Все благодаря Лами. Чудесный старина Лами. Да, Лами не проведешь.
– Полагаю, теперь уже все улажено?
– Вы так считаете? Я еще не сделала ему предложения. Но я это сделаю… Я ждала, когда до отлета корабля останется совсем немного. Вы же знаете, каковы мужчины… Они такие нервные и невыдержанные. Я просто хотела не оставлять ему времени для волнений. А что, ваша жена сделала вам предложение сразу или подождала, пока вы сами для этого созреете?
– Ну, как вам сказать… обычаи моего народа несколько отличаются от ваших. Сначала ее отец договорился с моим отцом.
Бетти была шокирована.
– Но это же рабство! – сказала она с содроганием.
– Безусловно. Но я не чувствовал себя несчастным, – он встал. – Очень рад, что наш разговор завершился так успешно.
– Минуточку, мистер Кику. Я хотела бы уточнить несколько деталей. Что вы конкретно делаете для Джона Томаса?
– Хм?
– Ну, как выглядит его контракт?
– Ах, это? Что касается финансовой стороны, то мы не поскупимся. Большую часть времени он будет уделять своему образованию, но я думаю дать ему номинальный ранг в посольстве – специальный атташе или что-нибудь в этом роде.
Бетти некоторое время сохраняла молчание.
– Поскольку вы тоже отправляетесь с ним, то, конечно, было бы разумно и вам дать какое-нибудь полуофициальный статус. Например, помощник по особым поручениям, конечно, с соответствующим жалованием. Это принесет вам неплохие накопления, если вы вернетесь… Когда вы вернетесь.
Она покачала головой.
– Джонни не карьерист, а вот я – да.
– В самом деле?
– Джонни должен быть послом на планете хроший.
К мистеру Кику с трудом вернулся дар речи. Наконец он смог произнести:
– Моя милая леди! Но ведь это невозможно!
– Это вы так думаете. Вот смотрите, господин Макклюр струсил и поставил вас в неудобное положение. Можете говорить, не скрывая. У меня уже есть связи в вашем министерстве. Он поступил именно так, и потому эта должность сейчас свободна. И она как раз подходит Джонни.
– Но, дорогая моя, – сказал он слабым голосом, – это вовсе не та работа, которую может выполнять неподготовленный мальчик… хотя я и очень высокого мнения о мистере Стюарте…
– Макклюр на этой должности выполняет чисто декоративные функции, не так ли? А Джонни не будет просто пустым местом. Кто больше всех знает о хрошиях? Именно Джонни…
– Дорогая моя, я признаю, что у него есть специальные знания по данному предмету, и мы, конечно, воспользуемся этими знаниями. Но быть послом? Нет.
– Да.
– Может быть, атташе? Это очень высокий ранг, однако я согласен пойти на это. Но послом должен быть мистер Гринберг. Нам нужен на этой должности дипломат…
– Что трудного в том, чтобы быть дипломатом? Или, иначе говоря, что такого может сделать Макклюр, чего не сумеет сделать мой Джонни, и сделать лучше?
Мистер Кику глубоко вздохнул.
– Вы загнали меня в угол. Все, что я могу сказать, это то, что есть такие ситуации, когда я должен действовать в обход существующих правил, но есть и другие ситуации, когда я не могу поступать так. Будь вы моей дочерью, я бы вас сейчас отшлепал.
Она улыбнулась ему.
– Уверена, вы со мной не справились бы, но не в этом дело. Мне кажется, вы просто не понимаете ситуации.
– В самом деле?
– Да, не понимаете. Джонни и я очень нужны вам во всем этом деле. Мне кажется, в особенности Джонни.
– Да, в особенности Джонни. Что касается вас, то вы не так важны… Даже учитывая потребность в новых Джонах Томасах.
– Может быть, вы хотите проверить ваше утверждение? Вы, наверное, думаете, что вам удастся вытолкнуть Джона Томаса Стюарта с этой планеты хотя бы на один дюйм, если я этого не захочу?
– Гм-м… это интересно.
– Мне это тоже интересно. Но, во всяком случае, я достаточно уверена, чтобы дать вам шанс попробовать это. Если окажется, что я права, то где вы тогда очутитесь? Вас снова ждет то же самое продуваемое ветром поле и поиск выхода из тяжелого положения. А Джонни вам уже не будет помогать.
Мистер Кику подошел к окну и выглянул на улицу. Затем повернулся к ней.
