Хинштейн Александр Евсеевич. Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

   Не в пример старшему другу, Абрамович совершенно был лишен нездорового тщеславия; точнее, не так – его тщеславие выражалось совсем в другом. Абрамович очень хотел стать богатым.
   Если бы перед ними обоими стояла дилемма – миллиард долларов или кресло в Кремле, – ни минуты не колеблясь, Абрамович выбрал бы миллиард. А Березовский – кресло.
   В этом и заключалось их отличие в стратегических подходах и взглядах на жизнь. Один верил, что истинная сила – это власть, другой – что деньги; будут деньги – все остальное приложится.
   Продолжая уже как-то использованную мной аналогию с модельным рядом «АвтоВАЗа», можно сказать, что Абрамович по сравнению с Березовским представлял собой машину совершенно нового поколения.
   Если Борис Абрамович был «копейкой», то Роман Аркадьевич – уже «шестеркой». Причем, как в прямом, так и в переносном смысле.
   Поначалу, когда скромный юноша из холодной Ухты, только-только приближался еще к кремлевскому холму, он согласен был терпеть любые унижения, лишь бы закрепиться на этой высоте окончательно.
   Первые несколько лет Березовский просто нарадоваться не мог на своего подмастерья: тот беспрекословно выполнял любые команды и приказания старшего товарища, ни словом, ни взглядом не позволяя себе выказать даже малейшего своенравия.
   Практически все, кто видели его тогда, единодушно сходятся во мнении, что Абрамович выполнял при Березовском роль верного оруженосца, вроде Санчо Пансо. Он одновременно был денщиком, порученцем, личным секретарем, младшим братом и заботливой матерью.
   «Помню я этого Ромку, – говорил мне, например, заместитель гендиректора „АвтоВАЗа“ Александр Зибарев, – бегал вокруг Бори, как сопля».
   «Скромный, застенчивый, в каком-то затрапезном свитерочке, – таким запомнил его руководитель ЧОП „Атолл“ Сергей Соколов. – Слушался Березовского во всем. Выполнял любые, даже самые мелкие поручения: подай, принеси. Поэтому Боря его и тянул».
   При всем том Борис Абрамович, со свойственным ему высокомерием, в манерах никогда особо не стеснялся; с Романом Аркадьевичем обращался он без всяческих церемоний.
   Когда вице-премьер Немцов впервые столкнулся с ним на даче у Березовского, он решил, что это повар. Абрамович безмолвно жарил на улице шашлыки и подавал их гостям; с собой за стол его демонстративно не звали.
   Другой посетитель Березовского, познакомившийся с будущим чукотским губернатором при аналогичных обстоятельствах (не называю имени этого олигарха в обмен на откровенность), вообще, принял его за дворецкого.
   «Всякий раз, приезжая к Боре на дачу, – описывает он увиденное, – я встречал Абрамовича сидящим в прихожей. Лишь изредка он заходил в столовую, где кипела жизнь, шли постоянные переговоры, но Березовский повелительным жестом отсылал его обратно. Зачастую ночевал Рома здесь же, на диванчике в гостиной».
   «Он был носильщиком „кэша“, – вспоминает миллиардер Шалва Чигиринский. – В 1995 году мы с Березовским полетели во Францию, и весь полет Абрамович просидел за перегородкой; он приходил только для того, чтобы подлить вина… Как сейчас вижу: мы идем по аэропорту, а Рома семенит сзади, держа сумку с деньгами. Причем Березовский его прямо там, в аэропорту, едва не забыл и опомнился, только уже садясь в машину: а где сумка? То есть он вспомнил не про Рому, а исключительно про деньги».
   Подобное раболепие Березовскому жутко нравилось. Если же учесть, что Абрамович обладал еще и целым рядом очевидных достоинств – умом, сообразительностью, цепкостью, исполнительностью – чувства, которые испытывал Борис Абрамович к нему, становятся окончательно понятны; о таком человеке подле себя можно только мечтать.
   Доверял он тогда Абрамовичу практически безгранично; и в личной жизни, и в бизнесе. Для Березовского, с его патологической неорганизованностью и разбросанностью, это было очень удобно. Абрамович вел все текущие дела, занимался бухгалтерией, проводил переговоры. Словом, был завхозом, главбухом и исполнительным директором в одном лице.
   Один из топ-менеджеров команды Березовского рассказывал мне, как в середине 1990-х его принимали на службу. Когда речь зашла о финансово-бытовых условиях, Борис Абрамович даже не стал вникать в частности. «У меня есть мальчик по имени Рома, – отмахнулся он, – позвони ему. Он все вопросы с тобой закроет».
   О том, что Абрамович может как-то обмануть его, обсчитать, Березовский и помыслить тогда не мог; даже не столько по причине великой любви, сколько, потому что знал – никуда тот не денется. Роман Аркадьевич был слишком рационален и прагматичен, чтобы не понимать последствий такого вероломства; шаг вправо, шаг влево – конвой стреляет без предупреждения.
   При прослушивании диска с записями их телефонных бесед рекомендую обратить особое внимание на тон, которым разговаривает Абрамович с Березовским; подобострастие сквозит почти в каждом слове: да, Боря, хорошо, Боря…
   Там же, на диске, есть и еще один примечательный трек: диалог Березовского с неизвестным коммерсантом, посвященный их возможным нефтяным проектам.
   «Этим всем занимается Абрамович Роман, – сообщает собеседнику Борис Абрамович. – Я буду этим заниматься, но не сейчас. Поэтому, если есть идеи какие-то, считаешь, что необходимо встретиться, то нужно, чтобы он был тоже. Или просто вначале с ним».
   «Он доверенное лицо? – спрашивает тот в ответ. – Потому что пока конфиденциально».
   «Абсолютно доверенное. Абсолютно, абсолютно, абсолютно. Не просто доверенное, а абсолютно».
   (За пару секунд Березовский умудряется повторить слово «абсолютно» целых пять раз.)
   Этот с виду застенчивый, слегка заикающийся в минуты волнения щуплый юноша с пронзительными серо-голубыми глазами, казалось, был создан исключительно для того, чтобы прислуживать своему мессируи таскать за ним саквояж.
   От него никогда не исходило чувство опасности. На фоне стремительного, вечно мчащегося куда-то Березовского Абрамович производил впечатление совершеннейшей флегмы; робкий, стеснительный, тихий. Они, как будто жили на разных скоростях. Если пластинка с ярлыком «Березовский» вращалась, к примеру, с быстротой семьдесят восемь оборотов, то диск «Абрамович» совершал только семнадцать.
   Уже потом, когда диск этот зазвучит на всю страну, сентиментальный наставник, отвечая на бесчисленные вопросы журналистов, не будет стесняться в подборе эпитетов.
   «Он, конечно, человек совершенно неординарных способностей.
   Я имею в виду понимание жизни. Ему это как-то очень удается. Может быть, потому, что у него было достаточно сложное детство. Он полностью сделал себя сам. Рома – человек глубокий и очень правильный.
   И самодостаточный, да».
   Но очень скоро, едва только позиции учителя пошатнутся, «самодостаточный» и «глубокий» Абрамович разом покажет свое истинное лицо.
   В этом смысле он полностью повторит судьбу самого же Березовского, который с не меньшей проворностью отказывался от вчерашних покровителей, как только надобность в них отпадала; у учителя оказалась достойная смена.
   Один из отечественных олигархов, при чьем участии некогда познакомились эти люди, подробно описал мне свой разговор с Абрамовичем, случившийся в первые годы его сближения с Березовским. Олигарх – без обиняков – спросил: ради чего ты, мол, так унижаешься, бегаешь на четвереньках как собака?
   «И Рома совершенно искренне ответил: Главное – попасть в этот дом. А потом – посмотрим, кто из нас собака».
   Экспансия Абрамовича началась со второй половины 1996 года, после окончательной покупки «Сибнефти». В нефтяном бизнесе Березовский понимал слабо, а посему полностью передоверил младшему партнеру этот бизнес; требовал он лишь одного – вовремя приносить дивиденды.
   Все аукционы, на которых они будут добирать оставшиеся пакеты акций, целиком готовил Абрамович; он же регистрировал фирмы, составлял документацию – словом, полностью держал в руках весь расклад. Участие Березовского начиналось и заканчивалось включением административного ресурса. Однажды он даже умудрился сделать председателем конкурсной комиссии по продаже акций «Сибнефти» своего верного соратника Бадри Патаркацишвили. Во времена волшебной палочки Коха еще и не такие чудеса случались. Организатором же аукционов выступала некая «Федеральная фондовая корпорация», во главе которой стоял лысоватый субъект с ленинской бородкой, Александр Стальевич Волошин. Через пару лет он возглавит президентскую администрацию.