– Хотите еще чаю? – вежливо осведомилась Бетти.
– Благодарю вас, нет. Мисс, у вас есть представление о такой должности, как «чрезвычайный и полномочный представитель»?
– Я уже слышала такое выражение.
– Это тот же ранг и то же жалование, что и у посла, но назначается он в особых случаях. У нас как раз особый случай. Мистер Гринберг будет послом и возложит на себя всю ответственность, а Джону Томасу будет дан особый, чисто номинальный ранг.
– Ранг и жалование, – сказала она. – Я вошла во вкус, мне понравилось торговаться.
– Хорошо, и жалование, – согласился он. – Милая девушка, ваши моральные принципы – как у тропический змеи, а кожа – как у бегемота. Очень хорошо. Будем считать, что мы договорились. Если, конечно, вам удастся убедить своего молодого человека согласиться с этим.
Она хихикнула.
– Это для меня не составит труда.
– Я имел в виду другое. Я делаю ставку на его здравый смысл и природную скромность против вашей бойкости. Думаю, он согласится и на должность помощника секретаря посольства. Ну, там видно будет.
– Да, там посмотрим. Кстати, где он сейчас?
– Кто?
– Его нет в гостинице. Разве он не у вас?
– Собственно говоря, да, он здесь.
– Хорошо, – она подошла и потрепала мистера Кику по щеке. – Вы мне нравитесь, мистер Кику. А теперь пусть Джонни придет сюда и нас оставят вдвоем. Мне потребуется не больше двадцати минут, и вам совершенно не нужно ни о чем беспокоиться.
– Мисс Соренсон, – задумчиво сказал мистер Кику, – хорошо, что вы не потребовали ранга посла еще и для себя.
Ламокс был единственным негуманоидом, присутствующим на свадьбе. Мистер Кику представлял сторону невесты. Он отметил, что на сей раз на ней не было никакой косметики. Это навело его на мысль, что, вероятно, младший секретарь посольства все же не полновластная хозяйка в своей семье.
Они получили девяносто семь традиционных подношений, в основном от совершенно посторонних людей: разнообразные дорогие безделушки, которые все равно не смогут взять с собой, и полностью оплаченная поездка на Гавайские острова, которой они ни при каком раскладе не успели бы воспользоваться. Миссис Стюарт всплакнула, затем позировала перед фотографами. Все происходящее ей очень нравилось. В конце концов, это была очень удачная свадьба. Мистер Кику тоже обронил несколько слез, но он вообще был человеком весьма сентиментальным.
На следующее утро он сидел за своим рабочим столом, не обращая никакого внимания на мигание сигнальных лампочек. В его руках была брошюра о ведении фермерского хозяйства в Кении, но он рассеянно смотрел мимо нее. Они с доктором Фтаемлом после того, как состоялся свадебный обряд, отправились поразвлечься в город, и сейчас мистер Кику все еще испытывал приятную расслабленность.
Несмотря на некоторый шум в голове и частичную потерю координации, желудок его все-таки не беспокоил. И поэтому он чувствовал себя превосходно.
С некоторыми усилиями он попытался подвести в уме итоги этого дела. Вся эта заваруха, все затруднения произошли только из-за того, что некий неразумный космонавт более ста лет тому назад имел недостаточно здравого смысла, чтобы не вмешиваться в местную жизнь, прежде чем будут выработаны соответствующие правила. О люди, люди!
Однако, задумавшись, он напомнил себе, что, пожалуй, не следует смущаться, ведь и сам он, возможно, не лучше.
Что-то такое сказал прошлым вечером старина Фтаемл… что-то такое… так что же все-таки он сказал? В тот момент его слова вызвали у Кику подозрение, что хрошии вовсе не располагали оружием, способным причинить серьезный вред Земле. Конечно, раргилианин никогда не будет обманывать при исполнении служебных обязанностей – но ведь можно сказать что-нибудь очень близкое к правде, чтобы успешно завершить переговоры, уже близкие к провалу.
Ну что же, поскольку все обошлось без применения силы, теперь он на этот счет может только строить догадки. И это, пожалуй, даже к лучшему.
Кроме того, следующий пришелец из космоса, может статься, вовсе не будет блефовать. Тогда дела примут совсем другой оборот.
Прозвучал голос Милдред:
– Мистер Кику, рандавианская делегация ожидает встречи с вами.
– Скажите им, что у меня сейчас линька.
– Что, сэр?