   Стоит ли добавлять, что все эти конкурсы проходили с грубейшим нарушением закона, в интересах одних единственных покупателей; все прочие, нежелательные конкуренты от торгов безжалостно оттеснялись.
   Как впоследствии установила Счетная палата, ущерб от этих сделок составил не менее 2,7 миллиардов долларов, а – прямая цитата из официального заключения – «Члены конкурсной комиссии РФФИ, представлявшей интересы государства, явно действовали в пользу участников конкурса – фирм, контролируемых Б. Березовским и Р. Абрамовичем».
   В свою очередь, Генпрокуратура пришла к выводу о незаконности приватизации «Сибнефти», как таковой.
   «Никакого реального конкурса по продаже акций этой компании не было, – утверждает тогдашний генпрокурор Юрий Скуратов. – Березовский и Абрамович сделали все, чтобы за двести миллионов долларов втихую купить контрольный пакет „Сибнефти «“.
   …Едва Абрамович уселся за кассой, влияние его резко начало возрастать. Но это было еще полдела. Сразу после президентских выборов Березовский совершил ключевую, непростительную для себя ошибку; он сблизил младшего партнера со своими стратегическими друзьями – Юмашевым и Дьяченко.
   Конечно, знакомы они были и раньше. Работодатель президентского зятя, глава фирмы «Белка Трэйдинг» Виктор Хроленко припомнил в беседе со мной, как впервые, с подачи Березовского, Абрамович столкнулся с кремлевской царевной; это случилось в его офисе в 1995 году.
   «Рома сидел в приемной, и тут вышла Таня. Он спрашивает: „А это кто такая?“. Я объяснил. После чего Валя долго мне выговаривал, что я понапрасну свечу людей».
   Но уже в 1996-м, во время выборов, Юмашев вынужден был резко поменять свою точку зрения, проникшись к Абрамовичу если не любовью, то, как минимум, симпатией.
   Как всегда, определил все случай. У Юмашева имелся секретный мобильник, номер которого был известен лишь избранным; для всех остальных существовал пейджер. Но вдруг на этот номер ему принялся звонить какой-то неизвестный с угрозами. Телефонный злодей обещал сотворить с президентским «литрабом» черт знает что, не стесняясь в выражениях и оборотах. И Юмашев, который, прямо скажем, особой смелостью никогда не отличался, струхнул не на шутку.
   Прежде у него уже был один такой инцидент: годом раньше, дрожа от страха, он прибегал к Коржакову, уверяя, что кто-то терроризирует его по домашнему номеру. Телефон Юмашева был тогда даже поставлен на круглосуточный контроль, но за две недели удалось зафиксировать лишь один-единственный звонок, сделанный из уличного автомата.
   «Юрмашев, – хрипел в трубке искаженный помехами голос; почему-то именно так – Ю рмашев, – если ты не остановишься, мы тебя…»
   После этого звонки прекратились. А вот теперь начались снова; причем он искренне был уверен, что с ним пытается свести счеты снятый с поста первого вице-премьера Олег Сосковец.
   Коржакова больше не было рядом, его сменщику Крапивину он не доверял. За помощью Юмашев вынужден был обращаться к Березовскому, который, в свою очередь, перепоручил все заботы о взволнованном «летописце» Абрамовичу.
   С порученным заданием Роман Аркадьевич справился на отлично.
   В мгновение ока он нашел Юмашеву бронированную машину, выделил свою охрану; разумеется, приемный сын президента по достоинству оценил такую расторопность.
   И когда вскоре после этого Березовский доверил Абрамовичу выполнять деликатные функции «семейного» соцработника – надеюсь, вы понимаете, чтоя имею в виду – Юмашев ничуть тому не противился; даже наоборот.
   «Впервые об Абрамовиче я услышал в начале 1997 года, – повествует бывший начальник СБП Александр Коржаков. – Ребята, стоявшие на охране Кремля, стали рассказывать, что он регулярно, по нескольку раз в месяц, бывает в 1-м корпусе; и всегда – с чемоданчиком в руках. Когда чемоданчик прогоняли через детектор, было видно, что там лежат пачки долларов: тысяч двести-триста. А поскольку кроме Тани и Вали в это время в 1-м корпусе никто больше не сидел, я сразу понял, что это новый семейный кассир…»
   Страсть к чемоданчикам в президентской семье была в крови. Еще во времена Межрегиональной депутатской группы пламенный трибун и народный герой Борис Ельцин огорошил как-то своих соратников неожиданным вопросом: знаете ли вы, сколько денег входит в дипломат?
   «Образовалась немая сцена, – описывает эту уникальную картину Лев Демидов, бывший доверенным лицом Ельцина в трех избирательных кампаниях. – И в наступившей тишине он назвал конкретную сумму: то ли миллион, то ли миллион двести. Помню, мы выходим из комнаты – Музыкантский, Комчатов, Шимаев – и недоуменно смотрим друг на друга: к чему это он?»
   А ведь на дворе еще стоял дремучий 1989 год!
   Регулярные визиты в 1-й корпус Кремля пришлись Дьяченко и Юмашеву исключительно по душе; постепенно они начали проникаться любовью и к самому соцработнику.
   По всем параметрам был он им гораздо ближе и понятнее, чем Березовский; и по возрасту, и по менталитету.
   Абрамович не стремился к славе, не докучал своим присутствием и расспросами, предпочитая слушать других, а не себя. Всегда тихий, доброжелательный, исполнительный – одним только видом своим он уже вызывал симпатию.
   Это, кстати, до сих пор вынужден признавать и Березовский. Уже после своего бегства за кордон, в интервью Андрею Караулову, он скажет о бывшем вассале:
   «Он, безусловно, очень способный человек. Способный в очень ограниченной и конкретной сфере – в сфере человеческих взаимоотношений… Он очень тонко понимает людей и очень хорошо умеет это использовать в личных целях. Это талант».
   Абрамович действовал ровно по той, означенной им когда-то методе; если его желают видеть в роли собаки, он без всякого колебания готов лаять и ползать на четвереньках.
   События будущий миллиардер форсировать не спешил, вполне довольствуясь поначалу скромной ролью курьера.
   Потом с ним стали беседовать по душам. Затем – приглашать на юмашевскую дачу. Не беда, что за стол с великимиего по-прежнему сперва не сажали – Юмашев отходил с ним на пару минут, давал указания и возвращался в круг избранных; а Абрамович мчался в знаменитый ресторан «Царская охота», где пригоршнями закупал самые вкусные и дорогие блюда, дабы потрафить великосветским чревоугодникам. Смешки охранников и челяди за спиной ничуть не волновали его; Абрамович, вообще, был на удивление маловпечатлителен и толстокож.
   Вскоре Дьяченко с Юмашевым с удивлением обнаружили, что ко всем прочим своим достоинствам этот Рома обладает еще и трезвым аналитическим умом, да и в бизнесе разбирается неплохо.
   Так марципановый человек Абрамович, шажок за шажком, входил в высший свет…
   Ему нетрудно было вырваться из-под материнской опеки Березовского еще и по одной вполне осязаемой причине; Борис Абрамович – вопреки всему написанному-переписанному о нем – особыми талантами в бизнесе никогда не отличался.
   В сущности, он вовсе и не был бизнесменом; несмотря на заработанные капиталы, Березовский так и остался «толкачом» советской поры – ушлым «жучком», ловчилой, умеющим заводить полезные связи и знающим, в какое окно следует просунуть вовремя искомую бумажку.
   Сам он мнил себя акулойнационального масштаба, хотя вся его стратегия сводилась к одному: подлезть к нужному человеку и врезать свой личный краник в государственный трубопровод; да так, чтоб еще и денег никаких в это не вкладывать.
   В этом смысле очень показательна история, поведанная его давнишним приятелем Леонидом Богуславским, с которым, как рассказывал в многочисленных интервью сам Березовский, когда-то, на заре 1980-х, они покупали в складчину «Жигули».
   На самом деле, никаких «Жигулей» Борис Абрамович не приобретал – все его вложения ограничились тем, что по блату он отремонтировал на «АвтоВАЗе» старую, вечно ломающуюся «копейку» Богуславского. А в награду за это потребовал себе половину всех прав на машину; неделю, мол, будешь ездить ты, неделю – я.
   На том и порешили. Однако вскоре выяснилось, что Богуславский накатывал за неделю не более пятисот километров, тогда как Березовский использовал «копейку» и в хвост, и в гриву; в среднем за тот же период наезжал он по две-три тысячи.
   Этот крайне поучительный рассказ есть ничто иное, как бизнес-доктрина Березовского в миниатюре: по блату въехать на чужом горбу в рай.
   («Главный Борин принцип, – констатирует Петр Авен, – все, что мое – мое, все твое – предмет переговоров».)