– Неважно. Скажите, что я сейчас выйду. Восточный конференц-зал.
Он вздохнул и решил проглотить лишь одну таблетку, затем встал и направился к двери, уже готовый приступить к затыканию еще одной дыры. Это как ехать верхом на тигре: взобравшись на него, вы уже не можете слезть, иначе он вас съест. И все же он был в отличном настроении и напевал песенку, единственную, которую знал: «Нет конца у этой сказки, нет морали у нее. Говорит она о том лишь, что нет в людях доброты».
А в это время в космопорте новый министр инопланетных дел провожал благородных хроший. Ее императорское величество инфанта двести тринадцатая, наследница Матриархата Семи Солнц, будущая правительница девяти миллиардов себе подобных, которую не так давно называли просто Ламокс, с удовлетворением ввела двух своих домашних любимцев на борт императорской яхты.
Мистер Кику собрал все свои душевные силы, в последний раз глянул на поднос с чаем и, обведя вокруг взглядом, убедился, что небольшая комната для конфиденциальных переговоров соответствует требованиям момента. Пока он занимался этим, дверь открылась, вошла Бетти Соренсон и сказала сладким голоском:
– Здравствуйте, мистер Кику! – и безмятежно уселась напротив него.
– Как поживаете, мисс Соренсон?
– Можете называть меня Бетти. Все друзья зовут меня так.
– Благодарю вас. Мне хотелось бы быть одним из них.
Он оглядел ее и содрогнулся: Бетти экспериментировала с новой косметической модой, в основе которой были полосы, что делало ее лицо похожим на шахматную доску. Кроме того, она была одета в новый наряд, в котором выглядела старше своих лет. Мистер Кику вынужден был напомнить себе, что о вкусах не спорят.
– Итак, моя милая девушка, цель нашей с вами встречи такова… что я не знаю, с чего начать.
– Не торопитесь, я не спешу.
– Может быть, хотите в чаю?
– А давайте я налью вам? Может, так у нас установится более дружеская обстановка.
Он позволил ей сделать это, затем непринужденно откинулся в кресле со своей чашкой, хотя на самом деле чувствовал себя весьма неуютно.
– Полагаю, вы получили удовольствие от пребывания здесь?
– О, еще бы. Я раньше не могла ничего купить себе, не пересчитав предварительно всю мелочь. Мне кажется, блага неограниченного счета для покупок должны быть доступны каждому.
– Можете продолжать наслаждаться этим обстоятельством. Уверяю вас, что это не пробьет, фигурально выражаясь, заметной бреши в нашем бюджете. Это наш секретный фонд. А вы сирота, не так ли?
– По закону – сирота. Но я – «свободный ребенок». Мой опекун – Уэствилльский дом свободных детей. А почему вы спрашиваете об этом?
– В таком случае, вы еще несовершеннолетняя?
– Это зависит от точки зрения. Я, например, считаю себя совершеннолетней, а вот закон утверждает, что это не так. Но, слава Богу, разница будет существовать совсем немного.
– Гм-м, да. Впрочем, должен признаться, мне это известно.
– Я так и думала, что вы все знаете. Но зачем тогда спрашиваете?
– Ну, как бы вам объяснить… Позвольте рассказать небольшую историю. Вы когда-нибудь содержали кроликов? Или кошек?
– Да, у меня была кошка.
– У нас возникла некоторая проблема в отношении хрошии, известной под именем Ламокс. Конечно, ничего катастрофического, наше соглашение с ними не подвергалось каким-либо изменениям, поскольку мы получили заверения со стороны Ламокса. Но, как бы вам это сказать, если мы окажем Ламоксу кое-какую услугу, то это еще больше улучшит ситуаций. Во всяком случае, появятся более хорошие перспективы.
– Мне кажется, пора бы назвать вещи своими именами, если уж все равно придется это делать. В чем дело, мистер Кику?
– Ну… нам обоим известно, что хрошия Ламокс в течение долгого времени была как бы домашним животным в семье Джона Томаса Стюарта.
– Да, конечно. И как все интересно обернулось в конце концов, не правда ли?
– Согласен. И кроме того, Ламокс был любимцем отца Джона Томаса. И так было в течение четырех поколений.
– А как же иначе? Что может быть лучше такого домашнего животного?
– Вот в этом-то как раз все и дело, мисс Соренсон, Бетти. Все выглядит так с точки зрения Джона Томаса и его предшественников… Но всегда есть по меньшей мере две точки зрения на каждую проблему. С точки зрения Ламокса, она… он не был домашним животным. Совсем наоборот, Джон Томас был его домашним животным. И Ламокс с большим удовольствием занимался своим хобби, то есть разведением Джонов Томасов.
Глаза Бетти широко раскрылись, она принялась хохотать, затем закашлялась.
– Мистер Кику! О, это невозможно!
– Я говорю совершенно серьезно. Все зависит от точки зрения, причем вторая точка зрения более оправдана, учитывая сравнительную продолжительность жизни. Ламокс вырастил уже несколько поколений Джонов Томасов. Это было единственное хобби Ламокса, которое его по-настоящему интересовало. Конечно, немного похоже на детскую игру, но ведь Ламокс был и все еще остается ребенком.
Бетти взяла себя в руки и смогла проговорить, с трудом сдерживая смех:
– Разводить Джонов Томасов! А Джонни знает об этом?
– Да, знает, но ему я объяснил это несколько по-другому.
– А миссис Стюарт об этом знает?
– Ну… я решил, что нет необходимости ей это рассказывать.
– А можно мне сказать ей об этом? Я хочу увидеть, какое у нее будет лицо! Джонов Томасов… Боже мой!
– Думаю, это будет жестоко, – строго сказал мистер Кику.
– Да, наверное. Хорошо, не буду этого делать. Но все равно я буду мечтать об этом. Можно?
– Все мы имеем право мечтать. Но продолжим. Ламоксу доставляло удовольствие это безобидное хобби, и эта хрошия хотела бы продолжать заниматься своим хобби неограниченное временя. Вот это и есть причина, по которой мы оказались перед лицом того странного факта, что хрошии не смогли беспрепятственно улететь, забрав с собой найденного детеныша. Ламокс желает продолжать разводить Джонов Томасов.
Он замолчал в нерешительности. Наконец Бетти сказала:
– Ну, мистер Кику, продолжайте.
– Бетти… А каковы ваши личные планы, мисс Соренсон?
– Мои? Я свои планы ни с кем не обсуждаю.
– Гм-м. Извините, если я вмешиваюсь в ваши личные дела. Понимаете, в каждом предприятии имеют место необходимые для его существования условия. И Ламокс, мне кажется, знает об условиях, сопутствующих его хобби, если можно так выразиться. То есть, если мы хотим получить кролика… – и вдруг замолчал в нерешительности.
Она внимательно посмотрела на его смущенное лицо.
– Мистер Кику, вы, наверное, хотите сказать, что нужно по меньшей мере два кролика, чтобы получить еще одного.
– Да, именно так. Это часть того, что хотел сказать.
– В самом деле? Почему же тогда вы говорите обиняками? Наверное, вы хотели сказать, что даже Ламоксу очевидно, что то же самое относится и к Джонам Томасам?
Он смог только оцепенело кивнуть.
– Бедный мистер Кику… Наверное, для вас легче было бы изложить это в письменном виде? Похоже, мне придется и дальше приходить вам на помощь. Вы, наверное, предполагаете, что я смогла бы сыграть в этом деле какую-то роль?
– Я, право, не хотел вмешиваться во что-то личное, но мне действительно необходимо знать о ваших… намерениях.
– То есть, имею ли я намерение выйти замуж за Джона Томаса? Других намерений у меня в отношении Джонни и не было.
Мистер Кику кивнул.
– Благодарю вас.
– Нет, конечно, я не собираюсь сделать это специально для того, чтобы доставить вам удовольствие.
– Нет, вы не так поняли меня. Я благодарю вас за то, что вы помогли мне.
– Все благодаря Лами. Чудесный старина Лами. Да, Лами не проведешь.
– Полагаю, теперь уже все улажено?
– Вы так считаете? Я еще не сделала ему предложения. Но я это сделаю… Я ждала, когда до отлета корабля останется совсем немного. Вы же знаете, каковы мужчины… Они такие нервные и невыдержанные. Я просто хотела не оставлять ему времени для волнений. А что, ваша жена сделала вам предложение сразу или подождала, пока вы сами для этого созреете?
– Ну, как вам сказать… обычаи моего народа несколько отличаются от ваших. Сначала ее отец договорился с моим отцом.
Бетти была шокирована.
– Но это же рабство! – сказала она с содроганием.
– Безусловно. Но я не чувствовал себя несчастным, – он встал. – Очень рад, что наш разговор завершился так успешно.