   За годы своего могущества Березовский не создал ни одного нового предприятия, не выстроил ни единой бизнес-концепции. Даже на фоне доморощенных отечественных олигархов, никогда не стеснявшихся в выборе средств, выглядит он очень блекло и тускло.
   Вообще, Березовский во многом напоминает мне некогда знаменитого американского бизнесмена Арманда Хаммера, прославившегося тем, что первым из всех иностранных коммерсантов отважился приехать в революционную Россию и даже удостоился личной аудиенции у Ленина, который подарил ему на память фотокарточку с дарственной надписью: To comrade Armand Hammer.
   Эта черно-белая карточка стала для comrade Хаммера пропуском в новую жизнь; сначала, в обмен на пшеницу, вывозил он на Запад пушнину и полотна старых мастеров. Потом наладил производство фальшивых драгоценностей «под Фаберже», лично проставляя реквизированное чекистами фабричное клеймо. А заодно, не без пользы для себя, тайком помогал перечислять деньги советским агентам в Европе и США.
   В эпоху сталинских репрессий эта дружба, по понятным причинам, прекратилась, но с приходом «оттепели» все возвратилось сторицей. Каждому новому вождю – от Хрущева до Горбачева – американец рассказывал, как напоминает он ему Ильича, и дарил неизвестные автографы Ленина, купленные по случаю на западных аукционах. За это Хаммера официально величали «другом Советского Союза», дозволяли вывозить на Запад бесценный антиквариат и единственному из всех иностранцев разрешали прилетать в Москву на личном самолете, безо всяких виз и таможен.
   Хаммер очень удачно сумел построить в СССР ряд крупных химических заводов, реконструировал прибалтийские морские порты; основную часть денег давало благодарное советское правительство, хотя прибыль делилась потом пополам.
   «Чтобы стать богатым, – объяснял он секрет своего успеха, – нужно дождаться, пока в России случится революция и, захватив с собой теплые вещи, ехать туда».
   Но потом, на 93-м году жизни, Хаммер умер от рака. Каково же было всеобщее удивление, когда выяснилось, что все его несметные богатства – это не более чем миф. Знаменитый миллиардер был в действительности без пяти минут банкротом; в общей сложности наследникам не досталось и миллиона.
   Хаммер оказался самой обычной бездарностью. Он блестяще умел убалтывать, разводитьсоветских вождей, но органически был не способен распоряжаться полученными благами; конвертировать свои возможности в звонкую монету. Как, собственно, и Березовский.
   По своей природе Борис Абрамович тоже никогда не был Демиургом. Если Гусинский оставил после себя созданный с нуля телеканал «НТВ», а Ходорковский – мощную нефтяную империю, то Березовский предпочитал лишь рвать цветы, выращенные другими.
   При тех стартовых возможностях, которыми обладал Борис Абрамович, он вполне мог стать самым богатым человеком в России; для этого надо было лишь всерьез заниматься полученными активами, вкладывая в них инвестиции, изучая рынок, отлаживая дистрибьюцию – словом, вести бизнес в классическом его понимании. Но Березовскому все это было малоинтересно; сам факт обладания, например, крупнейшей телекомпанией страны, грел его гораздо сильнее, нежели открывающиеся вслед за тем перспективы.
   Пока другие богатеи проводили время в переговорах и разработках стратегий, Борис Абрамович красовался на телеэкране и раздавал интервью. Вот и дораздавался…
   У него никогда не было мощной команды единомышленников; патологическая жадность не позволяла ему привлекать высококлассных топ-менеджеров; известный принцип «скупой платит дважды» – это как раз про него. Березовский был игроком-одиночкой; он умел выступать исключительно в личном первенстве. В бизнесе же требуется игра слаженная, командная.
   Все заработанные им капиталы были созданы примитивными, доисторическими спекуляциями. Он лишь бесстыдно прихватизировал то, что строилось до него; присасывался к потокам, запущенным совсем другими людьми. Но любой источник не вечен; его надо поддерживать и беречь; Березовский же предпочитал выжимать все соки до послед-ней капли.
   Набрав массу активов в самых разных отраслях – автопром, банки, нефть, авиация, СМИ – он физически не успевал уследить за всем этим многообразием, глубокомысленно излагая зато журналистам, что «успешны именно те компании, которые занимаются широко диверсифицированным бизнесом».