– Минуточку, мистер Кику. Я хотела бы уточнить несколько деталей. Что вы конкретно делаете для Джона Томаса?
– Хм?
– Ну, как выглядит его контракт?
– Ах, это? Что касается финансовой стороны, то мы не поскупимся. Большую часть времени он будет уделять своему образованию, но я думаю дать ему номинальный ранг в посольстве – специальный атташе или что-нибудь в этом роде.
Бетти некоторое время сохраняла молчание.
– Поскольку вы тоже отправляетесь с ним, то, конечно, было бы разумно и вам дать какое-нибудь полуофициальный статус. Например, помощник по особым поручениям, конечно, с соответствующим жалованием. Это принесет вам неплохие накопления, если вы вернетесь… Когда вы вернетесь.
Она покачала головой.
– Джонни не карьерист, а вот я – да.
– В самом деле?
– Джонни должен быть послом на планете хроший.
К мистеру Кику с трудом вернулся дар речи. Наконец он смог произнести:
– Моя милая леди! Но ведь это невозможно!
– Это вы так думаете. Вот смотрите, господин Макклюр струсил и поставил вас в неудобное положение. Можете говорить, не скрывая. У меня уже есть связи в вашем министерстве. Он поступил именно так, и потому эта должность сейчас свободна. И она как раз подходит Джонни.
– Но, дорогая моя, – сказал он слабым голосом, – это вовсе не та работа, которую может выполнять неподготовленный мальчик… хотя я и очень высокого мнения о мистере Стюарте…
– Макклюр на этой должности выполняет чисто декоративные функции, не так ли? А Джонни не будет просто пустым местом. Кто больше всех знает о хрошиях? Именно Джонни…
– Дорогая моя, я признаю, что у него есть специальные знания по данному предмету, и мы, конечно, воспользуемся этими знаниями. Но быть послом? Нет.
– Да.
– Может быть, атташе? Это очень высокий ранг, однако я согласен пойти на это. Но послом должен быть мистер Гринберг. Нам нужен на этой должности дипломат…
– Что трудного в том, чтобы быть дипломатом? Или, иначе говоря, что такого может сделать Макклюр, чего не сумеет сделать мой Джонни, и сделать лучше?
Мистер Кику глубоко вздохнул.
– Вы загнали меня в угол. Все, что я могу сказать, это то, что есть такие ситуации, когда я должен действовать в обход существующих правил, но есть и другие ситуации, когда я не могу поступать так. Будь вы моей дочерью, я бы вас сейчас отшлепал.
Она улыбнулась ему.
– Уверена, вы со мной не справились бы, но не в этом дело. Мне кажется, вы просто не понимаете ситуации.
– В самом деле?
– Да, не понимаете. Джонни и я очень нужны вам во всем этом деле. Мне кажется, в особенности Джонни.
– Да, в особенности Джонни. Что касается вас, то вы не так важны… Даже учитывая потребность в новых Джонах Томасах.
– Может быть, вы хотите проверить ваше утверждение? Вы, наверное, думаете, что вам удастся вытолкнуть Джона Томаса Стюарта с этой планеты хотя бы на один дюйм, если я этого не захочу?
– Гм-м… это интересно.
– Мне это тоже интересно. Но, во всяком случае, я достаточно уверена, чтобы дать вам шанс попробовать это. Если окажется, что я права, то где вы тогда очутитесь? Вас снова ждет то же самое продуваемое ветром поле и поиск выхода из тяжелого положения. А Джонни вам уже не будет помогать.
Мистер Кику подошел к окну и выглянул на улицу. Затем повернулся к ней.
– Хотите еще чаю? – вежливо осведомилась Бетти.
– Благодарю вас, нет. Мисс, у вас есть представление о такой должности, как «чрезвычайный и полномочный представитель»?
– Я уже слышала такое выражение.
– Это тот же ранг и то же жалование, что и у посла, но назначается он в особых случаях. У нас как раз особый случай. Мистер Гринберг будет послом и возложит на себя всю ответственность, а Джону Томасу будет дан особый, чисто номинальный ранг.
– Ранг и жалование, – сказала она. – Я вошла во вкус, мне понравилось торговаться.
– Хорошо, и жалование, – согласился он. – Милая девушка, ваши моральные принципы – как у тропический змеи, а кожа – как у бегемота. Очень хорошо. Будем считать, что мы договорились. Если, конечно, вам удастся убедить своего молодого человека согласиться с этим.