   Если подвести итоги деятельности Березовского, нетрудно увидеть, что ни одна из подконтрольных ему компаний не сумела увеличить свои объемы и обороты, стать по-настоящему конкурентоспособной; все, к чему прикасался Борис Абрамович, в скором времени ветшало или вовсе превращалось в труху.
   ОРТ как было убыточным, так и осталось; да и качество продукции не улучшилось у него всерьез.
   «АвтоВАЗ» едва не оказался банкротом; его не грохнулиисключительно по политическим мотивам.
   «Аэрофлот», вопреки всем обещаниям, не сумел стать монополистом и значительно утратил свои позиции на авиационном рынке.
   Банк «СБС-Агро» лопнул с оглушительным треском, похоронив под своими обломками десятки тысяч вкладчиков. (На вопрос газеты «Уолл-Стрит джорнэл» о перспективах иностранных кредиторов, потерявших в этом банке свыше миллиарда долларов, друг и партнер Березовского, глава «СБС» Александр Смоленский отреагировал с удивительным, ясноглазым цинизмом: «Они получат от мертвого осла уши».)
   Не меньшим крахом окончилась и вся эпопея с разрекламированным проектом «АВВА».
   «Объединенный банк» был признан банкротом и со скандалом лишился лицензии.
   Даже «Сибнефть» и та не смогла увеличить производственные показатели; ее подъем был связан лишь с резким взлетом нефтяных цен, но и это случилось уже после изгнания Бориса Абрамовича.
   Единственной прибыльной структурой, которую сумел породить Березовский, был «ЛогоВАЗ». Однако эта компания ничего не производила, а лишь безжалостно тянула жилы из автозавода; при таких исключительных условиях надо быть полным дураком, чтобы не озолотиться.
   Бывшие компаньоны Березовского, с которыми я делился этими своими соображениями, полностью согласны с подобной оценкой.
   «Пожалуй, я не могу назвать его талантливым бизнесменом, – изрек, например, Михаил Денисов. – У него подход был всегда один: найти нужного человека и получить через него преференции. Сам он ничего не создавал».
   Аналогичной позиции придерживается и Самат Жабоев:
   «Как коммерсант Боря никакой. Бизнес перестал быть ему интересен года с 1994-го, когда он полюбил двигать фишки. Это вопрос его ментальности: он не умеет делать что-то целиком, от начала до конца. Если рядом не окажется порученца, который станет тянуть всю работу, Боря обязательно бросит ее на полпути».
   После попадания в Кремль Березовский и вовсе перестал заниматься бизнесом как таковым, целиком погрузившись в политические игрища. Все текущие вопросы были переключены отныне на его младших компаньонов; старыми активами – «Аэрофлотом», «ЛогоВАЗом», «ОРТ» – ведал бывший грузинский цеховик Бадри Патаркацишвили. Новыми – в первую очередь «Сибнефтью» – Абрамович.
   Березовский даже не утруждал себя вниканием в детали; года с 1997-го он вообще перестал бывать в штаб-квартире «Сибнефти». Лишь раз в месяц Абрамович приносил ему отчет о доходах и расходах, он наспех просматривал цифры и тут же убегал по делам государственной важности. Подобная схема его вполне устраивала; все траты производил он с кредитных карт, наполняемых за счет «Сибнефти». Если же Борису Абрамовичу требовалась какая-то крупная сумма, Роман Аркадьевич просто переводил ее по указанному адресу.
   Но бесконечно такая малина продолжаться не могла. Бизнес – это те же джунгли; стоит лишь на секунду расслабиться, выпустить процесс из рук, как в мгновение ока останешься без порток.
   Очень скоро Дьяченко с Юмашевым лично убедились, что молодой Абрамович превосходит своего «крестного отца» по всем статьям.
   Немаловажную роль в сближении Абрамовича с президентской семьей сыграл его совместный бизнес с Леонидом Дьяченко, официальным мужем кремлевской царевны.
   К середине 1990-х Дьяченко давно уже не торговал трусами на вещевых рынках; теперь это был вполне респектабельный коммерсант, зарабатывающий до нескольких миллионов долларов в год.
   Его звездный час начался после знакомства с иностранным издателем ельцинских книг Виктором Хроленко, владевшим группой компаний «Белка Трэйдинг». К тому времени, когда Хроленко пригласил президентского зятя к себе на работу, Дьяченко просиживал штаны во второсортной екатеринбургской фирме «Интер-Урал», занимавшейся торговлей пиломатериалами; его месячная зарплата составляла тогда… тысячу рублей.