Она хихикнула.
– Это для меня не составит труда.
– Я имел в виду другое. Я делаю ставку на его здравый смысл и природную скромность против вашей бойкости. Думаю, он согласится и на должность помощника секретаря посольства. Ну, там видно будет.
– Да, там посмотрим. Кстати, где он сейчас?
– Кто?
– Его нет в гостинице. Разве он не у вас?
– Собственно говоря, да, он здесь.
– Хорошо, – она подошла и потрепала мистера Кику по щеке. – Вы мне нравитесь, мистер Кику. А теперь пусть Джонни придет сюда и нас оставят вдвоем. Мне потребуется не больше двадцати минут, и вам совершенно не нужно ни о чем беспокоиться.
– Мисс Соренсон, – задумчиво сказал мистер Кику, – хорошо, что вы не потребовали ранга посла еще и для себя.
Ламокс был единственным негуманоидом, присутствующим на свадьбе. Мистер Кику представлял сторону невесты. Он отметил, что на сей раз на ней не было никакой косметики. Это навело его на мысль, что, вероятно, младший секретарь посольства все же не полновластная хозяйка в своей семье.
Они получили девяносто семь традиционных подношений, в основном от совершенно посторонних людей: разнообразные дорогие безделушки, которые все равно не смогут взять с собой, и полностью оплаченная поездка на Гавайские острова, которой они ни при каком раскладе не успели бы воспользоваться. Миссис Стюарт всплакнула, затем позировала перед фотографами. Все происходящее ей очень нравилось. В конце концов, это была очень удачная свадьба. Мистер Кику тоже обронил несколько слез, но он вообще был человеком весьма сентиментальным.
На следующее утро он сидел за своим рабочим столом, не обращая никакого внимания на мигание сигнальных лампочек. В его руках была брошюра о ведении фермерского хозяйства в Кении, но он рассеянно смотрел мимо нее. Они с доктором Фтаемлом после того, как состоялся свадебный обряд, отправились поразвлечься в город, и сейчас мистер Кику все еще испытывал приятную расслабленность.
Несмотря на некоторый шум в голове и частичную потерю координации, желудок его все-таки не беспокоил. И поэтому он чувствовал себя превосходно.
С некоторыми усилиями он попытался подвести в уме итоги этого дела. Вся эта заваруха, все затруднения произошли только из-за того, что некий неразумный космонавт более ста лет тому назад имел недостаточно здравого смысла, чтобы не вмешиваться в местную жизнь, прежде чем будут выработаны соответствующие правила. О люди, люди!
Однако, задумавшись, он напомнил себе, что, пожалуй, не следует смущаться, ведь и сам он, возможно, не лучше.
Что-то такое сказал прошлым вечером старина Фтаемл… что-то такое… так что же все-таки он сказал? В тот момент его слова вызвали у Кику подозрение, что хрошии вовсе не располагали оружием, способным причинить серьезный вред Земле. Конечно, раргилианин никогда не будет обманывать при исполнении служебных обязанностей – но ведь можно сказать что-нибудь очень близкое к правде, чтобы успешно завершить переговоры, уже близкие к провалу.
Ну что же, поскольку все обошлось без применения силы, теперь он на этот счет может только строить догадки. И это, пожалуй, даже к лучшему.
Кроме того, следующий пришелец из космоса, может статься, вовсе не будет блефовать. Тогда дела примут совсем другой оборот.
Прозвучал голос Милдред:
– Мистер Кику, рандавианская делегация ожидает встречи с вами.
– Скажите им, что у меня сейчас линька.
– Что, сэр?
– Неважно. Скажите, что я сейчас выйду. Восточный конференц-зал.
Он вздохнул и решил проглотить лишь одну таблетку, затем встал и направился к двери, уже готовый приступить к затыканию еще одной дыры. Это как ехать верхом на тигре: взобравшись на него, вы уже не можете слезть, иначе он вас съест. И все же он был в отличном настроении и напевал песенку, единственную, которую знал: «Нет конца у этой сказки, нет морали у нее. Говорит она о том лишь, что нет в людях доброты».
А в это время в космопорте новый министр инопланетных дел провожал благородных хроший. Ее императорское величество инфанта двести тринадцатая, наследница Матриархата Семи Солнц, будущая правительница девяти миллиардов себе подобных, которую не так давно называли просто Ламокс, с удовлетворением ввела двух своих домашних любимцев на борт императорской яхты.